Макс Казаков
Принцип «Земля»
Глава 6
28
На радио слегка прогоркло звучала легко узнаваемая песня из категории ретро годов двадцатых третьего тысячелетия. Песня, которая уже даже перестала быть назойливой. На ней уже успело вырасти два поколения. Но песня жила. Жила вместе с третий десяток лет устаревающим радио. Да и, пожалуй, только на нем.
И его не заботило, что в своем существующем виде оно популярностью уже давно перестало пользоваться. Оно просто было, хотя на нем ничего интересного не было, и при этом оно совершенно не менялось. Одни удивлялись:
– Радио? Оно вообще еще до сих пор существует?
Другие удивляли:
– Радио? А как его послушать можно?
Третьих оно вообще раздражало, так как оно, все-таки, требовало денег налогоплательщиков на свое содержание.
А вообще это касалось не только радио. Удивительным образом ничего не менялось и нечего как будто не происходило, как в заледеневшей пещере.
Нет, мир по-прежнему кипел, работал и зарабатывал, продолжая традиции последних столетий, черпал источники своих финансовых успехов исключительно в стабильной инфляции, но выдавал это за новые достижения. Старая технология, которая, как и любая другая, была придумана кем-то для обслуживания конкретных интересов! Таким образом создавалась иллюзия развития. Но заглянув глубже…
Одни не хотели этого делать. Другие не знали, что существует что-то, помимо того, что они видят. Третьи не могли. Четвертые боялись смотреть, хотя знали, что все просто повязано густой финансовой централизованной паутиной, сложившейся еще больше чем полвека назад, не позволявшей ничему повернуться. Паутина замкнулась, благодаря мании перекрестных инвестиций, которые были призваны снизить риски, стабилизировать конфликты. И теперь нельзя было отрицать, что такое положение вещей было великолепным удерживающим фактором.
Мир, с тех самых пор, как вошел в эпоху манипуляции массами, не менялся, хотя и раздражался заказными локальными конфликтами, словно очередной серией в сериале. Зрителю не давали передышки и возможности расслабиться. Таким образом в том числе оправдывалось существование армии при отсутствии необходимости охраны границ. И это было лишь частью придуманной технологии. Мир предлагал себе новые стили, течения, нравы, однако, все чаще это было лишь экстенсивно перефразированным старым или очередным экстравагантным купажем…
Мир словно застыл в этом своем состоянии непрерывного цикличного бурления, которое никуда больше не вело и ни к чему не стремило. Но оно вот уже с полвека являло собой стабильность подчеркнутого равновесия.
Так было до самого начала столкновения.
Не знать имя человека, начавшего столкновение, уже через несколько месяцев было не возможно. Узнать, кто его на это подвиг, было так же просто. Стоило только воспользоваться любым источником информации: будь то телевизор или Интернет. Но как остановить столкновение пока не знал никто, поэтому ответа нельзя было услышать даже по радио, которое еще не знало о своем предстоящем повторном рождении.
Телевизоры вещали на каждом углу: в любом магазине, офисе или учреждении. Поэтому информация просто выплеснулась в общество лавиной противоречий. Одновременно по всем каналам и страницам обсуждались сотни фактов, подтасовок, их интерпретаций и опровержений.
Одна сторона пыталась связать воедино множество странных наблюдений и донести до всех понимание опасности, в которой находится мир. Другая сторона применяла испытанную тактику и пыталась рассеять внимание, выдвигая свои кандидатуры всеобщих врагов.
Кем были эти стороны? Сколько их было? Среднему человеческому мозгу это понять было не возможно, даже если круглосуточно отслеживать все информационные потоки.
Но как бы там ни было, десятки профессиональных и любительских видеозаписей сделанных на всемирном благотворительном концерте, мгновенно обойдя весь мир, буквально взорвали его. Они были многократно отсмотрены всеми, умеющими видеть, без исключения.
*
В эфире одной телепередачи собеседники, имитируя динамичную дискуссию, активно соглашались друг с другом в одном мнении:
– Действительно, как мог один электротехник самостоятельно без чьей-то помощи сорвать концерт такого уровня?
– Да. Вне сомнений, здесь действовала высокоорганизованная группа террористов. А рассыпавшиеся в порошок министр мировой культуры и половина звездного состава концерта – лишь дешевый спецэффект, цель которого шоковыми методами отвлечь внимание от главной проблемы.
– Это неоспоримый факт, ведь министр культуры сегодня присутствует в нашей студии, поприветствуем его.
*
Другой телеканал докладывал об итогах своего расследования, где главным выводом было то, что видеозаписи, распространенные по всему миру – это просто качественный графический продукт. А никакого благотворительного турне и этого концерта вообще не было. Сообщалось, что это самая масштабная фальсификация со времен высадки американцев на Луне. Это не более, чем хорошо спланированная финансовая афера, в которой замешаны очень известные и высокопоставленные лица.
*
Третья версия была еще менее правдоподобной. В ней все произошедшее объяснялось тем, что мир уже давно находится под управлением внеземной цивилизации. Приводились ссылки на документы некого Семенского Я.Д. двадцатилетней давности, где впервые публиковались данные о захвате нашей планеты. Но эти сведения были впоследствии многократно перепечатаны с множеством дополнений, догадок и, как следствие, искажений, отчего потеряли к себе доверие, превратившись в слухи.
Теперь же утверждалось, что это было сделано намеренно, в расчете на особенности психологии человека: чем больше противоречивых вариаций у одного утверждения, тем меньше оно кажется достоверным. Люди с большей охотой верят в мифы Древней Греции, поскольку они уже несколько веков перепечатываются слово в слово.
Ярослава Дмитриевича сумели разыскать и пригласить на телепередачу. Будучи уже весьма престарелым и слабым здоровьем он пришел, пользуясь поддержкой сын. Он еще раз попытался подробно, насколько позволяла память, рассказать все, что ранее излагал в своей диссертации и многочисленных статьях, растиражированных в Интернете. Сам он, однако, смог говорить только минут пятнадцать, после чего ему стало не по себе, и он покинул беседу. Продолжил, в меру осведомленности, сын.
*
Параллельно на оппозиционных оппозиционным каналах всплыла информация, что Ярослав Дмитриевич Семенский в том же году, когда вышли его первые публикации, проходил психиатрическое освидетельствование. Умалчивалось, однако, что он был признан здоровым. Так же отмечалось, что свою диссертацию, законченную двумя годами позже, он так и не защитил, а своему сыну не позволил продолжить свои исследования.
*
С подтверждениями версии о внеземном контроле несколько раз в эксклюзивных интервью появлялся на экране и сам Джоска Кардаш, тот самый электротехник. Его безуспешно искала полиция. Но некоторым журналистам удавалось найти его и договариваться о встрече. Впрочем, возможности таких встреч, вероятно, искал он сам. Свое появление Джоска всегда сопровождал подтверждением своей подлинности, одновременно противопоставляя себя тем ненастоящим, против которых он ведет борьбу.
– Я теперь всегда, появляясь на публике, прокалываю себе палец медицинским скарификатором и показываю, что у меня есть кровь, – говорил Джоска Кардаш. – Если я этого не сделал, значит, это перед вами не я, а моя копия, подобная копии рассыпавшегося министра. Не верьте ни чему, что будет говорить моя копия.
– На что был направлен срыв этого концерта? – задал очередной вопрос журналист, ведущий программу.
– Мы уже давно живем и не знаем, что все ключевые решения в мире принимаются не нами. Все первые лица не люди. И я всем это хотел показать. Кроме того, я показал всем способ, как с ними можно бороться.
– Надо сказать, что способ весьма не прост. Неужели это единственный способ?
– Для того чтобы определить, являются ли они людьми, достаточно просто нанести любую рану и убедиться, что у них нет крови. Обезвредить же намного труднее. Вы видели, что даже современные холодильные установки, почти мгновенно замораживающие воду, еле успели захватить рассыпавшиеся их тела.
– Да. Мы все много раз видели этот момент в многочисленных роликах. Но позвольте Вас спросить. Вот Вы и в нашей беседе и в других все время говорите «их». О ком Вы говорите? Кто они?
– Нам известно не многое.
– Простите. Вы теперь сказали «нам». А кто такие мы?
– Мы – это люди. Кто такие они, мы не знаем. Но мы – весь мир, все люди – теперь убедились в их существовании. Они существуют среди нас.
*
Как бы там ни было, жуткое ощущение окружающей небезопасности словно смогом легло над городами и поселками. Оно заползло в душу и глаза каждого, гнило в груди всякого человека, выедало силы бессонными ночами.
В разных частях света стали появляться сообщения о случаях проверки на подлинность, имевших различные исходы. Сначала они были единичными. Их жертвами, к сожалению, стали обыкновенные люди. Но вскоре мания проверять заразила все человечество. Этот вирус распространялся не по путям миграции людей или других животным. Этот вирус распространился гораздо быстрее по венам цифровой эпохи.
Уже никто не знал, чего больше бояться, «их», которые, как утверждается, уже десятки лет никому не причиняли вреда, или проверок. Поднималась волна общественного негодования, подкрепляемая средствами вещания.
Но когда таким образом все-таки был выявлен не человек, и мир снова взорвался известиями и сотнями комментариев очевидцев, волна отхлынула назад. Стали, однако, пропадать очевидцы этого события. В итоге взамен пришла другая волна новыми участившимися тестами на натуральность.
Мир погрузился в хаос, управляемый страхом. В нападениях не было порядка. И им уже не было числа. Несмотря на то, что в большинстве случаев проверок страдали или гибли люди, обнаружения нескольких не людей было достаточно для нарастания напряжения. На улицу без надобности никто не выходил. Подозрительным казался каждый прохожий, потому что он тоже смотрел на тебя подозревающим взглядом.
Вкупе с многие годы топтавшими по ушам слухами начинала все более отчетливо вырисовываться пугающая картина мира. Но обрести окончательные черты в гламурных эфирах телевидения и всеголосого Интернета, а, значит, и в сознании людей, она не успела.
В один миг вся информация просто оборвалась. Как по команде центрального рубильника. Большинство ресурсов, которые могли передавать хоть какие-либо сведения, теперь круглосуточно вещали белый шум. Были заблокированы все средства массовой и точечной коммуникации. Исключением стали только несколько правительственных телевизионных каналов.
И сбылись ли самые смелые прогнозы? Подтвердились ли предположения, что человечество уже не сможет жить без возможности мгновенной связи? Нет. Не подтвердились. Человечество смогло выжить. Но разрушились экономические связи и торговые цепочки. Транспортное сообщение встало на колени по самый пояс. Люди были вынуждены вернуться к наличным расчетам, а добыча наличность стала делом жизненной необходимости. Общество было полностью и надолго дезорганизовано и дезориентировано.
Так началось Столкновение. Но это была только лишь та цена, которую пришлось заплатить в первые часы. Столкновение стало шоком – невероятным, необъяснимым, но объясняющим. Что именно? Это стало понятно много позже.
Человечество оказалось втянутым одновременно в две борьбы. С одной стороны, с «ними», которые себя до сих пор никак явно враждебно или просто внятно не проявили, кроме отключения средств коммуникации. И это была борьба за выживание человечества. С другой стороны, велась борьба между людьми. И это была борьба за выживание личное. Победить в первой войне, не победив во второй было не возможно.
В первый же месяц голод и хаос слизали треть населения Земли. В некоторых районах, которые больше других зависели от поставок из других регионов, выжило и вовсе до десяти процентов жителей. Еще треть была отпущена на вечную волю последней третью позже при дележе оставшихся ресурсов и формировании новых сфер влияния.
Эти процессы, как это ни печально, возобладали перед попытками всеобщей консолидации. Враг врага оказался так же врагом.
Прошли месяцы и годы – голодные, жестокие – прежде чем начали складываться новые шелковые пути. Но они должны были сложиться, потому что в любых условиях существует возможность получить выгоду. И эти возможности, покрывая одна другую, начинают формировать новые правила.
29
– Да, Палаш, я тебя, наконец, слышу! Ты меня слышишь? Как связь?
– Отлично, Глеб! – ответила Пелагея.
– Ну, наконец-то! – обрадовался Глеб.
Захар поймал хлопок победы от Милены и поднял руку, чтобы таким же образом поздравить с удачей Глеба. Кто одной, кто двумя руками, радостные поздравления раскатились волной по всему штабу.
– Вы что там, голубей запускаете? – спросила Пелагея.
– Палаш, все нормально! Ребята просто радуются за хорошую работу.
– Лаша, держи и ты пять! – поприветствовал Пелагею Захар. – Теперь мы надолго на связи!
Волна несколькими хлопками поздравлений передалась в немногочисленный пока третий штаб.
– Связь-то налажена. Осталось только подождать несколько дней и убедиться, что они не смогут ее обнаружить. Канал зашифрован? – уточнила Пелагея.
Глеб посмотрел на Акима, инженера по связи:
– Что скажешь, дружище?
– Конечно, Палаш, – кивнул тот в ответ головой. – Ты не поверишь, как я рад тебя снова слышать.
– Поверю, Аким. Поверю, – с радостной тоской в голосе ответила Пелагея.
– Ну, будем надеяться, что этот канал они не увидят, – продолжил Глеб, – и старая добрая оптика нам еще послужит. Начинаем отсчет тестового периода. Мы пока прорабатываем подключение через оптику второго штаба. Вы в своем штабе сделали защиту?
– Да. Вся территория обшита металлической сеткой, – ответила Пелагея. – Над нами находится обычный жилой дом с его обычным излучением, который нас дополнительно маскирует. У нас осталось километров пятьдесят волокна. Забирайте, если нужно для прокладки во второй штаб.
– Этого все равно мало. Они расположены от старых магистралей намного дальше вас. Поэтому с вас и начали. Ну, будем искать склады. Где-то же еще должно было остаться это старье?! Да и наверняка еще остались где-то производства. Запустим их, если стоят.
Глеб засмеялся при мысли, к на сколько старым технологиям им приходится теперь возвращаться.
– Тебе чего смешно-то стало? – спросила Пелагея.
– Да, просто. После оптики было еще два поколения технологий, но она еще не полностью умерла. И только то, что на демонтаж проложенных линий нужны были огромные деньги, которые попросту зажали, теперь, возможно, нас свяжет.
– Понятно. Ладно, давай теперь поговорим о планах. Изображение мы когда увидим?
– Аким, прокомментируешь? – попросил Глеб.
– Канал широкий. На данный момент актуально было наличие самой связи. Если канал будет работать, то контентом мы его наполним. Передача видео не сложнее передачи звука. Но просто на таком оборудовании этого давно никто не делал.
– Отлично! Но много больно говоришь. Скажи, Аким, проще, когда я тебя увижу? – настаивала Пелагея.
– Лаш, пару дней потерпишь?
– Так долго?
– Что долго? – не утерпел Аким.
– Ну, потерплю! Убаял! Сколько тебя помню, ты всегда умел это сделать. С самого детства! – засмеялась Пелагея.
– Да тебя вообще всегда было легко уговорить, – подначил ее Аким.
– Меня? – возмутилась Пелагея.
– Тебя, тебя. Особенно на какой-нибудь беспредел.
– Вы представляете, как мы навспоминаемся, когда увидим друг друга? – остановил их Глеб. – Ладно. Вернемся на землю. Видео – это наши ближайшие планы. Но нужно возвращаться к более сложным вопросам. Во-первых, нам необходимо уметь отличать их от нас, не стреляя в голову и не отрубая руку.
– И желательно даже не прокалывая пальцы, – уточнила Пелагея.
– Да. Так как в этом случае ситуация сразу становится непредсказуемой, – добавил Захар.
– Безусловно, – согласилась Глеб. – В случае ошибки мы можем потерять человека. А в случае удачи никакого вреда им все равно не наносим. Они даже если и рассыпаются, то моментально восстанавливаются. Отсюда вторая задача, все-таки нужно иметь способ их нейтрализовывать.
– Ну, у нас есть как минимум один способ, – уверенно сказала Пелагея.
– Это ты какой именно имеешь в виду? – уточнил Глеб.
– Какой? Он единственный, насколько я знаю! Мгновенная заморозка. Зато он проверенный! Как минимум один раз! Я только технических подробностей не знаю.
– Лаш, ты смеешься что ли? – Ей ответил Джоска, который как никто другой знал все трудности этого способа. – Я расскажу тебе подробности. Основные действия мероприятия тогда происходили на искусственном льду, который можно было практически мгновенно разморозить и снова заморозить. И это очень не само собой происходит!
– Но ведь как выяснилось, это отличный способ одновременно изолировать множество частей друг от друга. Или я что-то не правильно понимаю? – словно спрашивая у окружающих, уточнила Пелагея.
– Наверное, правильно, – ответил ей Нейл, который в их штабе тоже шарил по технической части. – Вот об этом же и рассказывает человек. Давай дослушаем.
– Да. Давайте дослушаем, – поддержала его Колет.
– Но это только первая из задействованных тогда технологий, – продолжил Джоска. – То, что они рассыпаются на мелкие части – это то немногое, что мы тогда о них знали.
– Впрочем, сейчас знаем не намного больше, – добавил Глеб.
– Согласен.
– Да и на сколько реально так все подтасовывать каждый раз, чтобы они оказались рассыпавшимися в воде, которая только их и ждет, чтобы резко замерзнуть? – добавил Захар.
– Вот, вот! А для создания эффекта парения артистов, – не унимался Джоска, – использовались магнитные подушки. Это вторая технология. Идею этого концерта мы тогда прорабатывали до мелочей. Продюсеры купились и тогда даже в очередь за ней стояли. Мы ее еще и хорошо продали! Только мы установили гораздо более мощные магниты, чем договаривались. Их тела состоят и множества мелких притягивающихся частиц.
– А как они удерживаются вместе? – перебил его Нейл.
– Откуда ж я знаю?! Мы выяснили только, что они реагируют на магнитное поле.
– Значит в магнитном поле, чтобы удержать форму, частицы начинают сопротивляться полю, – рассуждал вместе с Джоской Нейл.
– Конечно, – согласился Джоска. – Вы видели на записях, что их движения стали неестественными?
Все без исключения, кто собрался сегодня на пробный сеанс связи, видели этот момент не меньше сотни раз. Им ничего не оставалось, как хором дать утвердительный ответ.
– И если сила магнитного поля превысит их предел сопротивления, – рассказывал Джоска, – то мы предполагали, что они будут разваливаться. Но они все попытались покинуть лед.
В этот момент мы, как и планировали, разморозили на несколько секунд ледовую арену. Дальше не все пошло по плану, но это оказалось даже лучше. От недостатка мощности вышли из строя цепи, обеспечивающие магниты. Резко пропало магнитное поле, и они рассыпались от собственного внутреннего напряжения. В этот момент сработала заморозка льда, и все, что попало в воду, уже не смогло соединиться в одно тело.
– Задумка с фантазией, конечно, – согласилась Пелагея.
– И заметь, все оборудование тогда закупалось не за наш счет! – поставил жирный акцент Джоска.
– И тогда это все еще можно было достать! А теперь это гораздо труднее. Боюсь, производства-то такие стоят! – добавил Аким.
– Вот и я о том же, – ответил Джоска. – Этот способ слишком сложен. Он не может использоваться массово. А значит, не годится для борьбы.
– С момента начала столкновения прошло уже почти два года, а мы так мало знаем о нашем противнике, – отметил Глеб.
– И единственный результат этих лет это то, что мы еще не уничтожены, – констатировал Нейл, после небольшой паузы.
– Однако, это все-таки положительный результат, – добавила Колет. – Люди ведь могли бы остановиться и позже.
– Мы, кроме того, начали развиваться, – возразила Пелагея. – Хотя бы налаживать связь. А без связи мы не сможем ничего стоящего предпринять. Кроме того, мы теперь знаем, как надежно от них укрыться.
– Положительный! – Глеб согласился. – Но это тоже порождает больше вопросов, чем ответов. Они не могут нас уничтожить? Или не хотят? Если не хотят, то почему? Зачем мы им нужны?
– О чем ты говоришь? Не хотят! – возмутилась Пелагея. – Они ежедневно истребляют тысячи человек.
– Они проводят зачистки населения, преимущественно уничтожая солдат столкновения, – пояснил Глеб. – Если бы они хотели, они бы могли за день уничтожить все население Земли. Вот и вопрос. Чем мы для них являемся?
– Еще скажи, что они пытаются сохранить нашу расу? – возмутился Джоска, который периодически захлебывался от ненависти или азарта борьбы.
– Скажу! – настаивал Глеб. – Не пытаются, а старательно и методично это делают! Ведь вспомните, за последние десятилетия, до войны, ведь в мире не осталось отсталых регионов. Везде была инфраструктура, люди забыли про голод. Везде было обязательное бесплатное образование вплоть до диссертаций! В школах до сих пор есть научные лаборатории! Их ведь не везде закрыли!
– Ну, уничтожают они не только солдат столкновения, – прервал Нейл, мрачную цепь рассуждений Глеба. – У нас в день убирают по несколько обычных людей, практически с улицы. Может, потому что город большой, поэтому так много. У нас вот Колет раньше собирала информацию обо всех таких случаях с самого начала столкновения: кого, при каких обстоятельствах…
– Единственной общей чертой всех смертей, я смогла сделать только такой вывод, – продолжила за Нейла Колет, – было наличие шумного происшествия, неразберихи, паники.
Колет по образованию была социологом, и до начала столкновения она служила в специальном подразделении полиции, где занималась исследованиями причин девиантного поведения в своих рядах. Позже ее перевели в архив, где она стала обращать внимание на дела, сдаваемые отрядами грифов с грифом «СЕКРЕТНО» и решением «ОТСУТСТВИЕ СОСТАВА». В отряде грифов таких дел было большинство.
– То есть, как только начинаются беспорядки, тут же появляются грифы полиции? – предположил Глеб.
– Да. И если к этому моменту все не утихнет, то они уничтожают самого активного, хотя это может быть просто истеричная тетка, трясущая в панике голосовыми связками. Впрочем, в последнее время они стали более точно выделять зачинщиков.
– То есть они стали лучше в нас разбираться, – заключила Пелагея. – Тогда формулируем третью задачу: нам тоже нужно в них разобраться.
– А для этого нам нужно решить первые две задачи. Вторую хотя бы для того, чтобы захватить одного из них и изучить. А потом уже будем думать о глобальной борьбе.
Ладно. На сегодня все. Отбой! – закончил совет Глеб. – Палаша, мы расходимся по домам. Как слышишь?
– Вам хорошо! А мы только собрались. У нас на днях должно проясниться одно дельце. Мы уже два месяца без связи, вы, наверное, не в курсе. Но, не буду забегать вперед,… Не подумай, что я суеверная. Просто потом все по порядку расскажу.
– Договорились! Эта осень, я смотрю, выйдет богатой на события.
– То ли еще будет! Она только началась.
– Палаша, подожди, не отключайся. Я еще хотел спросить, как твоя сестра?
– Да, никак. От Эвелины по-прежнему никаких известий, – ответила Пелагея, потускнев глазами, которые увидели только в ее штабе, и голосом, который услышали все.
Она явно скучала и более того переживала. Но как-то все больше в себе, не очень хотела об этом говорить. Даже с близкими, такими, как Глеб. Возможно, ее больше всего напрягало то, что она ничего не могла поделать, а может, то, что она ничем не могла утешить мать.
– Мама привет передавала тебе и родителям, – все-таки продолжила Пелагея через некоторое мгновение. – Она знает, что у нас сегодня должна быть связь. Очень хотела бы вас увидеть. Говорит, скучает.
– И мои скучают, – ответил Глеб.
Разговор дальше не строился. Тема не легкая.
«Наверное, зря потревожил, – подумал Глеб. – Да сам тоже беспокоюсь, и мать спрашивала. Ну, хоть узнал, что никаких новостей. Хотя бы плохих».
– Ладно. Давай, наверное, на сегодня закругляться, – сказал Глеб. – Извини, что затронул больное.
– Да ничего. Все нормально. Пока.
