Инна Пакета
Хроники Звёздного Народа
– Где твои пассажиры, Нахал? – с детской непосредственностью спросил Визар.
– Вместе с Гитаной обучают твоих приятелей. Я вижу, вы все заняты делом. Молодцы! Решаете, кто будет пятым пилотом? Вига, это будешь ты. Гитана надеется, что Бэр поможет ей вылечить Гитиса. Кали сказала, что, судя по генетической матрице Ирочки, опыт Гитаны по восстановлению Гитиса удался. Значит, есть надежда вернуть ему Вселенскую память.
Бэр подошёл ближе и поклонился Нахалу.
– Я глубоко признателен вам за вашу высокую этику. Глубина вашего страдания неизмерима. Но вы не про́сите. И даже не позволили себе желать этого в моём присутствии. Вы высокие духи! И я помогу Гитане. Её надежда имеет основание, она случайно оказалась рядом, когда я уже начал эту работу. Не откажите себе в удовольствии посмотреть на Ирочку. Может быть, и вы унесёте надежду с собой.
И исчез. Нахал даже не успел ему ничего ответить.
– Хотелось бы в это верить, – почти неслышно прошептал он. Несколько секунд он стоял с погасшим светом, потом вновь засиял. – Надо работать. Времени у нас мало. Караван построим в следующем порядке: Сигл, Иван, Визар, Вига и мы пойдём последними. Интервал одна секунда. Код Канала для каждого корабля свой. Звезда даёт его пилоту за секунду до входа в Канал, и набрать его нужно за долю секунды, после этого вы должны связаться с Хранителем, стоящим у входа в Канал, потом доложить Хранителю, стоящему на выходе из него, что вы прошли Канал. На все эти манипуляции у вас только одна секунда! У Виги двойная нагрузка, она должна оценить сохранность Канала, им не пользовались несколько тысячелетий. Не нам тебя учить, Вига, но тебе придётся ускорить твоё личное время. Код обычно состоит из тридцати знаков.
Он подошёл к пульту и вывел на экран значки.
– Набирать это надо в таком темпе.
Его передние ручки замелькали над клавишами.
– Это не просто набор знаков – это код тренировочных полётов каравана. Сейчас мы все разойдёмся по своим кораблям. И будем работать на своих местах. По команде Сигла сделаем пробный скачок. Это код возврата.
– Почти на всех кораблях уже есть пассажиры. Работа будет трудной. Отдыхать будем только шесть часов перед проходом через Канал, – серьёзно сказал Сигл. – А теперь все по местам!
Мирракс вошел в приёмную начальника биостанции. Моня приветливо взмахнул крыльями. Хранитель, работавший за компьютером, посмотрел на него и молча кивнул. Ирочка заботливо и красиво укладывала на столе бутерброды. Она предложила ему перекусить. Он не отказался. Мирракса поражало спокойствие этой простой девушки, с которым она принимала всю их компанию. Но, главное, что его особенно интриговало – это то, что уж очень Ирочка была похожа на Гитану. Не такая ослепительно красивая, как та, но чем больше он на неё смотрел, тем больше видел сходство. Её отец угрюмо сидел за столом, положив подбородок на сжатые кулаки согнутых в локтях рук. И, казалось, полностью был погружён в себя.
– Вячеслав Евгеньевич, – сказал Мирракс, дожевав бутерброд и выпив стакан сока, – гостей я отправил.
Потом повернулся к Ирочке.
– Ирочка, мои мальчишки ещё не появлялись?
Она отрицательно покачала головой.
– Ирочка, вы не сердитесь на них, пожалуйста. Они, конечно, дерзкие, но, в общем, славные ребята.
– Что вы, Мирракс! Мне они очень нравятся. Мы с ними почти подружились.
– Это меня радует.
Он прихватил ещё пачку рисунков и вышел за дверь. Сергей сорвался с места и выскочил за ним. Ирочка и Хранитель переглянулись. Спустя минуту Сергей вернулся. Он тяжело дышал.
– Где он? Его нигде нет!
– Он быстро ходит, – ответил Хранитель, вспомнив слова Мирракса, которые он когда-то сказал Ольге.
– Я тоже быстро бегаю. Но его нигде нет!
– Значит, он ходит ещё быстрее, – Хранитель был спокоен и серьёзен.
Сергей хотел ещё что-то сказать, но вошёл Бэр. Он вошёл, как человек, но Сергей побледнел и быстро отбежал в дальний угол комнаты. И оттуда с ужасом наблюдал, как Ирочка непринужденно подкармливает его, ласково прикасаясь к его паучьим лапам. Они о чём-то шепчутся и весело смеются. Сергей посмотрел на начальника биостанции, тот работал, как ни в чём не бывало. Глебов закрыл лицо руками. Вздрогнул от крика попугая: «Гости!» Бэр приветливо помахал ему передними четырьмя лапами, взял ещё часть листков с рисунками и со словами: «Я их провожу и вернусь», – исчез.
– Дочь! Что у тебя общего с этим пауком? – в отчаянии воскликнул Сергей.
– Папа, что с тобой? Где ты видишь паука?
Она подошла к отцу, потрогала лоб и ощутила испарину.
– Ты заболел? – она заботливо обняла его. – Давай, я провожу тебя в комнату отдыха.
– Никуда я не пойду, – упрямо сказал Сергей, освободившись из её объятий. – Ты не ответила на мой вопрос.
Он уже сидел на своём месте.
– Я не понимаю, о каких пауках ты всё время говоришь? – в отчаянии воскликнула Ирочка.
– Пока об одном, который только что ушёл.
– Это не паук. Это Бэр. Между прочим, очень галантный мужчина, – она стрельнула глазами в сторону Хранителя.
Тот улыбнулся, но продолжал работать.
Появились братья.
– Привет, приёмные родители! Привет, Сергей Владимирович!
– Откуда вы знаете моё отчество? – ехидно полюбопытствовал Сергей.
– Мы всё знаем, – беспечно и хором ответили братья.
И, не дав Сергею возможности задать ещё какой-нибудь вопрос, бросились к Ирочке.
– Ирочка, мы поздравляем тебя! Мы рады, что ты выходишь замуж за Хра… хорошего человека, Вячеслава Евгеньевича! – снова проскандировали они хором.
Потом Владимир взял руку растерявшейся и покрасневшей Ирочки и надел ей на палец перстень с большим чёрным бриллиантом.
– Это тебе подарок от Солнца.
И Хранитель, и Сергей подошли к Ирочке. Хранитель только глянул на перстень, побледнел, подошёл к окну и низко поклонился. Сергей хотел снять перстень с руки дочери, чтобы получше рассмотреть, но Владимир резко схватил его за руку.
– Вам нельзя даже прикасаться к этой вещи, если ещё хотите жить!
– А если умрёт моя дочь?!
– Она не умрёт. Она не боится дарёных камней.
Теперь покраснел Сергей. Он вспомнил, как тридцать лет назад ему тоже подарили необычайный камень, а он испугался и выбросил его. Он разозлился на этих дерзких мальчишек.
– Где вы это взяли? Дочь, сними сейчас же это кольцо! Вдруг они его украли!
Братья посмотрели на Сергея с великим презрением, но ничего не сказали. Ирочка, которая всё-таки хотела снять кольцо, но не смогла, смотрела с удивлением на свою руку и кольцо. Она помнила, что кольцо легко село на палец, но почему-то она не могла его снять. Владимир прекратил эти её попытки и, глядя ей в глаза, серьёзно сказал:
– Я не знаю, что значит «украли», сейчас посмотрю в словаре. Но повторяю: это тебе подарок от Солнца. Спроси у него, – он показал на Хранителя, – он подтвердит.
И пошёл к компьютеру. Ирочка растеряно посмотрела на Хранителя, тот кивнул. Она немного успокоилась, почувствовав поддержку Вячеслава Евгеньевича. Тогда к ней подошёл Зоррикс.
– У нас есть для тебя ещё один подарок. Это от Люцифера.
Он протянул ей изящное зеркальце, закреплённое на ручке.
– Зеркальце велено никому не показывать. Но сама должна смотреть в него не реже одного раза в неделю, однако не больше двух. В пятницу обязательно. Но только после свадьбы! Положи его в карман.
На её лёгком летнем платье вдруг появился карман. Она машинально положила туда зеркальце, даже не успев его рассмотреть и удивиться появлению кармана.
– Дочь, ты что, душу дьяволу продала? Что тут, вообще, происходит? – Сергей кипел от гнева.
Он готов был броситься на всех с кулаками. Но Зоррикс посмотрел на него так, что он попятился.
– О каком дьяволе вы говорите? – сказал ему Зоррикс. – Насколько я знаю, Люцифер на всех языках значит – несущий свет.
Тут опять закричал попугай.
– Гости! Гости!
– Хорошо, Иммануил, я провожу.
Зоррикс подошёл к столу, взял ещё стопку листков и исчез. Он даже не счёл нужным выходить через дверь. Ехидно глянув на Сергея, он исчез прямо около стола. Сергей зажал голову в ладонях и раскачивал ею из стороны в сторону. Хранитель подошёл к Владимиру, который тихо подкрадывался к Сергею с сжатыми кулаками.
– Владимир, вы с братом ведёте себя недопустимо. У нас принято, чтобы дети уважали взрослых.
– И у нас так принято. Но взрослые тоже должны уважать детей. Почему он нас с братом назвал ворами? Чтобы показать, что он умеет говорить? Но человек должен ещё и думать. Вымещать на ребёнке свою несостоятельность недостойно человека.
– Наверное, ещё не скоро вы сможете пойти в школу, – печально отозвался Хранитель.
– Но нам придётся это сделать, если здесь место нашей службы.
Сергея поразила взрослая будничность тона мальчика, который задумчиво перебирал пёрышки птицы. Он ощутил свою вину перед ним и хотел её как-то загладить.
– Вячеслав Евгеньевич, их нужно отдать в ту школу, где работает Светлана Ивановна. Она хороший учитель. Кстати, Владимир, вы не скажете, где она? Она ведь с вами ушла. Я хотел бы с ней поговорить.
– Да. Она хороший Учитель, – отозвался Владимир как ни в чём не бывало. Это Сергея удивило ещё больше, чем недавний взрыв возмущения. – А про вас она сказала, что учить вас поздно, а лечить ещё рано. Для этого вы ещё недостаточно сумасшедший.
Сергей снова вскипел. Что себе позволяет этот мальчишка! И неизвестно, чем бы это закончилось, но тут он услышал голос Бэра. Сергей даже не заметил, когда и как он появился снова.
– Мальчик абсолютно прав. Вы очень возбуждены, Сергей Владимирович, но для лечения этого недостаточно. Вам пора отдохнуть.
Сергей не успел опомниться и даже обернуться. Бэр сгрёб его в охапку, отнёс в коридор и поместил в бокс, на котором было написано «Сергей Глебов». Ирочка выскочила за ними, но, увидев, что Бэр сделал с её отцом, успокоилась.
– Не волнуйтесь, Ирочка. Ему это просто необходимо. Как ни странно, с вами работать гораздо проще, чем с ним, – он обнял её за плечи.
– Но ведь мы оба не сходим с ума? Мне ведь тоже иногда кажется, что вы паук.
– Вам правильно кажется. Я и есть паук.
Она остановилась, но не сбросила его руку со своих плеч. Он сам убрал руку. Она повернулась к нему лицом.
– Так что же со мной происходит?
– В вас просыпается генетическая память вашего народа.
– А отец?
– Он Харий. Но в нём сейчас вступили в конфликт гены четырёх его земных рождений и матрица Хария. И он испытывает страх. Он боится с детства. Вы, Ирочка, можете ему помочь только абсолютным спокойствием, хотя бы внешним. До сих пор вы держались очень достойно. Продолжайте в том же духе. Не задавайте вопросов. Ответы придут сами собой, или позже на них ответит вам ваш муж.
– А я уже замужем?
– Почти. Лучше угостите меня вашим замечательным бутербродом с тунцом.
Они вернулись в приёмную. За время их отсутствия Зоррикс успел справиться со своими делами, как будто и не исчезал никуда. Мальчишки весело и с аппетитом ели и подкармливали попугая. Хранитель с тревогой посмотрел на Ирочку, но она лучезарно улыбнулась ему в ответ. И в душе у неё не было ни страха, ни борьбы, ни сомнений, ни вопросов. У неё было ощущение, что это её жизнь. А всё, что было до сих пор, был очень длинный сон. И как хорошо, что он, наконец, закончился.
Раздался телефонный звонок. Она взяла трубку. Охранник доложил, что завезли продукты.
– Выгружайте в большой холодильник, – распорядилась она.
Моня сел на её плечо, ласково потерся головкой об её щеку, а потом легонько ущипнул за ухо.
– Что? Опять гости? – смеясь, спросила она.
Все насторожились. Бэр быстро дожевал бутерброд.
– Я провожу.
Он исчез, прихватив при этом последние листики с рисунками.
– Ну и хитёр паук! Сбежал. А мы с братом должны доводить до нужной кондиции Гитиса!
Хранитель строго посмотрел на Владимира.
– Вячеслав Евгеньевич, не нужно так на меня смотреть. Ирочка прекрасно знает, что Бэр – паук. И, как видите, совсем его не боится, более того, находит, что он приятный собеседник. Вы лучше подскажите, что нужно сделать, чтобы у Сергея Глебова поехали мозги, и Ирочка при этом нас не возненавидела.
– А это обязательно: свести с ума моего отца? И зачем это нужно? – встревожено спросила Ирочка, до конца не веря, что Владимир говорит серьёзно.
– К сожалению, в его случае – обязательно, – грустно сказал Зоррикс. – До тех пор, пока доминирует его человеческая сущность, Гитис себя не вспомнит. Сергей Глебов – сильная личность. Он десантник, прошедший афганскую войну и сумевший сохранить свою личность без травм. Он не сошёл с ума после того, что видел, и не стал пьяницей. Мне симпатичны оба: и Гитис, и Сергей Глебов. Я не хочу выбирать!
– Сергей Глебов – мой отец. Я не могу выбирать, – слёзы текли из глаз Ирочки.
– Сергей Глебов – отец Ирочки. Я тоже не могу выбирать, – сказал Хранитель и встал рядом с Ирочкой.
– Вы оставили меня одного, – Владимир растерянно переводил взгляд с одного на другого, но быстро взял себя в руки. Он подошёл к брату и твёрдо сказал: – Я ребёнок. Я не имею права решать судьбу Хария.
Они все были так увлечены решением своих моральных проблем, что не заметили, что ещё в начале разговора из дверей кабинета появились и замерли там четыре фигуры: Нахал и три прекрасные женщины. Поэтому все вздрогнули, когда раздался голос Нахала:
– Браво, братья! Вы достойные дети нашего славного рода. Вы достойны быть Хранителями Канала. Даже мы, его родители, не можем взять на себя этой ответственности. Пусть решает сам.
И в этот момент в комнату медленно вошёл Сергей Глебов. Лицо его было бледным и сосредоточенным. Он внимательно вглядывался в лица всех присутствующих. И было непонятно: то ли он всех узнаёт, то ли не узнаёт никого и даже свою дочь. Он взял стул и снова сел посередине комнаты. Несколько секунд сидел с закрытыми глазами. Потом пристально посмотрел в глаза Владимиру и неожиданно весело сказал:
– Ну что, Вовка, по-моему, я все-таки свихнулся? А ты как думаешь?
– А вдруг я Зоррикс, что тогда?
– Нет. ты Владимир. Ты на несколько секунд старше своего брата. И я это вижу.
Братья молчали. К Сергею подошёл Нахал. Тот даже не шелохнулся. Нахал склонился к одному его уху и что-то прошептал.
– Мама! – воскликнул Сергей.
Тогда Нахал что-то шепнул в другое ухо.
– Отец? – удивление и радость вспыхнули в его лице одновременно.
И вдруг лицо погасло. Сергей Глебов рыдал, горько, трагично и безысходно. Никто его не утешал. Все молча ждали. Наконец, он успокоился. Он ещё несколько минут сидел, не поднимая головы. Потом, не меняя позы, тихо спросил:
– Так кто же всё-таки взломал мою матрицу?
Три фигуры встали перед ним. Две в серых светящихся плащах, а между ними Гитана. Ирочка заметила, что, как только появились эти фигуры в плащах, её рука, на которой было кольцо, сама собой поднялась и произвела какие-то манипуляции в воздухе. Хранитель обнял её за плечи и прижал к себе. А трое хором сказали.
– Мы.
Сидящий на стуле поднял глаза.
– Теперь я понимаю, кто был третьей женой Сергея Глебова, – сказал он после минутного раздумья. Затем он опустился на колени и поклонился. – Приветствую тебя, Мать. И тебя, незнакомый мне Странник. Да. Вы могли это сделать. Но что теперь делать мне? Нас ведь двое. Я не могу убить Сергея Глебова.
– Тебе решать, Гитис, – голос Матери ничего не выражал.
– Моё место на Земле.
– Ну, что ж! Тогда будем снимать печать Сила с мозга Сергея Глебова. Ты готов через это пройти?
– Да, – ответил Гитис.
– Я не слышу Сергея Глебова, – теперь голос Матери был суров и непреклонен.
Ответа не было. И тут появился Бэр. Он бросил на стол пистолет. Звук от удара пистолета о стол в полной тишине прозвучал как выстрел.
– Вот твоя пуля, Сергей. Я не вижу другого выхода.
Бэр протянул руку, разжал кулак. На ладони лежала боевая пуля, а рядом с ней более крупная, сплющенная.
В мозгу Сергея Глебова чётко, как в кино, прокрутилось несколько секунд его жизни. Голые горы. Он в засаде. Тишина. И вдруг какая-то сила бросает его на землю, одновременно раздается выстрел, и на него сыплются осколки скалы, к которой он только что прижимался спиной. Он не может отвести глаз от места, куда вонзилась пуля. И видит, как по скале ползёт огромный паук, выковыривает пулю из камня, подползает к нему, кладет пулю ему на ладонь и исчезает. Когда он пришёл в себя, его уже несли на носилках, а в сжатом кулаке была эта пуля. С тех пор он всегда носил её с собой во внутреннем кармане. Сергей засунул руку в карман, там было пусто.
– Так это было на самом деле? И это был ты? – голос Сергея дрожал от волнения.
– Да. Это был я, – спокойно ответил Бэр.
– Спасибо.
– Как я теперь вижу: не за что. Не могут двое жить в одном теле. Один из вас сойдёт с ума. И это будешь ты, Сергей.
– Значит, один из нас должен умереть?
– Не обязательно, – Бэр говорил мягко и спокойно. – Если снять печать Сила, или, как вы любите говорить, дьявола, с твоего мозга, то космический разум человека найдёт общий язык с разумом Хария. И вы снова станете одной личностью, может быть, даже более способной и богатой, чем в прошлом была личность Гитиса.
– Хорошо. Я согласен.
– Тогда тебе нужно пока уснуть. Не мешай Гитису и сам не сходи с ума.
Бэр достал флакончик и дал ему отпить глоток.
И тут же раздался звучный голос:
– Ариуна Гитана! Включился твой индикатор обратной связи. Ты слышишь меня, Гитана?
– Ярослав, я слышу тебя.
– Здравствуй, мама! У меня для тебя хорошая новость. Включился индикатор обратной связи Гитиса!
– Я знаю. Свяжусь с вами позже. Сейчас я очень занята.
Несмотря на почти бесстрастный тон, в глазах Гитаны светилась надежда. Они сияли как два изумруда.
Бэр больше не прикидывался человеком, он очень устал. Он только что совершил нечто такое, чего ещё никому и никогда не удавалось. Мать подошла и ласково положила ему руку на панцирь. Он тихо сказал, но услышали все.
– Мать, всё готово к полёту. Пассажиры устроены. Ольга их всех усмирила и жёстко контролирует. Пилоты отдохнули и находятся на мостиках своих кораблей. На Земле нет ни одного инопланетянина. Мы с Гитаной немедленно приступаем к операции в медицинском отсеке твоего корабля.
Бэр, Гитана и Гитис исчезли.
Нахал подошёл к Ирочке. Он нежно обнял её. И волна любви и радости ощутимо и материально окутала её своим защитным покрывалом.
– Прощай, внучка! Ты прекрасна. Было бы несправедливо, если бы тебе об этом сказали другие. Сейчас на тебя с любовью и надеждой смотрят двое твоих дедушек и две твои бабушки.
5. РОДИТЬ БОГА
Ванда Регул на секунду остановилась перед дверью Командора Космического Военного Флота Галактики и машинально поправила безукоризненно сидящую на её изящной фигурке форму. Она волновалась. Вызов к Командору – событие не просто редкое; для командира корабля – невероятное. Чем это для неё обернётся, она даже не могла предположить. Одно было ясно – это не увольнение. Для этого не вызывали к Командору, а просто зачитывали приказ перед экипажем корабля. Да и не могли её уволить, если всего неделю назад наградили высшим военным орденом. Он и сейчас красовался на её груди: сияющая розетка из чистого земида, имеющая форму Галактики, с огромным бриллиантом в центре. Немногие мужчины могли похвастаться такой наградой, а среди женщин она была единственной. Но даже при её вручении она не видела Командора. Так что было о чём задуматься. Только времени на это не было.
Она дотронулась до двери, и та бесшумно открылась. Значит, её ждали. Такую дверь просто так не откроешь. Ванда шагнула за порог и вздрогнула от неожиданности, словно провалилась в космическую бездну. И только через секунду, усмехнувшись, поняла, что это голограмма Галактики, а в центре, в кресле, оборудованном различными манипуляторами, восседал Командор. Ещё секунда – и всё исчезло, даже кресло с пультом, а Командор оказался рядом с ней.
Ванда вытянулась в струнку и по всей форме отрапортовала о своём прибытии. Командор приветствовал её по уставу. Услышав команду «Вольно», Ванда не могла удержаться и с любопытством осмотрелась. Но смотреть было не на что. Она находилась в огромном овальном зале с абсолютно гладкими стенами, мерцающими мягким светом, и таким же светящимся куполообразным потолком. Чёрный пол создавал ощущение бездонности этого помещения. И хотя Ванда не успела ещё сделать и двух шагов, она не могла бы сказать, как она сюда попала: от двери не осталось никаких следов. И нигде ни одного предмета!
Смотреть было не на что, и она посмотрела на Командора. Она мало о нём знала. Для военных он был богом, а о богах не сплетничают. Говорили, что он гений, стратег и тактик, выдающийся математик и философ, полиглот и дипломат самого высокого ранга – и всё в одном человеке. Она ожидала увидеть убелённого сединами старца. А перед ней стоял молодой человек лишь чуть-чуть постарше её и рассматривал её с таким же нескрываемым любопытством. Ванда смутилась и отвела глаза. Но на этом плацдарме не за что было зацепиться ни взглядом, ни рукой. Она снова посмотрела на Командора. Он был высок, могуч, а лицо красивое, мужественное и открытое одновременно. «И в самом деле – Бог!» – мелькнула мысль. Она не знала, как себя вести. Ванда никогда не имела дела с богами.
– Проходите и располагайтесь поудобнее. Разговор у нас будет долгим, и, думаю, непростым, – сказал Командор.
Его удивительный голос звучал мягко, словно она пришла к нему в гости скоротать вечерок.
Мысль о том, что ради такого мужчины можно потерять не только ордена, погоны и должность, но и саму голову, даже не мелькнула, а сверкнула предупреждающе, как молния. И она поспешила заменить её спасающей, ехидной: «А где, собственно, располагаться? На полу, что ли?» Она взглянула на Командора, чтобы убедиться, что он не шутит. Он мягко и понимающе улыбнулся и жестом пригласил её в уютную гостиную, возникшую в проёме стены. До неё донеслись звуки негромкой мелодичной, прилетевшей из далёкого детства музыки, как будто принесшей запах родного дома. И тут она увидела стол, накрытый на двоих, два уютных кресла и цветы. Может быть, оттого, что была голодна, она сначала обратила внимание на стол, там были только её любимые блюда и фрукты. Когда ей удавалось добыть нечто подобное – это был праздник. А на столе в изысканной вазе большой горкой лежали фрукты с её родной планеты. Да и цветы были тоже оттуда. Не помня себя, она вбежала в гостиную. И тут увидела окно. Она бросилась к нему, распахнула, и в лицо ей ударил терпкий, настоянный на травах и пропитанный морской солью воздух родной планеты. Она отвернулась от окна, оно тут же исчезло. Ну и что, что это мираж! Этой секунды было достаточно, чтобы ощутить миг счастья свидания с далёким, почти недостижимым домом.
В её глазах были слезы. Они сияли, как бриллианты на её ордене. А Ванда не смогла бы сказать, были ли это слёзы мимолётной радости, или слёзы умиления или тоски. Она давно уже не испытывала сентиментальных чувств. В её работе не было для них места. А напротив неё, в проёме стены, стоял прекрасный, улыбающийся доброй мальчишеской улыбкой мужчина. Ванда забыла, кто она и кто Он. Людей в её жизни было много, но это был первый однопланетянин, которого она встретила в своей взрослой жизни. И это открытие её потрясло.
– Вы всё правильно поняли, – приветливая улыбка не сходила с его лица. – Таких, как я, выращивают на периферийных планетах. Считается, что спокойное детство на природе хорошо стабилизирует психику. Я – землянин. И зовут меня Иван Громов.
Это было уже слишком!
Она осторожно сделала шаг от стены, где только что было и закрылось окно в её мир. Осторожный шаг, словно боялась провалиться сквозь этот пружинящий, непроницаемо чёрный пол. Она пробиралась к креслу. Проходя мимо цветов, она легко коснулась их рукой – живые. Роскошные разноцветные розы с капельками росы и неповторимым тонким ароматом. Ну, вот и кресло, удобное и вполне надёжное, не взлетает и не проваливается. Хотя, кто знает? Здесь, по-видимому, всё может быть! Итак, перед ней человек из сказки. Вот он, сидит напротив и терпеливо ждёт, пока она придёт в себя. Ещё вопрос: придёт ли она в себя?
Эту сказку на Земле знают все с детства.
Жил-был очень способный и энергичный мэр города. Городок был небольшой в глубине Сибирской тайги. Люди там жили спокойные и трудолюбивые. А городской голова управлял ими мудро и дальновидно. Был он одинок, на себя времени не хватало. Единственное, что он позволял себе, это рыбалка. Он уходил далеко вглубь тайги, ставил на берегу реки палатку. Ночью смотрел на звёзды, а днём ловил рыбу на простую удочку.
И вот в один прекрасный день на берег реки, где он рыбачил, прямо из леса выходит прекрасная девушка. И во лбу звезда горит, и месяц под косой блестит, и коса до пят, впрочем, как и платье. А платье, как и лицо, красоты невиданной. И идёт, как плывёт, чуть касаясь земли маленькими ножками в блестящих, может быть, даже хрустальных туфельках.
Ему бы убежать. Да куда убежишь? Он этих мест хозяин.
– Кто ты, красная девица? Нет в наших местах таких.
– Нездешняя я. А зовут меня Василиса Премудрая. Слыхал о такой?
– Слыхал. Мама в детстве сказки рассказывала. А я…
– Знаю, знаю. Ты Дмитрий Громов, хозяин этих мест. Возьми меня в жёны. Не пожалеешь.
Да кто же откажется?! Стали они жить-поживать. Те, кто у них в доме бывал, удивительные вещи рассказывали. Будто махнёт Василиса рукой – словно скатерть-самобранка сама на столе расстелется. Глазом моргнёт – на муже новая шёлковая рубашка. Да и в городе дела дивные начались. Богато люди стали жить, с комфортом.
Через некоторое время родился у них сын. Иваном назвали. Красивый и умный мальчик был. Пока был маленький, бегал с местной детворой, играл вместе со всеми. Любили его ребятишки за то, что добрый был и весёлый. Но и побаивались. Мальчик не был ни драчуном, ни задирой, но была в нём одна странность – никто не мог до него дотронуться. Это пугало. Непонятное всегда пугает. Когда вырос, совсем один остался. Видели люди Земли его иногда то скачущим на коне по весенней степи, то летящим на лыжах с крутых гор, то под парусом в бурном море.
Много лет прошло. Дмитрий Громов состарился и умер, а мать с сыном исчезли. А городок этот таёжный и по сей день живёт удивительной жизнью. И до сих пор ездят туда люди со всей Земли посмотреть на чудеса. Да повторить их нигде не могут!
Да и Ванда там была. Потом она видела кое-что в других мирах, но везде разное. Как будто в этом маленьком земном городке собрали вдруг все чудеса Галактики. И, по-видимому, всё это было сделано, чтобы воспитать этого мальчика, который сидит напротив неё. И он Командор!
Ванда вскочила и вытянулась по-военному.
– Простите, Командор. Я забылась. Мне нет прощения.
Он тоже встал.
– Капитан! Я не повторяю своих приказаний дважды. Отдыхайте!
Мало тех, кто видел Командора, и, наверное, только единицы знали, как его зовут. Но этот голос знали все. Ванда поняла, что сделала что-то не так. Не того от неё ждали. И тут же почувствовала, что пол под её ногами начал двигаться. Её понесло прямо на стену. Она закрыла глаза. А когда открыла, то поняла, что находится в личном отсеке своего корабля. Значит, её просто вышвырнули, даже не сказав, зачем позвали. Ну, что ж! Сама виновата. Теперь её, точно, уволят. Зачем нужен капитан корабля, не умеющий ориентироваться в неординарной обстановке.
Ладно. Сначала нужно привести себя в порядок, потом собрать свои пожитки и ждать. Поесть бы не мешало. Нет. Сначала в душ. Ей было тоскливо. Вот и награда за трудный поход. Может, и в самом деле пора в отставку. Слишком много самых противоречивых эмоций она позволила себе за прошедшие несколько минут. А ведь подходила к заветной двери собранная и, казалось, готовая ко всему.
Но душ уже делал своё дело. Почувствовав себя свежей и полной сил, она не стала надевать форму, её всё равно нужно было чистить. Парадную форму надевать не было смысла. Она решила надеть одно из своих земных платьев. Так она делала всегда в минуты раздумий. И это помогало. Она задумчиво подошла к шкафу, открыла дверцу, протянула руку и тут же отдернула её. Платья висели необычно. Не так, как она их повесила.
В беспокойстве Ванда оглядела комнату. Все остальные вещи были на своих местах. Она машинально подняла с пола форму, которую сбросила, спеша скорей в душ, отстегнула орден, а форму отправила в чистку. Подошла к пульту и нажала кнопку вызова мостика, даже не вспомнив, что почти голая. Но механический голос сказал, что связь временно отключена. Ванда оглянулась на дверь, она была очень тщательно нарисована на мерцающей стене. «Для дураков», – подумала она. А она и есть настоящая дура. Ей подарили ощущение дома и предложили шикарный ужин. В конце концов, Командор тоже человек. Вот именно – ч е л о в е к. И она обманула его надежды на светский ужин с красивой женщиной. Тоже мне, солдафон в юбке!
Совсем расстроенная, Ванда снова подошла к шкафу и стала рассеянно перебирать платья. И вдруг. Нет, живой отсюда она не выйдет! Она наткнулась на платье, которого у неё не было. Теперь она осознала, что именно маленький кусочек ткани хорошо спрятанного платья включил профессиональный механизм реагирования. Она достала платье и заплакала. Платье было из сказки.
Командор сидел в кресле в глубокой задумчивости. Если всё это так на него подействовало, то ему, действительно, пора жениться. И мать права – это должна быть земная девушка. И она сама её для него выбрала. Но люди Земли живут недолго. Длинную жизнь человек получает при рождении для исполнения особой миссии, на которую способен только человек Земли. Так было с ним. Но есть ещё один путь, беспощадный и страшный: нужно совершить Вселенский подвиг, победить и выжить. И необходимость такая есть. Мать говорит, что никто, кроме этой девочки, не справится. Он, конечно, может не отпустить Ванду, но тогда ей придётся на битву идти самой, что, скорее всего, приведёт к её гибели. Мать сказала, что ей нужна рядом любящая женщина, любящая с такой силой, с какой умеют любить только женщины Земли.
Он взял яблоко и надкусил. Если они победят, то он получит спутницу на долгие годы своей жизни. И мать… Он даже в полном одиночестве склоняет голову перед беспредельным мужеством этого существа. Но для народа, к которому принадлежит его мать, это не мужество – это способ жизни. А если погибнут обе? Он вздрогнул. Работу всё равно придётся выполнить, но цена будет огромна, пострадают сразу две Галактики, а жизней – несметно. И полное одиночество навсегда. А то, что в его жизни уже никогда не будет другой женщины, он понял сразу, как только Ванда вошла.
Мать дала ему мало времени, а он даже не переоделся. Встретил девушку при полном параде. «Вольно, капитан! Отдыхайте!» Солдафон! А то, что она прибыла из трудного похода, и прямо с мостика её под эскортом (всё равно, что под конвоем!) повезли в его резиденцию, этого мало? А здесь он обрушился на неё со своей щедростью, как ураган. А она затрепетала, как последний лист на дереве. Но выдержала. Редкая женщина. «Я забылась, Командор». Он встал и вышел из комнаты.