Дмитрий Воробьев
Династия Хроно: Путь Раста Де-Блу
Под ночь он развел костер и снова услышал вой, теперь уже вовсе не похожий на волчий или собачий. Он резал уши, словно голос твари срывался. Кто мог скулить в лесу? Таких тварей было немного, но Раст мог лишь догадываться.
Охотиться он умел, как и рубить дрова. Во многом ему помогал посох, с помощью которого можно было делать и то, и другое. В его ремешке всегда лежало два камня, похожих на обсидиановые, с помощью которых он без труда разводил огонь одним простым движением. Стоило их чиркнуть друг от друга, как тут же град искр сыпался на подготовленные им ветки и сухие листья. Дрова он нарубил и вскоре прикончил двух кроликов. Распотрошив их ножом и дождавшись углей, Раст принялся жарить мясо, которое вышло хоть и жестким, но восхитительным, несмотря на отсутствие соли. Коробок ему бы не помешал. Раст знал одного человека, который всегда таскал с собой такую коробочку, твердя, что это лучшая соль на планете. В лесу были еще и ягоды, но он не торопился разбираться, съедобные они или нет, поскольку был занят поиском холма, под которым можно было переждать надвигающийся дождь. Пока он искал убежище, случайно наткнулся на небольшой пруд, который раньше не замечал из-за плотно стоявших деревьев и выгнутой земли. Наконец он мог пока не тратить чистую воду из фляжек, а кипятить эту.
Через время отыскалось убежище. Конечно, весь шатёр под холмом скрыть не удастся, но хотя бы его сон будет сухим. Он снова услышал странный вой, на этот раз уже гораздо ближе, и замер, прислушиваясь. Когда звуки стихли, Раст еще постоял какое-то время, минут пять, пытаясь отследить движения. Здесь лес был уже гуще, и видимость была не такой хорошей, а тучи закрывали небо. Становилось уже совсем темно. Компас показывал, что он немного свернул со своего пути на северо-запад, пока искал, где переночевать. Ночь обещала быть холодной.
Вскоре стало уже совсем темно, ничего не было видно, кроме тёмных фигур стволов. Ветер заставлял стенки палатки дрожать, и вскоре полились первые капли дождя. Затем дождь перешел в ливень. Одна стенка шатра намокла, но влага до Раста по-прежнему не доставала. Палатка частично защищала от холода. Обычно Полубогу не дают спать его собственные мысли. Он думал о матери и убитых в Нижней Аделии. Думал о своем учителе Фрае О’Коннелле. Вспоминал годы, которые сделали его мужчиной. Думал, пока мысли не становились картинкой, а картинка не становилась реальностью.
Хранитель заснул, ливень вновь перешел в слабый дождь, а к утру стих. Воя не повторилось. Во сне он видел своего погибшего учителя. Его призрак.
4
Капли холодного ливня невыносимо стучали по телу. Небо было мрачным, укутывающим, вдали на горизонте высоченная гора стремилась поразить тучу. Там был запад, потому что солнце всегда заходило за эту гору, прячась и переставая раньше положенного освещать город, стремящийся стать деревней.
Толпа мальчишек выстроилась в ряд не по росту и не возрасту. Они стояли так, как встали однажды, впервые появившись в этой долине, не зная ничего о том, что их ждет, с кем им придется общаться, а с кем сражаться. Хотя Фрай О’Коннелл для поединка любил выбирать двух друзей, сегодня он сделал исключение. Потому что у Мальчика из Аделии здесь не было друзей.
Все эти дети были одеты в какие-то тряпки, плотно обмотанные и промокшие насквозь от дождя, но все они стояли смирно и ждали своего часа, чтобы взять в руки палку больше, чем они сами, хоть и холод пробирал до костей. Многие уже привыкли, потому что погода здесь всегда была буйной и это входило в часть обучения.
Высокий и стройный мужчина, у которого только-только появлялась седина среди коротко стриженых волос, переминался с ноги на ногу, глядя на свои собственные колени. Никто не любил смотреть в глаза учителю, и Фрай тоже не любил смотреть в глаза ученикам. Он многое мог увидеть в них. Слишком многое.
Иногда детям казалось, что их учитель – самый старый старик на свете; что он прожил не одно столетие и вот-вот впадет в маразм. Стоило только взглянуть на его лицо. Об этом говорили не только его морщины, выстроенные сетками, и шептание себе под нос, но и пустой взгляд. Взгляд ушедшего.
Фрай О’Коннелл редко демонстрировал свои навыки, но, когда приходилось, всем казалось, что его кто-то подменял. Особенно удивляла его резкость и готовность. Однажды один из учеников Гунер чуть ли не спятил от своей юношеской ярости (возраст у учеников был разным; для обучения и Фрая это не имело значения) и, подхватив лежащий на холодной земле кинжал, сделал рывок к спине учителя. Все в тот миг подумали об одном: сейчас произойдёт что-то ужасное, и никто не сможет его остановить – не успеет. Потому что кинжал через полсекунды был уже в упоре. Но Фрай среагировал. Развернулся на сто восемьдесят градусов, заранее выдвинув руку, чтобы успеть перехватить кинжал. Как итог – Гунера был изгнан из Гор Орнеполоса навсегда в свою жалкую деревню, из которой пришел. Такое случается редко, раз в столетие, говорил им учитель про разгневанных учеников, поднявших руку на собственного учителя. Раз в столетие, но случается.
Фрай взглянул на двенадцатилетнего мальчика с голубыми глазами. В этих глазах не было ни капли испуга, но и желания выходить тоже.
Пока капли сильно били о каменную дорогу, можно было шептаться, хотя некоторые уверяли других о том, что учитель способен услышать их сквозь любой шум. Но Бейкер Кволз не верил во все эти байки.
– Он выберет его, – шепнул он на ухо своему приятелю, чуть склонившись в бок, но не двигая головой. Сказал совсем тихо, и это прозвучало как «овберт ео».
Тим Рудвел зашевелился, но вовремя опомнился. Резко шепнул:
– Не слышу.
– Выберет его, – повторил Бейкер.
Учитель зашагал правее, очень медленно, примерно шаг в пять секунд. Его рот открывался почти в такт огромным ледяным каплям. Опять что-то шептал себе под нос.
-Мальчика из Аделии, – догадался другой, сказав это Бейкеру. Патекс Коллье. Их новый приятель, с которым они неохотно общались. Считали его слабее. Хотя Тим Рудвел ни с кем не общался.
Сказал он громче, чуть развернувшись. Фрай перестал говорить с самим собой и поднял голову. Посмотрел между Патексом и Бейкером. У обоих всё внутри сжалось. Затем учитель продолжил пялиться вниз. Оба выдохнули.
– Он выберет Мальчика из Аделии.
– Заткнись, – прошипел Бейкер. Патекс умолк. Затем сам Бейкер добавил: – Да.
Учитель их будто бы не замечал. Его выбор затянулся. Затем он наконец произнес:
– Раст.
Голубоглазый мальчик вышел вперед. Показательно кивнул учителю (Фрай смотрел прямо на него) и повернулся к остальным.
Патекс хмыкнул, сделал это громче, чтобы было слышно сквозь дождь, но не так, чтобы учитель заметил.
– Я же говорил, – сказал он это еще тише. Так тихо, что Бейкер только через время разобрал слова. После того, как Фрай О’Коннелл сказал:
– Патекс.
У того снова всё сжалось, но он тут же вышел вперед, чересчур резко, словно его ужалила пчела в заднее место. Он сжал челюсть, впервые почувствовав мороз улицы, как будто до этого стоял возле горячей батареи.
Патекс был выше Мальчика из Аделии, но все видели, на что мальчик из Аделии способен. Они считали, что его научили этому в Центральной Аделии, потому недолюбливали. О понятии «Полубог» никто не знал, за исключением одного лишь Макунета ка Триера, который однажды заикнулся об этом и вскоре понял, что лучше такое не говорить, и их учителя.
Пожалуй, голубоглазого мальчика еще недолюбливали и за его «близость» к учителю. Им казалось, что Раст – любимчик Фрая О’Коннелла. Хотя никто из них ни за что не захотел бы стать таким любимчиком.
-Начинайте, – сказал Фрай и с этого момента более не смотрел себе под ноги.
Оба подошли к промокшему не меньше, чем они сами, мешку с деревянными палками. Выхватили по одной и отошли друг от друга на приличное расстояние. Патекс держал палку неуверенно, словно в руках у него был бластер и он собирался из неё стрелять, а не биться ей, но затем встал в стойку. Дерево было влажным.
Голубоглазый мальчик смотрел на гору, за которой не было видно солнца.
– Ближе, – сказал учитель. Патекс сделал пару неуверенных шагов. Мальчик из Аделии тоже прошагал.
– Начинайте, – повторил учитель.
Раст сжал палку и двинулся вперед. Патекс тоже вцепился в неё, как утопающий за соломинку. Шаги обоих мальчиков были размеренными, осторожными. Патекс сделал выпад первым, попытался отвлечь соперника ударом по коленям, совершив переход к удару по плечу, но мальчик из Аделии отразил всё. После неудачной атаки они снова закружили. Остальные наблюдали. Губы Бейкера беззвучно шевелились. Он думал: «Пропусти удар, пропусти удар, пропусти удар, получи по роже, получи по роже, выбей ему зубы…»
Патекс снова сделал выпад. И снова неудачный. На этот раз Раст наказал соперника за такую глупую резкость, ударив того по лодыжке, хотя шея тоже была свободна. Фрай поморщился, но продолжил наблюдать, переходя с одной стороны на другую. Он следил только за Растом.
Патекс подавил боль и на этот раз атаковал более продуманно. Совершил ложный выпад, которым они недавно обучались. Пошел вперед. Стук дерева затрещал параллельно с каплями дождя. Сначала Раст отразил удар возле глаз, затем у живота, а потом возле груди и левого бедра. Патекс слишком долго возвращался в стойку, и Расту хватило времени нанести контрудар.
Он ударил по бедру. Патекс издал стон и отпрыгнул на шаг. Капли продолжали стукаться о холодные камни.
Раст заметил реакцию учителя.
Патекс вновь атаковал. Теперь уже совсем небрежно, словно собирался сдаться. Все уже поняли, что мальчик из Аделии снова выйдет победителем. Патекс сделал широкий выпад и получил удар по ребру, затем отразил удар, медленный, возле челюсти и снова атаковал. Очень небрежно. Чересчур. Но вновь получил лишь удар по лодыжке, хотя было открыто почти всё тело.
И тут Фрай не стерпел.
– Хватит! – выкрикнул он, немного разгневанный. – Вы надо мной оба смеетесь, – слышно пробурчал он.
Учитель достал из-за пояса длинный клинок и схватил Патекса за шиворот, выхватил палку и вложил клинок в руку. Посмотрел на Раста и раздраженно проворчал:
– Начинайте. Может, хоть так ты научишься наказывать, – обратился он к Расту. – А ты научись контролировать боль, недоумок.
Патекс неуверенно глядел на клинок, на учителя и, наконец, на Бейкера. Тот был доволен, хоть и изумлен, как все остальные. Патекс обхватил рукоятку двумя руками и вернулся в позу. Раст тоже сжал свое оружие. Двинулся вперед. Вот-вот и клинок, рассекающий металл, встретиться с деревянной палкой. Забавное зрелище приготовил их учитель. Но мальчик из Аделии прекрасно понимал, зачем Фрай О’Коннелл это сделал.
Патекс атаковал – очень уверенно, – но Раст рывком увернулся и очень больно ударил его по животу. Пока тот корчился, удар пришелся по спине, еще больнее. Бейкер поморщился вместе с остальными мальчишками. Фрай внимательно наблюдал. Патекс выполнил пируэт, крутанул клинком, пропустив удар по ногам. Едва не разрубил палку пополам, но Раст среагировал. Вместе с палкой могло быть разрублено его лицо. Отступил. Патекс вернулся в позу. Один пропущенный удар мог стоить жизни. Понимал ли это Фрай? Раст понимал. На это учитель и рассчитывал.
На этот раз атаковал Раст, совершив ложный выпад. Патекс взмахнул клинком, но Раст уже заранее отпрыгивал. Действия повторились. Раст действовал быстрее. Снова. И снова. А затем ударил палкой в лицо. Кровь хлынула из носа. Патекс удержал равновесие. Ему было пятнадцать, тогда как Расту вскоре исполнялось тринадцать.
Мальчик из Аделии более не медлил и воспользовался шансом. Когда Патекс вскочил, он совершил сокрушительный удар, вновь по лицу. Огромные красные капли полетели на камни и тут же смылись ливнем. Патекс упал на пол и от удара почти потерял сознание.
– Достаточно, – сказал учитель. Подошел к Расту, нагнулся к его уху и сказал уже тише: – Надеюсь ты доволен, глупый мальчишка. В следующий раз, если будешь щадить, будешь сражаться с тремя клинками.
Бейкер завороженно наблюдал. Тим, который обычно не громче воды в озере, шепнул ему на ухо:
– Старик хвалит его. А ему это нравится.
– Не сомневаюсь, – ответил Бейкер. Кулаки сжимались и разжимались. Он ненавидел мальчика из Аделии, но еще и своего учителя.
Следующими на бой вышли Грегори Деви и Бейкер Кволз. Второй вышел победителем. Фрай видел ненависть в глазах мальчишки, но тогда все только начиналось. Это было первое столетие, когда сразу три ученика решили свергнуть своего учителя. И впервые ученику это удалось.
5
Когда он проснулся, дождь уже не шёл. Земля превратилась в грязь, трава была влажной. Он выжал ту сторону полотна, которая промокла, и двинулся дальше, воспользовавшись компасом, потому что солнце было закрыто тучами.
Днем позже, вечером, он снова услышал вой прямо перед собой и понял, что двигается к твари, которая издает эти звуки. А может, и не одна.
6
Больше всего времени занимало расположение палатки и подбор места. Он спал по семь часов – с одиннадцати до шести утра – и пока не чувствовал усталости или нехватки сна. Постепенно небо становилось всё чище и чище, а трава сырела, высыхала. Лес больше не сгущался, и его это радовало, но здесь было меньше живности. Раст был уверен, что дело в существе, которое ревело каждую ночь. Вскоре ему предстояло с ним увидеться.
Когда уже стемнело, а он подыскивал удачный холм, ветер совсем стих, что было весьма удивительно, поскольку в последнее время он всё усиливался и усиливался. Стало теплее, хотя ночью здесь никогда не бывает тепло. Хранитель понял, что что-то не так, но ничего не мог увидеть. Деревьев было меньше, и местами виднелись поляны.
Он ожидал услышать вой, совсем близко, может, за холмом, на который он смотрел, но ничего. Абсолютная тишина. Раст собрал шатёр обратно в полотно и аккуратно двинулся исследовать территорию, теперь уже выжидая. Где-то шуршали листья.
Обогнув пару стволов, он остановился. Резко почувствовал холод. Теплота покинула его. Или он покинул её? Открыл компас и удостоверился с направлением. Дальше лесов уже не было, вот-вот и деревья вновь станут редкостью. Он обернулся и… застыл. Правая рука поджалась к посоху.
Четырехлапое животное темно-кровавого оттенка, почти лысое, с коротким покровом шерсти, как у тигра, и всего одной чёрной полосой на животе, сложно художник, создававший это творение, психанул, махнув кистью, стояло и глядело на него, приоткрывая пасть с сотнями мелких зубов. Тварь была похожа на волка, если не считать, конечно, короткую шерсть и единственный глаз от носа до лба, похожий, скорее, на человеческий, нежели на глаз хищного зверя (хотя в том, что это хищник, сомнений не было). Животное походило на мифического зверя табуку, только табуку было больше похоже на волка, чем эта тварь, а еще оно вымерло давным-давно.
Но это место вернуло их, вдруг почему-то подумал Раст. Потом понял, что это не так. Табуку не существует. Эта тварь – порождение темной магии. Даркейд.
Теперь было понятно, кто издавал этот противной вой, но у него был другой вопрос.
Почему оно не нападает на меня?
Казалось, они стояли так очень долго, прежде чем четвероногая тварь, закрыв пасть (и обретя словно бы задумчивый вид), вильнула своим волчьим красноватым хвостом и пошла в лес, как бы зазывая его за собой. Сердце Раста не очень-то заметно ускорилось, но вот лоб вспотел. Тем не менее он последовал за этим созданием. Последовал очень медленно, хотя не сомневался, что оно не нападёт. Сегодня нет. Потому что у него было другое предназначение. Это животное хотело куда-то его привести, что-то показать. Возможно, чары темной магии ведут его. Возможно, даркейда здесь нет, ему это кажется, из глубин сознания воссоздался образ мифического табуку, за которым он теперь следует, как за приманкой.
Но Раст продолжал идти, совсем не чувствуя угрозы.
Они прошли с десяток деревьев и вновь оказались на поляне. Совершенно пустой. За исключением какой-то фигуры и тени. Это что-то было не так уж и далеко, но Раст не мог разглядеть, как бы ни старался прищуриться. Неужели его зрение Полубога начало подводить? Портиться? Но это невозможно. Тем не менее картинка впереди была мутной. Пока они не подошли в упор.
Он разглядел укрытую серой шерстью спину, и теперь уже сомнений не было, что перед ним сидел волк. Сначала одноглазая тварь оскалила зубы, но затем её выражение морды (глаза) снова переменилось, и она успокоилась. То, перед чем сидел волк, удивило его больше всего. Удивило, хотя, казалось, ради этого он сюда и пришёл. Удивило своей неестественностью среди лесов и… хотя разве это неестественно? Ему уже начинало казаться, что нет. Что так и должно быть. Волк сидел перед фонтаном, наполненным водой, и даже не шелохнулся, когда даркейд
(табуку)
оскалил пасть.
Вода фонтана переливалась и завораживала, взялась неизвестно откуда. Когда он подошел в самый упор и наклонился, у воды появилось голубое свечение, напомнив ему об…
Показалось?.. Или он услышал… голос своей матери?
Ему захотелось снова встать во весь рост, потому что это могло быть…
Табуку тоже уселось перед фонтаном, – по размерам животное было совсем немного больше волка, – и теперь Раст был склонён между двумя дикими зверями, которые утеряли свою дикость. По крайней мере, перед этим фонтаном.
Раст, прошу! Прошу, вернись к нам. Умоляю!
Он слегка отстранился, но уже понимал, что не сможет оторваться. Голос матери звал его голосом, который ему приходилось слышать лишь раз… Когда он отправлялся на обучение в Горы Орнеполоса. Тогда Ульяна Де-Блу разрыдалась в присутствие Раста и Уинкорна.
Что мне сделать, чтобы ты вернулся? ЧТО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ТЫ ВЕРНУЛСЯ?
Голос матери сменился на голос Авроры. Она рыдала… желала, чтобы он вернулся. Твердила, что хочет узнать его. Ей было больно, больно, боль…
Хранитель начал сопротивляться, но чары фонтана были слишком сильны. Ему захотелось окунуться в этой сверкающей воде, в этих слезах горечи и печали и заорать во всё горло, потому что только так он мог избавиться от боли, избавить своих близких от неё, избавить Аврору…
Нет, фонтан засосет его, потому что, очевидно, это что-то ужасное, и ему нельзя поддаваться, это может закончиться фатально и…
«Тебе нужно вспомнить то, из-за чего ты всё начал…»
Мы все здесь погибнем, Раст. Вернись к нам, спустись и помоги нам!
Его память затуманилась. Кто сказал эту фразу? Что нужно вспомнить? Вроде бы он следовал этому совету, но теперь он вдруг забыл…
В глазах всё замерцало, он видел только сияющую воду фонтана и лица: Авроры, матери, отца. Отрывки крутились в голове, и он как бы забывал, где находится, а пока только знал, что ушел далеко и ему нужно вернуться…
Раст, ты не можешь оставить нас… – снова голос матери. – Ты не можешь нас БРОСИТЬ. Мы все УМРЁМ если ты НЕ ВЕРНЕШЬСЯ!
Нужно лишь окунуться… окунуться, чтобы прекратить эту боль чтобы вернуться чтобы закончить начатое чтобы…
Нужно сопротивляться. Нельзя подчиниться. Нельзя, чтобы вода коснулась его или он коснулся воды. Нельзя, иначе…
– Пожалуйста… – голос Авроры, – …вернись, ПРОШУ! ВЕРНИСЬ, РАСТ! НАМ ВСЕМ ОЧЕНЬ БОЛЬНО!
«Человек может забыться снаружи, но внутри он всё равно знает, как он устроен. Внутри он всё помнит…»
– РАСТ, УМОЛЯЮ, МЫ В ОПАСНОСТИ! ТВОЯ СЕМЬЯ В ОПАСНОСТИ!
…Иначе память ему никогда не вернуть. Откуда идут голоса? Из его головы или фонтана? Откуда он пришел? Что делает в этом диком месте?
Всего лишь окунуться, нужно только попробовать…
«Ты никогда не забудешь себя, зная…»
– Отец… – смог вымолвить Раст, приложив огромные усилия. Его горло словно бы сжимали металлическими тисками. Он не мог вспомнить имя своего отца, но знал, что этот человек когда-то сказал ему…
– МЫ НЕ МОЖЕМ БЕЗ ТЕБЯ, РАСТ, ПРОШУ…
«…зная, что ты проделал ради того, чтобы…»
– Мой отец… сказал это… – память не возвращалась… или только частично. Он прибыл из Нижней Аделии? Его семья всю жизнь была под гнетом осуждений и служила королю? Его отца звали Фраем?
«Твоё имя – Раст? Действительно Раст Де-Блу?»
«Так значит, ты и есть тот самый святое отродье? Хе-хе»
«За тобой идет смерть…»
«…зная, что ты проделал ради того, чтобы пройти свой путь…»
– …до конца.
Его руки оторвались от теплых плиток фонтана, и он отскочил назад. Все голоса смолкли разом, разноцветное мерцание проходило, вода больше не светилась – её там и не было, – а память вернулась. Его отца звали Уинкорн. Весь фонтан пересох, превратившись в заросшие травой и мхом руины. Рядом не было ни волка, ни табуку.
Холод обвил его. Всё верно. Отец всегда был прав. Фразы с Древнего Языка были основой их учения. Нужно лишь вспомнить, что ты уже сделал ради своего пути, чтобы вспомнить себя самого. Kha’inda Graci. Потайной лабиринт. Глава… Какой это был урок? Не важно. Важно, что он вспомнил. Хранитель отрекся от пророчества. Хранитель оставил свою семью и свой город. Хранитель ступил на свой путь.
Он двинулся дальше, на запад. Туда, где заходит солнце.
Каждый раз, когда я путешествовал, я брал с собой разные вещи, потому что после каждой поездки я обнаруживал, что был совершенно не готов к путешествию. На самом деле начать не так уж и сложно. Сложно продолжить. Все эти опасности, о которых пишут в книгах, врут и не врут одновременно. Я повидал множество удивительных существ, и один раз даже был близок к нападению, но я действовал осторожно. Но вот еще один любопытный случай, который произошел со мной два года назад. Я встретил удивительного человека, он был очень высокий и, я бы даже сказал, чересчур широкий, я спутал его с кем-то другим, но не человеком, он носил на себе доспехи и шлем с каким-то знаком на нём. Я узнал его позже, хотя до сих пор не понимаю, как у меня так освежилась память в тот день, или, если быть точнее, утро. Некоторые (я думаю, самые начитанные) догадались уже, о ком идет речь. Я встретил защитника Домоуса, настоящего Хранителя. Он был совсем неразговорчив и как-то суров. Я подумал, что он сильно устал в дороге, и предложил ему переночевать в моей машине, предложил даже свои запасы еды (с которыми, кстати, в то время было совсем худо). Он ничего не взял. Он вообще никак на это не ответил. Только сказал мне: «Стерегись болота. А лучше вообще не подходи». Я не подходил.
«Странствия вдоль и поперек».
С. Альерд
Глава VIII
Сухая земля.
1
Пока он мочился на кривой куст, видел, как впереди дорога прекращает быть зеленой, окрашиваясь в светло-коричневый цвет, словно её обрубили ножом. Его шлем, только что очищенный в пруду от грязи, лежал рядом с растопкой и смотрел на восток, пока нити дыма поднимались в воздух и исчезали.
Хранитель, пообедав тушкой кролика и небольшим сбором ягод, напоминавших смородину, затоптал угли и направился в путь, огибая зеленые деревья под рев мотора «гарпии», прощаясь с ними, потому что впереди зелень пропадала с глазу.
2
Возле холма, с которого еще предстояло спуститься, он остановился, чтобы осмотреть местность свысока. Более уже не густые леса заканчивались, появлялись поляны, правее он увидел синее пятно – маленько озеро. А дальше, там, где травы уже почти не было, появлялась уродливая, голая земля. Постепенно, подумал Раст, эта земля будет превращаться в песок. Он обернулся, потому что услышал шорох веток за спиной. И почувствовал опасность.
Рефлекторно схватившись пальцами за рукоятку посоха, Раст увидел перед собой табуку. Рычащего одноглазого зверя темно-кровавой окраски. Из пасти текли слюни, вяло стекающие на землю. Это была не иллюзия, в миг подумал он. Табуку реален. Табуку опять пришел за мной. Табуку медленно переступал с лапы на лапу, обходя жирный ствол дерева. За его спиной показалось еще две особи. Затем еще три. Вскоре их был целый лес, словно они своим дружным походом преследовали его долгое время.
По крайней мере теперь ты знаешь, что они настоящие. Либо у тебя до сих пор галлюцинации.
Галлюцинации или нет – волкоподобные существа рычали и рычали злобно, как на врага, вторгшегося на родную территорию. Вот только он как раз собирался покинуть её. Но разве объяснишь этим одноглазым тварям, которые одним свои взглядом сводят с ума? Словно циклопы, сбежавшие со страниц ужасов и слившиеся с дикими зверями. Расту пришлось вспомнить, что у табуку еще есть и острые когти. Он видел, как эти когти сейчас впиваются в землю. Миф сходился с реальностью.
Сделав движение назад, Раст проследил за реакцией зверей. Он думал, что они так же медленно будут подступать. Но не угадал. Звери набросились на него.
Полубог выхватил посох в мгновение ока, но табуку тоже был невероятно быстрым. Самый первый и, как казалось, самый здоровый пересекал воздух, целясь своей пастью ему в глотку. Раст смог проткнуть тварь насквозь, когда она уже приблизилась, но тело дрогнуло, не ожидав такой резкости. За этим последовали и другие, начав незаметно окружать его. Еще две одноглазые псины приготовились к прыжку и уже через секунду летели на него. Взмахом одной он снёс нижнюю челюсть, разорвав шею, отчего зверь, упав, забился в конвульсиях, пытаясь остановить поток крови. Другого он на скорости отбил, не задев животное острым концом, и этот остался в живых, отлетев в одно из деревьев.
Раст старался постоянно находиться в движении, чтобы и твари двигались за ним, иначе он станет слишком легкой мишенью, да и к тому же они смогут окружить его. Хотя он уже видел боковым зрением, как некоторые забегали за спину. Он сделал рывок назад, продолжая спускаться по склону, и вовремя развернулся, поразив очередного табуку. Другая прыгнула сбоку и осталась с проткнутым глазом – бело-желтая слизь потекла по морде, а животное уложилось, безнадежно дергаясь.
В один момент собаки-чудовища, видимо, поняли, что им нужно менять свою тактику, поскольку почти все отступили на задние лапы, приготовились к прыжку и… совершили его.
Примерно с десяток одноглазых собак летели, раскрыв свои пасти, обнажая сотни острых зубов. Расту пришлось вспоминать свои тренировки. Табуку не были быстрее зарядов бластеров, но представляли собой целую тушу. Хранитель замахал посохом, делая короткие рывки. Кто-то перелетал, некоторые собаки сцепились друг с другом, но большинство упало справляться с хлынувшей кровью. Кровь табуку – той же окраски, что и они сами – залила всю траву и стволы деревьев, попав на броню и плащ Раста. Те, что не прыгали, сделали свой ход, оставшись на земле, ринувшись со всей скорости на Полубога. Пока Раст отбивался от летящих как снаряды табуку, одна тварь бросилась ему в спину, но он успел мимолетом отбросить её, другая зацепилась за ногу, пытаясь прокусить броню, но была поражена и осталась с пробитым черепом. Третья решила совершить прыжок, подбежав в упор, и не промахнулась, зацепившись за руку. Если бы не другие четыре особи, одновременно накинувшиеся на него в этот момент, он бы успел сделать выпад, чтобы тварь пролетела дальше и угодила в острый камень своей мордой, возможно, пробив череп. Но Хранитель не сделал выпада, а тварь не пролетела дальше – табуку намертво вцепился в руку Раста на сгибе локтя, где из брони была только ткань.
Полубог почувствовал, как его руку сжали тисками, покрытыми сотнями острых резцов. Он тут же насадил животное на посох, оно глухо рявкнуло и отпрянуло прочь. Кровь залила весь локоть.
Последовала еще одна атака, на этот раз меньше, но пугало то, что они разделились пополам. Гулко бьющееся сердце в каком-то смысле затмевало боль, хотя здесь, скорее, способствовал адреналин. Он по-прежнему слышал, как за спиной твари готовятся к прыжку. Но он опередил их – сделал выпад, проткнув двоих. Остальные ринулись, сбившись с толку, а вскоре уже лежали на земле, пораженные. Поврежденная рука пока никак не мешала ему владеть своим оружием, да Хранитель и позабыл о боли. На этот раз только один табуку осмелился совершить атаку – Раст видел, как животное смотрит на окровавленную рану, – но у него не было шансов. Остальные вновь начали рычать, а затем и выть. Но уже не нападали.
Одноглазые волки отступали. Множество трупов их сородичей валялось на земле. Лужи крови образовывались вокруг них. Достаточно большие лужи для животных размером волка. Вскоре он уже не видел этих лиц с одним глазом, похожим на человеческий и глаз дикого зверя одновременно – они скрывались в лесу всё дальше и дальше, а Раст, вернувшись за «гарпией», поспешил скрыться и сам.
3
Ехать стало гораздо сложнее. Он не мог двигать руль правой рукой; не мог повернуть вправо или отрегулировать скорость. Приходилось все проделывать левой либо огибать препятствия с другой стороны.
Вскоре Раст перевязал рану листьями деревьев на вид безобидных, хотя кто его знал? Он уже не сомневался, что это место настроено против него. Темная магия здесь поселилась с корнями.
Боль была дикой и, возможно, не врала, хотя порез оказался не слишком глубоким, разве что плоть его превратилась в кашу. Табуку умудрилось оставить ткань практически целой, но превратить сгиб локтя в фарш. Его волновало другое – вдруг эти твари ядовитые? По своему опыту он знал, что большая часть даркейдов как раз ядовиты. Но табуку не порвало ему ткань, а значит, яд не мог попасть в тело. В любом случае он намеревался прижечь рану. Кровь не переставала идти с момента бойни.
Знал он только одно – боль будет сильнее. Гораздо сильнее.
4
Через час он уже не мог разгибать больной локоть. Да и вообще двигать правой рукой. Боль начинала ныть всё сильнее, и Раст чувствовал, как кожа понемногу опухает.
Наконец он добыл достаточное количество дров, вырубив несколько тощих деревьев. Развел огонь с помощью двух камней и ждал костра. Снял окровавленные листья с раны и понял, что дело куда хуже, чем казалось на первый взгляд. Такую рану прижечь будет сложно. Очень сложно. Пара свежих капель крови скатилась по локтю. Прежде чем обрабатывать, предстояло промыть рану.
Неподалеку он видел пруд, напоминающий скорее лужу после ливня. Вода была более-менее чистой, и ему не хотелось тратить времени на её кипячение. Раст присел на колени и принялся смывать кровь с руки. Больного места было практически невозможно коснуться; руки дрожали, пруд окрасился в красный. Наконец закончив с этим, Полубог вернулся к костру.
Сначала он просушил руку над огнем, а затем приступил к делу. Капли крови падали на дрова и шипели. Между зубами он зажал отколовшуюся от дров деревяшку, надеясь не перекусить её. Начал с краёв. Ноющая боль сменилась на адскую.
Еще несколько капель растворились в огне, запятнав один из углей. Ему стало невыносимо жарко, по лбу потёк пот, края раны покрылись коркой, он сжимал зубы изо всех сил, деревяшка трещала. С краев перешел на основную часть. Рука судорожно дрожала. Он боялся переборщить с прижиганием. Боялся ожога, который мог повлечь более худшие последствия, чем сама рана. Вскоре он упал спиной на траву, продолжая сжимать зубами дерево – оно едва не переломилось – и переваливаясь с бока на бок, словно горит заживо. Хотя по ощущениям всё так и было. Рука более не кровоточила. Этот ритуал занял у него не более двух минут, хотя казался вечностью.