Дмитрий Воробьев
Династия Хроно: Путь Раста Де-Блу
– Моя остановка, – сказал Юа. – С вами было приятно общаться, сэр.
Автобус плавно затормозил и остановился посреди пустыни. Раст за стеклом мог видеть неподвижную, уставившуюся на дорогу голову водителя, щетинистого мужчины с грязном лицом. Двери раздвинулись, и Раст увидел плоский ландшафт. Эффи не проснулась.
Юа пошел к выходу прямой походкой, глядя вперед, и остановился на самом краю.
– Куда вы идете? – спросил Раст. Юа не ответил. Даже не глянул в его сторону. Сделал финальный шаг и оказался вне автобуса. Развернулся лицом и снова улыбнулся своей детской доброй улыбкой, не произнеся ничего, прежде чем двери снова закрылись. Раст представил себе, как этот странник так и остался стоять посреди песка.
Автобус поехал дальше, несмотря ни на что.
Полубог встал и направился к концу автобуса, в котором раннее стоял незнакомец, той части, где за стеной находился водитель. Голова Фернеса по-прежнему не шевелилась до того момента, пока Раст не спросил через стекло, подойдя в самый упор:
– Как долго нам до Нервады?
Мужчина слегка подпрыгнул, повернул свою толстую шею, испуганно взглянул на Хранителя и сказал:
– Не больше суток, мой господин.
Раст не стал поправлять его, не стал говорить, что и таким образом к нему не следует обращаться.
– Что это была за остановка? – спросил он.
– О ч-чем вы?
– Этот странник? Куда он направился?
– К-какой странник?
Раст выждал паузу, затем произнес:
– Не важно.
Полубог вернулся на прежнее место. Эффи спала как ни в чем не бывало. Беззвучно, лишь пару раз приглушенно вскрикнув во сне. Он надеялся, что ей снится Гаратти. Гаратти такой, каким он был, не мертвый Гаратти, а полный жизни и энтузиазма, своей молодой энергией и теплыми чувствами, которые росли вместе с ним. Наступил вечер, и Раст присоединился к ней. Сон принял Полубога в свой мир мгновенно, позволив провалиться в теплое, но не такое жаркое, как пустыня, место сквозь старую жесткую сидушку автобуса. Они ехали не останавливаясь, и только на утро стали видны очертания города.
На следующей день он и сам позабыл о том, кто такой Юа.
ЧАСТЬ 4. ВЕЛИКИЙ ХОЛМ.
Даже в Гоннолле бывают красивые места. Просто их прячут от местных жителей. Я имею в виду, от настоящих местных жителей, а не тех, кто живут в роскошных домах, в этих возведенных небоскребах и прочих. Богачи едва ли родились в этом месте. Они там либо по деловым делам, либо тоже от кого-то прячутся. Всё-таки не каждый осмелится проводить поиски в Сети Бесконечных Пустынь. Только не ведитесь на эту иллюзию, ничего в Гоннолле хорошего никогда не будет. Почитайте рассказы тех, кто прожил там всю молодость, и уж лучше возненавидьте властей, чем позволите им вешать лапшу на уши. Ни о каком развитии там речи быть не может, об этом самом развитии твердят жители Нижней Аделии уже какой год, и поглядите, чего они добились. Но Гоннолле это еще хуже. Там утратили надежду еще пару веков назад, а новые законы, принятые местными властями, так и говорят: «Мы вас прогоняем на ваши же гнилые земли, плодитесь там, делайте, что хотите, но сбежать с них не дадим, и не мечтайте».
«Возведенные порядки».
А. Гантернор
Глава XXI
Нервада.
1
Город большей своей частью действительно напоминал Нижнюю Аделию старых лет, когда она только-только возводилась. Здесь было меньше транспорта, здесь не было никаких плывущих рекламных заставок, здесь здания не вспарывали облака. И, возможно, можно было даже сказать, что это место гораздо тише других городов и столиц, что для Нервады, одного из городов Гоннолле, найдется свой посетитель. Но так могло показаться только в самом центре, а не в том месте, где Фернес Зилов высвободил своих пассажиров. Они находились на окраине города возле старых пятиэтажных домов, построенных в ряд, некоторые из которых не были похожи на жилые. Одна местная бабушка крайне невысокого возраста пыталась дойти до дома вместе с зеленым пакетом в одной руке и черным в другой. Её спина изогнулась практически на девяносто градусов, пальцы все кривые, глаза едва не засосало в обвисшей будто бы болотного цвета коже, заросшей морщинами. Она переставляла ноги очень медленно и криво, словно заново училась ходить, и ноги её никогда не выпрямлялись. Тут же буквально возле следующего дома у деревянной лавочки и жестяного мусорного бака с пробитым дном спал мужчина в одних штанах. Его спина была покрыта прыщами и синяками, а кое-где выступала язва. Голова криво побрита, и будто бы парикмахер поиздевался над ним, оставив бритвой несколько голых мест. Местные дети, игравшие в небольшом детском дворе, состоявшим всего из крошечной горки и поломанных качель, казалось, даже и не замечали его. Девочка с мальчиком в рваном тряпье кружили вокруг горки, а третий мальчик, совсем молодой, лет пяти, рискнул кинуть камнем в мужчину, благо тот никак не отреагировал, и мальчик отстал со своим любопытством. Они видели колодец, стоящий как спрятанный посреди домов, видели пухлую женщину в желтом с цветами платье, набирающую воду в ведро; они видели, как город возвышается на горизонте, и там будет вход в настоящую Нерваду, а пока они только знакомились с его подранными краями. Там, в настоящей Нерваде, здания стояли плотно, обрисовывались дороги, на которых раз в пол минуты, да проедет машина, видны были люди, не просто люди, а настоящий народ. И только два небоскреба со всего города мог увидеть Раст, и уж он не сомневался, это были торговые центры со своими секторами и этажами из телепортеров, со своей лабораторией, в которой, возможно, хранится последняя пачка ситиса.
Фернес Зилов покинул их сразу. Он не стал интересоваться, нужно ли подвезти их поглубже; подождал с минуту, и уехал прочь, и был только рад этому. Раст не возражал. Для него было лучше войти в город в самому. Эффи глядела на всё с какою-то каменной маской; очевидно, возвращение в один из городов Гоннолле приятного ей не доставляло, тем более одной. Она собралась было идти в город своею дорогой, проделала два шага и встала как вкопанная. Обернулась к Полубогу.
– Это всё, – сказала она. – Мы расходимся.
– Да, – ответил Раст. – Это всё.
– Я могла бы пойти с тобой.
– Я знаю.
Они замолчали.
– К черту, – пробурчала Эффи, развернулась спиной и пошла в сторону многоэтажных домов. Краем глаза Раст успел заметить рукоятку ножа в её заднем кармане джинсов, припрятанную почти незаметно. Нет, здесь она не пропадет, здесь её джунгли, она сумеет добраться, куда захочет, если ей хоть немножко повезет, тем более с его монетами никаких финансовых проблем возникнуть не должно. Хоть в чем-то Раст почувствовал слабое, но облегчение. Ему внезапно пришло осознание, что и её он больше никогда не увидит. Полубог подождал, пока она скроется из виду, и сам пошел прямо, в путь через дома бедняков и пьяниц, туда, наверх, в город.
Он шел медленно, не спешил. Солнце грело, но было ощутимо, что жара здесь уже не такая, может быть, зимой здесь даже бывают дожди. Как-никак, Нервада самый крайний город. Было тихо, очень тихо. Где-то клюкала птица. Деревьев он не увидал. Только один ствол с сухими ветками без единого листка. Местные жители пока не замечали его.
Мальчик лет шести-семи с мешками под глазами, радостно выбежав из подъезда, уставился на него с раскрытым ртом. Затем произошло нечто необъяснимое, и по правде говоря, оно продолжалось еще около пяти минут: мальчик закрыл рот и побежал на Полубога. Раст остановился, глядя по сторонам, не видя никого, кого бы он не заметил до этого. Мальчик оказался уже в упоре и врезался в бедро Полубогу, обхватив его руками в слабую хватку. Он прижался головой к бедру, закрыл глаза и нежно улыбнулся, как младенец в сладком сне. Раст застыл на месте, хотел было спросить о чем-нибудь мальчика, но тут увидел, как с другой стороны к нему бегут еще один мальчик и девочка примерно того же возраста. Они тоже, приблизившись, стали крепко обнимать его, хватаясь за грязное полотно палатки. Еще одна девочка с рыжими недлинными волосами, постарше остальных, лет двенадцати, незаметно подобрались сзади и обхватила его руками. Раст поднял руки, не зная, что сказать, внимательно следя за ремешками и их содержимым, подозревая, что всё это может оказаться дурным трюком.
Однако, из подъезда появилась старая женщина в розовой ночнушке с отлежанным лицом, одним пухлым глазом, который теперь слабо видел, и встала стоять на пороге, чему-то глубоко удивляясь. Раст глядел на неё, а она на него. Её рот открывался от изумления всё шире и шире, а грязный металлический половник, который она держала в правой руке, свалился со звоном на пол. Она схватилась за рот, будто бы когда его шире открыть уже было нельзя, прижалась к жестяной двери подъезда, словно готова была упасть в обморок, и зарыдала практически беззвучно. Раст еще долго смотрел на неё, прежде чем распустил всех детей и пошел дальше, оглядываясь на новых зрителей на балконах. Кто-то смотрел на него чуть с меньшим шоком, кто-то смотрел так, как на него глядели в Берке, а один старик в белой майке с пятнами от пота в подмышках тыкал в него указательным пальцем и отчего-то смеялся, обнажая части уцелевших зубов. Дети бежали за ним до конца пятиэтажных домов, продолжая улыбаться и хихикать, но более не рискуя подойти вплотную.
Они остановились возле крайнего дома перед городом, а Раст продолжил медленно подниматься. Небо здесь было чище, чем в Хемпуде, но чем-то напоминало ему день, когда он нашел дочь старого дворецкого Бронхэна. Слегка затуманенное, с каким-то незначительным желтым оттенком. Все вещи были при нём, никто из детей и не пытался выхватить у него что-либо. О них он еще успеет подумать потом, а пока в путь, в Нерваду, столицу Гоннолле. Так город встретил его, но пока еще не принял.
2
Наверное, можно было сказать, что это некий ритуал от оскорбленных жителей Нервады проводить чужака через вой позора и унижения. Раст вступил в город, туда, где дома были выше и плотнее, а дороги уже, где были заметны, хоть и нечасто, машины, где колодцы стояли почти в каждом углу, но только половина из них были чистыми, где люди по большей части ходили босиком, а те, что имели обувь, в таких местах вовсе не бывали. И речь идет о торговцах, заведующих зданиями, сутенерах или водителей тех самых машин, так похожих на машину Гаратти и Эффи, только разно окрашенных.
Окраина Нервады не отличалась абсолютно ничем от окраин других городов Гоннолле, хоть этот город и считался его столицей. Считался он ей только по одной экономической причине: здесь было два основных торговых центра, через которые проходили товары и ресурсы всего Домоуса, а еще город стоял с краю…
Когда он поднялся, дорога стала незаметно опускаться. Он шел через дома тихо, неприметливо, но люди все равно замечали его, замечали, во что он одет и что за штука у него за спиной. И что хуже того (он знал, что сейчас это хуже), они каким-то образом узнавали его. Практически с самого начала он услышал то самое прозвище, каким его называли чуть ли не все люмпены: «Святое отродье». Людей здесь было много, они толпились везде, у них были свои жизненно важные проблемы, но они всё равно оборачивались на Хранителя, всё равно выходили из своих домов, только чтобы взглянуть, всё равно вставали на балконах и выкрикивали неразличимые слова. Как ни странно, здесь редко говорили на гоннольском. «Родной» язык был свойственен жителям центров, тех, кто имел неплохую жизнь и никогда не заходил так далеко, где сейчас был Раст. Но оно и понятно: бедные не любили никого, даже самого себя. Они говорили на около адельском, язык исковерканный, изжеванный, но в целом, понятный любому жителю Нижней Аделии. И уж тем более свое распространенное прозвище Раст мог различить.
Неожиданно ему вспомнился Берк, в тот момент, когда он только вступил в город. Когда люди выходили посмотреть на него, шептались друг с другом, гадая, как долго чужак пробудет в их городе и что за несчастье он им принёс. Тогда он подумал, что они видят в нём свой самый страшный грех, что они ненавидят его, но Раст ошибался, у них не было ненависти. По сравнению с Нервадой, это даже близко не была ненависть. Ненависть царила здесь; это точно было её родным местом. Здесь были враждебные взгляды. Здесь были гневные выкрики откуда-то сзади. Здесь дети раздумывали и шептались между собой, стоит ли им кинуть камень в странника или нет, будут ли они наказаны или поощрены (и что пугало больше всего, они-то как раз и не знали, кто он такой). Они расступались перед ним, освобождая узкую дорогу, толпясь еще больше, но только не желая находиться рядом с этим…
Добро пожаловать в края люмпенов, мрачно подумал он.
Дети. Больше всего ему не нравилось количество детей. Они шли по его пятам, они не боялись, они были похожи на стайку голодных шакалов или гиен.
– Эй, ублюдок!
Раст не стал оборачиваться. Он медленно шел, потому что не мог идти быстрее; нельзя было, чтобы эти люди видели. Он заметил здание перед собой, в котором готов был остановиться, но пока нужно идти.
– Тупая гнида!
Голос подростка. Раст всё так же не оборачивался. Он увидел боковым зрением, как один из мужчин с засохшей кровью на брови с оголенной верхней частью тела прокричал что-то нечленораздельное, затем завыл, расплескивая слюну, и попытался пробежать через толпу, чтобы поразить Хранителя.
– Выпустите меня! Выпустите меня! Я убью эту тварь! Убью!
Он отдавил ногу одной женщине, стоявшей перед ним, и таки пробрался на дорогу. Раст заметил это, заметил, как тот рвется на него неуклюжим бегом, и развернулся в мгновение ока, когда неуравновешенный мужчина оказался уже в упоре с заточкой в руке. Раст выхватил посох и рукояткой выбил несколько зубов нападавшему. Мужчина упал без сознания с обезьяним лицом, кровь хлынула из его носа и рта. Люди закричали, завозмущались, застонали.
«Святое отродье!» «Что творится, что делается!» «Убийца!» «Он убил его!» «Схватите убийцу!»
На секунду ему показалось, будто бы все эти люди действительно собираются его схватить, будто сейчас ему придется пролить еще больше крови, убить как минимум три десятка жителей, но они не двигались с места. Он поднял руки ладонями к ним, показывая, что не собирается больше никого ранить, пряча посох за спиной, но они будто не понимали, чего он от них хочет, словно попал в мир аборигенов. Полубог выровнялся по дороге, все еще с поднятыми руками, и глядел только прямо.
– Грязный пидор! – снова крикнул подросток. Он почувствовал, как в доспех на спине, где начинался плащ, прилетело что-то маленькое и твердое – камушек. Никто в толпе не издал ни звука; ни осуждения, ни поощрения. Раст продолжал идти. Ему ничего не оставалось. В таких ситуациях он бессилен, кем бы ни был. Останавливать мог только тех, кто переходил за грань. Насилие в любом случае будет неизбежно, как часть ритуала.
Хранитель практически дошел до здания, которое наметил в качестве своей цели. У этого здания торчала вывеска в виде вертикального, заточенного в рамку красного флага с черными буквами на ткани: «МЕХАНИК». Здесь явно не нуждались в выдуманных названиях. Здание стояло косо, наискосок, слегка выделялось. На вид почти такая же рухлядь, разве что построено было из красного кирпича.
Раст обернулся напоследок, чтобы убедиться, что не ведет за собой еще кого-нибудь внутрь, начал толкать дверь на себя, как было написано на картонной табличке, и обнаружил, что она закрыта. Он оглядел здание в поисках информации о времени работы, но не нашел ничего. Люди, преследовавшие его, по большей части подростки, остановились за ним с горящим ликованием на лицах. Чему они радуются? Думал он. Чему они радуются на этот раз? И тут за его спиной раздался скрежет. Он повернулся к двери и увидел, что на него глядят два карих глаза из просечки. Полубог простоял в ожидании около половины минуты, прежде чем суровый, слегка хриплый голос мужчины сказал:
– Проходи.
Дверь открылась снаружи. Перед ним стоял человек. На мгновение ему показалось, что это древний старик, который ждал Хранителя здесь, в этой берлоге более сотни лет; был заперт, чтобы ждать, чтобы выполнить свое единственное предназначение, и сошел с ума от ожиданий (ему почудилось, будто в этих глазах промелькнули две золотистые искры). Но это оказался вовсе не старик; он увидел перед собой невысокого мужчину с короткой стрижкой, смуглой, загорелой кожей, где местами были белые пятна, как шрамы, в серой рубашке и коричневых брюках, с очень короткой щетиной, будто бы загрязнявшей рот.
– Чего встал? Быстрее! – рявкнул он с произношением, похожим на произношение водителя автобуса Фернеса Зилова.
Раст зашел внутрь. Люди вновь начали кричать, возмущаться, все громче и громче, как бы протестуя поступку механика. Загорелый мужчина выглянул наружу навстречу негодующей толпе и тихо проговорил:
– Ага, идите вы на хер. Все вы, уроды.
Дверь захлопнулась за Полубогом.
3
Шум за дверью медленно угасал. Люди расходились. Раст огляделся вокруг. В помещении горело две лампы. Они освещали старую машину, которая расположилась примерно в середине, с одним разобранным атмоколесом, валяющимся подле. Капот вскрыт, движок отсутствует, заметил он. На полу также стояла коробка пыльных инструментов; едва ли её поставили недавно. Никого здесь не было, кроме них двоих. Раст приметил еще один выход отсюда в самом конце комнаты, он это понял по верхнему окошку, за которым была улица.
Мужчина обернулся к нему. Он был крепким; Раст мог видеть мышцы, которые прятались за рукавами серой рубашки; мышцы обычного трудящегося, закаленные ежедневной физической работой. По лбу мужчины стекали капли пота, его лицо вовсе не было старым, хотя на голове уже завелись несколько седых волосков, случайно выросших среди своих темных братьев.
И это был вовсе не древний старик, даже не близко.
– Кто ты такой? – бросил мужчина, наконец перестав все это время осматривать Раста. – Ты не из моих клиентов, я тебя впервые вижу.
– Я Раст Де-Блу, Хранитель и Полубог, но тебе необязательно это знать.
– Вот как? Я могу выдворить тебя прямо сейчас обратно к ним, хочешь? – Его голос был суров, басист, можно сказать, голос старого человека, пережившего многое. Но одновременно в этом голосе не было ни серьезной угрозы, ни интонации раздражения или гнева, что Раст быстро раскусил.
Это уж вряд ли, подумал он. Но ты и сам этого не хочешь.
– Зачем ты впустил меня, если не знаешь, кто я?
– Знаю и не знаю, – сказал мужчина, будто бы специально растягивая слова. – Ты мне кого-то напоминаешь.
– Этим ты руководствовался, когда открывал дверь?
Мужчина не ответил.
– Как твое имя?
Он поколебался, затем сказал:
– Лори, ага.
– Лори, ты хочешь, чтобы я заплатил тебе, верно?
– Хочу, – сказал Лори.
– Ты получишь достаточно. Мне нужен транспорт. Ты знаешь, где здесь можно добыть надежный югеро?
Лори задумался. Нельзя сказать, что мыслительные процессы казались трудными для него. Возможно, в этот момент он перерывал кучу знакомых имен, возможно, вспоминал, кто еще жив, а кто нет, либо раздумывал, кому бы лучше поручить пришельца. Наконец он кивнул:
– Ага.
– Отлично. Мне нужен маршрут. Я дойду сам. Но если ты обманешь…
– Придешь за мной и угробишь меня, ага.
Раст кивнул.
– Ты получишь плату, – продолжил он. – Хорошую плату за твою скромную помощь.
– Моя скромная помощь стоила мне сегодняшних покупателей.
– Разве это место не закрыто?
– Для моих оно всегда открыто, – ответил мужчина. – Но мои не приходят, когда здесь шумно. Из-за тебя здесь шумно.
Раст снова кивнул. Он достал окровавленную монету из своего ремешка и протянул Лори.
– Что это?
– Просто возьми.
Лори подчинился, разглядывая железную монету в руках. Его лицо несколько преобразилось; он поморщился от удивления, словно его ослепили солнечным светом, затем принял задумчивое, усталое, как его голос, выражение лица и чему-то ухмыльнулся, вновь взглянув на Полубога.
– Ты этот хрен, – сказал он.
– Может, и я, – ответил Раст. – Столько тебе хватит?
Лори не ответил. Засунул монету в карман.
– Я скажу тебе маршрут, – начал он. – Человек, который тебя примет, самый надежный из всех, кого я знаю в этом городе, ага. Но он очень известный, поэтому тебе придется сначала пройти охрану. Ты можешь дать одну из своих монет, а можешь просто сказать, что ты от Лори Аустерлиц. Скажи так и не перепутай. Это не мои настоящее имя и фамилия, но просто скажи так. Скажи еще, «крысиный долг». Понял? «Крысиный долг».
– Да. Как далеко это место?
– Достаточно. Придется пройти немало, но ты крепкий орешек, вроде как.
Лори объяснил ему дорогу. На это ушло не больше десяти минут с его мелкими пояснениями, как не попасть в беду под глаза «особым личностям». Раст не сильно волновался об этом, но собирался строго следовать указаниями Лори. Он чувствовал какую-то симпатию к этому рабочему. Может быть, когда-то и его он видел в своих видениях. Когда Лори закончил, он еще раз окликнул Полубога.
– Что?
– Возьми это. – Он кинул ему какую-то бежевую тряпку. – Накидка. Прикроешь свою шапку, и никто на тебя долго смотреть не будет. Не попадись этим тварям, слышишь? А лучше вообще не показывайся.
Раст вспомнил, как сегодня днём его окружила кучка детей, зачем-то обнимавших его, и как изумилась одна женщина, только увидев Хранителя. А также вся эта толпа, преследовавшая его до этой мастерской, которая наверняка сейчас разносила слухи по всему городу. Уже не в первый раз он жалел о том, что у него не было собственной накидки или чего-нибудь еще, что могло бы обеспечить скрытность хотя бы в малой степени. Уже давно настали такие времена, когда Хранителя ни один город не станет встречать как героя. И даже Берк наверняка желал бы о нём никогда не вспоминать, как о страшном сне, однажды нагрянувшим в город.
– Спасибо.
– Не надо, ага. И вот еще.
Он вытащил из другого своего кармана несколько бронзовых монет и отдал Полубогу.
– Отдашь это за автобус. Отдаешь, только когда выходишь. Запомни это. Только когда выходишь.
Раст убрал монеты в ремешок и надел накидку, пропустив её через шею. Это был как словно оторванный от остальной одежды капюшон. Раст заметил, что, пока он шел, многие ходили именно в таких, прятали свои лица, потупив их в землю. Здесь это считалось обыденным, никто не обращал внимания. Эта штука слегка закрывала ему обзор, но он мог с этим смириться. Раст знал, что это на благо.
– Я открою тебе вторую дверь, – сказал Лори. – Поднимешься наверх, и иди сразу налево, не выходи в первый переулок, слышишь? Он тебя никуда не приведет. Иди налево, пока не увидишь дом. После дома я тебе всё рассказал.
– Ага, – кивнул Раст.
– Пусть пески помилуют тебя, – пробурчал механик и провел Раста до выхода, где за окном насел слой грязи.
4
Он следовал маршруту, продиктованному механиком. Впереди его ждала еще одна поездка, недолгая, если верить словам Лори. Выйдя наружу, услышал, как сзади захлопнулась железная дверь. Он свернул налево, оглянув между двумя домами из песчаника узкий проход, который заканчивался поворотом.
Слева Раст сразу выходил на дорогу. Дорогу без асфальта. Он выглянул и увидел, как вдали транспорт на атмоколесах разносил пыль и песок в разные стороны. Перейдя, начал спускаться в город.
Спуск был небольшой, заросшей сухими кустами горкой. Затем начинались песчаные дома, которые по мере приближения к центру становились все выше и выше, напоминая чем-то шахматные фигуры на доске.
Пока еще людей не было, он оглядывал всё, что мог, не стесняясь поднимать голову. Когда уже оказался между домов, пришлось смотреть под ноги. В Аделии такие личности больше всего привлекают к себе внимание. В Аделии можно ходить с розовыми волосами, разноцветными глазами, татуировкой на лице и оставаться незамеченным. Тут же всё наоборот. Чуть ли не каждый ходит с накидкой. Забавно, что в обоих городах жители ненавидят друг друга практически одинаково. Раст догадывался, что, очевидно, накидки носят не только те, кто желают сохранить свою анонимность. Может быть, была какая-то религия или традиция. Он заметил группу девушек, которые общались на гоннольском, но их речь походила на молитву. Они снимали свои накидки, надевали их снова и опять снимали. Их речь была выложена как стихами. Она была красивой. Это правда.
Он проследовал дальше и стал замечать все больше стариков, лежащих возле закрытых дверей, гадая, случайно ли их место пребывания или нет. Эти старики были трезвыми, до костей худыми и, очевидно, бедными, многие были больны, это было видно по их глазам или кривым пальцам, у некоторых были язвы, но их лица по большей степени не были враждебными, и даже глаз Хранителя не мог узреть в них истинного посыла. Казалось, они просто были здесь и лежали. Может быть, двери, возле которых они располагались, когда-то были дверьми в их собственные дома. Может быть, их выгнали оттуда или что-то еще. А может, они просто нашли свое место в теньке. Солнце здесь пекло не хуже, чем в пустыне. Но дышалось всё равно лучше. Несмотря на вонь, которая исходила от тех же самых стариков или мусорных мешков, иной раз валявшихся вразброс. Именно из-за этих людей дышалось здесь легче. Именно из-за них и их домов. Потому что тут больше не было пустого пространства. Потому что здесь была жизнь, и не приходилось сомневаться, что в этом мире кто-то есть.
Раст зашёл в переулок, вспоминая указатели, о которых сообщил ему Лори. Он увидел зеленый флаг на вершине одного из песчаных домов, и это значило, он идет правильно. В переулке, слыша еще оттуда громкие голоса, он обнаружил собравшихся в толпу подростков и немногих постарше, но старших только внешне, с той же манерой речи и физиономией. Многие из них затягивались самокрутками, раздавая друг другу, как результат высоких достижений, но хорошим табаком здесь всё-таки не пахло. Они основались возле стены одного заброшенного здания с выбитыми окнами и пустотой внутри. Их ярое обсуждение между собой часто спутывало их речь, слова смешивались с другими, а предложения не строились должным образом, но все они более-менее понимали друг друга. Говорили на беглом адельском, только используя свои определенные выражения, половину из которых не мог понять даже Раст. Рядом с ним шла женщина с коляской в руках, в которой, судя по всему, находился грудной ребенок, спал тихо и пока не пробуждался. Женщина шла в накидке, не выглядывала, Раст слышал её прерывистое дыхание. Чем она была напугана, он не понимал и так и не понял потом. Его она не видела, потому что он шел сзади, но он быстро обогнал её. Когда они оба проходили мимо парней и девушек, столпившихся возле стены и обсуждавших что-то бурно, громко, с выкриками на весь двор, послышался крик:
– ЭЙ! РЕБЕНОК-РЕБЕНОК! ВСЕМ ТИХО!
За криком последовал смех, но он быстро стих, поскольку парень, прокричавший это, достаточно взрослый и крупный для своего же возраста, судя по всему, прокричал это всерьёз. Ребенок спал и не издавал ни звуков. К счастью, после крика он тоже не проснулся. Женщина не подала никаких знаков и прошла мимо них молча.
Песчаные одноэтажные и двухэтажные дома быстро заканчивались, и за ними шли в основном рынки. Уже дальше были видны более-менее модернизированные здания. Среди них, конечно, выделялись два торговых центра – высокие башни, небоскрёбы. Но и другие не сильно отставали. Провинция заканчивалась, и вот-вот придет время взглянуть на столицу Гоннолле.
Он пошел через рынок с тремя белыми палатами. Здесь торговали разными продуктами, но в основном это были овощи, и, стоит сказать, что товара было немного. Совсем немного. А тот, что был, не подразумевал лучшего качества. Кучка мух были главными дегустаторами. Конечно, все эти торговцы не выращивали эти товары и приобрели их скорее всего даже не здесь, но позаботиться об их виде могли бы. С другой стороны, к чему это всё, если ты продаешь овощи там, где даже зеленая трава не растёт? Да и кто знал, насколько прибыльно это дело, учитывая, что все эти лагери расположились, только чтобы местные песчаных домов удосужились сюда прийти и заплатить свои нажитые за долгий срок копейки. Другое дело, магазины Нервады. Конечно, здесь тоже уже была Нервада, но это было типичное деление территорий на «богатых» и «бедных», распространенное во многих городах и странах Домоуса, включая и Центральную Аделию, хоть это мало кто признает там.
Раст обошел рынки. Никто его не звал купить что-нибудь, как он того ожидал, будто бы продавцы и не рассчитывают привлечь покупателей. Раст задумался о Гаратти и Эффи. Никакого осадка после смерти Гаратти на его душе почти не было, будто это так быстро прошло. И какая-то обида в нем на самого же себя зарывалась глубоко, но он не обращал внимания, не сейчас. Интересно, подумал он, если таких, как Гаратти и Эффи, родится достаточно, что станет с Гоннолле? Мысль о революции в Гоннолле интересовала его давно. Он считал, что причина, по которой этого еще не произошло, в дроблении земель. У бедных не было возможности собраться всем вместе против тех, кто основался в таких вот зданиях со стеклянными стенами и десятками этажей. Но когда-нибудь… Когда-нибудь их хватит, чтобы свергнуть Нерваду. Он и не знал, чем так воодушевляло его это размышление, может быть, Раст был чем-то проникнут к бедным народам несмотря на то, что вырос в Высокой Семье. Скорее всего это было связано с тем, что большинство своих походов он проводил как раз-таки с ними, людьми, пытающимися выбраться из бесконечных лоз, и насмотрелся на то, как живут и гибнут многие из них ни за что. Он не был силен в политике, но видел мир и тех, и других, богатых, «особых личностей», сказал Лори. «Особые личности – это те, кто любят охотиться. Они узнают тебя и захотят видеть твою шкуру у себя дома». Да, Раст знал этих людей. Их было особенно много там, где бедность не была сильно отделена от роскоши. Эти люди охотились, чтобы показать свою добычу тем, у кого давно текут слюни. Они подают эту добычу дистанционно. Дают опробовать её только глазами и ушами, но и этого многим хватает. Тем многим – самым обозленным и жаждущим справедливости. Им этого хватает. Они верят, что это их расплата, и им этого хватает. Им всегда этого хватало.
«Может быть, – продолжал Лори, – они всего лишь отнимут твое время, но оно ведь сейчас тебе дорого, так?»
Так, ответил Раст сейчас в своей голове. Время мне дорого.
И это была чистая правда. Он ощущал это с каждым часом. Впервые почувствовал, когда тот странник (его имя он уже не помнил) покинул автобус, оставшись стоять посреди пустыни. Время было на исходе. Он не знал, где сейчас Сателлит, но время было на исходе. Таймер шел куда быстрее. Пришло время торопиться. И он должен покинуть Нерваду как можно скорее. Не только Нерваду, но и Гоннолле.