Дмитрий Воробьев
Династия Хроно: Путь Раста Де-Блу
Он вошел в комнату и увидел, что Гаратти сидит на диване, бодрый и не без улыбки на лице. Эффи тоже приободрилась, когда он вошел.
– Что нужно?.. – начал Раст.
– Мы будем играть в игру, – перебил его Гаратти. – Ты с нами?
– Игру?
– Да. У вас в Аделии есть же игры?
– Да… Конечно.
– Тогда садимся все сюда.
Раст сел на кресло возле прохода в кухню. Эффи села на диван с краю, закинув ноги. Вышло так, что Гаратти оказался между ними.
– Что за игра? – спросил Раст.
– Да, Гаратти, что за игра?
– «Сложное слово». Знаете такое?
– Ты сейчас меня тоже спрашиваешь? Мы играли с тобой в это всю свою жизнь. А ты, Раст, знаешь?
– Не совсем. – На самом деле Раст был слегка сбит с толку. Он ожидал, что ему дадут какую-то работу, попросят о помощи или еще чего. Может быть, они намечали серьезный разговор… Но Эффи позвала его просто вместе поиграть в игру.
– Ладно. Гаратти объяснит. Да, господин Гаратти?
– Да, – смутился он. – Хорошо. Это очень простая игра. Кто-то первый называет слово, а затем мы по очереди разбираем каждую букву этого слова. То есть, например, слово… «вода». Первая буква – «в». Нужно назвать слово, которое тебе пришло на ум, связанное с водой и начинающееся на эту букву. Понимаешь?
– Да… Но в чем суть?
– Ну, если нужно будет, то придется объяснять, почему ты назвал именно такую ассоциацию. То есть рассказать, почему для тебя это связано с той же водой, например.
– Это игра, чтобы узнать получше друг друга, – подсказала Эффи.
– Ладно, – сказал Раст. – А если я не смогу придумать слово?
– Тогда ты теряешь жизнь, – ответил Гаратти. – Не буквально, конечно… У всех по три жизни. Потеряешь все – проиграешь. Проиграть нельзя.
– Хорошо… Давайте, – согласился он, словно бы что-то обдумав. – Кто начинает?
– Я начну, – заявила Эффи.
– Я буду вторым, – сказал Гаратти. – Получается, ты третий.
– Ладно
– Отлично, – продолжила Эффи. – Я называю слово… И вы разбираете его. Пусть будет… «долг».
– Достоверность, – почти сразу же ответил Гаратти. – Здесь всё просто, – продолжил он, – долг должен быть правдивым, справедливым, достоверным. Иначе долг нельзя будет считать отплаченным. Железная логика.
– Достоверный долг? – спросила Эффи.
– Ну да.
– Звучит не очень железно.
– Ты всегда так говоришь. Раст, теперь ты. Буква «о».
– Да… Сейчас… Опустошение.
– Опустошение?
– Да. Когда ты отдаешь что-то, даже то, что ты когда-то забрал, ощущается потерей. Человек так устроен, что он чувствует жадность, даже когда теряет то, без чего он и так в плюсе. Утрата и долг взаимосвязаны. А опустошение – это то, что стоит между ними.
Гаратти переглянулся с Эффи.
– Ну и ну. Ладно, хорошо… Дальше ты, Эффи. Буква «л».
– Хорошо, – начала она. – Laro.
– Лара? И что это значит? Если ты забыла, то мы не можем использовать имена, потому что…
– Не Лара, а laro. Это слово с Древнего Языка. И значит оно компромисс и…
– Надежда, – закончил за неё Раст. Эффи взглянула на него с удивлением, но Полубог и сам был как будто удивлен.
– Да… надежда.
– Вы нашли книгу с Древним Языком? – спросил он. – Здесь? В Гоннолле?
– Не совсем… Книга была философской, и там было всего три слова на Древнем Языке. Laro – одно из них.
Раст слегка нахмурился. Эффи решила продолжить:
– Laro – это компромисс и надежда. Долг строится на компромиссе – то есть, всегда кто-то ждёт, – а надежда, ну… Тем, у кого имеются должники, остается только надеяться, что им всё вернут.
– Это нечестно, – сказал Гаратти.
– Почему?
– Ты использовала Древнее слово. Это не наш язык. Я же не называю слова из гоннольского.
– Древний Язык и гоннольский это разное, Гаратти.
– Какая разница, когда дело идет об игре?
– Я ни разу не слышала о правиле ограничении языков. Если хочешь, с этого момента мы его введем. Что думаешь, Раст?
Раст слабо улыбался, глядя на них.
– Почему нет? – наконец ответил он.
– Что смешного? – спросил его Гаратти, но сам улыбнулся. – Она жульничает.
– Твоя очередь, Гаратти, – продолжила Эффи.
– И мы это так оставим? – не унимался он.
– Ты не можешь придумать слова? Так и скажи…
– Слова? Ладно, хорошо, могу. И да, больше нельзя называть иностранных… То есть Древних слов… Да. Я говорю слово… Буква «г», верно? Хорошо. Сейчас. Г… Гар… Ге…
– Ну же, рожай уже.
– Я… Я не знаю. Что можно придумать на букву «Г»?
– Ты сдаешься?
– Нет, я просто рассуждаю. Что можно придумать на букву «Г»?
– Просто скажи, что ты сдаешься, и всё. А Раст начнет следующее слово.
– Подожди… – сосредоточился Гаратти. – Г… Нет, ладно, я сдаюсь. Ты довольна?
– Вполне. Две жизни остаются у Гаратти. Мы продолжаем? Раст?
– Да… Конечно.
Они продолжили игру. Каждый раз, когда дело доходило до Раста, эти двое внимали каждому его слову. Им было чрезвычайно интересно послушать, какие ассоциации приходят на ум Полубогу, прошедшему такой долгий путь и неожиданно встретившемуся им, перебежчикам из Гоннолле, выросшим в нищих семьях на окраине города. Гаратти всё задумывался, каков же возраст Хранителя, он был старше их, гораздо старше, а может, прожил уже долгую жизнь, потому что иногда его лицо было таким… задумчивым. Каждый раз им приходилось обдумывать сказанное Растом, чтобы наконец связать слово, названное им, с тем изначальным, и лишь один раз он ответил что-то очень простое и понятное, это было на слове «арка», буква «Р», когда Полубог сказал «рама», хотя, стоит отметить, что и само слово практически никакого глубокого смысла за собой не несло, чтобы ассоциировать с ним что-то трудно воспринимаемое. Назвал слово Гаратти, и Эффи, конечно же, не упустила шанс отметить его «магическую фантазию». Сам Раст называл слова несложные, всем им, безусловно, знакомые, но, как казалось Эффи, эти слова были названы не просто так; они тревожили, волновали Полубога либо же были связаны с ним непосредственно. Два его слова были «город» и «метель». Как раз на последнем они и закончили свою игру, остановившись на букве «Т», так и не дойдя до «Л», начав разговор о чем-то другом.
– Я всё вспоминаю тот день, когда я увидел тебя в пустыне, – рассказывал Гаратти. – Когда поднялся наружу, чтобы проверить бурю, – вечером, а я редко, почти никогда, выхожу вечером, – и вот я вижу тень… Такую высокую фигуру… но ты мне сразу показался раненным…
– Я и был ранен, – сказал Раст. – Незадолго до этого я получил свой порез, который вы мне перевязали. А также потерял свой транспорт.
– Какой у тебя был транспорт? – вдруг спросила Эффи.
– Югеро. «Гарпия». Знаете такую?
– Ну конечно, самая быстрая югера!
– Да, но… Этот югеро был модифицирован. Над ним работал лучший мастер Аделии, которого я знал…
– Кстати, а Аделия еще держится на первом месте по транспорту?
– Насколько я помню, да.
– Дайте мне продолжить, – сказал Гаратти. – Тот вечер, когда увидел тебя в тумане песка… Ты видел меня?
– Нет, не сразу. Я увидел потом, только когда ты начал кричать.
– Да… Я испугался. Подумал, что ты можешь быть одним из разбойников или чего похуже. А еще… Глаза. Я увидел два красных глаза.
– О чем ты? – спросил Раст.
– На твоем лице… Будто бы засияли два красных глаза. Вот почему я не скрылся в ту же минуту, вот почему задержался, чтобы посмотреть на тебя. И… подумал выстрелить в тебя. Подумал, что ты опасен… У тебя были два красных глаза. А потом всё прояснилось, и я увидел броню на тебе. Не сразу догадался, кто ты, но…-
– И принялся тащить его в одиночку, – встряла Эффи.
Раст ненадолго задумался.
– Я просто был сбит с толку… – парировал Гаратти.
– Настолько, что позабыл, что я существую?
– Я не позабыл, я просто…
– Что ты просто?
– Ну да, я сглупил, это правда… Но по итогу мы же спасли его, верно?
– Ах, ну да, конечно. Мы же спасли его. Мы – два друга. Те самые слабоумие и отвага, которых господин Гаратти не хочет признавать. Верно? – задрала она нос.
– Вообще-то… Дело было не в этом, – оскорбился Гаратти. – И тебе необязательно называть меня господин…
– Я делаю это, чтобы подчеркнуть интонацию. – Немного смущаясь, она добавила: – Так делали мои родители.
– А что стало с твоими родителями? – вдруг спросил Раст.
Она запнулась, но тут же продолжила уверенным, ровным, бесстрастным голосом:
– Они умерли. И по делом им. Они плевали на меня, а я горевать о них не собираюсь.
– Откуда ты можешь это знать? Что они умерли? – продолжал Раст.
– Просто знаю, – ответила она.
Гаратти будто бы боялся взглянуть на неё.
– А кто твои родители, Раст? – через время спросила сама Эффи.
– Отец служит мудрецом Высшего Совета. Мать занимается архитектурой и в ответе за… – он осекся. – Я… не помню.
Гаратти и Эффи неловко переглянулись.
– Она что-то строит? – решила продолжить беседу Эффи.
– Да… много чего. Но самое красивое, что у неё получается, это сады. Она любит природу. Хоть и никогда этого не говорила.
Они все замолчали.
– А я своих родителей не знал, – прервал шепотом тишину Гаратти.
– У вас тяжелая судьба, – сказал Раст. – Но вы сильные. Оба.
Гаратти опять поглядел на Эффи, но она смотрела в пол на узоры багрового персидского ковра.
– Вы не хотите пить? Как насчет немного освежить горло? – предложил он. – Я схожу посмотрю воду.
Гаратти встал и направился на кухню. Эффи вышла из задумчивого состояния.
Он вернулся с бутылкой пластиковой воды, наполовину опустошенной, запотевшей изнутри.
– Нам стоило заехать за водой прошлым днем.
– Чтобы ты еще раз нас чуть не угробил?
Раст рассмеялся. Сухим, прерывистым смехом, будто бы горьким и выходящим через горло с физической болью. Они оба удивленно уставились на него.
– Ну и ну, – заключил он, глядя на них, тоже улыбающихся, но как-то натянуто. – Что? – вопрос искреннего непонимания.
– Все нормально, – ответил Гаратти. Эффи хмыкнула с такой улыбкой, напоминающей скорее гримасу, и вновь переглянулась с ним. – Непривычно… слышать твой смех.
– Наверное, так оно и есть, – заметил Хранитель. Гаратти открыл бутылку и сделал небольшой глоток, передал Эффи, а та Полубогу. Он с удовольствием «освежил горло» и отдал бутылку обратно. Её решили оставить возле дивана.
– Раст? – спросила Эффи.
– Да?
– Как ты узнаешь, когда нужно идти?
Этот вопрос погрузил комнату в тишину. Она уже начинала жалеть, что спросила, как вдруг Полубог заговорил:
– Видения. Все Хранители что-то видят. Это что-то именуется их путём. Но их, то есть наш путь служит другому Пути, самому главному, Пути нашего мира, они как бы пересекаются. Ты знаешь, как будет «путь» на Древнем Языке?
– Нет, – она качнула головой.
– Chronos, – сказал Раст.
– Отсюда берут свои корни первые предки Хроно? – подключился Гаратти.
– Да, – ответил Раст, – скорее всего. Династия Хроно всходит из самого далекого прошлого.
– Я читал что-то об этом… Династия Хроно упоминается почти что в каждой книге по истории наравне с самими Древними.
– А мне кажется, в мире не хватает историков, – сказала Эффи. – Что? Мы слишком мало знаем обо всем, что здесь происходило. Слишком.
– В Аделии есть те, кто знают об истории гораздо больше, чем любой из нас, – ответил Раст. – Но… Ты права. Мы знаем слишком мало. А больше нам не дозволено.
3
Они легли спать позже, чем каждый из них ожидал от такого лениво тянувшегося дня, завершив свои дискуссии вкуснейшим ужином. Расту понравился этот вечер. Он чувствовал себя… в кругу друзей? Может быть. Может быть, это то, чего ему не хватало в пустыне. Но он не мог здесь долго оставаться. Скоро придет время, и он уйдет. Гаратти сообщил, что на днях должен появиться скаутрейд. Раст не сомневался, что за одну монету из Центральной Аделии его могут подвезти хоть на самый край. Но всем им наверняка приходила в голову мысль, что скаутрейд может появиться завтра днем, до их отбытия в башню или во время него. Тогда Хранителю придется ждать еще две недели. Но Гаратти и Эффи планировали ехать дальше, в другой город, Гонстут, на юго-востоке. Хотя Раст не верил, что ему суждено будет здесь оставаться надолго. По крайней мере он найдет способ выбраться.
После ужина они еще раз собрались в спальне, но тем для обсуждений не осталось. Никто из них в тот момент не чувствовал себя дискомфортно от настоявшейся тишины. А когда Эффи начала петь, это было самой обычной вещью для каждого из них. Её голос был мягким и звонким, совсем не таким, каким Раст привык её слышать. Но всё это было так хорошо… так обычно, что никто не подмечал этих деталей. Она просто пела, а они просто слушали:
Тянется струйка дыма из створки окна,
Уходит вместе с ней и надежда.
Допиты вины из кубков до дна,
Не видеть очам того света.
Мы машем ей в след белым платком,
А на лицах наших улыбки.
Откроем перед последним днем
Все раны, что не зажиты.
Пусть холодный сон вернет в нас жизнь,
Мы вместе там очнемся.
Ты споешь мне тихо, как весна,
А я продолжу тлеть огнём зимы.
«Эту песню я выучила от мамы, когда она… пела её, – призналась Эффи. – Я никогда не видела зимы. И весны тоже. Это красиво, правда, Раст?»
«Да, – согласился Хранитель. – Это красиво».
Когда она закончила, они разошлись. Перед сном Раст решил избавиться от бинтов, которые превратились в бесполезные тряпки. Рана практически зажила. Он уже и не чувствовал, что ему сковывает живот. Очередной шрам, ничего нового, только большой и чересчур заметный. Его мать не обрадуется, обнаружив такую деталь. Но и в этом не было ничего нового: он привык наблюдать за её глазами, привык всматриваться в боль, которую она пытается скрыть, когда смотрит на него.
Полубог заснул быстро, незаметно, сытый, довольный, но сам сон к нему не приходил. Зато пришло нечто другое: он лицезрел огни, те самые огни, которые он увидел, чуть не сорвавшись с башни. Он видел, как они поднимаются из темноты то ли колодца, то ли пещеры. Слышал голоса, которые они издают. Что это? Души? Он не знал. В своем сне, если это был всё-таки сон, он не был никем и ничем, только наблюдателем. Но огни… они видели его. Они знали его. Затем Раст открыл глаза. Частей огней исчезла, часть – осталась. Он едва осознавал, что пробудился, а может, еще не до конца. Жар будто бы сковывал его горло, и он не ощущал, что дышит. Разноцветное свечение, где преобладали три цвета: зеленый, желтый и синий, исходило из прохода. Это свечение вылетало из комнаты и вело в другую, в спальню Гаратти и Эффи. Голоса возобновились в его собственный голове. Раздражающий шёпот, который пронизывал всё тело. Шёпот из тысячи голосов, ни один из которых не нёс в себе ничего хорошего. Тысячи ненавидящих голосов…
Свечение становилось всё ярче и гуще. Голоса заполнили всё, они стучали по вискам, проникали в мозг, заставляли заткнуть уши… Жар окутывал с головы до пят.
Раст едва ли не вскрикнул и будто бы только сейчас по-настоящему пробудился. Он находился в том же месте на своей кровати. Свечения больше не было. Жар быстро спадал. Но он снова слышал шёпот, голоса… Их голоса. Только на этот раз, кажется, голоса были настоящими. По крайней мере, Расту казалось, что он научился их различать.
– Гаратти? – голос Эффи, встревоженный, напуганный, громче обычного шёпота. – Что с тобой? Оно приходит? Гаратти?
Но Гаратти, по всей видимости, не отвечал.
Раст решил подняться. Его не клонило в сон. Он бодрствовал как днём, хотя сейчас, очевидно, была глубокая ночь. Он понимал это и без часов, не видя даже лунного света через окно. Он просто умел ощущать время, даже когда пробуждался. Лишь в пустыне в какой-то момент он утерял эту способность, но сейчас она вернулась. Он прошел в центральную комнату и снова услышал её:
– Гаратти?! Я сейчас, пожалуйста, жди!
Раст заглянул в проход и увидел, как Эффи уносится в кухню, даже не замечая его. Он почему-то встал на месте как вкопанный, снова чувствуя себя той тенью – наблюдателем, – которой был во сне. Разве ему это нужно? Разве он должен разбираться в их проблемах? Но они помогли мне. Они спасли мне жизнь, и теперь я им должен. Да, но только Раст знал, что помогает им лишь потому, что Вера Хранителей позволяет ему. Если бы ему нужно было срочно ехать дальше, он бы…
Эффи махом вернулась в спальню. Раст сделал шаг ближе и увидел часть тела Гаратти. Он лежал на полу на спине и будто бы дергался. Раст подошел еще ближе и стоял уже в проходе.
На лбу и на шее вены вздулись и почернели. Его глаза смотрели в потолок и в никуда. Он весь дергался, трясся, стискивая челюсть, зажимая руки в кулаки, вдавливая голову в пол, будто хотел провалиться под него, напоминая Расту о нём самом, когда его поразил яд мутанта-скорпиона. Именно так я и выглядел, проскочила у него мысль. Но нет, иначе. Полубог был в сознании, а Гаратти… выглядел так, будто был в агонии и бреду.
Эффи упала на колени перед ним. В её руке был шприц. Она выпустила воздух и воткнула иглу в предплечье Гаратти на сгибе локтя. Медленно вдавив содержимое, она внимала каждому его действию. Еще с момент Гаратти продолжал дергаться и трястись. Его импульсивные движения выглядели ужасно, напоминали какое-нибудь умирающее животное, отражали смесь моральной и физической боли. Хотелось больше никогда не видеть этой боли, но оторваться было невозможно. Его пальцы сжимались, пытаясь образовать кулак, но видно было, что его тело более не подвластно ему. Гаратти пытался что-то сказать, но зубы не хотели раскрываться, словно челюсть защемило. Эффи прижала его бедную голову к себе, вслушиваясь в прерывистое дыхание и стараясь не глядеть на него самого. Расту казалось, что по её щекам капают слезы, но её глаза были сухими несмотря на то, что выражало её лицо.
Он увидел, как почерневшие вены на лбу начинали отступать. Эффи взглянула на Гаратти таким добрым, любящим взглядом, каким матери смотрят на своих грудных младенцев, только появившихся на свет, но лицо её не улыбалось, а горевало с той же невыносимой болью. Она опустила его голову одной рукой. Другой отмахнула шприц подальше с таким презрением, будто дотронулась до какой-то мерзости. Гаратти всё это время не закрывал глаза, но в этот момент они оба почувствовали, будто бы он только сейчас их открыл. Он осторожно взглянул на неё, всё еще задыхаясь от судорог, постепенно обретая контроль над телом.
– Я… не хочу… так больше. Не хочу… так жить, – вымолвил он. – Я больше… не вытерплю… Не могу…
Она чему-то кивнула и только сильнее обняла его голову. Раст, глядя на Эффи, практически ощущал то, что ощущала она, хотя, конечно, он не мог так говорить.
Гаратти будто бы снова начал терять силы, и Раст понял, что тот засыпал то ли от лекарства, то ли от перенесенных боли и стресса. Эффи нежно отпустила его на постеленную простынь, укрыла одеялом, но только на полтела и подложила подушку. Наконец увидела, что Раст стоит в проходе. Одарила его коротким пустым взглядом и прошла на кухню. Раст пошел за ней.
– Ситис, – сказала она спиной, упершись руками о стол и не поворачиваясь к нему лицом. – Ситис. Вот что нам нужно. Это была последняя доза.
– Ситис? – спросил Раст. – Это мощный галлюциноген…
– И лекарство. Только он помогает ему.
Раст молчал.
– Это трехкарта, – Она повернулась к нему. Её взгляд был жестким, будто бы испепеляющим, наполненным ненавистью, но она тут же будто бы что-то осознала и застыдилась этого. Теперь Раст знал, что эта ненависть была не для него. Для чего-то другого, истинного зла, несправедливости, но не для него. Она ненавидела мир таким, какой он есть. Она ненавидела учесть, которая выпала ей и Гаратти. Она презирала себя за то, что была бессильной. Эффи вздохнула, опустила свой взгляд на пол и продолжила тихим голосом: – Болезнь неизлечимая и развивающаяся. Мы… Я… не знаем, что делать.
– Это не трехкарта, а ренкарта, – сказал Раст. – И её можно вылечить.
– Ренкарта?..
– У него не было пены изо рта, и глаза не покраснели. Это не трехкарта.
– Её… можно вылечить? Но как? Откуда ты об этом знаешь? Мы пытались вычитать об этом, еще когда были детьми, но везде сказано, что нельзя…
– Трехкарту нет. Потому что она поражает желудок. Но у вас другой случай, говорю же. Ренкарта поражает мозг и быстрее развивается… но излечима. В Аделии его вылечат.
– В Аделии?
– Да. Вы же хотите выбраться из Гоннолле. Почему бы вам не отправиться в Аделию?
– Там слишком… грязно, – закончила Эффи.
– Не везде. Вы сможете жить в Средних Домах. Я уверен, вас быстро заметят, потому что вы из другой страны.
Эффи не отвечала. По всей видимости, она продолжала думать о другом.
– Так ты сказала, болезнь с детства?
– Да. Но раньше всё было не так… Раньше всё проходило быстро, но потом боль стала нестерпимой. Мы крали обезболивающее, но их эффект всё слабел. Теперь нам нужен наркотик. Ситис, – повторила она. Её взгляд вернулся на Полубога, снова наполнившись чем-то, снова бросая вызов всему миру сразу; наполнились каким-то невообразимым желанием, что она и сама не знала, чего хочет. – Вот зачем ты нам нужен, – сказала Эффи с каким-то даже презрением. – Вот почему ты должен нам помочь.
– Я помогу вам. Завтра. Обещаю.
Она коротко взглянула на него, эмоции вновь отошли на задний план. Хотела было что-то сказать, что-то важное, что-то злобное, хотела снова огрызнуться, но промолчала, хотя Раст увидел эти слова. Увидел, как надпись, пробегающую в этих синих, сапфировых глазах. Ситиса там может и не быть, говорили они. Ситиса там может и не быть.
4
На следующий день, как это ни странно, Гаратти чувствовал себя лучше прежнего. Он встал раньше всех и собрал плоды, полил землю и рассчитал запасы воды.
– Не густо, – объявил он за завтраком из собранных им фиолетовых и зеленых фруктов. – Но сегодня мы наберем воды, так?
– Нужно еще мясо, – сказала Эффи. – После вчерашнего осталось немного. А что там по погоде?
– Всё супер.
– Ты проверял?
– Да, три раза. Буря практически сошла на нет. Сегодня мы съездим, потеряв всего каплю топлива.
– Сколько еще хватит топлива на походы в башню, если мы хотим доехать до Гонсута?
– На два-три, – неуверенно ответил Гаратти.
– Отлично. Значит, добудете лекарства. День-другой должен появиться здешний скаутрейд. Раст отправится с ним, а мы в Гонсут, верно?
– Да, верно.
– Верно, – подтвердил Раст. – Вы очень помогаете мне.
– Если ты поможешь нам, это всё окупит, – сказал Гаратти. – Просто верь мне.
Полубог верил. Он не знал, помнил ли Гаратти прошлый вечер или видел ли его в проходе; знал ли, что Раст обо всём уже в курсе? Возможно, Эффи ничего ему не сказала, но было ли это так важно? Он будет искать ситис хоть до самого вечера, лишь бы у этих двоих было лекарство, несмотря ни на какой шум, будь то непонятный рев или голоса в его голове.
Раст удалился в свою комнату и сделал небольшую разминку. Давно его мышцы не подвергались физической нагрузке. Медленно он ослабевал, будучи даже Полубогом. На самом деле его утомляла такая «кроличья жизнь». Он знал, что уже никогда не сможет привыкнуть к спокойному существованию, без битв, без крови и боли. Нет, семья не для него, он бы не смог уделять столько внимания каждый день своим близким, по крайней мере пока не состарится.
Они уже собирались уходить, и тут Гаратти будто бы что-то заметил. Он увидел, как собирается Эффи, и подошел к ней.
– Тебе необязательно идти, – сказал он. – Мы со всем справимся.
– Что? Ты издеваешься? По-твоему, я буду просиживать здесь весь день?
– Нет. Тебе не обязательно будет сидеть. Ты можешь сходить за водой.
Эффи нахмурилась, но Гаратти был серьезен:
– Послушай, мы вернемся быстро, обещаю. К тому же нужно пересадить семена.
– Я не собираюсь тащиться к колодцу, пока вы будете карабкаться по башне над великанской высотой и…
Он схватил её за плечи и слегка прижал к себе.
– Эффи, прошу. Мы со всем справимся. Тебе не нужно ехать с нами. К тому же взбираться будет только Раст, и он в этом профессионал, я сам видел.
Она изумленно уставилась на него.
– Л-ладно, – сказала она. – Хорошо. Но я не пойду к колодцу пешком. Сами заедете. Семена поменяю…
– Спасибо, – шепнул он ей на ухо и поцеловал.
Раст не наблюдал за ними. Только лишь ждал в своей комнате. Что-то не нравилось ему в голосе Гаратти. О чем бы он ни думал, было неспроста. Гаратти был смелым, и его предостережения могли что-то значить. Но гадать об этом он не мог.
Раст прошел в комнату. Гаратти выглядел оживленным. Эффи удалилась в спальню.
– Идем? – спросил Гаратти.
– Идем, – ответил Полубог.
Вместе они стали подниматься по лестнице на пути к жаркому солнцу и раскаленному песку за ржавеющей стальной дверью. Погода и вправду была умеренной, ветер дул слабо, слишком слабо, чтобы представлять опасность, а солнце показалось ему не таким палящим. Они быстро отыскали флаг, который практически не пострадал от прошедшей бури, только машину прилично замело. Им пришлось откапывать её, но долго времени это не заняло. Гаратти почти сразу же завел её, быстро глянул на запас топлива и надавил на газ. Как говорится, ничего не предвещало беды. Абсолютно ничего.
5
Он помнил те чувства, которые испытал, когда убил эту девушку. Он понял свою злость, тревогу и слабость. Это были человеческие чувства. Но он Сателлит. Он служит Титану…
Хранитель обгонял его? Действительно был на шаг впереди? Или всё это ему только кажется, потому что рыжая женщина каким-то образом провела его?
Нет, он не на шаг впереди. Он ранен и страдает. Он нуждается в помощи людей. Он слаб как никогда.
Мейсу знал это, но ненависть все равно переполняла его. Конечно, он был обучен подавлять свои эмоции, но кое-что он не смог подавить. Ему захотелось сделать Расту Де-Блу очень больно. Принести боль похуже яда мутанта, смешанного с тёмной магией. Он уже отравил тело Полубога, но еще не отравил его душу. И это только вопрос времени.
Мейсу ускорился. Он был быстрее любого существа на этой планете и мог бы уже давно догнать Раста, но знал, что нужно ждать. Сейчас ему ждать не хотелось, и поэтому он ускорился. Он видел места, в которых останавливался Полубог. Каждая вырытая им ямочка, а затем обратно заваленная бурей. Он наслаждался болью, которую испытал Полубог благодаря тем тварям. Нет ничего приятнее, чем вдыхать боль врага. Ничего приятнее…
На шаг впереди, думал Сателлит. На шаг впереди, но что тебе это дает? Что тебе это дает, если ты впереди только потому, что я этого хочу?
И эта мысль смешила его. Смешила, потому что он так много слышал о великом Расте Де-Блу, Полубоге, который вступил на путь Хранителя. Отказался от лучшей жизни, чтобы выполнять свой долг. Отказался от лучшей жизни, чтобы умереть по приказу Титана. Во что он верил? Во что Раст Де-Блу действительно верил? В чудо? В Богов, которые поддержат его? Или в свою веру, для которой он всего лишь точка в пространстве? Знает ли Раст Де-Блу, как устроен этот мир? Знает ли, чего стоит его жизнь? Не больше, чем он думает. Не больше. Мейсу знал, что такое на самом деле Путь. Это не прямая и вовсе не линия. Это поток энергии и силы, которой не существует в их мире. Это отдельное пространство, на котором построен их мир вместе с остальными. И Вера Хранителей это лишь одна из тех Древних сил, которые пытаются выровнять поток по-своему. Но чем они руководствуются? Воинами Домоуса? Не самая серьезная конкуренция для Титана…
Мейсу чувствовал собственное приближение. Ликовал от мысли их первой встречи. Ему хотелось взглянуть на Раста поближе. Хотелось прочувствовать, что у него в голове… Боже, если бы только… если бы только он мог завладеть Полубогом в эту же минуту… Он бы узнал всё. Он бы перерыл мозг Хранителя полностью. Залез бы в каждое его воспоминание, докопался бы до самых глубин его сознания, просмотрел бы видения. И какую бы боль при этом испытал Хранитель… Как тебе это нравится, когда твой разум захвачен кем-то другим? Когда кто-то вырывает из твоего мозга по кусочку? Он стал одержим этой идеей, одержим Полубогом и Хранителем. Раст Де-Блу был драгоценной вещью, которую ему хотелось разобрать и изучить со всех сторон.
И он был уже невероятно близко. Он видел эту самую башню, небоскреб разбитых окон. Он знал, что Хранитель сейчас там. Знал, что вместе с ним человек, который не сможет ему помешать. И он направился к башне.
6
– Где колодец? – задал Раст.
– Не вижу, – неуверенно ответил Гаратти. – Мы уже проехали его.
Они были примерно на середине своего пути. Иногда они оба слышали каркающие звуки откуда-то снизу, будто машина проезжала по камням, поднимавшимся из-за давления атмоколес и стучащим по её поверхности. А иногда кряхтение издавала сама машина, звук более глухой и режущий уши. Раст спросил, давно ли она так, и Гаратти ответил, что это из-за топлива. «В прошлый раз, когда его почти не осталась, она кряхтела как сумасшедшая», – сказал он. Раст не стал спорить.
– Почему ты сказал Эффи не идти с нами?
– Она и так вымоталась. Вчерашняя ночь сильно ударила по её силам.
Раст ненадолго замолчал.
– Часто у тебя эти приступы?
– Не очень. Я бы сравнил это с судорогой. Знаешь, когда просыпаешься и тебе сводит икры на ноге, и ты только и можешь, что лежать и корчиться, ждать, пока эта адская минута пройдет.
– У меня такого никогда не было.
– Нет?.. Тогда не знаю, как еще объяснить. У тебя не было судорог?
– Только один раз. В ледяной воде. В детстве, – добавил он.
– Ну… представь, что это оно… наверное. В общем, эта болезнь – это когда тебе сводит всё тело. Но вся боль как бы исходит из головы и распространяется на конечности, понимаешь? И ты только можешь корчиться и ждать. – Гаратти замолк. Раст знал о его болезни больше, чем Гаратти думал, но решил молчать. – Раньше оно проходило как с ногой. Нужно было просто перетерпеть. Но уже лет в пятнадцать… боль начала спадать слишком медленно. Тогда понадобились обезболивающие. Сейчас мы дошли до кое-чего крупнее… Эффи тебе сказала, правда?
– Да. Ситис.
– Ситис. Всё верно. Наркотик, каких еще поискать. После него меня сразу ломает, всегда отрубаюсь. На следующее утро едва встаю. Если сам себя не заставлю встать пораньше, просплю весь день с галлюцинациями. Иногда это просто голоса. И еще жжение в горле, слабость, голова раскалывается… Оно как зуд, и тебе хочется еще дозы. У меня до сих пор как будто руки трясутся, хотя вроде не трясутся. – Снова пауза. – Ситис самый безопасный в этом плане. Нас пугает то, что может быть дальше. Понимаешь? Я имею в виду болезнь.
– Да, – ответил Раст. – Вы пытались как-то лечиться?
– Конечно, пытались, но в Гоннолле проблемы с литературой и уж тем более с медициной. Мы нашли всего одну книгу, где есть хоть что-то про болезни. Но моей там не было. Потом Эффи всё-таки нашла…
– Будь ты в Аделии, ты бы излечился. Эффи сказала тебе?
– Да… что-то она говорила. Но в Центральную Аделию невозможно попасть.
– В Нижней тоже лечат, – сказал Раст.
– Правда?
– Да. Этот город ужасен тем, во что себя превращает, но его академический прогресс никогда не отходил на шаг назад. Тебя могли бы вылечить. Там знают тысячи болезней.