Дмитрий Воробьев
Династия Хроно: Путь Раста Де-Блу
– Не слышала что?
– Этот шум.
– Какой шум?
– Ладно, потом расскажу. Идем. Ты набрала мяса?
– А это что, по-твоему? – указала она на забитый тканевый мешок какого-то желто-болотного оттенка.
– Отлично. Вижу. Что ты там делала?
– Осматривалась. Хватит задавать вопросы. Почему вы так быстро?
– Шум! Мы услышали шум, говорю же!
– Какой еще шум? Ты можешь мне уже объяснить, а не орать мне в ухо?
– Я не знаю, Расту стало плохо, и…
И будто бы сразу после этих слов у Полубога снова все поплыло перед глазами.
5
Они дошли до самого выхода, той комнаты, через которую пробрались внутрь. На лифте они оба перепугались за него. Сначала у Раста слетела рука, затем он будто бы вырубился на секунду, но пришел в себя и ногами уже был снизу, заверив их, что все в порядке. Иногда у него расплывался обзор или земля уходила из-под ног. Гаратти сомневался в том, что состояние Раста улучшилось, но Эффи вроде бы ничего не замечала или не хотела замечать. Да и что он мог ответить им, если сам понятия не имел, что с ним происходит?
Нет. Я знаю, что это. Это болезнь. Она не прошла. Это был яд, который организм Полубога не способен одолеть.
Но если это было действительно так, то значит, что в этом была замешана темная магия…
А чего ты еще ожидал от твари, вроде той? Это был даркейд, и ты знал это. Ты проявил неосторожность, сглупил, и теперь страдаешь. Возможно, умираешь…
Они выбрались наружу и заметили, как к ним надвигается высокий вихрь.
– Где машина, Гаратти? – крикнула Эффи.
– За мной.
Они пошли как через метель, их ноги застревали в песках.
– Как далеко?!
– Мы почти пришли!
Машина не оказалась в песке, но пока они не подошли близко, из-за бури её практически не было видно. Они сели внутрь, и Гаратти стал заводить двигатель. Внутри они слышали, как песок бьется об стекла и как Гаратти отчаянно проворачивает ключ.
– Это будет не лучшая поездка.
– Заводи уже!
Будто бы благодаря этим словам машина завелась, атмоколеса подняли их ввысь, и Гаратти надавил на педаль.
6
Несмотря на то, что Гаратти предсказывал трудную поездку, они ехали без особых проблем, почти что на максимальной скорости, слегка подпрыгивая на самых мелких холмиках. В отличие от той местности, через которую прошел Раст, здесь была относительно ровная поверхность. Они приехали домой быстрее, чем за тридцать минут, во многом благодаря тому, что нога Гаратти постоянно была вжата в пол. Один раз, пока они неслись, что-то ударилось об машину из-под земли, создав небольшой толчок. Гаратти не обратил внимание, но Эффи с Растом переглянулись.
– Червь? – спросил Раст.
– Возможно.
Они прибыли, и машина остановилась в том месте, куда её всегда ставили.
– Я поставлю флаг. Вы можете идти.
Эффи кивнула и вышла. Раст остался помогать. Гаратти молча принял его решение.
Вместе они, хоть и не без труда (Раст подумал, а сколько бы времени ушло на это, если бы Гаратти трудился один?), накрыли машину тканевой простыней, закопав её концы в песок, и прикрепили флаг на самую крышу.
Распахнув дверь, зашли внутрь вместе с громким неприятным на слух лязгом. Гаратти вдруг схватился за грудь, вдыхая глубоко.
– Что такое? – спросил Раст.
– Лёгкие. Всё в порядке. Просто песок.
Видимо, маска ему не сильно помогает, подумал Раст.
Они спустились вниз и уже слышали, как на кухне Эффи пытается развести огонь на сковороде. Гаратти прошел к ней, но она не обращала внимания.
– Мы правда пытались… – начал он. Эффи молчала. – Но… мы услышали чей-то рев, и Раст чуть не сорвался…
Она повернулась к нему, её темные волосы склонились за шею, в синих глазах промелькнула злость.
– У нас слишком мало времени, – сказала она с таким видом, будто ей хотелось накричать на него, но сумела сдержаться.
– Я знаю, – ответил Гаратти, и Эффи снова принялась чиркать зажигалкой. Раст вошел в комнату к ним. Увидел её попытки заставить образоваться газ в пустой зажигалке.
– Возьми это, – поднес он ей два темных камня.
Она внимательно изучала предложенное им, не взглянув на самого Полубога. Взяла камни из его руки (Раст снял перчатку, и она почувствовала грубую, мозолистую кожу), чиркнула друг о друга, и посыпались искры. Картонные обломки, которые лежали в сковороде, загорелись слабым огоньком. Она чиркнула еще раз и отдала.
– Спасибо, – почти шепотом выговорила.
Эффи обошла их двоих, взяла бутылку со стола и обратилась к Гаратти:
– У нас хватает воды?
– У нас еще есть фрукты, – тихо ответил он.
– Отлично. Тогда я помою голову, – сказала Эффи, со стуком грохнула бутылку на стол и удалилась в туалет, запершись изнутри.
– Это из-за лекарств? – спросил Раст.
– Да.
– Зачем они вам? Она чем-то больна?
– Нет, – ответил Гаратти не глядя на Раста, изучая пластиковую бутылку, оставленную Эффи на столе. – Лекарства нужны мне.
Эффи, которая закрылась в узкой туалетной комнатке с ванной, сидя на сломанном унитазе и прижав рукой рот, беззвучно плакала, пытаясь сдержать слезы. Ничего не выходило. Когда она была одна, сколько бы ни пыталась, никогда ничего не выходило…
Я жил на последние остатки, пока мои родители, если не избивали меня, то напивались до такого состояния, когда бить уже не могли. У меня не было ничего: ни хорошей еды, ни одежды, только какие-то тряпки. В семь лет я научился нормально разговаривать, потому что до этого язык использовал только для еды. Каждые три дня к нам заходил лендлорд и требовал плату. Объясняться приходилось мне и воровать тоже. Мои родители даже и не понимали, что, если бы не я, нас бы всех троих уже бы давно выгнали на улицу. Я ненавидел их. Я презирал их каждую ночь. Я думал об их смерти. Я почему-то думал, что это всё облегчит. Моя жизнь была страданием, но я был такой не один. Нас было много, просто мы никогда друг о друге не знали.
Автобиография Р. Каендула, энтомолога диких пустынь.
Глава XIX
Первая встреча.
1
Немного событий они зрели, проживая в Даркате, городке, в котором их поселили на период обучения, в их новом доме. Его было трудно назвать городком, скорее деревней, но деревней живой, хоть в ней почти никто и не жил кроме них.
Они знали добрую женщину, чье имя было Галлия, но они называли её Голи, которая постоянно таскала воду из колодца. У неё был ребенок, больной ребенок, таких обычно называли умственно отсталыми, они не знали его имени и никогда не встречали его. Всю свою жизнь он провел в деревянных стенах и чем-то был похож на них самих. Этот ребенок был болен и должен был скоро умереть. К тому времени, когда они приедут в Даркат в последний раз, ни её, ни этого ребенка здесь уже не будет, и никто не ответит им, куда они исчезли. Хотя многие, конечно, догадывались, что сын Голи умер, а она не захотела здесь оставаться. Были здесь и другие жители, например, слепой старик с палкой в руках, которая была так похожа на трость Фрая, которой он пользовался, указывая на ошибки собственных учеников, так похожа, что некоторые даже подшучивали, сравнивая старика с учителем. Была тут и девушка, на первый взгляд некрасивая, но чем больше они смотрели на неё, тем больше понимали, в чем заключается красота её очаровательной, необычной внешности. Она была проста и весела, иногда она находилась даже среди них, детей, но никогда не говорила ни слова, в этом были её тайна и секрет, и они быстро разгадали его, но она никогда ни на кого не обижалась. По правде говоря, к ней все относились с нежностью, даже сам Бейкер Кволз, который часто заводил речь о том, как бы ему хотелось увидеть того самого отсталого сына Голи; Бейкер Кволз, который в одиночку, никому потом не рассказывая, мог кинуть камней под ноги слепому старику. Бейкер Кволз был влюблен в эту даму и никому в этом не признавался, даже Тиму Рудвелу, который стал его самым близким товарищем к концу обучения. Помимо женщины, старика и девушки, они встречали еще людей, но те были как будто больнее, как будто закрытее и исчезали быстрее, чем они начинали их понимать. Только к этим троим они успели привыкнуть. И к друг другу. Но у всего был свой конец.
В Даркате им были построены дома, которые мысленно можно было разбить на блоки. Дома, как бараки, стояло вплотную. По три человека из них жили в каждом. Они спали каждый в своей комнате, а ели все вместе, им готовила кухарка, лишившаяся правой руки, и её сестра, тоже чем-то страдающая, но никто о них никогда не узнавал, они их почти и не видели. В Даркате они жили как по расписанию, но единственного, чего они не знали, это куда их поведет Фрай О’Коннелл.
Этим вечером им был объявлен поход в гору. Они взяли из общего снаряжения каждый по два крюка (к тому времени все уже были обучены скалолазанию) и оделись теплее обычного, но не так, чтобы это подавляло холод, который их ждал наверху.
Фрай вёл их вперед, они шли долго, почти пять часов, а когда под ногами начал появляться первый снег, он объявил следующее: «Наша дорога расходится, и теперь вы – каждый себе лидер. Вы поделитесь подвое и пойдете по разным путям, которые я укажу. Через два часа вы все будете там (он указал почти на вершину), и я буду тоже, ждать вас. Кто не успеет, будет забираться туда в последний день недели».
Последний день недели был их единственным выходным, когда им не нужно было сражаться друг с другом или до куда-то идти, правда, свое время они могли тратить в основном на тренировки с оружием либо на чтение. Многие любили свой выходной, потому что в этот день можно было брать любое оружие из арсенала и практиковаться с ним, правда, друг с другом тренироваться они не могли. Поединки устраивались лишь по слову учителя.
Фрай разделил их по парам и каждой паре указал, в какую сторону нужно идти. Раст был поделен с Бейкером. Полубог считал, что это как-то связано с произошедшим утром. Он вспомнил об этом еще раз, когда они уже с Бейкером были наверху. У Фрая была сумка, которую он нес весь путь на спине. Из этой сумки он раздал каждому по копью с железным острым концом. Чуть ли не впервые в их руках было настоящее оружие, не какое-нибудь дерево. Бейкер с жадностью схватил копье. «Пригодится, если встретите дичь», – лишь сказал их учитель после того, как закончил раздачу. О какой дичи он говорил, в тот момент никто сказать не мог. Позже они поняли.
Идя по снегу, Раст пока еще не замечал, как накапливается нестерпимость желания в его напарнике, обидчиком которого он стал этим утром, не сделав почти ничего. Разбитая бровь Бейкера продолжала пощипывать.
Это произошло практически сразу после их пробуждения. Они, как обычно, проснулись раньше восхода солнца (это была зима) и направились в общую столовую. Их завтрак из каши сочетал разные злаки и включал два фрукта на выбор. Всё было нормально, им отводилось много времени на еду, они еще не знали, куда сегодня предстоит отправиться, как вдруг Бейкер позвал кого-то к себе.
Он позвал к себе Патекса, назвав его «сопляком». Бейкер был младше Патекса, но их возраст уже мало что значил.
Они все уже выросли, это был предпоследний год обучения; они были юноши, созревавшие, строящие свои планы, готовые ко всему. Незадолго до этого дня что-то случилось в компании Бейкера. На самом деле его компания уже давно не была компанией, потому что свое общение он завязывал только с Тимом Рудвелом, о котором никто ничего не говорил, и никто не понимал, что этих двоих так связывает, но было так, как было. А Патекс, который не сдавался в своих подходах к Бейкеру, почти никак не менялся. Бейкер сорвался на нём. Это было очевидно, и через день все уже знали. Их было не так много, всего четырнадцать. Он сорвался громко, жестоко, но всё происходило в беседке, без учителя и только в присутствии Йуксена и Гентини. Он оскорбил Патекса, он унизил его, оскорбил его семью и предупредил никогда не приближаться. Из того, что знал Раст, провокацией срыва стала безобидная попытка Патекса обсудить что-то мелкое, нестоящее, произошедшее накануне прошлого дня. Никто не понимал, отчего Бейкер так разгневался. Йуксен рассказывал, что он был близок избить его.
И вот Патекс, оскорбленный, униженный, след так еще не простыл. Бейкер знал это. Бейкер хотел добить его. Для Бейкера это была игра. И выходка, очередная выходка, но Расту не хотелось её допустить, ему хотелось поставить точку, хотелось, чтобы всё было как ранее. Он знал, что только он сам мог остановить Бейкера либо Фрай, но Фрая часто не было рядом, слишком часто. Фраю многого не хотелось видеть и слышать, Раст понял это недавно. Может быть, это и погубило старика. Может быть, собственная упертость или…
– Не называй его так, – встав из-за стола, сказал Раст, и все утихли, замолкли, как стадо, ожидая реакции другого. Бейкер повернулся к нему.
– Ты вступаешься за него? – спросил он.
– Да.
Раст взглянул в глаза Бейкера. Он был выше его, выше их всех, и они уже знали почему, они всё уже знали, и в какой-то момент снова отдалились от него, как это было в самом начале, когда услышали о мальчике из Аделии. Раст не видел в глазах Бейкера почти ничего. Гнев еще только собирался и не был близок отразиться в них.
– Почему?
– Хочу это закончить.
Бейкер подошел к нему в упор. Его глаза глядели ему в грудь. В какой-то момент что-то появилось там; что-то сверкнуло в них, что-то перевернулось, переломилось, какая-то забытая обида показалась ему сильнее, чем прежде.
– Ты думаешь, ты самый старший из нас? – спросил Бейкер. – Думаешь, тебе всё можно?
– Хватит. Мы уже переросли это, Бейкер. Оставь это.
– Переросли? Нет, – сказал он. – Думаешь, только я так думаю? По-твоему, остальные оставили это в прошлом? Забыли? Забыли кто ты? Спроси их всех, и они скажут. Спроси их, Раст. Спросишь?
Полубог молчал.
– Мы знаем, кто ты. Мы знаем это давно, и ты думаешь, поэтому ты здесь решаешь? Поэтому учитель так следит за тобой?
– Я не хочу это выяснять…
– Может, ты просто испугался?
Бейкер вдруг отстранился и посмотрел так, как не глядел ни на кого. Он был будто бы болен, как в каком-то припадке.
– Скажи нам, что ты есть, – прокричал Бейкер. – Скажи нам!
Раст хотел было что-то ответить, но Бейкер занес удар ему в лицо. Удар был прямым, нацелен в челюсть, рассчитан на хотя бы осколок. Раст отстранился, в глазах заблистали фонари, но ни один зуб не пошатнулся.
В столовой, к неожиданности каждого, появился Фрай О’Коннелл. Он подскочил молча, расталкивая всех в сторону, помахивая тростью в правой руке. Он замахнулся и попал почти в глаз Бейкеру. Это был жесткий удар, очень редкий из тех, которые им приходилось видеть от учителя.
– Что ты здесь устроил, мелкий выродок?!
Бейкер почти сразу же убрал руку со своего правого глаза и встал на ноги, глядя на учителя. Он зажал челюсть и не произнес ни звука. Когда все поняли, что ему удалось вытерпеть боль, он заговорил дрожащим от ненависти голосом, почти скрипя зубами:
– В чем смысл нам тренироваться с ним, если ему на всё плевать, если наши удары ничего ему не делают? Если он всё равно нас всех перетерпит, в чем смысл?
Все молчали, глядя в пол. Никто из них еще так не говорил с Фраем.
– Ты глупое, жалкое дитя, – сам прошипел Фрай, но он был спокоен, хоть и делал вид, что взбешен: – То, что ты здесь получаешь, куда выше сопротивления, на которое ты жалуешься. Не открывай больше свой рот, чтобы я не разочаровался в тебе еще больше, поганый…
Но он не договорил. Развернулся и ушел, и кто знает, зачем он вообще заходил. Может быть, он увидел всё из-за приоткрытой двери. Бейкер коротко взглянул на Раста, у которого от удара даже не разбилась губа. По его брови стекала кровь. Он вернулся за стол. Патекс молча наблюдал за всем с остальными. Бейкер больше к нему не обратился. С Растом они не заговаривали, пока Фрай не объединил их в пару тем же днем. Это было за час до того, как они отправились. И прошло семь часов, когда что-то опять начало происходить.
Мороз окутывал кожу. Их шаги скрипели, пока ноги проваливались в снег. Перчатки, в которые были окутаны руки, затвердели. Здесь мело, еще недостаточно сильно, но мело.
«Скажи нам, что ты есть?»
Раст обдумывал произошедшее весь день. Раньше он не обращал внимание на то, что говорит Бейкер, на порывы его эмоций, которые он так и не научился контролировать. Но вопрос, который был задан ему, занял все пространство в голове. Они шли молча, не глядя друг на друга. Раст думал, как бы ответил на этот вопрос, если бы Бейкер захотел его слушать. Нет, он думал, как бы ответил, если бы сам задал себе этот вопрос. Если бы осмелился… Если бы пришлось быть слишком откровенным с самим собой…
«Что я? Что я есть? Я не знаю, что я или кто я. Если бы я знал, то уже бы давно признался. Всё произошло так давно… всё произошло, когда я был ребенком, мальчишкой, когда я не знал, что такое Горы Орнеполоса, когда я не знал, кто такой Фрай О’Коннелл. Всё случилось внезапно, за одну ночь. И никакого пути назад уже не было. Никакого выбора. Ничего. Потому что так было предрешено. Так было сказано Верой Хранителей, пробудившей во мне видение. Так было продиктовано Династией Хроно. Так показал Путь. А Путь – это всё. Путь – это конец и начало. Путь – это… Нет. Я не знаю, кто я. И не хотел бы знать. Никогда. Потому что, если всё так просто… Если всё так, как думают остальные, то значит… Значит, это правда. Значит…»
Он услышал шорох. Краем глаза заметил движение. Раст не сразу прикинул, что к чему, но, мигом взглянув на Бейкера, он всё понял.
Копьё. Всё дело было в этом. Бейкер больше не мог себя сдерживать. Он думал об этом с того самого момента, как в его руках оказалось оружие. Стал еще больше думать, когда они отстали от остальных, уйдя своим маршрутом. И теперь они были совсем одни в снегу. До этого Расту не приходило в голову, что такое возможно. Но Бейкер никогда не умел контролировать себя. Он это знал. Они оба знали.
Всё произошло за мгновение. Бейкер оскалился, и это стало сигналом. Он занес копье острием в своего напарника, издав какой-то гневный крик, но Раст увернулся и ударом руки отразил удар. Копье Бейкера вылетело из рук.
Потом ему еще было трудно поверить, что произошедшее было реальностью. Его пытались убить. По-настоящему. Бейкер. Он хотел это сделать и почти сделал.
В этот же момент Раст ударил его задней рукояткой своего собственного копья, и Бейкер упал спиной в снег. Приставив острие к горлу, Полубог очень сухо сказал, почти прошипел:
– Останови это, Бейкер.
Бейкер замер. Его глаза горели самым ярким пламенем. На лице встала тупая ухмылка. «Чему ты ухмыляешься? – подумал Раст. – Чему ты ухмыляешься, скажи мне. Что здесь смешного?»
Но всё в его лице потухло за пару секунд.
– Ты хоть понимаешь, что ты хотел сейчас сделать?
– Я бы сказал, что тебя убила «дичь».
Раст ничего не ответил. Он видел потом, что до Бейкера дошло какое-то осознание и даже приглушенное чувство вины, но не перед Растом, а перед собой же за то, что он рискнул лишиться всего. Бейкер тоже замолк, но через пару секунд вдруг к чему-то сказал почти шёпотом, сам не понял зачем:
– Это месть.
Его понимание того, что он хотел сделать, и того, что могло бы случиться, если бы он всё-таки сделал, пришло не так скоро, но пришло. Раст увидел это на его лице, когда они наткнулись на «дичь».
Юный Полубог продолжал размышлять над ним через час. «Зачем ты сделал это, Бейкер? Почему ты так меня ненавидишь?» И ответ был чем-то простым, немудренным, лежал на поверхности, но был укрыт какой-то тенью. Не потому, что он Полубог, и даже не потому, что еще не проиграл ни одного своего поединка. Мог ли знать Бейкер, что Расту предстоит стать Хранителем? Он считал, что нет. Никто, даже сам Фрай не мог об этом знать. Но что-то закралось в Бейкере, какая-то тайна, которую он услышал, грязный слух, который задел его.
Они были уже почти на самом верху, здесь мело, туман закрывал видимость, они знали, что им осталось идти совсем немного. Оба шли молча, да и не услышали бы друг друга.
Бейкер остановился.
– Что там? – крикнул Раст. Бейкер не отвечал. Он прислушивался и вглядывался перед собой. – Бейкер?
Он сжал копье в руках, выставив его перед собой. «Что с ним опять?» – подумал Раст, но, посмотрев вперед, ему тоже показалось, что их что-то ждало в тумане. Что-то большое и опасное. Аура угрозы так и окутала их.
Они стояли и всматривались, пока шум метели не разорвал дикий вой, и Раст не увидел фигуру перед Бейкером. Медведь темно-коричневой шерсти огромных размеров с какими-то неестественно злыми глазами животного и раскрытой пастью поразил Бейкера.
Животное накинулось на него всей своей массой, Бейкер упал, и они оба покатились по снегу вниз к обрыву горы. Раст ринулся к ним.
Бейкеру удалось вырваться, пока медведь пытался подняться. Он с рёвом вонзил копьё в жирное брюхо, но крови не было. Медведь заревел, замахал передними лапами, опустился на них и полетел на него снова.
Туша врезалась в Бейкера, видно было, он не мог ничего противопоставить против такого здорового животного, копье улетело с обрыва вон, но о нём потом так никто и не вспомнил, даже сам Фрай ничего не сказал.
Он боролся как мог, ожидая помощи Полубога, но медведь был чересчур сильным и принялся колотить его лапами до потери сознания, будто было так обозлено, что не могло додуматься использовать пасть или когти. Хотя последнего у твари будто бы не было, по крайней мере Раст не видел когтей. Полубог попытался вонзить копье в голову животному, но медведь тут же отразил орудие, обернулся своими дикими, бешеными глазами на Раста, зарычал и кинулся на него.
Раст попытался остановить эту тушу, но чувствовалось, что даже его сил слишком мало. Он отлетел лицом в снег, немного попало в рот, он сплюнул, прочистил глаза и обернулся на животное, которое снова неслось на него. Вскочил, и тут медведь прыгнул. Бейкер продолжал оправляться.
Раст сделал выпад в сторону и избежал стычки. Медведь перевернулся, сделал кувырок, развернулся и снова набросился. С его пасти стекали слюни. Животное точно было в бешенстве. И Раст решил обмануть его.
Он подбежал к обрыву и увидел, как оно ринулось. Прыгнул вбок в момент броска твари, и животное заскользило по ледяному обрыву горы. Бейкер лежал рядом, и кто знает, чего он всё это время ждал, наблюдая за ними двумя. Медведь проскочил рядом с ним и задел его лапой, сбив с ног. Бейкер упал головой об лед, с его разбитой брови на снег брызнула кровь. Раздался оглушительный рёв, и тварь слетела с обрыва, не сумев удержаться и направившись вниз к верной смерти, но Раст более за ней не следил. Он кинулся к Бейкеру, который тоже начал скользить, который тоже оказался на краю и стремился сейчас упасть. Раст прыгнул вперед, Бейкер попытался остановить свое скольжение, но тем сделал только хуже: потерял равновесие, разложился на льду, катясь в пропасть, и только своей правой рукой хоть как-то спас всю ситуацию. Свисая над поверхностью, которую даже не видно было из-за тумана, зацепился за край, где лёд смешался со снегом, и в этот момент подоспел Раст, выхватив его руку и его самого.
Они оба оказались на льду, на своих двоих, глядя друг на друга. Но взгляд что одного, что второго был пуст. Раст не ждал благодарностей, не ждал даже никакого осмысления в глазах Бейкера. Как и тот не собирался ничего говорить; Бейкер лишь тупо уставился, открыв рот. В этот момент он как будто вспомнил, что хотел убить Раста. Чувства вины по-прежнему не было. Бейкер только понял, что мог умереть. В одиночку против медведя у него не было шансов.
Вместе они добрались на вершину через пятнадцать минут, где их ждали уже остальные, но не все. Немного пройдя вперед, они обнаружили, что дальше пути нет, но их место назначение было выше. Достав крюки, которые взяли еще утром, молча полезли наверх, глухими ударами протыкая лёд, стараясь двигаться как можно дальше друг от друга. На вершине уже был Фрай.
Сказали потом, он пришёл первым. По глазам некоторых можно было понять, кто тоже встретился с «дичью», но никто не решался никому об этом говорить, не сейчас, не при Фрае, может быть, потом, поделятся с кем-нибудь перед сном. Все были целы, никаких следов, никаких ран, по всей видимости, все удачно со всем справились, и, похоже, Фрая это вполне удовлетворяло. Они подождали, пока пришли остальные. Никто из них не опоздал. Вскоре учитель объявил идти назад. Голодные, но еще не изнуренные, они двинулись за ним и молча по очереди стали спускаться на крюках по льду, по которому недавно взбирались. Назад они шли общим маршрутом. Вернулись только к вечеру. К чему был этот поход, знал только Фрай.
2
Раст проснулся рано утром и немного удивился, застав бодрствующим именно Гаратти вместо Эффи. Он спал плохо, бурчал во сне что-то невнятное, просыпаясь посреди ночи, а когда пробудился, сказал в тишину, ничего совершенно не помня: «Это месть». Гаратти был одет в обмотки на голове и маску.
– Куда ты? – спросил Хранитель.
– Хочу посмотреть, что там снаружи.
– Тебе помочь?
– Что? Нет, не стоит. Я быстро.
Эффи проснулась аккурат в тот момент, когда Гаратти захлопнул за собой железную дверь. Она будто бы подскочила и уже оказалась в проходе с растрепанными темными волосами и отлежавшимся лицом.
– К-куда он? – проговорила она, часто моргая из-за резкого света флуоресцентной лампы.
– Проверить погоду, – ответил Раст.
– А, ладно. – Она развернулась, задержалась на несколько секунд, будто бы хотела снова повалиться на пол на подушку, а потом проследовала на кухню. В свои семнадцать она выглядела прекрасней некуда, даже спросонья. А знал ли Раст, сколько лет Авроре Де-Моно? Возраст – одна из вещей, которые в Аделии имели меньшую значимость. Ты либо совершеннолетний, либо ребенок. Насколько хорошо это было или плохо, Полубог не понимал, хотя считал, что в цифрах тоже есть своя история. Он знал, что Аврора молода, но не так, как эта девушка. И ему почему-то казалось, что они чрезвычайно похожи, хотя на бумаге – как огонь и вода.
Гаратти вернулся через двадцать минут и не выглядел удовлетворенным, что бы он ни пытался выведать.
– Всё в порядке? – спросила Эффи.
– Да, – промямлил он. – Что там плоды? Ты отрезала?
– Нет еще. Отрежешь сам?
– Хорошо.
Прошлым вечером Эффи пожарила всем мяса, и они молча жевали жесткие, но сочные и невероятно вкусные куски. Как оказалось, у них с собой была соль. Пара фруктов превратила их ужин в королевский. Благодаря этому, Раст ощущал прилив сил. Кем бы он ни был, именно еда является главным источником энергии. Про свою болезнь он как бы снова забыл и старался не вспоминать, хотя ночью пытался перерыть всю свою память. Еще никогда яд даркейдов не поражал его… Но, может, он просто что-то упустил? Забыл какой-нибудь случай? Может, знал тварь похожую на ту, что чуть не убила его? И знал ли, что или кто может помочь? Но все эти вопросы так и остались без ответов. Нет, за все свои похождения ни одно чудище никогда не могло его отравить так, как это случилось в пустыне. Беда в том, что организм Полубога не мог вывести только чрезвычайно смертельный яд, который был способен развиваться в его крови, который жил как вирус. Одна ужаснейшая мысль посетила его, перед тем как заснуть. Что, возможно, всё так и должно будет закончиться. Он доберется до холма, а потом… Потом всё. Яд сделает свое. На потом Раст уже не нужен будет.
Несколько часов они провели практически в полной тишине. Гаратти и Эффи занимались своими делами, а Раст так и не придумал, чем он может им помочь, потому сосредоточился на собственном разуме. Ему давно нужно было что-то вроде медитации, поскольку он начал утрачивать доступ к абсолютному контролю. Его инстинкты ослабли, реакции замедлились, а интуиция больше не была такой чуткой, либо он её вовсе не ощущал. Связь с Верой Хранителей тоже будто бы померкла, пока не проявлялась, напоминая ему те моменты, проведенные в жаркой палате. Что-то подавляло её, что-то не давало Расту видеть прежней картины и ощущать правильность своего пути. Но что, он пока не понимал. Он уселся на кровати, его веки опустились, дыхание обрело медленный ритм…
– Куда ты? – услышал он голос Эффи.
– Посмотрю погоду.
– Ты же уже смотрел.
– Знаю, – лишь ответил Гаратти. Раст открыл глаза. Гаратти выглядел слегка побледневшим и обеспокоенным, но не показывал это Эффи, стоя к ней спиной. Через минуту дверь сверху снова захлопнулась с глухим звуком. Он ожидал от девушки проявление небольшой обиды, но Эффи была спокойна и вовсе не похожа на себя саму, по сравнению с предыдущим днём. Раст опять закрыл глаза.
Гаратти вернулся еще позже, чем в прошлый раз.
– Что там? – встретила его Эффи, слегка настороженная. Раст увидел, как она пыталась скрыть свои нервы, поглядывая на царапины на бедре. Ему и самому закралась в голову мысль, что с Гаратти что-то случилось. Очевидно, он был чем-то одержим, но чем именно, не удосужился спросить ни он сам, ни она. На нем не было лица, словно кто-то хорошо им известный внезапно скончался от мучительной болезни, и он не желал признаваться.
– Всё замело, – выговорил Гаратти. – Я проверял машину. Флаг цел. Буря просто ужас. Ветер сбивает с ног.
– И что теперь? – спросила Эффи.
– Не знаю. Мы не можем сегодня ехать.
Она понимающе и с разочарованием кивнула, развернулась и привычной походкой прошла на кухню. Гаратти последовал за ней. Раст слышал их из своей комнаты, вовсе не желая подслушивать, но ничего не мог с собой поделать. Иногда это невозможно – просто взять и не слушать, а иногда ты пропускаешь самые важные вещи мимо ушей.
– Я бы рискнул, – говорил Гаратти, – но… У нас нехватка топлива, из-за заносов мы израсходуем слишком много.
– Я понимаю, – голос Эффи, спокойный, не без ноток разочарования, но без прежних порывов. – Буря сильна. Мы ничего не можем поделать. Надеюсь… с тобой этого не случится.
Гаратти молчал. На этом их диалог был закончен.
2
Буря, очевидно, не могла прекратиться за четверть суток. Едва ли она бы сошла на нет завтра, но на это им только и оставалось надеяться. Они перекусили мясом с зелеными сочными, гораздо слаще предыдущих, плодами. После этого наступил вечер. День тянулся очень долго, особенно для Раста, который не привык сидеть без дела. Эффи и Гаратти, видимо, тоже скучали, но не так, как он, хотя Раст и не выглядел скучающим. В каком-то смысле он даже радовался этим моментом, когда он может просто отдыхать и обдумывать будущее.
Под жужжание флуоресцентной лампы, работающей на прикрепленном зарядном устройстве, Эффи вошла к нему в комнату и сделала это со стуком.
– Ты занят? – по-странному спросила она. Раст приподнялся с кровати, оперев пятки о бетонный пол.
– Нет.
– Не хочешь присоединиться к нам?
Раст встал. Конечно, он хотел уже заняться хоть чем-нибудь. Эффи приняла этот жест как за согласие, развернулась и пошла в спальню. Полубог последовал за ней.