Айгуль Грау
Небо цвета лазурита
История с русалкой
Марианна сидела на кухне понурившись. Рука безжизненно свисала с края массивного стола с глубоко изрезанной поверхностью. Её мысли метались между желанием прекратить войну и желанием жить. Возможно ли такое, что амриту удастся вернуть без потери жизни? Этот вопрос мучил её с той самой поры, как она покинула соревнования. Повара, кухарки, слуги и их помощники носились туда-сюда с блюдами, корзинками, столовым серебром и снедью. С тех пор, как в замок приехало множество гостей, это адское месиво происходило на кухне каждый день. Марианну никто не просил помогать, она сама решила предложить помощь. Был уже поздний вечер, кухарки домывали посуду после ужина, который она провела в компании прислуги. Сегодня среди работниц происходили волнения. То и дело слышались смешки, шуточки и рассказы о флирте с приехавшими солдатами. Внезапно на кухне воцарилось молчание. Смешливые посудомойки застыли, держа щетки в руках, повариха, уперев в бок правую руку слушала кого-то. Шорох шепотов пробежал по кухне. Амаиэль пришла с тревожной новостью. Владыка сильно разозлился отсутствием Марианны на званом ужине. Кто-то цокнул языком обиженно. Всплеснув руками, повариха начала было корить Мариэ, но она сидела, округлив глаза, с приоткрытым ртом. Стало понятно, что об приглашении на ужин, да самом существовании оного, девушка слышала впервые. Почему никто не передал ей? Кошки скреблись на душе, и Марианна не знала, как подобрать слова для оправдания. Наконец, была выявлена виновница произошедшего. Новенькая, несшая послание Владыки, была перехвачена по пути каким-то солдафоном. Долго вырывалась из его объятий, потом слушала признания в вечной любви и предложение руки и сердца, а по освобождении так разнервничалась, что полностью забыла о поручении. Владыка был в ярости, поэтому все попритихли. Его гнев грозил штрафом, а может и увольнением новенькой.
– Ну ты даешь! Как можно было… – слышался ропот из разных углов. Бедняжка выглядела как испуганная мышь.
– Да она небось сначала Владыку испугалась, а потом её ещё и этот дурак поймал, – оправдывала новенькую посудомойка.
– Да, верно говоришь. Я только один раз его вблизи видела, и то чуть в обморок не упала, – со смешком поддакивала ей вторая.
– И как вы двое постоянно ему прислуживаете? Тяжко наверное…– Вздохнула повариха.
– Ну… я уже немного привыкла к нему. Он, конечно, очень строг, оплошностей не терпит. Если чуть замешкаешься… Бывает в ярость приходит от любого движения, если не в духе. – Отвечала с горящими глазами Амаиэль. Её распирало от желания посплетничать.
– Да что ты их жалеешь, – из угла крикнула горничная, перебив её, – вот Клариэль тает при нем как масло у огня. – И кухня заполнилась заливистым женским смехом.
– Да, да. Я видела, как она постоянно краснеет и все жмется к нему, как будто ближе хочет подойти! – она хлопнула себя по бедру.
– Точно! А еще по вечерам вырывает у меня тележку, чтобы ему везти ужинать, – поддакивала Амаиэль.
– Надеется, что он после ужина остаться предложит!
– Точно, точно, нарядится вся, видать хочет дополнительное блюдо ему предложить!
– Какое блюдо – целый поднос! – Кухарка живописно стукнула себя по заду.
Порывистая волна смеха накрыла душную кухню и посудомойки с красными лицами уже чуть ли не лежали на полу, хватаясь за спинки стульев.
– Ну вы даете! Хватит уже сплетничать! Еще не хватало, чтобы Клариэль услышала. Вот позор будет. – Строгая домоправительница пыталась утихомирить женщин.
– Да какой там, не услышит она. Перед солдатами поди хорохорится на заднем дворе! – Очередной взрыв смеха подавил гул воды из кранов.
– А что, они там что ли?
– Да тут они, возле задней двери в закоулке собираются. Вино пьют.
– Тогда я сама её сейчас оштрафую! – Недовольно воскликнула домоправительница.
– Я ей говорила, а она мне – «Мол, у меня рабочий день закончен. Теперь Амаиэль на смене, пусть и отвечает». Конечно, ведь сегодня Владыке ужин не нужно везти.
– Вот я ей жару задам, чертовка!
– Погодите вы, давайте пойдем подловим их. Вот смеху то будет!
Служанки толкались в дверях, хихикая, изо всех сил стараясь поскорей застукать Клариэль с поличным. Бросили работу, не дочистив кухню. Марианна уже давно хотела спать, но Амаиэль потянула её за руку. Домоправительница, строго цокнув языком, пошла к себе, обещая оштрафовать всех, если к завтрашнему дню кухня не будет вычищена до блеска.
Подбирая длинные юбки, кутаясь в шали, девушки со смехом крались вдоль дома. Марианна оставила платок на столе, и теперь бежала среди них с непокрытой головой. Завернув за угол, они подошли к живой изгороди. Впереди горело несколько масляных ламп и слышался гогот. И правда, среди пятерых солдат смеялись и пили вино прямо из горла Клариэль и её подруга, пришедшая за ней из города. Служанки притаились за живой изгородью, присели на корточки и подавляя частые смешки, стали подслушивать. Вскоре стало ясно, что и здесь сплетничали о Селдрионе.
– Да, знаешь, он может хоть под ледяной водой сидеть и ему хоть бы что. – Заговорщически шептал один из солдат. – Это все из-за того, что он с русалками якшается. Я-то знаю. Один раз видел его с такой. Ну вы понимаете, о чем я.… – он хитро подмигнул толпе. Кто-то присвистнул, все засмеялись.
– Расскажи об этом, что там было? – В голосе Клариэль звучали заискивающие нотки флирта, скрывающие неподдельный интерес к тайнам прошлого Селдриона.
– Не-не-не, я не такой, сплетни не распускаю.
– Да уж, конечно, самый главный сплетник, – парировали собутыльники.
– Вранье! – крикнул солдат
– Ну расскажи, расскажи… – ныла Клариэль, капризно надувая губки.
– А что мне за это будет? – не сдавался солдат.
– Ничего, ровным счетом ничего, – отвечала Клариэль
– Ну нет, тогда точно не расскажу, а вот за поцелуй, готов!
– Давай я тебя поцелую, – крикнул его дружок и все загоготали.
– Сдался ты мне, – недовольно отвечал тот, – а вот если это Клариэль… Эх…
– Только в щеку! – возмутилась Клариэль
– Согласен! – бодрым тоном выкрикнул солдат.
«Слуги всегда сплетничают обо мне» – как-то говорил Селдрион зимой, и теперь Марианна сама была свидетелем этого. Но было страшно интересно узнать про историю с русалкой.
Солдат махнул рукой, и все подошли ближе, он взял Клариэль за руку и подтянул к себе. Та вырвалась, но не отошла. Служанки в кустах навострили уши.
– Пшшш… тише, все слушайте внимательно. Как-то раз, он взял меня с собой, как телохранителя.
– Тебя?! Телохранителем? – возмутился высокий и крепкий солдат с рыжеватыми волосами.
– Да тише ты, слушай дальше. Там ещё трое наших ребят было, но мы их оставили у входа в рощу. Меня он взял, чтобы пойти к самому озеру. И говорит мне: «Смотри, мол, внимательно, если что-то необычное произойдет, так сразу мне скажешь». Ну, я говорю, хорошо мол. Идем – идем, дошли до большого озера. Луна взошла, красиво так. Подходим ближе, он мне говорит: садись, мол в кусты и следи за мной, если что случится, рубай всех направо-налево. Ну я думаю, ладно. Выбрал удобное место, где все было видать, весь берег. Он подошел туда и свистнул. Через какое-то время на камень недалеко от берега залезла русалка. Красивая что просто жуть. Сиськи… ой прости Клариэль, но вы поняли, в общем грудь большая, талия тонкая, вся изящная, волосы пышные рыжие, кудрявые, глаза огромные. Я прям почувствовал тогда, что в штанах аж все зашевелилось… Простите девушки, – Все опять загоготали.
– Ну вот, она села такая, украшениями из жемчуга сверкает, сиськами голыми приманивает, вот только обман! Рыбий хвост у неё там. Но изящная лисица! Он ей говорит, выходи мол сюда, долг тебе пришел вернуть. А она такая: сам мол иди сюда, не сахарный не растаешь. Он разозлился, достает ожерелье с изумрудами огромными как орех и опять её зовет. Она не сдается. Тебе говорит надо, ты и иди. Он говорит: знаю я тебя собака, ты ж меня сожрешь, как только коснусь воды. Если тебе не надо, то я сейчас как закину его в пруд подальше, там твои подруги быстро к рукам приберут и больше я ничего тебе не должен. Она морду отвернула и сидит волосы чешет. Вижу, что хвост в озере мелькнул. Ещё один, потом ещё, другие русалки показались, руками машут и кричат: кидай мол, мы здесь. Он начал размахивать ожерельем, чтобы закинуть подальше, она гребень бросила и кричит: «все, поняла, не кидай, сейчас сама подплыву». Вынырнула на берег, он ей протягивает ожерелье, а она не берет, говорит: надень его сам на меня, мне так приятнее будет. Повернулась спиной, и пока он убирал ей волосы и застегивал ожерелье она сидела и пускала слюни. И мне так жутко стало и мерзко. И одна капля попала ему на руку, когда он ожерелье поправлял. Тут она, не попрощавшись нырнула обратно и была такова. А он даже не заметил. Идет как пьяный, думает о своем. Я ему говорю, красивая эта русалка, жалко хвост у неё там, а то я бы с ними поплавал ещё как. Он мне отвечает: ты дурак полный или прикидываешься хорошо? Я ему отвечаю, я-то не дурак, видел, как эта рыбина плюнула вам на руку. Он смотрит – где? Вытер быстро, занервничал и говорит – я до границы леса не дойду, беги за ребятами и несите меня к лекарю. Может это мой последний день. Прощай, говорит мне, руку жмет. И так торжественно, что аж дрожь меня пробрала. Неужели умирать собрался? Я не поверил конечно, но побежал за подмогой. Потом недели две его откачивали, с того света возвращали. Так что не верьте русалкам. Такие они твари, красивые, но ядовитые. Не знаю, что уж там с нагами делать… Никогда не видел их… – Он закончил рассказ, и все молчали, – ну вот и говорят, после того как он выжил, у него иммунитет к ядам и холод может любой выдерживать. Видимо от русалок передалось, они же зимой и летом в воде живут.
Тут за спинами служанок кто-то хмыкнул демонстративно прокашлявшись. Они разом взвизгнули, а компания солдатов за кустами притихла.
– Кто здесь? – крикнул солдат.
– Мариэ, вас зовет Владыка Селдрион. – Шепотом сообщил лакей, искавший девушку по всему замку уже минут двадцать.
– Эй вы там, выходите! У нас тут оружие! – Бравым голосом кричал другой солдат.
– И выпивка, – добавил третий смеясь.
– И женщины, – послышался четвертый голос.
– Да ну вас тогда, сидите там, нам и так хорошо! – грянул пятый, и вся компания загоготала. Пара самых смелых служанок вылезли из кустов и с криками «Попались!» присоединились к выпивающим под радостный свист. Марианна не знала, что было дальше, потому как была вынуждена вернуться со слугой в замок.
Черешневый взгляд
Впереди маячила спина лакея с волосами, собранными по вискам в косичку, тогда как остальные его светлые волосы аккуратно лежали на спине, словно были специально выпрямлены в салоне. Он всегда прятал от Марианны взгляд и раньше ее сильно волновало почему так происходит, сейчас же она была полностью невозмутима. Дорога на четвертый и самый верхний этаж в кабинет Владыки Селдриона заняла около пяти минут. Марианна думала о том, что ей уже доводилось видеть его таким, как описывала Амаиэль, и это не приносило радости. Еще меньше радовало то, что и в предыдущий раз случай был подобным. Прошлой осенью она расстроилась из-за отказа Владыки разрешить ей вернуться домой. Позволила себе не пойти на прием, в то время как ее ждала толпа приехавших со всей страны нильдаров и нильдарок самых благородных кровей. Да, случай был пренеприятным. Поведение ее можно было назвать подростковым бунтом, но сила гнева, которую Владыка обрушил на нее, мгновенно излечила Марианну от гордыни, показав, как подобает себя вести в высшем обществе, тем самым упростив ей жизнь во дворце. Слуга постучался и под окрик «Войдите!» отворил дверь.
– Владыка Селдрион, по вашему приказанию прибыла Мариэ, – представил он ее войдя.
– Пусть зайдет.
Слуга откланялся, не глядя на девушку, тихо прикрыл дверь за собой. Селдрион сидел за письменным столом, читая что-то под светом магического камня. Это был нехороший знак. Марианна уже выучила его особенность читать все подряд перед тем, как устроить бурю. Одет был по-праздничному, тиара из белого золота украшала его голову с распущенными волосами цвета утренней звезды, богато вышитый праздничный плащ был брошен на кресло неподалеку. Марианна топталась на месте, не решаясь сесть ни в одно из кресел. Он молчал, не давая знака садиться, и она знала, что в такие минуты, без разрешения лучше ничего не делать.
– Я полагаю, что ты позволяешь себе немного больше, чем следовало, – наконец начал он, не отрывая взгляда. Затем, окунув перо в чернильницу, начал что-то писать, как будто это было несомненно более важным, чем тот скандал, который он собирался устроить.
– Простите пожалуйста, мне не доложили. Новенькая служанка была смущена поведением одного из ваших солдат по дороге ко мне, поэтому забыла обо всем. Я ничего не знала, но прошу вас, не увольняйте ее.
– Ох уж эти служанки, – протянул он недоверчивым тоном, медленно поднимая на нее взгляд. Марианна поежилась. Вечер не предвещал ничего хорошего.
– Ну, а ежели предположить, что у тебя и своя голова на плечах имеется, то надо думать – раз приехало столько гостей, как ты сама видела днем, то тебе стоило хотя бы поинтересоваться тем, нуждаемся ли мы в твоей персоне?
– Простите меня. Я не подумала. Видно, вы правы, и я очень глупа. Прошу прощения.
Он по-прежнему не предлагал девушке присесть, и она начала чувствовать себя как на допросе в следственном отделе, где ей как-то приходилось бывать по истории, связанной с дебоширом из университета.
– Это только пол беды, Мариэ, что ты пока глупа. Надеюсь – это временно. Проблема еще и в том, что ты носишься по территории замка как ошпаренная, никто из моих слуг не может тебя вовремя найти и поймать. Поэтому пришлось просить эту недотепу. К тому же, мне уже стало известно, что ты взяла за привычку игнорировать мои приказы и постоянно сидишь с кухарками, швеями, садовниками и конюхами. Это что еще такое? Я запретил тебе это в прошлый раз. И мне казалось, что мы поняли друг друга. Но ты решила опять создавать мне проблемы. Никто из гостей никогда, я повторяю – никогда не поймет и не оценит то, что ты делаешь. Но пусть бы говорили о тебе, ведь не беда, ты покинешь нас через пару месяцев, но говорить будут обо мне, а я останусь. Кому объяснишь, что действуешь против моей воли. Подрываешь мой авторитет. Будто я приравниваю гостью из другого мира к служанке, заставляя отрабатывать свой хлеб. Или будто я настолько не указ для тебя, что мое слово ничего не значит и можно делать все что вздумается. О Богиня Алатруэ! Даже мои собственные дети так не вели себя со мной. Хватит меня позорить. Пока ты здесь, ходи и выгляди как благородная дама.
– Но я ведь не такая… – грустно ответила Марианна, – разрешите присесть, я весь день на ногах…
Селдрион кивнул на кресло нахмурившись.
– Позвольте мне сказать пару слов в свое оправдание, – Марианна глубоко вздохнула, решаясь, – Я не только из другого мира со своими обычаями, но с этой прической я совершенно не смогу выглядеть как благородная дама. Какие бы бриллианты вы мне не дали поносить, как на вечере у царя нагов, это меня не спасет. Благородства во мне нет и подавно. Да, мой отец из высокого сословия, но мать – обычная женщина. Всю свою жизнь я отрицала классовые и гендерные различия. Всю свою жизнь я пыталась бороться за равноправие. Поступила в престижный вуз, чтобы стать высококлассным специалистом и в своей же семье изнутри разрушив миф о том, что женщина может быть только женой и матерью. Все были против, но я сделала это. И я не слушала даже своего отца. А вы простите о таком… Я могу присутствовать на ваших балах и приемах, но буду делать что хочу, говорить, что считаю нужным и выглядеть ровно так как мне нравится. В прошлый раз вы грозились казнить меня за подобное, но теперь вам не стоит это делать самому. Пригласите вампира, и мы можем остановить эту войну. Убьем двух зайцев так сказать. Я уже пожила больше, чем мне отпущено судьбой, поэтому ни о чем не жалею. Смерть придет за всеми нами, и я больше не боюсь ее. И уж если я не боюсь самого страшного врага человека, то вам уж и подавно меня не запугать. Хочу выразить безмерную благодарность за ваш уютный дворец, вашу помощь, которую можно считать неоценимой, но прошу не мучьте меня своими нравоучениями. Я решила прожить подаренную мне часть жизни ровно так, как хочу. В соответствии со своими порывами души. Только теперь я ощущаю биение жизни, радость осознания каждого мгновения, неописуемое счастье от мелочей, происходивших со мной в течении дня. Испытываю благодарность всему что есть вокруг. Поэтому свои рамки и ограничения оставьте для себя, я больше в них не нуждаюсь. Вдобавок хочу сказать, что, если вы считаете, что хоть что-то может вас опозорить – это неправда. У вас всегда есть выбор принять или отвергнуть то или иное чувство. И если вы принимаете чувство позора, то становитесь опозоренным, а если не принимаете, то ничто не в силах опозорить вас, кто бы что не говорил.
Марианна прекратила свой нравоучительный монолог, в котором ее опять занесло не в ту степь, бесхитростно глядя в прекрасные глаза нильдара, в которых сейчас не отображалось ровным счетом ничего. Она пыталась прочесть его, но он был выше ее возможностей. Он не был зол, но и не радовался. Годы, проведенные на престоле, научили его скрывать движения души, и когда ему нужно было сделать паузу для размышлений, он делал ее, не давая противнику предугадать, с какой стороны последует удар. Марианна жила распахнутой глупой честностью для всего мира, он же был ее полной противоположностью. Наконец, смягчив взгляд, прищурился и на лице возникла потаенная улыбка, которая росла и разрасталась, пока смех его не начал отражаться от стен кабинета.
Не отрывая взгляд от гостьи, он встал, обошел вокруг стола и остановился напротив нее. Марианна не могла позволить себе сидеть рядом с ним стоящим поблизости, таким статным, высоким, задирая голову наверх, и поднялась. Когда она еще только входила, то заметила меч, поставленный к столу с противоположной стороны, поэтому радовалась, что он сейчас безоружен и не снесет ей голову здесь и сейчас за подобную дерзость. Хотя вряд ли бы он захотел пачкать ковры.
Он улыбался лукаво:
– Я вижу, амрита придает тебе сил и дерзости. И мне радостно слышать, что ты больше ничего не боишься. Бросаешь мне вызов…Что-то есть в этом. Такая сила… – он подошел ближе. – Ты даже пытаешься учить меня так, будто мы равны.
– А разве это не так? – С простодушием спросила Марианна. Он специально показал ей, что немного опешил, а потом рассмеялся.
– Бедняжка, ты видать лишилась разума после всего что на тебя свалилось! Готова расстаться с жизнью, бросаешь мне в лицо такие высокопарные фразы. И это довольно странно, потому как я не говорил ни единого слова о неравенстве, социальном или между мужчинами и женщинами. Я лишь указал тебе на твое неприемлемое поведение. Это значит лишь то, что в разных местах следует вести себя по-разному. Дома ты можешь ходить в грязном халате и стоптанных тапочках, но не стоит выходить так в свет. И тем более – отправляться в дальнюю дорогу. Всему на свете есть свое время и свое место. И как бы ты не старалась, ты рассуждаешь довольно упрощенно. Но тем не менее, неравенство существует. Мы не можем быть все равны. Что дозволено королю – запрещено подданным. Так было и будет всегда.
– Что ж, пусть будет по-вашему, – нежно улыбаясь ответила Марианна, – только о том, что мы равны говорю не я, а он.
– Кто он?
– Человек из моих снов.
– Ну вот, ты уже начинаешь меня пугать. Что опять с тобой происходит? – Он взял ее за предплечья, смеясь. – Может уже надо приглашать доктора?
– Жаль, что вам ничего не докажешь. – со вздохом Марианна высвободилась из его рук и прошлась по комнате, – Вы очень умный… не знаю, как сказать, ведь вы не человек… Вы очень умный нильдар, и я думаю, что у нас с вами получился бы очень интересный диалог, будь вы более открытым. Но вы все время прячетесь за масками, думая, что этого никто не видит. Пусть я и не умна как вы и не могу просчитывать сто ходов наперед, но считаю, что главное в людях – это честность и открытость. Именно так заводят друзей.
– Это очередной твой совет мне на сегодня? Завести друзей? Наш разговор превращается в карикатуру. Не стоит так быстро переходить на личности. Я с тобой на брудершафт не пил, – Артистично вскинув брови отвечал он удивленно.
– Это не совсем совет…Хотя даже если бы я предложила дружбу, то вы бы несомненно отказались, ведь по-вашему мы не равны. К чему вам поддерживать общение с человеком, тем более таким бесполезным. Это так сильно волновало меня раньше, но после пережитой смерти я освободилась от желаний и страхов. Они подобны пыли на дороге. Все желания, сомнения, иллюзии, как пыль липли ко мне, но теперь я чиста. В этот раз я говорила не о себе. Я говорила о вашем счастье. Я просто хочу, чтобы вы были счастливы. Скажите, сейчас, имея такое мнение о мире, о том, как «должно быть» вы счастливы?
– Как быстро ты перескакиваешь с темы на тему. Хочу вернуть тебя к реальности, поправив лишь тем, что не просил тебя давать мне советы. Здесь именно я в данный момент даю совет тебе спрятать подальше свое огромное самомнение и впредь поступать согласно правилам нашего этикета, соблюдать субординацию. Но я слишком сильно устал сегодня, чтобы, сидя здесь за полночь, препираться с невоспитанным ребенком, коим ты, несомненно, являешься.
Он отошел от нее и снова сел за стол. Вид его был и впрямь уставший. Он долго и внимательно смотрел на нее, но Марианна отвела взгляд, притворяясь что разглядывает мебель.
– Садись же, чего стоишь, – он махнул ей на кресло, но уже более дружелюбно, хотя с усталостью. – Ты затронула серьезную тему, над которой испокон веков бьются самые могучие умы нашего мира. И ты знаешь… у них до сих пор нет ответа. Напридумывали всякого. Не знают, как сделать так, чтобы и иерархию в обществе поддержать и вместе с этим уровнять всех и каждого. А я думаю, что это просто демагогия. – Он снял диадему, отложив ее в угол стола, как бы показывая, что разговор перешел в разряд неофициальных. Марианна уставилась на украшение, лишь бы не блуждать глазами по комнате. Селдрион закинул голову назад и глубоко вздохнул, после чего опять уставился на гостью. Заметив ее интерес, поднял палец вверх и как будто специально изображая шипящий акцент гида из царства нагов, отметил. – Это старинное украшение поистине уникально. Оно было создано во времена предыдущей династии и передано моим далеким предкам самой богиней Алатруэ. – И дружелюбно спросил, – Хочешь посмотреть поближе?
Марианна замялась, но ей было действительно интересно, поэтому она кивнула.
– Что ж, бери! – уверенно кивнул Владыка.
Девушка встала и уже потянулась рукой к диадеме, как на полпути он подпрыгнул с места и со смехом перехватил ее руку. Все еще крепко сжимая ее запястье, заботливым голосом проговорил:
– Ах ты ж святая простота! Тебя же четвертуют за это. Ха-ха! Священный символ царской власти. Эх ты… – он манерным жестом смахивал несуществующие слезинки смеха с глаз.
Марианна недовольно вырвала руку и села обратно насупившись. Повисло молчание. Селдрион поднес к сжатым в усмешке губам палец. Он говорил холодно и четко.
– Ничего ты не чиста, как ты тут имеешь смелость заявлять. Вся в налипшей грязи своих предубеждений. Говоришь освободилась от желаний и страхов… Ну, ну. Почему тогда в тебе возникло желание посмотреть это украшение поближе, а потом возник страх, когда я перехватил тебя, а сейчас ты лелеешь свою обиду, как ребенка. То, что тебя в последнее время распирает от эйфории – это амрита. Так что не учи ученого. Тебе больше было бы к лицу иметь скромность и застенчивость, от природы присущую вашему женскому роду, от того дарующую вам превосходство над мужчинами, а не хорохориться, как те солдаты, с которыми вы там пьете вино в подворотнях.
– Я ни с кем ничего не пила! – возмутилась Марианна. Селдрион осуждающе кивал головой.
– А в моей компании значит трезвенница…
Марианна с мольбой вскинула на него взгляд, прося остановиться. Это было в первый раз, чтобы она так долго и пристально смотрела ему в глаза, ведь раньше ей хватало мгновения, чтобы потом было стыдно на весь оставшийся день. Словесная борьба переметнулась во взгляды, но теперь Селдрион не видел в ней вызова, эта была молчаливая мольба о пощаде, это был взгляд беззащитной женщины, которая ищет у него защиту от него же самого, и глубокая нежность внезапно кольнула иглой его сердце. Стыд прокрался ночным вором, затаившись в глубине. Он недовольно отвел глаза первым. Поерзав несколько минут на кресле, Марианна поняла, что разговор затих сам собой и спешно откланялась, еще раз официально извинившись и пожелав ему приятных снов.
Спустя время, лежа на гигантской кровати с синим бархатным пологом вышитым золотом, потихоньку засыпая, он думал: «У нее глаза как черешня».