Якоб Лорбер
Домоводительство Господне. Том 1
Глава 96. Речь Асмаила о Божьем слове
1. Когда Адам окончил свою речь, высказав все, что у него было на душе и в мыслях, и больше не находил ничего, что хотел бы или мог сказать, смотри, дети поблагодарили его за это последнее сообщение, поскольку все они, кроме Еноха, думали, что Адам отныне больше не будет говорить. После этого Енох напомнил детям о речи Асмаила, и те обратили все свои чувства к устам Чужака, а Сиф воскликнул:
2. «О Господь, дай мне сейчас сто сердец и семьсот ушей, чтобы не потерять ничего из того, что изольется ныне из Тво… – ах, да! – через уста Асмаила из Тебя, совершенно как из Твоих уст! О Господь, о Бог и Отец, исполненный высочайшей любви и всего сострадания, хоть изредка удостой меня взглядом во время Тво… – ах, да! – речи Асмаила, чтобы серьезный и мягкий взгляд Твоих глаз озарил заблуждения моего нечистого сердца! Аминь».
3. Не успел Сиф умолкнуть, как Адам снова взял слово и сказал: «Дорогой Сиф, как я сейчас хорошо вижу и понимаю из твоего несколько смущенного восклицания, предстоящая речь Асмаила тебе намного важнее всех речей Еноха, которые ведь тоже были из Бога, как и все мои слова, через которые ты изначально познавал Существо Бога как Творца всего сущего, а также Отца, полного любви к тем из моих потомков, которые любят Его превыше всего! – Ведь я еще никогда не слышал, чтобы прежде ты взывал к Господу о сотне сердец и о семи сотнях ушей для восприятия наших слов, как сейчас!
4. Однако я не стану больше спрашивать тебя, в чем тут причина. Посему пусть Асмаил начинает, чтобы нам поскорее добраться до тех, кто живет в Полуночной стране! Аминь».
5. И Асмаил тотчас поднялся и обратил ко всем Свою испытанную великим терпением и смирением речь, говоря:
6. Услышьте это и постигните, все вы, дети Вечера, и вы, отцы, и ты, Адам, вместе со всеми! Когда пшеничное зерно опускают в землю, оно сгнивает, и из его гниения возникает новое растение, которое стократно возмещает сгнившее зерно. Так же и со всяким словом из уст Божьих.
7. Сердце – это пашня, любовь удобряет ее почву, Божья любовь проливается на нее плодородным дождем, а следующий за дождем свет милости подобен теплому солнечному свету. Все эти четыре составляющие сначала вызывают гниение зерна, каковое состояние подобно ночи или бесплодной зиме, когда человек ничего не знает и не понимает, а также ничего не видит, – и тогда этому состоянию сопутствует чувство разрушения. Когда же затем приходит весна, или утро, из гниения в почву начинают пробиваться корни, и там, где они в любви собираются воедино, поднимается полный жизни молодой побег и смело выстраивает себе новое жилище будущего созревания стократной жизни.
8. Посмотрите на стебель, на котором торжественно покачивается колос, исполненный тяжестью плодов и жизни! Он состоит из тысяч и тысяч канальцев, через которые всасывает чистое питание из лона земли! Взгляните на длинные свисающие с этого стебля листья – как чудесно и необычайно целесообразно они сформированы и снабжены бесчисленными мельчайшими острыми зазубринками выклинивающихся прожилков для восприятия небесной пищи, чтобы благодаря этому и земная пища была оживлена! Присмотритесь к коричневатым кольцам на стебле, специально созданным, чтобы по мере того как жизнь нового плода все больше и больше поднимается и высвобождается из грязи земной смерти, во-первых, эта чистая жизнь оберегалась от нечистых преследований из гниющих глубин и, во-вторых, взятое из земли питание очищалось и облагораживалось, и благотворно для жизни полностью сливалась с пищей небес, которая только и способна оживлять! Посмотрите, как многочисленные длинные так называемые усики, усеянные шипиками, усердно обращаются к свету, чтобы из Божьего солнца жадно всасывать в себя чистую пищу милости, дабы заключенный в новую оболочку плод жизни больше не питался никакой иной пищей, кроме единственно лишь благодатной пищи из солнца! Взгляните, как прилежно раскрывается вслед за этим цветок, щедро наделенный манной из высших небес, видимой как тонкая роса, которая дает плоду подлиннейшую воспроизводящуюся вечную жизнь! И когда все это завершается, взгляните, как затем все взятое у земли начинает увядать и определенным образом отмирает. Но чем больше отмирает земное, тем больше в умирающем колосе и в его оболочках укрепляется и освобождается жизнь!
9. Когда же плоды созревают, вы приходите или посылаете своих детей на жатву и приносите эти живые плоды в свои жилища и кладовые.
10. Смотрите, так же поступает и Господь! Вы тоже – зерно. Ваше тело – стебель, ваша душа – очищенная пища из земли, ваш дух – небесная пища, а Мое живое слово – манна наивысших небес, которая одна только и приносит вам истинную, вечную жизнь, если вы принимаете ее, подобно колосу и его цветку на увядающем стебле мира. И, как уже сказано, слово сеется в вас дважды. Сначала – живо в почву вашего сердца на испытующее и очищающее вас истление. Каждый находит это слово отчасти в себе, отчасти – в устах пробужденных учителей и ораторов. Когда же это семя сгнивает, и его разложение порождает молодые корни для питания новой жизни, тогда – как это и происходит сейчас – на колос вашей новой жизни свыше нисходит другое живое слово, делающее ее полностью зрелой и свободной для жизни вечной. Посему станьте подобны пшенице, и тогда вы очень скоро узнаете, что единственно Имеющий жизнь и Дарующий ее ходит среди вас! Слушайте, чтобы жить! Аминь».
Глава 97. Исповедь Адама
4 июня 1841 года
1. Едва Асмаил окончил говорить, поднялся Адам и, не в силах сдержать свой данный на всю жизнь обет молчания, который он и без того уже нарушил, заговорив с Сифом, тотчас же начал следующую речь, подобную исповеди, говоря:
2. «Послушайте, дети главного рода, равно как и боковой ветви, я сложил уже девятьсот двадцать камней, ежегодно выкладывая по одному всякий раз, когда после зимы первоцветы начинали украшать голую землю.
3. И до сих пор во мне почти всегда в той или иной мере царила ночь, и весь мой мнимый свет был не дневным светом, но лишь обманным мимолетным отсветом луны, которого едва хватает, чтобы различить внешнюю форму предмета. Что же касается цветов, которые представляет собой отрадный отблеск божественных истин и глубочайших тайн внутренней жизни, то из всех их есть и остается только один в своем постоянстве, а именно – лишь желтый цвет смерти. Остальные же – уничтожены и изменены, как если бы их вообще не было.
4. Способен ли кто-нибудь сосчитать все то, что я увидел в моей долгой ночи, прожитой без особого успеха, о чем я размышлял, и как часто я бесплодно плакал и молился, в томлении взывая к моему и вашему Богу?! Вам я дал свет, сам же неизменно оставался погребенным в обманном мерцании неизбывной ночи моего собственного сердца. Ничто не могло надолго удержать меня в свете. Благие и истинные речи, произносимые Енохом и всеми остальными, были подобны ночным молниям, чьи ослепительные вспышки хоть и озаряют на мгновение просторы земли, однако сразу же после этого наказывают изумленный взор исследователя самой густой, непроницаемой тьмой. И воистину, дорогие дети, после каждой речи мне приходилось ничуть не лучше! Ибо я понимал только то, что было сказано. Когда же исходя из этого я начинал размышлять о прошлом и будущем, пытаясь углубиться в его изучение, слабого мерцания уже недоставало. Отдаленное дерево становилось для меня всем тем, что только могло сотворить из него мое воображение, – однако непреходящей истиной оно для меня не представало! И свет ночных молний был ничуть не лучше. Я часто полагал, будто коснулся предмета, однако еще прежде, чем прийти в себя от их внезапного яркого блеска, я неизменно обнаруживал, что не только предмет, к которому потянулась моя рука, но и сама эта бесплодно протянутая рука моего зрения исчезала в непроглядной ночи.
5. Воистину, даже вчерашнее в высшей степени неожиданное и всемилостивейшее появление Господа хоть и сопровождалось неслыханным светом любви и милости, но оставлось для меня не более чем необыкновенно яркой молнией в темной ночи!
6. Пока Господь пребывал среди нас, я полагал, что понимаю все, но когда Он зримо покинул нас, мне сразу же пришлось просить Еноха истолковать непостижимо глубокую речь Иеговы.
7. И Енох сделал это – из Самого Господа. Только для моей ночи его искорка была слишком слаба, и, откровенно говоря, после этого я так же ничего не понимал, как и до того, кроме одних только слов, из которых состояла эта прекрасная величественная речь.
8. О дети, слушайте и радуйтесь вместе со мной! Ныне эта моя долгая ночь завершилась!
9. То, что сейчас необычайно ясно просветило меня на вечные времена – уже не мерцание луны, и не свет молнии! Нет! Это солнце Иеговы взошло для меня, знаменуя вечный день вечной жизни!
10. О Асмаил! Асмаил! Кто, как Ты, произносит речи, которые живы, как жив Сам Бог, воистину, Тот не чужак, – но он всецело дома в сердце каждого человека!
11. Асмаил, прости мне, слабому перед Тобой, что я еще дерзновенно позволяю моему голосу звучать перед Тобой!
12. Твое слово, не данное никем, всецело Твое собственное! Теперь мне совершенно ясно, почему дети должны были молчать передо мной!
13. Мой Бог и мой Господь! Позволь же и мне умолкнуть, дабы Ты не покинул нас! Твоя святая воля! Аминь».
Глава 98. Молчание любви
1. Тотчас же после исповеди Адама поднялся Сиф и хотел было заговорить, но Асмаил подал ему знак молчать, добавив:
2. «Сиф, разве тебе не ведомо, что истинная любовь безмолвна, а мудрость берет слово лишь тогда, когда призвана говорить во благо других?!
3. Если у тебя есть любовь, молчи устами и говори только в сердце. Если же ты обладаешь мудростью, пусть прежде кто-либо возжаждет получить ее от тебя, и когда это произойдет, будь немногословен и говори не из рассудка, но из сердца то, что принесет пользу этому жаждущему!
4. Гораздо лучше молчать и держать глаза и уши закрытыми, чем постоянно шевелить языком и клокотать, подобно водопаду, и прислушиваться ко всему на каждом углу, и позволять глазам сновать повсюду, словно ласточкам.
5. "Устам – три вещи, ушам – семь, глазам – десять!" – ведь таково ваше правило мудрости. К чему же тогда излишние речи, и ушам вместо семи – тысяча, а глазам – неисчислимое множество?!
6. Сиф, Мне известно, что ты хотел сказать. Сохрани это в себе, и ты увидишь, что и завтра солнце, как обычно, взойдет в назначенное время!
7. И вы все поступайте так же! Да не станет никто навязывать другому свои речи, но желающий узнать что-либо пусть обратится к тому, у кого разумеющее сердце, то есть сердце, которое при необходимости говорить, всегда слышит в себе голос вечной Любви и хорошо понимает слово жизни из Бога. И когда произносится такая краткая речь, каждое слово которой подобно золоту земли, тут уж – самое время открывать уши и глаза от самого сердца! Услышьте это и хорошо поймите!
8. А теперь, вы, дети, живущие в той стране, где Адам из своего жилища видит заход солнца, поднимитесь, будьте свободными, верными и искренними сердцем по отношению к Богу и к вашим отцам, а также ко всем вашим братьям! Примите от Адама благословение. Сегодня и завтра сделайте то, что заповедано вам во имя Бога, и станьте детьми Восхода и Любви, но не детьми заката и ночи смерти!
9. Страна, где вы живете, да уравняется отныне с Утренней, Полуденной и Полуночной! Ибо впредь взирать будут только на страны сердца, а страны земли вообще не будут принимать в расчет! Аминь».
10. Когда Адам услышал это от Асмаила, приблизился он к Нему с величайшим внутренним благоговением и спросил:
11. «О Асмаил, не будет ли кощунством, если после Твоей речи, преисполненной благословения, я произнесу мое ничего не значащее благословение детям, которых Ты осенил Своим живым словом?
12. Воистину, мое предстоящее благословение видится мне сейчас так, будто я собрался носить воду в море, чтобы тем самым его увеличить и умножить!
13. О Асмаил, будь милостив и милосерден ко мне! Аминь».
14. Асмаил же ответил Адаму: «Послушай, Адам, если тебе это так видится, сделай это во имя Мое, и будь уверен, что морю ты тем самым не причинишь вреда. Знай: всякий дар приносит больше пользы дающему, нежели получающему!
15. Если ты из своего сердца добавишь морю каплю, то освежишь и облегчишь свое сердце, а море будет благодарно тебе даже за эту единственную каплю! Ибо, говорю тебе, ты не ведаешь ни капли, ни моря! И если этого требует добрый обычай, сделай в своем сердце то, что вменяется тебе в обязанность, и не заботься о море! Тот же, Кто сосчитал все капли моря, не оставит и твою каплю несочтенной!
16. Посему благослови своих детей, Я же из-за этого не возьму Своего благословения обратно! Аминь».
17. И Адам тотчас исполнил святую волю Асмаила и преисполнился радости.
Глава 99. Божественные и человеческие законы
1. После речи Асмаила дети принесли напитки, всевозможные плоды, а также подсохший и свежий хлеб, чтобы телесно подкрепиться. Адам же не пожелал ничего вкушать, ибо был еще связан данным в полдень обетом, и потому лишь прикоснулся ко всем принесенным блюдам, благословляя их. Так же поступили и все остальные.
2. Они уже порядком проголодались, да так, что все – не исключая даже Еноха – с явным вожделением и большим аппетитом украдкой поглядывали на эти плоды и хлеб, и им приходилось преодолевать себя, чтобы не нарушить обет. И тогда Асмаил спросил Адама, говоря:
3. «Послушай, Адам, кто наложил на тебя и твоих детей этот пост? Почему ты не вкушаешь от этих плодов, если голоден, а также твои дети, если они голодны?
4. Разве Иегова повелел вам так поступать? Или же ты надеешься сослужить Богу некую службу, когда, наказывая себя, постишься и вступаешь в противоборство со своей собственной природой? Скажи мне, – но прежде спроси себя самого, – может ли быть угодно Богу, если человек, никогда еще не достигавший значительных успехов в самоотречении и точном, неизменном соблюдении даже одной только Божьей заповеди, за то, что оказался слишком слаб, чтобы не нарушать легкую заповедь Бога, возложит на себя еще и свою собственную, гораздо более тяжелую, соблюдать которую ему в конце концов становится во много крат труднее, чем сотню божественных, стоящих всегда в теснейшей связи с природой сотворенного, ибо Бог никогда не дает и не даст сотворенному нести больше, чем тот способен нести в соответствии со своей природой, поскольку Бог наилучшим образом понимает, зачем Он воззвал сотворенного и дал ему свободно возникнуть из Себя?! Послушай: Он воззвал его вовсе не для того, чтобы этот сотворенный из легкомысленного пренебрежения божественным порядком и стремления искупить свое пренебрежение предписывал самому себе законы, о которых он по причине себялюбия сожалеет уже задолго до возникновения неизбежного искушения их нарушить, – но для того, чтобы он жил согласно божественному порядку, и ел и пил сообразно необходимой потребности своего тела, и познавал Бога, и любил Его больше всего, своих же ближних – детей и братьев – как себя самого, и, говорю Я, для того, чтобы во имя любви он любил чужих в десять раз больше, чем себя самого и собственных родных детей.
5. Смотри, это и все, чего Господь требует от тебя и всех вас, и Он не дает вам никакой иной заповеди, кроме заповеди любви, в основе которой лежит вся хвала, вся слава и вся благодарность, причем основа эта сама по себе является единственно истинным познанием Бога и, таким образом, также и самой вечной жизни.
6. Если же ты связываешь себя там, где Бог освобождает тебя для вечной свободы, разве это не абсурдно – пытаться усложнить вечной Любви ее деяние освобождения и уродовать себя своей собственной глупостью, вместо того чтобы стать воистину свободным в Моей любви, милосердии и милости?! И потому расторгни сам узы своей неразумности, и ешь, и пей, дабы Господь мог помочь тебе во всем, что в тебе противоречит Его порядку!
7. Посему Я говорю: горе тем, кто впредь будет давать обеты! Они подвергнутся двойному осуждению: Моему и своему собственному по причине Моей заповеди, которую они сначала не соблюли, а потом, поскольку отклонились от Моего порядка, пожелали, проявляя еще большую нелепость, загладить свою прежнюю глупость таким способом, который Мне якобы приятен. Слушай, так говорит Господь, и так говорю Я как уста и язык Господа:
8. если желаешь дать обет, угодный Мне, обяжись в своем сердце больше не грешить и не давать никакого иного обета, кроме одного единственного – впредь больше не грешить.
9. Но разве найдется среди вас кто-либо, кто мог бы сказать: "Послушай, мой Бог и Господь, никогда больше я не буду грешить перед Тобой!"?
10. Смотри, ты не способен сказать такого даже будучи свободным. Как же сможешь ты сделать это, вопреки Моей воле взвалив на свою шею невыносимое ярмо, которое будет угнетать тебя и сделает бесчувственным по отношению к божественному закону любви и всей свободы жизни в ней и из нее?!
11. Посему ешь и пей, и думай в своем сердце, что Богу не доставляет радости твоя глупая кабала, – но только твоя любовь и свобода! Послушай, Адам, это говорит Господь из Своих уст и Своим Собственным языком! Так чти же это и будь свободен! Аминь».
12. После этой благодатной речи Адам, громко воздавая благодарность и хваля Бога, и прославляя Его, немедленно принялся за плоды и хлеб, и ел и пил, и велел другим последовать его примеру. И все они ели и пили, и подкрепились телесно, и также – с благодарностью – духовно.
13. И, укрепившись Моим благословением, они встали и возблагодарили Меня в сердце, преисполненные радости. Адам же сказал:
14. «О мой великий Бог и Господь, если бы мне только было позволено называть Тебя Отцом! Некогда великий и прекрасный рай был наполнен всеми радостями жизни, но они не пошли мне не пользу. Когда я был богат, я удалился от Тебя, и Ты забрал у меня это богатство, и вместо него наградил меня бедностью во всем. О Господь, только теперь я благодарю Тебя за это и во всеуслышание говорю:
15. если бы Ты, мой Бог, тысячекратно даровал мне рай, воистину, я был бы ничтожнее червя во прахе, ибо ведь каждое слово от Тебя ценнее, чем тысяча Земель с десятью тысячами райских садов на каждой!
16. О Господь, Твое слово и Твоя святая воля – вот истинный Рай жизни! О Господь, позволь мне вечно пребывать в этом Раю! Аминь».
17. Когда Адам высказал эту благодарность, Енос, Малелеил, Иаред, а также мать Ева подумали про себя: «Как же так? Сперва Адам, нарушив свой обет, ест и пьет, а теперь, когда говорит, то говорит так, словно Бог воплощенно стоит перед ним!»
18. Адама же осенило, и он сказал: «Если вас это удивляет, спросите самих себя: "Почему нас не удивляет наша собственная жизнь?" И ответом будет: "Потому что Бог нам теперь ближе и всегда должен быть ближе, чем наша собственная жизнь, ибо все мы теперь живем в Нем!" Услышьте это! Аминь, аминь, аминь».
Глава 100. Мысли Иареда о сущности Асмаила
11 июня 1841 года
1. Сиф подошел к Адаму и спросил его, нужно ли здесь еще что-то сделать или же следует готовиться к отбытию.
2. И Адам ответил: «Сиф, ты ведь знаешь, Кто пребывает среди нас! Когда Ему будет угодно, тогда мы и пойдем. А до тех пор будем ожидать во всей любви и терпении! Аминь».
3. Тогда Иаред приблизился к Еноху и потихоньку спросил его: «Послушай, мой возлюбленный сын, не странно ли это?! Асмаил, который должен быть твоим учеником и жить в моей хижине, по моему разумению, имеет столь много мудрости и знаний обо всем, что его речи намного превосходят твои! Я вовсе не упрекаю тебя, ибо твои речи суть речи из выси, и в них нет ни одного напрасного слова, но каждое в совершенстве обозначает смысл как телесно, так и духовно, и в сердце каждого человека живо обнаруживаются соответствующие формы всего, о чем ты говорил. Однако, не умаляя всего благого и истинного, равно как и совершенно не желая ущемить тебя, я говорю: между твоей речью и речью Асмаила огромная разница!
4. Итак, я определенно заметил это различие. Слушая твои речи, я всегда отчетливо замечал в себе, что твое слово есть правильный свет. Кто поступает в соответствии с ним, может и должен обрести жизнь. И твое обычно кроткое слово, похожее на предрассветные сумерки, которые всегда верно предвещают наступление дня, несомненно, является предвестником грядущей жизни.
5. Но когда говорил Асмаил, я заметил, что его речь уже сама дает жизнь во всей полноте, и таким образом является свершившимся деянием и действует как таковое!
6. Он говорит о вещах, относящихся к высшей мудрости. Разве способен кто-либо внятно воспринять их обычным путем? Однако в его устах они становятся такими, как если бы человек вырос с ними, будучи от вечности знакомым с ними, как с друзьями своих детских игр.
10. Родители Асмаила были жесточайше убиты, а он бежал к нам и сегодня утром на наших глазах ступил на благословенную землю святых высей, безымянный и не ждавший ничего хорошего. Ты предоставил его Адаму, и Адам признал его, благословил, дал ему имя и вверил его мне и тебе, ибо пришелец, движимый живейшим томлением своего сердца, возжелал искать и найти Бога.
11. Но едва ему позволили говорить, каждое его слово оказалось настолько основательным, благим и истинным, что всем нам в конце концов не оставалось ничего иного, как только изумляться всему, что он говорил!
12. В речах Адама, Сифа – да и почти всех нас – ты мог поправить некоторые слова; и лишь сказанное Асмаилом всегда было превыше любой правки.
13. Енох, мне кажется, здесь что-то не так!
14. Говорю тебе со всей серьезностью: очень много необычного в этом человеке и в том, с какой удивительной быстротой он разобрался с нашими обетами!
15. И после этого мы ели и пили, причем без малейших угрызений совести, хотя и нарушили обет. А теперь он настолько преуспел, что даже Адам, кажется, целиком зависит он него, равно как и ты, и Сиф, и Каинан!
16. Но самое удивительное состоит в том, что он, во-первых, – по крайней мере, насколько мне известно, – еще ничего не ел, а во-вторых, одним махом разрушил все прежде столь неприкосновенные законы Адама, причем без малейших возражений с его стороны!
17. Если бы подобное сделал я, поистине, меня бы на целый год лишили права даже смотреть на жилище Адама!
18. Асмаилу же стоит лишь открыть рот, как каждое его слово, как я уже говорил, – все равно что свершившееся деяние!
19. Енох, говорю тебе: кто способен увязать такое, несомненно, понимает больше нас обоих и наверняка больше всех нас вместе взятых.
20. И если некий сокровенный свет озарил тебе это, и ты втайне хоть что-то здесь понимаешь, не оставь своего отца слепым рядом с тобой. Если же твое положение ничуть не лучше моего, тогда нам, пожалуй, вообще вряд ли когда-либо удастся в этом разобраться!
21. И все же, если ты можешь сообщить мне что-либо, скажи это в двух-трех словах, однако так, чтобы ни Асмаил, ни другие этого не заметили! Аминь».
