Якоб Лорбер
Домоводительство Господне. Том 1
Глава 55. Исповедь Каинана
1. И смотри, когда Адам и остальные отцы услышали это объяснение, все они премного удивились способности Еноха говорить столь возвышенные речи, исполненные мудрости, и при этом оставаться настолько скромным молодым человеком, что никто и не заподозрил бы в нем такого высокого разумения, перед которым даже праотец не отваживался высказывать свое мнение!
2. Тогда слово взял Каинан и сказал: «О отец Адам, смотри, до сих пор я был провидцем и должен был в каждый канун субботы рассказывать и истолковывать тебе мои и твои видения, а также вечерние наблюдения как на небосводе, так и на земле, чтобы ты затем благословлял их и передавал твоим детям!
3. Теперь же Господь собственной рукой благословил и освободил уста Еноха, и я больше не дерзну говорить перед тобой и перед остальными отцами и детьми. Посему пусть мудрый и преисполненный любви Енох возьмет на себя также и это дело. Когда-то мы омыли его тело утренней росой, но теперь нам самим в большей степени необходимо, чтобы он омыл нас утренней росой своего духа, которую обильно источают его благословенные речи!
4. О Енох, омой меня по твоей милости свыше, ибо я каюсь и признаю: кто не будет омыт этой водой, – погибнет, его жизнь увянет, подобно жизни травы, не орошенной ни единой оживляющей каплей.
5. Господь дал это сполна только одному, чтобы другие брали у него всякий раз, когда потребуется. Ибо жизнь дана всем, но не всем даровано бессмертие. Лишь один несет его в себе для всех. И кто захочет взять его у него, – как и он, станет бессмертным. У того же, кто проигнорирует его, смерть заберет его жизнь во то время, когда великий Господь наложит Свой серп на эту сухую траву.
6. Если мы положим руку на сердце, то услышим его размеренное биение – то же самое ощутит и Енох. Если же мы спросим наше бьющиеся сердце: "Куда ты стучишься, неспокойное сердце?", то получим от него глухой сбивчивый и жутковато звучащий ответ: "Я беспрестанно стучусь в железные врата вечной смерти и с великой тревогой ожидаю, когда они отворятся и проглотят меня навеки!"
7. Если же мы спросим точно так же бьющееся сердце Еноха: "Куда ты стучишься, благочестивое сердце, верное любви?", оно ответит нам чистейшим ритмом своего биения: "Послушайте, братья, я постоянно стучусь в светлые врата жизни и наполняюсь сладчайшей уверенностью, убеждающей меня, что скоро они отворятся, дабы воспринять меня в бесконечную полноту жизни из Бога, лишь малая росинка которой наделяет меня сейчас душой и жизнью!"
8. О отцы, братья и дети, мои видения часто показывали мне, что это именно так. Но тому, что это не должно таковым оставаться, каждого учит его собственная любовь к жизни. Мы не можем дать жизнь друг другу, ибо не имеем ее, но мы можем взять ее у того, кто ею обладает. Енох воспринял ее свыше, и если он хочет и имеет позволение дать ее нам, то взять ее – наша задача.
9. О Енох, посему беспрестанно давай работу твоим устам говорить от полноты жизни, чтобы все мы от пят до макушки омылись ее росой, которая обильно струится из вечного духовного утра жизни от Бога через твои благословенные уста. И потому, отец Адам, позволь теперь Еноху занять мое место, чтобы истолковывать и верно указывать нам знаки жизни на небе и на земле! Аминь»
10. Как только Каинан закончил эту благую речь, смотри, поднялся Адам и сказал: «Каинан, ты предвосхитил мое желание, и потому пусть Енох в немногих словах поведает о том, о чем вы все просите и чего я сильно жажду! Аминь».
11. И Енох тотчас же почтительно поднялся, и сказал: «О отцы, внемлите! Звезды идут своим путем и блещут то ярче, то слабее. И ветры также веют то с одной, то с другой стороны, и шумно улетают прочь своими путями, унося на колышущихся крыльях то легкие облачка, то тяжелые тучи. И так выпадает роса, идет дождь, и колышутся травы, и трепещет на качающихся деревьях листва. Мы же ломаем над этим голову, не ведая причин всего происходящего. Но когда наконец наступает время жатвы, мы говорим: "Господь мудро правил Своими стихиями, ибо урожай удался хорошим!", и тогда нас уже не заботит, куда ветры уносили облака.
12. Смотрите, это и есть наилучшее толкование! Ибо что вершит Господь, то сделано мудро. Для нас же будет наилучшим, если мы беззаботно предоставим все Господу и не будем стремиться истолковывать Его пути, но займемся поиском самих себя и жизни в нас.
13. И это – самое лучшее толкование, в котором сокрыта вся тайна! Однако подробнее поговорим об этом по пути! Аминь!»
Глава 56. В гроте Адама
21 января 1841 года
1. Когда Енох высказал свое краткое толкование, смотри, Сиф вскочил от радости, обнял Еноха и сказал: «О отец Адам, как же немногословна эта речь любви на светлой тропе ее мудрости, – и как полна она ясности, жизни, силы и действенности!
2. Если неповоротливый рассудок человека с трудом пересчитывает звезды, в сильных сомнениях пытается проследить пути ветров или пристально всматривается в движение облаков, или хочет нарушить благословенный покой спящих в долинах туманов, или всесторонне изучает капли росы, а потом едва ли не глупо и нелепо вопрошает траву и прочие растения, кустарники и деревья, как им отдыхалось ночью, чтобы в конце концов из всех этих пустых сведений вывести столь же пустое суждение, на основании которого затем, наполовину угадывая, делать неуверенные выводы о предстоящем урожае: будет ли он хорошим, средним или плохим, – причем всегда после продолжительного предварительного обсуждения – тогда ведь такое толкование Еноха воистину с небес, ибо оно избавляет нас от всех этих совершенно бессмысленных и бесполезных наблюдений, от которых, по-моему, зависит столько же, сколько от того времени, которое уже бесследно прошло сто лет назад.
3. О дорогой Енох, продолжай истолковывать знаки жизни в нас, и я убежден, что такое толкование принесет нам всем бесконечно больше пользы, чем если бы мы обрели способность говорить со всеми звездами, солнцами и лунами, но не постигли при этот ничего из того, что является основанием всех наших побуждений, которые сообщают нам наши чувства и ощущения, и каким образом вечная любовь проявляется в нас и дает ясно распознать себя, а через себя – вечную жизнь!
4. О дети, это бесконечно выше, чем все поля и фруктовые деревья, на которые, несмотря на все наши наблюдения и толкования в канун субботы, мы ведь не в состоянии принести ни яблока, ни другого плода, в то время как Господь, невзирая на все наши напрасные хлопоты, делает лишь то, что сообразно Его любви, мудрости и святости!
5. О Енох, говори же и истолковывай, чтобы наша ставшая жесткой древесина и наши отростки, вслед за Каинаном, вскоре смогли приносить полные благословения плоды вечной, непреходящей жизни! Аминь».
6. Тогда поднялся Адам и сказал: «Аминь, будь же благословен, мой возлюбленный Авель-Сиф, и да будут премного благословенны живые уста Еноха, и да будут благословенны все мои дети, имеющие доброе и благочестивое сердце!
7. Теперь же давайте пойдем и проведаем всех наших работающих детей, и провозгласим завтрашнюю субботу и то, что им надлежит ожидать в этот день из премного благословенных уст нашего любимого, мудрого и благочестивого Еноха!
8. И да убережет Господь каждый из наших шагов от всякого зла! Аминь».
9. После этого все они поднялись и в хорошем расположении духа вышли из хижины: Ева рядом с Сифом, а Адам рядом с Енохом. И все дети поклонились старому жилищу их отца и пропустили Адама вместе с Енохом вперед, за ними же последовали Сиф с Евой, а следом и остальные дети главного рода, находившиеся там.
10. Они направились в сторону Восхода и уже проделали достаточно большой путь, когда подошли к гроту, из которого струился чистейший родник. Этот грот был известен под названием «Отдохновение Адама», а источник именовался «Ручей слез Евы». Адам имел обыкновение отдыхать там, посему и сейчас это место было выбрано для беседы и наставлений.
11. Грот этот был настолько просторным, что в нем легко разместились бы двадцать тысяч человек. Однако уникальность его была не в том, что он имел высоту в сто человеческих ростов и представлял собой скорее не грот, а тоннель, проходящий сквозь гору. Этот тоннель приобрел широкую известность благодаря тому, что к востоку он вел через высокую конусообразную пещеру, выложенную зелеными и желтыми кристаллами, в центре которой находился высоко бьющий источник, и свет солнца, преломляясь через разноцветные призмы кристаллов над этим источником, играл тысячами цветов.
12. Весь этот достаточно длинный тоннель был удивительно красив, освещенный неярким светом, мягко струящимся из самых различных точек, а его центральная часть с бьющим из земли родником своим великолепием значительно превосходила все известные вам красоты.
13. Вот почему этот сквозной грот был любимым местом Адама, и всем остальным – за исключением детей главного рода – редко позволялось проходить через него, однако не из ревности, а только из-за опасения, что чья-либо чрезмерно чувствительная душа увлечется поклонением этому чудесному месту.
14. Когда же дети главного рода достигли середины грота, где вокруг широкого круглого золотого озера лежало множество больших разноцветных благородных камней красивой правильной формы, один из которых назывался «золотой трон отца», Адам сел, и все остальные также получили право последовать его примеру, и лишь Енох остался стоять рядом с Адамом.
15. Заметив это, Адам сказал ему: «Дорогой Енох, почему ты не поступаешь так же, как я и все остальные? Смотри, вот справа от меня лежит очень подходящая глыба зеленого кристалла. Присядь на нее и отдохни вместе со мной и другими!»
16. И Енох сразу же исполнил пожелание Адама, сказав при этом: «О отец Адам, смотри, поскольку ты разрешаешь мне отдохнуть на этом камне Сифа, я сделаю это, ибо твое слово стоит выше, чем слово всех отцов. Но если бы я сел на него без твоего разрешения, смотри, это было бы великой дерзостью, и я справедливо заслужил бы гневный взгляд Сифа и всех остальных! О дорогие отцы, простите, что я дерзаю поступить так, ибо хочу всегда действовать в послушании по отношению ко всем отцам, и стремлюсь никогда не совершать ничего такого, что сделало бы меня недостойным их любви! Аминь».
17. Тогда Сиф встал и сказал, обращаясь к Еноху: «О мой премного возлюбленный, смиреннейший и скромный Енох, разве ты не знаешь, что ты уже давно стал прекрасным средоточием нашей любви?! Смотри, смотри, ты, несомненно, мог бы приготовить себе сиденье даже на моей голове, ибо в наших сердцах ты уже давно таковое приготовил, – голова же не превыше сердца!
18. И поскольку мы давно сделали твоей обителью нашу любовь и нашу жизнь, смотри, как может тогда заботить нас холодный камень, на который ты сядешь? Об этом тебе вообще не следует беспокоиться! Но, смотри, меня и всех нас, разумеется, интересует нечто другое. Взгляни на это прекрасное место, дорогой Енох, и предоставь здесь полную и беспрепятственную свободу своим благословенным устам! Аминь».
19. Услышав это благочестивое желание Сифа, Адам и все остальные стали горячо просить Еноха, чтобы тот из своего сердца поведал им нечто благое и возвышенное об этом тоннеле.
20. Тогда набожный и смиренный Енох, как обычно, не заставил просить себя дважды, но тут же встал, и, поклонившись отцам, начал следующую достопамятную речь, говоря:
21. «О дорогие отцы, в этом месте отдохновения Адама меня призывают говорить, хотя я, в сущности, не ведаю, что именно и о чем! Любимые отцы, до сих пор всегда было принято, что если один человек хотел что-либо узнать у другого, то, по меньшей мере, он задавал вопрос, тем самым давая понять вопрошаемому, что чего-то еще не знает.
22. Ныне же мне предстоит говорить, не получив прежде никакого вопроса.
23.И да будет так, ибо тогда мой язык свободен и может высказать то, что видят мои глаза в сердце, и встающее там, начертанное ясными огненными штрихами, эти знаки во мне – суть живые письмена вечной любви и сжалившейся милости вечного святого Отца. И потому я буду говорить из них и вести бессмертную речь из моего и вашего Бога, из моего святого Отца, преисполненного любви, и из вашего святого Отца, исполненного любви, милости и безграничного милосердия!
24. О дорогие отцы, этот грот – точный образ человеческого сердца, и того, как оно соотносится с Богом! Куда бы мы ни обратили свой взгляд, мы не сможем заметить ни одной точки, не пронизанной светом, за исключением земли, которая нас носит.
25. Давайте посмотрим вверх, на высокий, ярко освещенный тысячецветными огнями купол, и на то, как чудесный свет, удивительно сияя, придает еще больше жизни этому живому, высоко бьющему источнику!
26. Кому под силу говорить об этом великолепии, как оно, каждый миг тысячекратно изменяясь, изумляет глаз наблюдателя, ибо каждая падающая вниз капля подобна звезде, которая отважно стремится к небу, а затем в наказание за свою дерзкую удаль угасая низвергается с высот на землю?
27. Если мы направим взгляд к востоку, широкий проход засияет навстречу нам зеленым светом. Если же мы посмотрим туда, откуда пришли, то проход этот будет светить от желтого вплоть до кроваво-красного цвета. И куда бы мы ни обратили наш изумленный взор, повсюду ему встретится другой свет!
28. Тогда насмотревшись вдоволь, мы говорим, глубоко взволнованные этой несказанной роскошью: "О великий Бог, как возвышенно прекрасно и необычайно великолепно все, что Ты, о Господь, создал! Мы чтим Твои творения, и Ты благословляешь нас за это неподдельным блаженным наслаждением, – ибо ведь Ты создал их для нас, и мы безмерно радуемся этому и всегда будем хвалить, славить и благодарить Тебя, поскольку Ты сотворил столь прекрасные вещи для нас, – кого в Своем великом сострадании Ты счел достойными назвать Своими детьми".
29. О дорогие отцы, поступая так, мы делаем все правильно и справедливо. Но если мы теперь заглянем в наше сердце и спросим его, только ли для услаждения наших чувств великий Мастер этого великолепия сотворил все эти величественные чудеса из Своей бесконечной любви и мудрости, или, быть может, Он скрыл в них нечто совсем иное, что нам прежде всего следует искать и находить для истинного прославления Его пресвятого имени, – о дорогие отцы, это совсем другой вопрос!
30. Смотрите: одинаковым сиянием солнце освещает своими белыми лучами высокую вершину этой горы, сложенной благородными кристаллами, – но каково действие его света в этом гроте!
31. О, посмотрим же наверх! Кто в состоянии полностью охватить взглядом бесчисленные формы, которые бесконечно создает каждый подвижный луч? И все это – действие одного и того же света!
32. О дорогие отцы, смотрите: Господь установил здесь величайший памятник нам самим!
33. Мы и есть этот грот в нашем земном бытии, имеющий вход с запада и выход, обращенный к вечному утру, а между ними мы сами, каковыми являемся в полноте этой земной жизни. Детьми мы вступаем в милость и милосердие с запада и не видим перед собой ничего, кроме одной лишь центральной точки жизни, не подозревая, что грот жизни не замкнут, и имеет выход, расположенный на противоположном конце к востоку, который всегда открыт для всех нас.
34. О дорогие отцы, обычный свет – это прекрасное пламя вечной любви! Этот возвышенный купол есть зрение нашей души. Источник подобен нашему духу, который постоянно стремится вверх, к свету, но постоянно отсылается назад следующим наставлением:
35. "Что стремишься ты вверх, бессильный?! Этот путь не для тебя! Остановись или поверни назад в золотое озеро твоей смиренно послушной любви! Созерцай себя в испытующей иллюзии твоего душевного света и всегда будь готов последовать течению этого ручейка к востоку! Только там могучие лучи солнца милости охватят тебя и поднимут огненным облаком в полной свободе твоей жизни туда, откуда ты пришел!"
36. О дорогие отцы! Поскольку прежде в хижине мы уже говорили о знаках, то да будет причислено к ним и это толкование! Аминь».
Глава 57. Исповедь Адама
27 января 1841 года
1. Когда Енох завершил свою благочестивую речь, смотри, Сиф снова поднялся и сказал: «Воистину все так и есть, как ты, дорогой Енох, столь прекрасно и верно поведал нам ныне из высокого Источника!
2. Ибо я по себе очень хорошо замечаю это, поскольку постоянно прыгаю ввысь в своей мудрости. И когда эта самонадеянная движущая сила на определенной высоте вновь предоставляет меня моей собственной слабости, – о, тут я всегда падаю, подобно этим каплям, обратно в озеро моей врожденной ничтожности, где обыденность и повседневность сразу же снова поглощают и смиряют меня, и естественное течение в конце концов увлекает меня, и только тогда я в бессилии снова начинаю постепенно осознавать великий закон, который Господь весьма мудро и с любовью вложил во всю мою природу: тот, кому Господь не дал крыльев для полета, должен в благотворном и целесообразном покое совершенно смиренно оставаться дома и там тихо и благодарно дожидаться, пока вечному милосердию не будет угодно, чтобы этот ручеек принял и ту скромную капельку, каковой мне самому всегда надлежало быть, и повел наружу к вечному восходу, где неизменно сияет милость Господа, и бесконечная любовь вечного, святого Отца уже ни за что не даст этой скромной капельке погибнуть.
3. О дорогой Енох, скажи, так ли это, и правильно ли я тебя понял?! Ибо я верю, что это так, и полагаю, что никто не мог бы понять это иначе.
4. Поэтому еще раз коротко сообщи нам всем, так это или нет!»
5. И смотри, Енох, восхищенный Сифом, подошел к нему, обнял отца и промолвил: «О дорогой отец Сиф, утешься, поскольку ты верно понял голос вечной Любви, когда Она, подобно лучам восходящего солнца, изливалась через мои трепещущие слабые уста!
6. Ибо мои речи – не из меня, но лишь из вечной Любви преблагого, пресвятого Отца, за что все мое существо всеми своими фибрами и силами будет вечно хвалить, славить и благодарить Его. И впредь да не будет во мне и вне меня ничего, что не было бы посвящено Любви, хвале, славе и благодарности нашему премного доброму и любящему святому Отцу, от Которого благодаря Его великому милосердию произошли все мы и все вокруг.
7. И потому также никто не может и не должен ничего делать из себя, даже если он польщенно узрит и в благотворном осознании ощутит в своей тесной груди некую более высокую жизнь, – но ему следует, подобно этой капельке, полностью предоставить себя Господу, и Тот уверенно поведет и направит его так, как это более всего соответствует Его вечной любви и порядку, что, разумеется, вовеки пребудет для человека наилучшим! Аминь».
8. «Да, так оно и есть», – произнес Адам вместе со всеми присутствующими детьми основного рода, Адам же продолжил, говоря: «Ибо все, что растет и процветает на земле, во всей кротости безропотно подчиняется этому вечному порядку всесильного Бога. Мы ежедневно видим, как солнечный луч могущественно влечет траву из темного лона земли, равно как и все растения, кустарники и деревья, и как из влажных низин и моря этот сильный и мягкий солнечный луч бережно поднимает к себе на небосвод облака и нежно наполняет их мягким светом, и наконец преображает их и просветляет, так что они, сами уже, подобные свету, больше не воспринимаются нашими грубыми чувствами, хотя для духовного ока они вовеки пребывают непреходящими. И пусть это всего лишь земной образ, построенный на сравнениях, но все же он полностью равноценен высокому порядку человека, которому дано тело, наделенное разумом и душой, чтобы благородный плод произрастал в нем, сообразно вечному порядку, для вечной жизни в Боге, – так зачатие становится новым бессмертным плодом, произрастая из души благодаря силе любви из Бога и Его порядка.
9. О дети, смотрите, благоволя к нам, Господь подготовил нам оратора и открыл ему глаза, и через него освободил наши уши, чтобы мы могли лучше понимать великие замыслы пресвятого Отца в отношении нас! И поскольку к нашей радости нам наилучшим образом было открыто мудрое значение этого любимого мною места, давайте теперь пойдем дальше, ибо земля таит в себе еще много непознанных сокровищ, так пусть же и они станут отрадой для нашего духа! Аминь».
10. И смотри, тогда эти первые люди земли в душе возблагодарили Меня, а затем поднялись и направились на Восток к выходу, а там через немного сужающийся проход проследовали на открытый воздух, где они задержались на некоторое время и с великим изумлением наблюдали за журчащим прозрачным ручейком, и видели, как далеко внизу мягкие облачка быстро поднимались из этого ручейка вверх к свободным пространствам света, и видели также, как эти облачка, преображенные теплом, исчезали из виду. И тогда все они хорошо поняли это действо природы и узнали в нем себя, что было им на пользу, и в глубине своего сердца восхвалили Меня за это, и безмерно возрадовались, а потом отправились дальше через широкую горную равнину, где жили многие семьи. И те, уже издали заметив белоснежную фигуру праотца, все разом поспешили к хорошо утоптанной ведущей наверх дороге, чтобы Адам благословил их, а затем стали восхвалять Мое имя, так что чистый звук их голосов разливался повсюду, затихая над далекими горами, приглашая всех живших там детей к следующему дню покоя – субботе, когда вновь будет совершено полагающееся Мне жертвоприношение.
11. И тогда отцы с ликующим сердцем двинулись дальше вплоть до того места, где уходящая в небо снежно-белая скала резко преграждала им путь, и там снова опустились на землю, окруженные тысячами детей, которые усердно старались преподнести отцам главного рода всевозможные кушанья, и каждый чувствовал себя счастливым, если те благословляя прикасались к его дарам, преподнесенным от всего сердца.
12. И смотри, на этом привале Адам устремил свой взгляд ввысь, к многочисленным высоким зубцам этой уходящей в небо скалистой горы, и долгое время, полностью погруженный в себя, не произносил ни слова, и никто не отваживался спросить его, что он там видит. И громкое ликование детей тотчас смолкло на некоторое время, ибо они заметили слезы в глазах праотца.
13. И все принялись размышлять о том, каковы его намерения, но, кроме Еноха, никто не был способен увидеть, что происходит в его душе.
14. Адам же отвел глаза от высоких круч скалистой горы, безмолвно окинул взглядом всех собравшихся детей и наконец в сильном волнении произнес:
15. «О, все это моя собственная вина! О великий, святой справедливый Бог, почему Ты повелел моей вине вырасти в такую гору?! Я еще жив, а эта скала уже почти достает неба! Насколько же еще она увеличится к концу всех времен?!
16. И как я смотрю сейчас в канун субботы, окруженный тысячью детей, отдыхающих здесь у твердыни моей вины, так и последний человек, оставшийся один из всех живых созданий и детей, будет здесь однажды, каясь и скорбя о моей вине, одиноко устремлять свой взор к этим вечным вершинам сверкающих миров в бесконечности Бога, с великой тоской ожидая, когда эта гора обрушится на него, чтобы раздавить и погрести под своими обломками его как последнюю каплю моей великой вины!
17. О дети, взгляните: там наверху, где все еще дымится и горит, – я возник и согрешил перед лицом Бога и земли!
18. Тогда я еще был совершенен, и все творение было подвластно мне и хорошо понятно от центра земли до того высокого, последнего мира миров, которого ни один дух никогда не достигнет даже своей самой возвышенной мыслью!
19. И кого же сделала из меня моя вина? Чем я стал в ночи моего греха?! Ничем иным, как лишь жалким червем во прахе земли, едва ли способным на что-то большее, чем влачить в себе частицу самой горемычной жизни!
20. О дети, смотрите: даже падение с последней, самой дальней звезды в вышине до последней, самой дальней звезды в глубине – всего лишь прыжок стрекочущего сверчка в сравнении с тем падением из моей прежней выси до этой несказанной бездны!
21. Я был поставлен на вершину – уже в своем земном начале – для величайшего смиренного самопознания, и я познал себя, и из-за этого пал еще ниже: до этого самого места пришлось мне падать, а моим ступням – из-за Каина – и того ниже!
22. О это падение, которое не поддается описанию! Я, не имевший себе равных, за исключением Бога, должен ныне просить моих детей о наставлениях и хлебе!
23. Но теперь это так; и да будет так во имя Того, Кому было угодно сделать из меня то, чем я сейчас являюсь перед лицом всех! Аминь».
24. И смотри, завершив эту скорбную речь, Адам заплакал, и его горесть опечалила всех присутствующих, за исключением Еноха. Ева же вдвое тяжелее ощущала в своей душе бремя, гнетущее Адама, однако старалась скрыть свои слезы, чтобы плачем еще больше не отяготить его сердце. Печаль эта длилась около часа, а затем Сиф подошел к своему отцу, осушил слезы с его лица и сказал:
25. «О отец, не плачь из-за того, что Господь сделал тебе это. Если бы ты был плохим отцом, разве могли бы мы тогда любить тебя как отца?
26. Мы же никогда не находили в тебе ничего дурного, но все, что мы обрели в тебе и получили от тебя, было, есть и будет благом, и потому все мы без исключения с большой радостью всегда выражаем тебе глубокую любовь и почтение как истинную сыновнюю благодарную жертву. И потому, дорогой отец, утешься и не печалься по поводу мудрейшего водительства всемогущего, любящего, пресвятого Отца!
27. Ведь ты всегда учил нас, что все, что делает Господь, – благодеяние. Если же Он сделал всем нам такое, разве могло это не пойти нам во благо и разве не должно было оно непременно быть таковым?! Посему нет нужды заботиться о том, что пути Господа через любящее мудрое и могущественное правление пролегли не так, как мы могли бы приспособить их к нашей бесконечной ограниченности перед Богом!
28. О отец, если и была тебе некогда дарована полная власть, так что даже солнце, луна и все звезды должны были повиноваться тебе, то ведь это же было дано тебе только Господом всей власти и силы и, таким образом, это всевластие было не из тебя самого, но из Бога.
29. Если же нечто принадлежит Господу, Он ведь может забрать это в соответствии с Его мудрым порядком, исполненным любви. Так Господь согласно Своей любви и мудрости делает только самое лучшее и целесообразное для нас, которым по Его великому милосердию позволено называть себя Его детьми.
30. И если Он является всем нам Отцом, как же сможет Он в силу Своей бесконечной любви и следующей из нее безграничной милости когда-либо позабыть Своих детей?!
31. О отец, пусть же твое чело снова прояснится, и да возвеселится твое сердце. И позволь дорогому Еноху, как только дети удалятся, окинуть взглядом его утренней зари все эти вещи, чтобы его бурлящая жизнью речь преобразила их и сделала отрадой для нашего духа!
32. Посему возвеселись, о отец! Аминь».
33. И смотри, когда Сиф завершил эту весьма полезную утешительную речь, Адам взглянул на него ободренно и сделал знак Еноху, чтобы тот исполнил пожелание Сифа и остальных детей главного рода, – но лишь тогда, когда прочие удалятся, кроме одного, который был черноволосым и не принадлежал к их роду, но только что выбрался из низины, ибо страх перед Ламехом подвигнул его, смертного, бежать к бессмертным обитателям гор, и он, исполненный жажды знаний, примкнул к детям Адама.
34. И когда Еноху был подан знак, смотри, тотчас же поднялись Енос, Каинан и Малелеил, как это издавна было принято в таких случаях, и сообщили детям, что в наступающую субботу перед восходом они должны собраться в известном месте перед хижиной Адама и принести свои дары, а сейчас им надлежит удалиться на некоторое время по желанию отца ради краткого отдыха его сердца. Когда же будет дан знак, пусть все снова соберутся и проводят отца к детям Полудня, откуда затем они могут возвратиться в свои родные места.
35. И как только эти трое завершили свое дело, вернулись они на прежнее место и по воле Адама привели с собой черноволосого чужака, и, смотри, тогда поднялся Адам и спросил его:
36. «Что привело тебя сюда, вырвав тем самым из лап смерти? Отвечай, или скройся от лица отца отцов земли, ибо в твоих жилах течет смертоносная кровь, и на твоем лбу еще ясно виден смертный знак Каина, убившего Авеля. Посему говори, если можешь говорить, и твой язык способен на какую-либо речь! Аминь».
37. И чужак тотчас пал ниц перед Адамом и очень робко пролепетал несколько нечленораздельных звуков, из которых никто ничего не смог понять, за исключением одного лишь Еноха.
38. Сиф же сказам Адаму: «О отец, смотри, твое справедливое рвение погубит этого сына земли. И потому с милостью и благословением отмени свое законное требование и повели живому Еноху оживить его, чтобы он был способен воздать должное твоему правосудию! Аминь».
39. И Адам исполнил то, о чем просило сердце Сифа, и сказал Еноху: «Взгляни на этого мертвого из низины. Оживи его и освободи его язык, чтобы он поведал нам всем, чего жаждет его сердце! Аминь».
40. Енох же тотчас поднялся и сказал следующее: «О отцы, как можете вы называть этого человека мертвым сыном земли, когда ведь он жив, подобно нам, и является лишь несчастным пришельцем из низины?! Ведь даже если больное животное придет к нашему жилищу, мы не прогоним его, но станем хорошо заботиться о нем, пока оно не поправится. Ныне же в поисках прибежища до нас с большими трудностями добрался бедный потерянный человек из низины, а мы вынуждаем его, подобно червю, валяться в пыли перед нашими лицами!
41. Мы же все видели, что он пришел к нам живым, и нам хорошо известно, что всякая жизнь, равно как и существование живого, не может брать свое начало нигде, кроме как в Боге и из Бога!
42. Посему, о дорогие отцы, позвольте этому человеку возродиться, чтобы на этих высях он познал великого Бога; ибо любовь высочайшего, вечного, святого Отца, несомненно, простирается дальше, чем это когда-либо хоть в малейшей степени способна постичь даже наивеличайшая из наших мыслей.
43. Как же тогда этой бесконечной любви не коснуться и детей низины?! И если она привлекла одного из них к нам наверх, тогда наше дело не отсылать этого несчастного от себя, но принять его, как если бы он вырос здесь, на этих высях, где еще дымятся и горят горы, и куда мы иногда неразумно направляем свои взоры, полагая, что эта скала есть наша вина или мы – вина этой скалы!
44. О, как бесконечно мало зависит от того, насколько широко и высоко выросла вверх эта скала, ибо ведь она – всего лишь камень, в то время как мы – бессмертные дети Бога и таковыми останемся. Она бренна, тогда как мы пребудем вечно. Однако все зависит от нашей любви, которая не должна обходить стороной ни одно создание, и меньше всего – бедного брата из низины. Ведь мы – лишь дети любви, и в этом – дети Бога. Посему поступим же соответственно, чтобы воистину и достойно быть таковыми, каковыми мы и должны быть! Аминь».
