полная версия

Рафаэль Азизов
Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

Полная версия

Узел (у страха глаза велики)

Прошло чуть больше месяца, как Доктор оказался в ребе. Предстоящую во вторник лекцию он ждал с интересом. На неё должны были привести нового постояльца со Второго дома, которого взяли в плен накануне в пятницу прошлой недели. С ним были хорошо знакомы и грозный Пиночет и почтенный дядя Витя и, в общем, отзывались о нём неплохо хоть он и снабжал их отравой. Человек был, как говорится «хозный» с вполне звонкой погремухой – «Узел». Интерес Доктора был предельно прост – если подберётся коллектив из пяти – десяти взрослых крепких решительных мужиков, то можно будет просто «по зелёному»¹⁶² покинуть это «волшебное» место. Вряд ли салаги волонтёры и их хозяева решатся оказывать хоть, сколько-нибудь, серьёзное сопротивление, а уж тем более организовывать реальное преследование шибко колоритной публики. Встреча в глухом лесу без свидетелей с озлобленными беглецами себе дороже может выйти! В этом недобром предвкушении и оживлении находился главный герой, когда впервые увидел Узла, входящего в общий зал.

И здесь его постигло первое, но как выяснится впоследствии, не последнее удивление за утро. Сказать, что Доктор был разочарован и раздосадован от первого впечатления, значит не сказать ничего! Вместо с нетерпением ожидаемого криминального деятеля и потенциального союзника в задуманном рискованном предприятии он увидел сгорбленного под весом сестры в руках, пристёгнутой на цепь к его ноге старого патлатого полубомжа с неуверенно бегающим взглядом. Внешне Узел напоминал престарелую рок звезду с Международного Белинского рок-фестиваля после попойки потерявшую сценическую фуражку. Его удлинённое скуластое тощее небритое лицо с глубоко впалыми глазницами и черными кругами вокруг них обрамляли длинные редкие местами неаккуратно состриженные слипшиеся в сосульки волосы с шикарной проплешиной ото лба до затылка. Одежда, бесформенно болтавшаяся на нём, попадала в категорию секонд-хенда в лучшем случае лет десять назад.

«Солевые барыги по ходу все заканчивают одинаково!» – мелькнула у Доктора мысль, когда он провёл параллель между Узлом и своим основным поставщиком дури козлом Валерой. Поставив крест на Узле как на нужном человеке и погрузившись в мрачные воспоминания, Доктор на некоторое время мысленно покинул это место, пока последующее второе удивление не вернуло его «на здесь и сейчас».

Причина, вызвавшей это удивление, была в следующем. Узел, заняв место с краю стола перед лектором, оказался прямо напротив Аслана, который ещё будучи до своей «раскоронации» по амнистии от Вождя не то, чтобы гордо восседал во всех своих царских причиндалах: с высоченной более чем метровой короной из покрытой фольгой теплоизоляции на башке и здоровенным берёзовым крестом высотою без малого в человеческий рост, изготовленным из дерева средней толщины. Нетрудно себе представить неразбериху, смятение и панику, которые происходили в голове Узла от увиденного сюрреалистичного зрелища, которое являл собой Император всея AN Аслан I (взрослый почти сорокалетний мужик с крестом и в бутафорской короне).

Узел, немного осмотревшись и по-своему оценив сложившуюся ситуацию, принял судьбоносное для себя решение, с перепуга выбрав тактику нападения: он решил, что может позволить себе не записывать постулаты учения Великого Магистра, а для этого ему необходимо вступить с ним в полемику ну и заодно заявить о себе. И всё это с одним намерением: дабы не повторить прискорбную судьбу Аслана. Нет смысла приводить подробно предмет их научно-философского спора. Главное было в том, что Узел прилюдно при стечении реабилитян со всех трёх домов кинул вызов человеку, спорить с которым было, как минимум не принято. Разогревшись и поверив в себя, новый персонаж начал употреблять фигуральные речевые обороты, окрестив верных сподвижников Бороды волонтёров Полторашку и Подробного именами мультяшных героев Чипом и Дейлом. Эта его решительность, напористость и твёрдость в отстаивании своей позиции поразительным образом контрастировала с его, прямо скажем ущербной внешностью.

Все обитатели Первого дома замерли в некоем оцепенении. Доктор внимательно изучал своих невольных товарищей по несчастью. По лицам и глазам Полторашки и Подробного можно было прочитать, что они пребывают в состоянии полной боеготовности совершить расправу над вольнодумцем и только ждут приговора и отмашки. Альпинист, Конёк, Китаец и Кот тоже злорадно ждали этого момента, глазёнки их блестели, поскольку, натерпевшись различных издевательств над собой научились кайфовать от страданий других. Ну и срабатывало негласное правило: когда крепят одних, то других не трогают из соображений безопасности, чтоб не спровоцировать массовый бунт. Пина и дядя Витя опустили глаза, они опасались за судьбу своего товарища и наверняка каждый из них думал, как себя вести, в крайнем случае, в случае применения к нему мер физического воздействия. Асланчик, невольно оказавшись в эпицентре этого противостояния, нервно ёрзал задницей по скамье, не в силах разобраться, что вызывало в нём больший дискомфорт: тяжесть царских регалий или боязнь ошибиться в подыгрывании лектору. Взгляд Доктора остановился на Зёме, с удивлением для себя он отметил, что тот в отличие от остальных также внимательно и цепко сканирует всю поляну.

Удивительным было и то, что Подснежник не пресекал по своему обычаю жестко и бесцеремонно этот диспут, а лишь вяло отмахивался от реплик Узла, как от абстинентного бреда. Хотя Доктор своими ушами слышал его пренебрежительную негативную оценку оппонента, которую он вслух высказал намедни в кругу волонтёров. Собственно, на том без всяких крутых поворотов это действо и закончилось с истечением времени, отведённым на лекцию.

Из всего произошедшего Доктор сделал главный вывод: в данном месте нет незыблемых правил и точно прогнозировать развитие и исход, какой-либо ситуации дело неблагодарное.

«А к Узелку этому надо получше присмотреться, а глядишь и при случае покрепче завязаться. Что-то стоящее в нём всё-таки есть!» – главный герой кардинально пересмотрел собственную первоначальную оценку меньше чем за час.

Узел на удивление быстро восстановил свою физическую форму. Доктор видел его только на лекциях и на футболе, и каждый раз констатировал явный прогресс в его физических кондициях. Не прошло и месяца как однажды на футболе ещё пристегнутый цепью за ногу к двадцати четырёхкилограммовой сестре Узел в шуточном единоборстве поборол своего старшего брата Балагура, переведённого к тому времени на Второй дом. Бэл славился тем, что четыре раза убегал из «Северного сияния» был молод телом, достаточно силён духом и поговаривали что в прошлой реабилитации он кидался с кулаками на самого Бороду. Когда же Узла отстёгивали, чтобы он мог побегать за мячом по полю, поддержав команду Второго дома, тот носился как ретивый конь по поляне. Было сразу заметно, что Узя явно наслаждался свободой и возможностью нечаянно сбить с ног кого-нибудь из «впереди гребущих»¹⁶³, а то и самого Консультанта.

В общем, для Доктора Узел был персонажем достаточно интересным, занимательным и безусловно заслуживающим внимания.

Кот (где я?!)

Осень в Сибири уже полноправно вступила в свои права. Все листья с деревьев облетели, трава пожухла, а ночные заморозки указывали на то, что снег вот-вот ляжет на землю уже до весны.

В воскресенье с самого утра на Первом доме царила напряженная нервозная атмосфера. Причина всеобщего «гумозного»¹⁶⁴ состояния была до банальности очевидна. Дело в том, что подошла к концу смена Большого, и вечером ожидалось прибытие Бородатого Демона. После стычки с ним на дровах, картофельного тренинга и собственного «правдорубства» в виде публичных саркастических высказываний Доктор не ждал от Великого Магистра ничего хорошего. Интуиция подсказывала ему, что всё самое «интересное» его ещё только ожидает. Эти его догадки подтверждал и опытный Боцман. Для себя мореход тоже не ждал никакой благодати.

На утреннем кофе они, по сложившейся уже традиции отойдя в сторонку, пообщались в полголоса о безрадужных перспективах предстоящей недели. На свободном времени послав к чёрту всю писанину, поскольку никакие конструктивные мысли в голову всё равно не шли новые приятели поиграли в нарды, поболтали за жили-были в чилинарии. Ну а во второй половине дня от души попели в караоке, не хило удивив этим молодёжь. Короче далеко не юные уже кайфожоры весь день провели в стремлении получить хоть какое-нибудь удовольствие и оттопыриться напоследок.

Неприятель появился в избе в аккурат на ужине. Натянув на свои физиономии радостные маски, дабы не налететь на обливание пятью вёдрами ледяной воды щедро раздаваемых Учителем в рамках проводимой в доме операции «Грустное лицо»¹⁶⁵, обитатели Первого дома приветствовали его, в спешке запихивая в себя макароны, словно боясь, что этот злой гений их отберёт. Каждый из них был уверен, что именно он был выбран главной жертвой чудотворного терапевтического воздействия Глеба Валерьевича на текущую неделю, о чём по секрету делились на перекурах с близкими. И каждый из них глубоко в душе надеялся, что именно его минует чаша сия, но об этом говорить было не принято.

Окинув хозяйским взором владения, ответив на приветствия и перекинувшись парой тройкой слов с поварами, он прямо с порога влепил им по сотке гербов за то, что они оставили ему порцию макарон с формулировкой «перерасход продуктов» и, не потрудившись обосновать причину праведного гнева тут же с величественным видом удалился в консультантскую. За столом, во главе которого сидел повар Зёма с окаменевшим лицом, воцарилась гробовая тишина. Зёмик тщетно пытался в уме посчитать, сколько ему удастся поспать после уборки кухни и стократного копирования мудрого изречения Герберта Спенсора и результат подсчётов его явно не устраивал. Только второй повар Фага удручённо интересовался у старшего кухонного Хама, каким образом он попал в этот «катер»¹⁶⁶ в свой выходной от поварских обязанностей день, как будто тот мог что-то изменить. Хам не так давно возглавивший кухонную «прикентовку»¹⁶⁷ сменив переведённого на Второй Балагура на посту старшего кухонного чувствовал себя и без нытья Фагундеса в той ситуации крайне неуверенно.

До начала вечернего анализа чувств прибывший консультант не покидал своей обители. Необходимо справедливо заметить, что все без исключения реабилитяне как резиденты, так и волонтёры со всей ответственностью подошли к написанию сегодняшнего анализа, чтобы «не вляпаться обеими ногами в жир»¹⁶⁸ на ровном месте. Даже почтенный дядя Витя весь релакс своей культей тщательно царапал каракули в тетрадке, хотя самим Главным Терапевтом ему был дарован почётный статус символа Первого дома то бишь неприкосновенность. По сложившейся практике в честь приезда Главного Консультанта на Первом доме был объявлен Общий анализ¹⁶⁹ и вся группа расположилась на своих излюбленных местах в общем зале. Доктор и Пина по своему обычаю сидели в дальних тёмных углах на шконках друг напротив друга. Малоприятное мероприятие началось.

Глеб зашёл в группу в тот момент, когда Кот читал абсолютно безобидное тяговое событие из своего АЧ с мыслью о том, что как хорошо было бы оказаться сейчас дома, принять горячую ванну и просто посмотреть телевизор, пощелкать пультом каналы. Великий Целитель был по своему обыкновению с голым торсом в одних тренировочных штанах, в тех самых в которых три с лишним года назад приехал в этот Центр с Алтая. Обут он был в мягкие национальные казахские чуни, которые, разумеется, бескорыстно исключительно на духовном росте подогнал ему Казах, привезя с выезда. Закинув правую ногу на скамью и подперев подбородок, правой рукой уперев при этом локоть в колено, он с глубокомысленным видом умудрённого опытом борца с проклятой Зависимостью сначала левой рукой через треники энергично почесал свои мужские достоинства, затем ею же погладил свою бороду и начал задавать Коту уточняющие вопросы.

Киска представлял собой страшненького тщедушного тридцатилетнего мальчишку так и не успевшего повзрослеть. Он панически боялся Глеба, так как не знал, чего от того можно ожидать и не имел внутренней силы противостоять ему. Попал он именно в «Северное сияние» благодаря старшему брату, который был здесь постоянным клиентом и в настоящее время волонтёрил на Пятом доме. Эти два весёлых наркобрата уже как следует доконали свою мать с отчимом и высосали из них все соки. В отличие от рукастого старшего братана, владеющего многими уважаемыми и нужными профессиями, на младшем как о таких говорят природа отдохнула. Он не только ничего не умел, но и был просто «рукожопым» о чём с наигранным сожалением говорил сам.

Кот, не обременённый какими-либо моральными принципами, и будучи по природе своей трусишкой очень быстро сообразил, что в рамках, действующих в этом месте правил и конструктивного сотрудничества с администрацией в виде художественного стука на соседей он может обеспечить себе безопасность. Но безопасность эта была относительной и иллюзорной и тем более не защищала от Глеба. Кошак периодически позволял себе агрессивно-провокационные выходки по отношению к новичкам и тем, кого считал слабаками. Он уже пару-тройку раз успел по мелочи цапнуть Доктора, в результате чего у последнего сформировалось к нему пренебрежительное предвзятое отношение и непреодолимое желание при удобном случае как следует погладить противную скотинку против шерсти.

Как только Глеб вошёл в зал, у читающего свой анализ Кота внутри всё оборвалось, дикий необъяснимый страх сковал всё его тело, голос предательски задрожал, а лицо стало мертвенно бледным. В силу действия этих неуправляемых рефлексов он даже не мог уловить смысл задаваемых ему консультантом вопросов, однако та же рефлексия неосознанно толкала его немедленно начинать давать ответы. И он залепетал что-то не особо членораздельное неумело попытавшись придать себе беспечности и непринуждённости.

– Господа волонтёры! Отведите молодого человека в душ, так как ванны у нас, к сожалению, нет, то десять вёдер могут ему вполне помочь прийти в себя! – властно приказал Главный Консул. Верные Адепты Высшей силы в лице Подробного и Полторашки тут же сорвались со своих мест, и повели безропотного Котика на акватерапию.

– Ответственный за ТВ! Немедленно телевизор сюда! Ваш товарищ страдает без телевизионного вещания, а вам безразлично?! – Борода продолжал раздавать указания с видом главнокомандующего битвой при Ватерлоо, уперев сжатые в кулаки руки в свои складчатые бока. Казах с Китайцем пулей метнулись в консультантскую за телеком с перепугу прихватив с собой ещё и DVD-плеер.

– Вы что долбоёбы?! На хрена вам плеер?! Человек по телевиденью соскучился! – застыл он яростном недоумении наблюдая за происходящей суетливой движухой.

– Так ведь нет антенны, Глеб…Что делать то? – затроил Казах, «переконив»¹⁷⁰, что сейчас сам попадёт под раздачу.

– Правильно, умничка! Её нет! Значит, будем искать программы в эфире! – успокоил Лекарь Казаха, «лепя»¹⁷¹ белиберду тем самым давая ему понять, что на сегодня помощники неприкасаемые.

– Аааа.… Понял! – выдохнув с облегчением, растопырил свои шикарные губёшки Казахский Степной Лис, обнажив щербатые передние зубы. Озорная искорка, вспыхнувшая в уголках его хитрых раскосых глаз, свидетельствовала о том, что он начал догадываться о намерениях хозяина.

Телевизор поставили на край стола, включили в сеть, экран покрыла серая рябь, звук выключили. В зал завели посиневшего и трясущегося после холодной акватерапии Котёнка и торжественно вручили ему TV-пульт. С заботливым видом Подснежник похлопал Кота по плечу, поинтересовавшись, не сильно ли он замёрз и как предпочитает обычно смотреть телевизор. Киска через силу улыбнувшись какой-то безумной улыбкой в нелепой надежде расположить к себе Глеба опять понёс скороговоркой какую-то ахинею постукивая при этом зубами, пожалуй, уже больше от страха чем от холода.

– Ну, извини, друг любезный, дивана у нас нет! Да и озяб ты я как погляжу изрядно. Поэтому давай ка минут десять погрейся сидя, сам знаешь как… – с изуверски садистской улыбкой Консул вынес приговор.

Кот сразу всё понял, но опять же рефлекторно не удержавшись, задал, на свою беду, уточняющий вопрос и как по волшебству десять превратились в пятнадцать минут стояния в «позе суслика» – полуприсядь с вытянутыми вперёд руками. Киска судорожно переключал каналы, при этом на мерцающем рябью экране ничего не менялось, а он истерично комментировал якобы увиденное в ящике. Всё это сопровождал неестественный гомерический хохот с саркастическими шуточками сидящих вокруг двадцати возбуждённых оголтелых нарков и алконавтов. Особенно старался, надрывая гланды Зёма переходя в исступлении на фальцет и сгибаясь, хватаясь за живот напрочь забыв о своём геморрое и ночной писанине, вероятно предвкушая скорое наступление своей очереди исполнять грызуна. Борода ржал со всеми, подливая масла плоским второсортным юморком и гадкими репликами внимательно изучая при этом реакцию на происходящее и поведение каждого из присутствующих.

Кот, несмотря на жёсткий «колботряс»¹⁷² происходивший во всех его конечностях и переходящий к туловищу и голове с честью выдержал это испытание и заслужил одобрительную оценку товарищей по несчастью. Даже Доктору, в процессе действа в какой-то момент захотелось его поддержать и подбодрить. Но, в общем и целом, увиденное абсолютно безумное сюрреалистичное зрелище произвело на него удручающее впечатление. Долго ворочаясь после отбоя на шконаре не в силах уснуть, он размышлял об этом.

«Как не допустить подобного по отношению к себе?! Что делать, как защищаться когда начнётся?! На кого из местных можно рассчитывать?! Какая тварь надоумила паханов обратиться к этим деятелям?! Как выбраться отсюда?! Скоро зима и хрен тогда куда уйдёшь!!!» – и ещё миллион подобных вопросов мучил его, не давая сомкнуть глаз. Не находя ответов дурные мысли носились в его голове по кругу трансформируясь, повторяясь, переплетаясь. Это ночное безумие повторялось и в следующую, и в последующие ночи. Однажды ночью Доктор, истерзанный бессонницей, вышел до ветра по малой нужде и застал там обессилившего испугавшегося Кота. Тот опустил на пол двадцати четырёхкилограммовую гирю, которую должен был в качестве несения последствий держать всю ночь на хребте до подъёма стоя при этом над ведром с мочой. Каждый заметивший это недопустимое своеволие¹⁷³ должен был обязательно донести руководству, дабы самому не повторить его участь. И в ответ на молчаливую мольбу о пощаде, выражавшуюся в затравленном взгляде бедного Котёнка, Доктор просто ему сказал, обратившись по имени:

– Не бойся, я ничего не видел! – и сочувственно похлопал его по плечу.

Эту неделю любимым пациентом Великого Магистра был Кот.

Заебало всё (рождённый революцией)

Второй день октября ознаменовался первым снежком, лихо запорошившим к рассвету всю землю. Все обитатели Первого дома, пожалуй, только кроме Конька, с самого утра завидев этот белоснежный ковер, пребывали в удручённом и подавленном состоянии. Для всех снег означал долгую зиму в этом Богом забытом месте. А юного приятеля Доктора должны были после завтрака везти в районный центр на отметку в Управление Федеральной службы исполнения наказания как условно осужденного. Поэтому Конёк был самого утра возбуждён или даже взвинчен, но тщательно пытался спрятать это своё необычное состояние.

До этого сотрудники УФСИН пару раз приезжали его навестить прямо в «Северное сияние». С Коньком проводили предварительные мотивационно-подготовительные беседы и представители руководства Центра, и мотавшие в лагере срок с его старшим братом «впереди гребущие». Темами этих бесед были и «пацанские понятия»¹⁷⁴ и прочая лабуда¹⁷⁵ лишь бы только он не «затерпилил»¹⁷⁶ и не стал «выламываться»¹⁷⁷ отсюда. Доктора, который уже был здесь во время второй проверки и прочих неблагонадёжных типа Зёмы, Альпиниста и Боцмана увели к приезду проверяющих на Второй дом, чтобы они тоже не «выскулили»¹⁷⁸ себе досрочное освобождение.

Красивого и нарядного Конька увезли в райцентр и больше его никто и никогда в деревне не видел. Дело в том, что ярый сторонник воровских традиций юный рецидивист Конёк со слов служителей Высшей Силы будучи в кабинете сотрудника УФСИН разрыдавшись для убедительности поведал о тех нечеловеческих условиях, в которых он вынужденно пребывал и попросил представителей государственных силовых структур вступиться за него сирого и угнетённого. УФСИНовцы связались с инициатором оздоровления собственного сына – его матерью. Она подъехала из города в райцентр, как только смогла по времени и переговоры с ней затянулись допоздна. По итогу несчастная женщина выбрала сторону своего ребёнка и забрала его с собой. Счастливое освобождение Конька хоть и преподносилось под соусом недостойного поведения у всех пленников вызывало зависть что действовало на коллектив гнетуще.

Старый знакомец Вождя старший волонтёр Первого дома Вампир тоже готовился попрощаться с деревней завершая свой затянувшийся на два года реабилитационный курс. Мужик он был вполне вменяемый и адекватный и его отъезд вызвал у большинства Перводомников искреннее сожаление. Радовался этому только мелкий пакостник Полторашка, недолюбливающий Вампира за то, что тот прилюдно поставил ему «фонарь» под глаз и занявший теперь его место старшего волонтёра.

Не так давно Глеб Валерьевич придумал очередную подлянку для Доктора и назначил того ответственным за тяги. В рамках исполнения этой ответственности главный герой должен был подслушивать разговоры своих товарищей и если в них упоминались химические вещества или эйфорические воспоминания о былом употреблении, то он должен был их «отдавать» Аслану, ставшему ответственным за дисциплину после перевода на Второй дом Балагура и Альпиниста. Главный герой не собирался никого записывать и первые пару дней за своё бездействие по ответственности получал устные замечания на вечернем чае. Следующие пару дней он выхватил по тридцатке «БЗОшек» за своё преступление. Наказание было вполне адекватным, час от времени сна он мог вполне принести в жертву лишь бы не портить ни с кем отношения.

Но Великий Магистр знал на какие педали нужно давить и пообещал при продолжении бездействия начать увеличивать количество БЗО в двухкратной прогрессии. Шестьдесят раз написать про сутулую собаку это было уже слишком для Доктора, и он решился на подлый поступок записав Пину за тяги. А запись за тяги влекла за собой четыре штрафных дежурства. Не стоит подробно расписывать как огорчился штрафным дежурствам Пиночет, переставший даже разговаривать после этого с Доком. Он как ответственный за ящики на следующий же день записал, практически не глядя главного героя в «Илай» за беспорядок в ящике.

Вот так безотказно работала эта система, поддерживаемая лечебной командой, но, на их собственное счастье, Доктор и Пина были зрелыми и опытными мужиками и нашли в себе силы «обкашлять»¹⁷⁹ некрасивую ситуацию и положить конец этому конфликту. А выход для Доктора помогли найти Асланчик и Фага посоветовавшие «прикручивать» за тяги по мере необходимости почтенного дядю Витю, с которого один хрен не было никакого спроса. Это Соломоново решение по итогу удовлетворило всех.

Ближе к пятнице выяснилось, что из-за мизерной по составу последней продуктовой заявки Перводомники один день на этой неделе могут оказаться без ужина. Главный Консультант собрал общий сход жильцов Первого дома и ловко выставил старшего повара Фагундеса (не так давно сменившего на этом посту не оправдавшего возложенных на него надежд и потому скоропостижно разжалованного в уборщика сортира Хама) виноватым в недоедании реабилитян. И продолжая ловко манипулировать общественным мнением раздражённого и уставшего от бесконечных триггеров коллектива провёл голосование, по итогам которого абсолютным большинством голосов Фага в сопровождении Полтарашки отправлялся на поиск макаронных изделий по деревне. А что бы ему было интересней искать «макарики» Великий и Ужасный повелел прихватить пустой баллон из-под пропана на плечо.

А группе тем временем было предложено увеселительное мероприятие, в ходе которого каждый желающий мог избавиться от накопившегося негативного груза встав на стул и без цензуры высказавшись на любые животрепещущие темы. Без особого желания ребята подталкиваемые представителями Высшей Силы вставали на стул и как говорится «тщательно фильтруя базар» то есть аккуратно подбирая слова и фразы высказывались по поводу Центра и его персонала и позволяли себе даже немного материться при высказываниях в адрес друг друга предъявляя прежде всего бытовые претензии.

Доктор не рвался высказываться по одной простой причине. Ему действительно было, что сказать всем без исключения собравшимся в этом зале и, произнеся «А» он в силу своего характера, закалки и воспитания не угомонился бы, не поставив жирную точку только после «Я». Прекрасно зная эту свою особенность, и отчётливо понимая, к каким непредсказуемым изменениям в сложившемся здесь ритме его жизни это «правдорубство» может привести, Док самостоятельно не проявлял инициативы, во что бы то ни стало взобраться на трибуну. Но его настойчиво приглашали на стул и товарищи по несчастью и сам Глеб Валерьевич, а жеманиться и заставлять себя уговаривать, подобно молоденькой барышне ему точно было не к лицу.

Доктор, оставив тапки на полу забрался на стул попутно собираясь с мыслями и решил без прелюдий начать «по бане»¹⁸⁰, чтобы как говорится «сжечь мосты» сразу, не оставляя себе никаких лазеек для передумать. Он полностью развернулся влево к удобно устроившемуся в мягком кресле Бородатому Предводителю случившегося сабантуя правды и, глядя прямо ему в глаза стартовал:

– Как ты меня заебал со своими психологическими этюдами! Мало того что я на старости лет оказался в какой-то грёбанной дыре без элементарной цивилизации и не могу просто без боли в ногах сходить посрать, когда мне захочется, так ещё приходится тебя психотерапевта недоделанного терпеть! Конечно, порой ты и выдаёшь какие-то интересные вещи, которые стоит послушать и может быть даже взять на вооружение, но в основном ты просто ебёшь мне мозги и дрочишь судьбу испытывая моё терпение, которое ой блядь как не безгранично! Мне так хочется взять тебя за две ноги и разорвать к ебеням на двух полу-Подснежников! И был бы я лет на пятнадцать помоложе уже б давно чего-нибудь этакое отчебучил, поэтому мой тебе совет: не буди лихо, пока спит оно тихо!

Великий Магистр слушал эту бранную тираду с угрозой в свой адрес, поглаживая бородку с напускной неестественной улыбкой, растянувшей его рот буквально от уха до уха. Его глаза ни на долю секунды, не упустив из своего поля зрения оратора, даже не пытались изобразить радостный блеск, соответствующий этой «лыбе». А цвет лица, по всей вероятности, по мере усвоения или как здесь говорили «всасывания» мозгом смысла выступления Доктора приобретал интересные яркие оттенки, наливаясь багрянцем. Док, интуитивно чувствовал, что «борщить»¹⁸¹ с этим деятелем особо не стоит, тем более что все основные моменты, которые он хотел озвучить в сторону Главного Терапевта были оглашены, и, следовательно, гонять пластинку по кругу не имело смысла. Поэтому он развернулся стоя на стуле всем корпусом на сто восемьдесят градусов и встретился взглядом с сидящими на Аслановской койке волонтёрами Казахом и Подробным. Бывший старший брат пытался сохранить нейтрально-сосредоточенное выражение лица, демонстрируя готовность принять достойно любую порцию помоев на свой счёт. Казах же попытался неуклюже повторить ухмылку Бороды, но на его губастой монголоидной физиономии этот должный быть угрожающим оскал представлял собой рождественскую маску Кинг-Конга от Китайского производителя. Главному герою понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и справиться со смехом, который вызывала у него эта гримаса Казаха.

– Вы знаете, что мне нравится в этом человеке? – обратился он к волонтёрам с вопросом, указывая рукой в сторону Глеба.

– Я просто тащусь и кайфую, когда он начинает оздоравливать вас своих жалких прихвостней готовых за кружку кофе или чая исполнять любые его повеления и заглядывать бесконечно во все его физиологические отверстия. Только вы выгнете грудаки колесом, надуете щёки и поверите в своё всемогущество и вседозволенность, упражняясь на слабых и беззащитных, по сути, таких же бедолаг, как и вы, но прибывших сюда чуть позже вашего, так он возвращает вас на грешную землю. И когда вы поджимаете свои распушенные было хвосты и несёте наравне со всеми последствия, я испытываю просто злорадное блаженство и наслаждение. Я готов каждому из вас сказать прямо в лицо конкретно, что меня заебало в его поведении. Полторашки здесь нет, поэтому я воздержусь от критики в его адрес. Подробный несмотря на то, что ты был моим братом и весьма достойно исполнял братские обязанности, ты умудрился так мне остопиздеть своими бесконечными нудными нравоучениями и животным страхом перед Глебом! Здоровый молодой мужик не должен так ссать кого бы то ни было! Казах в разговоре один на один может быть вполне нормальным человеком, но стоит появиться зрителям или, что ещё хуже Консультанту как ты превращаешься в услужливую мартышку, готовую лизнуть хозяина поглубже и укусить меня посильнее. А меня твои укусы уже заебали шибко!

Выражения лиц волонтёров не сулили пламенному оратору вообще ничего хорошего причём уже в ближайшем обозримом будущем. Явно контрастировало с оцепенением Верных Адептов Высшей Силы происходящее в зале нездоровое оживление контингента в знак поддержки и одобрения последнего оратора до чьего уровня наезда на лечебную команду из предыдущих выступающих никто ещё даже близко не дотягивался. Но главный герой уже разошёлся и перескочив через все страхи, о которых кстати и не думалось в тот момент повернулся в сторону своей дорогой группы:

– А вы блядь – просто стадо баранов! Я в конкретном ахуе с вас! Вас пятнадцать здоровых долбоёбов против вот этих четверых, и вы как последние черти пляшете под его дудку! А мы с Пиной друг друга за дисциплину записываем! Не заебались ещё?! Лично меня это всё уже конкретно заебало!

Доктор, сопровождая свои последние слова энергичной жестикуляцией с указанием тех, кого он имел в виду, довольно ухмыльнувшись сошёл со своего пьедестала, надел тапки и с чувством до конца исполненного долга вернулся в свой угол. Ему понравилось и говорить гадости ненавистным терапевтам и ощущать поддержку со стороны собратьев по несчастью. На какой-то момент в его нездоровой голове даже мелькнула шальная мыслишка про бунт, революцию и прочие радости с фейерверками, но вовремя притормозивши в своих фантазиях он остановился на цитате одного из великих о том, что «революционная ситуация ещё не созрела».