полная версия

Рафаэль Азизов
Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

Полная версия

Мотыль и Магуша (слабое звено)

Но в реабилитационном центре «Северное сияние» как и в Библейском Ноевом ковчеге было каждой твари по паре. Помимо матёрых пиратов, бороздящих реабилитационные просторы, хватало и подобных Доктору, то есть тех, кто прям как в детской песенке «…не думал не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца». Как правило эти клиенты Центра ровно, как и главный герой на первых порах пребывания, основательно доказывали ошибочность и случайность своего попадания в данное заведение ввиду незначительности или полного отсутствия у них проблем с химическими веществами как таковых. А некоторые из «случайных пассажиров» были до такой степени самобытны, оригинальны и неподражаемы или как здесь говорили «уматны», что заслужили отдельного описания в настоящем повествовании.

Одним из таких персонажей был ровесник Доктора и Боцмана смиренный алкоголик по прозвищу Мотыль. Мотя прибыл в деревню месяца через три после Дока, проживал всё это время со «своими политическими» на Тортуге и был недавно переведён на Первый то ли для придания ему бодрости духа и ускорения написания письменных работ, то ли для ремонта «наладом дышавшей» «Газели». В той прошлой своей жизни Мотыга работал на маршрутке и нормально соображал в «уставшей» отечественной автотехнике. Расположился он на соседнем шконаре на бывшем месте Француза, сам же Дуга спал теперь над ним и поэтому очень не любил скромного и застенчивого Мотю и при каждом удобном случае демонстрировал тому своё превосходство.

Мотыль был обычным неприметным мужичком без каких-либо выдающихся параметров, немного заикающийся и прямо скажем не просто степенный, а порой конкретно «тормозящий на ровном месте». Поскольку Док и Мотя сидели рядом на самоподготовках и прочих мероприятиях то у них было предостаточно возможностей поговорить за жили-были. Так выяснилось, что они в детстве много раз посещали один и тот же пионерский лагерь, где просто не могли не пересекаться. Во время срочной службы в армии он побывал в горячих точках, а затем всю жизнь крутил баранку автомобиля и пил любимое пиво со своей женой. Причём его самого абсолютно всё устраивало в его существовании, а вот его пожилую маму видать не совсем – она то его сюда и определила.

Как и все его собратья-алконавты Мотыль был очень закрытым человеком для приёма и усвоения новой информации тем более если она не вписывалась в сложившееся у него мировоззрение. Мотя, защищая свою точку зрения, сформировавшуюся зачастую под влиянием Зависимости, отчаянно пытался приводить на его взгляд неоспоримые доводы и аргументы напрягаясь и нервничая при этом. А когда он нервничал, то заикался гораздо сильнее и начинал смешно гримасничать.

Старый нарк частенько не мог сдержаться от соблазна поржать над забавным соседом, тем более что он был назначен гружёным за написание братом-алконавтом своего Первого Шага и преодолевать его бронелобое сопротивление в рамках этой ответственности Доку теперь приходилось постоянно. А Мот тяжело переносил сарказм собеседника, и алкогольная гордыня заставляла его бывало молчать потом по несколько дней. Но желающих приколоться над Мотылём и без Доктора насчитывалось предостаточное количество, столько что в пору их было в очередь выстраивать.

Как-то на дежурстве утро у Мотыля не заладилось с самого подъёма – то ли звёзды не так легли на небосклоне, то ли проклятая болячка обострилась. Но Мотя ещё до зарядки умудрился организовать групповой вылет и оправдываясь теперь перед группой на утреннем спортивном мероприятии обвинял виноватые, по его мнению, во всём часы дежурного. Доктор в бытность свою дежурным непреднамеренно устраивал по одному групповому вылету и на Первом, и на Втором домах и прекрасно помнил, как ему тогда не хотелось признавать свою вину. Ведь перекладывание ответственности – это характерная модель поведения зависимого человека, закреплённая на рефлекторном или бессознательном уровне. Теперь же он смотрел на Мотыгу и отчётливо видел себя тогдашнего.

И тут на помощь заблудшему дежурному пришёл находчивый старший волонтёр Гемба. Он пригласил Мотылька впорхнуть в дом и на потеху толпы дежурный выпорхнул обратно на улицу уже держа в руках огромные размером с его туловище настенные часы из зала с маятником и кукушкой. Смех в ограде стоял близкий к истерическому и Гемба лично вышел поддержать стихийно случившуюся утреннюю смехотерапию, а Мотя, которого избавили от возможности обвинять часы теперь обвинял и разбирал ненавистного помощничка. Ну и по итогу увлёкшись этими здорово отвлекающими его паразитическими мыслительными процессами он уже сразу после завтрака разбил стекло на своих новых часах дежурного неудачно притулив их у стенки. Тогда Гемба соорудил ему новейший противоударный фанерный хронометр со стрелками-штакетинами и ржала над Мотылём уже вся наркоманская деревня, собравшаяся на лекцию.

На Первом доме Мотя мужественно вёз ответственность повара под руководством старшего кухонного Дуги. Эта была вторая причина напряжённости в их взаимоотношениях. Резкий и не стесняющий себя в выражениях Француз не редко оскорблял «пронёсшего очка»³³⁰ подчинённого, а прихрамывал в своей ответственности Мотыга с завидной регулярностью. К сожалению «заплёты» с приготовлением еды у Мотыля случались и конечно же, по его мнению, всегда по непреодолимым объективным причинам. К травле повара постоянно подключался дисциплинщик Бек, а также каждый желающий приподнять свою самооценку за счёт слабого. В тот момент Мотылёк исправно играл роль «слабого звена» в группе, доставшуюся ему от Мороза. А до того «слабым звеном» в разное время были Полуродственнник, Булка, Китаец и конечно же Кот, уехавший по весне домой. Короче в группе Первого дома «слабое звено» было во все времена, являясь неотъемлемой частью терапевтического процесса.

Внимательно наблюдавший со стороны за жизнью группы и тонкостями взаимоотношений в коллективе Главный Терапевт то ли для маловероятной психокоррекции личности Мотыля то ли для того, чтобы «взорвать» группу на последствия постановил в течении недели обращаться к скромному алкоголику не иначе как Мотыль Владиславович. Все прочие формы обращения были категорически запрещены и карались последствиями. И снова начался дружный стёб над бедолагой. Чаще других в новых условиях вынужденного пиетета перед Мотей «въезжал в жир ногами» тот же Дуга, но у них с «дисциплинщиком» Беком образовалась ОПГ не хуже, чем в своё время у Доктора с Боцманом и «парень, у которого было двадцать с половиной пальцев» исправно покрывал дерзкого шеф-повара.

Доктор же наоборот подчёркивал обращение Мотыль Владиславович в беседах и даже после окончания тренинга чем вновь вызывал смех у тех же Боцмана, Фаги и Гембы. Но надо отдать должное и собственному великолепному чувству юмора Мотыля. Однажды вечером была разыграна сценка обряда венчания Мороза и Булки, в которой Моте была отведена роль католического священника с белым воротничком. После его напутствия начинающегося с «Дети мои…» и неповторимой и неподражаемой в тот незабываемый момент мимики его физиономии Доктор, да и далеко не он один чуть не рухнул с лавки от приступа смеха.

Да и сам Великий Магистр был не прочь поглумиться над самым безобидным резидентом Центра. В один тёплый летний вечер он внезапно скомандовал Моте собирать вещи для отбытия в город дав на всё про всё всего пять минут. И что тут началось! Мотыль Владиславович со стеклянными глазами ничего не видя перед собой и ничего не соображая начал носиться по дому собирая свои монатки под прицелом двадцати пар завистливых глаз. Безжалостные ко всем кроме себя нарки решив воспользоваться ситуацией «крутили» алкобота на всё подряд: шмутки, курево, тетрадки и даже ручки.

Человек лучше всего познаётся в экстремальной ситуации. Мотылёк, не жадничая раздавал свои вещи, а соседу Доктору, который у него вообще ничего не просил, но всегда исправно помогал с письменными работами и с куревом отдал главную свою ценность потому как очень любил курить – несколько пачек сигарет одинаковой марки с хозными пришедшими ему не так давно в посылке от родных. Старого нарка задел до глубины души этот неожиданный жест, но виду он конечно же не подал. Мот трогательно распрощался со всеми и вышел за дверь зала. В комнате раздалось несколько завистливых реплик и затем наигранный истеричный хохот Бородатого Духовного Лидера в открывающуюся дверь. Мотыля в отличие от Малины даже не покатали по деревне, а самым сложным в его случае было собрать свои вещи обратно так как некоторые не спешили их отдавать и Доктору с Боцманом пришлось подсказывать об этом особо прижимистым ребятам.

Сменил Мотыля в роли «слабого звена» переведённый со Второго и уже знакомый Доктору Магуша. Несмотря на незначительное похудение он по-прежнему обладал богатырским телосложением и был расквартирован на первом Докторском просторном спальном месте в чилинарии под Боцманом. Его поселение в чилинарии вызвало волну недовольства у обитателей маленькой комнатушки по двум причинам. Во-первых, новый крупногабаритный сосед занимал в одинокого всё свободное пространство чилинария. Когда Магуша заходил в комнатёнку остальным там места просто не оставалось. Соответственно по утрам у обитателей чилинария с заправкой постелей с учётом его нерасторопности возникали определённые накладки.

Но если с первым обстоятельством и постоянно приспущенными до середины задницы штанами ещё можно было смириться и хоть как-то под него подстроиться, то со вторым немаловажным моментом уживаться никто категорически не хотел. Дело в том, что бравый Кэп, как и большинство пациентов переводимых на Первый для интенсификации процессов оздоровления был отправлен поваром на кухню. Летом в жаркой душной кухоньке крупный грузный мужик очень сильно потел и скидывал свои душистые пропитанные потом шмотки как попало в вещевой ящик, где они и продолжали благополучно цвести и благоухать. И, собственно, вот эта разведённая им антисанитария с невообразимой вонью стала второй причиной праведного гнева его соседей по комнате.

Взрослому почти сорокалетнему мужику устроили публичный разнос и обязали навести порядок в ящике и избавиться от пропащего барахла. В качестве гуманитарной помощи сердобольные соседи выделили ему какие-то свои вещи чтоб он не остался с голым задом. Магуша натянул на себя чьи-то шортики, больше смахивающие на его шикарных телесах на лосины, погонял в обнове несколько дней и наконец материал, не выдержав распирающей нагрузки лопнул как это водится в самом неподходящем месте в самое неподходящее время.

А случился этот конфуз во время обеда, на котором Кэп располагаясь на поварском месте во главе стола приготовился накладывать второе блюдо своим товарищам отодвинув свой стул подальше от стола. Организовав себе таким образом достойное его габаритов оперативное пространство, он расправил свои могучие плечи и раскинул свои богатырские ноги. Подошедший за своей порцией и передавший в руки повара свою шлёмку Мороз громко чтобы привлечь всеобщее внимание со смехом подсказал Магуше, что у того из лопнувших по шву шортиков вывалились гениталии и раскатились по всему стулу.

Бравый Кэп очень засмущался коллективного смеха и пристального внимания к такой деликатной ситуации, в которой он невольно оказался и поэтому не задумываясь машинально поставил Морозовскую миску на стол и принялся освободившейся левой рукой заправлять своё выпавшее хозяйство обратно в хлипкую одежду. Как только ему удалось более-менее спрятать свои причиндалы он так же без всякой задней мысли взяв Морозовскую шлёмку той же самой рукой которой только что управлялся с собственными половыми органами и наложил ему в неё порцию второго как ни в чём не бывало.

Нужно было видеть Морозкино лицо в этот момент. Сказать, что он был в ахере это значит ничего не сказать. Вообще в подобной ситуации растеряться и не сообразить, как среагировать мог кто угодно. Дай Бог здоровья Евсе, который во всём происходящем сюрреализме в обстановке оголтелого гогота, которому беззаветно предался, даже сам Великий Магистр просто отправил богатыря мыть руки. Но аппетит на том обеде покинул многих, в первую очередь захотевшего поприкалываться, грешным делом, Мороза.

Магуше очень тяжело давалось встроиться в напряжённый рабочий ритм Первого дома, и он довольно часто подводил всю группу. У него были очень серьёзные поражения головного мозга не позволяющие эффективно усваивать, систематизировать и накапливать получаемую на лекциях, читках и анализах программную информацию. Не отпускающие его мощные тяговые процессы мешали ему сконцентрироваться на своей текущей деятельности, а рефлекторная привычка скрывать своё истинное эмоциональное состояние неизбежно вела к накоплению негативных чувств.

У некоторых горячих голов возникало непреодолимое желание поглумиться над этим большим добряком и «позатюкивать» его подобно другим безответным ребятам. Доктор видел ранее и потенциал этого боевого слона, когда с ним кое как смогли справиться четверо самых здоровых обитателей деревни, и ответные вспышки гнева и ярости, приводящие моментально в себя провоцирующую сторону. Поэтому старый нарк всегда с интересом наблюдал за этими отчаянно храбрыми смельчаками и получал злорадное удовлетворение, когда они очень сильно удивлялись, добиваясь своей цели и совершенно неожиданно для себя знакомились с тем самым рассерженным боевым слоном.

Юлик (озорной конь)

Этого персонажа доставили в деревню примерно в одно время с Зёмой. Он с первой же встречи привлёк к себе внимание главного героя потому как забрался на «пальму» напротив входа в зал и пристальным трезвым взглядом внимательно изучал всех входящих на лекцию. Док тогда про себя подумал, что этот небритый тип с длинным шнобелем либо бывший «полиционер» либо солевик на паранойе и как выяснилось чуть позже оба предположения, оказались верными. Перводомники обозвали своего нового соседа тогда Евреем по его собственному желанию и представлению.

По возвращению на Первый старому нарку сразу бросился в глаза тот диссонанс, в который вступали погремуха и поведение бывшего сотрудника полиции, оказавшегося к тому же его соседом по шконарю с верхнего яруса. Меньше всего этот клубный свисток с напрочь отсутствующей хоть какой-нибудь жизненной стратегией походил на представителя самой благоразумной и расчётливой национальности на планете. Новый сосед в ходе знакомства попытался произвести на Доктора впечатление грубой лестью, угодничеством, наигранным непосредственным поведением и рассказами о прошлых достижениях в жизни сразу же представившись мастером спорта по дзюдо.

В его незакрывающемся болтливом рте и беспричинно-весёлом ржаче Док практически с первого же дня их соседства узрел мультяшного коня Юлия из мультиков про богатырей о чём старый нарк и поведал без промедления и утайки окружающему обществу. Второе прозвище прижилось и особенно приводило в восторг Глеба Валерьевича, который посоветовал маме Юлика внимательно посмотреть мультфильм и попробовать угадать на кого больше всего похож её сын. Мама тоже не ошиблась и угадала своего отпрыска с первого раза, чем весьма огорчила собственного ребёнка.

Юлика с натяжкой можно было отнести к мажорикам прожигающим средства своих состоятельных родителей на клубных вечеринках потому как особых средств ввиду развода родителей то там уже и не осталось. Юлик послужил некоторое время в полиции, но его оттуда выперли. В благородную историю о «ментовском беспределе», транслируемую всем Юлием, Док даже не вслушивался так как видел своими глазами, что без малого тридцатилетний молодой человек совершенно не умеет выстраивать и поддерживать отношения с людьми. Это был этакий сумасбродный ребёнок с переменчивым как майский ветер настроением и неустойчивым определением своего «я» в этом мире.

После побега Туриста и Фестиваля Юлика стали отправлять с прочими «не тревожными» реабилитянами на прополку картофеля и сбор жуков как к бабе Рае, так и на большое поле. В эту категорию реабилитян он попал по причине того, что бежать ему особо было некуда. Его родители и как все друзья и знакомые обитали в соседней области, а в здешних местах в областном центре проживала горячо любимая им бабушка, имевшая почётное звание «Заслуженный учитель Российской Федерации». Дело в том, что попадание в реабилитационный центр «Северное сияние» у Юлика было сопряжено с глубокой душевной драмой, которую ему пришлось пережить и к которой он оказался совершенно не готов.

До «Сияния» он принудительно выздоравливал в другом центре с гораздо более лояльными и комфортными условиями пребывания. Пробыв там около трёх месяцев, Юлик завил какую-то мутную петлю со здоровьем причём по Зёминой схеме, то есть с геморроем и кровотоком из задницы и «снялся»³³¹ с больнички куда его привезли для оказания неотложной помощи. Окрылённый собственным успехом он примчался к бабуле и по его словам даже не помышлял об употреблении отравы. Наивный Юлик был полон решимости начать новую жизнь и находясь целиком поглощённый этой иллюзией подкреплённой эйфорией от удачного побега даже не попытался просчитать возможные варианты развития событий не то, что подготовиться к ним.

Но его бабушка оказалась педагогом с большой буквы и после проведённых консультаций со своей дочерью, матерью Юлика, впустила в квартиру группу захвата, которой опешивший от бабкиного коварства и вероломства мастер спорта по «дзюпосле» даже не оказал ни малейшего сопротивления. И привезли наивного полумажорика уже не в комфортабельный особняк со всеми удобствами, в котором он проживал ранее, а в бывший сельсовет крохотной деревни с сортиром на свежем воздухе, именуемый здесь Первым домом. Даже не пытаясь предугадать на сколько, может ухудшиться ситуация при следующей попытке побега Юлик раз и навсегда отказался от этой безумной затеи.

На картофельных полях после крепкого чайка от Боцмана клубный торчок пускался в сладостные воспоминания о своих употребушных делах. Именно от него старый нарк узнавал о невероятном многообразии кайфушек имеющихся в распоряжении современной молодёжи. Бдительный Евся всегда пытавшийся в начале для порядка пресечь тяговые разговорчики, по итогу подхватывал эйфорическую волну и сам имея шикарный опыт употребления разнообразной современной синтетики пускался в пространные диалоги с Евреем выясняя нюансы и до пены в уголках рта доказывая что-то своё. К ним активно присоединялся Зёмик неизменно принимая сторону своего земляка Евстигнея против открыто презираемого им Еврея. А у Доктора и Боцмана тем временем пока молодёжь интенсивно консультировалась по вопросам химической Зависимости появлялась возможность спокойно без лишних ушей перетереть о своём о стариковском.

Юлику на самом деле было очень-очень плохо внутри, что с этим делать он не знал кроме как мысленно перемещаться в плоскость эйфорических воспоминаний при каждом удобном случае для улучшения настроения. С некоторых пор в большой новой бане появился музыкальный плеер с колонками. Док терпеть не мог ходить с Юликом и с ещё некоторыми персонажами вместе мыться из-за их нездорового пристрастия устраивать там «яйцетряс». Старого нарка выворачивало от вида голых волосатых танцующих на раскоряку красавцев под грохочущий современный «клубняк»³³². А Юлику и ему подобным это напоминало клубные времена и «высаживаясь на жесточайшую тягу» они, увлёкшись забывали зачем приходили в баню, а в последние десять минут до конца времени банной смены носились с выпученными глазами пытаясь наверстать упущенное время.

В минуты грусти, тоски и печали Юлик по-соседски старался «подкатить»³³³ к Доктору и будем называть вещи своими именами поплакаться тому в жилетку. Темой номер один в терзающих его переживаниях была конечно бабуля по его глубокому убеждению, подло предавшая и сдавшая его сюда. Главный герой по мере прояснения сознания в собственной голове и улучшения личных условий пребывания в деревне обратил внимание на снижение уровня обиды на собственных родителей и не хотел ворошить неприятные для себя темы. Тем более что он искренно считал бабушку Юлика замечательной женщиной за то, что она присылала своему непутёвому внучку очень вкусные конфетки, которые тот не сдавал полностью на кухню, а шкерил в своём вещевом ящике. Рундук Юлика стоял в аккурат под Докторской койкой, и старый нарк без палева и без спроса всегда угощался конфетками, особенно предпочитая это делать лёжа на просмотре кинофильма. Также бабушка регулярно отправляла в посылке изумительное варенье, которое всегда служило украшением утренней каши за что ей был низкий поклон уже от всей группы. Да и что там греха таить – Юлик точно не ошибся адресом, ведь он был прямо очень сильно заколдован и ему были необходимы и помощь, и изоляция.

Уходя от разговора про старушку Док проводя проверку на гнилость собеседника предлагал обиженному ребёнку «расчехлить»³³⁴ в долях собственного папашу, ушедшего от них с матерью и братом в другую семью и тому, затея явно была по душе. Так же Юлик обожал покритиковать руководство «Сияния» сводя все разговоры к их бездушию и алчности. Главный герой и без юного умника прекрасно понимал кто они такие на самом деле, но в силу превосходства в возрасте, интеллекте и опыте старый нарк отказывался воспринимать окружающий мир в чёрно-белом свете допуская разнообразие палитры оттенков.

Ранее в повествовании уже говорилось о том, как Док сам видел и понимал двойственность натуры Глеба, но желая объяснить Юлику всё проще Доктор как-то привёл пример поминок руководителя того самого первого Центра, где выздоравливали и познакомились Ефим и Глеб. Неведомый им первый наставник руководителей «Сияния» скончался нынче по зиме от цирроза печени, и Глеб прямо на лекции произнёс о нём и тёплые слова и предложил всем почтить его память глотком кофе и минутой тишины. Но доводы о том, что бездушные люди так себя не ведут не были приняты оппонентом и главный герой предпочёл тогда свернуть дискуссию за отсутствием смысла в её продолжении.

Не всегда Доктор сам пребывал в благостном расположении духа поскольку аналогично всем остальным проживающим вокруг был человеком зависимым и находился в жмущих ему условиях ограничения свободы. Поэтому порою юношеский максимализм Юлика налетал на изощрённый безжалостный ответный сарказм старого нарка и у бедного молодого коника тряслась кабина и взрывался мозг от переполняющих чувств, на которые его, собственно, и провоцировал не очень добрый дядюшка. В таких ситуациях Еврей неизменно совершал ошибки некоторые, из которых причём многократно повторяя из раза в раз. Он мог по-детски обидеться и прекратить просить помощь по собственному анализу чувств. И уже вечером нёс последствия за неполный анализ конечно же с подачи развлекающегося Дока. Он мог по-детски пойти наябедничать на старого нарка и ни разу по его навету тот не был наказан, зато Юлик всегда выставлялся в таких случаях на смех перед коллективом и в доброй половине собственных жалоб признавался виновным и нёс последствия сам.

А однажды по шибко не доброму утру Еврея совсем занесло, и он решил вызвать в полтора раза старшего его Доктора на поединок в перчатках. Старый нарк сам был в то утро сильно не в духе и не задумываясь чуть не в полный голос пообещал вырвать кадык рядом сидящему балбесу прямо сейчас и без всяких перчаток. То ли выражение лица, с которым Док посулил ему немедленную расправу, то ли колкий вопрос сидящего рядом Зёмика о том не хочет ли «мусор»³³⁵ с почтенным дядей Витей пойти силой помериться, возымели действие и расхрабрившийся было богатырский конь сдулся, втянув шею с расположенным на ней кадыком в плечи на всякий случай. Оставаясь соседями по шконарю они тогда впервые не разговаривали друг с другом в течении приблизительно недель трёх.

С самого начала своего нахождения в деревне Юлик находился в контрах со спаянным лагерем дуэтом Бека и Зёмы. Их противостояние было вялотекущим, но непримиримым. Зато на смехотерапии регулярно проводимой на Первом пять минут идиотского смеха в совместном исполнении Зёмика и Юлика могли даже покойника поднять из могилы.

Ближе к концу июня подошла пора вербовки Доктора на стройку. В качестве агента-рекрутёра Высшей Силы выступил конечно же Гемба, который и так уже не раз намекал о том, что вскоре их ожидают великие дела. После предварительного разговора с коллегой состоялось основательное обсуждение строительных планов с Великим Магистром, который не смог удержаться от соблазна внести немного программного словоблудия в их беседу. Он констатировал, что согласие в сотрудничестве с лечебной командой в чём-то не идущем в разрез с его личными убеждениями, как например строительство учебного класса – это очень правильный поступок со стороны главного героя, безусловно свидетельствующий о положительной динамике в его оздоровительном курсе. Старый нарк смотрел немигающим взглядом на своего ровесника Глеба, не испытывая при этом ничего кроме иронии и смиренно кивал кабинетом мысленно умножая на ноль все его велеречивые фразы.

Когда Док поинтересовался, а отпустят ли его домой после возведения коробки, то услышанный ответ снова заставил его вернуться к занятию умножением:

– А вот торг, который ты пытаешься сейчас со мной устроить однозначно указывает на обострение болезни!

Главный герой вежливо остановил собеседника, не дав тому развить тему и кое-как сдержавшись от упоминания того, что он и сам подобные фокусы «на раз два» выдаёт. С кандидатурой помощника единого мнения не было, так как Док предпочитал проверенного и покладистого Зёму, а Борода настаивал на капризном нуждающемся в прополаскивании мозгов Юлике. Доктор собирался эмоционально отдохнуть на стройке, а не сойти с ума воспитывая тридцатилетнего подростка. Ведь Юлик как нельзя лучше демонстрировал собою проявление Зависимости в незрелости личности больного вне зависимости от его физического возраста. Гемба как мог помогал в продвижении Зёмика, но в целом вопрос остался открытым. Так же было сразу оговорено что Гемба не примет непосредственного участия в стройке так как перед ним руководством «Северного сияния» теперь ставились совершенно иные цели и задачи.

В первый пробный строительный день Доктор и Зёма натаскав и насеяв мелкого песочка «замутили» раствор и Док твёрдой рукой с помощью уровня, тёрки и правила вывел «ноль» на половине основного периметра фундамента. Опыт был признан удачным и в последующие пару дней тем же составом «ноль» был выведен на всём периметре пристройки размером пять на десять метров и двух поперечных несущих осях. Как только раствор высох на нулевом цикле была выполнена гидроизоляция из рубероида, приклеенного на растворённый в солярке гудрон. Так же ребята наделали деревянных мостков через строительные конструкции для безопасного хождения народа. Состав строительной бригады был утверждён на самом высоком реабилитационном уровне. А вскоре подвезли и стеновые газобетонные блоки…