Рафаэль Азизов
Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»
Глава 12. Стройка века
Боксёр (под аминазином)
Июль перевалил за середину и жаркое сибирское лето было в самом разгаре. Срок изоляции главного героя от внешнего мира приближался к первой годовщине, а его деревенская жизнь приняла размеренный неспешный ход и отличалась кардинальным образом даже от того, что было полгода назад, не говоря уже о более раннем периоде. Сам Великий Магистр определил статус Доктора в группе как «помощник руководителя лечебной программы» и ушлый наркозубр щеголял этим званием как козырным тузом перед носом у всей деревенской наркобратии.
Утро Дока частенько стало начинаться со своевольной кружечки крепкого горячего кофе без сахара «на троих» на кухне за час до подъёма в компании Боцмана и Узла. Этот преступный треугольник из трёх наркопитонов сложился следующим незамысловатым образом. Боцман благодаря своим частым выездам за пределы «Северного сияния» и посвящению в секреты и тайны подавляющего большинства Верных Адептов Высшей Силы и лиц приближённых к Императорам АН наладил каналы поставки кофе, чая и сладостей в деревню. Опасаясь подвоха со стороны вездесущего Бородатого Демона, он попросил своего верного товарища Доктора обеспечить сохранность самой ценной части контрабанды, а именно бодрящего ароматного напитка американского происхождения. Таким образом Боцман был поставщиком кофе, Доктор – его хранителем, а Узел, произведённый недавно в волонтёры, обеспечивал определенное прикрытие этого вопиющего своеволия.
Церемония заваривания и поглощения кофе была молниеносной и стремительной «дабы не спалиться». Причём каждый из тройки бывалых реабилитян использовал собственное конкурентное преимущество, чтобы не уступить партнёрам в количестве спринтерски заглоченного чуть не стоградусного напитка. У Боцмана полностью отсутствовали собственные бивни и его совсем не беспокоила зубная реакция на кипящий во рту напиток. У Доктора за долгие годы употребления алкоголя и курения чего попало в неимоверных количествах в значительной степени атрофировались вкусовые и болевые рецепторы во рту и поэтому он практически не обламывался глотать булькающую горячую жидкость. Узел, понимая, что проигрывает состязание по глотанию кипятка и не собираясь без боя уступать этой паре мастодонтов интересовался у напарников, когда он может допить свой остаток. И каждый раз получив утвердительный ответ незамысловато разбавлял кофе холодной водой из-под крана и залпом проглатывал охлаждённый напиток, целиком и полностью полагаясь на свой закалённый годами, проведёнными в неволе «лужёный» кишечник.
Затем товарищи расходились по своим спальным местам дожидаться времени общего пробуждения. Доктор, используя определённый душевный подъём от выпитого кофе как правило писал ответы на вопрос-другой в свой Второй Шаг и к моменту возвращения всего коллектива из мира фантастики и сновидений находился в великолепном эмоциональном состоянии. Его совершенно перестали привлекать к дежурству по дому, у него отвалились практически все ответственности, а увеличению яйценоскости кур теперь вместо него радовался Морозка. Доктора иногда призывали на помощь волонтёрам в случае выезда в город кого-либо из них.
Частенько по вечерам Док вёл анализ чувств непременно исполняя «консультантский заказ» на выздоровление какого-нибудь не в меру расхворавшегося бедолаги. При этом главный герой мастерски обосновывал все симптомы обострения болезни подкрепляя это обоснование фактами из событий анализа страдальца, а также собственными наблюдениями и выносил суровый, но справедливый приговор в виде гербов или прочих ночных развлечений.
Моральное право судить ближних и освобождение от угрызений совести ему давали два обстоятельства. Во-первых, он был убеждён, что поскольку сам выхватил изрядную «пилюлю оздоровления», то и остальные его невольные соседи не должны оставаться в стороне и им необходимо через всё это пройти. А во-вторых, он был небезосновательно уверен, что невиновных в этом месте не было, так как болели Зависимостью здесь абсолютно все, включая консультантов, и он в силу своей наблюдательности, аналитического склада ума, жизненного опыта и доверительных отношений с большинством соседей как никто другой знал о проявлениях коварной болезни в периоды её обострения у каждого из обитателей избушки.
Проще говоря имея тот или иной компромат на всех и каждого, филигранно лавируя на грани дозволенного и великолепно манипулируя отношениями, он умудрялся угождать воле представителей Высшей Силы и не растерять доверие и уважение со стороны соплеменников. Кроме того, хитро-мудрый Доктор всегда находил способы поддержать и защитить своих близких товарищей, выводя тех из-под последствий или хотя бы существенно смягчая наказание для них. А также он легко мог покарать в рамках действующих правил пользуясь предоставленными ему полномочиями тех не в меру прытких самцов, которые пытались показать зубы и бросить вызов лично ему.
А основной же его ответственностью, ежедневным обязательным занятием и источником благосклонности со стороны сильных мира сего стала стройка. Подписавшись на строительство учебного класса, главный герой как правило после лекции, а то и сразу после завтрака выходил на объект обычно в сопровождении Зёмика. Зёма преуспел в продвижении своей кандидатуры в качестве подсобного рабочего перед старшим товарищем, на волне забавно-безобидного подхалимажа окрестив Доктора «Дедой». К нему самому с лёгкой руки главного героя тут же прилипло прозвище «Внучок», так этот свежеиспечённый семейный дуэт и стал «двигаться по стройке»336.
На строительных работах их в обязательном порядке сопровождал волонтёр, который, впрочем, выполнял функции не столько надсмотрщика, сколько официанта, подносившего напитки и сигареты и регулирующего музыку. В нагрузку к стройке Доку досталась ответственность инструментальщика, но шустрый Внучок взял там всё в свои руки, помог навести идеальный порядок в инструменталке и ориентировался в инструментальных закромах куда лучше своего шефа, а образовавшийся чуть позже малолетний братишка Бегемотик исправно ежедневно подметал пол в вотчине старшего брата на вечерних обязанностях и поэтому эта ответственность совершенно не тяготила главного героя.
И немолодым Дедой и рецидивистом Внучком в их согласии заниматься нелёгким физическим трудом двигало прежде всего стремление хоть как-то разнообразить невыносимо тоскливое времяпрепровождение на бесконечных читках в душной избе. Кроме того, они оба прекрасно помнили, как в прошлом году во время возведения бани и ремонта крыши дома хозбанда пользовалась всевозможными скощухами и послаблениями и были так же намерены создать себе определённый комфорт пребывания в плену. Ведь в конце концов не так уж и плохо провести лето в деревне на свежем воздухе, неспешно работая под музыку и припивая крепкий чай или кофе, исправно отпускаемые им по распоряжению самого Директора Центра. От назойливых оводов у Доктора имелось несколько баллонов присланных «родаками»337 репеллента, припрятанных в инструменталке на случай возможного побега, а наличие бань на Первом доме, позволяло ополаскиваться чуть ли не каждый день после работы, что было весьма немаловажным и существенным обстоятельством в условиях летнего зноя и деревенской пыли.
Болезный шикарным букетом хронических неизлечимых наркоманских болячек Зёмик таскал и сеял песок, мешал в рукопашную в окорёнке цементный кладочный раствор, подтаскивал Доку вёдра с раствором и внушительных размеров газобетонные блоки. При этом он забавно ворчал, постоянно вспоминая свою барышню Настю и родителей, отдавших его сюда второй раз на перевоспитание. Опытный Доктор возводил углы по вертикальному уровню и укладывал блоки в стены по шнуру. И хотя заботливый Внучок надёжно ограждал своего старшего товарища от излишних физических нагрузок, у Деды постоянно что-нибудь болело: то оперированные колени от прыжков вверх-вниз, то надорванная поясница от перемещения тяжестей, то расшатанный челюстной замок от обильных обливаний холодной водой.
Для снижения болевого синдрома ему было разрешено употреблять эффективное болеутоляющее средство – кеторол. Иногда родители присылали ему его в таблетках. А когда не было таблеток, то их заменяла внутримышечная инъекция из хозных запасов. Уколы в разное время ему ставили Вмазур, Евся, Фага – все внутривенные ширики со стажем. Но забавный эпизод, о котором будет рассказано далее мог произойти только с таким безбашенным «раззвездяем»338 как Фагундес.
В тот злополучный день в деревню привезли молодого спортивного торчка – Боксёрчика. Он, как и полагается несостоявшимся спортсменам-неудачникам, выступавшим в «бараньем весе»339, появился в ограде весь на вальяже и с ходу позволил себе отпустить саркастическую шуточку в адрес первых кого увидал, а именно работавших на стройке Доктора и Зёмы. Зёмик ловко парировал юмориста и на том бы как говорится и сказке конец. Но это было только её начало…
Вечером того же дня Док расположившись на собственном шконаре перед отходом ко сну ожидал своего доброго товарища Фагундеса для получения укола обезболивающего средства. Не успел Фага воткнуть шприц в Докторскую задницу, и удалиться «походкой не рви цветы» в сторону консультантской как оттуда раздались гневно-встревоженные вопли Главного Консультанта:
– Ты что натворил, идиот?! Ты куда смотрел, долбоёб?! А что будем делать если он сейчас отъедет?! Да ты же стройку просто наглухо остановил!
В душе у Доктора что-то буквально ёкнуло, и он, прислушиваясь насторожился в тревоге не решаясь присваивать глагол «отъедет» в свой адрес. Но когда в зал стремительно ворвался Глеб Валерьевич и с проникновенной заботой во взгляде начал интересоваться у Дока самочувствием, а следом за ним присеменил виновато-подавленный с опущенными глазами Фагундес главный герой переконил уже не на шутку. В данной абсолютно непонятной ситуации Доктор испытал неподдельный ужас, от которого всё похолодело у него внутри, так как умирать раньше времени он вовсе не был готов, и Деда начал отыскивать у себя отсутствие перечисляемых Бородой симптомов: головокружения, слабости, одышки и т.д.
Как выяснилось Фага не глядя взял с полки ампулу аминазина приготовленного для бодрствующего на отходняках уже несколько суток Боксёрчика и вкатил этот сильнодействующий антипсихотический нейролептик Доку. Не обнаружив у себя ни одного признака передозировки препарата и сообщив об этом Глебу, главный герой начал понемногу успокаиваться. Великий Магистр, заверил потерпевшего, что ничего страшного не случилось и тот теперь просто хорошенечко выспится и отдохнёт, переключил своё внимание на бледную тень Фагундеса обрушившись на него очередным потоком ругательств.
Бородатого как обычно несло без тормозов, и его прокурорская речь закончилась обвинениями непутёвого санитара в саботаже постройки учебного класса. По итогу он повелел Фагундесу контролировать пульс и артериальное давление у несчастной жертвы собственной безответственности – Доктора всю ночь. Фага притаранил из консультантской тонометр и расположившись на стульчике у изголовья своего невинно пострадавшего товарища принялся исполнять роль заботливого медбрата виновато улыбаясь, оправдываясь и расспрашивая у Дока о самочувствии. Боцман и Внучок тоже проявили участие и регулярно справлялись о состоянии Фагиного пациента.
Но только обстановка в доме начала немного успокаиваться ввиду несостоявшегося отъезда Деды в лучший из миров, как новичок Боксёр со своего шконоря у двери зала, на который по обычаю размещали всех вновь прибывших произнёс капризную реплику:
– Ну а меня то, когда ширнут уже?! Сколько мне ещё ждать?!
Приступ хохота сию секунду взорвал убогое жилище наркоманов. Даже Доктор, на которого лекарство оказало хороший седативный и снотворный эффект нашёл в себе силы улыбнуться. Одному только Фагундесу было не до смеха. Он развернулся в сторону новобранца и негромко с шипящей через выбитый зубной проём злобой выдал тому ответную тираду:
– Заткнись на хрен «ширик комнатный»340! Бегаете по городу и ни хрена вам не нужно! А как сюда припрётесь так вам то одно подай, то другое и всегда немедленно! Я тебе что на принеси-подай или на прислугу похож?! Вот хрен тебе к носу! Как получится, так и воткну тебе! А пока заткнись на хрен, не мороси и не делай мне нервы!
Со странным чувством злорадного удовлетворения, после услышанного Доктор отошёл ко сну и ни разу не просыпался за эту ночь до самого подъёма. Очнувшись утром следующего дня по команде дежурного, он ощутил некую вялость и оцепенение во всех конечностях и голове. Все ребята участливо спрашивали его о самочувствии, Фага интересуясь его состоянием сокрушался как полночи просидел подле товарища прислушиваясь к его дыханию и контролируя его пульс. Практически все обитатели избы посчитали своим долгом обсудить вечерний инцидент с юмором и прибаутками.
Глеб, справившись о здоровье у Доктора и выслушав жалобы на вялость и сонливость с видимым облегчением в шутливой форме обвинил Фагундеса в том, что тот хотел напрочь остановить строительство, выведя из строя прораба. Немного поразмыслив, Великий Престидижитатор добавил, что коварным Фагиным замыслам не суждено будет сбыться и тот собственными кровью и потом искупит свою вину на постройке столь важного объекта. Изрядно устав от нелепого пафоса и сарказма со стороны Учителя и расстроившись по поводу назначения на стройку, патологический лентяй Фага состроил неповторимый кисляк на своей беззубой физиономии и покорно кивнул кабиной.
Ввиду неполной дееспособности прораба, которого ещё «кумарило»341 от «аминыча»342 стройбат в составе Деды, Внучка и Фаги решил не затевать ничего грандиозного и «отсидеться» в этот день на возведении строительных подмостей, так как высота стен достигла максимума, возводимого с земли. Весёлая тройка, сплотившаяся ещё почти год назад на кухонных своеволиях в бытность Фагундеса старшим кухонным задорно и с огоньком, принялась сооружать опорные тумбы под переносной помост пятиметровой длины. Они от души поржали над нелепым недоразумением произошедшим накануне, от вольного посарказничали над Боксёрчиком, который продолжил намедни клянчить медикаменты для себя и этим чуть не запустил Фагу под лёд ну и конечно погоняли старую добрую тягулю.
Последствия такого времяпрепровождения, о которых не уставал повторять на своих лекциях и по ходу дня Глеб Валерьевич не заставили себя долго ждать. Сколачивая сборный деревянный пятиметровый помост, Доктор со всей дури зарядил молотком по ногтю большого пальца левой руки и выматерился на всю деревню. Ноготь мгновенно посинел, а главный герой, не мудрствуя лукаво обвинил во всех своих бедах Боксёрчика и грёбанный галоперидол, который на самом деле был аминазином.
И на протяжении всего срока проживания Доктора и Боксёра под одной крышей этот, порождённый при столь несуразных обстоятельствах ярлык, мешал выстраиванию между ними нормальных взаимоотношений. Достаточно волевой маленький боец сопротивлялся надменно-покровительственному отношению к нему со стороны Дока, а тот в ответ используя весь набор рычагов воздействия из своего богатого арсенала начинал топить его на читках, анализах, да и просто банально сливать в дисциплинарный журнал. Наблюдательный Боцман практически всегда в подобных ситуациях с хитринкой в уголках глаз интересовался у своего товарища насколько сильно в этот раз провинился неугомонный молодой человек и в подавляющем большинстве случаев присоединялся к активному «возвращению здравомыслия»343 Боксёру в виде колких, а порою и саркастических обратных связей.
Упрямый мальчишка не сдавался и шёл искать правду в консультантскую жалуясь на козни Доктора Большому, а позже и к Гембе, занявшему к тому времени вожделенный консультантский шконарь. Где-то Боксёрчику удавалось получить апелляцию на последствия от Дока, где-то нет. Но консулы всегда сообщали главному герою о жалобах малыша, и старый нарк применял своё главное безотказное оружие – беспощадный сарказм. Он то при всей группе развивал тему его жалоб консультантам, обзывая Боксёрчика ябедой и сексотом344. Узел по своим собственным причинам неизменно подхватывал эту травлю, и они вдвоём усердно кашмарили мальчишку. То главный герой издевался над привычкой Боксёра спать без трусов, приводящей того в различные комичные ситуации, связанные с ночной эрекцией характерной для молодого мужского организма. В этом направлении его союзником был особенно возмущавшийся по данному поводу Мороз, так как стоящий член взбирающегося на пальму Боксёра с завидной регулярностью оказывался в непосредственной близости от лица Морозки, спящего под ним на нижнем ярусе.
В общем подливал «добрый дедушка» молодому спортсмену от вольного. Но надо отдать должное внутренней силе и выносливости паренька. Он стойко держал удары изощрённого соперника и не терял присутствия духа. Это обстоятельство вызывало у Доктора уважение и определённое расположение к оппоненту и время от времени у них время случались периоды взаимной симпатии с откровенными задушевными разговорами тет-а-тет, неизменно сменявшиеся очередной фазой противостояния.
Бегемотик (пухлый братишка)
Восемнадцатилетний братишка Бегемотик достался Доктору по наследству от Фаги, который вскоре после описываемых чуть ранее событий ушёл на повышение волонтёром на Тортугу. Относительно него в тот момент была справедлива бессмертная фраза великих: «Сбылась мечта идиота!». Фагундес расцвёл буквально на глазах, посвежел и воспрянул среди очаровательных бабушек и дедушек, а также спокойных миролюбивых алкоголиков. И конечно же этот неисправимый «тряпошник»345 воспользовался ситуацией и полностью обновил свой гардероб благодаря душевной доброте его новых соседей. Необходимо отдать ему должное он не забывал делиться подарками трезвости со своими старшими товарищами и исправно подгонял гостинцы в виде чая и конфет Доктору и Боцману.
Бегемотик в свои юные годы представлял собой упитанного рослого молодого человека с непосредственным детским лицом, был он чуть не на целую голову выше новоиспечённого старшего брата и весил аж сто двадцать килограммов. Акселерата привезли пару недель назад, он был напуган, замкнут и молчалив. Поначалу с перепуга пытался нести какую-то ахинею про свою религию и категорически настаивал на том, что случайно покурил травки и что здесь ему совсем не место. Его сопротивления и протесты преодолевались лёгким нажимом, что было вполне понятно – ведь это был прежде всего очень большой ребёнок, попавший в незнакомый взрослый коллектив.
Деточка достался Доктору совершенно сырой в плане написания анализа чувств и письменных работ. Потому как патологический раззвездяй Фагундес за прошедшее в их братстве время, не желая особо перенапрягаться ограничил свои функции старшего брата обучению тактике увиливания от возможных последствий в краткосрочном периоде, что в принципе было тоже весьма полезно. И если с АЧ Док при поддержке Боцмана в своём отсутствии на стройке навёл порядок в считанные дни, то с «Историей химической Зависимости» молодого торчка намечалась полная беда, грозящая катастрофой для них обоих уже в обозримой перспективе.
В том что Бегемотик нагло и глупо лепит всем по поводу исключительного курения конопли опытный матёрый Док не сомневался ни на секунду. Жил юный братишка в рабочем посёлке завода, на котором до недавнего времени работал старый нарк. Так вот планчик в том городском «Гарлеме» бросали курить одновременно с поступлением в школу и переходили на следующий наркоуровень. Ещё лет двадцать назад главному герою довелось видеть собственными глазами россыпи использованных шприцов в тамошних подъездах, а ситуация с тех пор только усугубилась. Навязчивые колебательные и возвратно-поступательные движения головы и конечностей выдавали юношу с потрохами, так как это была весьма распространённая «побочка»346 среди любителей всевозможных «спидов»347, в качестве примера достаточно было мельком взглянуть на Большого или Магушу.
Первый вариант написанной им ИХЗ на читке «забрили»348 сразу без особого обсуждения. Бегемотик сочинил целый блокбастер попытавшись преподнести себя в нём этаким боевым слонёнком со всеми полагающимися атрибутами: дубинками, масками, наручниками и прочей лабудой. Картинка в рассказе совершенно не соответствовала крупному, но зашуганному туловищу, которое все видели перед собой. Так же он продолжал деликатно умалчивать об истинной своей проблеме ограничиваясь в написанном исключительно алкогольно-марихуанными фантазиями. Док уже узнал, что сводный старший брат акселерата хорошо знаком с Татуированным Духовным Лидером Городком и поэтому вся правда о его наркоманских пристрастиях в любом случае всплыла бы наружу. Главный герой провёл в «Сиянии» вполне достаточно времени чтобы отчётливо понимать, что форма и способ выведения деточки на чистую воду однозначно не понравится «виновнику торжества» и вполне может зацепить боком и самого Доктора.
Поэтому названным старшим братом в срочном порядке были предприняты беспрецедентные усилия по принуждению Малыша к правде с привлечением широких слоёв общественности. И уже в ходе читки переписанной им ИХЗ выяснилось, что смышлёный Вундеркинд наладил новые каналы поставки солей в областной центр мелкооптовыми партиями из соседних регионов страны посредством всемирной паутины. Доктор смотрел вокруг и думал, что пока он не побывал в этом месте оказывается сколько всего он не знал и в каком блаженном неведении находился. А сколько вокруг было интересных людей! В эти заведения торчки катались точно, как бизнесмены и учёные на конференции за передовым опытом, установлением полезных знакомств и деловых связей!
В общем пацанчик оказался вполне нормальный коммуникабельный и сообразительный. По началу он называл ветеранов по погремухам с приставкой «дядя». Но если «дядя Доктор» и «дядя Боцман» воспринималось на слух более-менее нормально, то у старого нарка каждый раз от услышанного словосочетания «дядя Мотыль» случался острый нестерпимый приступ смеха. По итогу Боцман запретил ему так обращаться, и он стал их звать дядями по имени.
Расположился братишка с самого приезда на нижнем ярусе шконоря у двери в зале. С соседом ему, конечно же, не повезло сильно – вечно мрачный и недовольный Валерон тонко чувствуя внутреннюю слабость парнишки, не стесняясь без конца сворачивал тому кровь по малейшим причинам и без таковых. Кстати, именно в тот период причин для неудовлетворительного эмоционального состояния у матёрого злобного нарка, регулярно бороздившего реабилитационные просторы, было хоть отбавляй – он попал в пристальный лечебный фокус Великого Магистра и с честью нёс переходящий крест любимого пациента доктора Подснежника. Выматываясь как следует по дню и неизменно задерживаясь по вечерам то по поварской ответственности на кухне, то на последствиях Валерон приходил, как и когда-то Доктор, ненавидящий всех и вся. Его единственной мечтой после задолбавшей терапии было забраться на свою пальму и поскорее вырубиться до утра.
А Бегемотик тоже долго не засыпал, но по принципиально иной причине. В силу характерного для его возраста высокого гормонального уровня мальчуган систематически после наступления отбоя, грешным делом, «рукоблудил»349 и поэтому перед тем, как приступить к делу терпеливо ждал пока соседи наговорятся и отойдут ко сну. И как говорится всё бы ничего дело молодое и всем понятное, но приближаясь к моменту достижения пика удовольствия и особенно при наступлении экстаза упитанный Малыш настолько увлекался, что не обращал внимания на увеличивающуюся амплитуду и частоту колебаний хлипкого для его веса шконарика.
Зато эти койко-трясения очень даже отчётливо улавливал гоняющий над ним тяги или засыпающий в полудрёме Валерон. Будучи человеком от природы чрезвычайно вредным и безусловно разбирающимся в человеческой психологии, он, зная, как нанести максимальный вред обидчику методично дожидался наступления оргазма у своего юного соседа определяя заветный момент по силе качки и начинал голосить в ночи на всю комнату:
– Жирный! Ты заебал! Хорош дрочить! Поспать не дашь! Когда ты оторвёшь уже себе свой стручок на хрен?!
Бегемотик в этот момент не мог даже ничего ответить по понятной причине срывающегося и выдающего его сразу голоса. Поэтому раза с третьего подобной припожарки он вынужден был придумать великолепный трюк выводящий Валерона окончательно из себя. Акселерат, энергично используя все преимущества своих тактико-технических характеристик поворачивался с боку на бок отвергая при этом под скрип кровати выдвинутые против него обвинения. А верхний ярус хлипкого шконаря при этом богатырском повороте совершал колебание чуть не на полметра от стены и злобный сосед, вцепившись обеими руками в своё ложе начинал в панике орать что чуть было не упал со своего места, с отборными оскорблениями и угрозами в адрес смышлёного проказника.
Благодаря своему несносному характеру Валерон обрёл достаточное количество недоброжелателей в доме и поэтому Доктору как старшему брату очень редко доводилось вмешиваться спросонья в эту гнилую «базаргу»350 – всегда находился кто-нибудь растревоженный ото сна языкатый и готовый снять злыдня с пробега. Со временем их ночные баталии стихли. Толи Бегемотик стал шалить по ночам аккуратнее что само по себе было маловероятно, толи Валерон стал терпимее не желая цапаться на ночь с соседями по дому или просто боялся слететь с пальмы в результате «разворота обиды».
Конечно, мальчишке было тяжеловато среди взрослых не особо церемонящихся с ним людей. У него были попытки завязать отношения с близким по возрасту Чаплином, но Глеб, посчитав их дружбу вредной для выздоровления запретил им общение. Бывали у Бегемотика периоды тоски по как ему тогда казалось любимой девочке, но в этом вопросе с ним больше занимались Гемба и Булка, уже «отспикерившая» и начавшая ездить к тому времени сюда на постпрограмму. Док не умел и не хотел учиться вытирать ему сопли поэтому ограничил свои обязанности его успеванием по программным дисциплинам, объяснял ему тонкости правил и взаимоотношений контингента в деревне и не позволял его никому обижать необоснованно по беспределу.
Ну как и в обычной жизни ребёнок в доме – это хлопоты! А Бегемотик всё-таки был хоть и очень крупным, но тем не менее ребёнком. Он изо всех сил старался понравиться окружающим и в его случае очень ярко проявлялась общая черта всех зависимых людей делать всё на оценку. Приступая к любому новому делу, Вундеркинд подолгу и с подробностями узнавал за все возможные нюансы предстоящего занятия. А затем действуя максимально приближенно к услышанным рекомендациям он пытался наиболее точно воспроизвести некий ложный идеал, нарисованный его больной фантазией. Чем бы Акселерат не занимался писал ли работы, подметал ли пол в инструменталке, стирал ли бельё в бане он очень остро нуждался в положительной оценке результатов своей деятельности и очень остро переживал критику совершенно не умея прятать свою детскую непосредственность.
Следующим способом расположить к себе новых знакомых, а в особенности тех из них кто, по его мнению, мог влиять на его личное благополучие и был к нему лоялен была неприкрытая неумелая лесть. И если на каком-то этапе эта лесть в неуклюжем исполнении Бегемотика вкатывала или как минимум забавляла Доктора и Боцмана, то наступил момент, когда два старых друга начали осаживать «расчувствовавшегося и попутавшего все берега»351 сына полка. А для тех, кто, по мнению Малыша, мог повлиять на его личное благополучие, но не был к нему лоялен он использовал безотказный инструмент нарка из «поколения Пепси» – Вундеркинд покупал дружбу в кредит суля золотые горы. Так Беку жестокому и беспринципному дельцу, метившему в волонтёры и занимавшему далеко не последнее место в неофициальной табели о рангах среди домочадцев, он рассказывал о каком-то несусветном кладе соли под берёзкой оставшимся у него с хороших дел и обещал с ним щедро поделиться в будущем.
Конечно же все эти детские наивные хитрости молодого карасика были всем видны, ну и спрос с него был как с нашкодившего ребёнка, что опять же сильно задевало, например выздоравливающего на все бабки Валерона. Поэтому им с Валероном для укрощения зависти последнего как-то назначили одинаковые последствия в виде разрисовки всего тела маркерами или фломастерами. Каждый желающий мог нарисовать что-то своё, кроме откровенной срамоты. Пацаны оторвались по полной программе и нетронутыми кистью художников остались только прикрытые трусами деликатные части тела и пятки. Но вредный Валерон вновь остался жутко недоволен, потому как краска потом ещё долго не смывалась.
Бегемотик лихо расправлялся с письменными последствиями по причине хороших навыков весьма шустрого письма и поэтому к нему применяли физкультурно-увеселительные наказания, что безусловно только пошло ему на пользу. Совмещая сусликов в его исполнении или отжимания с приседаниями со смехотерапией консультанты особенно по началу жёстко мотивировали паренька к развитию своего очень большого, но вместе с тем очень слабого и рыхлого тела. Группа же получала садистскую злорадную разрядку заливаясь хохотом при виде трясущегося при перенапряжениях Бегемотика. Но даже и тут этот малолетний «жучара» пытался схимичить, схалтурить и схитрить и только ленивый не стремился цапнуть спалившегося толстячка.
Частенько в противостояниях с коллективом юный прохиндей апеллировал к непререкаемому уже на тот момент авторитету Доктора или Боцмана, которых все довольно давно рассматривали как единое целое. Однажды перед вечерним просмотром фильма как обычно в таких ситуациях разгорелся ожесточённый спор по поводу выбора киноленты. Старики-разбойники давненько не участвовали в подобных дебатах потому как портить себе настроение перед сном неизвестно за что они не собирались, а если они и желали, чего посмотреть конкретно, то посредством хитрости или наглости это просто смотрели все. Так вот отстаивающий выбор какого-то своего киношедевра, не выдержавший накала страстей и решивший использовать своего козырного туза против ненавистных обижающих его в споре соперников хитрый Бегемотик воскликнул, обращаясь к Доктору и картинно протягивая к нему руку:
– Дядя, ну скажи им! Чего они в самом то деле?!
Толпа просто грохнула дружным взрывом хохота, а Док сам захлёбываясь от смеха просто молча махнул рукой и понявший всё расстроившийся братишка обиженно «завернулся в ватрушку»352 на своём шконарике.