Борис Петров
nD^x мiра
Глава 7. Новый год тигра
Мы решили собрать всех на Новый год у нас. Про ротвейлера все давно забыли, да и снег растаял. Вот что за напасть такая, как Новый год, так снег тает, а во дворе слякоть и серая липкая жижа. Брррр! Кошмар!
Мама боялась, что кошка захочет съесть попугая, а они подружились. Получилось здорово, мне очень понравилось. Мы играли или, как шикали на нас наши мамы, бесились почти до самого утра. Мой папа и папа Вики играли с нами, тигр тоже играл. Когда ему не нравилось, он рычал и легонько кусался. Досталось папе Вики, он сам виноват, его же предупреждали.
Больше всего нам понравилось запускать фейерверки. Папа разрешил мне поджечь два раза, я же уже большая. Тигру тоже очень понравилось, он же никогда не видел фейерверк.
Я очень хотела, чтобы мама с нами поиграла, но они уселись за столом и о чем-то шептались. Когда я или Вика, или Петька с Пашкой вбегали на кухню, взрослые умолкали. Они старались не смотреть на нас. Мама все терла себе глаза. Она так всегда делает, когда не хочет плакать. Таисия шепнула нам, что они там про войну говорят. Я спросила папу, на ушко, чтобы никто не слышал, а он не ответил. Папа сказал, что он загадал желание, и оно обязательно сбудется. Потом я все забыла, я быстро забываю. Помню точно, что взрослые боялись, даже мой папа боялся. Это я сейчас понимаю.
Когда мы легли спать, я долго не могла заснуть. Спрашивала у тигра, что случилось, а он фыркал в ответ и недовольно рычал. Наверное, я его достала своими вопросами, и тигр рассказал мне сказку, чтобы я отстала. Вот она!
Глава 8. Сказка от тигра
Где-то далеко, ну очень далеко, за морями, за горами, за дремучими лесами – на другой планете! Ну, нет, я пошутила, на нашей. Где же еще будут жить тигры, как не на нашей планете? Это же тигр рассказал, значит, сказка будет о тигре.
Так вот, где-то очень далеко в джунглях жили-были тигры и другие звери. Жили себе и жили, как положено зверям. Охотились, убегали, растили зверят, играли, веселились. Рядом жил человек. Люди пахали землю, сажали деревья, разводили овец и быков. Тигры нередко задирали баранов и быков, потом утаскивали в джунгли. Охотники тогда уходили в джунгли, пытаясь догнать тигров, но чем дальше заходили охотники в джунгли, тем страшнее им становилось. Джунгли окружали их, сжимали кольцом из ветвей и лиан, и охотники поворачивали обратно, боялись, что джунгли поглотят их.
И жил там молодой и смелый охотник. Он построил свой дом на самом краю джунглей и решил поймать тигра и принести его шкуру. Каждый раз он заходил в джунгли все дальше и дальше, а тигр уводил его глубже. Молодой охотник терял след, и приходилось возвращаться домой. На обратном пути он настреляет птиц или подстрелит косулю, никогда с пустыми руками не возвращался.
У молодого охотника была жена и трое маленьких ребятишек. Как ни хотел он сына, а рождались одни девочки. Жена у него тоже была смелая и не боялась жить на краю джунглей.
Как-то раз одна тигрица задрала молодого бычка и потащила его в джунгли. Все охотники бросились за ней, след еще не успел остыть. Молодой охотник решил пойти другой дорогой. Он знал, как тигры умеют запутывать следы. Скоро охотники вернулись ни с чем, а молодой охотник все шел и шел по звериной тропе.
Он нашел верный след, знал, куда идет тигрица. Ружье было наготове, если зверь мелькнет впереди, то охотник тут же выстрелит без промаха. Джунгли открывались перед ним, признавая за своего.
Когда спустилась очень темная ночь, охотник нашел логово тигрицы. Это была большая и глубокая пещера в невысоком холме. Холм был весь опутан лианами и плющом. Вышла луна, и охотник увидел, какие красивые цветы растут на лианах. Он слышал, что зверь внутри, но не торопился. Нарвав цветов для жены и дочек, он зажег факел и пошел в пещеру.
Внутри пещеры он нашел тигрицу с тигрятами. Тигрица рычала на него, но не бросилась. Охотник мог легко застрелить ее, но не стал. Тигрица пыталась накормить своих тигрят, подкладывала им лучшие куски мяса, облизывала их, но тигрята лежали, не двигаясь, лишь изредка пищали так жалобно, что у охотника опустилось ружье.
Он подошел в тигрице с тигрятами, поставил ружье к стене и закрепил факел. Тигрица предостерегающе рычала и смотрела на охотника с надеждой. И понял он, что этого молодого бычка она задрала для своих тигрят, ни одного куска она не съела сама.
Молодой охотник разжег еще три факела, и в пещере стало светло. Он сел рядом с тигрятами и стал каждого ощупывать, гладит. В его охотничьей сумке было все, чтобы выжить в лесу: хлеб и сыр на три дня, фляга с водой, немного сушеного мяса и аптечка со шприцами. Тигрята были очень горячие, даже без градусника он понял, что у них была лихорадка. Охотник достал свою кружку, растворил в воде несколько таблеток и дал выпить тигрятам. Пришлось потрудиться, малыши были сильные и боялись его, а тигрица, понимая, что человек хочет добра, рычала на них и скулила, чтобы они не упирались.
Больше трех дней он лечил тигрят. То поил лекарствами, то делал уколы. На четвертый день тигрята поднялись и стали есть мясо. Тогда и их мама съела немного. Охотник же не отказывал себе в мясе, жарил его на костре и ел. Тигрятам тоже понравилось жареное мясо. Вскоре тигрята совсем окрепли, и охотник, взяв шкуру быка, пошел домой. Тигрица проводила его до самого дома. Она остановилась у забора и долго смотрела на его семью. Прорычав что-то, она скрылась в джунглях.
Прошло много времени, год или больше. Тигры стали реже нападать на скот, и о них совсем забыли. Охотники добывали дичь и косуль, тигры охотились на своей части джунглей. Но случилось в доме молодого охотника несчастье. Очень сильно заболела дочь, и никто не мог ей помочь.
Приезжали врачи из большого города, давали лекарства, но ничего не помогало. Отвезти в больницу охотник не мог, не было у него столько денег. И охота у него не шла, никак не мог он перестать думать о больной дочке. Все пытались ему помочь, даже денег собрали, но их все равно оказалось мало, чтобы отправить ребенка в больницу.
В одну из очень темных ночей, когда луна прячется за черными облаками, в дом охотника кто-то постучался. Даже не постучался, а стал скрестись. Он открыл дверь, на пороге стояла тигрица. Они узнали друг друга, и охотник пустил ее в дом. Не зря же зверь пришел к человеку.
Никто не испугался, ведь жена и его дочки были такими же смелыми, как и молодой охотник. Матери долго смотрели друг другу в глаза, и жена охотника позволила тигрице подойти к больной девочке. Тигрица обнюхала ее, лизнула лицо и села. Если бы это был не тигр, не хищник, свирепый зверь, то можно было бы подумать, что она задумалась. Тигрица долго сидела, закрыв глаза, совсем неподвижно, как статуя. Встрепенулась, забила хвостом и, прорычав охотнику, пошла к двери. Охотник пошел за ней, ружье брать не стал, только нож и сумку. Тигрица прорычала и стала лапой дергать еще одну сумку, в два раза больше, чем его. Охотник все взял с собой, и они ушли в лес.
Долго вела его тигрица неизвестной дорогой. Никогда не был здесь охотник, запоминал, но заблудился. Это было впервые, когда он заблудился в джунглях. Они вышли к большому дереву, вокруг которого росли неизвестные цветы. Тигрица клала лапу на цветы, и охотник срывал их. Тигрица выкапывала корни, и охотник срезал их, кладя в сумку. Так шли они всю ночь, от большого дерева к еще большему, собирая цветы и корни.
Утром она привела его на старое охотничье место, где стоял почерневший котел, рядом бил прозрачный ручей. Охотник все понял, и стал чистить котел. Пока он трудился, тигрица принесла много небольших зверьков. Охотник видел их, но никогда не убивал, не видя в них цену. Поставив котел на огонь, он разделал животных и стал их варить вместе с корнями и цветами, что они собрали ночью. Их оставалось очень много, полная сумка, а зверьков тигрица натаскала столько, что они еле-еле влезли в большую сумку. Получился очень густой и ароматный суп. Тигрица рычала, когда он делал не так, выбивала лапой из руки ненужную часть.
Охотник попробовал варево, было вкусно. Он понял, что хочет есть, но тигрица не разрешила ему съесть даже две ложки. Он повесил сумки на тигрицу, взял горячий котелок, и они пошли домой.
Их ждали, жена и дочери не волновались, зная, что отец ушел за лекарством. Жена все сразу поняла, переглянувшись с тигрицей. Она осторожно кормила этим супом больную дочку. Девочка стала есть, немного, а ведь до этого ни ложки не брала в рот. Все очень обрадовались и не заметили, что тигрица ушла.
Так кормили они дочку супом много дней и недель, пока болезнь не стала отступать. Охотник не забывал добро и дал зарок никогда больше не убивать ни одного тигра. Как-то в лесу, когда прошли сезоны дождей, он вновь встретил ту самую тигрицу. Они стояли рядом, человек гладил зверя, а большая и сильная тигрица урчала, как большой и ласковый котенок.
Вот и вся сказка, которую мне рассказал тигр. Я утром рассказала ее папе и маме. Ну как утром, днем, все же дрыхли до обеда. А когда я спросила, почему человек может найти общий язык даже со страшным зверем, но не может договориться с себе подобным, с другим человеком, мама, почему-то, разозлилась. А я расстроилась, даже заплакала. Убежала в комнату к тигру, он меня не будет обижать.
Папа пришел меня успокаивать. Он сказал, что мама не хотела на меня злиться, просто она устала. Но если человек устал, разве он может тогда других обижать? Потом пришла мама, у нее были опять красные глаза. Она плакала, я же вижу, а мама все отрицала! Я не хочу, чтобы мама плакала, если ее расстроила эта сказка, то я не буду больше ничего рассказывать.
Глава 9. Я слышу
Я услышала первой. Мне кажется, что я вовсе не спала, сразу услышала и побежала в комнату к маме и папе. Это такой звук, долгий и страшный: «У-уу-уу-ууу-у-у-уу-ууу!». Так звучит сирена, теперь я знаю. Сначала мне показалось, что это воет большое несчастное животное, которому очень плохо. Я так и сказала маме и папе. Теперь я знаю, так воет мой город, мой дом, когда ему больно.
Я слышала, как кричит мама. Она никогда так не кричала, она никогда так не боялась за меня, за папу. От ее крика я остолбенела, не могла двигаться и ревела. Не помню, как мы вышли, но я была одета, на спине рюкзак, а в руках тигр. Я его не бросила, как я могла бросить его одного.
Мы спустились в подвал. Кто-то сломал замок, раскрыл настежь дверь. Там было много людей и очень душно. Я долго и сильно кашляла, тут все кашляли и плакали. Такой глухой и жуткий звук, постоянный, когда то плачешь, то кашляешь. Очень хотелось пить, но мама не разрешала, говорила, что надо беречь воду.
На улице, где-то высоко над нами выла сирена. В подвале она не казалась такой жуткой, и я уснула. Проснулась от грохота. Он был далеко, я его слышала, как и остальные. Грохот повторился, наш дом задрожал, и я очень испугалась. Папы рядом не было, мама сказала, что он должен был уйти. Я за него очень боялась.
Потом все стихло. Я хотела спать и не могла. Я слышу, как шепчутся наши соседи, но я не узнаю никого. В подвале стало темно, лампы погасли. А они все шептались и шептались, повторяя одно и то же. Я стала задыхаться от этого гула голосов, от этого шепота – от всего, от духоты и жажды, и закричала. Мама пыталась меня успокоить, а я не могла остановиться. Я помню это, очень хорошо помню свой крик. Мне он снится часто по ночам, я просто кричу и все.
Потом ничего не помню. Я в своей комнате, лежу в кровати, обнимаю тигра. И знаю, что это был не сон. От меня пахнет подвалом, от меня пахнет страхом. Мама сидит на полу, сложила руки на кровать и спит Мне кажется, что она постарела. Я слышу, как она дышит. Тяжело, вот-вот заплачет, а я боюсь пошевелиться, не хочу будить
Папы дома нет. Почему он ушел? Почему не приходит? Я слышу крики на улице, едут какие-то машины. Я таких не знаю, они тяжелые и грохочут так, что развалятся.
Я не хочу ничего этого слышать. Пусть папа вернется, и не будет больше этих звуков!
Глава 10. Папа вернулся и снова ушел
Папа пришел домой поздно. Он долго что-то прятал в прихожей, делал вид, что переодевается. Мы сидели на кухне, я и мама, мы пытались есть. Я не могла ничего есть, меня начинало тошнить, мама не ругалась. Она вообще изменилась очень сильно. Мне было страшно за нее, вдруг она заболеет?
А я знала, что папа прячет в прихожей. От него пахло железом и маслом, таким тяжелым. Так пахло ружье у дяди Коли, папы Таисии. Она нам пару раз показывала его, мне очень не понравился этот запах, а мальчишки были в восторге. И чего им это так нравится?
От папы пахло также, он принес ружье или автомат. Я подслушала, как мама обсуждала это с соседкой, что в городе выдают оружие и началась война. Теперь я знаю, как звучит война, как сирена, а потом еще грохот такой страшный! Зачем люди воюют? Почему мы не можем жить в мире, мы же не едим друг друга, тогда зачем воевать?
Я шепотом спросила об этом папу. Он грустно улыбнулся и ничего не ответил. Он стал таким же, как мама, очень грустным. И злым, папа стал очень злым, я чувствовала это и боялась его. Он тоже это чувствовал и очень переживал.
Утром он собрал вещи и попрощался с нами. Мама не удерживала его, я тоже. Мы провожали его стойко, спокойно, как памятники в сквере. Я и чувствовала себя таким каменным памятником, я хотела превратиться в камень, чтобы когда папа вернется ожить, как в сказке, и все будет как раньше.
Папа ушел, забрал свой автомат. Мы стояли у двери, обнявшись, и молчали. Наверное, мы очень долго стояли и не услышали, как завыла сирена, как застонал наш город. Дверь была открыта, и соседка вырвала нас в подвал. Я не хотела идти, упиралась, дралась, кричала! Я хотела остаться дома, все твердила, что папа вернется, а нас нет!
Глава 11. Как я потерялась
Не знаю, как это вышло, но я потерялась. Я старалась всегда быть рядом с мамой, и она меня никуда не отпускала одну, даже гулять во двор. Как началась война, то наш двор опустел, как и весь город. Это очень страшно, когда ты выходишь из дома, а на улице никого. Мне стало казаться, что все умерли, и я начинала плакать. Мама не ругалась, как обычно, если я себя плохо веду на улице.
Мы далеко не ходили, в основном в магазин, пока его не закрыли. Мама сказала, что продукты кончились, а как они могли кончиться, там же столько всего на полках было. Потом я подумала и поняла, полки с каждым днем становились меньше, а магазин тоже уменьшался. Мама постоянно была в телефоне, переписывалась с друзьями и знакомыми, иногда звонил папа. Я была так рада, что ничего не могла сказать, только вздыхала и всхлипывала, а папа мне что-то рассказывал, что-то смешное, но я ничего не помню.
Как-то мама сказала, что все, кто мог, уехали. Я спросила куда, она не знает. Все мои подружки были далеко, странно, но я не скучала. Не до этого было, я так и заявила маме. Утром мы выходили из бомбоубежища и бежали домой поесть и переодеться. Воду давали редко, мама набирала ванну и все кастрюли. Есть совершенно не хотелось, но мама заставляла и меня, и себя.
Самое страшное время – это раннее утро, тогда бомбят особенно сильно. Сначала я думала, что это где-то далеко, но каждый раз грохот становился все ближе и ближе. Одним утром гремело так близко и страшно, что дети стали заикаться, а некоторые и вовсе замолчали. Я тоже немного заикаюсь, до сих пор, особенно если услышу громкий звук. У нас в бомбоубежище, в нашем подвале, соседи его помыли и устроили много спальных мест, но кто-то спал и на полу. И вот один мальчик, он был младше меня, он замолчал и больше не сказал ни слова. Потом он пропал, и его мама тоже пропала. Наши папы все ушли защищать наш город, поэтому в подвале были дети и их мамы.
В то страшное утро мы пошли с мамой в другой магазин, он был недалеко от нас, если на машине. И тут я увидела, что школы больше нет. Вот как описать, даже не знаю, нет и все. Остались стены, забор лежал, и больше ничего. Мы не дошли до того магазина, встретили знакомых и пошли обратно. Магазин закрыт, и нам советовали дальше не ходить, там было что-то ужасное. Я делала вид, что не слышу, но я все слышала, как мама и эта тетя шепчутся между собой. Они говорили, что много людей умерло, а чем они болели? Почему к ним не приехала скорая помощь и не отвезла в больницу? Я хотела спросить, но промолчала. Как они могли умереть, в школе никого не было, садик тоже был закрыт.
Ночью я не могла уснуть, взрослые шептались в подвале, а когда опять начали бомбить, то мне казалось, что потолок вот-вот рухнет на нас. Это очень страшно, как представишь себе, что он вот так рухнет, и никто не отыщет тебя.
Честно я забыла, сколько прошло дней. Я их считать не научилась, так ставила палочки в блокноте, меня папа этому учил. Я так считала дни до Нового года или Дня Рождения, но забывала, путала и сбивалась. Я спрашивала у мамы, она сказала, что больше недели, а мне кажется, что я уже год не видела папу! Мама говорит, что он рядом с нами, а мне кажется, что он очень далеко, и мы никогда больше не увидимся.
Мы узнали, что можно уехать. Открыли какой-то зеленый коридор. А что, его выкрасили зеленой краской? Мама волновалась, быстро собирала вещи. Она хотела взять больше, но надо было одну сумку. Она собрала мне рюкзачок с водой, печеньем, батончиками, моими любимыми пакетиками с фруктовым пюре, майками и трусами. Я хотела ей помочь, взять больше, я же сильная, но мама не разрешила, сказала, чтобы я взяла с собой одну игрушку, любую. Конечно же я взяла тигра. Мама не спорила и не злилась, по-моему, она была рада.
Мы очень долго куда-то шли, я сильно устала. Город был пуст, но на площади, куда мы пришли, собрались люди, мамы с детьми, как и мы. Мы сели в автобусы и поехали, а я все донимала маму, знает ли папа, что мы уехали. Она отвечала, что он все знает, а я через некоторое время опять спрашивала. Ну почему он не пришел нас проводить!
Мы ехали очень долго, и я заснула. Проснулась от удара, автобус будто бы подпрыгнул. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь так кричал. Я очень испугалась, и когда мама меня потащила к выходу, то забыла тигра. Вспомнив, я вырвалась и бросилась за тигром обратно в автобус. Я услышала, как забил пулемет, я уже слышала этот звук, мне один дядя в подвале объяснил, что это пулемет. Потом все стихло, все стояли на дороге и молчали, дети плакали, зажав руками рот. Я знаю, сама так делаю, чтобы никто не слышал. Ходил какой-то злой мужчина и задавал вопросы. Я не слышала, что он говорит, но слышала, как мамы называли свои имена, а потом их куда-то уводили. И тут я услышала голос мамы, она назвала свое имя – Марина Александрова. Она еще сказала, что русская, что-то про паспорт. Потом просила вернуться в автобус, что там остался ее ребенок, то есть я. Но ее почему-то не пускали, а я так испугалась, что залезла под сиденья , и тигр закрыл меня. Я знаю, он хотел меня защитить.
В автобус вошел другой дядя, от него воняло сигаретами и автоматом, у папы также пах автомат. Этот дядя далеко не ходил, быстро вышел, выкрикнув, что там никого нет. Я услышала маму, которая кричала, что я осталась там, я выбралась и закричала, что я здесь, но опять забил пулемет, раздались взрывы, это такой страшный грохот, от которого глохнешь надолго. Я так испугалась, наверное, кричала очень громко, но я не слышала себя. Выбежав из автобуса, я увидела, как уезжают куда-то другие автобусы, там была и моя мама. На дороге валялись игрушки и сумки, и было очень трудно дышать. Я побежала за автобусами, махала, кричала, но меня никто не слышал. Потом раздался вновь грохот, взрыв совсем рядом, за моей спиной. Хорошо, что меня защищал тигр. Я куда-то укатилась с дороги, а дальше ничего не помню.
Вот так я и потерялась. Но не я одна, я знаю. Я попала в дом, где были одни дети, но это было потом.
Глава 12. Я в больнице
Помню, что кто-то меня поднял и понес. Было уже темно, но я совершенно не боялась этого мужчину. Он был уже старый, но сильный. Меня положили в машину и куда-то повезли. Я шепотом звала маму и папу, а женщина, сидевшая рядом, успокаивала, гладила. Они добрые, это сразу чувствуешь. От деда пахнет сигаретами, но не так, как от того злого дяди, а от женщины пахло больницей. Папа говорил, что так пахнет спирт, наверное, она часто моет им руки.
Меня привезли в больницу, я в такой не была. Не нравятся мне эти поликлиники и больницы, как-то страшно в них и хочется домой. Меня отвели в комнату, там горел свет, и посадили на кушетку. Я просила помочь тигру, у него были ранения, так я им объясняла. Врач, осматривавший меня, сердился, пока медсестра не взяла тигра и пообещала мне, что позаботится о нем. Тогда я успокоилась, а то очень боялась за него.
У меня были царапины, очень жгло живот и ноги, но врач сказал, что мне очень повезло. Тигр спас меня, защитил собой. А ведь и правда, когда раздался грохот, он толкнул меня с дороги накрыл собой. Я не стал об этом рассказывать врачу, он все равно не поверит, это видно сразу.
Меня положили в палате, там было много детей, все уже спали. А я не могла уснуть, ждала моего тигра. Не мог же он умереть! К утру немного уснула и проспала завтрак. Меня все равно накормили, хотя я и отказывалась. Каша была вкусная, хотя и овсяная. Так всегда бывает, когда хочешь есть, тогда и любая каша вкусная.
Мне сделали перевязку или обработали раны, я не особо поняла. Медсестра мне все рассказывала, как взрослой, а я все время спрашивала о маме и тигре. Принесли тигра и какие-то осколки, такие острые черные куски железа. Я побоялась их трогать, а медсестра сказала, что удар взял на себя тигр, что он спас меня от взрыва. Я это и так знала и рассказала ей, как было. Она не стала возражать, как это делают взрослые. По-моему, она мне поверила. Бедный тигр, ему больно, но он жив и рад мне. Его зашили, сколько же у него уже шрамов, мой бедный боевой тигр.
Я рассказала все, я же хорошо помню, как зовут маму, Марина Сергеевна Александрова, и как зовут папу, Владимир Алексеевич Краснохолмский, где мы живем, что мы ехали в какой-то зеленый коридор на автобусе. Меня записали на видео и разослали по интернету, чтобы мама могла меня найти. Я сидела на стуле, прижав к себе тигра, и меня так и называли все «девочка с тигром», а я возражала и говорила, что я девочка и тигр, и меня зовут Леся, а тигра зовут тигр.
Раны мои быстро заживали. Я помогала, играла с больными малышами, рассказывала им сказки вместе с тигром, чтобы они не плакали. Как же тяжело, когда ты вот так лежишь в больнице, а мамы и папы рядом нет, но я не плакала, малышам же еще тяжелее, они маленькие совсем. А когда все ложились спать, я выбиралась из кровати и шла к дежурной. Они не ругались, поили меня чаем, гладили тигра и читали книжки. Как я засыпала, то сама, без уговоров шла на свою кровать.
По ночам дежурил дедушка, весь седой. Его с уважением все называли профессором. Я его шепотом спрашивала, зачем нужна война. И он рассказал мне одну сказку, сказав, что война никому не нужна. Я ничего не поняла, но сказку запомнила хорошо.
