Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата
– Есть вопросы, Ларри?
– Нет, сэр.
Джонатан кивнул.
– Тогда пошли, посмотрим и уже на месте обговорим детали.
– Да, сэр.
Джонатан снял с вешалки в углу плащ и шляпу, быстро, не допустив помощи Ларри, оделся, взял плоский чемоданчик-портфель.
– Пошли, Ларри.
И кивком поблагодарил, когда тот открыл перед ним дверь.
Попрощаться с секретаршей Ларри не успел, так быстро шагал Джонатан.
На улице Ларри вежливо держался сзади и ни о чём не спрашивал. Джонатан пару раз оглянулся, проверяя, не отстаёт ли он. Идти оказалось недолго. На Маркет-стрит в сплошном ряду уже открытых магазинов две небольшие витрины с опущенными наружными жалюзи и между ними рядом дверь, над ней рама для вывески. Значит, здесь? Да, Джонатан явно идёт туда.
Джонатан властно толкнул дверь и вошёл, не оглядываясь. Ларри последовал за ним, быстро огляделся.
Небольшой зал с прилавком, маленьким столиком и тремя креслами перед окном, за прилавком в дальнем углу неприметная дверь, лампа под потолком, бра по стенам, свет мягкий, но сильный, как раз подобрано, чтобы камни хорошо играли. Прилавок высокий. И ему под рост, и покупателю наклоняться не надо. Ларри огляделся ещё раз, уже внимательнее: ему же здесь работать. Джонатан не торопил его. Прилавок с витриной, внутри обит чёрным бархатом, стекло хорошее, безбликовое.
– Ну как, Ларри? На твой взгляд?
Ларри вздрогнул и обернулся. В распахнутой угловой двери стоял Фредди. Тоже в «городском» костюме, но шляпа по-ковбойски сбита на затылок.
– Доброе утро, сэр, – улыбнулся Ларри. – Всё очень хорошо, сэр.
– Спасибо, Ларри. А здесь кабинет и мастерская, – Фредди посторонился, пропуская их.
Просторная комната, разделённая ещё пустым стеллажом от пола до потолка. Большой письменный двухтумбовый стол с креслом, ещё диван и кресла вдоль стены, шкаф-витрина сбоку, кресла для посетителей у стола, перед диваном небольшой восьмиугольный столик. Ларри невольно улыбнулся: у Старого Хозяина в кабинете так же было. Не совсем так, но очень похоже. Вот только стеллаж…
– Мастерской я не занимался, – в голосе Фредди прозвучали изумившие Ларри извиняющиеся нотки, – ты уже сам решай, как тебе здесь всё сделать.
Ларри прошёл за стеллаж, огляделся.
– Окон нет, сэр?
– Нет.
– Спасибо, сэр, так, конечно, надёжнее, – и снова покосился на стеллаж.
Фредди, разумеется, сразу это заметил и озабоченно спросил:
– Может, вместо стеллажа глухую перегородку сделать?
Ларри ещё раз огляделся.
– Я не знаю, чем его заполнить, сэр, чтобы мастерская не просматривалась.
– Принято, – кивнул Фредди. – Сейчас придёт Дэннис, скажешь ему, какие нужны переделки.
– Да, сэр, спасибо, сэр, – машинально ответил Ларри, озираясь по сторонам и прикидывая, где и как разместить рабочие столы, шкафы… да, сейф, нужен же сейф. – Прошу прощения, сэр, а сейф?
– Здесь, Ларри, – отозвался из кабинета Фредди.
И, когда Ларри вышел из мастерской, распахнул отделанную под панель дверцу позади письменного стола.
– Да, сэр. Но нужен и в мастерской, – твёрдо сказал Ларри. – Здесь готовые заказы и деньги. А материал надо держать отдельно.
– Резонно, – кивнул Джонатан.
Фредди покраснел и буркнул:
– Сделаем.
– Всё очень хорошо, сэр, – быстро сказал Ларри.
Джонатан усмехнулся и незаметно подмигнул Фредди. Зазвенел звонок.
– Это Дэннис, – бросил через плечо Фредди, выходя из кабинета в зал. – Сейчас приведу.
Дэннис был не один, а с двумя своими людьми: архитектором и дизайнером. Джонатан так повернул знакомство, что Ларри пришлось обменяться со всеми рукопожатиями и вообще вести разговор. Правда, он касался только оборудования мастерской и кое-каких переделок. Салон, в основном, сделан, кабинет обговорили, мастерская… Услышав о сейфе, Дэннис кивнул:
– Не проблема. Тоже с маскировкой?
– Да, сэр, – Ларри немного смущённо улыбнулся. – И ещё, сэр, ещё один, не на самом виду, но заметный.
– Зачем? – удивился Фредди.
– Ну, чтобы не искали спрятанных, сэр. Если вдруг что.
Дэннис посмотрел на Ларри с уважительным интересом.
– Толково.
Обговорили и это. Зашла речь о вывеске. Ларри запнулся, и сразу вмешался Джонатан.
– Левине и Ко.
– А название? – спросил дизайнер.
– Салон, – пожал плечами Джонатан. – Фамилия сама за себя всё скажет.
Ларри удивлённо поглядел на Джонатана и промолчал. Хозяину виднее, а его дело – работа. Джонатан заметил и понял этот взгляд. Ну что ж, когда Дэннис уйдёт, расставим все точки. И запятые. Откладывать не стоит.
Заверив, что за двое суток всё будет сделано, Дэннис попрощался и ушёл со своими людьми. Повинуясь еле заметному кивку Фредди, Ларри проводил их до дверей, а когда вернулся, услышал от Джонатана:
– А теперь займёмся бумагами. Садись, Ларри, – и указал ему на кресло за письменным столом, хозяйское место.
– Сэр? – не понял Ларри.
– Да, Ларри, – Джонатан говорил очень твёрдо. – Здесь твоё место это.
– Но, сэр, – попытался объяснить Ларри, – это же хозяйское место.
– А ты и есть хозяин, – просто сказал Джонатан.
Ларри попытался улыбнуться, показать, что понял шутку, но улыбки не получилось. А Джонатан продолжал:
– Ты ведь слышал, Ларри. Левине и компания. Ведь ты – Левине, не так ли?
– Да, сэр, но…
– А я – компания, – Джонатан на мгновение улыбнулся и снова стал серьёзным. – Мы – совладельцы, понимаешь, Ларри? Вот, прочти.
Он поставил на стол свой чемоданчик, открыл и достал папку с бумагами.
– Вот, сначала твой контракт. Его надо прекратить. Инициатор – я, и оговоренную неустойку плачу я. И расчёт за два с половиной месяца.
Ларри молча, с застывшим лицом расписался в указанных местах, взял и убрал в бумажник деньги.
– А теперь прочти это.
Договор?
– Да, Ларри, – ответил на непрозвучавший вопрос Джонатан. – Не контракт, а договор. И ты не работник, а партнёр.
Фредди молча следил за лицом Ларри, читавшего договор – соглашение о партнёрстве. Ларри читал медленно, явно обдумывая каждое слово, а прочитав, положил на стол – они так и не сели, и разговаривали стоя – и сказал:
– Благодарю за доверие, сэр, но партнёры должны быть равны. Прошу прощения за дерзость, сэр, но условия неравные. Я вкладываю только свою работу, а вы всё остальное, сэр. Моя доля слишком мала, чтобы называться долей.
Фредди не выдержал.
– Постепенно выплатишь, Ларри.
– Постепенно, сэр? – переспросил Ларри и горько улыбнулся. – Платить мне, Марку и детям Марка, и то останется долг.
И Фредди не смог не кивнуть. Ларри прав: его фамилия – только вывеска, прикрытие, и понятно, что это его не устраивает. И ведь другого варианта нет.
– А ещё надо думать о жилье, сэр.
– Ссуду на дом ты получишь.
– Ещё один долг, сэр?
Джонатан еле заметно сощурил глаза.
– И что ты предлагаешь, Ларри?
Ларри молчал, опустив голову, а они ждали. Ждали его решения.
– Сэр, прошу ещё раз прощения за дерзость, но могу ли я спросить вас?
– Спрашивай, – твёрдо ответил Джонатан.
– Сэр, нужна просто ювелирная фирма, или фирма Левине?
Фредди чуть не ахнул в голос. Ну, Ларри, ну, врезал! Никак не ждал. Но и Джонни классно удар держит, хоть к такому и не готовился.
– Дело Левине должно продолжаться.
Ларри кивнул.
– Да, сэр, я понял. Тогда, сэр, я позволю себе попросить вас, – он остановился.
– Я слушаю, Ларри.
– Сэр, – Ларри полуприкрыл глаза и заговорил ровным монотонным голосом, как говорят заученное наизусть, но не слишком понятное. – Банк Клиффорда, сейф двадцать семь восемнадцать ноль девять, код зет семь аш тридцать пять девяносто семь эс эль.
– И что там, Ларри? – тихо спросил Джонатан.
– Там документы на земельный участок, сэр.
Фредди как-то неопределённо хмыкнул, а Ларри поднял глаза и, впервые твёрдо глядя им в лица, улыбнулся.
– Хозяин земли владеет и тем, что в земле, не так ли, сэр?
Фредди присвистнул.
– Лихо! Ты это с тех пор помнишь?
– Да, сэр. Хозяин говорил, что это на крайний случай. Сейчас как раз такой случай, так, сэр?
– Да, – Джонатан убрал бумаги. – Я выясню всё с банком и участком, банк Клиффорда пострадал в войну, но кое-что… выясню. И тогда перепишем соглашение.
– Да, сэр, – кивнул Ларри.
– За два дня здесь закончат, открытие в следующий понедельник в любом случае, я уже дал объявление.
– Да, сэр. Я успею закончить заказы.
– Чтобы в витрины что-то положить, – понимающе кивнул Фредди.
– Да, сэр.
Ещё несколько чисто технических вопросов. Джонатан передал Ларри ключи от магазина и сейфа. Разумеется, Ларри будет присутствовать при работе людей Дэнниса, и его слово – решающее.
Джонатан посмотрел на часы.
– Мне пора. До свиданья, Ларри, удачи.
– До свидания, сэр.
Пожелать ему тоже удачи Ларри не посмел: это уже фамильярность, но его улыбка заменила несказанное. Он проводил Джонатана, закрыл за ним дверь и вернулся в кабинет. Фредди, стоя у дивана, рассматривал столик.
– Ты молодец, Ларри, – сказал он, не поворачивая головы, когда Ларри вошёл.
– Спасибо, сэр. И… и ещё раз, спасибо.
– За что?
– За всё это, сэр, – Ларри коротким жестом обвёл кабинет. – Почти как там, сэр.
Фредди кивнул.
– Не тяжело без окон будет?
– На первом этаже окна опасны, сэр.
– Я так и думал, – кивнул Фредди. – И Дэннис тоже… так считает. А он, – Фредди усмехнулся, – в безопасности хорошо разбирается.
Ларри почувствовал, что Фредди чего-то не договаривает, но уточнять, разумеется, не стал. Нужное ему сами скажут, а излишнее любопытство… любые излишества вредны.
– О жилье уже думал?
– Да, сэр, – и, помедлив, Ларри твёрдо сказал продуманное: – В меблирашках детей не растят. Или вырастают…
Фредди понял недосказанное.
– Муниципальную улицу строит Дэннис. Подумай о доме.
– Спасибо, сэр.
– Не за что, – вежливо, но по-ковбойски ответил Фредди.
Ему очень хотелось спросить Ларри о закопанном на том участке, но удержался. А то, если документы погибли, совсем обидно будет.
Они стояли молча, разглядывая столик, так похожий на тот, в том кабинете. Наконец Фредди тряхнул головой.
– Ладно, Ларри, давай технику проверим.
Замки, выключатели, краны в крохотной уборной с раковиной и зеркалом. Всё действовало, со всем Ларри справлялся легко.
– Ну, всё, – Фредди ещё раз оглядел магазин. – До встречи, Ларри.
– До свидания, сэр.
Ларри запер за ним дверь и остался один. Магазин, кабинет и мастерская. И он – хозяин? Но ведь это невозможно, этого не может, не должно быть. Но это есть. Фирма Левине. Ларри ходил по уже готовому магазину, почти готовому кабинету и пустой мастерской, трогал кончиками пальцев, гладил столы и витрины, шкафы и стеллаж… Стеллаж – аквариум предложил этот белый… дизайнер? Да, интересно, но претенциозно, потребуется специальная подсветка, нет, конечно, стена… Нужен каталог изделий, а браслет миссис Кренкшоу не сфотографирован, и даже зарисовки конечной нет, хотя эскизы сохранились, можно, нет, надо сделать… заказы он успеет, но для витрин всё равно мало… на открытие надо пригласить отца Артура… скоро пасха, на пасху будут заказывать подарки, надо продумать, что предложить небольшого объёма и быстрого изготовления… для приёма и выдачи заказов определить время, иначе не успеет работать в мастерской… Он думал об этих пустяках, да, конечно же, пустяках, а в памяти звучал глуховатый голос Хозяина, Маркуса Левине…
…– Никому не дано знать будущее. Бог сам решит, но я хочу, чтобы этим владел ты. У меня нет других наследников.
– Но, сэр…
– Да, но кто знает, я не верю в победу Империи, а русские обещают свободу. Голодная свобода тоже плохо, Ларри. Кто возьмёт всё это… это решишь ты сам. Я отдаю это тебе.
– Спасибо, сэр.
– Не благодари, Ларри. Благо – всегда бремя. Я возлагаю его на тебя. И если ты не найдёшь преемника, то пусть остаётся земле, а дальше решит сам Бог…
…Спасибо тебе, Хозяин, я думаю, что выбрал правильно. И фирма Левине, нет, Дом Левине продолжится. И что такое перерыв в пять лет для трёхсот, да – он остановился, прикидывая и пересчитывая – да, триста двадцать семь лет. Ювелиры Левине. Марк неплохо рисует, и через пару лет можно будет начать учить его уже всерьёз. А пока пусть учится в школе, да, отец Артур прав насчёт подготовительного полупансиона.
И, вспомнив о Марке, Ларри посмотрел на часы. В кабинете на стене с маятником, но без боя. Ого, сколько уже! Ему давно пора домой.
Ларри ещё раз проверил краны, дверцу сейфа и пошёл к выходу, выключая за собой свет. Тщательно запер наружную дверь и быстрым деловым шагом, чтобы не приняли за праздношатающегося, пошёл в Цветной квартал.
Было ещё совсем светло и людно. Стараясь не встречаться глазами со встречными, Ларри оглядывался, запоминая дорогу. Здесь ему предстоит работать, проходить туда и обратно каждый день, всё правильно – ювелирный салон и должен быть на такой улице, все, правда, здесь белые, на ленч придётся еду брать с собой, но это не самое страшное, приходилось и хуже, поставит в кабинете кофеварку, сэндвичи с собой, вот и без проблем. Ага, теперь вон по той улице должно быть ближе.
Среди прохожих стали чаще попадаться цветные, и Ларри понял, что приближается к Цветному кварталу. А вон и шпиль церкви. Да, эта дорога, похоже, безопасна. А сейчас надо купить чего-нибудь поесть, или нет, всё равно они пойдут обедать к Бруксу, там сытно и спокойно.
Дядюшка Пинки на своём бессменном посту встретил его всегдашней улыбкой.
– Как отработал?
– Спасибо, – улыбнулся Ларри. – Всё в порядке. Как мой?
– Он у тебя толковый, не выходил.
Ларри кивком поблагодарил и вошёл в дом. В этот час, когда одни возвращаются, а другие собираются на работу, в меблирашках шумно, голоса, смех, хлопанье дверей. Здороваясь и обмениваясь краткими замечаниями и шутками о погоде со встречными, Ларри подошёл к своей двери и достал ключи. А едва открыв дверь, наткнулся на вылетевшего наружу Марка.
– Папка! Ты пришёл!
– Да, Марк, – Ларри, счастливо улыбаясь, обнял сына, и так, в обнимку, они вошли в квартиру. – Ну, как ты тут?
– Не скучал, не боялся, не баловался! – быстро протараторил Марк, влюблённо глядя на отца.
– Молодец, – Ларри потрепал его по голове и стал переодеваться.
Убрав хорошие брюки и ботинки в шкаф, рубашку бросил в ящик для грязного белья.
– Пап, – Марк ходил за ним, как приклеенный, – она же совсем чистая!
– Рубашку меняют каждый день, Марк. Особенно белую.
– Ой-ёй! – фыркнул Марк. – Это ж сколько рубашек надо? Часто стирать – она ж разлезется.
– Бельё считают дюжинами, – засмеялся Ларри, застёгивая ковбойку.
– Да-а? – изумился Марк.
Переодевшись, Ларри занялся их нехитрым хозяйством. Стакан Марк вымыл, а с бутылкой не справился. А остальное всё убрал.
– Есть очень хочешь, сынок?
– Ну-у…
– Сейчас пойдём к Бруксу, пообедаем. И купим на завтра еды.
– А ты и завтра уйдёшь?
– А как же. Мне надо работать, Марк.
Марк кивнул. Он это и раньше знал, а за эти дни столько слышал, что иметь работу – большая удача. Ларри накинул ветровку, посмотрел, прилично ли одет Марк.
– Возьми бутылки, сынок.
– Мы их Дядюшке Пинки отдадим?
– Конечно. И завтра утром нам их обменяют на полные.
– Здорово!
Ларри рассмеялся. Восторг Марка перед чудесами городской жизни помогал ему держаться, не поддаваясь растерянности. Он не жалел о сказанном Джонатану, но и думать сейчас об этом не хотел. Сделал – и сделал. И всё!
На улице было уже прохладно, но вечер с его гульбой ещё не начался. У Брукса их встретили как старых клиентов – в третий раз ведь обедают. Марк изо всех сил старался есть правильно, не чавкая, не хлюпая и без рук, только ложкой и вилкой. Ларри улыбнулся ему.
– Молодец.
Ларри совсем успокоился и планировал обычный вечер. После обеда они немного погуляют, купят еды на завтра, а потом домой, он посмотрит рисунки Марка, проверит, как тот написал заданные буквы и слова, и, если всё правильно, будет читать вслух или рассказывать когда-то прочитанное. Вчера он рассказывал, как старик-отец проверял любовь своих дочерей. А что сегодня? Ну, посмотрим, подумаем и придумаем.
Марк, вздохнув, облизал ложечку от десерта. Ну почему всё хорошее так быстро кончается?
Россия
Ижорский Пояс
Загорье
За две недели снег заметно осел и вообще… стал другим, не зимним. Днём на солнечной стороне звенела капель и даже лужи появлялись.
Зина шла осторожно, боясь ненароком поскользнуться. И сама не знала: радоваться ей или… Да нет, конечно, радоваться, ведь это же счастье, и Тимочка говорил ей ещё тогда, ну да, в дороге, что хочет детей, и квартиру потому на восемь комнат хотел просить, а что нету такой, так и в этой им ещё долго не тесно будет, а всё же сердце не на месте…
…Врач смотрит на неё поверх очков и улыбается.
– Ну что, голубушка, третий месяц у вас…
…Зина вздохнула и остановилась у магазинной витрины. Покупать заранее – конечно, плохая примета, но посмотреть да прикинуть – это ж совсем другое, это можно. Коляска, кроватка, а это что? Столик пеленальный? Ты смотри, как придумано ловко, и с ящичками, и… и стоит сколько? Ой, мамочки, господь всемогущий, с ума сойти! А ведь ещё столько всего купить придётся. Ладно, как Тимочка скажет.
Она снова вздохнула и пошла дальше. А совсем ведь весна, ещё день другой такого солнца, и потает всё по-настоящему. Диме и Кате сапожки нужны, резиновые, ей говорили, что есть с тёплыми вкладышами, и себе тогда такие же, валенки уже не годятся, промокать будут, пальто у Димы есть, померить надо, вроде там, если вырос, то ещё выпустить можно будет, а Кате придётся купить, а самой-то… ну, пока она ещё в зимнем, а потом что, куртку старую надевать, что ли? Так уж больно страшная, да и не ходит никто в угонном.
Она шла, жмурясь на солнце, прикидывая грядущие покупки и не думая о самом главном: как она скажет о ребёнке Тиму.
Как всегда, в «не учебные» дни Артём шёл домой не спеша, шлёпая по раскисающей на глазах дороге. Снег стал зернистым, пропитанным водой и совсем по-другому поддавался под ногами. И руки не мёрзнут, хоть он и без варежек. Артём шёл, подставив лицо солнцу, наполовину в слепую. Как всё-таки всё хорошо! Прошлой весной он и не думал, что может быть так хорошо.
Он только-только начал вставать после горячки и всё время мёрз. И хотел есть. А еды было мало. В разорённых имениях уже ничего нельзя было найти. Или там уже жили. Но на работу не нанимали. И они всё шли и шли. Где задерживались на неделю, где только ночевали, где… всё путалось. Он ходил за дедом, покорно делая всё, что ему говорили, а дед вздыхал, называл его в сердцах «варёным», «малахольным» и «снулой рыбой», а мамка утешала, что очунеется, шутка ли – столько в жару лежать… с этих слов он и начал русский язык учить. А сейчас даже странно подумать, что не знал.
Впереди на дороге разлеглась такая сияющая лужа, что он не смог удержаться: разбежался и перепрыгнул через неё. Из-под сапог брызнул во все стороны смешанный с водой снег. А вот и тропка на их проулок. Сугробы заметно пониже стали, ну да, на целый палец больше доски торчат и видно, что перекошены. И снежная баба во дворе как-то накренилась и осела. На крыльцо с визгом вылетела Лилька.
– Тё-ёма-а!
– Ага, я!
Артём взбежал по ступенькам и втолкнул Лильку в сени.
– Ты чего?
– А ничо! – смеялась Лилька. – А мы тебя ждём.
– Ага, – удовлетворённо кивнул Артём, расстёгивая куртку.
– Ну куды, куды?.. Валенки-то к печке давай, – высунулась в сени бабка. – Горе моё!
– Я в сапогах, – уточнил Артём, входя в кухню и пристраивая сапоги на просушку.
– Один хрен, – бабка вытащила из печи и бухнула на стол чугун со щами. – Давай за стол. Лилька, деда зови, а этих охламонов где носит? Вы долго валандаться будете, жилы из меня тянуть? Лилька, морду Ларьке вымой.
Артём вытер руки и сел к столу. Он уже знал, что по-другому бабка не говорит, и ругань её без злобы, но всё равно ему всякий раз было не по себе.
– Ну, куды, лба не перекрестивши?!
Он послушно встал, перекрестился на икону.
– То-то же. Как хочешь, дед, а занепременно окрестить надо.
Не переставая ворчать, бабка нарезала хлеб, отлила щей Ларьке в чашку, а то он до чугуна не дотягивается, крутанула в чугуне ложкой, чтоб гуща ровно лежала.
Ели не спеша, серьёзно. Артём уже привычно черпал сразу после деда, поддерживая полную ложку хлебом. Когда дед рядом, бабкина воркотня и ругань уже по хрену, ничего не значит, а потому и не трогает. Щи сегодня были с грибами. Вчера он принёс с работы шампиньонов – работникам по полцены продают и можно без денег, в счёт зарплаты брать. Бабка поворчала, что таких грибов не видала и не едала, и как бы не потравиться часом, а сегодня сварила.
– А хороши грибки, – веско обронил дед. – Ты все, что ли, сварила?
– Ща увидите, – бабка забрала опустевший чугунок и бухнула на стол сковородку, придавленную тяжёлой чугунной крышкой.
Когда она её сняла, оттуда повалил такой пахучий пар, что Лилька с Санькой завизжали, а Ларька полез на стол. Бабка была занята крышкой, и ложкой по лбу щёлкал Ларьку дед.
Жаренная с грибами и луком картошка была необыкновенно вкусной. И очень сытной. Так что, очистив сковородку и выпив по кружке киселя, все так отяжелели, что дед, перекрестив рот, сказал:
– Ну, на боковую, мальцы. Чтоб улеглось по-доброму.
Ларька заснул прямо за столом, и дед отнёс его на руках, положил на лежанку, поглядел на залезающих в кровать остальных и сел рядом с Ларькой. А когда горница заполнилась сонным дыханием, тихо встал и вышел.
– К бабке пошёл, – тихо фыркнула Лилька.
– А чо? – сразу откликнулся Санька. – Его дело мущинское.
– Оба заткнулись, – так же тихо скомандовал Артём. – Малого разбудите.
– Тём, – не унималась Лилька. – А вот если дед с бабкой поженятся?
– Дура, они ещё когда поженились! – немедленно осадил её Санька.
– Сам дурак, – не осталась в долгу Лилька. – Я о законе говорю.
– Заткнулись, – строго повторил Артём. – Я спать хочу.
Он – старший, добытчик и кормилец, первый после деда, и Санька с Лилькой замолчали, засопели по-сонному. А Артём лежал на спине, закинув руки за голову и закрыв глаза, и думал. Если дед и бабка поженятся по закону, то что с ними – малыми – будет? На черта они бабке нужны? Ей-то они напрочь чужие, а ночная кукушка дневную перекукует, все так говорят. Ларьку бабка, может, и оставит, а ему с Лилькой и Санькой придётся уходить. А куда? Неохота бросать работу, такой удачи больше не будет, чтоб и заработок хороший, и работа по силам, и относятся хорошо, вон, Силыч сказал, что у него руки ловкие и что его к себе возьмёт, работать с рассадой, а это самая тонкая работа, и плата там соответственная, а Люся Ивановна и Татьяна Сергеевна всегда угощают его домашним и вообще… О! Правильно! Если что, то он к ним и попросится жильцом за работу по дому, они в одном доме живут, вдовы, их мужья братьями были и оба на войне сгинули, вот к ним тогда и пойдёт жить, ну, и Лилька с Санькой с ним. Хуже не будет!
Успокоенный найденным решением, Артём задремал, а потом и вовсе заснул, и не слышал, как дед вернулся и лёг рядом с Ларькой.
И разбудила их уже в сумерки бабка. Хоть и невелико хозяйство, а рук требует. Поспали – и будя. Ларька рассмешил всех, выясняя – это сегодня-сегодня или сегодня-завтра? Но смех – смехом, а дело делать надо.
Обычная домашняя круговерть, ужин, а уроков нынче делать не надо, так чего свет зазря жечь и в кухне, и в горнице. Бабка за прялкой, дед Санькины валенки подшивает, второй слой ставит, от футбола ихнего обувка так и горит. Прямо на полу рассыпаны кубики – на Рождество Ларьке кто-то из соседок подарил, потому как свои из этой забавы уже выросли, так чего им зазря лежать – и все четверо теперь увлечённо перебирают их, подбирают, чтоб картинку выложить.
То, что Артём, взрослый парень считай, так охотно возится с малышами, удивляло и даже пугало бабку. Хотя… ну и что, если малость придурочный, была б жена умная, вертеть им будет куда надо. А так-то парень хороший, уважительный, работящий, на своём заработке уже, а не курит, не пьёт, по гулянкам не бегает, это ведь вон, брандахлыстам, прости господи, пост – не пост, до полуночи песни горланят, да по улицам шатаются, девок будоражат, погибели на них нет.
Наконец картинку собрали.
– И что это? – требовательно спросил Ларька.
Артём не знал, как это называется по-русски, и посмотрел на деда. Тот, со своего места бросив взгляд на сложенные кубики, хмыкнул:
– Терем это. А вон в окне царь-девица.
– Расскажи, – Ларька полез на лежанку к деду.
Дед снова хмыкнул. Начался обычный ритуал упрашивания. Ларька, Лилька и Санька просят рассказать сказку, бабка ворчит, что они деду дыхнуть не дают, потом дед всё равно расскажет… Обычно Артём тоже просил, но сегодня он молча собрал и сложил в коробку кубики. Дед внимательно посмотрел на него и начал рассказывать.
Артём так и остался сидеть на полу, а Лилька и Санька рядом с ним. Дед рассказывал не спеша, со вкусом. И бабка молчала, не встревала, только крутила и крутила своё колесо.
К концу сказки Ларька заснул, привалившись к дедову боку. И как всегда дедова работа и сказка закончились одновременно.
– Ну, и я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
Дед отложил подшитые валенки и стал собирать разложенный по лежанке сапожный припас.
Бабка, зевнув, перекрестила рот и остановила прялку.
– Засиделись, – кивнул дед и встал. – Тём, тебе в первую завтра?
– Да, – Артём тряхнул головой и встал.
И как всегда, дед, убрав всё, отправился на крыльцо покурить. Артём пошёл с ним. Не курить, а постоять рядом, поговорить.
– Дед, у нас на саженцы записываются. Мне как?
– Пишись, конечно, – пыхнул дымом дед.
Они стояли рядом на крыльце в сапогах на босу ногу и в накинутых на плечи куртках.
– Огород делать надо, не прибыток – так добавок.
Артём покосился на деда.
– Дед, а что, мы и огород сняли? Ну, как горницу.
Дед долго молча курил, а Артём терпеливо ждал, хотя мороз уже прихватывал за уши.
– Женюсь я, Тём, – сказал наконец дед. – Одной семьёй жить будем.
– А мы как же? – глухо спросил Артём. – Мне что, с малыми уходить?
– Дурак ты, Тёмка, – улыбнулся дед. – Мне она жена, а вам бабка, вы ей – внуки. Понял? Сказал же, одной семьёй будем. И дом будет весь наш, и огород, и хозяйство всё.
Артём кивнул, соображая.
– Так оно, конечно, дешевле будет. Ну, чем нанимать.
Дед долго от души хохотал, едва не выронив сигарету.
– Хозяйственный ты у меня, – он взъерошил Артёму с затылка на лоб волосы. – Айда на боковую.
Артём не любил и боялся, когда его трогали, но деда терпел. У деда все права, и не для боли это, и не для другого. Дед же знает, кто он, кем был до Свободы, и никому не сказал, и вообще…
После крыльца в доме даже жарко и пахнет жилым теплом. Они на ощупь пробрались к своим постелям и легли.
Артём, как всегда, подвинул Саньку – тот раскидывается, руки и ноги во все стороны на всю длину, а Лилька всегда клубочком сворачивается – и вытянулся на краю. Одеяло ватное, тёплое. Ну что ж, если как дед говорит, одной семьёй, то, может, не так уж плохо и будет. Он устало закрыл глаза. Завтра ему в первую, и завтра уроки делать, русский, английский, арифметику, а по истории им рассказывать будут, пока они плохо читают, то не по учебнику, а с голоса учат, интересно, а сеянцы и рассада совсем разные, на какие же записываться, он даже не знает, что есть в огороде, а чего нет, а с бабкой разговаривать он не любит, она, как надзиратель, ворчит и ругается, и командует, пусть дед у бабки выспросит, а он уже у деда узнает всё… Мысли были спокойные, сонные.
Учёба в школе оказалась на удивление интересным занятием. В глубине души Эркин побаивался, что будет, как в учебном питомнике, но… ну, ничего такого и даже похожего! И в бригаде нормально отнеслись, что он по пятницам теперь не ходит в пивную. Ряха попробовал было съязвить, но на Ряху он давно плевал. Учиться было нетрудно и… и необидно, вот! Первый он – не первый, Тима в английском не обойти, но и не из последних. Нет, всё хорошо, по-настоящему хорошо. А по воскресеньям теперь кино. Тоже неплохо. Жизнь шла быстро, события набегали одно на другое, и только вот это ощущение, что всё хорошо, всё как надо, не менялось.
Отметили день рождения Жени. Пришли с её работы нарядные женщины с мужьями в костюмах при галстуках. Эркин ещё после именин у Медведева ломал голову, где бы научиться завязывать галстук, чтобы не ставить Женю в неловкое положение. И сообразил: да Артём же! Малец ведь джи, так что должен это знать. И в первый же день, когда их смены совпали, спросил:
– Ты галстук завязывать умеешь?
– А тебе зачем? – взъерошился Артём, сразу почуявший намёк на прошлое.
– Надо, – кратко ответил Эркин, но, помедлив, решил объяснить: – Не хочу быть хуже других.
Артём понимающе кивнул.
– Галстук есть?
Эркин полез в сумку, но Артём остановил его.
– Пошли. Не при всех же.
И Эркин согласился. Были они в тот день в утренней смене и после уроков пошли в туалет, где с пятой попытки Эркин освоил простой виндзорский узел.
– Для двойного галстук не тот, – объяснил Артём. – А этот ты отпарь как следует. Как новый будет.
Эркин молча кивнул, пряча галстук. Он его специально купил для учёбы, не подарок же в тряпку превращать.
И на день рождения Жени он был при полном параде. Они даже купили стол и двенадцать стульев, добавили стулья из кухни, и всем места хватило. И танцевали под пластинки. Он опасался, конечно, что ненароком подставит Женю, он же всё-таки грузчик с рабочего двора, а они… но обошлось. Говорили о кино, а в кино он с Женей ходил, и фильмы эти видел, о всяких хозяйственных мелочах, а он и в этом разбирается. Так что всё прошло как нельзя лучше. И самое главное – его подарок Жене понравился. Тонкая цепочка с подвеской-розой и такие же серёжки. Он в тот день заставил себя проснуться раньше Жени, не одеваясь – так рано Алиска ещё спит – вышел из спальни в кладовку, достал из тайника тёмно-бордовую бархатную коробочку и, вернувшись в спальню, аккуратно подсунул коробочку под подушку Жени так, что она не проснулась. А потом оделся и пошёл будить Алису. И Женю по всем правилам разбудило их дружное пение под дверью.
– Happy birthday to you, happy birthday to you!
А когда они вошли, Женя уже сидела в постели. Алиса вручила свой подарок. – большой рисунок с прикреплённым к листу пакетиком с маленьким нарядным платочком, как носовым, но не нос вытирать, в карман жакета вставлять для красоты. Важно объяснив назначение подарка, Алиса полезла на кровать, здраво рассудив, что пока мама с Эриком целуются, она немного покувыркается. Хорошо, Эркин в тот день было во вторую смену, а Женя едва не опоздала на работу, примеряя подарок.
Нет, всё у него хорошо, и ничего лучшего ему не надо. И с каждым днём всё ярче солнце, всё ниже сугробы, и ветер совсем другой, весенний.
– Эркин, – Женя подложила ему бутерброд, – тебе нужно пальто. Ну, или куртка.
– Зачем? – мгновенно вскинул он на неё глаза.
– На весну. Демисезонное. А то у тебя всё либо зимнее, либо летнее. В полушубке скоро будет жарко, а всё потает, так и в бурках неудобно.
