bannerbannerbanner
полная версияАналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

Тетрадь шестьдесят вторая

Американская Федерация
Алабама
Колумбия

Как всегда, весной достаточно одного по-настоящему солнечного дня, чтобы всё зазеленело. И по дороге едешь, как по зелёному коридору. И погода отличная, как на заказ, лучше и не придумать.

Чак вёл грузовик играючи, рисуясь своим мастерством, хотя пассажиры у него сегодня такие, что ничего в этом не понимают и потому оценить не могут. И что? А ничего! Всё обошлось, всё хорошо, хотя страху тогда хлебанул… и не в полиции, нет, конечно, он перетрусил, чего самому себе врать, и выболтал всё, что мог, лишь бы от него отвязались, но настоящий страх был потом…

…Закончив последний переезд, отнеся ящики в указанное место и получив положенные чаевые, он уже не спеша спокойно шёл к машине. Сейчас в гараж, как всегда всё подготовить на завтра и домой, обедать, да нет, к чёрту обед, просто закрыть за собой дверь и лечь, и никого и ничего не видеть, а обед, душ и всё остальное – потом. Он достал пачку сигарет, она оказалась пустой. Он скомкал её, швырнул в урну и свернул к маленькому киоску. Старый, весь сморщенный однорукий продавец продал ему пачку с таким равнодушным лицом, будто не видел ничего. На ходу закуривая, он подошёл к машине и в последнюю секунду, уже берясь за ручку, увидел на переднем сиденье Фредди. Страх сразу обдал ледяной волной. Но отступать поздно и некуда. Он открыл дверцу и сел за руль.

– Прямо.

– Слушаюсь, сэр. Прямо.

Короткие чёткие приказы. На втором повороте он понял: машина идёт за город. Но ослушаться не посмел. И на выезде из Колумбии новый приказ:

– Налево и второй направо.

– Слушаюсь, сэр, – шевельнул он онемевшими, как после сильного удара, губами.

Брошенный патронный завод. Не так разбомблённый, как разграбленный, пустые коробки цехов и складов, всё остальное вывезли и растащили. Здесь и конец?

– Останови.

Он послушно затормозил посреди пустого в каких-то мелких обломках двора.

– Здесь не помешают, – ему почудилась в голосе Фредди насмешка. – Рассказывай.

– Что, сэр?

– Всё, – короткий и предельно ясный ответ.

И он рассказал всё. Как его арестовали, о чём спрашивали, что он отвечал, как выглядели те, кто допрашивал. Он говорил, а Фредди молча слушал, не поворачивая головы, с неподвижным равнодушным лицом. Он говорил и ждал пули. Но выстрела всё не было. И струйки пота на лице и спине. А потом он замолчал, и потянулись бесконечные секунды ожидания.

– В город.

Он вздрогнул.

– Сэр?

– Я сказал: в город.

– Да, сэр, слушаюсь, сэр.

Он дал газ, резко развернул машину и выехал так, будто удирал от погони…

…Чак достал сигарету и закурил, не отпуская руля.

– Закуришь? – предложил он сидевшему рядом Ларри.

– Нет, спасибо, – Ларри улыбнулся, смягчая отказ.

– Дыхалку бережёшь? – усмехнулся Чак.

Сидевший на коленях у Ларри Марк покосился на Чака, блеснув белками, и снова уставился вперёд.

– Нет, – просто ответил Ларри. – Я и раньше не курил.

– Хозяин не позволял, – понимающе кивнул Чак.

– Он и сам не курил.

То, как Ларри говорил о своём хозяине, задевало Чака. Он нахмурился.

– Тоскуешь ты по нему, что ли?

Ларри пожал плечами.

– Он научил меня всему, что я знаю и умею. И его убили.

– В заваруху, что ли?

– Нет, ещё раньше. СБ.

Чак быстро искоса посмотрел на него. Однако, просто он об этом говорит. Но… у Ларри свои проблемы, а у него свои.

Ларри впервые ехал в машине – не в кузове, а вот так, на мягком сиденье – и наслаждался дорогой. Марк сидел у него на коленях, удобно прислонившись к нему спиной, и тоже наслаждался. В кузове все их вещи: два мешках и корзина с инструментом. Они едут в большой город, в Колумбию, будут теперь там жить. Да, конечно, было бы разумней поехать сначала одному, устроиться, а потом забирать Марка, но, когда Фредди говорил с ним о переезде и предложил именно этот вариант, он покачал головой.

– Сэр, я обещал Марку, что мы не расстанемся. И уедем только вместе.

И Фредди понял и согласился. Удивительно, как Фредди всё понимает.

В Колумбии его ждёт работа ювелира. Фредди говорил – магазин-салон с мастерской. В основном, работа на заказ. Что ж, это он может. Ларри невольно улыбнулся воспоминанию…

…Миссис Кренкшоу – так ему назвали эту леди Фредди и Джонатан – рассматривает браслет. Переплетённые стебли плюща, на некоторых листьях росинки бриллиантов. Не на всех – это было бы уже вульгарно, бриллианты небольшие, но безукоризненные.

– Да, – кивает миссис Кренкшоу, – это достойно Левине.

И он благодарно улыбается её похвале…

…Да, Хозяин был бы доволен. Вещь получилась настоящая. И заплатили хорошо. Конечно, камни не его, их дал Джонатан, перерасчёт оказался непростым, остаток золота пошёл на плату за камни, а за работу заплатили уже лично ему. На первое время и скромное обзаведение им хватит. И есть ещё заказы. Правда, контракт не переписали, но это, наверное, не столь важно. Фредди обещал, что с жильём проблем не будет. Уже легче.

Чак покосился на улыбающегося Ларри. Ишь, как всем доволен, хотя, конечно, ювелир – дело выгодное. Но и рисковое. А ему и своего риска хватает. У каждого свои проблемы. И всё же… всё же хорошо, что Ларри будет жить в тех же меблирашках. Всё-таки они оба на одного хозяина работают, и, если что… подмоги от Ларри никакой, конечно, хоть и силён мужик, да к силе ещё готовность бить нужна, а этого у Ларри и близко нет, как такого слабака в бараке не задавили… но всё-таки, хоть сзади себя поставить, чтоб спину прикрыть, можно будет, мало ли что. Нет, конечно, против Фредди Ларри не пойдёт и даже не подумает о таком, но… Нет, надо отношения наладить, не дружбу, конечно, друг тебя всегда первым и предаст, и выдаст, а чтоб врагом не был, и хватит.

– Ты ведь у Май жить будешь? Ну, в её меблирашках.

– Да, – кивнул Ларри. – А ты? Тоже там?

– Ну да. Лучшее заведение на весь Цветной. Чисто и тихо. Что ещё надо?

– Да, – согласился Ларри. – Слушай, меблирашки – это, значит, мебель есть?

– Самое простое, – стал рассказывать Чак. – Посуду тоже можно, но я себе свою купил. Бельё постельное тоже. Можешь её, а можешь своё. И насчёт уборки удобно. Раз в неделю приходят. Честно, ничего не пропадает, – и усмехнулся. – Проверено.

Ларри задумчиво кивал, слушая его. Вот, значит, о каком жилье говорил Фредди. Что ж, это его устраивает. Если и плата окажется посильной…

– Ты много платишь?

– Пятьдесят в месяц. Зато никаких проблем. Даже, – Чак снова усмехнулся, – даже телефон есть.

Он исправно платил за телефон, хотя ни разу ещё им не пользовался, так только для проверки пару раз позвонил в справочную службу. Да и кому и зачем ему звонить? В контору в случае болезни? Так здоровья у него теперь… На квартиру Бредли? Незачем, и лучше бы такой нужды не было. И тоже, в случае чего, Полу Эйлифу, адвокату из фирмы Гроунса? Нет, лучше, без таких случаев. Хотя все три номера он помнит наизусть. И… да, вон за тем поворотом можно остановиться на ленч. И размяться немного. Земля здесь федеральная, съезд с дороги свободный.

– Сейчас остановимся, перекусим. И вообще, – Чак ухмыльнулся. – Разомнёмся.

– Да, – ответно улыбнулся Ларри. – Не помешает.

Марк радостно просиял широкой улыбкой. Ему давно уже кое-чего хотелось, но он мужественно терпел. Чак мягко съехал с дороги и остановил грузовик за кустами, помог Ларри справиться с дверцей. Марк с такой скоростью выпрыгнул из машины и рванул в заросли, что мужчины рассмеялись и тоже вышли.

Кусты прикрывали их с дороги, пологий склон с журчащим внизу по промоине ручейком, свисты и щёлканье птиц, бабочки… ну, до чего же хорошо! Чак достал термос с кофе, а Ларри флягу с молоком. Мамми ему специально перекипятила, чтобы не скисло. У обоих сэндвичи, у Ларри ещё конфеты и печенье для Марка. Поглядев, как Чак сноровисто накрывает походный стол, Ларри спросил:

– Часто в дороге ешь?

– Приходится, – кивнул Чак. – График держать надо. По минутам маршрут рассчитан.

Ларри уважительно покивал. Конечно, работа у Чака не из простых, что и говорить.

– Вот до места тебя довезу и дальше по маршруту.

Уважение Ларри льстило Чаку. Работу ювелира он немного представлял, и что Ларри у Фредди с Джонатаном не на последнем месте, тоже видел, так что…

Марк, поев, убежал к ручейку искать тритона или ещё кто там в воде живёт, а мужчины ещё немного посидели. Ларри расспрашивал о жизни в Колумбии, и Чак его посвящал во всякие хозяйственные и житейские мелочи. В чьей лавке мясо лучше, у кого можно купить одежду – в рабском в городе ходить зазорно, а что в имении праздничной одеждой было, так в Колумбии такое уже будничное, расхожее. Кабаки Ларри не интересовали, а про школы Чак ничего не знал.

– Ладно, – Чак встал, отряхивая штаны. – Поехали, а то из графика выбьемся.

Ларри кивнул и тоже встал.

– Марк! Ты где?

– Здеся! – вынырнул из кустов Марк.

– Здесь, а не здеся, – поправил его Ларри, собирая остатки ленча. – Мусор из волос выбери.

Рукава рубашки Марка были мокры до локтей, а в волосах запуталась веточка.

– Я тритона чуть-чуть не поймал, – сообщил Марк, выдирая из кудряшек ветку.

– А может, это он тебя ловил? – заржал Чак. – В проточной воде тритоны не живут.

Марк обиженно надул губы, но промолчал. Чака он, как и остальные малыши в имении, побаивался. Правда, отец рядом, большой и сильный, всё на свете знает и умеет, с ним ничего не страшно.

Снова сели в машину, и Чак выехал на дорогу.

– Ну, всего ничего осталось.

Серая лента шоссе, зелёные деревья и поля по сторонам. Всё чаще встречные и обгоняющие их машины, мимо маленькие то ли последние городки, то ли первые пригороды. Чак свернул на боковую со старым выщербленным покрытием дорогу.

 

– Сразу в Цветной въедем, не хочу в центре лишнее светиться.

Ларри понимающе кивнул. Конечно, Чаку виднее, как лучше ехать, он-то сам здесь в первый раз, не знает ничего.

Окраина Цветного квартала напоминала Цветной в Краунвилле, но попадались дома покрепче и понаряднее, на одном из перекрёстков они увидели темнокожего полицейского в форме, а потом Чак вдруг свернул со словами:

– Не по маршруту, но покажу.

Целая улица недостроенных, но уже видно, что крепких двухэтажных домиков, каждый со своим газончиком или лужайкой впереди и хозяйственным двором с садиком сзади.

– Муниципалитет строит. В долгосрочную аренду, – Чак насмешливо хмыкнул. – Кто побогаче может и купить. В собственность.

Ларри задумчиво кивнул и уточнил, не спрашивая:

– В рассрочку конечно.

– Это как? – не выдержал Марк.

Чак пренебрежительно повёл плечом.

– Мне и так хорошо, – и вывернул грузовик на поперечную улицу.

Здесь двух-, а то и трёхэтажные дома сливались в сплошную улицу, магазины, бары, кафе, какие-то… конторы, что ли, кино? – вертел головой Марк.

– Да, кино, – кивнул Чак и наконец остановился у длинного трёхэтажного дома, уходившего от улицы в глубину сада и с дверью в торцовой стене. – Приехали.

Над дверью выгнутая полукругом вывеска: «Майэлла. Меблированные квартиры».

У двери на жёстком стуле из гнутых металлических трубок сидел плечистый негр с сединой в курчавых волосах и в тёмной, но не рабской, а городской одежде. Оглядев вылезающих из машины Чака, Ларри и Марка, он крикнул в приоткрытую дверь.

– Эй, Май, девочка, это к тебе.

– Привет, – кивнул ему Чак, вынимая из кузова и передавая Ларри корзину и туго набитые вещевые мешки.

– Привет, парень! – охотно отозвался негр. – Ну же, Май!

– Ты чего это расшумелся? – спросил властный, но не злой грудной голос.

Из глубины дома появилась «девочка Май» – темнокожая женщина лет тридцати с небольшим в туго обтягивающем её ядовито-зелёном костюме. Быстро, но очень внимательно оглядев Ларри, она улыбнулась.

– Лоуренс Левине?

– Да, здравствуйте, – обращение «мэм» Ларри опустил, но его тон и лёгкий полупоклон были безукоризненно вежливы.

Чак кивнул, прощаясь сразу со всеми, сел в кабину и уехал.

– Идёмте, – Май легко повернулась, приглашая Ларри за собой. – Уладим с бумагами.

– Хорошо, – Ларри взял корзину и мешок, второй подхватил Марк.

Мимо приветливо кивнувшего им негра они прошли в просторный холл с диваном, креслами и даже пальмой в кадке.

– Подожди меня здесь, сынок, – сказал Ларри.

Марк, зачарованно глядя на пальму, послушно сел на жёсткий деревянный диван. Ларри положил рядом с ним мешки и поставил на пол корзину. Май терпеливо ждала его у двери в свой кабинет. Маленький, безукоризненно чистый, как и холл. Стол с телефоном и неплохим письменным прибором, шкаф, несколько стульев. У стола Май обернулась к Ларри и улыбнулась.

– Садись, – достала из лежащей на столе папки и протянула ему лист бумаги. – Читай. Грамотный ведь.

Она не спрашивала, но Ларри кивнул и взял лист. И пока он читал, Май разглядывала его. Надо же, Бредли за него ручается, а по виду так ничего особенного. Ну, высок, силён, надо думать, но для подобного Бредли Чака держит под шофёрской крышей, а этот явно не для таких дел, но зачем-то он Бредли нужен. А раз нужен, то… не дура она, чтоб с Бредли связываться. От Чака ни беспокойства, ни задержек с деньгами, и с этим, надо думать, так же будет. Она, когда своё дело заводила, для того и плату до потолка подняла. Чтоб солидные люди жили.

– Да, я согласен, – Ларри взял с её стола ручку и подписал контракт.

Май кивнула, и убрала лист в уже другую папку в шкафу, достала связку ключей.

– Тебя как, Лоуренс?

– Можно Ларри.

– Пойдёт, меня Май. Держи, твоя на втором этаже, номер двадцать пять, убирают раз в неделю, Дядюшке Пинки скажешь, в какой день чтоб к тебе приходили. И если ещё что нужно, к нему же.

– Спасибо, – Ларри взял ключи.

– Стирка, – она снова быстро оглядела Ларри, – готовка, обо всём договориться можно. За отдельную плату, конечно.

Ларри понимающе кивнул, но разговора не поддержал.

В холле Марк по-прежнему разглядывал пальму и даже не сразу заметил, как отец подошёл к нему.

– Идём, сынок.

Ларри легко взвалил себе на плечо оба мешка, взял корзину. Май проводила их до дверей, вошла с ними, быстро показала, где что и как, и если и удивилась тому, что Ларри знаком и с душем в ванной, и с газовой плитой на кухне, то виду не подала, пожелала счастливого отдыха с дороги и ушла, оставив их обживаться.

Спустившись вниз, Май подошла к Дядюшке Пинки, встала рядом, небрежно облокотившись на дверной косяк.

– Ну, как они тебе?

– Ну, пацан так пацан и есть. А он… – Дядюшка Пинки говорил негромко и словно посмеиваясь, непонятно только над кем, – так-то он тихий, но лезть не стоит.

– Я не дура, за ним Бредли.

Дядюшка Пинки кивнул.

– Контракт надолго?

– Пока на месяц. Возобновление за неделю.

– Тоже неплохо.

Май улыбнулась: сколько бы этот Левине не прожил – всё доход.

– К кому его отправить, Май?

– Со стиркой? Очередь Гвен, но ему больше подойдёт Марика.

– А Гвен?

– Ей из тридцатого, тот холостяк, пусть побалуется девчонка. А с готовкой… там посмотрим.

Май ещё раз оглядела оживлённую улицу, отвечая улыбчивыми кивками на приветствия знакомых, и ушла в свой кабинет.

Когда разложили и развесили все вещи, шкафы и комоды остались полупустыми. Марк, знавший, что они не беднее, а то и побогаче остальных в имении, был этим так уязвлён, что чуть не заплакал.

– Ничего, Марк, – рассмеялся Ларри, – всё у нас будет. А сейчас надень чистую рубашку и пойдём в город.

– И кроссовки?! – замирающим от предвкушения голосом спросил Марк.

– Конечно. В сапогах по городу не ходят.

Новенькие, пахнущие кожей кроссовки Марку купили в Краунвилле. Узнав о переезде в Колумбию, Ларри несколько вечеров расспрашивал Стефа о городской жизни, а потом в субботу поехал вместе с Ролом на фургоне в Краунвилль, и пока Рол закупал, что нужно для имения, купил и себе, и Марку «городской» одежды. В дорогу, правда, оделся и Марка одел в рабское: всё-таки в грузовике и… вообще. Но теперь-то…

Оглядев Марка в джинсах, кроссовках и ковбойке, Ларри велел ему ещё раз расчесать волосы и стал одеваться сам. Они были в спальне Ларри. Ларри одевался, а Марк сидел на кровати и смотрел на него. Ларри как раз надел ковбойку и заправлял её в джинсы, когда в гостиной зазвонил телефон.

Ларри удивлённо посмотрел на Марка, будто это он звонил, и пошёл к телефону. Марк побежал за ним.

Ларри взял трубку и осторожно, как горячую, приложил к уху.

– Алло?

– Ларри, ты?

Ларри с трудом, но узнал голос Бредли и улыбнулся.

– Да, сэр, я слушаю, сэр.

– Молодец, что приехал. Пока обживайся, а в понедельник к девяти часам приходи в контору. Фирма «Октава», – и чёткий адрес. – Запомнил?

– Да, сэр, – и Ларри повторил адрес и время.

– Отлично, Ларри. Удачи!

– Да, сэр, спасибо, сэр, – Ларри бережно опустил трубку на рычаг.

– Па-ап… – потрясённо прошептал Марк.

– Это звонил сэр Джонатан, – объяснил Ларри. – Марк, без меня телефон не трогай. Потом я научу тебя, что надо с ним делать. А теперь пойдём.

Ларри закончил одеваться, проверил купленный по совету Стефа бумажник. Конечно, всех денег носить с собой нельзя, но надо заплатить за квартиру, поесть, купить кое-что из мелочей, ещё еды на вечер и на утро. Готовить он будет сам, помнит ещё науку старой Энни, светлая ей память, а насчёт стирки стоит поговорить прямо сейчас.

– Надень ветровку, Марк, ещё не лето.

Новенькие светлые куртки-ветровки Ларри тоже купил в Краунвилле и, пока они ехали по Колумбии, убедился, что угадал: многие в таких ходят.

– Готов, Марк? Тогда идём. Сначала зайдём к Май.

– Ага, – кивнул Марк.

– Надо говорить «да», – поправил его Ларри. – Или «хорошо».

Выйдя из квартиры, Ларри запер дверь, спрятал ключи, и они пошли по длинному коридору с одинаковыми дверями по обеим сторонам. Перед каждой дверью маленький ярко-зелёный коврик, как кусочек газона. Марк, потрясённый настолько, что уже ничему не удивлялся, шёл рядом с отцом, крепко держась за его руку. Так, вместе, они и зашли в контору, где Ларри заплатил сразу за месяц.

Потом постояли у входа рядом с Дядюшкой Пинки. Тот рассказал им, в каком ближайшем кафе они смогут поесть, вполне приличное заведение, ни драк, ни чего другого, на нашей улице вообще швали нет, здесь все люди солидные, с деньгами, и насчёт стирки без проблем, есть у него на примете одна, Марикой зовут, аккуратная, чистёха, а уж крахмал у неё наилучший.

Шум, грохот, мелькание людей… Только ладошка Марка в его руке позволяла Ларри сохранять спокойствие хотя бы внешне. После тихой размеренной жизни в имении, им, конечно, будет тяжело, но здесь он сможет работать по-настоящему. Марк пойдёт в школу, и вообще… заживут по-человечески.

Американская Федерация
Атланта
Сейлемские казармы
Центр репатриации

Тишины в бараке не бывает. Он это ещё когда понял и запомнил. Тихо только там, где все мертвы. Даже в отходнике, куда сваливали умирающих, хрипели, стонали, булькали льющейся из рта кровью. Тихо было во рву. И потом, когда он шёл по снегу, не чувствуя ни голода, ни боли, там тоже было тихо. А здесь…

Андрей лежал на своей койке и слушал. Обычный барачный шум, ночной и живой. Что ж, всё он сделал как надо. Умных людей надо слушать. И следовать их советам…

…Гунявый шмыгает носом.

– Баба язык на привязи никогда не держит. Ты только спроси по-умному. Так, чтоб ей самой поболтать захотелось. И подзадорь, чтоб заспорила. В споре баба такое ляпнет, чего и под пыткой не скажет. Понял, малец?

Он кивает…

…Сволочь, конечно, был Гунявый, но баб знал, как никто. Ведь как по писаному прошло. Неделю с лишним убил на эту канцеляристочку, но зато и результат что надо…

…Светлая прилипшая ко лбу чёлка, выщипанные и подведённые брови. Он обнимает её и несильно, с мягкой властностью прижимает к себе.

– А ты странный.

– А я весь необыкновенный, – смеётся он в ответ. – И фамилии такой второй нет.

– А вот и врёшь, – смеётся и она. – Пруд пруди таких.

– Морозовых может быть, а Мороз, – он говорит это нарочито строго, – Мороз один разъединственный.

– А вот и врёшь! Был такой. Мороз. У него ещё имя чудно́е. На «э» как-то…

– На «э»? – задумчиво переспрашивает он между поцелуями. – Нет такого имени, чтоб на «э». А! – он хлопает себя по лбу. – Эдуард. Ну да, Эдик, ну, Моргач же! Слушай, а его ты помнишь?

– Да не было никакого Эдуарда Моргача! – начинает она сердиться. – А вот Мороз, вспомнила, Эркин его звали, такой был, ещё до Нового года уехал.

– Такого имени… – он снова целует её, – не бывает. А вот Эдьку ты наверняка запомнила, видный такой парень, с усами.

Она растерянно и сердито смотрит на него.

– Да что ты меня путаешь? Я ж вас всех помню. Я ж на картотеке сижу.

– Сиди где хочешь, – смеётся он. – Я разве спорю?

– Да ну тебя! – она отворачивается от его поцелуя.

Он недоумевающе смотрит на неё.

– Ты что? Обиделась? Да плюнь. Ну, не помнишь Эдьку, так и фиг с ним, всех всё равно не упомнишь.

– Не было никакого Эдьки! – кричит она. – А Мороз был! Эркин Мороз! Я помню!

– Фиг и с ним тоже, – он снова притягивает её, усаживая к себе на колени.

Она ещё немного дуется, но всё охотнее отвечает на его поцелуи…

…Андрей улыбнулся воспоминанию. А всё-таки классно сделал: и узнал, и хвост подчистил. А дурёха завелась не на шутку. Зацепил он её за живое. Как же, чтоб она кого-то да не помнила, спутала. Ведь он больше об этом не поминал, думая, что узнал всё. Эркин был, уехал до Нового года. А куда? Запрос он подать не может: слишком большой риск засветиться самому, да ещё и брата за собой потянуть. Ему надо тише воды, ниже травы, чтоб незаметным стать. Нет лучшего укрытия, чем толпа, единичное в множестве хорошо прячется. Дня два, а может и три он с ней не встречался, но и не избегал: а то ещё придумает чего-нибудь и в свою же выдумку поверит. С бабами это сплошь и рядом бывает. Она сама к нему подошла…

…– Приходи вечером.

– Ладно, – не стал он спорить. – К тебе?

– Нет, – она говорила насмешливо, будто знала про него что-то такое, – к канцелярии.

Он нахмурился. И её следующие слова не успокоили.

– Покажу тебе кое-чего.

– Ладно, – отказываться нельзя, не поймёт и начнёт думать. – А когда?

– К девяти. Там уж никого не будет.

 

И ушла. К девяти так к девяти. Спорить с бабой – себе дороже. Да и не из-за чего. Отбрехаться он всегда отбрешется…

…Но всё-таки он тогда попсиховал немного…

…После ужина постоял, как всегда, в мужской курилке у пожарки, потрепался, и когда стали расходиться, незаметно отстал и свернул к административному корпусу. Фонари по периметру, фонари над дверями… Правда, и гулять запрета нет, хоть всю ночь по лагерю шляйся. Но на всякий случай он шёл осторожно, не прячась, но придерживаясь теней, уже по-летнему чёрных. Вот и крыльцо канцелярии, а вон и она. Он ещё раз огляделся и вышел на освещённое место.

– Ага! Пришёл, – лёгкое злорадство в её голосе, предвкушение победы. – Пошли.

У неё были свои ключи. Она по-хозяйски уверенно отперла дверь. Он молча последовал за ней. С бабой вот из-за такого и рискованно связываться: никогда не знаешь, на чём и когда взбрыкнёт. Тусклый ночной свет в коридоре. Ей-то бояться нечего: служба, а его если обход застукает… хотя и ей не поздоровится, что постороннего, да ещё не в дозволенное время привела, так что если это не подстава с самого начала, то должно обойтись.

– Заходи.

Комната без окон, небольшая из-за шкафов с ящиками по стенам, трёх канцелярских столов и барьера-прилавка у двери. Картотека – сразу понял он. Она зашла за барьер.

– А ты здесь подожди.

– Чего? – рискнул он съязвить.

– Сейчас увидишь.

Она быстро вытащила один из ящиков, перебрала карточки.

– Вот. Мороз Эркин Фёдорович, девяносто шестого года рождения, ну, и дальше о нём. Поступил… ага, сюда девятнадцатого ноября, выехал первого декабря, маршрутный лист номер… на Ижорский Пояс, город Загорье. Убедился? Ничего я не путаю!

Он слушал её, явно скучая и оглядываясь по сторонам.

– Ну и что? Ну, был, ну… Слушай, – оживился он, – а что, тут на каждого есть? И на меня?

– На тебя в другом месте. Здесь архив, – она сунула карточку обратно в ящик и со стуком задвинула его на место.

– Слушай, – его голос стал просительным, – посмотри Моргача, Эдуард Моргач, ну, такой парень, куда он попал? Понимаешь, дружок мой, ха-ароший парень…

Под его скороговорку она выдвинула уже другой ящик, перебрала карточки, выдвинула соседний, покопалась и в нём.

– Нету никакого Моргача. Моргунов есть, Иван, – она хихикнула. – Ой, помню я его, телок телком, с собакой, собака у него здоровенная была, помню. Тоже уехал, ага, точно. Из-за собаки его прямо в Центральный военный питомник и отправили. В распоряжение кинологической службы, – прочитала она и сунула карточку в ящик. – А Моргача нет, и не дури меня, понял?

– Так что? – огорчение его было искренним. – Не доехал Эдька, что ли? Жаль, я думал, вместе будем.

Она со стуком задвинула ящик.

– Дался тебе этот Эдька.

– Ну и хрен с ним. И со всеми остальными, – он потянулся к ней через барьер. – Иди сюда.

– Прямо здесь? С ума сошёл, – отмахнулась она, но подошла, дала себя обнять и поцеловать…

…Андрей улыбнулся. Оттуда они пошли к ней, а дальше уже всё как обычно. А ещё через пару дней она ещё с кем-то крутила. Ему так и говорили про неё, что легка на ногу: как пришла, не спрашиваясь, так и уйдёт, не попрощавшись. Само собой, всё у них и кончилось. Что ему надо, он теперь знает, а она… да таких пучок за пятачок на любом базаре.

Итак, Ижорский Пояс, Загорье. Время он переждал, теперь можно потихоньку библиотеку к себе приучать. Чтобы, когда до выбора места дойдёт, знать, как повернуть и куда вывернуть да так, чтоб тебе самому это предложили. Одно дело – ты просишь, и другое – соглашаешься с предложенным. Это и дураку понятно. А дурак он для других, а не для себя. Ладно, заговариваться уже стал. Того и гляди ненужное, да вслух выскочит.

Андрей потянулся под одеялом, повернулся на другой бок и привычно свернулся, закутавшись так, чтоб только макушка слегка торчала. Ничего, браток, скоро увидимся, гульнём – небу жарко станет. Загорье. Надо думать, Эркин тоже не с кондачка туда рванул, там, значит, и жильё, и работа… Мама, всё у меня хорошо, всё пока получается, как задумано, и вас я не забываю, слышишь, мама?

Он по-прежнему, боясь опять всё забыть, перед сном перебирал прошлое, мысленно разговаривая с матерью и сёстрами, вспоминал дом, школу, и с радостью убеждался – помнит. С этим и засыпал.

Американская Федерация
Алабама
Колумбия

Дни шли ровной привычной чередой, складываясь в недели и месяцы. Работа, школа, в субботу танцы, в воскресенье церковь. Найджелу эта монотонность даже нравилась. Работа не стыдная и не сложная, и на себя работаешь. В школе, в общем, тоже всё получается, в церкви они трое – уважаемые люди, с ними, а особенно с Робертом, считаются, на танцах общее веселье и он на уровне. И дома у них всё хорошо. Купили большой красивый шкаф для одежды. Пока поставили его к Роберту, и там они все хранят своё праздничное, в чём ходят в церковь, а ещё у каждого в комнате что-то вроде комода для белья и вешалка-стеллаж для расхожего, и на топчанах теперь матрацы и хорошие простыни, миски с кружками заменили фарфоровой посудой. А уж о кремах и лосьонах и говорить нечего. И едят они нормально. И всё у них хорошо.

Найджел словно спорил с кем-то, доказывая, что всё хорошо, всё нормально. Чего ж ему не по себе как-то?

Уроки сделаны, деньги подсчитаны и убраны, ровный приятный белый свет заливает кухню, в фарфоровых кружках дымится кофе, в плетёной корзинке хрустящие хлебцы с изюмом. Тихий будничный вечер.

– О чём задумался, Найдж?

– Так, – вздрогнул Найджел. – Ни о чём особом. Просто думаю. Ведь… ведь у нас всё хорошо, так?

– Ну так, – Роберт оторвался от газеты, лежащей у его прибора. – И что, Найдж?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Ну…

– Это ты что, опять кино смотрел? – Метьюз фыркнул в свою кружку. – Там тоже, как всё хорошо, так какая-то чертовщина начинается. Помнишь, про вампиров смотрели?

– Точно, – засмеялся и Роберт. – Ну же, Найдж, разве не так?

Найджел кивнул. Да, действительно так. В Цветном теперь был свой кинотеатр, не надо как раньше ждать отдельного сеанса для цветных, так что они ходили в кино на каждый новый фильм, гогоча и ахая со всем залом. И там действительно так. Но ведь дело не в этом. Он не ждёт ничего плохого, неоткуда плохому взяться. Он повторил это вслух, и братья кивнули.

– Ну вот, сам всё понимаешь.

– Да, – Найджел встал и подошёл к плите, зачем-то переставил кофейник. – Но… но ведь перемены не всегда к худшему.

– Угу, – Роберт подвинул газету к Метьюзу. – Почитай вот это, Мет, про новую школу. Кончай себе проблемы выдумывать, Найдж, их и настоящих хватает. Не проси, а то напросишься, помнишь?

– Роб, да я просто…

– Просто давайте на боковую.

Метьюз отложил газету.

– Завтра дочитаю. Конечно, дело стоящее, Роб. Сколько сможем внести?

– На новую общедоступную? – живо спросил Найджел. – Дневной заработок, да, Роб?

– Размахался! – фыркнул Метьюз. – Так тебе Роб целый день и разрешит.

Метьюз дразнил Роберта, заводил шутливую перепалку, втягивал в неё Найджела. А то, когда парень задумывается, добром не кончается. Задумавшийся вылетал на первой же сортировке или просил подушку. Сейчас сортировок, конечно, нет, но всё равно…

Роб с удовольствием поддержал игру, видя, что Найджел снова стал прежним. Что каждый даёт на школу свой дневной заработок или доход, было решено на собрании в церкви, и весь этот спор так… для развлечения.

– Ну всё, уговорили! – Роберт шлёпнул ладонью по столу, завершая разговор, и встал. – Пора на боковую.

Они, разумеется, не стали спорить. В самом деле – пора.

У себя в комнате Найджел, уже лёжа в постели на приятно скользящей под телом крахмальной простыне и закрыв глаза, сразу, как всегда, увидел её. Она – белая, кожа у неё светлая, а глаза – ореховые, а волосы кажутся тёмными и вдруг отливают золотом, а губы чуть пухлые, как… да нет, глупости, она – белая. Хотя зачем тогда поселилась по соседству с Цветным и ходит на общие курсы?

Как раз их уроки начинаются через полчаса после тех лекций, и он приходит пораньше, сидит на ограде, читает учебник, пока с тех курсов расходятся, и она проходит, на него не глядит, а уж он-то глаз от книги не поднимает, и всё равно видит её. И на танцах, правда, давно, но видел. Тогда на Новый год устроили большой бал, вроде ковбойского, любой мог прийти. Он, конечно, знал своё место, держался в том зале, где как само собой собрались цветные, но перегородки ажурные, и он её видел, как она танцевала с каким-то парнем. Танцевал тот грубо, не держал, а лапал, и вообще… неприятный тип. Но ему-то что за дело до её парня? Странно, она – белая, а ему приятно на неё смотреть. И имя у неё красивое, он слышал, её называли Моной. Мона… Мона… Мона…

Он спал, лёжа в привычной с детства, с питомника позе, и улыбался, и во сне продолжая повторять её имя.

А с утра опять та же будничная круговерть. Завтрак, утренняя уборка, смена, помочь Мету с ленчем, уборка, ленч, вторая смена, обед и… и школа! Стоило Найджелу вспомнить об этом, как всё становилось другим.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73 
Рейтинг@Mail.ru