– И куда его?
– Сюда, сюда, пожалуйста, – засуетилась женщина в очках.
– Когда управишься, на обед, слышишь, Мороз? – услышал он за спиной голос Медведева и кивнул, не оборачиваясь.
А сзади уже опять хохотали и что-то кричали. И никто не услышал тихой беседы двух бригадиров.
– Так это ты его мне скинул. Я запомню.
– А ты докажи.
– По мелкой пакостишь.
– Могу и по-крупному.
– Ну, твоё здоровье – не моя печаль.
– О своём подумай.
Эркин шёл за очкастой, волоча контейнер, вокруг как конвоем – слова «эскорт» Эркин не знал – шагали белохалатные парни. И где-то сбоку будто сам по себе и по своим делам немолодой в форме без знаков различия.
Внутри Эркину ещё ни разу не приходилось бывать, и теперь он быстро на ходу поглядывал по сторонам. Но ничего особого. Светлый коридор, белые стены, широкие белые двери…
– Сюда, пожалуйста.
Эркин остановился у очередной двери.
– Спасибо, большое спасибо.
Ага, внутрь его не пускают, ну, так и не надо.
– Пожалуйста, – вежливо ответил Эркин и повернул обратно.
Дорогу он в общем-то запомнил и шёл уверенно. Немногие встречные удивлённо смотрели на него, но ничего не говорили. Ещё когда по дороге сюда дважды проходили посты, Эркин догадался, что это те самые секретные цеха, о которых он уже слышал, и подумал, что ему здесь шляться совсем не положено, и, ещё не беспокоясь, прибавил шагу. И уже когда до выхода по его прикидкам оставалось не больше двух поворотов, он – ну, просто так – поглядел направо, в другой такой же безлико-белый светлый коридор. И резко, будто налетев на невидимую стену, остановился. Потому что в коридоре стояли двое. Высокий светловолосый мужчина, которого он помнил ещё по Джексонвиллу, и… Женя. Она слушала, что ей говорят, и смеялась.
И увидев Женю, весёлую, смеющуюся, Эркин невольно сам расплылся в улыбке. Почувствовав его взгляд, Женя обернулась.
– Ой, Эркин! – и подбежала к нему. – Что случилось? Почему ты здесь?
– Контейнер привёз, – Эркин озорно улыбнулся. – А то его потеряли у нас на первом рабочем.
– Что? – подошёл к ним Гуго. – Здравствуй, что за контейнер? Какой индекс?
– Здравствуй, – вежливо отвечал по порядку Эркин. – Контейнер обычный. Индекс? Это цифры на врезке? Сейчас вспомню.
И Эркин начал добросовестно перечислять. На четвёртой цифре Гуго закричал:
– Was?! – и схватил Эркина за куртку на груди. – Mein Gott! Где он?!
– Там, – уже не слишком вежливо Эркин оторвал от груди чужие руки.
– Где там?! Куда ты его дел?!
– А куда сказали, туда и отвёз, – начал злиться Эркин.
Гуго кричал по-английски, да ещё с какими-то совсем непонятными словами, и Эркин отвечал тоже по-английски и тоже криком. Из дверей по обеим сторонам коридора начали высовываться любопытные лица.
– Кто сказал? Кто?!
– А очкастая!
– Тихо! – встала между ними Женя. – Гуго, это наверняка в седьмом, Эркин, ты иди, всё в порядке.
Она буквально растолкала их. Гуго умчался по коридору, А Эркин, видя, что становится слишком шумно и людно, да и пообедать он может уже и не успеть, чмокнул Женю в висок и убрался от греха.
Всё произошло очень быстро. Ксюша – чертёжница из пятой кабины – выйдя на шум, спросила:
– Жень, а это кто?
Женя машинально ответила:
– Муж мой, контейнер со двора привёз.
– А-а, – понимающе протянула Ксюша. – А вы тут… Ну, понятно…
– Чего тебе понятно? – удивилась Женя.
Но Ксюша сделала многозначительную мину и нырнула обратно в свою кабинку. Женя недоумевающе посмотрела на закрывшуюся дверь и тут до неё дошло, как всё это могло выглядеть со стороны, когда Эркин и Гуго трясли друг друга за грудки и орали, а она расталкивала их. Ей стало смешно и, закрыв лицо ладонями, чтобы не захохотать в полный голос, она бросилась в свою кабинку…
В столовую Эркин влетел, когда бригады уже не было, а за столами сидели со второго рабочего – сеньчинские. Зная, что их обеды не совпадают, Эркин торопливо набрал себе первого попавшегося под руку, расплатился и сел за свободный стол.
– Хей, – сказали над ним.
Эркин кивнул, не отрываясь от еды. Маленький Филин подсел к нему.
– Зачем ты это сделал?
Эркин, быстро жуя, вскинул на него глаза и улыбнулся.
– А надоело, чего он путается. Мешает, понимаешь?
Маленький Филин кивнул. Может, он ещё бы о чём спросил, но Эркин уже доедал, и было ясно, что ни на секунду не задержится.
Когда Эркин выбежал во двор, Медведев уже заканчивал расстановку и, увидев его, кивнул.
– Ага, вовремя. Давай к Санычу.
Эркин подбежал к указанной платформе. Саныч встретил его тем же:
– Ага, вовремя. Пошёл?
– Пошёл, – взялся за бочку Эркин.
Катать их оказалось недалеко, рукавицы надёжно защищают руки, ни дождя, ни ветра, и жары особой нет. И от той дурынды очень удачно избавился…
Саныч поглядел на его улыбающееся лицо и невольно улыбнулся сам.
– Что, Мороз, хороша жизнь?
– Лучше не бывает! – искренне ответил Эркин.
– Ну, чтоб и дальше хуже не было, – кивнул Саныч.
– Спасибо на добром слове, – ответил Эркин уже привычной фразой.
К ним подошли Колька и Серёня, присланные Медведевым.
– А с контейнером ты здоровско отмочил, – сразу начал Колька.
– А чего он под ногами путается? – ответил в том же тоне Эркин.
Серёня попытался было узнать, куда он его отвёз, но Саныч осадил:
– Заглохни. Не знаешь и знать незачем.
– Точно, – ухмыльнулся Колька. – Военная тайна, секретный режим.
Но Саныч так грозно посмотрел на него, что Колька, щёлкнув каблуками, молча откозырял ему.
До конца смены они провозились с этими бочками и закончили перед самым звонком.
– Подавай, – махнул паровозному машинисту Медведев, а им: – Всё, мужики.
– Ещё б не всё, – Саныч сдёрнул рукавицы и закурил. – Звенит уже.
Эркин, как всегда, мотнув головой, отказался от сигареты, а Серёня задымил с таким независимым видом, что Саныч усмехнулся, а Колька съязвил:
– Слышь, Серёня, тебя мамка давно за уши драла, чтоб не курил?
Серёня покраснел, залихватски сплюнул, но ответил по-детски:
– Да не, это чтоб я на сеновале не курил, так я ж не дурной.
– Не дурнее Петри, – хмыкнул Саныч.
За разговором дошли до бытовки и стали переодеваться. С наступлением тепла Эркин перешёл на трусы и менять штаны старался быстро. На всякий случай. Остальные-то по-зимнему, а быть не как все… не-ет, этого он вдосталь нахлебался. А что он после смены под краном обливается, так к этому ещё зимой привыкли.
Переодевшись, Эркин убрал робу, рабочую рубашку, сапоги и казённые рукавицы в шкафчик, аккуратно расправил на крючке полотенце.
– Хозяйственный ты мужик, Мороз, я смотрю, – сказал, глядя на него, Лютыч.
– А что, – улыбнулся Эркин. – Чего зря одежду трепать.
– Точно, – кивнул Геныч. – Сам не позаботишься, никто и не подумает.
Эркин захлопнул шкафчик и щёлкнул замком. У всех на дверцах замки, даже Ряха свой шкафчик запирает, хотя часто уходит домой, не переодеваясь, а в чём работал. А запираются не потому, что не доверяют друг другу, а так уж положено. Не нами заведено, так не нам и ломать.
– До завтра всем.
– До завтра.
– Миняй, идёшь?
– Иду.
Как всегда, когда Эркину не в школу и не по магазинам, он шёл с Миняем – они ж соседи. И как всегда говорили о хозяйстве и детях. Старшая дочка Миняя тоже шла в первый класс, припозднилась, конечно, но что за школа в угоне, а здесь уже зимой всё болела, то ушки, то ещё что, врачиха и сказала, чтоб дома передержали, пока не окрепнет.
– А сейчас как?
– Сейчас-то во! – Миняй показал оттопыренный большой палец и сплюнул через плечо, отгоняя сглаз. – Свою-то записал?
– А как же, – и с невольно прорвавшейся в голосе хвастливой гордостью, – в тройной класс, ну, с тремя языками.
Так за разговором дошли до дома и распрощались.
Встретить Андрея Эркин не рассчитывал, тот наверняка по магазинам пошёл. Но у подъезда, когда он уже взялся за ручку, сзади свистнули. Эркин, узнав и вспомнив, мгновенно обернулся. Да, он!
– Привет, братик, – озорно улыбнулся Андрей. – Ну как?
– Привет! – ответно улыбнулся Эркин. – Всё хорошо, а у тебя?
– Как всегда, отлично!
– Ну, чтоб у тебя да по-другому, – рассмеялся Эркин.
Вмесите они вошли в подъезд, поднялись по лестнице.
– Сейчас поедим, и Алиса гулять пойдёт, – говорил Эркин по дороге. – Ну, там по хозяйству ещё, и…
– И за уроки, – закончил за него Андрей. – Я открою.
И Эркин кивнул, понимая, как важно для Андрея достать ключи и открыть дверь.
Алиса встретила их радостным визгом и рассказом о сегодняшних событиях. И Андрей с весёлым удивлением смотрел, как Эркин, разговаривая с Алисой, накрывает на стол. Однако до чего ж… домовитый Эркин, нет, семейственный.
Поели, Эркин заботливо проверил, сколько осталось для Жени, и Андрей не рискнул даже в шутку попросить добавки.
– Алиса, гулять пойдёшь?
– Ага! – спрыгнула она со стула. – Я пойду маму встречать.
– Хорошо.
Эркин вышел с Алисой в прихожую, и, пока он её одевал, Андрей сгрёб и свалил в мойку посуду. Что ж, пока никого нет, то самое время. И когда Эркин вернулся на кухню и встал рядом с ним, вытирая и раскладывая посуду, Андрей уверенно спросил:
– Так что у тебя с Фредди вышло?
Эркин замер, но тут же досадливо тряхнул головой.
– Андрей, не надо.
– Надо, – упрямо возразил Андрей. – Мне надо это знать.
– Зачем? – глухо спросил Эркин.
Андрей перевёл дыхание. Спроси Эркин: «Почему?», – ответить было бы сложнее, на «зачем» уже продумано.
– А затем, чтоб если встретимся, я бы знал, что делать.
– А мы не встретимся, – отрезал Эркин.
– Это почему? – прищурился Андрей.
– Он там, а мы здесь. Или ты, – Эркин насмешливо оглядел его, – обратно собрался?
– Ну, ладно. Мы туда не поедем, – покладисто сказал Андрей. – Хотя не зарекайся, братик, всякое может быть. А Фредди никто не указ, а ну как занесёт его сюда и дорожки пересекутся, тогда что?
Эркин недоверчиво покачал головой.
– А с чего ему сюда ехать? Нет, Андрей, если он и поедет, то не дальше Пограничья. Зачем ему наше Загорье, сам подумай.
– И ты подумай. Всё может быть. Эркин, раз спрашиваю, значит – надо. Расскажи. Пока нет никого. Мы двое будем знать. И всё.
Эркин вздохнул, и Андрей еле сдержал улыбку, чувствуя, что победил, и повторил уже мягче:
– Расскажи, брат.
Эркин снова вздохнул.
– Так нечего рассказывать. Я в центральном лагере уже был, да, в Атланте. Мы в город пошли, – усмехнулся. – Столицу посмотреть.
– Мы – это кто?
Эркин улыбнулся.
– Фёдор, Грег, то есть Гриша, мы ещё в региональном вместе были, ну, и я. Ну, идём, глазеем, у Фёдора ещё дело одно было, ну, рассчитаться он с кем-то хотел, долг взять, он играл понемногу, в промежуточном когда были, каждый день в город уходил.
Несколько путаное многословие было нехарактерно для рассказов Эркина, но Андрей понимающе кивал, быстро додумывая всё недосказанное. Темнит чего-то братик, но основное пока понятно. Ободренный его молчаливыми кивками, Эркин продолжил:
– До самого дела так и не дошло. Идём мы, тихо идём, никого не трогаем, да и народу на улице немного, и тут, – Эркин вдруг на мгновение стиснул зубы, будто пересиливая себя, – тут вижу, Андрей, я сразу его узнал, сука надзирательская, Полди, рассказывал я о нём, помнишь? – Андрей снова молча кивнул. – Он меня тоже узнал и от меня. Я за ним. Гриша с Федькой за мной. Он в бар этот чёртов, ну, и мы следом. И встали. Бар битком, беляки, – Эркин, до этого только слегка перемешивавший русские и английские слова, заговорил только по-английски, – сволочь на сволочи, сразу видно, и Фредди, с каким-то хмырем за одним столом. Ну, ладно, мало ли с кем пить приходится, я вон… с Ряхой, ну, когда всей бригадой в пивную ходим, ну, чтоб компанию не ломать, а тут… тут этот гнусняк, Полди, рядом с Фредди и верещит: «Это спальник! Убей его!» И Фредди… Фредди по его слову пушку достал и в голову мне. Гриша, он фронтовик, раньше успел, оттолкнул меня и на себя принял.
– Убило его? – очень спокойно спросил Андрей.
– Нет, кожу на виске содрало. Ну, мы Гришу подняли и ушли. И всё.
– Не всё, – Андрей улыбнулся с ласковой насмешкой. – Не темни, Эркин, я же знаю тебя.
– Всё, – твёрдо повторил Эркин. – Чего тебе ещё?
– Хорошо, сам спрошу. Полди этого ты после встретил?
– Ну да, – даже как-то недоумевающе ответил Эркин. – В тот же вечер, там же дождался, – и улыбнулся со злой насмешкой. – Не боись, следов не оставил.
– А свидетелей? – ехидно спросил Андрей.
– Федька будет молчать, – серьёзно ответил Эркин, и пояснил: – Да и чего он видел? Тот замахнулся, я упал, и тот упал. Упал и шею сломал.
– Понятно, – кивнул Андрей. – Тут, допустим, и чисто. За несчастный случай сойдёт, если копать не будут. А Фредди? Виделся с ним после?
Эркин нехотя кивнул.
– Да. И тоже… В тот же вечер. Нет, уже ночь была. Он пришёл в лагерь. Ну, за ограду не рискнул. Поймал двух мальцов, за сигаретами дураки полезли, так он одного под пулю поставил, а второго за мной послал, – Эркин замолчал.
– Ну, – подтолкнул его Андрей.
– Что ну?! Вышел я, – Эркин говорил неохотно, кусая губы. – Мальцов он отпустил, ну и… Ну, о тебе спросил.
– И чего спрашивал?
Голос Андрея обманчиво спокоен.
– Знаю ли я, что тебя убили и кто убил.
– И ты?
– Сказал правду. Что убили тебя белые. И ещё… он деньги мне вздумал давать, – голос Эркина зазвенел. – Это ж за кровь Гришину деньги! – он остановился, задохнувшись.
– И ты? – Андрей по-прежнему спокоен.
– Что я? За кровь друга западло! – Эркин вздохом перевёл дыхание. – Сказал, что мы в расчёте, и ушёл. И всё.
– И всё, – задумчиво повторил Андрей. – Что ж, я тебе одно скажу. Как Фредди стреляет, ты сам в Бифпите видел. Не хотел он в тебя попасть, впритирку бил. Ты сам так кулаком умеешь. Помнишь, показывал мне.
– А потом? Мальцов под дуло…?!
– А ты что, ждал, что он на проходной светиться будет? – язвительно спросил Андрей. – Он же чистильщик, забыл?
– Киллер и шулер, – задумчиво сказал Эркин и тряхнул головой, отгоняя свои мысли. – Ладно. Не хотел, ну, значит, не хотел, только Гришу мы еле до лагеря довели.
– Да пойми ты, если б он всерьёз бил, он бы вас всех троих одной пулей положил!
Эркин молча дёрнул плечом, и Андрей не стал дожимать: брат у него умный, дальше сам додумает. Но осталось только ещё одно… один нюанс уточнить.
– А этот хмырь, что с Фредди сидел, какой из себя?
– Сволочь белобрысая, нож наготове, – уверенно ответил Эркин, и. уже спокойно с привычной обстоятельностью, выдал почти полный словесный портрет, по которому знающий мгновенно опознал бы собутыльника Фредди.
– И чем-то на охранюгу смахивает, – закончил Эркин и уточнил: – Но я его раньше не видел. И потом тоже.
– Твоё счастье, – очень серьёзно сказал Андрей и радостно заорал: – Ага, вот и Женя пришла!
– Вот и мы! – откликнулась из прихожей Женя. – Как вы тут?
Эркин переглянулся с Андреем и быстро вышел в прихожую.
– У нас всё хорошо, Женя. Давай сумку.
Как всегда, с приходом Жени по квартире пронёсся вихрь дел и распоряжений, разнёсший всё и всех по местам. И в частности Эркин и Андрей оказались в комнате Андрея. Эркин достал тетради и сел за стол делать русский и математику, а Андрей лёг на диван с учебником литературы.
– Эркин, – после недолгого молчания позвал он, – курить будешь?
– Нет, – ответил, не поднимая головы, Эркин.
– Кинь мне тогда.
Эркин нехотя отложил ручку. О чём просит Андрей? А, вот же. Пепельница и рядом пачка сигарет с коробком спичек. Он сложил сигареты и спички в пепельницу и ловким броском отправил её на грудь Андрея. Тот крякнул.
– Ох, и на чёрта я такую тяжёлую покупал. Спасибо.
– На здоровье, – вернулся к работе Эркин.
Андрей поставил пепельницу на пол рядом с диваном и закурил. Пушкин… смутно-смутно помнится… не слова даже, а голос. И книга, очень большая, обложка тёмно-красная с золотыми буквами. Сказки. А. С. Пушкин. Да, ему читали, и сам читал…
Андрей тряхнул головой. Нет, это на потом, а сейчас… покосился на Эркина. Старается братик. Брат. Старший брат. Не беспокойся, не подведу. Он погасил сигарету и стал перечитывать нужный параграф.
Эркин никак не ожидал, что заниматься не на кухне, а за письменным столом, с настольной лампой будет настолько удобнее. И дыхание Андрея за спиной, шелест страниц… быстро как Андрей читает.
Дважды перечитав биографию Пушкина, Андрей перешёл к стихотворению. Его он раньше не знал, это точно. Так что придётся постараться.
Сделав русский, Эркин отложил тетрадь – потом попросит Женю проверить – и взялся за математику. Здесь полегче, хотя задачи эти… даже если и сообразишь сразу, так пока по действиям распишешь, потом умоешься.
Приготовив всё к ужину, Женя занялась стиркой. Ох, до чего ж Андрей на Эркина похож, такой же упрямец. Вот упёрся, что своё он сам стирает, и ни с места.
– Мам, – влезла в ванную Алиса, – а мне чего делать? Я к Андрюхе пойду.
– Нельзя, – строго сказала Женя. – Он уроки делает.
– А Эрик? Тоже уроки?
– Конечно.
– Да?! – возмутилась Алиса. – Это нечестно! У них уроки, у тебя стирка, а я без ничего?!
Женя невольно засмеялась.
– Хорошо, будешь мне помогать.
И, когда Алиса убежала собирать кукольные одёжки для стирки, вздохнула. Конечно, от Алисы больше помехи, чем помощи, но надо же её чем-то занять, чтобы не лезла к Эркину и Андрею.
– Уф-ф! – Андрей отложил книгу и встал. – Выучил! Ты как?
– Дописываю.
Андрей потянулся, несколько раз свёл и расправил лопатки и подошёл к Эркину, заглянул через его плечо. Удовлетворённо кивнул.
– Здоровско получается.
– Слова все правильные? – Эркин поставил точку и поднял голову.
– Все, – убеждённо сказал Андрей. – Давай, вылезай и иди на диван.
– Угу.
Эркин встал и потянулся, сцепив пальцы на затылке. Андрей сел за стол, переложил тетради. Эркин взял свой учебник и сел на диван. И снова сосредоточенное молчание.
Андрей писал быстро, но старательно, заставляя себя часто останавливаться и перечитывать. Нельзя ему небрежничать, надо, чтоб не хуже, чем у брата получалось.
Закончили они одновременно.
– Всё! – Андрей шумно захлопнул учебник. – Свалил. Ты как?
– Сделал.
Эркин встал и подошёл к столу, взял свои тетради и вдруг нерешительно предложил:
– Проверишь?
Андрей снизу вверх посмотрел на него и улыбнулся.
– Лучше Жене покажи. Как думаешь, она мои посмотрит?
– Конечно! – улыбнулся Эркин.
Андрей ловко вывернулся из-за стола и быстро, пока Эркин собирал тетради, распахнул дверь.
– Эге-гей! Есть кто живой?
Ему ответил радостный визг Алисы.
– Ма-ам! Андрюха орёт!
Как всегда, Алиса постаралась, чтобы было шумно, а, значит, и весело. Но сразу, как только Женя села проверять тетради, замолчала, удобно устроившись на коленях Эркина. Они все сидели вокруг стола, и Эркин с Андреем молча следили за Женей.
– Молодцы! – наконец улыбнулась Женя. – Ни одной ошибки.
– Ура-а-а! – закричала Алиса, спрыгивая с колен Эркина. – А теперь играть!
– Успеешь, – внушительно сказал Андрей. – Женя, я ещё стихи выучил. Проверь.
– Давай, – сразу согласилась Женя.
Андрей откашлялся и вдруг, к изумлению Эркина, встал и вышел на середину комнаты. Ещё раз откашлялся. Лицо его стало непривычно серьёзным.
– Пушкин, – начал он. – Зимнее утро. Мороз и солнце… день чудесный… ещё ты дремлешь, друг прелестный…
Эркин слушал и незаметно для себя покачивался в ритме стихов. Да, он и раньше слышал стихи, да того же Пушкина им читала Полина Степановна, и тоже наизусть, не заглядывая в книгу, но Андрей читает так…
Додумать он не успел.
– Молодец, Андрюша!
Женя даже в ладоши захлопала, и Андрей шутливо поклонился.
– Ну, теперь-то будем играть?! – требовательно спросила Алиса.
– Пошли, – тряхнул кудрями Андрей. – Сгоняем в щелбаны.
Когда они вышли, а Эркин с Женей остались вдвоём, Женя улыбнулась и встала, погладила Эркина по плечу.
– А Шекспира ты читаешь лучше.
Эркин, как всегда, перехватил её руку и поцеловал.
– Спасибо, Женя.
Женя потянулась и поцеловала его в щёку. И совсем тихо, почти беззвучно Эркин спросил:
– Письма не было?
– Нет, – так же тихо ответила Женя и вздохнула. – Будем ждать.
Эркин ответно вздохнул.
– Будем ждать.
Женя ещё раз поцеловала его, и он, мгновенно почувствовав, что она хочет отодвинуться, разжал объятие. Когда Женя вышла, он аккуратно сложил учебники и тетради в две стопки. Да, пожалуй, стоит купить ещё один портфель. Но… это потом. Вон его зовут.
– Э-эри-ик, – звенел голосок Алисы. – Эрик, ты где?
– Здесь! – откликнулся он, выходя в большую комнату. – А вы где?
После общей шумной и весёлой игры – вернее, Эркин подыгрывал, подстраивался под Андрея и Алису – сели ужинать. И Женя с привычным уже удовольствием оглядывала накрытый стол, румяные улыбающиеся лица. Какая же замечательная у неё семья, как всё хорошо. И… и, если всё это разрушится… нет, она не хочет думать об этом. Когда случится, тогда и будет переживать, думать и решать, а сейчас – не хочет.
Доев, Алиса без разговоров вылезла из-за стола и отправилась в уборную. А потом в ванную. Женя вышла помочь ей. Эркин стал убирать со стола, оставив только их чашки. Андрей сыто жмурился, откинувшись на спинку стула.
– Что? – улыбнулся Эркин. – Хорошо?
– Лучше некуда, братик.
Эркин кивнул. Да, лучше некуда, не надо лучше, лишь бы так и оставалось.
– Эркин, – позвала Женя.
– Да, иду, – сразу откликнулся он.
Поцелуй на ночь, удовлетворённый вздох Алисы, и вечерняя «разговорная» чашка чая. Разговор о предстоящих покупках, что в воскресенье новый фильм в Культурном Центре, что… да мало ли о чём можно вести неспешный благодушный разговор.
И как обычно, первым встал Андрей.
– Читать будешь? – улыбнулся Эркин.
– Да нет, прочитал уже, – Андрей потянулся. – Завтра сменяю, возьму ещё чего-нибудь. Ну, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Андрюша, – улыбнулась Женя.
– Спокойной ночи, – кивнул Эркин.
И, когда Андрей ушёл, улыбнулся Жене и стал собирать посуду.
– Ты иди, Женя, ложись, ты устала, наверное. Я всё уберу.
– Спасибо, милый.
Женя встала и поцеловала его в щёку. Он быстро ответно поцеловал её и повторил:
– Ты устала, иди ложись.
Женю всегда удивляло, как точно Эркин чувствует её состояние. Лучше, даже чем она сама. И потому не спорила с ним.
Эркин возился на кухне – мыл и расставлял посуду, убирал на столе, пока не услышал, как хлопнула дверь ванной, а потом спальни, и тогда пошёл в ванную. Халатов Жени и Андрея нет. Он быстро разделся и шагнул в душ. Поддон и занавес ещё влажные, пахнет любимым мылом Жени, а его мыло и мочалка уже лежат на бортике. Это Женя позаботилась. Эркин тщательно расправил занавес и пустил воду. До чего же хорошо!
Вымывшись, он быстро навёл в ванной порядок и пошёл в спальню. Женя уже легла, но свет не погасила. Привычно заперев за собой дверь, Эркин сбросил на пуф халат и лёг. Женя положила на тумбочку у своего изголовья журнал и погасила лампу, повернулась набок к Эркину, положив руку ему на грудь. Эркин протяжно, блаженно вздохнул. Женя тихо рассмеялась, погладив его по груди.
– Всё хорошо, Эркин. И будет хорошо.
– Ага, – Эркин повернул голову, коснулся губами её лба, мягко поцеловал.
– Спасибо, Женя, – и совсем тихо, уже во сне. – За всё спасибо.
Утро было тёплым, но пасмурным, и все книги и тетради сложили в портфель Андрея, чтоб в случае чего не промокли.
– В классе встретимся.
– Замётано. До вечера, братик.
– До вечера.
Андрей свернул в свой проулок и прибавил шагу. Не потому, чтоб так уж спешил или боялся опоздать, а просто… из любви к быстрому движению. А похоже, что затянул он с покупкой куртки. Если польёт всерьёз, то ветровка его не спасёт. Хотя… покупали-то её на раз, ну, на два выхода от силы, так что… он усмехнулся: ладно, и с паршивой овцы хоть клок шерсти да возьмём, не поморщимся, так и с этой гниды… сколько прослужит, столько прослужит. Вот и забор родимый, и Митроха маячит, ишь… не торопится.
– Привет.
– Привет.
– Ты это чего под начальство, с портфелем, как скажи…
– А мне в школу сегодня.
– Охота тебе мозги трудить.
Они уже входили в бытовку, и за Андрея ответил Василий.
– Оно так, конечно, тебе, Митроха, трудить нечего, – и уже Андрею: – Давай в темпе, срочная сегодня.
– Понял.
Андрей открыл свой шкафчик, поставил туда портфель – с трудом влез, не приспособлено для портфелей, как это… да, не стандарт – и быстро переоделся, захлопнул дверцу, звякнув замком.
– А двор? – буркнул Митроха.
– Ты и подметёшь, – бросил не терпящим возражений голосом бригадир. – Давайте живей, хватит валандаться.
Маленькая зелёная машина, напомнившая Андрею комендатурские, памятные ещё по перегону, была раздолбана весьма капитально, а им к обеду надо её сделать как с конвейера, с обеда её на регулировку и обкатку заберут, а к ночи заказчику выдадут. Выслушав объяснения Василия, Андрей тряхнул кудрями.
– Сделаем.
– Не хвались на рать едучи. Подводи под раму.
– Понял.
И началась работа – как быстро понял Андрей – уже не учёба и не проверка, а на полном серьёзе. В сторону не поглядишь и о своём не подумаешь. Андрей даже как-то не сразу заметил, что их уже трое.
Третьим оказался Тим. Встретившись глазами с Андреем, он улыбнулся, не разжимая губ, и объяснил:
– Я обкатывать буду.
И Андрей понимающе кивнул. Понятно, чего уж тут. Работал Тим сосредоточенно, с красивой точностью, а по уважению в голосе Василия, когда тот обращался к Тиму, Андрей догадался, что место Тима в негласной, но весьма влиятельной внутренней иерархии далеко не последнее.
Чтобы не подвести и не задержать, Андрею пришлось вкалывать изо всех сил. Да, он на подхвате, его дело – не трепыхаться и делать, что скажут… А Тим посильнее Василия будет, у Василия какой разряд? Восьмой? Тогда у Тима десятый, а то и двенадцатый. Если есть такие.
– Так, посмотрим, – Тим сел за руль и медленно с тронул машину, проехал до выездных ворот во двор и задним ходом вернулся обратно на яму, точно въехав на направляющие. – Терпимо, давайте дальше.
– Давай, Дмитрич, – кивнул Василий.
И Андрей не сразу даже сообразил, что это Тима так назвали, не Тимохой, и не Тимофеем, а по отчеству. Ни хрена себе! Но и мастерство Тима он сам видит. А он – Андрюха, ему до Андрея расти и расти, а уж до Фёдоровича… и загадывать нечего.
До обеда они работали как проклятые, и со звонком Тим выпрямился и, вытирая руки, улыбнулся Андрею.
– Закрывай. Сделали.
Выпрямился и Василий.
– Пошли, попарим нутро.
Тим мотнул головой, сразу и благодаря, и отказываясь.
– Я к себе.
До бытовки Андрей шёл рядом с Василием, но в дверях пропустил того вперёд. Хмурый Митроха пил чай, уткнувшись в свою пол-литровую кружку с выщербленным краем. Андрей достал полотенце, отмыл руки, достал из общего шкафчика свою чашку, заварил крепкого, но обычного чаю и поставил чашку на стол, чтоб настоялось, убрал полотенце и достал коробку с бутербродами. Делал он всё ловко и быстро, но Митроха хмыкнул:
– Солидно устраиваешься.
– А чего ж нет? – весело ответил Андрей, усаживаясь за стол.
Ели, как он заметил ещё в первый день, каждый своё, друг друга не угощали. Как всегда, когда еды мало, а опасности нет, ел Андрей медленно, чтоб каждый кусок прочувствовать, чтоб и крошкой насытиться.
– Вкусно ешь, – усмехнулся, глядя на него, Василий.
– Стараюсь, – улыбнулся Андрей.
Тяжело ломило спину и плечи, звенело в ушах и где-то под черепом… непросто ему далась эта гонка. И распоряжение бригадира об уборке двора даже обрадовало его. Ещё полдня такого напряжения он мог и не выдержать.
Как вернулся из поездки Тим, он не видел, может, тот и в другой двор въехал, хозяйство же немалое. Хорошо было бы, конечно, с ним съездить, поучиться вприглядку, но на хрена он – неумёха и невежа – нужен Тиму в такой поездке, ну, да ладно, у него всё впереди, он своё ещё возьмёт.
К концу смены Андрей уже почти пришёл в норму и в бытовку шёл как обычно. Умыться, переодеться, собраться.
– До понедельника!
– Бывай!
– Ну, до свиданья всем!
– Андрюха, опять бегом?
– Так с работы же! – подчёркнуто удивляется Андрей. – Вдруг догонят и добавят.
И под общий дружный хохот выскакивает за дверь. Интересно, скажи он про школу, так же бы смеялись? Но экспериментировать не стоит.
В воздухе стоит мелкая водяная пыль, и вроде как-то даже похолодало. Нет, завтра же купит себе куртку. Андрей прибавил шагу. Ага, вон и тот трактир, обед за полтинник. Сгодится.
Еда, как всегда, и согрела, и развеселила его. И хоть погода та же, но шёл он уже улыбаясь и небрежно слегка помахивая портфелем.
Эркин никак не ждал, что его вчерашняя выходка будет обсуждаться. Встретили его дружным гоготом и шлепками по спине и плечам. Хотя веселиться было особо некогда, но смех и подначки продолжались и во дворе. Эркин охотно отшучивался, но смутно чувствовал, что есть что-то ещё, о чём впрямую не говорят, а намёков он не понимал.
Но думать об этом быстро стало некогда. Смена выдалась суматошная, приходилось много бегать с места на место, работать то в паре, то в цепочке, то одному.
Звонок к обеду застал его на платформе с мешками. Эркин опустил очередной мешок обратно и выпрямился.
– Эй, Мороз! – окликнул его Колька. – Айда!
– Иду!
Эркин спрыгнул с платформы и широко зашагал к Кольке. И только тут заметил, что лужи во дворе рябят от мелкого дождя.
– Дождь? – удивлённо спросил он.
– Только заметил?! – заржал Колька. – Ну, ты даёшь!
– А он всё последним замечает, – вклинился Ряха. – Все уж давно знают, а он пока на горячем не застукал, ни хрена не замечал.
– Чего? – насторожился Эркин.
Обычно он трепотню Ряхи будто не слышал, и, польщённый его вниманием, тот заверещал:
– Ну, ты же вчера благоверную свою жёнушку с инженером этим, ходулей белёсой, немчурой, на горячем застукал, прямо в коридоре, ему ты там приварил, а ей дома небось…
Последние слова он прохрипел по инерции, потому что пальцы Эркина железной хваткой стиснули его горло и приподняли над землёй. Не замечая вцепившихся в него, отрывающих от Ряхи рук, Эркин сдавленно, будто и его кто-то душил, раздельно сказал:
– За-тк-ни-сь, – со свистом выдохнул сквозь зубы и продолжил: – Её не трогай, убью.
Бледный до голубизны, Ряха тряпочно висел в воздухе. Остальные, сгрудившись вокруг, загораживая собой Эркин и Ряху от возможных свидетелей, молча пытались оторвать Эркина. Но тот сам, явно через силу разжал пальцы и, не поглядев на упавшего Ряху, стряхнул с себя все эти руки и вышел из круга.
Как заведённая машина, ничего не видя и не замечая, он шёл вперёд. Куда? Зачем? Он не знает, он ничего сейчас не знает и не понимает, и как когда-то готов бить каждое возникшее перед ним лицо. И убивать. Если получится с первого удара. Кто-то взял его за плечо. Он, не оборачиваясь, чтобы не убить, стряхнул эту руку. Но его снова взяли, уже плотнее, развернули. Саныч?! Он узнал, понял и в последнее мгновение удержал кулак.
– Пошли, – властно распорядился Саныч.
И Эркин с бездумной покорностью пошёл за ним, не сопротивляясь и ни о чём не спрашивая.
– А вы на обед идите, – бросил куда-то в сторону Саныч. – Нечего тут.