Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная
Мебельный магазин Сторогова, где он прошлой зимой покупал спальню, ещё не открылся, и Эркин прошёл дальше к угловому магазинчику мелочей и безделушек. Они с Женей ещё тогда говорили, что в гостиную нужен красивый шкаф для всяких… красивостей, как у Нормы. Ну, шкаф они купят, это не проблема, а что поставить туда? Пустой шкаф совсем не смотрится.
У этой витрины его и нашла Женя.
– И что выбрал? – взяла она его под руку.
Эркин вздрогнул и повернулся к ней.
– Женя? Я… я думаю для шкафа, ну, в гостиную…
– Для горки?
– Да, Женя. Как тебе это?
Женя осмотрела большую, свёрнутую причудливой спиралью розовую раковину и кивнула.
– По-моему, ничего.
– Она тебе нравится? – обрадовался Эркин.
Женя вздохнула.
– Дорого уж очень.
Вздохнул и Эркин: они же сразу решили не тратить ссуду на пустяки, и платить триста с лишним рублей за такую фиговину… нет, не стоит она таких денег.
Что именно купить, они решили давно, но всё же походили по магазину, рассматривая, прицениваясь и обсуждая. Продавец им не мешал и подошёл точно в тот момент, когда Женя решила перейти от экскурсии к закупкам. Большой мягкий диван с бордовой, но не яркой, а как бы матовой, приглушенной обивкой с тиснёным узором того же цвета и два таких же кресла, затем узкий и высокий шкаф, застеклённый с трёх сторон и четвёртой зеркальной стенкой, и маленький столик к дивану…
– Женя, давай ещё вот этот, на колёсиках, возьмём.
– Да, и… нет, ну, это потом.
– Хорошо, – согласился Эркин и полез за деньгами.
Рядом с продавцом уже стояли два магазинных грузчика, шофёр открывал дверь на обе створки, и Эркин ещё расплачивался, а грузчики уже тащили диван к выходу. Эркин расплатился за мебель и пошёл к машине. Женя села в кабину к шофёру, а он в кузов с грузчиками.
Доехали и внесли мебель быстро, Эркин рассчитался с бригадой, и они с Женей стали расставлять мебель. Шкаф сразу нашёл своё место, а вот диван и кресла…
– Эркин, а тебе не будет мешать?
Эркин огляделся.
– Если большой стол не выдвигать, нормально, Женя. А маленький я буду переставлять.
– Хорошо, милый, – Женя чмокнула его в щёку. – А в шкаф пока поставим вазочку.
– Которую? – решил уточнить Эркин.
Вазочек у них было две: одну, фарфоровую, расписанную цветочками, Женя привезла из Джексонвилла, а вторую – хрустальный искристый шар – им подарили на новоселье.
– Обе, – сразу ответила Женя. – И сухарницу, что мне девочки на именины подарили.
– Ага, понял. И лебедя? Ну, из спальни.
– Нет, – улыбнулась Женя. – Я люблю на него смотреть.
Эркин невольно расплылся в блаженной улыбке: этого лебедя он подарил Жене на Новый год, и раз он ей так нравится…
Конечно, две вазочки и плетёная из «золотой» проволоки ажурная корзинка-сухарница – этого слишком мало, но всё-таки шкаф не пустой, и главное – начать, а там видно будет и само пойдёт.
Только управились с мебелью, как надо готовить обед, Эркину же в школу, а она забыла обо всём. Женя заметалась в кухне с такой скоростью, что Эркину там места уже не нашлось. Он пошёл в кладовку и оглядел верхние полки с видневшимися свёртками и пакетами. Да, это он не сообразил, а ведь Женя ему ещё когда о шкафе для гостиной говорила, что нужен обязательно, надо было побеспокоиться. Но вся эта красота такая дорогая, а они и так выше маковки потратились. Ну, мебель всё рано нужно, а это… не зря же по-русски безделушками называется.
С этим Эркин пошёл на кухню, где Женя уже заканчивала готовку обеда.
– Ага, хорошо, – встретила она Эркина. – Садись, сейчас пообедаем наскоро.
– Мм, – согласился, уже набив рот салатом, Эркин. – Женя, а огурцы ещё есть?
– Под окном, – ответила Женя, сосредоточенно разливая по тарелкам суп.
Эркин достал туесок с огурцами, выложил на тарелку один большой и два маленьких, а огурцов-то мало осталось, докупать надо.
– Женя, огурцов совсем нет, я схожу завтра на рынок?
– Нет, Эркин, давай я лучше одну из своих банок открою, попробуем. Ну, если не получилось, тогда купим.
– Хорошо, – кивнул Эркин. – Но у тебя всегда хорошо получается.
– Спасибо, милый, – засмеялась Женя, и Эркин самодовольно ухмыльнулся.
Они пообедали, Эркин переоделся, взял портфель – как уже привык, собрал его ещё с вечера.
– Женя, я в школу, – крикнул он из прихожей, наматывая шарф.
– Да, милый, – Женя выбежала из кухни и быстро, с придирчивой лаской оглядела его: достаточно ли тепло он оделся.
Эркин поцеловал её и вышел.
На улице снова шёл снег, и он в который раз весело подумал, что как же это сразу началась зима. В субботу же ещё осень был, всего, ну да, два дня прошло, третий день сегодня.
На ступеньках Культурного Центра, как обычно, курило несколько великовозрастных «школьников», и среди них Андрей в своём новом зимнем наряде. Что на работе, что здесь его куртку, сапоги и ушанку оглядели и обсудили со всем вниманием. Увидев Эркина, он улыбнулся, плевком погасил окурок и ловким щелчком отправил его в урну. Улыбнулся и Эркин, взбегая на крыльцо.
– Здорово!
– Здорово, во смотришься! – Эркин показал Андрею оттопыренный большой палец.
Андрей самодовольно ухмыльнулся, открыл рот, но тут же закрыл и преувеличенно вежливо поздоровался, склонив голову и незаметно подтолкнув Эркина. Мимо них, потупившись, чёрной тенью проскользнула Манефа, никак не ответив на приветствие и даже словно, не заметив никого из стоявших и посторонившихся перед ней. Андрей громко вздохнул ей вслед. Все засмеялись.
– Зря стараешься, Андрюха, – насмешливо хмыкнул немолодой Алёшин из десятого класса. – С ней, как с нашими, не пройдёт, она из этих.
– Это каких? – поинтересовался Андрей.
– Из скитских, – Алёшин пыхнул дымом. – Богова по обету.
– Монашка, что ли?
– Не, те нормальные, в войну в госпиталях работали, некоторые даже на фронт шли, наравне с санитарами раненых вытаскивали, и на фабриках, ну, где ручная работа тонкая нужна, прямо за станками молились, – стоявшие рядом кивками подтверждали его рассказ, что, дескать, тоже об этом слышали. – А эти… всяко о них болтают, – и резко оборвал себя: – Ладно, мужики, пора.
– Пора так пора, – пробормотал Андрей.
Когда они вошли в свой класс, Манефа сидела на своём месте, положив руки на стол и склонив голову.
Садясь рядом – место его, законное – Андрей улыбнулся.
– И всё равно, здравствуй.
Туго обвязанная чёрным платком голова Манефы чуть заметно дрогнула, обозначив поклон, и беззвучно шевельнулись бледные губы. Андрей счёл это достаточным для первого раза, и стал устраиваться, раскладывая книги, тетради, ручку, карандаш и прочую мелочёвку в удобном для себя порядке.
Артёма не было, и Эркин сидел один, и вообще народу немного, а перед самым звонком, буквально на шаг опередив Полину Степановну, вошёл Тим. Андрей заметил, как Манефа пугливо покосилась на Тима, и покровительственно шепнул:
– Не бойся, я рядом, – и отвернулся, вставая навстречу Полине Степановне.
– Здравствуйте, здравствуйте, – улыбнулась Полина Степановна. – Садитесь и начнём работать.
Андрей раскрыл тетрадь и изобразил такое внимание, что Полина Степановна покачала головой, но ничего не сказала.
Проводив Эркина, Женя побежала в кладовку проверить свои банки. Варенья, соленья, маринады. Так, эти огурцы на кухню и… кабачки? Нет, кабачков у неё только две банки, а впереди ещё столько праздников: День Победы, день Свободы, Рождество, Новый год, у Эркина день рождения… это только то, что она с ходу вспомнила, а если вдруг гости? Нет, огурцы и всё.
Господи, оглянуться не успела, а уже за Алиской бежать. Женя торопливо оделась, схватила сумочку и сумку и выбежала из квартиры.
В коридоре, на лестнице, на улице встречные и попутные, знакомые, соседи, сослуживцы… господи, да она уже весь город знает, не то что, в Джексонвилле. Там… Элма Маури, мисс Милли и мисс Лилли, Рози, миссис Стоун, девочки из обеих контор и… и всё, кое-кого ещё помнит в лицо, а по имени так и не узнала, господи, доктор Айзек, вот кого жалко, что за человек был, а миссис Стоун со странностями, ну да бог с ней, да и со всей той жизнью. Вон и школа.
Сегодня с детьми занималась Валерия Иннокентьевна, и Женя с удовольствием подробно обсудила с ней Алискины успехи в пении и танцах, и не стоит ли учить её музыке, скажем…
– Я на гитаре хочу, – вмешалась Алиса.
Уж если на неё сваливаются ещё уроки, так хоть чтоб было по её выбору. А на гитаре Эрик играет, она как Эрик будет. Но её и слушать не стали. Вот взрослые всегда так. Ну, ничего, она сама с Эриком поговорит, он с мамой, правда, не спорит и тоже заодно, но он всё понимает, и, если захочет, то мама по его сделает, уж она-то…
– Спасибо, Валерия Иннокентьевна, – встала Женя. – Алиса, готова?
– Давно уже, – мрачно ответила Алиса.
На улице наступил уже совсем вечер, небо и снег стали одинаково синими. Алиса шла рядом с Женей, держась за её руку и рассказывала последние школьные новости. Большого холода нет, и Женя ей не мешала. Зашли по дороге в пару магазинов за обычными будничными покупками и к дому подошли в полной темноте.
– Мам, а Эрик где? – спросила Алиса, когда они поднимались по лестнице.
– Ты же знаешь, сегодня вторник, он в школе, лучше подержи, – Женя дала ей сумку и достала ключи.
– Я знаю, – вздохнула Алиса. – Мам, у него же отпуск, а его всё равно нет, это же несправедливо.
Женя открыла двери, и их встретила тихая пустая и тёмная квартира.
Пока Алиса, сопя, стаскивала с себя шубку, сапожки и шапочку, Женя разделась, отнесла покупки на кухню, сбегала в спальню и переоделась в халатик.
– Алиса, не копайся, рюкзачок к себе отнеси, не бросай где попало.
– Ладно, мам, я знаю, – Алиса поволокла рюкзачок к себе.
– И переоденься быстренько, – крикнула ей вслед Женя и побежала на кухню.
Сунув рюкзачок на его место между книжным шкафом и рабочим столом, Алиса решила проверить, что там в большой комнате. Обычно дверь открыта, а сейчас нет. К Андрюхе она, конечно, не пойдёт, у неё своих книжек полно, а большая комната – общая, туда всегда можно.
Услышав её восторженный визг, Женя прибежала из кухни. Увидев, как Алиса упоённо прыгает на новом диване, Женя настолько возмутилась, что даже задохнулась и не сразу нашла слова.
– Ну, мам, – сразу начала Алиса. – Ну, он же новый, ну, я чуть-чуть.
– Никаких чуть-чуть! – наконец выдохнула Женя. – И…
Она не успела договорить, какие ещё наказания ждут Алису, как та уже спрыгнула с дивана, подхватила свои тапочки и улепетнула. И как ни была сердита Женя, но не смогла не рассмеяться. Ну, что за девчонка!
На кухне что-то зашипело, и Женя бросилась туда.
Алиса сидела у себя в комнате, пока мама не крикнула:
– Алиса! Ужинать!
И тогда явилась на кухню как ни в чём не бывало. Женя грозно посмотрела на дочку, но Алиса изобразила такую «святую невинность», что Женя опять рассмеялась. Но сказала:
– Чтоб больше этого не было.
– Ага, – горячо согласилась Алиса. – Ну, что ты, мам, я же всё понимаю.
– Тем более, – внушительно подвела итог Женя.
Алиса кивнула и углубилась в еду.
Обычно Алиса говорила, что будет ждать из школы Эрика и Андрюху, и немного спорила об этом с мамой, но сегодня, хотя вроде мама уже не сердится, решила, что лучше не рисковать, и без звука отправилась к себе укладываться спать.
Женю её послушание и кротость насторожили, но не настолько, чтобы забыть об остальных делах. Дел выше головы, а…
А среда оказалась ещё суматошнее. С утра, отправив Алису в школу, Женя пошла в Старый город на рынок, а тот и затянул. Он, конечно, хоть и будничный, маленький, но знакомых-то сколько, и со всеми надо поговорить, так что домой она вернулась только к обеду. А Эркин ещё утром ушёл к Андрею, чтобы подготовить всё, и как только Андрей с работы придёт, они сразу там поедят и за полки возьмутся. И хотя обедать предстояло вдвоём с Алисой, готовила Женя на четверых: Эркин придёт голодный, Андрюша – тот всегда есть хочет, сам говорит, что ещё растёт, нет, даже лучше на пятерых, Андрюше надо побольше. Огурцы в банке оказались вполне съедобными, так что надо заново запасы в кладовке пересмотреть, отобрать, чем она блеснёт, и всё-таки своё дешевле, чем покупать, хоть немного, да сэкономить…
Но Эркин пришёл один. Усталый, но весёлый и будто чем-то смущённый.
– А где Андрюха? – сразу врезалась в него Алиса. – Он в гости пошёл?
– Нет, – улыбнулся Эркин. – У него другие дела, – и в ответ на взгляд Жени уточнил: – Он позвонить пошёл.
– В Царьград? – живо спросила Женя.
– Д-да, – неуверенно ответил Эркин и добавил спасительное: – Наверное.
Женя вздохнула и решила не настаивать. И потом… ну, что такого, что Андрей решил ещё раз поговорить с Бурлаковым – больше-то ему звонить некому – ведь отец всё-таки. Конечно, Андрею его не хватает.
После обеда Эркин сел за уроки. Алиса возмутилась, что у них отпуск, а с ней всё равно никто не играет, и, взяв книжку, уселась на диван в маленькой комнате.
– Я с Эриком читать буду.
– Читать можно, – вынужденно согласилась Женя.
Эркин улыбнулся ей.
– Всё хорошо, Женя.
– Ну, ладно, – окончательно сдалась Женя и ушла из комнаты по своим делам.
Но, наведя в кухне, ванной и спальне порядок, заглянув и проверив комнату Алисы, Женя почувствовала, что ей чего-то скучно и одиноко, и снова пошла в маленькую комнату. Они все так до сих пор и путались, называя её то маленькой, то дальней, то Андрюшиной, а вот «кабинет» так и не привилось.
Здесь царила сосредоточенная тишина, вдруг напомнившая Жене библиотеку в колледже. И, погрозив Алисе пальцем, чтобы та не вздумала шуметь, она тихо взяла из шкафа библиотечный затрёпанный томик «Жаркого сердца» – библиотекарша хвалила, говорила, что сердечно и увлекательно, она сама тоже записалась в библиотеку: не таскать же Андрюше книги и ей, и себе, и Эркину, а дают всего по две книги на две недели, а каждому ведь своё интересно – и, сев на диван, тоже углубилась в чтение.
Эркин даже не оглянулся, головы от тетради не поднял, но улыбнулся, а потом и читал, и писал, улыбаясь. Будто это и в самом деле… приятно. Обычно устные уроки он учил, сидя на диване, меняясь с Андреем местами, но сегодня остался за столом. Было немного непривычно и, может, от этого он устал больше обычного и, встав из-за стола, сразу выпрямился, сцепив пальцы на затылке, потянулся, выгибаясь на полуарку.
– Эрик! – соскочила с дивана Алиса. – Давай потянемся, ну, Эрик, ну, давай, а?!
Эркин посмотрел на Женю. Та с улыбкой покачала головой.
– Я не буду, а вы – пожалуйста.
– Ура-а! – завопила Алиса, выскакивая в большую комнату и на ходу стаскивая с себя домашнее платье.
Эркин улыбнулся Жене и вышел следом за Алисой. Оглядев преобразившуюся комнату, он отодвинул маленький столик к стене и оба кресла туда же, снова огляделся, проверяя, хватит ли места, и снял рубашку. Штаны снимать не стал. И из-за Алисы, и потому, что не всерьёз, не полным комплексом, а так, немного размяться после долгого сидения за столом.
Алиса старательно копировала его движения, и у неё даже кое-что получалось.
А когда Алису всё-таки уложили спать, Женя и Эркин сели, как всегда, на кухне за вечерней «разговорной» чашкой.
Ещё раз обсудили праздничное меню.
– Эркин, так сколько народу будет: – Женя пододвинула к нему варенье. – Бери больше, это клубничное.
– Мм, как вкусно, спасибо, Женя. Ну… ну, я не знаю, может, десять.
– Десять? – удивилась Женя. – Откуда столько? Андрей кого-то пригласил? Кого?
Эркин, покраснев до тёмно-бурого цвета, уткнулся в чашку, будто хотел спрятаться в ней от Жени и её вопросов.
– Ну, нас четверо, – безжалостно рассуждала Женя. – Бурлаков пятый, а ещё? Эркин, ещё десять, или всего десять?
– Всего, – несчастным голосом пробормотал Эркин.
Женя удовлетворённо кивнула.
– Ну, это ещё не страшно. А это мужчины или женщины?
Ей вдруг подумалось, что Андрей вполне мог пригласить свою… избранницу и её родственников, дескать, у брата свадьба, а у меня помолвка.
– Ну-у, – промямлил Эркин, проклиная про себя втравившего его в такую передрягу Андрея.
Просто молчать, как молчал всю жизнь перед надзирателями, он не мог, врать, отругиваться и отшучиваться – тоже. Это же Женя!
– Ну, Женя, ну, я обещал, – наконец чуть ли не со слезами на глазах выдавил он.
– Ну, я же не имена спрашиваю, – Женя с лукавой насмешкой глядела на него. – Понимаешь, если будут женщины, то надо больше сладкого.
– Сладкое и мы любим, – вдруг сообразил, как вывернуться, Эркин, чтобы и не соврать, и не проговориться. – Женя, ты всего побольше приготовь, а что останется, мы с Андреем доедим.
Женя ахнула и рассмеялась.
– Ну, Эркин, ну…
Эркин довольно улыбнулся: и Женю не обидел, и Андрея не подвёл. Удачно вывернулся.
Женя потрепала его по волосам – как всегда он ловко перехватил и поцеловал её руку – и стала убирать посуду.
В четверг на работе Андрей ещё держался, хотя спать почти не пришлось: с уроками сильно за полночь управился. Но проморгался, продышался, и смену отпахал нормально. А пообедал, сел в классе за стол и… весь первый урок Андрей мучительно боролся со сном. Глаза сами собой закрывались, а вдруг отяжелевшая голова клонилась на грудь и так и норовила лечь щекой на раскрытую тетрадь и выключиться.
У Эркина с математикой особых проблем не было, хотя вместо нормальной арифметики придурочная алгебра – и тут беляцкие выдумки неизвестно зачем, но раз надо, то чего ж трепыхаться – и он успевал искоса следить за Андреем.
С трудом досидев до звонка, Андрей сорвался с места, побежал в уборную и там долго умывался холодной водой, прогоняя сон. За спиной кто-то остановился, и Андрей, не оборачиваясь, сказал почему-то по-английски:
– Я в порядке.
– Вижу, – так же по-английски ответил Эркин. – Что случилось?
– Дозвонился я, – Андрей плеснул себе в лицо ещё пригоршню холодной воды, завернул кран и, выпрямившись, повернулся к Эркину. – Всё в порядке, будут в воскресенье к семи.
Эркин молча смотрел на него, и Андрей заторопился:
– Точно будут, Фредди сказал, он слово держит.
Андрей потряс головой, стряхивая с волос надо лбом остатки воды, и улыбнулся.
– Всё, я в норме.
Эркин шагнул к нему и мягко взял его обеими руками за шею так, чтобы пальцы сзади сомкнулись.
– Стой спокойно.
Андрей, недоумевая, подчинился. Пальцы Эркина глубоко зарылись в его волосы на затылке, будто что-то отыскивали.
– Чёрт, – пробормотал Эркин совсем тихо, – неужели забыл?
– Чего? – так же тихо спросил Андрей.
– Есть! – вдруг радостно улыбнулся Эркин.
Андрей ощутил резкую, но короткую, как от укола, боль, на мгновение потемнело в глазах, и его шатнуло.
– Есть, – повторил Эркин и отпустил брата. – Пошли, сейчас звонок будет.
Всё вместе это не заняло и минуты, и в общей суматохе на них, похоже, никто особого внимания не обратил. Андрей шёл за Эркином по коридору и ничего не понимал: всё стало таким ярким и чётким, и сна ни в одном глазу, и усталости никакой… что же это такое?
– Что это, Эркин.
– До конца продержишься? – ответил вопросом Эркин и, не ожидая ответа, кивнул: – Ну, и ладушки.
Они вошли в класс, и почти сразу прозвенел звонок. Андрей сел на своё место, посмотрел по сторонам. Чёрт, что же это такое: всё будто вымытое, аж блестит, или это глаза ему прочистило? И уши заодно? Краем глаза он поймал испуганный взгляд Манефы и улыбнулся ей, тут же об этом забыв. Не до неё ему. И вообще ни до чего.
Урок за уроком странное ощущение необычной яркости и чёткости цветов и звуков не проходило. И… и словно это не он, а кто-то другой, а он только смотрит со стороны с холодным любопытством. Он читал, писал, отвечал на вопросы, трепался на переменах, но… но всё это не он, а кто-то… кто?
Очнулся Андрей уже по дороге к «Беженскому Кораблю». Эркин шёл рядом, под ногами поскрипывал снег, горели по-ночному редкие – через один – фонари.
– Что это было? Эркин?
Эркин искоса посмотрел на него, вздохнул и ответил по-английски:
– Ну, мы иногда делали так, друг другу. Когда смена тяжёлая. Или двойная.
– Понял, – кивнул Андрей. – Спасибо, брат.
Эркин снова посмотрел на него и ответил уже по-русски:
– Спасибо будет, когда до дома дойдём.
– А чего? – удивился Андрей. – Какие проблемы?
Эркин нехотя ответил:
– Всяко бывало. Я-то… не мастер. И не делал давно… – и оборвал себя. – Ладно, пошли.
Андрей кивнул, и они пошли дальше уже молча. И квартала не миновали, как Андрей стал горбиться и волочить ноги, будто какая-то сила пригибала его к земле. Эркин молча отобрал у него портфель, закинул его руку себе на плечи и сам охватил его за спину.
– Эркин…
– Молчи, дыхалку собьёшь. Идём.
С каждым шагом Андрей всё тяжелее наваливался на Эркина, и тот уже почти нёс его на себе. Тяжело дыша, Андрей пытался идти сам, но не мог и, пытаясь оттолкнуться от Эркина, повисал на нём.
Так, в обнимку, они добрели до «Беженского Корабля» и взобрались по лестнице. Вроде кто-то им встретился по пути, но ни Эркин, ни – тем более – Андрей не обратили на это внимания. Ну, примут за пьяных, ну и что?
Вот и их дверь. Эркин поставил оба портфеля на пол и нашарил в кармане ключи. Удерживая на себе Андрея, он с третьего захода попал ключом в скважину. Дверь наконец распахнулась, и огни ввалились в квартиру.
– Господи! – ахнула Женя. – Андрюша, Эркин…
– Женя, – Эркин уронил на пол портфели. – Я потом объясню, я сейчас…
Андрей тяжело поднял голову, попытался улыбнуться Жене, но только скривил губы.
– Алиса спит? – спросил Эркин, ловко сбрасывая прямо на пол полушубок и одновременно раздевая Андрея. – Женя, ей не надо его видеть.
– И тебе тоже, – прохрипел Андрей. – Женя, не надо…
– Да, Женя, – Эркин наконец вынул Андрея из куртки и сапог. – Ты иди в спальню, я сам.
И Женя подчинилась его не приказному, но твёрдому голосу.
Когда она ушла, Эркин перевёл дыхание и стал спокойнее.
– Сейчас обмоешься и ляжешь.
– Эркин… – попытался высвободиться Андрей. – Я сам.
– Закрой глаза и спи, – неожиданно ответил Эркин. – Я всё сделаю.
Возразить Андрей не смог.
Всё уже делалось без него и помимо него. Его раздели, отвели в уборную, потом в ванную и поставили под душ. Обмыли, вытерли и отвели в его комнату.
Вот тут удивился Эркин: пока он мыл Андрея, Женя прошла в маленькую комнату, приготовила постель и вернулась в спальню.
Эркин уложил Андрея, накрыл одеялом и постоял над ним. Андрей был бледен, но губы розовые, и спит спокойно. Так что обойдётся, к утру будет в норме. Он выключил свет и вышел, неплотно прикрыв за собой дверь так, чтобы услышать, если что вдруг.
Женя ждала его на кухне. Эркин сел к столу, взял свою чашку и только на третьем глотке сообразил, что сидит голым. Виновато поднял на Женю глаза.
– Ничего, – сразу успокоила его Женя. – Что с Андрюшей?
– Всё хорошо, Женя. Он спит.
Женя кивнула.
– Хорошо. А что с ним было?
– Он, – Эркин замялся, подбирая слова. – Он устал, не выспался, наверное, ну, я его, – он перешёл на английский: – Взбодрил по-нашему, и… школу он выдержал, а по пути вот… я давно никому не делал, ну, и ошибся, не рассчитал время, – странно, но говорилось ему легко, хотя раньше он никогда не говорил Жене о таком, но Женя ни о чём его и не спрашивала, а просто слушала, будто… будто знала всё, о чём он не договаривал. – Сейчас выспится, и всё будет нормально.
Женя протянула руку погладить его по голове, и он, как всегда, перехватил её ладонь и поцеловал.
– Иди спать, Эркин, ты тоже устал.
Он кивнул и тяжело, опираясь о стол кулаками, встал.
– Иди, Эркин, – повторила Женя. – Я сама уберу.
Спорить с Женей Эркин никогда не мог, а сейчас и не хотел.
И, когда Женя вошла в спальню, он уже спал.
Утром Андрей проснулся как ни в чём не бывало. Вчерашнее помнилось смутно, как путаный невнятный сон. Но расспросов Жени он всё-таки опасался и надеялся на Эркина, что тот сам всё Жене объяснит.
Видно, так и случилось. Потому и Женя ни о чём его не спросила. И Эркин не поминал вчерашнего. Разговор шёл о покупках на воскресенье. Женя решила, что раз такой большой званый обед, то надо обновить приборы. А то их ложки-вилки ещё джексонвиллские, разномастные, разнокалиберные и старые. И из одежды нужно прикупить и Алисе, и…
– И тебе, Женя, – твёрдо сказал Эркин.
– Конечно, – горячо поддержал его Андрей. – Женя, званый ужин это не хухры-мухры, надо, чтоб всё на уровне.
– Как ужин? – растерялась Женя. – Эркин?
Эркин немедленно покраснел и уткнулся в свою чашку.
– А просто! – с залихватской небрежностью ответил Андрей. – К семи соберёмся, в восемь сядем, и на всю ночь, чтоб небо загорелось, – закончил он по-английски и вскочил на ноги. – Всё, Женя, спасибо, вкусно до обалдения, я побежал.
И нет его.
Женя беспомощно посмотрела на Эркина и побежала будить Алису: в будни её хоть краном из постели вытаскивай. Эркин перевёл дыхание и пошёл убирать в спальне.
Заглянул он и в комнату Андрея. Будто и впрямь могли остаться какие-то следы от вчерашнего. Ну, обошлось – так значит, обошлось. Эркин растопырил пальцы и осмотрел их. Да, голова забудет, а тело всё помнит, он хотел помочь Андрею и помог, а что дорога оказалась лишней… да, так и было, от смены до камеры, чтоб лечь и заснуть, как раз полдороги до дома.
– Эркин, – позвала его из прихожей Женя. – Мы пошли.
– Да, Женя, – откликнулся он, но, когда вышел в прихожую, там уже никого не было.
В квартире стояла белая зимняя тишина. Эркин вздохнул, огляделся, прикидывая, что ещё сделать. Сегодня пятница, а завтра уже приедет профессор, так что всё надо успеть сегодня. Полы он везде натёр, в большой комнате теперь тоже… приятно, цветы… а если в большую комнату купить…он пошёл в гостиную прикинуть, насколько его идея не помешает всему остальному.
Здесь и застала его Женя.
– Эркин, ты что?
Эркин, на корточках вымерявший ладонями угол, обернулся.
– Женя, смотри, давай купим для цветов, ну, на ножке, как столик, только маленький и высокий.
– Жардиньерку? – решила уточнить Женя.
– А, так это так называется? – удивился Эркин и повторил по слогам: – Жар-динь… – и запнулся.
– Жардиньерка, – повторила Женя и заторопила его: – Давай, Эркин, нам ещё в кучу мест надо успеть.
– Конечно, – встрепенулся Эркин. – Я быстро.
И впрямь Женя в кухне и повернуться не успела, как он был уже одет, обут и готов к выходу. Женя торопливо обулась, надела пальто и повязала платок.
– Эркин, деньги взял?
– Тысячи хватит?
– Ты с ума сошёл, такие деньжищи, двести рублей за глаза.
– Двести мало, – сказал Эркин, не споря, но так, что Женя поняла: он что-то задумал и решения не изменит.
Уже давно привычными движениями Эркин проверил на себе бумажник, ключи и сумку в карманах полушубка, Женя взяла сумочку и неизменную сумку для покупок.
В коридоре и возле дома, как всегда в будничное утро, пустынно, но в городе попадались прохожие, а на площади у Торговых Рядов было уже людно и даже толчея, конечно, не как в выходной или под праздник, но всё-таки… зазывалы, разносчики, крики, гомон… Эркин шёл рядом с Женей, поглядывая по сторонам с благодушным интересом. Мелькали знакомые и полузнакомые лица, все выкрики понятны, его не задевают, а о Жене и речи нет. Он уже давно понял, что, хотя и сказал тогда старшой, чтоб не звонили, но о его драке с Ряхой знают, и о том, за что он Ряху чуть насмерть не придавил, тоже знают. Но в глаза никто ничего не говорил, и сам он благоразумно не поминал об этом. Хоть и помнил.
Сначала зашли в ювелирный. Женя поахала, повосхищалась серебряными ложечками, вилками и стопочками, но решительно сказала:
– Дорого. Лучше возьмём мельхиоровых, но полный комплект.
Продавец, бледный, будто он и жил здесь среди чёрного бархата и холодного блеска, уточнил:
– Простую полудюжину набрать прикажете?
– Нет, – сразу ответил Эркин. – Полную дюжину. И… Женя, как тебе? – он показал на большую важно раскрытую тёмно-красную коробку, наполненную ложками трёх размеров и вилками.
Продавец с интересом проследил за его жестом и повернулся к Жене.
– Ну-у, – с сомнением сказала Женя. – Это столовый только, а я хочу, и чайный, и десертный чтоб были.
– Подберём, – бодро ответил продавец, с неожиданной ловкостью переставляя на прилавок явно тяжёлую уже тёмно-синюю большую коробку. – Это, изволите видеть, Учановского завода, у них всегда цветы в гирлянды собраны.
Действительно, ручки ножей, вилок и ложек украшали гирлянды металлических цветов. Эркин взял нож, попробовал, как ложится в ладонь, тронул большим пальцем лезвие.
– Учанов сталь ставит, – заверил продавец. – Умеючи заточить, так на век хватит.
– Хорошо, – кивнул Эркин. – Так, а рыбный набор тоже отдельно?
К удивлению Жени и ещё большему продавца, Эркин, оказывается, хорошо разбирался в сервировке. Коробку убрали и уже с заметным трудом выложили другую, тёмно-зелёную и вдвое больше, где вилки, ножи и ложки лежали в два этажа, и было уже всё и для закуски, и для обеда, и для чая. И всего по дюжине. Эркин согласился и спросил ложки к кофе. Нашёлся и кофейно-десертный набор. Потом стали подбирать всевозможные лопатки, щипцы, раздаточные и разливные ложки и вилочки… груда получалась внушительная. И цена тоже. Эркин достал бумажник и расплатился. Коробки перевязали, уложили аккуратным бруском и ещё раз перевязали.
Когда они вышли из магазина, Женя вздохнула.
– Эркин, я сейчас подумала, посуда ведь тоже нужна.
– Ну, так давай купим, – удивлённо посмотрел на неё Эркин. – В чём проблема, Женя? Денег хватит.
– Тебе тяжело столько нести.
– Вот уж нет, – улыбнулся Эркин. – Женя, что ты. К Кузнецову, – о нём и его фарфоровом заводе говорила Калерия Витальевна, рассказывая о переходе от мануфактурного к промышленному производству, – за посудой пойдём?
– Ты что, – рассмеялась Женя. – Там одна тарелочка две сотни стоит, а нам всего по дюжине надо, раз уж мы полностью берём.
Эркин подчёркнуто вздохнул.
– Ну, раз так, обойдёмся без Кузнецова.
Посудный магазин был недалеко, в том же ряду и всего-то через два магазина, где торговали всяким вышитым и расшитым. Туда зашли только за большой скатертью с дюжиной салфеток и ещё полудюжиной хороших с тканым узором кухонных полотенец. Всё это поместилось в сумку Жени. И пошли за посудой.
Долго ходили, рассматривая витрины и прилавки.
– Чайный сервиз у нас хороший, – Женя задумчиво рассматривала яркий и пёстрый, как петушиный хвост, большой фарфоровый чайник. – И как раз на двенадцать человек.
Эркин кивнул. Сервиз им подарили на беженском новоселье, белый, в цветочных гирляндах и букетах.
– Столовый такой же будем подбирать?
– Хватило б денег, – вздохнула Женя.
– Хватит, – твёрдо ответил Эркин. – И ещё, Женя, мы же не на раз покупаем.
Женя кивнула и легонько сжала его локоть.
В конце концов они нашли почти такой же и даже не сервиз, а отдельными тарелками и прочим. И Женя стала набирать. Глубокие, мелкие, закусочные и пирожковые тарелки, их по двенадцать, салатники, маленьких двенадцать, средних четыре, больших три, блюда круглые и овальные, и тоже не по одному, большие и очень большие, ещё одну фарфоровую дощечку, чуть побольше той, что Андрей им из Царьграда привёз, и…
