Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная
– Марк Левине. Очень приятно.
Все вместе вошли в гостиную. Ларри на мгновение растерялся, но Эстер сказала:
– Очень мило. Вы недавно переехали?
И Ларри понял, что надо делать. Надо показать дом. И сделанное, и несделанное, и только задуманное.
Они прошли по всему дому. Ларри ничего не скрывал, но и не хвастался. Да, дом сделан и в нём можно жить, но его можно ещё делать. Строгая, но очень… добротная простота убранства понравилась Эстер. Во всех спальных пол затянут подобранным под цвет стен ковром, и стены не покрашены, а оклеены обоями, по европейской традиции, комната Марка более… детская, мальчишеская комната, хотя безукоризненно убрана. Две спальни совсем пустые, только ковёр и занавеси, но ванные – у каждой спальни своя – оборудованы полностью.
– Да, – Ларри ответил на её невысказанные слова. – Пустовато, я понимаю. Но дом надо обживать.
Они стояли вдвоём в его спальне. Марк остался у себя показывать Рут свои игрушки.
– Я понимаю, – кивнула Эстер. – Вы правы, Лоуренс. Картины, украшения, памятные вещи… дом обрастает всем этим со временем.
– А для этого в доме должны жить, – Ларри прислушался к детским голосам и улыбнулся. – Пусть играют?
– Да, конечно, – улыбнулась Эстер, оглядывая спальню и невольно, даже не сознавая этого, прикидывая: что и как она изменит, прикупит, переставит, чтобы картинка из журнала или каталога стала живой комнатой.
Они вышли из спальни и, не зовя детей – пусть играют, прошли по небольшому коридору и спустились в гостиную. Ларри подошёл к бару.
– Чего-нибудь выпьете, Эстер?
– Чего-нибудь, – улыбнулась Эстер. – Я не любительница и не знаток спиртного.
– Тогда спиртного не будет, – весело ответил Ларри, подавая ей стакан.
Она взяла и с храброй осторожностью пригубила.
– Оу! Как вкусно!
– Нравится? – обрадовался Ларри.
– Да, – она отпила ещё и засмеялась так по-детски радостно, что и Ларри засмеялся.
– Мама! – прозвучало сверху.
– Я здесь, Рути, – повернулась к лестнице Эстер.
Но Рут и Марк уже сбегали вниз. Ларри вернулся к бару и сделал ещё два коктейля из соков.
– Вот, – Рут протянула матери зажатую в кулачке коробочку. – Посмотри.
Эстер взяла коробочку. Это была головоломка. Под стеклом пейзаж с воротцами и извилистой тропинкой между ямками-дырочками. Эстер покачала головоломку, но шарик у неё провалился на второй же ямке.
– А у Марка он пять дырочек проходит, – тараторила Рут. – А у меня шесть прошёл, и я выиграла, и Марк мне её подарил, вот!
Марк быстро покосился на отца и, увидев его улыбку, успокоился. Ларри кивком показал сыну на стаканы с коктейлями. Марк взял оба и повернулся к Рут.
– Попробуй, Рут, очень вкусно.
Рут доверчиво взяла стакан и отпила. Облизнула губы.
– Как вкусно! Никогда не пила такого. А что это?
Марк снова посмотрел на отца и, улыбнувшись, пожал плечами.
– Не знаю. Папа умеет так смешивать, что смесь вкуснее, ну, того, из чего смешали.
Рут посмотрела на Ларри.
– Большое спасибо, мистер Левине, очень вкусно.
– Рад слышать, что понравилось, – улыбнулся Ларри.
Допив коктейли, перешли в столовую к уже накрытому столу. Усадив гостей, Ларри предложил им салат. Марк, очень старательно копируя его интонации и движения, ухаживал за Рут.
– А кто вам готовит, Лоуренс? И убирает?
– Мы всё делаем сами, Эстер. Ну, в стирку я отдаю. А с остальным справляемся.
– Вы отлично готовите, Лоуренс.
– Спасибо, Эстер. Меня учила Энни, она была кухаркой у сэра Маркуса.
– О, Рут рассказывала мне о ней.
– Это моя тётя, – шепнула Рут Марку. – Меня в её честь назвали.
– А меня в честь сэра Маркуса.
Марк встал помочь отцу сменить тарелки и приборы. А когда Ларри торжественно поднял тяжёлую крышку и облако душистого пара вырвалось наружу, Эстер ахнула.
– Какая прелесть! Что это?
– Это настоящая фаршированная рыба. По всем правилам.
К радости Рут, эта рыба была совсем без костей. И её можно было свободное есть вилкой.
– Мой бог, – покачала головой Эстер, – я столько лет не ела фаршированной рыбы. Вы потрясающе готовите, Лоуренс.
– Я старался, – улыбнулся Ларри. – И потом, мне помогали.
– Кто?
– Марк, конечно.
Ларри подмигнул сыну и очень серьёзно продолжил:
– Пряности в фарш он отмерял.
Рут посмотрела на Марка с уважением, и Марк вскочил со стула.
– Пап, я десерт принесу.
– Дай сначала доесть, Марк.
– Нет, пусть несёт, – рассмеялась Эстер. – Тебе помочь, Марк?
– Я сам, – донеслось уже из кухни.
Блюдо с подрагивающими куполами желе Марк доставил до стола вполне благополучно. Рут даже взвизгнула и захлопала в ладоши. Ларри помог Марку поставить блюдо на стол.
– Вот, – перевёл дыхание Марк и посмотрел на отца.
Доставая желе из формочек, он немного перекосил их и теперь… но Ларри кивнул.
– Ты молодец, сынок.
И Марк, успокоившись, сел на своё место.
– Рут, тебе клубничного или апельсинового?
Рут вздохнула. Ей хотелось и того, и другого, но Марк ждёт её слова, а мама явно не разрешит сказать правду. Она ещё раз вздохнула.
– Клубничного.
И Марк положил ей на тарелку розовую подрагивающую башенку.
После обеда вернулись в гостиную, и Ларри снова сделал всем по коктейлю.
– Спасибо, Лоуренс, – Эстер отпила и тоном светской дамы продолжила: – В следующее воскресенье вы обедаете у нас.
– Да! – сразу подхватила Рут. – Марк, ты тоже приходи.
– Благодарю за приглашение, – склонил голову Ларри. – Это большая честь для нас.
И Марк, восхищённо и благодарно посмотрев на отца, повторил его полупоклон.
Попрощались они на крыльце. У калитки Рут обернулась и помахала им зажатой в кулачке головоломкой.
Марк и Ларри постояли на крыльце, пока Эстер и Рут не скрылись из виду, и тогда вернулись в дом.
– Будем убирать, пап?
– Да, только переоденемся сначала.
Марк кивнул и побежал наверх. В самом деле, не в праздничном же костюме мыть посуду.
Он старался всё сделать быстро, но, когда переодевшись и повесив костюм в шкаф, спустился, отец уже вовсю хлопотал на кухне.
– Принеси мне из столовой тарелки, Марк.
– Ага, да, пап, сейчас.
Тарелки на столе были уже собраны в стопки, и Марк управился быстро.
– Пап, – он старательно вытирал вымытые отцом тарелки из парадного сервиза. – А они тебе понравились?
– Не нажимай так сильно, Марк, не три, а промокай воду, вот так, правильно. Да, понравились. А тебе?
– Ну… Рут – нормальная девчонка, не плакса. И не зануда. Ну… мы пойдём к ним?
– Конечно. Нас же пригласили, – улыбнулся Ларри. – А Эстер, миссис Чалмерс, тебе понравилась?
– Ну-у, – протянул Марк и, вдруг догадавшись, вскинул на отца глаза. – Ты хочешь на ней жениться, правда?
– Правда, – после недолгого молчания очень серьёзно сказал Ларри и так же серьёзно продолжил: – Но, если ты против… Понимаешь, сынок, я не могу сделать это без твоего согласия.
Марк столь же серьёзно кивнул.
Молча они убрали на место парадный сервиз, навели порядок в столовой и гостиной.
– Пап, ничего, что я подарил Рут «дорожку»?
– Это твои вещи, Марк, и ты вправе ими распоряжаться. А что? Тебе уже жалко?
– Нет, – мотнул головой Марк. – Она хорошая. Ты почитаешь мне?
– Как всегда, Марк.
И когда вечером они сели у камина дочитывать «Илиаду», всё было, как всегда. Как обычно.
Неделя была заполнена судорожными попытками как-то приукрасить их убогую квартирку и выкроить деньги на приличный обед. Новое платье Рут сильно подкосило их выверенный до цента бюджет. Нет, Эстер понимала, что ей – скромному клерку из захудалой фирмочки – тягаться с ювелиром с Маркет-стрит… просто смешно. И так… что именно «и так», она не додумывала, отмывая, начищая, перекладывая заново подушки на диване, стирая, крахмаля, снова и снова пересчитывая деньги… Рут увлечённо занималась головоломкой и словно не замечала материнских стараний и волнений.
И вот квартира отмыта и убрана, Рут в новом платье, она сама… тоже в наилучшем виде, обед готов. Всё готово.
Эстер стояла у окна, разглядывая их тихую в этот час улицу. Они должны прийти с той стороны. Пора бы… или нет, ещё целых тринадцать минут до… до званого воскресного обеда. Ведь это… это должно быть именно так, они были в гостях, а сегодня ответный визит. Всё как у людей, как и положено людям.
– Мама…
– Что, Рут? – ответила Эстер, не оборачиваясь.
– Мам, а когда ты женишься?
– Выйду замуж, – привычно поправила она и, не вдумываясь в дочкины слова, попросила: – Поговорим об этом потом, хорошо?
– Хорошо, – согласилась Рут, из-под её руки выглядывая в окно. – А вон и они идут! И с подарками!
Эстер тоже увидела их, но ничего не сказала: у неё почему-то перехватило горло. Вот Марк дёрнул отца за руку, и тот поднял голову, увидел её. Их глаза встретились. Мужчина улыбнулся, и она ответила ему улыбкой.
Подарками были цветы. Пунцовая роза на длинном стебле для неё и маленький букетик весенних фиалок для Рут. А у неё ни вазы, ни даже вазочки нет, пришлось срочно оборачивать цветной бумагой какие-то бутылку и баночку.
Эстер покраснела до слёз, и Ларри смутился, но потом всё как-то само собой уладилось и утряслось. Показывать квартиру Эстер не хотела, да и что демонстрировать? Старую «удачно» купленную по дешёвке мебель? Нет уж! Но и сразу садиться за стол тоже неприлично. Рут занимала Марка своими куклами, а Эстер и Ларри, сидя на диване рядом, но соблюдая минимальную – из-за размеров дивана – приличную дистанцию, смотрели на детей и говорили. О каких-то школьных делах, о нашумевшей на всю Колумбию истории мошенничества и краха какой-то фирмы, о том, что осенью будут выборы в мэрию и в Федеральную Палату, о чём-то ещё… Потом они оба никак не могли вспомнить ни предмета, ни результата разговора.
Наконец Эстер, разгладив на коленях юбку, сказала:
– Ну, пора к столу, не так ли?
Ларри легко встал и в полупоклоне подал ей руку. Будто им предстояло пройти через анфиладу, а не сделать два маленьких шага от дивана к уже накрытому столу.
– Дети, – неожиданно для самой себя позвала Эстер, – Марк, Рути, к столу.
И Ларри, и Марк тоже отнеслись к этому так, будто… будто так и надо.
Расселись за столом, и Эстер разложила по тарелкам селёдочный форшмак. И все дружно приступили к еде.
– Очень вкусно, Эстер. У Энни так не получалось.
– А у вас, Лоуренс?
– У меня тем более, – рассмеялся Ларри.
После форшмака Эстер поставила на стол блюдо с мясом под кисло-сладким соусом и предложила Ларри, как старшему мужчине, разрезать и разложить его. Ларри с благодарным кивком взял нож и большую двузубую вилку.
Рут старательно орудовала ножом и вилкой, про себя негодуя, что мама забыла заранее нарезать мясо на маленькие кусочки, чтобы раз – и в рот, а теперь… Но всё обошлось благополучно: без пятен на скатерти и платье.
– Рути, помоги мне.
Вдвоём они убрали на кухню столовую посуду и накрыли стол для кофе, соков и печенья.
Золотистые кругляши в тёмных крапинках корицы таяли во рту. Марк мужественно держался, стараясь не тянуться к блюду слишком часто.
– Вы великолепно готовите, Эстер.
– Отвечу вашим же: я старалась.
Ещё какие-то незначащие разговоры и… и пора вставать из-за стола. Но они медлили.
– Эстер… спасибо за чудесный обед, и… и, если вы не против, я хотел бы просить вас, Эстер, о встрече… на неделе.
– Хорошо, – сразу кивнула она. – В среду я заканчиваю в четыре.
– Да, – обрадованно подхватил Ларри. – В полпятого в «Чёрном лебеде», хорошо?
«Чёрный лебедь» считался если не лучшим, то самым приличным заведением в Цветном, и показаться там, да ещё днём было вполне допустимым. И Эстер кивнула.
– Хорошо, в полпятого в «Чёрном лебеде».
А затем неизбежное прощание. Рут протягивает Марку маленького фарфорового медвежонка.
– Вот, возьми себе, – и вздыхает.
– Спасибо, Рути.
Марк бережно ставит медвежонка на ладонь, гладит по голове указательным пальцем и восхищённо повторяет:
– Спасибо, Рути, большое спасибо.
И всё, надо расставаться. И, как Ларри с Марком провожали их, стоя на крыльце, так Эстер с Рут теперь стояли у окна, глядя, как Ларри и Марк скрываются за углом.
– Мам, – Рут дёрнула рукав кофточки Эстер. – Ну, мама же!
– Что, Рути? – наконец оторвалась от окна и своих мыслей Эстер. – Что тебе?
– Ну, так, когда вы поженитесь?
– Что?! – изумилась Эстер.
– А чего тянуть? – пожала плечами Рут. – Всё же ясно-понятно. Ну, мам?
Эстер заставила себя улыбнуться.
– Рути, что тебе ясно? Ничего же не было.
– Ну так сделай, чтобы было. Вот девочки говорили, что мужик пока не переспит…
– Рут, – Эстер пыталась говорить строго и с каждым словом у неё получалось всё лучше. – Это взрослые дела, и не лезь в них. И мало ли кто что говорит. Незачем повторять всякие глупости.
Рут обиженно надула губы, но промолчала. А то мама заругается и не пустит на улицу к другим девочкам, а ей столько нужно им рассказать.
Когда они уже подходили к дому, Марк убеждённо сказал:
– Пап, я думаю, тебе не стоит упускать этот шанс.
– Спасибо, сынок, – так же серьёзно ответил Ларри и вздохнул. – Если она согласится.
Марк снизу вверх посмотрел на отца.
– Пап, она согласится, – и так как Ларри внимательно смотрел на него, объяснил: – Она же добрая.
Ларри улыбнулся и потрепал сына по голове. Что ж, раз Марк согласен… нет, он не хитрил, когда говорил, что без согласия сына не пойдёт на такое. А что ему нужно жениться, что ребёнку нужна мать, а дому – хозяйка, и вообще… нужна нормальная семья, да об этом ему говорили многие. И даже отец Артур. А священника в Цветном квартале уважали. Не было ещё случая, чтобы он кому-то во вред посоветовал. Так что… так что надо завершить задуманное.
Дома они, как всегда, сразу переоделись, и Марк стал устраивать подаренного ему Рут медвежонка. И дальше вечер покатился как обычно.
Работа есть работа. И что бы ни происходило, заказы должны быть готовы в срок. И… и должен быть порядок. Во всём. Ларри выкроил время, нашёл материал, ещё в первое рукопожатие, ощутив в своей ладони её пальцы, определил размер. И вот оно – узкое золотое колечко с фигурным завитком, окружившим два маленьких безукоризненных бриллианта. Оно изящно, элегантно и должно понравиться. И всё хорошо, всё правильно, но… но как он его запишет? В расходную книгу… золота по весу, камни первого класса, индекс, размер в каратах… это-то просто и понятно, но как ему заполнить графу, куда записывается имя заказчика или продажный номер? Ларри помедлил над раскрытой книгой и решительно вписал: «для миссис Чалмерс». Вот так. А теперь книга выдачи. Номер, стоимость материала, работы, футляра, проба, налог, общая стоимость. «Внесено наличными». Он достал из кармана бумажник, отсчитал нужную сумму и выписал счёт. Вот так. Деньги в кассу, счёт себе, корешок в подшивку. К сожалению… Ларри понимал, что это можно и наверняка нужно было устроить как-то по-другому, но он не знает – как. И спросить некого. Фредди будет в Колумбии только в конце месяца, а ни к кому другому он с таким вопросом обратиться не сможет. Но… что сделано, то сделано. И надо действовать дальше.
Ларри спрятал коробочку с кольцом в карман и стал наводить порядок. Как бы ему не опоздать. Это женщина может… задержаться, а мужчина приходит вовремя. Тем более в «Чёрный лебедь». Заведение, конечно, приличное, но это всё же ресторан, и одинокая женщина за столиком в ожидании… могут понять неправильно. Нет, этого допускать нельзя.
Закрыв дверь, он по привычному маршруту пошёл в Цветной. Подумал было купить цветы, но тут же отказался от этой идеи: он не знает, что и как положено делать в такой ситуации, и лучше быть… проще, пожалуй. Лучше совсем не сделать, чем сделать не то. Здесь ошибка непоправима.
В «Чёрном лебеде» он раньше не бывал, но встретили его если не как старого знакомого, то как желанного гостя. Ни о чём не спрашивая, проводили к столику, откуда хорошо просматривалась входная дверь, подали чистой холодной воды в запотевшем высоком стакане с выгравированным лебедем.
Ларри сидел, неотрывно глядя на дверь, и, вздрогнув, встал, когда она неожиданно вошла. В том же тёмно-сером костюме, но уже не в розовой, а в светло-салатовой блузке. Обвела взглядом зал, увидела его, улыбнулась и пошла к нему.
– Здравствуйте, Лоуренс.
– Здравствуйте, Эстер.
Он пожал ей руку, отодвинул стул, помогая сесть, и сел после неё. И почти тут же подошёл официант. Эстер вопросительно посмотрела на Ларри.
– Всё, что хотите, Эстер, – храбро сказал Ларри.
– Я доверяю вашему выбору, – улыбнулась она.
– Ну, тогда…
Ларри сделал заказ и тут же забыл о нём. Может, и нельзя так торопиться, надо бы подождать, но он не хочет и не может ждать. Надо решать. Здесь. Сейчас. Немедленно.
– Эстер.
– Да, – она оторвалась от своего стакана с водой и вопросительно подняла на него глаза.
– Я хочу… хочу вас спросить.
– Пожалуйста, Лоуренс.
– Вот.
Он достал из кармана маленькую коробочку из красного бархата и протянул ей. Эстер удивлённо взяла её, разглядывая на крышке вензель из двух переплетённых «L».
– Что это, Лоуренс?
Он молчал, и она догадливо улыбнулась.
– Это и есть ваш вопрос, да?
Ларри молча – у него вокруг перехватило горло – кивнул. Эстер открыла коробочку и тихо ахнула: так сверкнули и заиграли бриллиантики. Она осторожно достала кольцо и долго рассматривала его. И когда Ларри уже начал беспокоиться, Эстер подняла на него строгие, влажно блестящие глаза.
– Я отвечаю на ваш вопрос, Лоуренс. Вот мой ответ, – и решительно надела кольцо.
Ларри благодарно склонил голову.
Им принесли салат и что-то ещё. Они ели, не замечая вкуса и даже не совсем понимая, что именно едят. Оба сразу с каким-то азартом бросились в обсуждение житейских вопросов. Свадьба, переезд, Эстер надо уволиться, но две недели лучше отработать, иначе слишком большая неустойка, пустяки, стоит ли, но неустойка большая, но разве она не на годовом контракте, нет, если она завтра же скажет, что уходит, свадьба в субботу, да, комнату Рути он сделает, в воскресенье, нет, в пятницу уже всё будет готово, это же лишние деньги, пустяки, они уже в субботу начнут новую жизнь…
После салата они ещё чего-то съели, выпили ещё по стакану чего-то сладкого, Ларри механически, не обратив внимания на сумму, расплатился, и они вышли на улицу.
– А теперь… Ларри?
– К священнику, Эсти.
Совершенно естественно и незаметно для себя они перешли на уменьшительные имена. И так же естественно Ларри взял Эстер под руку.
– Хорошо, Ларри, но такая спешка…
– Какая спешка? Четверг, пятница – целых два дня, Эсти, я же с ума сойду от ожидания.
Эстер рассмеялась. А Ларри, сам себя не узнавая, то сыпал шутками, то напористо обсуждал проблемы переезда. И с отцом Артуром, которого они нашли в церковном саду, он говорил не просто решительно, а с весёлой уверенностью в успехе.
Отец Артур выслушал их и кивнул.
– Хорошо, дети мои.
Обговорили всякие необходимые мелочи и детали. Эстер сразу сказала, что часть своих вещей передаст в фонд пожертвований. Ведь она уже в воскресенье переедет к Ларри.
– Спасибо, дочь моя.
Попрощались и ушли.
– Уже поздно, Ларри, Рут одна дома.
– Я провожу тебя, Эсти.
– А Марк?
Ларри улыбнулся.
– Он уже большой.
Но Эстер настояла.
– Нет, Ларри, я не хочу, чтобы из-за меня Марк оказался ущемлённым.
Ларри вздохнул, но спорить не стал. Таким ласковым и в то же время строгим был тон Эстер. И ведь она в самом деле права. К тому же ему надо столько успеть.
Они попрощались и разошлись.
Ещё два дня, целых два дня ожидания и всего два дня на подготовку. Но чувство уверенности уже не покидало его.
Два дня хлопот, суеты, а ещё же надо работать, работа – главнее всего, но у него всё получалось в эти дни.
Комнату Рут сделали рядом со спальней Марка.
– Я думаю, пап, ей понравится, – сказал Марк, стоя посреди и оглядываясь.
Грузчики только-только ушли, в комнате пахло лаком и ещё тем особым запахом новой мебели.
– Хорошо бы, – хмыкнул Ларри.
Хотя… выбор по каталогу на этот раз он полностью доверил Марку. И получилось, кажется, совсем неплохо. Весёлая детская комната. Да, Марк уже начинает чувствовать цвет. А в спальне ничего менять не стали. Спальня теперь супружеская, пусть Эстер сделает её по своему вкусу. На завтра всё вроде продумано. Праздничный обед он заказал в том же «Чёрном лебеде», они пойдут туда прямо из церкви. И уже после обеда домой. А в воскресенье с утра они с Марком помогут перенести самые необходимые вещи. По правилам, им с Эсти нельзя видеться последние сутки, он знает, но… но это же только обычай, если и нарушат, то не страшно.
– Пап, – Марк взял его за руку, – ты не нервничай, всё будет хорошо.
– Спасибо, сынок, – потрепал его по кудряшкам Ларри. – Я очень на это надеюсь.
Марк улыбнулся.
– Пап, а в своей спальне ты ничего менять не будешь? Почему?
– Пусть это сделает она сама. Ей будет приятно.
– А! Так поэтому для Рут картинок не купили, да? – догадался Марк.
– Да, – кивнул Ларри. – Свою комнату ты же сам делал. Но если хочешь… Нарисуй ей что0нибудь. В подарок.
– Ага! – сразу согласился Марк.
И Ларри не поправил его, чтобы говорил правильно.
Эстер перебирала вещи, свои и Рут, аккуратно раскладывая их на три стопки. Что нужно уже завтра отнести на новую квартиру, нет, в новый, но свой дом, что полежит здесь ещё два-три дня, а от чего можно и надо избавиться. Что-то, что получше, отдать в церковь как пожертвование, а остальное… просто вынести и положить на видное место, чтобы разобрали.
– Рути, ты все игрушки берёшь?
Рут вздохнула.
– Мам, а мне тоже нужно… раздарить? Это обязательно?
– Решай сама, – улыбнулась Эстер.
Рут ещё раз вздохнула и стала разбирать свои сокровища: фантики, камушки, цветные стёклышки и фарфоровые черепки.
– Куколок я всех возьму, – приговаривала шёпотом Рут, – и этот камушек, он счастливый, я им всегда выигрываю.
Эстер достала сумку и стала укладывать отобранное для завтрашнего… переезда. Ну что… в конторе она всё уладила ещё вчера…
…Сигал удивлённо посмотрел на неё, когда она вошла в его кабинет.
– В чём дело, Чалмерс?
– Я пришла сказать вам, мистер Сигал, – начала она заготовленную и продуманную речь, – что с понедельника не смогу более работать на вас.
– Вот как? – он с насмешливой недоброжелательностью оглядел её. – И где же вам будут платить больше? Или… вы меняете профессию?
Она улыбнулась: мужчины ревнивы, а кого и к кому ревновать – им уже неважно. Босс может увольнять, но не допускает самовольного ухода. Но сейчас она его успокоит.
– Ни то, ни другое, мистер Сигал. Я выхожу замуж, – и, шевельнув рукой, показала, как бы ненароком, обручальное кольцо.
– Мм? – он окинул её уже совсем другим взглядом, присмотревшись к искре бриллианта в кольце. – Что ж, тогда понятно. Ладно, Чалмерс, – Сигал задумчиво кивнул своим мыслям и принял решение. – Ладно. И когда свадьба?
– В субботу, сэр.
– Хорошо. В пятницу расчёт, сдадите дела и всё. Идите, Чалмерс, – и уже ей в спину: – Желаю счастья.
– Спасибо, мистер Сигал, – ответила она, выходя.
И, вернувшись к своему столу, занялась делом. Надо всё разобрать, подвести итоги, чтобы тот или та, кто сядет за её стол в понедельник – интересно, а где Сигал найдёт бухгалтера, согласного на зарплату рядового клерка? У неё тогда все другие варианты были ещё хуже, но сейчас… но это проблемы Сигала…
…Что ж, она всё сделала, как задумала. Навела порядок, сдала все бумаги доверенному лицу Сигала, попрощалась с соседками по комнате, получила расчёт. В конце концов ей было совсем не плохо, платили, правда, меньше, чем остальным, но только до Капитуляции, а потом столько же, и расплатился Сигал с ней честно, и даже – Эстер улыбнулась – не только не стребовал неустойки, но даже выдал премию в размере дневного заработка. Неужели это вид кольца так подействовал? Видимо, как человек опытный, решил не ссориться с дарящим столь ценные вещи. Поистине, бриллианты – лучшие друзья! Ну вот, это она сделала, и с квартирой уладилось. Ещё неделю квартира за ней. Она всё спокойно сделает, всем распорядится.
– Рут, ты готова?
– Да, – вздохнула Рут. – Я погуляю пока, ладно? Попрощаюсь.
– Конечно, Рути, – улыбнулась Эстер. – Только далеко не уходи.
И когда Рут убежала, медленно огляделась. Ну вот, сегодня их последняя ночь в этом доме. Нет, им было здесь неплохо, даже хорошо. Эд… но Эд мёртв уже два года. Ей не в чем себя упрекнуть, она всегда была верна Эду и благодарна. Да, Эд спас её, нищую голодную девчонку, затравленного зверька. «Поделим нужду на двоих, и каждому достанется поменьше». Эд старался шутить, брался за любую работу, чтобы она училась, а как радовался рождению Рут. И на переезд в Колумбию Эд настоял ради неё и дочери. Сам бы он везде прокормился, а они… И в Колумбии…
Эстер вздохнула. Но… но жизнь продолжалась. Эда забрали на работы, мобилизовали на защиту Империи, Рут только-только год исполнился. Эд даже ухитрялся что-то им присылать, ей, как жене мобилизованного удалось устроиться на приличную работу. Да, трудно, да, война, Колумбию хоть и не бомбили, но тоже хватало всякого, но русские побеждали и цветным, а, значит, и ей становилось чуть легче. И страшный конверт. Эдвард Чалмерс, условный, двадцати восьми лет, мобилизованный на работы, погиб за Империю. И ни как, ни что, ни могилы… а через месяц Капитуляция. Всего месяца не хватило…
Эстер встряхнула головой. Всё, уже отболело. Завтра у неё такой день, а она… Ещё бы плакать вздумала. А Ларри… Лоуренс Левине… да, он – негр, да, она окончательно теряет расу, теряет шанс выбраться когда-нибудь из Цветного, теряет… вот и все потери, а всё остальное – уже приобретения. Ларри богат. Разумеется, она согласилась не поэтому. Ларри добрый, о нём все говорят очень хорошо, он будет хорошим отцом для Рут. А деньги… нет-нет, ей нравится сам Ларри, и, если бы он был беден, она бы всё равно согласилась. Нет, самое главное то, что он – Левине. Он… свой.
Она быстро закончила возню с вещами, подошла к окну позвать Рут домой. И ахнула. Ларри?! Стоит под окном и смотрит на неё, закинув голову, а рядом Марк и Рут. Ну… ну что же это такое?! Сразу и смеясь, и хмурясь, Эстер высунулась в окно и крикнула:
– Поднимайтесь!
И три радостные улыбки в ответ.
До сих пор она видела Ларри только в строгом чёрном костюме и белой рубашке с галстуком, а сегодня он в джинсах и ковбойке, как ходят почти всем мужчины в Цветном, у кого постоянный заработок.
– И чего нести? – Марк старательно изображал грузчика, заставляя Рут хохотать до взвизгов.
Рассмеялась и Эстер.
– Мой бог, Ларри, мы же не должны видеться до свадьбы.
– Эсти, – Ларри осторожно взял её за руки, – я много чего был не должен, я не могу дожидаться, я два дня тебя не видел, и ещё… должна же Рут увидеть свою комнату. Если ей что-то не понравится, успеем переделать.
– Ларри…
– И тебе же завтра с утра надо идти за платьем, – добил остатки её сопротивления Ларри. – Ну же, Эсти.
– Мы готовы, – вмешалась Рут.
Эстер и Ларри обернулись к ним. Рут прижимала к груди своего старого вытертого медвежонка, А Марк держал коробку с остальными игрушками и книжками.
Эстер рассмеялась и кивнула.
Ларри быстро перепаковал всё собранное в одну коробку, и они пошли. Через весь Цветной.
Вечер пятницы – предпраздничный. Всем, кто не на подёнке, а имеет постоянную работу, выдали зарплату, и завтра отдых, целых два дня, а кто будет работать, так те получат двойную плату. Так что, всё сегодня хорошо, а завтра будет ещё лучше! И Ларри, и Эстер многие знали, окликали, здоровались и, лукаво подмигивая, желали счастья.
– Откуда они все узнали? – тихо спросил Ларри, попрощавшись с очередным знакомым. – Я никому ничего не говорил, правда.
– Я тоже, – улыбнулась Эстер. – Но всё равно все знают. И потом, Ларри, я сказала, что съезжаю с квартиры, заказала платье у Колетт, мы были у священника… люди не слепые, Ларри, и сложить два и два труда не составит.
Ларри кивнул.
– Да, Эсти. И… и я не сказал тебе главного. Завтра с утра, а в церковь мы идём в полдень, завтра с утра я буду работать.
– Конечно, – Эстер на ходу погладила его по руке. – Я понимаю, работа прежде всего, и всё равно мы должны встретиться только в церкви.
Ларри обрадованно перевёл дыхание. Они уже миновали угловой магазинчик и шли по Новой улице. А вот и их дом. Эстер шла за Ларри через газон к крыльцу с тем странным чувством, с каким когда-то, давным-давно, поднималась по тёмной крутой лестнице за Эдвардом в их колумбийскую квартиру.
На крыльце Ларри поставил коробку на пол и достал ключи.
Дом был пуст и чист. Значит, та чистота, что поразила её в первый раз, привычна. Что ж, она это запомнит.
Они поднялись на второй этаж и сразу зашли в комнату Рут.
Золотистая светлая комната потрясла Рут.
– Это… это моё? Это мне? – наконец выдохнула она.
– Да, – кивнул Ларри.
Эстер мягко потянула его за локоть.
– Пойдём, пусть сами.
Ларри кивнул и отступил к двери. Они тихо оставили детей вдвоём и перешли уже в их спальню. Ларри поставил на пол коробку с вещами, которую так и держал в руках, и неуверенно предложил.
– Я пойду сварю кофе, хорошо?
– А я разберу вещи, – подхватила Эстер.
Но сказав это, оба остались стоять рядом, будто ждали ещё чего-то, ещё чьих-то слов.
Ларри сглотнул.
– Я… я не стал ничего менять. Пока… я думал… ты сделаешь по-своему.
– Спасибо. А… а что бы ты хотел?
– Я не думал об этом, – тихо ответил Ларри.
Эстер задумчиво кивнула.
– Я думаю… занавеси и обои оставим, мне нравится этот цвет, – Ларри просиял, и Эстер продолжала уже увереннее. – Всё очень мило, Ларри, я думаю… Ты любишь цветы?
– Да, – радостно кивнул Ларри. – И… и ты видела мою… нашу альпийскую горку?
– Да, очень красиво. Знаешь, давай вот здесь поставим лиану. Она вырастет и оплетёт окно.
Они обсудили спальню, и Эстер ахнула.
– Оу, уже темнеет!
– Да, – кивнул Ларри и заторопился: – Я сделаю яичницу. Ты… ты как любишь? Омлет или глазунью?
– А глазунья – это что? – прозвенел тоненький голосок.
На пороге спальни стояла Рут, а за ней Марк.
– Вот и познакомитесь, – рассмеялся Ларри.
Ему снова всё стало легко и просто. Он кивнул Эстер.
– Когда закончишь, спускайся, Эсти, – и детям: – Пошли вниз, поможете мне.
Когда они ушли, Эстер огляделась. Уже не рассматривая, а вглядываясь. Открыла шкаф и ахнула. Рядом с двумя костюмами и ветровкой с десяток пустых, явно предназначенных для дамских нарядов плечиков. У неё и нет стольких платьев. А за другой створкой? Стопка белых рубашек, стопка ковбоек, а остальные полки пусты и ждут её. И отдел для обуви. Парадная лаковая пара, пара простых чёрных ботинок и всё.
Она быстро разложила и развесила свои вещи, но шкаф и комод полнее от этого не стали. Взяла вещи Рут и пошла в её комнату.
Куклы уже рассажены, на столе рассыпана мозаика, на кровати валяется кверху лапами медвежонок. Всё ясно: Рут дорвалась! Надо будет ей объяснить, что, хотя комната и её, но должен быть порядок. И именно поэтому. Она положила под подушку на кровати лучшую пижамку Рут, поставила домашние шлёпанцы, но они так жалко смотрелись на новом ковре, что она задвинула их под кровать и напоследок посадила медвежонка правильно. Платьице и кофточку в шкаф, две пары трусиков в комод. Теперь ванная… там порядок. Эстер удовлетворённо оглядела результаты своих трудов и пошла вниз.
