Татьяна Николаевна Зубачева
Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная
Фредди и Джонатан одновременно вышли из машины. Дорожка через блестящий после недавнего полива ровно подстриженный газон узка, и Джонатан пошёл первым, а Фредди за ним. Но на крыльцо она поднялись рядом.
– Добрый день.
– Добрый день, сэр.
Ларри явно собрался представлять им свою жену, и Джонатан с необидной ловкостью опередил его.
– Джонатан Бредли.
– Фредерик Трейси, – поддержал его Фредди.
– Очень приятно, – храбро улыбнулась Эстер. – Эстер Левине.
Обмен рукопожатиями, вежливый полупоклон Марка, Рут изобразила нечто вроде книксена. Прошли в гостиную. Джонатан и Фредди оглядывались с живым интересом, и Ларри повёл их по дому.
Они обошли оба этажа. Марк и Рут молча следовали за ними по пятам. Похвалы показались Ларри искренними, и он перевёл дыхание. Эстер тоже немного успокоилась. Пока всё шло нормально.
Дом, его убранство, выдержанный, в общем, стиль, в самом деле понравились и Джонатану, и Фредди. Конечно, они видали дома и побогаче. Но этот дом сделан именно под Ларри, и дом делается, а не куплен уже готовым, который потому и остаётся чужим.
Осмотрев дом и садик – его Ларри показывал с террасы – ну, не мог же он не показать свою альпийскую горку и зелень, уже высоко поднявшуюся по деревянной решётке, отгораживающей сад от хозяйственного дворика, и раскрывающуюся к темноте «ночную красавицу», вернулись в гостиную. Ларри уже совсем уверенно прошёл к бару и сделал четыре коктейля. Вкусов Джонатана он не знал, но, что любил Фредди, помнил и потому сделал им одинаково.
– Оу! – вырвалось у Фредди после первого глотка. – Спасибо, Ларри.
– Счастлив, что вам понравилось, сэр.
Как-то незаметно, не привлекая внимания, Марк и Рут ушли наверх. А чуть позже Эстер, извинившись, пошла проверить, как они легли.
– Ты молодец, Ларри, – Фредди покачивал стакан, прислушиваясь к шуршанию льда. – Я знал, что у тебя всё будет хорошо, но чтоб настолько… – и поймав краем глаза, что Эстер спускается по лестнице, продолжил: – И не только в камнях разбираешься.
– Да, – кивнул Джонатан. – Это настоящее… сокровище.
Зайдя мимоходом – сюда гостей пока не водили – в столовую, Эстер зажгла свечи, оглядела готовый стол. Да, всё в порядке, можно приглашать. Она вошла в гостиную и, кивнув Ларри, подошла к беседующим. Ларри протянул ей стакан.
– Спасибо, – она улыбнулась ему. – Всё в порядке, уже спят.
– Маленькая леди очень мила, – улыбнулся Джонатан. – Думаю, со временем сравнится… – и лёгкий поклон.
– Спасибо, – улыбнулась Эстер, поднося к губам стакан.
Ещё несколько общих обычных для предобеденного коктейля фраз, допиваются стаканы, и приглашающий жест Ларри.
Джонатан не думал, что его можно удивить сервировкой. Но стол на четверых, бело-серебряный с единственным золотым пятном – массивным семисвечником посередине – заставил его на мгновение застыть. Фредди незаметно ткнул его кулаком в бок, и Джонатан очнулся.
Когда сели за стол, Ларри с необычной для него строгостью в голосе сказал:
– Милорды, – они одновременно кивнули, принимая необычное обращение, только у Фредди еле заметно дрогнул уголок рта, – сегодня не простой вечер. Разумеется, это не дата, но сегодня обед в честь и в память сэра Маркуса Левине.
– Да, Ларри, – сразу кивнул Джонатан. – Если бы не он…
– Ничего бы этого не было, – закончил за него Фредди.
И Ларри благодарно улыбнулся им: его поняли. И вопросов – почему на столе блюда еврейской кухни – не будет. И подобранные им вина как те, памятные по урокам Энни.
Эстер, почти совсем успокоившись, угощала гостей.
– Это форшмак, попробуйте, Джонатан.
– Очень вкусно.
– Спасибо, Эстер. Очень вкусно.
– Рад это слышать, сэр.
Эстер уже называла их по именам. Фредди только с улыбкой поправил её, когда она назвала его Фредериком.
– Друзья зовут меня Фредди.
Джонатан улыбнулся и промолчал. Ларри упорно придерживался привычного «сэр», но звучало это не отчуждённо.
– Эстер, а вы встречались со старым Маркусом?
– Нет, Джонатан, мне рассказывала о нём Рут. Поездки были слишком дороги. И опасны.
– Да, – кивает Ларри. – Сэр Соломон, это сын сэра Маркуса, приезжал один раз, незадолго…
Он запнулся, не зная, как закончить.
– Понятно, – кивнул Фредди. – Я старика хорошо помню. Джонни, ты же знал его раньше, так?
– Иначе бы я не обратился к нему, – усмехнулся Джонатан. – Да, дом Левине и семья Бредли – давние знакомые. И друзья. Ещё мой дед дружил с Маркусом, тот тогда был Молодым Левине. А мой дед – младшим Бредли. Ларри, тебе, наверное, Маркус рассказывал…
Ларри покачал головой.
– Ювелирное дело не терпит болтовни, сэр.
– Резонно, – хмыкнул, передразнивая Джонатана, Фредди.
Все охотно рассмеялись, поддерживая атмосферу дружеского обеда.
Ларри опасался, что смена сервировки вызовет затруднения, но у Эстер всё было продумано и подготовлено заранее, и сервировочные столики – один даже с подогревом – оказались очень удобны. Бульон с шейками и гренками вызвал новый град похвал и шуток.
– А это фаршированная рыба, – объявила Эстер. – Слово автору.
Ларри смущённо улыбнулся и встал, чтобы разложить по тарелкам сочащиеся соком ароматные куски в окружении свёклы, моркови и лука.
– Пожалуйста, сэр. Пожалуйста, сэр.
После недолгого молчания – все были заняты едой – Фредди причмокнул:
– Потрясающе, Ларри. Может, откроем при салоне ещё и ресторан? От клиентов отбою не будет.
Ларри польщённо улыбнулся.
– Благодарю, сэр, но сэр Маркус учил меня, что когда много в руках, то потом подбирать сложно.
– Золотые слова, – кивнул Джонатан.
– Я вам положу ещё, Фредди? – встала Эстер.
– Слово леди – закон для ковбоя, – расплылся в улыбке Фредди. – Не смею отказываться.
Джонатан рассмеялся: пристрастие Фредди к рыбе – экзотике для Аризоны, там копчёная рыба считалась самой шикарной закуской к пиву – было ему известно ещё с тех пор. Интересно, Ларри это тоже знает? Но рыба необыкновенная, никогда такой не ел. Надо же, какой Ларри умелец.
После рыбы на столе появилась курица. Большая, золотисто-коричневая, бесстыдно задравшая тугие лоснящиеся окорочка. Эстер взяла нож. Удивлённые взгляды Джонатана и Фредди заставили её улыбнуться. Увидев, как длинное лезвие без затруднений проходит сквозь тушку, Фредди с необидно насмешливым удивлением спросил:
– Это такой нож?
– Нет, – рассмеялась Эстер. – Это такая курица.
Нарезав курицу, она взяла лопатку и разложила ломти по тарелкам. И снова воцарилось молчание.
– Да-а, – выдохнул наконец Фредди. – Всякое видел, но, чтобы курица без костей… Это впервые.
Эстер рассмеялась.
– В жизни всегда что-то впервые.
– Это точно, – кивнул Фредди.
– Очень вкусно, – улыбнулся Джонатан. – Вы настоящая волшебница, Эстер.
Ларри счастливо улыбнулся. Кажется, им действительно понравилось. А за десерт можно не волноваться: цимес ещё никого не оставил равнодушным. Он помнит, как его делала Энни.
И, как он и ожидал, цимес вызвал сначала удивление, а потом восторг. Особенно у Джонатана. И когда после десерта перешли в гостиную к бару, Джонатан ещё раз повторил:
– Ну, никогда такого не ел. Эстер, это просто чудо.
– Спасибо, – улыбнулась Эстер. – Я вас ненадолго оставлю. Ларри, не давай скучать гостям.
Когда она вышла, Фредди улыбнулся.
– Ну, Ларри, нет слов. Где ты её отыскал?
– На заседании школьного совета, сэр, – ответно улыбнулся Ларри.
– Во! – восхитился Фредди, переходя на ковбойский говор. – Во где искать надо, а то шляешься ты, Джонни, где ни попадя.
Джонатан охотно рассмеялся и поддержал тему.
– Да, Ларри, ты у Монро комплект ей подбери.
– Во-во, – кивнул Фредди. – Ты слушай, он по комплектам знаток. В чём другом промашку даст, а здесь разбирается.
Джонатан легонько пихнул Фредди и продолжил:
– Чтоб утром она в постели с чашкой кофе знаешь, как смотрелась! – и захохотал вместе с Фредди.
И, захваченный этим весельем, Ларри потерял голову.
– Прошу прощения, сэр, но утром кофе в постель подают мне.
Джонатан застыл с открытым ртом, а Фредди молча отсалютовал Ларри стаканом. И наконец продышавшись, сказал «учительским» тоном.
– Во, Джонни, учись у знающих людей. А то так и не сумеешь себя поставить.
Когда Эстер, освежив в спальне лицо и посмотрев на спящих детей, спустилась вниз, разговор шёл о предстоящих осенью выборах мэра и начальника полиции.
Вечер плавно заканчивался. Ещё общие доброжелательные фразы, благодарности за оказанную честь и доставленное удовольствие. И прощание на крыльце. Званый обед закончился в тот час, когда должен начинаться съезд перед званым ужином, но на Новой улице уже была ночь. Здесь жили богачи Цветного квартала, а им всем завтра с утра на работу, постоянную и по меркам Цветного престижную и высокооплачиваемую.
Стоя на крыльце, Ларри и Эстер взглядами проводили Джонатана и Фредди до их машины. А когда та отъехала, Ларри обнял Эстер за плечи.
– Спасибо, Эсти, ты молодец.
– Ох, Ларри, – Эстер прислонилась головой к его плечу. – Им понравилось? Как ты думаешь?
– Думаю, да, – твёрдо ответил Ларри. – Если бы было что-то не так, сэр Фредди сказал бы. Он всегда говорит прямо.
По-прежнему держа Эстер за плечи, он увёл её в дом, по дороге щёлкнув замком входной двери.
– Ты устала, пойдём спать.
Так – в обнимку – они и ушли в спальню.
Когда шум мотора затих вдали, Чак выбрался из своего укрытия. Вроде его не заметили. Он тщательно отряхнул брюки и рубашку, оглядел пустую тёмную улицу и не спеша, гуляющей походкой направился к центру Цветного.
Он сам не понимал, почему, а вернее, зачем шляется вечерами по Цветному кварталу, обязательно прочёсывая Новую улицу, но особо об этом не задумывался. А, хотя бы, просто так! И сегодня прошёл бы мимо и пошёл дальше, по барам да по бабам, но увидел тёмно-синий «ферри» – свою машину и не смог уйти.
Из-за плотных штор ни силуэтов, ни голосов не разобрать, совсем вплотную не подойдёшь: слишком велик риск, но – он быстро огляделся и сообразил: за три дома ближайшая стройка, а вот оттуда можно и проследить. Сидел, сидел и высидел. Дождался. Оба были. Зачем? Кой чёрт их сюда принёс, какие-такие дела у них с Ларри? Ну, работает он на них, так Слайдеры тоже работают, поганец этот со своей – пузо до глаз – вон, наискосок от Ларри, так к нему не пошли, а здесь целый вечер просидели. А какого хрена? Зачем ему это знать? А ни за чем. Просто интересно. И… и вдруг пригодится. Когда-нибудь и для чего-нибудь. С беляками надо ухо востро держать, а то мало ли что…
Разговор Ларри с женой он расслышал хорошо. Ну, Ларри и дурак, сам длинный, а мозгов… как у воробья, что под лошадиными копытами навоз клюёт. Сытно да тепло, а переступит лошадь – так раздавит и не заметит, что там под подковой хрустнуло. «Фредди всегда прямо говорит»! Нашёл… откровенного. Как же! Чёрт, а не беляк, который месяц под дулом держит, и трепыхнуться даже не подумай. Был Ларри работягой-придурком, таким и по гроб жизни останется.
Чак ещё раз огляделся по сторонам и уже спокойно пошёл домой. Поздно уже баб ловить, завтра с утра на маршрут. Только проспи, так Бредли такой вычет впаяет, что мало не будет.
Когда они выехали с Новой улицы, Фредди вздохнул:
– Да-а. Ну, всего ждал, но не такого.
– Угу, – Джонатан искоса посмотрел на него. – Тогда тебя тоже так кормили?
– Сравнил! Как я понимаю, сегодня был супер-люкс. Но, рыба-а… обалдеть, Джонни! Ты раньше такое ел?
– Еврейскую кухню? Где, Фредди? Мысль о ресторане, кстати, неплоха, но где найти повара?
– Всех перестрелять нельзя, – философским тоном заметил Фредди. – Кто-то да уцелеет. Будем искать?
– Наткнёмся – используем. А специально искать… слишком много условий, Фредди.
– Понял, – кивнул Фредди. – А чего ты на морковку так налегал? В кролики решил податься?
– Ты её тоже наворачивал, аж уши дрожали, – так же по-ковбойски ответил Джонатан. – Как это её назвали?
– Цимес, – ответил Фредди и ухмыльнулся. – Не запоминай, больше его тебе негде просить.
– Ла-адно тебе, – рассмеялся Джонатан. – У неё как раз много не выпросишь.
– Ларри мягкий, ему как раз такая и нужна для равновесия. Вытряхивайся, Джонни, я её в гараж отгоню.
Джонатан кивнул и вышел из машины. Фредди высадил его за квартал от их квартиры. На ночь у каждого были свои планы. Скорчившуюся у недостроенного дома фигуру оба заметили и узнали, но разговаривать об этом сочли лишним.
Тетрадь семидесятая
122 год
Лето
Россия
Ижорский Пояс
Загорье
Экзаменационная неделя пролетела неожиданно быстро. Во вторник Эркин пошёл на работу не в обычной ковбойке, а в новой светло-голубой рубашке. Надо бы белую, Женя, конечно, права, но как ни оберегайся и переодевайся, а завод – это завод, обязательно запачкаешь. А так – сразу и нарядно, и буднично.
День прошёл как обычно. Жарко, и работали без курток, в одних рубашках. А к обеду и рубашки поснимали. Кто остался в майке, а кто и так. Мешков или ящиков не видно, одни контейнеры наготове, и Эркин, не опасаясь сбить плечи и спину, спокойно разделся, бросив свою рубашку рядом с Колькиной, засунул рукавицы в карманы штанов и взялся за скобу.
– Поехали?
– Поехали, – кивнул Колька.
Работалось Эркину легко, играючи. День жаркий, но без пекла, лёгкий, не режущий, а гладящий кожу ветер, и он уже всё здесь знает и понимает, что и куда, а зачем… а вот это ему по фигу. И чего там, в этих контейнерах, напихано-наложено – тоже.
Оглушительно зазвенел звонок.
– Докатим? – придерживает шаг Колька.
– А чего ж нет?
– Ну, давай.
Они вкатывают на платформу и закрепляют контейнер, и уже не спеша, чтобы дать обсохнуть поту, идут за рубашками. В столовую всё-таки вот так, почти нагишом, как-то неловко.
– Ну как, решил с кроликами?
– Соберу на две пары, крольчатник слатаю.
– Зачем латать? – не понял Эркин. – Курятник будешь переделывать?
– А на хрена? – теперь удивился Колька. – Курятник же во отгрохали! По науке.
– Ну, и крольчатник по науке сделаем, – Эркин расплатился за обед и понёс поднос к свободному столику.
– Идёт, – благодарно согласился Колька.
Ели, как всегда, быстро, не смакуя и не рассиживаясь. И, опять же как всегда, уже на выходе столкнулись с бригадой Сеньчина, и Эркин остановился перекинуться парой слов с Маленьким Филином. Слов на шауни для большого разговора Эркину пока не хватало, и после приветствия и фразы о погоде, он перешёл на русский.
– Ну, как ты?
– Хорошо, – тоже по-русски ответил Маленький Филин. – Письмо получил, – и удивлённо: – Дошло всё.
– И что пишут? – вежливо поинтересовался Эркин.
– Зиму продержались, весну пережили. Уже легче, – серьёзно ответил Маленький Филин.
И, попрощавшись, разошлись.
Об экзамене Эркин не думал. Старался не думать. Как будет – так и будет. Не ему решать, так что… А «Б» сегодня пишет математику, а у «А» тесты… ну, так это уже совсем не касается. Его дело… вон, дурынды серые. Чего там написано? «Не… кан-то-ва-ть», ага, понятно, а вон и платформа с тяжами, наверняка для них.
– Старшой, эти? Куда их?
– Туда, – показывает ему на платформу Медведев и кричит: – Ряхов, на крепёж!
Ах ты, чёрт, это ему с Ряхой работать?! Ну… ну и фиг с ним! Эркин скидывает рубашку, вешает её на какую-то скобу рядом с контейнерами и берётся за ручку, мягким ударом носка убирает стопор. Пошёл? Пошёл!
Ряху он особо не замечал, и тот старался на него не смотреть, но, когда в паре работаешь, и не хочешь, а заметишь.
– Сюда его!
– Ага, – Эркин вкатывает контейнер в пазы и не удерживается: – А почему?
Ряха, приоткрыв рот, снизу вверх смотрит на него, сглатывает, судорожно дёрнув щетинистым кадыком, и отвечает:
– Эти для Северного, а с того края транзитом, их скатывать не будут, ну, и чтоб не мешались.
– Понял, – кивает Эркин и бежит за следующим.
Интересно, а как Ряха их различает? И, берясь за очередной контейнер, внимательно оглядывает его, прочитывая все надписи. Ага, а почему здесь перед цифрами английская «N»? Эн? North? Это… правильно, север. И, подтаскивая контейнер, спрашивает:
– Этот для Северного?
Ряха кивает, готовя тяжи, и Эркин сам затаскивает и вставляет контейнер в паз. А следующий – без такой буквы – он подвозит к другому краю, чтоб не таскать по платформе, цепляя уже натянутые растяжки. Удивлённый взгляд Ряхи он постарался не заметить, но невольно улыбнулся.
Закрывать заполненную платформу фальшивыми стенами стали другие, а их Медведев отпустил.
– Всё, вали, Мороз, – и улыбнулся. – Ни пуха ни пера тебе.
– Спасибо, – улыбнулся Эркин. – К чёрту.
– Теперь правильно, – кивнул Медведев и посмотрел на Ряху. – И ты вали.
В бытовке Эркин тщательнее обычного обтёрся холодной водой и стал переодеваться. Ряха, сидя за столом, насмешливо следил за ним, но молчал. И только под конец не выдержал:
– Ты б ещё галстучек повязал.
– Надо будет, так повяжу и тебя не спрошу, – ответил Эркин вполне миролюбиво, но с осадкой.
Ряха хмыкнул.
– Всё ещё злишься? Злопамятный ты, вождь.
Эркин пожал плечами и запер свой шкафчик. И тут в бытовку вошли остальные.
– Ага, – кивнул, увидев Эркина, Саныч. – Ну, удачи тебе, ни пуха ни пера.
– К чёрту, – уже уверенно ответил Эркин. – Всем до свиданья.
И уже на второй проходной, показывая пропуск, подумал: а откуда в бригаде знают про его экзамен? Он же никому не говорил.
Как обычно по дороге в школу он пообедал в трактире с соловьями. И уже подходя к Культурному Центру встретился с Тёмкой. А на ступеньках стоял и курил Андрей. И остальные… Да, все пришли. И все сегодня в светлых новых рубашках, хороших брюках и ботинках. К удивлению Эркина, некоторые были с цветами.
– Ага, – встретил его Андрей. – Вот и ладушки. Деньги есть?
– Сколько надо? – ответил вопросом Эркин. – И на что?
– Раньше не подумали, так теперь переплачивать будем, – Андрей вытащил из кармана горсть мелочи. – И как я забыл?!
– На что деньги-то? – повторил Эркин.
– На цветы. На экзамен с цветами положено.
– Понял, – кивнул Эркин и достал из бумажника пятирублёвку. – Давай, малец, по-быстрому. Держи.
Артём кивнул, взял деньги и убежал.
– Ты сколько дал? – Подошёл к ним Аржанов.
– Потом рассчитаем и скинемся, – отмахнулся Андрей.
Подошли и остальные из их класса. Трофимов, услышав о цветах, с досадой крякнул.
– И как я забыл?! Я ж учился!
– Не ты один! – зло усмехнулся Андрей.
Из других классов уже потянулись внутрь, а они стояли и ждали. Наконец подбежал Артём с большим букетом роз всех оттенков от снежно-белой до почти чёрной, как запёкшаяся кровь.
– Во!
– Ты во «Флору», что ли. бегал? – засмеялся кто-то.
А Андрей, оглядывая букет, строго спросил:
– Сколько доложил?
– Полтора рубля, – отдышался Артём. – Они по полтиннику.
– Ни хрена себе! – ахнул Кузнецов.
– Так, а нас сколько? – спокойно спросил Тим.
– Тринадцать, – ответил Эркин. – Как раз по полтиннику с каждого.
– Разберёмся, – кивнул Андрей. – И пошли. Ещё банку надо найти.
– Пойду у уборщиц попрошу, – сразу предложил Иванов.
– Давай, – кивнул Карпов.
Они как раз успели найти даже не банку, а небольшое ведёрко, но новенькое и блестящее, так что вполне за вазу сойдёт, и поставить букет на учительский стол, когда зазвенел звонок.
– По местам! – скомандовал Андрей.
Войдя в класс, Полина Степановна ахнула.
– Какая красота! Спасибо вам, большое спасибо, – и тут же стала серьёзной. – А теперь сели по одному.
Их тринадцать, а столов пятнадцать, так что расселись легко. Полина Степановна раздала им по двойному листку в линейку с бледно-фиолетовым штампом в левом верхнем углу.
– Отсчитали пять линеек сверху и на шестой пишем…
Эркин послушно склонился над листком. Он даже уже не волновался, холодное оцепенение всё плотнее окутывало его.
– … и внизу сегодняшнюю дату. Да, на нижней линейке посередине. Двадцать девятое цифрами июля и опять цифрами сто двадцать второго года.
Стукнула дверь. Эркин вздрогнул и поднял голову. Вошли Калерия Витальевна и… Громовой Камень?!
– Мы готовы, – улыбнулась вошедшим Полина Степановна.
Так это комиссия! – догадался Эркин. Об этом много толковали. Что экзамен – это не обычная контрольная там или диктант, там комиссия будет, три человека. Он посмотрел на Громового Камня, встретился с ним глазами, и Громовой Камень улыбнулся ему. Эркин ответил улыбкой, и ему вдруг стало легче. Он перевёл дыхание, аккуратно разгладил ладонью листок и приготовился писать.
– Заголовок. Ясный день.
Ну, всё. Поехали.
Полина Степановна диктовала очень чётко, не быстрее и не медленнее обычного. Громовой Камень понял это сразу. Он сидел и разглядывал склонённые над листками головы. На столе ведомость, ну-ка… Да, сплошь русские имена и фамилии, а сидят… бледнолицых четверо, три негра, пятеро непонятно смуглых, мулаты, наверное, или, как он слышал, трёхкровки. И один индеец. И только у индейца сохранено имя, остальные все сменили, видимо, переезжая границу. Почему? Ведь прошлое человека – это он сам. Да, его в армии называли Гришей, по-русски, как привычнее, да и короче, но его имя – Громовой Камень, так он записан во всех документах, просто на русском языке в переводе. И те трое, что работают на заводе, встречался он с ними как-то в городе, поговорили, они же сохраняют имена, и даже одежду наперекор всем косым и удивлённым взглядам. А эти? Почему? Стыдятся своего прошлого? Но человек не виноват, не всегда виноват в своей судьбе.
Громовой Камень заставил себя оторваться от пишущих и посмотрел на Полину Степановну. Да, и она волнуется. За четыре месяца из неграмотных, не знающих русского языка, а многие говорят всё ещё с акцентом, перемешивают русские и английские слова, и таких подготовить к экзамену… а текст без подставок и послаблений, точно за начальную школу.
Взгляд Громового Камня не смущал, а даже как-то успокаивал Эркина. Да и втянулся он быстро. Текст сложный, но проще последнего диктанта. Все слова понятны.
Андрей писал быстро, но спокойно. На четвёрку-то он всегда напишет, но и проверять всегда надо. Пока всё спокойно: ни одного слова, где бы пришлось задуматься.
Прикусив изнутри губу, но привычно сохраняя неподвижное лицо, Тим старательно проверял каждое слово. Не расслабляться. Первый промах опасен, второй – смертелен.
Напряжённо сведя брови, Артём перечитывал текст. В этом слове он не уверен, но… так камушек или камышек? Как проверить? Камень? Совсем не то. Камыш? Ладно, как написал – так написал. Одна ошибка – это не двойка.
– Закончили? – Полина Степановна положила на стол лист с текстом диктанта и улыбнулась. – Сдавайте работы.
Напряжённая тишина сменилась вздохами, все заёрзали, расправляя затёкшие от напряжения тела, отклеивая прилипшие к спинам рубашки. Полина Степановна собрала работы.
– Результаты будут вывешены завтра.
Калерия Валерьевна и Громовой Камень встали. Посчитав это сигналом, встали и остальные.
– Не шумите в коридоре, – попросила Полина Степановна. – Идут экзамены. До свиданья.
– До свиданья… до свиданья, – вразнобой негромко попрощались ученики, выходя из класса.
В коридоре было тихо. Ну да, остальные пишут дольше, у тех средняя школа, там сложнее. И остановились покурить только на крыльце.
– Да-а, – выдохнул кто-то.
Его поддержали такими же неопределёнными вздохами. Немного поговорили, кто какое слово как написал. Тим, всё выслушав, удовлетворённо кивнул, Артём понурился, а Андрей довольно ухмыльнулся и вытащил сигареты.
– Так, мужики, давайте с деньгами решать. Считай, Эркин.
– Сразу и на два следующих скинемся, – предложил Эркин.
С ним согласились. И тут же решили, что покупать будет Артём: ему во «Флоре» как своему дешевле продадут, зачем переплачивать там, где по закону можно сэкономить.
Решили, что по рублю с каждого. Тогда, значит, если Мороз и Тёмка не сдают, и им что сверх вложили вернуть, тогда остаётся… Наконец разобрались, Артём спрятал деньги в нагрудный карман рубашки и застегнул пуговку.
– Замётано. Так розы брать?
– Сам смотри.
– Чтоб красиво было.
– Ну…
– До завтра.
– До завтрева.
– Бывайте.
И разошлись.
Как всегда, Эркин, Андрей и Тим шли вместе. Не по дружбе, а по соседству. Хотя… вражды у них тоже нет и быть не может: не из-за чего.
– Я боялся, сложнее будет.
– Нет, – Андрей лихим щелчком отправляет окурок в урну. – На экзамене сложнее обычного не дают. Незачем же.
– Смотря какой экзамен, – хмыкнул Тим.
Эркин кивнул. Оба вспомнили одно и то же: свою учёбу ещё там. Не разговаривая об этом, они оба понимали, что при всём различии их обоих… искалечили. Вот ведь как. Ни здоровья, ни силы не занимать, а… калеки.
Эркин тряхнул головой, отгоняя эти мысли, непрошенные и ненужные. Искоса поглядел на Тима и понял, что тот думает о том же.
– Ладно. Теперь что, математика?
– Не проблема, – сразу отозвался Тим.
Андрей кивнул, но без особой уверенности. С математикой у него хорошо, конечно, но не так, как с русским или с историей.
Так рано из школы они ещё ни разу не возвращались. Совсем светло, и детей только-только стали звать по домам. Алиса подбежала к ним, с разбегу ткнувшись в Эркина.
– Э-эри-ик! Ты пришёл!
– Пришёл, – улыбнулся Эркин.
– Ага, – Алиса уцепилась за его руку и посмотрела на Тима. – Здрасьте, а Дим с Катькой домой пошли.
– Спасибо, – серьёзно кивнул ей Тим. – Ну, бывайте.
– Бывай, – ответил Эркин.
Андрей улыбнулся.
– До завтра, – и ловко дёрнул Алису за хвостик.
Алиса с визгом крутанулась, прячась за Эркина.
– Слушай, – Эркин посмотрел на Андрея, когда они уже вошли в свой подъезд. – А чего ты сказал, что до завтра? Сегодня вторник, а математику в четверг пишем. Это уже послезавтра.
– А-а, – Андрей хитро ухмыльнулся. – Завтра отметки вывесят, он же смотреть побежит. Спорим?
– И спорить нечего, – рассмеялся Эркин. – Мы же тоже побежим.
– Ну вот, – Андрей так торжествовал, будто выиграл пари. – Там и встретимся.
– И я с вами, – заявила Алиса.
– Нет, – сразу ответил Эркин. – Мы туда сразу с работы пойдём.
– Ладно, – вздохнула Алиса и, подпрыгнув, шлёпнула ладошкой по кнопке звонка.
– Ну, молодцы, – встретила их Женя своим традиционным возгласом. – Ну как?
– Всё в порядке, Женя.
– Нормалёк.
– Ну и хорошо. Алиса, руки мыть.
– Я с Эриком.
Весёлая толкотня в ванной, и наконец расселись за столом. Женя хотела сначала накормить, отложив все расспросы на потом, но Андрей сразу начал рассказывать. Женя ахала и восхищалась, не забывая подливать и подкладывать.
– Спасибо, Женя, – Эркин улыбнулся. – Всё очень вкусно. Андрей, кончил трепаться?
– Я хоть в слове соврал? – спокойно поинтересовался Андрей.
Женя рассмеялась, а Эркин встал, собирая посуду.
– Женя, к чаю конфеты?
– Нет, – вскочила Женя. – Я печенья спекла.
Пока она доставала печенье, а Эркин возился с чайником, Андрей скорчил Алисе рожу, та попыталась пихнуть его под столом, но Андрей поджал ноги, и она не дотянулась.
– Алиса, не балуйся, – строго сказала Женя, ставя на стол печенье.
– А меня Андрюха заводит, – возразила Алиса.
– А ты будь умнее, – ответил ей Эркин.
Алиса даже рот открыла, не зная, что сказать, а Андрей покрутил головой.
– Ну, братик, ну, спасибо.
– Кушай на здоровье, – рассмеялся Эркин.
Благодаря чаю и печенью наступило недолгое молчание. И нарушил его Андрей.
– Так, за диктант печенье. А за математику что будет?
– А это как сдадим, – улыбнулся Эркин. – Правда, Женя?
– Ну конечно, – ответно улыбнулась Женя.
После ужина немного поиграли в комнате Алисы, и Женя погнала её спать.
– Ну, мам, ну, ещё немножечко. Я с Эриком…
– У Эркина экзамен был, он устал.
– А Андрюха…
– И у меня экзамен был, – смеялся Андрей.
– А раз ты устал, чего ты спать не идёшь?
– А я старше!
Женя прекратила дискуссию решительным:
– А-ли-са!
Алиса со вздохом поплелась в уборную. Эркин оглядел разбросанные повсюду игрушки и стал складывать мозаику.
– Она сама уберёт, Эркин.
Он виновато посмотрел на Женю. Андрей бесшумно и как-то незаметно вышел из комнаты. Эркин закрыл коробку и поставил её на стол. Женя ждала, глядя на него. И он медленно, с натугой выговорил:
– Женя, я… у меня… Не было… этого.
Женя понимающе кивнула.
– Да, да, Эркин, ну конечно.
Вошла Алиса, уже в халате, и сразу запротестовала.
– Нет, Эрик, не так. Я их на ночь спать укладываю. Давай покажу.
Вместе они всё собрали и уложили. Алиса сняла халат, натянула пижамку и залезла в постель.
– Молодец, – похвалила её Женя и наклонилась поцеловать. – спи, маленькая.
– Ага, – сонно согласилась Алиса. – А теперь Эрик.
Эркин коснулся сжатыми губами её щёчки.
– Спи, маленькая.
Алиса удовлетворённо закрыла глаза. Женя обняла Эркина за плечи, и они так постояли над спящей Алисой.
На кухне уже всё было готово для «разговорной» чашки, и Андрей, сидя за накрытым столом, читал газету.
Как и говорил Андрей, в среду все пришли смотреть результаты.
Эркин протолкался к списку их класса. Нашёл себя и Андрея. Пять? И у Андрея пять! Здорово. А у Артёма? Четыре. А у Тима? Пять?! Ну-у… Он уже спокойно перечитал список их класса. Двоек нет, у двоих тройки. Ну, они бы ещё больше списывали. Живут вместе и вот устроились. Один делает русский, другой математику и списывают потом. Думают: всех перехитрили. А посадили по одному, и всё, спеклись. А пятёрки ещё у кого? Трофимов? Ну, так он и раньше учился. И… и всё? Всё. У остальных четвёрки.
Он выбрался из толпы и перевёл дыхание. А потом сразу столкнулся с Тимом.
– Видел?
– Ну да, – небрежно ответил Тим. – А ты?
– Так же, – с чуть заметной насмешкой ответил Эркин.
Они уже шли к выходу, когда их окликнули.
– Мужики, вы из «В»?
– Ну да, – обернулся Эркин.
Тим настороженно кивнул.
В принципе они их знали, эти двое из «А», остальные из «Б».
– Такое дело, мужики, – начал высокий рыжеволосый парень из «А». – Всё равно как выпускной у нас, отметить надо. Вы как? Присоединяетесь или свой делать будете?
– Выпускной – это что? – спокойно спросил Эркин.
– Ты что? – удивлённо посмотрел на него рыжий. – Совсем тёмный?
– С этим потом разберёмся, – по-прежнему спокойно ответил Эркин, поймав краем глаза кивок Тима. – А я про выпускной спрашиваю.
К ним подошли ещё из их класса и из других. И в общем разговоре выяснилось, что выпускной – это навроде вечеринки, а, чтобы не помешали, и чтоб от души… и чтоб чужие не примазывались… за город умотать… как на маёвке, что ль?…а что, дело… самовар там прихватить… это сколько самоваров надо?…а нас сколько… в складчину… само собой… бабы напекут… баб не надо… это кто как хочет… ты ещё пискуна своего прихвати… ага, пелёнки с подгузниками ему менять… ладно, не по делу заводитесь… учителей позвать… а как же, всех позовём… автобус тогда нужен… ну, голова!.. кто может, мужики?
– Я попробую, – сказал Тим и, видя, что все ждут объяснений, продолжил: – Я на автокомбинате работаю. Шофёром. Попробую договориться.
– Замётано, – кивнул рыжий. – Большой автобус проси, знаешь…
– Знаю, – усмехнулся Тим и твёрдо, исключая дальнейшие расспросы, повторил: – Попробую.
Решили, что в субботу, пока будут ждать бумаг об окончании, сказали же, что сразу и выдадут, вот тогда и договориться: кто, чего и как, и стали расходиться.
