Сергей Колков
Суровая Родина. Нехороший путеводитель Кемерово
Томская Писаница
Чересчур окультуренное место на берегу Томи, недалеко от деревни Писаная. Первая и последняя предпринятая в Кемерово попытка создать несокрушимые «исторические ценности» при мощной административной поддержке.
На выходящих из реки скалах сохранились фрагменты 280 наскальных рисунков (петроглифов), датированных предположительно IV-I тысячелетием до н. э. Многие из них часто закрыты от посетителей ввиду ведущихся охранных и реставрационных работ. Самые известные из них – сова и гон оленей. Злые языки утверждают, что датировка их возникновения весьма и весьма относительна и их возраст может быть сильно преувеличен.
В остальном это ухоженная аллея от дороги к реке с шашлыками и стандартным набором курортных развлечений: фотозоны, звери в клетках, пирожки.
На расстоянии всего лишь 36 км от Томской Писаницы вниз по течению Томи находится село Верхотомское, где в 1665 году для обозначения подвластности присоединённых сибирских земель был поставлен острог Верхотомский. Заимка крестьянина Щеглова, располагавшаяся где-то в районе нынешней деревни Красной и считающаяся первым известным поселением русских на территории нынешнего Кемерово, была указана в переписи 1703 г. как защищаемая острогом. И быть бы здесь ещё одному месту паломничества туристов, но на месте самого старинного поселения русских близ Кемерово стоит лишь скромный памятный камень.
«Томь-разлучница»
Народное наименование реки в 1920-1940-е годы, до постройки стационарного моста, связавшего левый и правый берега Томи. В летнее время реку пересекали на пароме или частным извозом – на лодках, зимой – по льду. Дважды в год, во время ледохода и ледостава, связь между берегами прекращалась. Длилось это примерно 2-3 недели, иногда чуть дольше. Если гражданин жил на правом берегу, а работал на левом, то выход был только один – снимать угол и ждать, когда река успокоится и можно будет вернуться в семью. Некоторые предприятия имели собственные общежития-бараки, но мест на всех категорически не хватало. Поэтому люди шли на постой.
Имелась воздушная канатная дорога через Томь. Но её использовали только для перевозки угля. Бывали случаи, когда в вагонетки забирались люди. Иногда это заканчивалось трагически. Если вагонетка застревала над рекой, выбраться из неё было невозможно. Люди умирали от холода.
Нарком Луначарский в 1929 г. был в восторге от вида канатки: «Самую, однако, диковинную и вместе с тем весёлую ноту в Щегловск вносит завод. Когда вы едете туда, то вдруг, неожиданно, выезжая из-за какого-то холма, вы видите перед собой незабываемую картину. Перед вами вырастают мощные контуры заводской башни, укреплённой циклопическими стальными фермами и разевающей на большой высоте свою чёрную пасть. К этой пасти на расстоянии, как мне кажется, добрых трёх километров тянется с противоположного гористого берега реки воздушная дорога, по которой непрерывно, на равном расстоянии друг от друга, весело вырисовываясь на фоне неба, катятся вагонетки с кемеровским углём. Они опрокидывают с грохотом своё содержимое в заводскую пасть и так же равномерно, словно совершая какой-то воздушный танец, возвращаются за новой ношей. Это постоянное движение вагонеток, эта живая связь на большом расстоянии и через реку завода и копей производит весёлое впечатление».
В марте 1932 года в профком «Коксохимзавода» пришло письмо от некой гражданки Пальчиковой: «Прошу запретить моему мужу Пальчикову появляться на работе, пока на Томи не пройдёт шуга и не начнёт ходить паром. Это у меня уже второй муж. Первый как ушёл прошлой весной на завод на левый берег, так до сих пор и не вернулся. Нашёл себе другую бабу».
Рекой-разлучницей Томь перестала быть в 1952 году, когда в Кемерово появился первый капитальный мост.
Топки́
Ближайший к Кемерово город, расположенный на расстоянии 35,6 км.
Википедия характеризует его безжалостно: «Большую часть города и района составляют обширные смешанные леса и болота».
Историческое происхождение ведёт от железнодорожной станции Топки, которая была основана в октябре 1914 года, в период устройства Кольчугинской железной дороги.
Строительство железнодорожной ветки Юрга – Кольчугино началось в 1913 году. Первой её станцией стало Кольчугино (нынешний Ленинск-Кузнецкий), отсюда пошло и название всей железной дороги – Кольчугинская.
А вообще всё началось с Транссиба – это магистраль, которая более 100 лет назад прошла почти через всю страну и соединила Урал и Тихий океан.
Но вот на территорию нынешнего Кузбасса Транссиб не зашёл. Самой близкой на этой магистрали точкой для Кузбасса была станция Болотная (под Новосибирском).
«Трубы горят»
Выражение, которое имеет в Кемерово значение, совершенно отличное от общероссийского. В традиционном смысле, понятном с малых лет каждому россиянину, это «остро выраженное желание выпить любой алкосодержащей жидкости при наступлении абстинентного синдрома на фоне пост-алкогольной интоксикации» или, попросту говоря, жажда опохмелиться.
В Кемерово эта фраза имеет совершенно другую этимологию и значение.
Долгие годы в промзоне над одной из труб горел факел огня, который был виден из некоторых районов и стал неофициальным символом города.
Кемеровчане иронически называли его «лисий хвост». Это было сжигание попутного коксового газа, образующегося от переработки каменного угля в металлургический кокс. Так годами или даже десятилетиями КОКС грел атмосферу.
В 2015 году предприятие начинает реализацию проекта по постройке собственной станции генерации тепла и электроэнергии. Топливом для производства энергии и послужил этот «лишний» газ – факел погас. Почему его раньше не подвели на кемеровскую ГРЭС, которая испокон веку топится каменным углём?
А вместе с ним исчезла и «визитная карточка» Кемерово. Пока факел горел, все его критиковали, а погас – загрустили.
Решение было найдено – трубы ГРЭС подсветили в цветах национального российского флага.
Сейчас, по мнению многих кемеровчан, новые «горящие трубы» – одна из лучших фотозон города, которая стала его узнаваемым лицом в стране и мире.
«набить Трубы»
Популярная в Кемерово татуировка, в основе дизайна которой лежит узнаваемый вид на две трубы Кемеровской ГРЭС. По опросам в московской деловой среде установлено, что панорамный вид с захватом в кадр двух разноцветных труб является самым узнаваемым при проведении бизнес-презентаций: «О, да это же Кемерово!»
Предпочитаемое место нанесения татуировки – правое предплечье. Среди кемеровских предпринимателей популярно включение в неё баннеров с названием и годом основания фирмы. В доковидный период с заказами на набивание Труб к кемеровским тату-мастерам обращались и зарубежные гости города. Такого клиента иронически называли «трубач-дымоход».
Татуировка Трубы имеет несколько устойчивых вариаций исполнения с использованием «расширяющих» её символов: якоря, стилизованных волн и руны Кано в значении воплощения и раскрытия.
Несколько лет назад папарацци опубликовали фотографию отдыхающего на городском пляже мужчины с масштабной татуировкой Труб в японском стиле кукуси-боро, покрывающей всю его спину. Зеленый дракон – а в Японии это символ силы и власти – обвивал чешуйчатыми кольцами своего тела трубы ГРЭС, а его раздвоенный язык завершал композицию как выходящий из них дым.
«Труженица Томь»
Скульптура на Притомской набережной. Кемеровская классика. В самом деле, Томь – река-труженица, давшая начало трём крупным городам в Сибири: Новокузнецку, Кемерово и Томску. Когда-то по ней сновали пароходы и баржи – кипела бурная судоходная навигация… Сколько леса и руды перевезла! А потом рождённые на ней города сгубили красавицу. Обмелела, оскудела родная… Памятник изображает реку не ударной работницей, а прекрасной девушкой, игриво катящей свои волны.
Другие версии названия скульптуры – «Девушка на волнах», «Русалочка».
Туннель имени Ильича
Наклонный проход, который соединял здание кемеровского обкома КПСС и берег реки Томи под углом уклона в шесть градусов. Заложен при строительстве здания в 1959 г. Диаметр туннеля – 2,5 метра, протяжённость – 456 метров. В основании туннеля проложены рельсы узкоколейки для транспортировки на дрезинах к реке мини-субмарины, рассчитанной на 12 взрослых человек – для эвакуации без шума и пыли высшего руководства обкома КПСС и членов их семей на реку Томь в случае экстренной необходимости. Далее маршрут спасения избранных проходил через реку Обь в Северный Ледовитый океан, потом по Северному морскому пути на Остров Гукера (входит в архипелаг Земля Франца-Иосифа), на котором находится гора Чурляниса. Здесь располагалась секретная советская военная база «Молох», рассчитанная на автономное проживание колонии до 1000 человек в течение 300 лет.
Конструкция туннеля предусматривала полностью ручное управление дрезинами на случай отключения в Кемерово подачи электрической энергии. Выход туннеля в реку Томь был закамуфлирован под канализационную трубу большого диаметра. Для маскировки его реального предназначения шесть специальных циркуляционных насосов германской фирмы Krupp забирали из реки Томь воду и под высоким напором возвращали её обратно в реку из туннеля, работая в режиме «кольца», Для рыбаков и отдыхающих создавалась иллюзия привычной советской бесхозяйственности и варварского слива городских нечистот в водоток.
Для полного эффекта имитации канализации НИИ ЧАСТОТ г. Москва разработал специальные ароматизаторы и фекализаторы воды, придававшие ей запах и цвет, идентичные городским неочищенным стокам. Реактивы полностью соответствовали высоким экологическим стандартам своего времени и полностью разрушались в течение 14 суток с момента сброса в реку.
В 1965 году советские учёные представили «Туннель имени Ильича» на закрытой секции всемирной выставки «Отходы-1965» в Пекине, где ему был присуждён Гран-При за вклад в реку.
До 1991 года расходы на содержание установок маскировки туннеля в городском бюджете Кемерово проходили по статье «гидрологические работы по сбору и сбросу концов в реку».
Проект был разработан под грифом «совершенно секретно» и построен специально приглашёнными в Кемерово шахтёрами из республики Конго, которые после завершения работ вернулись к себе на родину в Мозамбик.
После запрещения деятельности КПСС материалы о строительстве туннеля имени Ильича были на короткое время рассекречены, но потом снова получили гриф «для служебного пользования».
В 2004 выход туннеля на берег Томи был по-тихому засыпан. В каком состоянии сейчас находятся мини-субмарина, неизвестно.
«Тупик»
1. Народное наименование железнодорожного вокзала Кемерово. Происхождение связано с тем, что станция Кемерово находится в стороне от главной железнодорожной линии Транссиба и все транзитные поезда проходят не через станцию Кемерово, а через Топки (37 км от Кемерово). Со станции Кемерово отправлялся только поезд Кемерово – Москва, в настоящее время – прицепные вагоны до станции Новосибирск.
2. Простонародное название женского полового органа – влагалища в Кемерово в 70-80 гг. Этимология также связана с железнодорожным вокзалом. В эти годы основным видом доступной широким слоям населения порнографии были чёрно-белые игральные карты с изображением сильно обнажённых женщин, изготавливаемые кустарным способом подпольными мастерскими в Кемерово. Основным рынком сбыта для этой похабной продукции были поезда Кемерово – Москва, в которых работали бригады мафии глухонемых продавцов. Глухонемые в силу своей социальной сплочённости были, наряду с цыганами, одним из первых организованных бизнес-сообществ ещё до начала перестройки. С другой стороны, у них был «условный иммунитет» перед сотрудниками милиции, которые, конечно, были в курсе этой незаконной коммерческой деятельности, но жёстко их не карали по мотивам «сострадания к недугу».
Угнать шорский дизайн
В конце 1950-х, на волне оттепели и усиленного внимания к росту потребительского благосостояния советского человека, в СССР начали ежегодно проводиться всесоюзные конкурсы моделей одежды. Центром моды стал Общесоюзный дом моделей на Кузнецком Мосту в Москве, но партия дала директиву думать о моде и на местах.
В Кемерово Дом моделей создали в июне 1959 года. Увы, в наших окрестностях кардены не обитали. Но накануне очередного смотра местные отличились. Они вспомнили о традиции шорцев и телеуток обрамлять женские платья меховой оторочкой и представили их адаптированные к современным тканям модели на «Неделе моды» в Москве.
В те годы ни один из советских показов мод не обходился без гостей из Парижа – культурные и деловые связи между Францией и СССР росли как на дрожжах.
В 1959 году в Москву привезли породистых моделей и коллекцию верхней одежды Christian Dior. Самого месье Диора, великого кутюрье, создателя стиля послевоенной роскоши new look, на тот момент уже не было в живых, а его место занял юный гений – Ив Сен-Лоран. В ГУМе прошло первое в СССР дефиле западного модного дома.
Впрочем, new look по-партизански проник в СССР даже немного раньше – в 1956 году, когда на экраны вышел знаменитый фильм Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь», где Людмила Гурченко исполняла песню «Пять минут» в антисоветском платье от Диор.
Как ни странно, французы приезжали Москву не только удивить «великий и могучий», но и на разведку за «железный занавес» за новыми идеями, которые они как ищейки разнюхивали по всему миру, а потом переупаковывали в парижский гламур. Побывали они и на московском конкурсе, где были представлены работы передовых кемеровчан. Французам наши платья приглянулись.
Дело в том, что представленная годом ранее дебютная коллекция Ива Сен-Лорана в доме Диор называлась «Ligne Trapeze» (Трапеция); вместо привычного диоровского силуэта new look, создававшего полную «старого» секса фигуру «песочные часы», публика увидела платья А-силуэта с «простым» профилем на основе трапеции. Секс в них тоже был, но уже совсем другой – эта «новая» женщина уже сама выбирала, с кем и когда. Оригинальный фасон получил название «платье-трапеция» и стал главным трендом моды 1960-х: «Долой моду содержанок и домохозяек! Да здравствует свободная женщина!» Это стало мощным социальным сигналом, за которым последовала сексуальная революция и леворадикальные молодежные протесты в 1968 г.
Кто бы мог подумать, что волнения и баррикады в Париже начнутся с того, что Ив Сен-Лоран перестанет подчёркивать талию?
Считалось, что одним из вдохновителей этого силуэта был русский сарафан. Кемеровские модельеры, действуя параллельно Иву Сен-Лорану, внесли в платье-трапецию элементы люкса и шика, превращая его из модного «дневного» хита в изысканное вечернее платье.
Французы, побывавшие на показе, сообразили, что можно ещё больше заработать, если соединить простую геометрию новой моды с мотивами бурлеска 1930-х с его любовью к декорированию вечерних нарядов мехом.
Разумеется, кемеровские модельеры о том, что французы использовали их мысль, ничего не знали. И так и не узнали бы, если бы в 1965 году в Кемерово не приехала нью-йоркский fashion-консультант Габриэль Байкова. Увидев эти платья, она сказала: «О ля-ля, я вижу, вы тоже Парижу подражаете!» На что последовал ответ: «Нет, мы использовали наши шорские традиции».
Габриэль Байкова приятно удивилась, что в современном мире и далёкий от мировых столиц Кемерово может быть генератором модных идей; платья-трапеции, отороченные мехом, впервые появились во Франции в 1961 году, а кемеровские модели были показаны в Москве годом раньше.
памятник Философу
Самый загадочный памятник в Кемерово на стрелке улицы Арочной и Притомской набережной. Диск с прорезанным силуэтом человека в позе лотоса, перед которым сидят мужчина и кошка.
Что же в нём необычного?
Во-первых, мало кто из кемеровчан знает, кто вообще такой этот Лобсанг Рампа и за какие заслуги ему поставлен памятник. Талантливый мистификатор (одна из его книг, «Жизнь с ламой», по утверждению автора, была продиктована ему сиамской кошкой по имени миссис Фифи Грейвискерс) или тибетский лама по имени Тьюсдей Лобсанг Рампа, вселившийся в тело британца?
Во-вторых, неизвестно, кто и зачем установил памятник. За всем этим стоит некое анонимное лицо, которое, судя по полузаброшенному состоянию монумента, потеряло к нему интерес.
В-третьих, периодически поднимаются волны критики памятника, и неизвестно, сколько ещё ему удастся занимать такое «козырное» место в центре города.
Беспамятный памятник…
Центр города
Сказ о Центре города, который метался-метался, да на своём положенном месте так и остался.
Как обычно ведёт себя Центр города? Где его задумали, там он и стоит.
В Москве это извека – Красная площадь и Тверская, а в Питере – Дворцовая и Невский проспект. Каждый приезжий, начиная с эпохи Петра, точно знает, где можно вынимать из кармана брегет, а где лучше – наган:
«Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.»
Прочная система городских координат необходима для верного устройства жизни горожан, чтобы всякому из поколения в поколение было ясно, где кланяться, а где морды бить. А если же центр города начнёт скакать туда-сюда, куда ему вздумается, то как тогда определить – бить или не бить?
А вот у нас в Кемерово – всё не так, как у москвичей.
В деревне Щегловка центр, по всем косвенным признакам, был примерно там же, где он в Кемерово и сейчас. Карт деревенской местности той поры не сыскать, но логика понятна – вся жизнь шла от реки. Недалеко от нынешней филармонии был его главный атрибут – церковь, а напротив – второе сердце жизни, базар. Повторяя ориентацию Советского проспекта, от церкви шла улица Никольская. Так до революции в честь святого Николая Угодника обычно называли главный стрит.
Но в 1918 зараза «требуем перемен» добралась и до наших дремучих огородов.
«Третье районное собрание щегловцев», т. е. съезд волостных делегатов, прошедшее 11-12 января 1918 г., поручило «создать новый план по типу городов-садов». Сам Щегловск – вчерашнее село Усть-Искитимское – провозгласили «первым сибирским городом, который будет строиться сразу». Вскоре был объявлен конкурс на составление эскизных проектов, по итогам которого жюри выделило и премировало изыскания Павла Парамонова. В декабре 1918 г. он представил в городскую управу свои предложения и пояснительную записку.
Застройка по плану Парамонова должна была занять территорию на левом берегу Томи слева и справа от р. Искитимки. На пересечениях диагональных магистралей с улицами располагались городские площади. Центральная из них была административной, а ещё четыре – рыночными. После тщательной экспликации плана Парамонова на нашу реальность, в исполнении которого крайне полезным оказался незыблемый профиль русла р. Искитимки, выяснилось, что центральная площадь города должна была располагаться в районе теперешнего Кузнецкого проспекта – от ул. Красноармейской до ж/д вокзала.
Это была чистая местная самодеятельность ещё не нюхавших пороха советской власти щеглов. Потом пришли колчаковцы, белочехи, бандиты типа роговцев и, конечно, комиссары в пыльных шлемах, и идеи об устройстве жизни по Парамонову как пришли, так и ушли.
В марте 1926-го по приглашению АИК в Щегловск «понаехали» голландский архитектор ван Лохем. который прибыл сюда решать сугубо хозяйственные задачи колонии. Но поскольку АИК была градообразующей компанией, то и эффект от его деяний оказался городского масштаба.
Намерений целенаправленно реформировать Щегловск как город у ван Лохема не было, но ему выделили под проектирование для нужд АИК такие гигантские свободные земли, что он стал де-факто первым творцом планировки города.
За прошедшие с 1918 г. восемь лет здесь мало что изменилось, Щегловск как был деревней с городскими амбициями, так ей и оставался – как в архитектурном плане, так и по существу. Город от деревни отличается не только самомнением его жителей, но и наличием вполне конкретных заведений, которые, конечно, роскошь, но необходимы для общества: школа, больница, театр и библиотека. А с ними в Щегловске было не очень.
Первое его принципиальное решение: все важные социальные институты АИК и их здания будут расположены на правом берегу, в известном месте «Красная горка». Тем самым ван Лохем фактически передвигает центр города на Красную горку. Голландец был за жизнь в гармонии с природой, а левый берег в те времена был, мягко говоря, неказистый, голый как яичко: ни кустика, ни деревца – лысая степь до горизонта. На редких фотографиях тех лет он напоминает скорее Монголию, чем край шумящей тайги. А кроме того, при такой застройке, с учётом нашей розы ветров, вонь от химического комбината должна была не так сильно напрягать жителей.
Гордость АИК – здание школы, новые «дома-колбасы» для трудящихся. Много чего понастроили в рамках этих планов всего за год, но уже в сентябре 1927 г. он собирает чемодан и спешно уезжает домой в Голландию. Найти общий язык с местными партийцами, которые требовали делать «попроще и подешевле» для народа и думать больше о «догоним и перегоним», ему не удалось.
В 1931 г. в Щегловске, который уже почти был готов окуклиться в Кемерово, появляются новые жрецы Аполлона – вышколенная челядь архитектурного бюро Эрнста Мая. Педантичные немцы, которых ничему не научил опыт голландских коллег. У них есть большой заказ на разработку перспективной планировки чуть ли не половины городов СССР и конструирование под это дело серийных домов. В списке «счастливчиков» оказался в том числе и наш град. Работают спецы слаженно, как конвейер, но и изысков от них не ждите. Это точно не ресторан, а рабочая столовка. Они деловые ребята, а «время – деньги!». Здесь совсем другой взгляд на городскую планировку. Здесь всё как в истории с заказом шапки: «А семь шапок сможешь выкроить? – Смогу!» Меркантильные зодчие проводят по карте Кемерово центральную ось – ул. Магистральную (сейчас – пр. Ленина) и от неё танцуют влево и вправо. Ну а что дальше? Дальше – сплошная строчная застройка: ряды однообразных типовых трёх- или четырёхэтажек до горизонта, стоящих друг от друга на чётко вымеренных расстояниях. Всё это «изящество» задумано для блага человека и правильно развёрнуто по сторонам света, но отчего-то сильно напоминает огромное тепличное хозяйство или птицефабрику. Учитывая склонность нашего труженика в те годы «злоупотреблять» и скудность выбора замков, сюжеты «Иронии судьбы» в таком городе могли повторяться чуть ли не ежедневно.
А где же центр в Кемерово по Маю? Найти его в этом генплане весьма затруднительно. Скажем честно, его здесь просто нет. Будем считать, что условно он спрятался где-то в Соцгороде. И как же всё это реализовалось? Барух Ашем (иврит – Слава Богу!), сильно частично. Застройка более-менее дошла от вокзала до Швейки, а потом Май укатил домой в Германию. Нам опять повезло.
Следующей остановкой Центра стала площадь Пушкина. Это уже 40-50-е. На месте института Гипрошахт должно было разместиться масштабное здание Облисполкома, обрамлявшее целый квартал. Его правый угол был отмечен высокой башней со шпилем и часами. Проект 1954 г. создавал архитектурную доминанту с претензией и без кавычек указывал, где тут у нас центр города.
Все важные городские праздники в те годы проводятся на Пушкина – Октябрьский митинг, Новый год, Масленица. Здесь установлена трибуна для почётных горожан и на другом конце площади – для выступающих ораторов.
На месте площади Советов в это время ещё колосятся заборы и деревянные дома щеглов. Мысль о том, что Пушкина всё-таки тесновата и как-то несолидна для имиджа главной «косточки», придёт уже в 60-е.
Центр наконец-то осел на площади Советов. Ну, а «вишенка на торте» случилась в 1970 г., когда к 100-летию со дня рождения Ленина Центр, чтобы он больше не бегал, заземлили сооружением исполинского монумента во славу Вождя всех трудящихся.
Много воды с тех пор утекло, а идея по-прежнему работает, несмотря на колоссальные изменения в городе за последние годы. Центр потерял мобильность и действительно «осел». Всё-таки, Ильич – это сила!