полная версия

Сергей Колков
Суровая Родина. Нехороший путеводитель Кемерово

1 июля 1997 года, устав от тревожных новостей из Кузбасса, Ельцин назначает Тулеева главой Администрации Кемеровской области. Бывший в те годы «при царском дворе» политолог Глеб Павловский так описывает этот непростой выбор: «Была уверенность, что это никогда не будет решено. Пытались закрывать какие-то шахты, но Кузбасс считался горячей точкой, по сути, близкой к Чечне. После забастовок конца 1980-х гг., которые “в значительной степени свалили Горбачёва”, Кремль осторожничал… Была помощь Всемирного банка, шли деньги из бюджета. Всё это варилось, борщ был очень ароматный, поэтому и повара никто не хотел менять. Ельцин вернул Тулеева не из уважения к нему – он терпеть не мог коммунистов, – а потому, что тот считался признанным лидером региона и спорить с этим шансов не было».

Его рейтинг в Кузбассе в 1997 году не нужно было накручивать – рабочий человек и так считал, что «если и есть кто за него, то это Тулеев». Московские умные мальчики из правительства с гладкими сытыми лицами и учёными степенями не нравилась шахтёрам, а Тулеев был «свой мужик в каску».

Долгие годы его правления слова «Кемерово» и «Кузбасс» ассоциировались в Москве и по всей России исключительно с фамилией «Тулеев», сменив наш имидж криминальной «сибирской Чечни» на электоральный султанат: «А, вы из Кемерово, ну как же, знаем! Как там Тулеев?» – спрашивали меня не раз и не два в Москве, когда узнавали, откуда я приехал.

После назначения Тулеева губернатором все политические силы в Москве внимательно следили за его карьерой, полагая, что он в Кузбассе ненадолго и следующая его ступенька – скорее, будущий премьер, а дальше, возможно, и Президент России. Слухи о том, что Тулеев скоро уезжает в Москву на разные высокие должности, стабильно ходили в Кемерово все годы его правления, и с каждым разом «планка» ожидаемых назначений поднималась всё выше и выше.

Программа «Герой дня без галстука» была снята как длинный рекламный ролик Тулеева: уха на берегу реки, бильярд, стрельба по тарелочкам – всё это под взаимные комплименты и улыбки несравненной Ирины Зайцевой. Правда, сказать что-нибудь длинное Тулеев ей не позволяет. Всю программу он звучит практически в монологе – это его стиль: говорить, а не слушать. Ирина в этой постановке – ухоженный столичный реквизит, доставленный спецрейсом для антуража.

– Когда десять лет назад мы проводили эту съёмку – тот же Кузбасс, вы помните, всё было серо, уныло, забито. Самое страшное было – люди: безысходность, тоска, уныние. Прошло десять лет. Кузбасс сидел на рельсах. А сейчас вы приехали, вот год назад у нас был Европарламент, Страсбург приехал – в обморок попадали. Они считали, тут Сибирь, медведи, в магазинах углём рассчитываются. Когда увидели супермаркеты, гипермаркеты, наши улицы. Может быть, не всё богато, может быть, но чисто, ухожено и уютно. То есть Кузбасс – это совершенно другое. Из бастующего он превратился в созидающий, – Ирина понимающе кивает головой в такт речи Тулеева. Здесь её маленькая роль – восхищаться собеседником и не встревать.

На её месте можно легко представить любого – Андрея Андреева, или Сашу Грей, или молчаливый цветок с Альфа-Центавры. Тулеев фактически берёт интервью сам у себя – сам себе задаёт вопросы и сам же на них отвечает, переходит с одной темы на другую и полемизирует опять же сам с собой. Собеседник для него абсолютно не важен. У него проверенный годами фирменный стиль лидерских площадных выступлений «с наездом», правильно расставленными паузами и жёсткими эмоциональными ударами в каждой фразе. Делает всё это он «не по бумажке», а в потоке внутренних переживаний, подкрепляя слова рубящей жестикуляцией могучих рук.

Глава 4

Как-то вечером мужская часть съёмочной группы НТВ культурно отдыхала в одном из ресторанов Кемерово и познакомилась с красивой огненно-рыжей девушкой Аней. Слово за слово, вечер плавно перетёк в утро и кофе в постель.

– Слушай, у меня есть для вас шикарный сюжет! – сказала Аня, натягивая узкие джинсы.

– Какой? – заинтересовался Андрей Горохов – молодой и хваткий режиссёр программы с НТВ.

– Ну, Кемерово – это же бандосский город. Вы же там все в Москве кемеровских стремаетесь! Боитесь за беспредел.

– Ну и?..

– Есть у нас тут один дядя. Редкий «гад». Давай про него снимем, а я сыграю его невинную жертву. Я же не только модель, но и будущая актриса, – Аня показательно отставила туго обтянутую джинсами и налитую молодостью «прелесть» и старательно изобразила губами сцену из кино для взрослых.

– Ну, давай рассказывай, что за «гадёныш»…

Аня рассказала, как нелёгок труд модели в Кемерово и как её кинули на бабки борзые местные коммерсы.

«Приехали за одной программой, а привезём – две. Первую по заданию, а вторую-то на злобу дня. Причём проявили инициативу и сами “нарыли” на актуальном местном материале. Да ещё и успели разродиться в сжатые сроки. За три дня, думаю, уложимся. И вот, нате вам – получите-распишитесь, полное журналистское расследование с шикарной фактурой. Точно! Премию выпишут и в рейтинге “толковых и перспективных” парней поднимемся, да и рыженькая бонусом отстарается за съёмки. Здесь много мало не бывает. Девчонка-то ничего, не промах», – прикинул все возможные выгоды Андрей, довольный неожиданным предложением.

Вечером за ужином он в деталях рассказал Ирине Зайцевой про внезапно появившуюся «агентурную наработку» о беспредельных делах кемеровской братвы.

Далее он густыми и яркими мазками набросал ей образную фактуру сюжета – проткнутая ручкой ладонь, трусливые менты и продажные прокуроры, шикарный магазин в центре города, где, ясное дело, местные бандиты отмывают свои криминальные капиталы, а как иначе? Потом посыпал всё это сверху сахаром и для верности полил керосином – «зашуганные» продавцы и убогие кемеровчане на улицах города.

– Ну, давай, молодёжь, дерзай! Я чувствую, тут может выйти не просто сюжет в криминальные новости, а целая программа, если развернёшься, – Ирина одобрительно посмотрела на молодого режиссёра. «А Андрюшка-то растёт… Сожрёт когда-нибудь меня эта молодая шпана и не подавится», – подумала про себя Ирина.

Андрей, как это и было задумано, получил от неё желанный карт-бланш на съёмки. «Интересный портрет Кемерово получится, – размышляла Ирина. – С одной стороны, державник Тулеев, который сильной рукой ведёт Кузбасс в светлое будущее, а с другой – криминальные авторитеты, которые, как тараканы, живут своей жизнью. Трави, не трави их – всё без толку. Прямо “свой среди чужих, чужой среди своих”».

Откуда и зачем в комплекте оборудования обычной разъездной съёмочной группы НТВ в 1998 году были специальные средства для негласного сбора информации – камера для скрытой видеосъёмки, вмонтированная в дипломат? Точно не для нас – «залётных фраеров». Решение снять программу про «Европу де Люкс» было принято спонтанно. Или «випов» они тоже при случае скрытно снимали в неформальной обстановке? Неизвестно.

Знала ли Ирина Зайцева – красавица, умница и блистательная выпускница журфака МГУ, а потом и автор прайм-тайм программы на «супер-пупер» федеральном канале, – что в журналистике существует понятие «фактчекинг», а по-русски говоря, проверка достоверности поступившей информации всеми доступными способами? Или догадывалась, что вся эта Андрюшкина история – «полный порожняк», и сознательно шла на подлог ради рейтинговой передачи из «глубины сибирских руд»? Или её так очаровал Тулеев, что думать о чём-то другом уже не хватало сил? Тоже неизвестно.

Определённо можно сказать только следующее: никто из съёмочной группы не сделал никакого фактчекинга. Скорее, даже не было такой задачи. Корреспонденты придумали передачу на базе постельных историй и продали её зрителям НТВ как серьёзное журналистское расследование.

Я сидел на работе, в той самой «Европе де Люкс», и тихо «починял примус», а в это время, при поддержке и широком освещении НТВ, в Испании меня разыскивал Интерпол, а в России – налоговая полиция, спецслужбы и все-все-все, но не нашли.

Глава 5

А был ли мальчик (точнее, девочка)? Конечно, был!

В странные 90-е у каждой уважающей себя кемеровской фирмы был обязательный «джентльменский набор» бизнесмена – белый маг или астролог, «крыша» и фотомодель. Волшебники и бандиты – для защиты от врагов и конкурентов, «вешалка» – для красоты на сдачу.

Модели были разных классов хозяйственно-прикладного применения: для гостей из Москвы, для друзей, для себя, для рекламы. Часто в одной «кукле» совмещалось несколько функций, как в матрёшке.

В нашем конкретном случае для поддержания статуса солидной фирмы нам не хватало именно фотомодели в незатейливом прямом смысле этого слова.

Кто ищет, тот всегда найдёт приключения на свою голову. В сентябре мы радостно подписали контракт с огненно-рыжей красоткой Аней на обоюдно интересных условиях. С неё – 20 съёмочных фото-часов в месяц, с нас – ежемесячный гонорар в 5000 рублей. Контракт был подписан на год, но стороны договорились, что могут расстаться в любой момент по желанию любого участника сделки. Условия были простые и понятные, без модных тогда изысков – съёмка ню и банные субботники не требовалась ни по договору, ни помимо него.

Календари, каталоги, открытки – весь этот полиграфический мусор был популярен в те годы. И мы старались!

В сентябре мы отсняли материал по графику и выпустили календарь. В октябре плановые съёмки также прошли без проблем.

А в ноябре… Аня пропала и перестала отвечать на наши сообщения на пейджер. Отправляем ей одно, другое – тишина. Поехали по адресу из договора – в частный сектор где-то на Сибиряках. Полуглухая бабка объяснила: «Аня? Куда-то уехала. Куда? Не знаю. У неё там любовь. Когда вернётся? Не знаю, сынок».

В декабре по инерции ещё раза два брякнули на пейджер: «Аня, срочно перезвони. Съёмки горят». Молчит. К концу декабря решили: «Ну что же – умерла, так умерла».

Наступил февраль следующего года…

Заходит охранник и докладывает:

– К вам барышня пришли.

– Заводи, если красивая!

В кабинет заходит наша прекрасная потеряшка. Все мои обиды уже давно перегорели, и я встретил её как старого друга, который «пропал без вести» и вдруг – живой!

– О! Аня, где же ты всё это время была? Мы тебя с ноября искали-искали, и к бабушке твоей ездили, и всех знакомых на уши поставили – никто ничего о тебе не знает.

– Сергей Анатольевич, у меня была сессия в вузе в другом городе, потом я заболела и не могла вам позвонить.

– Ну хоть бы на пейджер брякнула… Ладно, хорошо, что нашлась. Сейчас съёмок нет, но как только наметятся – сразу вызовем.

– А где получить деньги?

– Какие деньги?

– За ноябрь, декабрь и январь.

– Постой, мы же тебя искали, а ты не откликалась. Работа была, а тебя не было. У нас же простой получился – за что платить?

– Ну, я же вам объяснила, что у меня была сессия, а потом я болела, – Ане было явно неприятно несколько раз подряд объяснять «тупому» коммерсу очевидные вещи.

Так наша галантная беседа плавно перетекла в разговор «про беглого бычка».

Кажется, уже круге на седьмом я решил закруглить ситуацию и дальнейшие отношения:

– Аня, всё! До свидания! Мне работать нужно.

– Если вы мне сейчас не заплатите, я заявлю Антону Лимону (был такой жулик, который мечтал собрать миллион баксов налом – С. К.), и тогда вы мне отстегнёте в три раза больше, – злая «зая» решила выставить нас на счётчик.

Необходимо заметить, что в те старые-добрые времена почти все спорные вопросы в бизнесе решались в бандитском арбитраже. Мысль идти в обычный суд сторонам просто не приходила в голову. Авторитет, к которому обращались в поисках правды и справедливости, назначал место и время встречи и, внимательно выслушав обе стороны, выносил решение. Как и в обычной практике, если одна из сторон была им не вполне довольна, то могла его обжаловать в «вышестоящие» инстанции, но это было уже сильно дороже. Вынесенные решения, кстати, были достаточно взвешенными и соответствовали позиции «мудрого отца семейства», который судил по совести и был «над схваткой». Вопрос их выполнения обсуждению не подлежал. Хоть почку продавай, а выполняй.

А знаете, что это напоминает? Опять же, 1917 год. 22 ноября 1917 года наш Ильич как глава правительства подписал декрет , которым отменил все старые законы и разогнал старый суд. Заодно ликвидировал институт судебных следователей, прокурорский надзор и адвокатуру. Декрет учреждал «рабочие и крестьянские революционные трибуналы».

К черту законы! Это всё пережитки и мусор прошлого. Трибуналы руководствовались революционным чутьём и социалистическим правосознанием. Если председатель трибунала считал, что перед ним преступник, значит, так и есть. Главное – чуйка! Где-то так в 90-е и вершилось правосудие.

Наша злая «зая» была, конечно, не в курсе революционных корней тогдашнего правосудия, но, исходя из прямой женской логики, считала, что её упругие аргументы будут посильнее наших. Финального круга бестолкового разговора я не выдержал – раскаиваюсь! Обычно я такого себе не позволял, но её наглость в тот момент была уже через край. Оскорбительным было буквально всё: и бесконечный пердёж с требованием денег за свой прогул, и отношение к авторитетным людям как к неким слабоумным «шестёркам», которым она (!) может приказать, с кого и сколько снять денег.

Встал, резко подошёл к ней, сделал моментальный захват за шею – так быстро и ловко, что она даже не поняла происходящего, – притянул к себе и самую малость придушил:

– Вали отсюда, киска! Ещё раз тебя увижу – притоплю в канаве, а будешь Лимону гавкать – побрею налысо.

Аня намёк поняла правильно и как пробка вылетела из кабинета.

В следующий раз я увидел её уже в кино на НТВ. Больше мы не встречались.

Почём Родина, сынок?

Поймали туземцы туриста – любителя экзотики. Развели костёр, поставили чан с водой и спрашивают:

– Как твоё имя?

– А какая вам разница, всё равно же съедите!

– Как это какая, а для меню?!!

Комедия неприличных положений

Гостиница «Кузбасс», Ул. Весенняя, 20

Типовое здание гостиницы «Кузбасс» построено в 1968 г. Проект с небольшими отличиями повторяет близнеца – гостиницу «Новокузнецк». В советское время была самым комфортным и труднодоступным местом размещения гостей города. С появлением отелей нового поколения «Олимп-плаза» и «Томь» ушла в сумеречную зону обитания.

В середине 80-х на проспекте Ленина по заказу советских профсоюзов (ВЦСПС) начинают активно строить 17-этажную гостиницу «Турист» (сейчас – «Кристалл»). Проектная ёмкость – около 400 номеров. Стройка идёт не свойственными для Кемерово ударными темпами. Внизу – огромный ресторан. Решимость довести проект до ума была настолько высокой, что на склад завезли сантехнику, кровати и японские телевизоры для номеров. В начале 90-х работы так же внезапно, как и начали, остановят, и долгие годы на семи ветрах будет стоять заброшенный призрак-турист.

Какие таинственные планы стояли за этой идеей? Может быть, планировали развивать «Серебряное кольцо Кузбасса»? Тогда почему стройку вели только в Кемерово? Никаких следов расширения этого загадочного замысла на другие города не обнаружено.

Занимательная картина, как приезжали бы в Кемерово со всей страны, увешанные «Зенитами» туристы и ходили бы туда-сюда по проспекту Ленина от вокзала до бульварного кольца и обратно, купались в Томи и фоткались на площади Советов. Походят так недельку-другую и назад в свою Москву – грустить о Кемерово.

Известный кемеровский «одноразовый король»²⁴ Владимир Новицкий любит говорить: «В 90-е главное было найти свою тему». И в самом деле, сделать это было так же легко, как бросить курить. Лично я бросал раз пятьдесят.

С одной стороны, не было ничего, и это было хорошо. С другой стороны, не было ничего, и это было плохо.

Связей в нужных кругах и родителей из номенклатуры ни у меня, ни у моих друзей не водилось. Серьёзного оборотного капитала – тоже, а войти в бизнес очень хотелось, работа по диплому меня совсем не привлекала.

Кемерово разбухал слухами о том, как кто-то из «общих знакомых» моментально и сказочно разбогател. Все наперебой рассказывали друг другу возбуждающие воображение истории:

– У меня кореша продали вагон сахара и заработали два ляма.

– Берковича знаешь? Он же на компах сидит – угольщикам их сдаёт. Уже два раза озолотился.

– Смирнов с братаном пригнали состав угля в Бельгию и купили там паласы, которые сейчас выставили в центральном универмаге на Кирова, и везде, мля, четыре конца (четыре конца – наценка на товар 400%)!

То тут, то там вздымались цунами неслыханной удачи и обрушивались на каких-то счастливчиков девятым валом «убитых енотов». Вчерашние простые «инженеры на сотне рублей, и больше я не получу» пересаживались в крутые тачки типа Nissan Sunny, Nissan Patrol или, бери круче, Land Cruiser 80. Увы, история успеха не всегда была долгоиграющей пластинкой…

Тема с паласами, кстати, – это реальный случай, и закончился он трагикомически… Парни действительно нашли сверхвыгодную тему: закупали по бартеру за уголь в Бельгии дешёвенькие синтетические паласы, которые потом сдавали на продажу в центральный универмаг Кемерово. Дела шли – «пальчики оближешь», а денег у них было столько, что считать их три дня и две ночи, в конце собьётесь. Были они валютные, выездные и, вдобавок, женатые. Поэтому в очередную поездку вместо «законных» взяли местных не избалованных заграницами тёлок и поехали «по делам» в Бельгию, а на самом деле – со своими «самоварами» оттянуться в Майами. Всё началось люксово – арендовали 345-сильный одскульный кабриолет Edsel Citation, оснащенный 6,7-литровым агрегатом V8, на котором ровно через два дня оба вусмерть и «застолбились», а барышни – как «в рубашке родились»²⁵: ни одной царапины… и ни доллара в кармане.

Полиция идентифицировала погибших и сообщила жёнам в Кемерово, что такой вот произошёл дорожный инцидент с печальным исходом и прочими деликатными подробностями. Те, конечно, в полный отказ: «Эти – не наши. Это какая-то ошибка – мужья точно в Бельгии». Дело происходило совсем на заре новой эпохи, когда ещё не было не только интернета и сотовых телефонов, но даже и факсов в природе не особенно существовало. Начали их искать по всем европейским закоулкам – обзванивать гостиницы в предполагаемых городах проживания, а по легенде они свободно перемещались по Бельгии в поисках интересных товаров и в переговорах с партнёрами. В это время у тёток полный голяк. Они были на полном пансионе: парни за всё отстёгивали, но денег им на карман не клали, чтобы те не расслаблялись – и старались отдыхать «по-стахановски». Пришлось полиции присылать жёнам в доказательство фото погибших по почте. Когда они поняли, что их жёстко кинули на измену с какими-то сисястыми коровами, то три месяца отказывались вывозить «мороженное» на родину. Как вернулись (и вернулись ли?) «девушки на прокат», неизвестно.

Все эти истории оглушительного успеха были про людей, которым в начале 90-х было уже за тридцать, – на начинающееся в стране веселье они смотрели с высоты достигнутого положения в иерархии совка и теперь легко конвертировали свои связи в совсем не социалистические ценности.

Нам же было по двадцать с хвостиком, и всё у нас было «с нуля» – ни сахара, ни компьютеров, ни записных книжек с телефонами нужных людей у нас не было, в избытке имелись только тестостерон и адреналин.

И тут пришла идея:

– Слушайте, сейчас же в Москву и Питер косяками прут иностранцы. Скоро и к нам в Кемерово захотят поехать. Сибирь – это же романтика! А кто их здесь будет принимать? Уж точно не «Интурист».

Советские монстры государственного туризма – «Интурист» и «Спутник» – к этому времени уже окончательно потерялись в новых реалиях и существовали только на бумаге.

– Правильно, это будет наша тема!

– Уж мы примем, так примем – долго не забудут, – план зашёл на «ура».

Туристы из Германии – это же бундосы (марки ФРГ), а из США – баксы. Ценная валюта! Продавать и покупать её теперь стало ненаказуемо и очень желанно. Заветные хрустящие бумажки с дядей сэмом и его немецкими родственниками. Когда у тебя нет ни вагона сахара, ни вариантов, где его взять, ты становишься крайне изобретателен.

На втором этаже гостиницы «Кузбасс» «через завсклада, через директора магазина» мы сняли полулюкс из двух комнат и открыли туристический офис «Sibiryak».

Первыми к нам приехали немцы, потом американцы. Бизнес закрутился.

Валютно-обменные операции, круглосуточная продажа водки и пива «Жигулевское» – всё было для удобства наших клиентов.

Иногда водки не хватало, и бизнес требовал ручного управления:

– Сергей, тут немцы в фойе сидят и всю нашу водку уже выпили. И ещё сильно хотят. Что делать? – позвонил мне часов в десять вечера наш дежурный по смене Влад Барашкин.

– Совсем «всю́» нашу водку?

– Всю из офиса. По двадцать марок за бутылку.

– Ладно, жди. Щас что-нибудь придумаем, – кладу трубку.

Водка была в дефиците, как и всё остальное. Её и днём-то надо было доставать, а ночью – добывать из-под земли.

– Мама, у тебя не найдётся пары бутылок водки? – спросил я у своей мамы, зная, что у запасливой советской женщины «это» обязательно было в резерве.

– Водки нет, есть спирт 96%.

– Будем спасать немцев спиртом.

Беру пару пузырей какой-то мутноватой советской жидкости с желтоватым осадком под этикеткой «СПИРТ питьевой» и мчусь в «Кузбасс». Немцы сидят в фойе второго этажа и уже поют «Катюшу». Добавляем им градуса и настроения спиртом, разбавленным польской колой. Выпьем за дружбу народов, выпьем и снова нальём!

Заработки нашего валютного пиво-водочного ларька были стабильные, но, к сожалению, мизе́рные. В сейфе печально пылились две двадцатки бундосов и размножаться не собирались. Интурист в Кемерово ехал штучный. Если уж взялись «за тему», то и копать нужно было вглубь.

Специально для «дорогих» гостей города мы разработали программу «Здравствуй, Кемерово!» Собрали в один пакет всё, чем мог, на наш взгляд, удивить фромов не богатый на экзотику, но старательный Кемерово.

После прокуренных ночных мозговых штурмов в неё вошло лучшее из лучших:

Шпион, выйди вон!

С лёгким паром!

Суровая родина.

Наша самобытная программа основывалась на смелом предположении, что каждый турист втайне мечтает о двух вещах: посмотреть, как «на самом деле» живут местные, и пережить настоящее приключение. Стандартный набор фетишей о стране он уже получил в Москве и Санкт-Петербурге: Красная площадь, Арбат, Эрмитаж – зачем ему повторять всё это в Кемерово в скромном размере?

Пара идей в ней была «для себя» и один шкаф с сюрпризом – для друзей. Не уверен, что объектом розыгрыша всегда был именно друг в прямом смысле этого слова, а не просто попутчик по путешествию. Скорее всего, самые продвинутые парни из группы, которые находили нас первыми, выбирали «жертву» и скидывались на «экстрим», но наше дело было «маленькое» – хорошо сделать свою работу, не вникая в такие малозначительные детали. Не спрашивайте меня о морали – в инкубаторах бизнеса 90-х дела вершили «без соплей».