Сергей Колков
Суровая Родина. Нехороший путеводитель Кемерово
великий Гармонист
На старом Кировском кладбище Кемерово среди провалившихся могил ветеранов стоит строгий гранитный чёрный обелиск с лаконичной гравировкой «Анатолий Колков» и спиралью Фибоначчи – иконой математиков, в которую вписаны годы жизни «1941-2020». К математике, однако, этот великий мыслитель ХХ века имел весьма косвенное отношение, а занимали его вопрос, как устроен этот Мир, и страсть познать его Гармонию.
В середине ХХ века известная «белоручка» – философия – наконец-то пришла в рабочие мастерские науки, где всегда было накурено и не очень прибрано, постоянно что-то гудело и взрывалось, а в углах сгружены какие-то непонятные приборы и инструменты, и предложила: «Коллега, давайте отбросим прошлые обиды и начнём работать вместе. Я слышала, у вас накопилось много интересных данных, обсудим!» Раньше-то они вообще мало разговаривали, хотя и жили вроде как в одном доме, но не пересекались и мало интересовались друг другом. Установленный веками порядок нарушил, кажется, старик Эйнштейн, который носился по подъезду как ужаленный пчелой и так всех взбаламутил, что по вопросу его хулиганского поведения было устроено общее собрание жильцов дома, на котором все наконец-то перезнакомились, разговорились и даже обсудили волнующий всех участников вопрос «что есть Бог?». В протоколе постановили записать: «И всё-таки, как бы ни был сложен Мир, у него должен быть какой-то единый принцип, лежащий в его основе и всё объясняющий. Будем искать!»
Анатолий Иванович Колков долго готовился к разговору на этом собрании. Кибернетик по образованию, как и все советские люди, он работал в вычислительных центрах при шахтёрских концернах и внедрял в классическое сознание угольных генералов понимание, зачем им нужны эти загадочные жужжащие ящики – ЭВМ, которые тогда занимали целые сотни квадратных метров и обслуживались людьми в белых халатах, как в больнице.
Потом серьёзно заболел аритмией и, пытаясь разобраться, что же с ним происходит, вышел на понимание того, что человек в целом, и он сам в частности, – это, конечно, сложная система, но есть три процесса, которые регулируют её общее состояние: стресс, релаксация и активация. «Активация является наиболее эффективной адаптационной реакцией, при которой организм обладает наивысшим иммунитетом и наиболее выраженными психофизиологическими характеристиками: памятью, выносливостью и др. Показателем определённой адаптационной реакции является лейкоцитарная формула. В отличие от стандартного анализа, когда величина каждого компонента крови характеризует состояние организма – например, повышение лейкоцитов свидетельствует о воспалительном процессе… – соотношение всех компонентов крови в режиме активации стремится к “Золотому сечению”».
Мыслитель месяцами ежедневно мучил по утрам своих родных и близких просьбами воткнуть в палец лезвие поглубже для забора капиллярной крови.
В это время у него рождается смелая гипотеза «на крови́», что измерение соотношения частей целого с целью оценки общего состояния системы можно применить не только в тех областях познания, где есть чёткие количественные и качественные показатели (иными словами – чего и сколько?) – медицинские анализы, сопромат, статистика, – но и в любой системе без исключений.
На всём, что создано Богом, есть его отпечаток, а, следовательно, этот принцип должен быть един для всего сущего и нести в себе общие основы анализа того, что раньше даже и не представлялось возможным сравнить. Состояние организма человека, музыку, поэзию, экономику – измерить можно всё и определить с математической точностью текущее состояние предмета исследования и в какой стадии он находится: в стрессе, релаксации или активации.
Немного теории. С точки зрения синергетики (есть такая междисциплинарная наука, которая изучает вопросы самоорганизации), любой процесс характеризуется соотношением хаоса и порядка или уровнем энтропии. Максимально высокая энтропия, условно стремящаяся к 1, – это предельный хаос элементов, например бардак 90-х. С другой стороны, максимальный порядок – это тоже хуже некуда. Энтропия здесь стремится к нулю: все деньги расписаны «от и до», и нет ни рубля ни на пиво, ни на новую помаду; квартира после генеральной уборки. Оптимальное соотношение соответствует «золотому сечению» – 0,382, т. е. чтобы, с одной стороны, было чистенько, но, с другой, пара носков непременно должна валяться у дивана и немытая чашка утреннего кофе скучать в раковине.
Что такое «золотое сечение»? История этого понятия связана с известным итальянским математиком Фибоначчи. До наших времён дошёл ряд чисел: 0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55 и т. д., известный как ряд Фибоначчи.
Особенность последовательности данных чисел заключается в том, что каждый её член, начиная с третьего, равен сумме двух предыдущих (2+3 = 5, 3+5 = 8), а отношение смежных чисел ряда приближается к отношению «золотого сечения» (21:34 = 0,617, а 34:55 = 0,618). Впоследствии все исследователи «золотого сечения» в растительном и животном мире, искусстве и анатомии приходили к этому ряду как арифметическому выражению закона золотого сечения. Интересно, что свой закон Фибонначи вывел, подсчитывая количество кроликов, рождённых от одной пары за год.
Так в чём же ореол таинственности «золотого сечения»?
Всё, что растёт и приобретает какую-либо форму в живом мире нашей планеты, – растёт вверх или закручивается по спирали. Спираль (например, морская раковина) – пример соотношения в пропорциях «золотого сечения». Спирали прослеживаются в расположении семян в шишках хвойных деревьев, в семенах подсолнечника и др.
Поразительно, но в лице человека можно проследить множество пропорций, подчиненных «золотому сечению». Причём, чем больше в лице человека соотношений в этой пропорции, тем красивее нам он кажется. Есть лица, при характеристике которых употребляют выражение «правильные черты лица». У этих людей основные пропорции наиболее близки к соотношению 1,618 или 62:38.
«Лаборатория управления процессами творчества», которую в КемГИКе в 90-е создал Анатолий Иванович, начала поиски следов гармонии с музыки – недаром ведь считают её «звучащей математикой», самым «естественнонаучным» среди искусств. Скажем, имеются две почти одинаковые инструментальные пьесы – одна Моцарта, другая Сальери. Прослушаешь первую из них – душа воспаряет, вторую – всего лишь слегка подрагивает в такт мелодии. Почему так? Вопрос вроде наивный: да потому, что Моцарт гений, а Сальери всего лишь талантлив. Какая тут ещё может быть мера, кроме чисто интуитивной, цифре не подвластной? Оказывается, есть ответ. Если за меру гармонии взять соотношение хаоса и порядка, то любую музыку можно оцифровать и оценить её гармоничность по шкале от 0 до 1 (наилучший результат, напомним, соответствует «золотому сечению» или 0,382) и далее проверить эти результаты на мнении группы слушателей, которые уже субъективно и пристрастно выставят оценки каждому произведению «нравится – не нравится». Вы скажете, что о вкусах не спорят. Да, но когда мы берём репрезентативную или, иными словами, достаточно большую и разнообразную группу опрашиваемых, то оказывается, что максимально высокие статистические оценки «нравится» получают те произведения, которые по своей структуре ближе к «золотому сечению».
Дадим слово Анатолию Ивановичу Колкову: «У музыкальных произведений рассчитывалась относительная энтропия звучания, считанная с магнитной плёнки. Результаты были очень убедительными. Те произведения, у которых относительная энтропия была близка к “Золотому сечению”, нравились большинству слушателей, остальные располагались по степени удаления их от него. Например, были взяты такие произведения:
– М. Мусоргский “Балет не вылупившихся птенцов” – 0,621.
– П. Чайковский “Октябрь” – 0,617.
– А. Скрябин “Сатанинская поэма” – 0,788.
– И. Бах. Органная фуга “ми-минор” – 0,345.
– М. Мусоргский “Старый замок” – 0,596.
Справа от названия произведений стоят результаты расчётов относительных энтропий. Все произведения прослушивались в группе из 30 человек. По суммарным оценкам на первое место вышло произведение И. Баха, Органная фуга “ми-минор”, на второе место М. Мусоргский “Старый замок”, на третье М. Мусоргский “Балет не вылупившихся птенцов”, на четвёртое П. Чайковский “Октябрь” и на пятое – А. Скрябин “Сатанинская поэма”. Разница между энтропийной оценкой и экспертной составила всего два балла. Эти результаты говорят о многом. Гармоническая организация соответствует эмоциональному восприятию человека и может быть использована для совершенствования произведений искусства и процессов творчества.
Проводились исследования и в других сферах, например, в экологии. Были взяты разные экологические ниши:
– Тундра арктическая – 0,644.
– Луговая накошенная степь – 0,511.
– Саванна – 0,374.
– Смешанные леса – 0,283.
– Дубрава – 0,276.
– Тропические леса – 0,195.
Справа от названия экосистемы приведены значения относительной энтропии, которые определялись на основе анализа структуры почв разных экосистем.
Как видим, результаты расчётов говорят нам, что самое близкое значение энтропии к гармоническому у саванны. Кстати, в саванне самый высокий прирост животной массы. Там, где относительная энтропия выше гармонической нормы, например в тундре арктической, экологическая система очень динамична, неустойчива и способна к значительным изменениям (мутациям). Там, где относительная энтропия значительно меньше “Золотого сечения”, экологическая система сильно структурирована и при определённых внешних условиях способна к вымиранию».
Далее была литература, живопись, данные российской статистики. Система измерения, казалось бы, неизмеримого работала везде, как швейцарские часы.
Интересный феномен был обнаружен в области лингвистики: «… мы обратились к языку. Оказывается, если проанализировать язык во всех его проявлениях – бытовом, научном, военном, художественном и т. д., – то его относительная энтропия будет стремиться к “Золотому сечению”».
Переведём это на современный язык: если сверху закручивают гайки, то, чтобы их не сорвало, снизу больше используют обсценную лексику или мат, жаргон и прочую похабщину, а когда наступает «оттепель», то язык сам излечивается от нецензурщины, потому что сложная самоорганизующаяся система всегда стремится компенсировать избыточное давление с любой стороны.
У этого наблюдения есть далеко идущие последствия, которые до смешного очевидны, но их трудно принять. Если вернуться к анализу почв, который делал Колков, то выяснилось, что «…когда мы рассматривали различные экологические ниши совокупно друг с другом, то оказалось, что средняя относительная энтропия равна “Золотому сечению” – 0,380. То есть природа, допуская отклонение от гармонии в своих частях, в совокупности выдерживает гармонию в целом».
Иными словами, если у Вас очень много денег, то у соседа их будет очень мало и наоборот. Страны «золотого миллиарда» невозможны без нищей Азии и Африки, а успех одного – это всегда провал другого.
«Гармоничный мир» оказался совсем не сказкой с добрым концом, где все здороваются друг с другом и не плюют мимо урны, а тем самым миром, в котором мы и живём. Поздравляем, приехали!
Анатолий Иванович пришёл к выводу и доказал, что Мир устроен не по сценарию случайных событий, когда «Бог играет в кости», а по божественному провидению, создающему эту самую гармонию Мира.
Оставалось объяснить главное – что же такое есть сам Бог?
На этот вопрос мыслитель ответить не успел.
Главпочтамт
Первоначальное название здания при проектировании – Дом связи. Хотя по масштабам кемеровской жизни правильнее было бы его назвать «Дворец связи». Помимо того, что вкупе со зданием Администрации города образует ансамбль Городские ворота Кемерово (см. статью «Городские ворота»), знаменито тем, что фасад здания в 1990 г. был выбран Институтом мирового океана для нанесения географического знака «Уровень мирового океана: Кемерово – 140 метров». Случайным свидетелем этого уникального в истории города события стал писатель Евгений Гришковец, о чём в деталях рассказал в своих мемуарах.
Евгений шёл мимо Главпочтамта по проспекту Советскому с томиком Бахтина в руке, погружённый в свои невесёлые мысли.
Левым полушарием он размышлял о модальности развития линии действия в греческой трагедии Эсхилопа: «Если бы Кронос, сам того не зная, вместо камня, имитирующего младенца Зевса, съел бы священного пса Кербера? Что, если бы Рея подсунула ему трёхглавого пса под видом ребёнка? И кто бы тогда охранял его в Тартаре после низвержения туда Зевсом?».
Правое же, разрываясь в когнитивном диссонансе, было занято мучительным вопросом: «Где достать свежее пиво?» Бар театра «Ложа» был ненасытен в любви к пиву, как богиня Афродита к амурным утехам, и третий день подряд сидел в глубокой тоске, без пенной амброзии. Актёры роптали, клиенты приходили со своим, а в кассе завелась досадная пустота.
На углу здания Главпочтамта Евгений увидел трёх молодых людей в ярко-синих хлопчатобумажных комбинезонах с надписью: «Служба Мирового океана». Возле них стояла маркшейдерская тренога, какие-то ящики и другие непонятные штуки.
– Ой, что это вы тут делаете? Молодые люди… Вы из какой организации? – спросил бдительный Евгений Гришковец, отпустив на время Кербера погулять. После случая с лётчиком Коневым, когда его на три круга допросили все силовики Кемерово, он был начеку, как пограничная овчарка.
Шедший рядом прохожий отреагировал вместо рабочих:
– Вы что, читать не умеете? У них же на спине всё написано: они из конторы Мирового океана.
Ребята, ища подходящее место для нанесения надписи, прикладывали к разным участкам стены какой-то трафарет который постоянно съезжал и предательски стремился свернуться в трубочку.
– А что это вы на стене рисуете? У вас разрешение есть? – не мог успокоиться бывший начеку директор театра «Ложа».
– Они отмечают, где находится уровень Мирового океана, то есть уровень моря, – объяснила уже другая проходящая мимо женщина в синем плаще. – На случай наводнений и паводков, – добавила она, удаляясь.
– Вы чего такое говорите – где мы, а где море! – пёс Кербер у Евгения окончательно отвязался и убежал купаться в Стиксе.
– А про сообщающиеся сосуды вы в школе разве не учили? Вся водная система планеты соединена. Вы бы лучше помогли, – строго отчитал Евгения ещё один прохожий горожанин, дядька в сером свитере с коричневым портфелем и тубусом, по виду – старший преподаватель кафедры теоретической механики из КузПИ.
Немногословный сотрудник именитого института наконец-то обратил внимание на Гришковца и доверил ему плотно прижать к стене нижнюю часть трафарета. А маляр в это время, высунув от напряжения кончик языка, старательно обвёл тонкой кистью синюю горизонтальную полосу сантиметров двадцать в длину и написал рядом: «уровень м. океана – Кемерово – 140 м. Инспектор №17/169». Неловкий с детства Евгений умудрился тут же залезть большим пальцем в краску и нечаянно оставил свой отпечаток на стене чуть ниже синей линии.
Долгие годы собственники здания заботливо охраняли географический знак «Уровень Мирового океана». Однако в 2015 г. он был случайно закрашен бригадой узбекских гастарбайтеров под руководством Равшана Загуйляйтова.
В настоящее время сотрудниками Федеральной службы Архохркульта ведутся работы по поиску его оригинального местоположения с последующей реставрацией. Если же он когда-нибудь отыщется, то заранее принято решение присвоить ему также и второе памятное название – «случайный Отпечаток Гришковца на Кемерово».
Горелая гора
Участок ландшафта, входящий в музей «Красная горка». Часть длинного обнажения берега реки Томь от деревни Красная и далее вниз по течению. С высокой вероятностью именно здесь рудознатец Михайло Волков в 1721 году взял образцы угля – «горючего камня».
Горелая гора – результат огромной работы реки, размывшей правый берег и создавшей естественный геологический музей, в экспозиции которого скомпонованы пласты песчаника, сланца и угля. Сложный вертикальный рельеф и пёстрая окраска делают Горелую гору арт-объектом с тысячелетней историей.
Русские поселенцы и аборигены о горючем камне знали и до Волкова, но углём избы не топили: дров хватало в избытке, а дух от угля – тяжёлый и смрадный. Выходящий на поверхность угольный пласт, видимо, периодически самовозгорался, откуда и пошло название Горелая гора. Других выходов угольных пластов на поверхность земли на протяжении от Верхотомки до Кемерово не найдено, поэтому Горелую гору можно с уверенностью назвать местом «начала Кузбасса».
В 1734 году участник второй камчатской экспедиции Степан Крашенинников в донесении подтверждает эту гипотезу: «Длиной сей камень на одну версту, на конце его стоит Кемерова деревня».
Как правило, «при приземлении» даже гораздо более значимых исторических событий очень остро стоит проблема с определением достоверного места, где именно они происходили: вспомним, что истинное местонахождение Куликова поля – тема бесконечных жарких дискуссий.
Уникальность Горелой горы в том, что в данном случае можно, не боясь попасть впросак, достоверно указать точку произошедшего исторического казуса – отбора в 1721 году минеральных образцов Волковым для их последующей передачи в Берг-коллегию – и, следовательно, причинное место всего Кузбасса.
«Горка паразитов»
Дом, построенный пленными австрийцами после Первой мировой на Красной горке. Восьмикомнатный, единственный на тот момент в колонии и в Щегловске с водопроводом. В нём жили «спецы», а позднее – директор АИК и начальники отделов. В народе его окрестили «горкой паразитов». В настоящее время – утрачен.
Городские Ворота
Ансамбль зданий Главпочтамта (при проектировании – Дом связи) и Администрации города (задумывалось как управление МВД), который при взгляде с площади Советов по направлению указывающей руки Ильича открывает парадный вид на главную улицу Кемерово – Советский проспект с его богатыми домами в стиле сталинского ампира (от фр. empire – «империя» и по аналогии – ампир), грандиозными театрами и былой принадлежностью населявших его кемеровчан к «лучшим людям города». После «труб-близнецов» самый узнаваемый вид Кемерово.
Архитектор обоих зданий – Леонид Касьянович Моисеенко – попал в Кемерово случайно. В 1940 году он закончил архитектурный факультет Новосибирского инженерно-строительного института. В годы Великой Отечественной войны командовал батареей под Сталинградом. В 1943 году, получив тяжелое ранение под Ростовом, был отправлен в госпиталь г. Кемерово. Вылечившись, остался работать в городе. Его страстью стала классическая архитектура.
Первым из ансамбля в 1949 году было запроектировано здание управления МВД (ныне Администрация Кемерово). Леониду Моисеенко не удалось отстоять в целости свой первый кемеровский проект, и башня на здании будущего горисполкома так и не появилась, хотя в первоначальном проекте была. Существовали вполне официальные нормативные установки или «ранжиры» о том, что было можно использовать в столице, в крупных городах и областных центрах поменьше. Например, в Москве на фасады зданий от земли и до неба лепили благородный натуральный камень – мрамор и гранит. В Новосибирске его разрешали всего лишь для цоколя, а в Кемерово предписывалось имитировать под камень штукатурку и красить её в коричневый цвет, что мы и сейчас видим в исторической части города. Это касалось и прочих строительных стандартов: площади квартир, высоты потолков, установки памятников – «большой брат» в столице не дремал.
Башня на здании Администрации появилась только в конце 80-х, во время перестройки, но уже не в кирпиче, как было в изначальном проекте, а из сварных конструкций гнутого листа. Видимо, у кого-то из руководителей города было непроходящее желание закрыть «многолетний гештальт», и его реализовали, как только из Москвы прозвучало: «Берите столько суверенитета, сколько сможете унести». Так она и выросла, нелепая по пропорциям и чуждая этому зданию – одному из лучших в центральной части города. Гости города этого, наверное, не замечают, но для местных это «красная тряпка».
Со зданием напротив случилась многоходовочка. Первоначально возводить башню со шпилем в округлой части строящегося Дома связи также было не велено. Это лишало проект многих его достоинств. Дом терял высоту, превращаясь в обычный четырёхэтажный «сталинец», тогда как башня возвышала его до исполинских восьми этажей.
Быть бы Кемерово без этой красоты, если бы не Виктор Сергеевич Урайский – главный строитель здания, начальник строительного управления треста «Кемеровошахтострой», который встал на защиту архитектора Моисеенко, вступив в азартный спор с властями. Позиция Урайского победила – Дом связи украсили замечательной башней.
«Да, были люди в наше время!»