Марина Колесова
В плену королевских пристрастий
Через несколько дней Кэти поняла, что такой распорядок останется постоянным, при этом выяснилось, что ее охраннице невозможно ни что-то объяснить, ни о чем-то попросить. Если Кэти стучала ей в дверь, она не слышала, а если, когда та приходила, бросалась к ней и, теребя за руку, пыталась изобразить, что что-то хочет, та некоторое время смотрела на эти попытки, потом сильно шлепала ее и уходила. Кэти плакала, злилась, пыталась даже ругаться, но это никак не действовало на ее мрачную надсмотрщицу. Она лишь утром заставляла ее вымыться под холодной водой, а больше ее не заботило ничего. Если Кэти не ела, она уносила миску, словно не замечая, что еда нетронута.
Однажды вечером Кэти попробовала воспользоваться тем, что охранница разжигает камин, и тихо выскользнула за дверь. Однако оказалось, что дверь, ведущая из коморки охранницы на лестницу, была заперта на большой навесной замок, с таким огромным отверстием для ключа, что даже думать не приходилось, что ключ герцогини мог бы его открыть. Вернуться незаметно Кэти не успела. Охранница заметила ее исчезновение, вошла в свою каморку, за волосы вытащила оттуда Кэти, сильно отшлепала, потом забрала у нее хлеб с молоком, погрозила ей пальцем и, пробурчав что-то непонятное, ушла. Кэти испугалась, что охранница теперь совсем не будет давать ей еду, но уже следующим утром все вернулось к прежнему распорядку, и дни для Кэти потекли унылой однообразной чредой.
Как-то поздно вечером, сидя на кровати и от нечего делать, наблюдая, как в камине горят дрова, Кэти заметила, что в ее комнату залетел ночной мотылек. Он сел на край ковра на противоположной стенке, у камина, а потом заполз под него, и Кэти решила его поймать. Она встала, отогнула край тяжелого ковра и изумленно замерла. За ковром скрывалась небольшая дверь. Кэти отогнула ковер еще больше. Потом торопливо, словно боясь, что дверь исчезнет, нащупала ключ герцогини у себя на шее, сняла цепочку, вставила ключ в замочную скважину и повернула. Дверь тут же тихо отворилась, Кэти вынула ключ и, не раздумывая, шагнула за дверь.
За дверью было темно, но на ощупь Кэти определила, что находится на очень маленькой лесенке, круто спускающейся вниз. Она очень осторожно, ощупывая ногой каждую ступеньку, стала спускаться. Лестница привела ее к еще одной двери, открыв которую, Кэти оказалась в маленьком коридоре. Пройдя по нему, Кэти нащупала еще одну запертую дверь. Ключ герцогини подошел и к ней. Открыв ее, Кэти поняла, что эту дверь, как и в ее комнате, скрывает тяжелый, плотный ковер, висящий перед ней. Она уже хотела отодвинуть край ковра, как услышала голоса и испуганно замерла, боясь даже дышать.
– Мой государь, Вы зря отпустили послов султана ни с чем. Дружба с султаном не обязывает Вас ни к чему, однако дает возможность улучшить торговые отношения между вашими государствами и обеспечивает безопасность Ваших купцов, – Кэти узнала голос герцогини и поняла, что она обращается к королю.
– Они просили Елену Морен в жены султану.
– Вас удручает, что она была бы его четвертой женой?
– Нет, это как раз никакой роли не играет… хоть двадцать восьмой.
– Тогда что?
– Она не девственна…
– Откуда Вы знаете?
– Да уж знаю… и не понаслышке.
– Вы успели развлечься даже с собственной малолетней племянницей?
– Не преувеличивай. Во-первых, она не малолетняя, ей шестнадцать. А во-вторых, не надо обвинять меня в инцесте…она двоюродная моя племянница.
– Ваше Величество… ну как же так можно!? Когда?
– На балу у графини Морен, ее матери, недели три назад. Девочка сама мне вешалась на шею, а мать поощряла ее, в надежде, что я спишу им все долги их семьи. Я же не знал тогда, что послам султана она глянется, вот и решил, что раз все равно взять с них нечего, то пусть расплатятся хотя бы так…
– Как же это цинично, мой государь.
– То, что я циник ты должна была заметить уже давно. Но почему-то тебя до сих пор это не перестает удивлять. Так что, любезная кузина, я никак не мог заключить этот союз с султаном… Но если тебе в голову придет какая-нибудь мудрая мысль по поводу кого можно предложить султану в качестве его четвертой жены, я с удовольствием выслушаю тебя. Подумай об этом на досуге. Послов еще не поздно вернуть. Я очень аккуратно отказал им.
– А тут и думать нечего. Лучшей кандидатуры, чем Марианна Вам не найти.
– Да она же страшна, как даже не знаю что…
– Султану нужна не хорошенькая жена, а династически объединяющий ваши державы брак. Хорошеньких у него полный гарем наложниц. Он согласится на любую, поверьте мне, лишь бы она была Вам кровной родственницей и девственницей. Пошлите ему портрет Марианны и передайте послам, что лишь мысль о том, что ваши государства должны связывать более тесные узы, чем то родство, в котором Вы находитесь с той, кого они выбрали для их султана, вынудила Вас отказать им. И Вы надеетесь, что султан не откажется от Вашего предложения, если конечно, ничего не имеет против более близких уз, которые будут в этом случае связывать ваши державы.
– Алина… я поражен… ты прирожденный дипломат.
– Хотите отправить меня куда-нибудь в качестве посла? – рассмеялась герцогиня.
– Ты что, правда, считаешь, что я могу захотеть такое? – голос короля приобрел явно озабоченный оттенок. – Да я ни за что на свете не отпущу тебя… Ты мне нужна самому… Что я буду делать без твоих советов?
– Ой, милорд… у Вас и без меня полно советчиков.
– Лишь ты искренна со мной… и только ты смогла предупредить меня о Ларине… Думаешь, такое забывают?
– Про Ларину Вы и сами могли догадаться… уж слишком она была настойчива. Не Вы выбрали ее, а она Вас, и понять почему, поразмыслив на досуге, Вы могли бы и сами… Кстати, что с ней?
– Неделю назад ее казнили… Церковь обвинила ее, как ведьму, в пособничестве дьяволу. С ней долго не церемонились.
– Мой государь, – голос герцогини дрогнул, – зачем Вы так? Ведь это была не магия, это был банальный яд, причем не смертельный.
– Эта тварь хотела, чтобы я оказался полутрупом, неспособным даже встать с кровати, а ты жалеешь ее?
– Аутодафе я бы не пожелала даже врагам…
– Она не враг, она хуже… враги не боятся показать лицо и сражаются в открытую… А тем, кто действует исподтишка место лишь на костре. Ясно тебе? – с напором произнес король и вдруг после минутной паузы голос его совершенно изменился, – Алина, Алина… Ты что так побледнела? Черт, я совсем забыл, что ты беременна и сейчас на все так реагируешь. Садись сюда… Вот так… Не надо так переживать… успокойся.
– Милорд… Ведь получается, что именно я обрекла ее на такую смерть… Какой ужас…
– Да нет никакого ужаса… В ее доме действительно нашли предметы, свидетельствующие о колдовстве. Было проведено расследование…
– Какие предметы? Свечи, миски, ножи и какую-нибудь отрубленную голову курицы в мусорном ведре? Да такие вещи есть в любом доме.
– Алина… нет, конечно… Мне говорили, что нашли у нее, я только забыл… там очень специфичные названия. Если хочешь, я сейчас в шкафах с книгами найду фолиант про то, что и как используют ведьмы, я помню, был здесь такой, посмотрю, вспомню и покажу тебе.
Послышались шаги. Потом через какое-то время вновь зазвучал голос короля:
– Вот, нашел, смотри… Вот это, это и это нашли в ее доме.
– Действительно нашли все это?
– Я клянусь тебе. Ты же знаешь, я никогда тебе не лгал…
– Странно… я не чувствовала направленной на Вас черной магии… хотя… ну конечно, судя по тому, что Вы мне показали… магия любви и приворота… Интересно, она на Вас не подействовала и после этого в ход пошел яд или сначала в любом случае должен был быть яд, а к привороту лишь шли приготовления?
– Что тут интересного, Алина? Мне вот абсолютно без разницы, что сначала, что в конце… Я просто рад, что с твоей помощью удалось эту тварь обнаружить и воздать ей по заслугам. А остальное меня мало трогает.
– Ну что ж, это утешает, что были явные основания для такого приговора… Хотя мысль о такой кончине кого бы то ни было меня ужасает.
– Как истинная христианка, ты должна знать, что это удел всех, кого уличили в колдовстве.
– Не надо, мой государь… давайте оставим эту тему… мне очень тяжело об этом думать.
– И не надо. Вот яблочко возьми, скушай, тебе полезно.
– Не хочу ничего… сейчас мне плохо даже от мыслей о еде.
– Яблоко, это не еда… Не упрямься, хоть укуси разочек… Ты стала такая капризная… ужасно.
– Я вообще стала ужасная… Еле хожу, отвратительно выгляжу… кошмар.
– Выглядишь ты великолепно, не придумывай. Беременность тебе необычайно к лицу. Мне так даже очень нравится. Хотя ты мне нравишься и небеременная… Ты мне в любом состоянии нравишься. Герцог не понимает, какое рядом с ним сокровище. На его месте я бы не отпускал тебя от себя ни на шаг.
– Считаете, он недостаточно ценит то, что я рядом с ним?
– Абсолютно не ценит… Я сожалею, что заставил тебя вступить с ним в брак. Не могу его видеть рядом с тобой… он недостоин тебя… Если бы не твоя беременность, я бы настоял на вашем разводе и сумел бы добиться одобрения церкви… Все портит твой будущий ребенок, если он родится, ваш брак будет считаться нерушимым… Кстати, когда герцог мне сказал о твоей беременности, я чуть не убил его… но вовремя сообразил, что к чему… и что смерть уже второго твоего супруга, причем мной же выбранного и вновь от моей руки, ты мне точно не простишь…
– Ребенок не может ничего портить. Это дар Господа. Как он может что-то портить? К тому же в любом случае Вы не добились бы развода, Вам было бы необходимо и согласие герцога тоже.
– Алина, не смеши меня… никуда бы он не делся, и согласился бы на развод… Ты же знаешь, я умею очень хорошо уговаривать…
– Милорд… я умоляю, давайте оставим эту тему. Я жду ребенка и здесь ничего не изменить. Или Вы хотите, чтобы я потеряла его?
– Алина, Господь с тобой… Как ты могла подумать такое? Я догадываюсь, что будет если ты потеряешь ребенка… К тому же если вдруг это будет мальчик, я заставлю Тревора передать титул ему, тебя сделаю опекуншей, а его ушлю послом куда-нибудь далеко и надолго… Это будет великолепно. Или ты уже простила его за "вашу первую брачную ночь", а?
– Я умоляю: хватит! Я не могу больше слушать подобные речи. Вы бы лучше свою новую фаворитку очаровывали, а меня оставили в покое! Меня и так постоянно мучают тяжелые предчувствия, а тут еще Вы такое говорите…
– Алина, выбрось все из головы… Тяжелые предчувствия мучают всех беременных женщин. Королева вон перед каждым нашим ребенком рыдала, что не вынесет родов и точно умрет… и ничего жива до сих пор. Я пришлю тебе лучшего доктора, все будет хорошо… Хочешь, уже завтра пришлю? Он не отойдет от тебя ни на минуту… Или ты что-то видела и что-то знаешь, но скрываешь от меня?
– Ничего я не видела… можете не волноваться… Вам ничто не угрожает.
– А тебе?
– Не знаю… Мне просто как-то не по себе и что-то тревожит.
– Тогда все это ерунда… Обычное состояние беременной женщины. Подожди еще пару месяцев, и ты будешь сама смеяться над всеми своими страхами и предчувствиями.
– Может быть… хорошо бы, если так… – пробормотала герцогиня, и Катарина услышала звук отодвигаемого то ли стула, то ли стола, после чего герцогиня продолжила: – Если позволите, мой государь, я бы оставила Вас. Я очень устала, и хотела бы пойти лечь…
– Конечно, иди. Завтра я пришлю тебе доктора.
– Вы несказанно заботливы, особенно учитывая, как Вы относитесь к моему будущему ребенку…
– Алина, я буду заботиться о твоем ребенке так же, как и о тебе. Обещаю. Хотя, что скрывать, конечно, мне очень тяжело, что этот ребенок не мой… как и то, что кто-то другой имел то, чего я не смог добиться … я бросил бы к твоим ногам все, если б ты только согласилась… стоит тебе даже сейчас сказать лишь слово…
– Мой государь!
– Все, Алина, все… я молчу… не нервничай… тебе это сейчас вредно… Пойдем, я сам провожу тебя… Ну что ты так разнервничалась? Даже руки дрожат, и побледнела опять вся… ну нельзя же так… Я прямо сейчас пошлю за врачом, пусть все время будет при тебе.
Послышался звук удаляющихся шагов, и все стихло. Катарина осторожно выглянула из-за ковра.
Пред ней была большая комната в виде кабинета с книжными шкафами вдоль стен, небольшим очень изящным письменным столом и двумя креслами посередине. На столе лежало красивое румяное яблоко и раскрытая книга, с пожелтевшими от времени страницами.
Катарина подошла к столу, схватила яблоко и с удовольствием впилась зубами в сочную мякоть. Она так давно не ела никаких фруктов, что сейчас это яблоко ей показалось самым вкусным, из всего того, что она хоть когда-нибудь ела. Доев его почти без остатка, Катарина заинтересованно взяла в руки старинную книгу с гравюрами и начала листать. Потом, чтоб было лучше видно, подошла к светильнику у стены, и в это время раздались шаги. Понимая, что если будет класть книгу обратно на стол, ее могут поймать, она вместе с книгой ринулась в открытую дверь за ковром и испуганно замерла, отскочив в сторону и прижавшись к стене.
Она слышала, как кто-то вошел в комнату, затем послышалось легкое потрескивание, и за ковер проник характерный запах загашенных свечей. А потом шаги удалились. Катарина догадалась, что кто-то из слуг, загасив свечи, ушел, и облегченно вздохнула. Она хотела осторожно вернуться и положить на место книгу, но в темноте зацепилась за дверь, и та с легким щелчком закрылась.
– Тьфу ты… – пробормотала Кэти, дернула дверь и поняла, что та заперта. Тогда, перехватив поудобнее книгу, она потянулась за ключом. Однако цепочки с ключом на привычном месте не оказалось. Кэти вспомнила, что положила ключ на стол, когда брала яблоко и поняла, что потеряла возможность вновь открыть захлопнувшуюся дверь.
Кэти стала испуганно пробираться обратно, боясь, что остальные двери тоже захлопнутся, и она окажется запертой в этом темном узком коридоре навсегда. Однако все двери, ведущие в ее комнату, оказались открытыми.
Добравшись до своей комнаты, она облегченно вздохнула и села на кровать. В камине догорали дрова, освещая все вокруг мерцающим, неверным светом. Кэти спрятала книгу себе под подушку и, укрывшись одеялом, принялась осмысливать все произошедшее и незаметно для себя провалилась в сон.
Сны ей снились мрачные и пугающие… Кто-то склонялся и злым шепотом произносил слова короля: "Все портит будущий ребенок, если он родится, брак будет считаться нерушимым… нерушимым", "Если бы не беременность, я бы настоял на разводе и сумел бы добиться одобрения церкви…", а потом: "если будет мальчик, я заставлю Тревора передать титул ему, и ушлю его послом куда-нибудь далеко и надолго… далеко и надолго" Кэти пыталась бежать куда-то, но в серой липкой мгле отовсюду высовывались злые черные тени, которые смеялись над ней и кричали: "Ты пропадешь здесь… никто не вспомнит о тебе… отец уедет далеко и надолго, а ты умрешь здесь… Останется лишь она и ребенок… она и ребенок". Они хватали и тянули ее куда-то вниз, в темноту, и она никак не могла вырваться от них.
Очнулась она от того, что кто-то сильно тряс ее за плечо. Увидев охранницу, Кэти впервые за долгое время обрадовалась Мучивший ее кошмар, был страшнее обыденной реальности. Она быстро вымылась, уселась на кровати и, взяв миску с кашей, принялась за еду. Однако, отдав пустую миску охраннице и оставшись в одиночестве, Кэти вновь попала под влияние мрачных мыслей, мучивших ее ночью. Чтобы отвлечься, она достала из-под подушки книгу, которая таким удивительным образом оказалась у нее, и начала сначала рассматривать картинки, а потом и внимательно читать.
Книга была посвящена тому, как выявить и обезвредить тех, кто занимается колдовством, но в ней было так подробно описано, что и как они делают и используют, что она легко могла служить самоучителем тем, кто намерен обратиться к темным силам.
Особенно заинтересовал Кэти раздел, посвященный тому, как может быть причинен вред беременной женщине. Больше всего ее поразил тот способ, который практически не требовал никаких магических или иных приспособлений, кроме нарисованных на полу магических символов, да изготовленной фигурки будущей жертвы. Причем было написано, что она может быть изготовлена даже из мякиша хлеба. Незаметно для себя Кэти так увлеклась, что за чтением ее чуть было, не застала охранница. Услышав скрип открываемой двери, Кэти еле успела сунуть книгу под одеяло и притворилась спящей. Охранница потеребила ее за плечо и, вручив миску супа с большим ломтем хлеба, неспешно удалилась.
Быстро съев весь суп, Кэти сунула хлеб под подушку и еле дождалась охранницу, чтобы отдать миску с ложкой. После чего занялась попытками вылепить хоть что-то из хлебного мякиша. Получалось плохо, расстроенная Кэти потихоньку съела свое неудавшееся творение, и снова взялась за чтение. Она убрала книгу лишь тогда, когда света из окошечек под потолком стало так мало, что буквы в книге стали едва различимы.
Вечернюю порцию хлеба она тоже попыталась употребить на вылепливание фигурки, и вновь съела неудавшийся вариант.
Однако лепить ей понравилось, и она стала весь хлеб, перед тем как съесть, использовать в качестве материала для создания человеческих фигурок. Недели через две у нее получилась фигурка женщины с длинными волосами и большим выпяченным животом. Кэти даже сама удивилась, насколько хорошо она вышла. Только раскрасить ее было нечем.
В этот же день, словно по заказу, охранница принесла ей вместо молока густой кисель. Кэти тут же придумала, что можно обмазать фигурку киселем и прилепить к ней разноцветный ворс, надерганный из ковров, висевших в комнате. Только дело это было небыстрое, и Кэти решила спрятать кружку с киселем за дверью, которую скрывал ковер. Она поставила ее туда, положила туда же книгу и вылепленную фигурку, догадываясь, что охранница в поисках кружки перетряхнет ее постель, после чего улеглась на кровать.
Пришедшая охранница, не получив кружки, сдернула ее с кровати, раздраженно что-то промычала и сильно шлепнула. Кэти лишь хмыкнула и плечами пожала, мол, не знаю ничего и не понимаю за что.
Охранница перетрясла всю постель, обошла всю комнату, даже в камин кочергой потыкала, но не найдя ничего, сокрушенно покачала головой и ушла. Кэти не решилась сразу достать свои припрятанные сокровища. Она боялась, что охранница может вернуться, но та так и не пришла.
На следующий день Кэти достала фигурку и кисель и занялась разукрашиванием фигурки ворсом из ковров. Через несколько дней кропотливого труда фигурка стала похожа на беременную темноволосую женщину в голубом платье, и Кэти положила ее за дверь на хранение.
Следующую неделю Кэти провела в сомнениях: использовать приготовленную фигурку для вызова темных сил, которые бы избавили ее и от мачехи, и от ожидаемого ей ребенка или нет.
Кэти была не особенно набожной. Мать в детстве иногда водила ее церковь, и перед сном она всегда молилась со старшими дочерьми, а вот отец ее был от всего этого очень далек. Пока они жили в родовом отцовском замке Кэти, стараясь заменить сестрам мать, читала с ними на ночь "Отче наш". Но как только они переехали в этот замок и стали спать каждая в своей спальне, молиться даже перед сном Кэти перестала. А сейчас, понимая, что она готовится к греховному и богомерзкому делу, старалась о Боге даже не вспоминать.
Ее мучили только мысли о том, не смогут ли ее поймать за этим делом, и не догадается ли кто о том, что она сделала. Она помнила, что говорил король о том, как заканчивают свою жизнь те, кого поймали за подобными занятиями.
Наконец она решилась. Нашла острую щепочку, отколовшуюся от полена, достала из камина несколько больших угольков и принялась ждать, когда охранница вечером уйдет. Как только за ней закрылась дверь, Кэти в неверном свете горящих в камине дров, свернула лежащий под ногами ковер и принялась рисовать углем на полу магические символы. Потом встала в круг, положила себе под ноги открытую книгу, чтобы подсмотреть, что делать дальше, если вдруг чего забудет, взяла в руки фигурку и острую щепочку и принялась читать выученные заклинания. Потом, прервавшись, она воткнула острую щепочку в живот вылепленной фигурке, положила ее в специально нарисованный символ и продолжила читать заклинания.
Как только она закончила их читать, в камине что-то с треском вспыхнуло, и комнату окутал едкий, смрадный дым. Кэти закашлялась, с ужасом думая, что сейчас задохнется в этом дыму. Тут же дверь ее комнаты распахнулась, видимо запах учуяла и охранница, она рванулась к Кэти, но споткнувшись о скатанный ковер, упала. Она несколько секунд недоуменно смотрела на символы, книгу и фигурку, лежащие перед ней. Затем поспешно поднялась, схватила кашляющую и задыхающуюся Кэти за руку и потащила из комнаты, через свою каморку сначала на лестницу, а потом по длинным переходам куда-то вглубь замка. Шли они долго, Кэти даже успела отдышаться и перестала кашлять. Наконец охранница постучала в какую-то дверь. Им очень долго не открывали, но охранница не уходила, она стучала вновь и вновь. Кэти показалось, что в ожидании у двери прошло несколько часов…
Наконец дверь открыл очень испуганный дворецкий Рон. Охранница что-то знаком показала ему, Рон замотал головой, но охранница схватила его за плечо, сильно тряхнула и показала еще какой-то знак. Тогда Рон, кивнул и повел их по каким-то широким коридорам, устеленным коврами. Несколько раз им навстречу попадались бегущие слуги с очень озабоченным выражением лиц. Наконец, Рон остановился у резных дверей, сделал охраннице знак подождать, открыл их и вошел.
– Ваша Светлость, – услышала Кэти его голос, – там Марта, она привела какую-то девушку…
Кэти поняла, что Рон не узнал ее. Это было не мудрено. Узнать дочь герцога в босоногой девушке с растрепанными волосами, одетой в домотканое рубище было почти невозможно.
– Не сейчас, Рон! – послышался раздраженный голос герцога. – Уведи их, пусть ждут!
– Она настаивает, Ваша Светлость.
– Я вздерну тебя, Рон. Если ты сей же момент не уберешься отсюда вместе с ними! – загремел голос герцога.
Дворецкий выбежал и отчаянно замахал руками и замотал головой, пытаясь показать охраннице, что выполнить ее требование не может, но та тут же отшвырнула его и, распахнув дверь, вошла, втащив за собой перепуганную Кэти. Она подошла вплотную к изумленно уставившемуся на нее герцогу, указала рукой на Кэти и сделала непонятный знак рукой.
– Что? – герцог перехватил руку охранницы, а другой рукой схватил ту за лицо.
Но охранница выдержала этот взгляд, глаза в глаза, а потом качнула головой, указывая на дверь.
Герцог разжал руки, обернулся к перепуганной Кэти, тяжелым взглядом посмотрел на нее и, проговорив: – Тут жди! – вышел вместе с охранницей за дверь.
Из коридора Кэти услышала звук быстро-удаляющихся шагов.
Кэти огляделась. Она стояла посередине полукруглой комнаты, по краям которой стояли мягкие диванчики и невысокие столики, а на противоположной стене была еще одна дверь, которую прикрывали гардины, перехваченные витыми золотыми шнурами с тяжелыми кистями.
В это время дверь распахнулась, и из нее выскочил лысый человечек невысокого роста с очень озабоченным лицом. Он изумленно оглянулся и, поняв, что кроме Кэти никого нет, обратился к ней:
– Ты воду и полотенца принесла?
– Нет, – отрицательно покачала головой Кэти.
– Тогда какого черта ты здесь стоишь?! – заорал он. – Живо, бегом! И чтоб через пять минут у меня все было!
– Я не могу, – Кэти попятилась, – герцог приказал его ждать тут… я не могу…
– Остолопка!
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вбежал слуга, держа в руках таз и полотенца и в нерешительности замер перед ним.
– Ну чего встал? – вновь заорал лысый мужчина, обращаясь уже к нему. – Отдавай все ей! – он ткнул пальцем в Кэти и повернулся к ней. – А ты не стой, бери все и тащи туда. Не ему же их мне туда нести. Да расторопнее же! Вот ведь наказание какое… Привели какое-то чучело… даже двигаться она быстро не может.
Кэти взяла таз, стопку полотенец и послушно прошла в дверь.
– Ставь таз на пол, мочи одно полотенце, давай сюда! – скомандовал вошедший прямо за ней лысый человечек.
В полутьме комнаты Кэти не сразу поняла, где она очутилась. Только через мгновение, когда, послушно присев над тазом мочила в ледяной воде одно из полотенец, сообразила, что находится в одной из центральных спален замка. И еще с ужасом заметила, что все вокруг в огромных пятнах крови, а у кровати целая гора кровавых мокрых полотенец.
– Ну давай сюда, да не отжимай ты его, оно должно быть холодным и мокрым, – лысый человечек выхватил у нее из рук полотенце, вновь окунул его в таз, достал оттуда и подошел с ним к кровати.
– Ваша Светлость, – он наклонился над кроватью, – по-моему, дальше ждать бессмысленно… еще час такого кровотечения и Вы расстанетесь с жизнью. Разрешите, и я отдам приказ, чтоб все подготовили к операции, тогда у Вас будет хотя бы шанс…
– Лерон, – послышался очень тихий голос герцогини, – если бы это было ради спасения ребенка, я бы не раздумывая, согласилась… но теперь, когда он родился мертвым… нет. Я не позволю Вам. Если я не буду иметь возможности родить ребенка, моя жизнь бессмысленна. Я лишь ради этого покинула монастырь. Все будет так, как угодно Господу… Оставьте меня.
– Ваша Светлость… король не простит мне этого.
– Королю скажите, это я так решила… А сейчас пойдите вон!
– Ваша Светлость… позвольте хотя бы эти примочки из ледяной воды… Это хоть как-то уменьшает кровотечение и боль. Я ведь знаю, какие у Вас боли…
– Лерон, Вы мне надоели! Вы можете, наконец, уйти? – герцогиня приподнялась на кровати и властно указала рукой на дверь. – И чтоб ко мне никто не входил!
– Но если Вам что-то понадобится? – растерянно произнес тот, пятясь к двери.
– Вон она поможет или позовет, если будет надо, – откидываясь вновь на подушки, герцогиня махнула рукой, указывая на Кэти, которая как, присев, склонилась над тазом так больше и не поднималась.
Тяжело вздохнув, лысый человечек вышел и закрыл за собой дверь.
Некоторое время прошло в молчании, потом герцогиня тихо попросила: – Воды подай, пожалуйста… стакан и графин на столике.
Кэти вздрогнула, поднялась и, не смея ослушаться, налила в стакан воды, подошла к кровати и, склонив голову, молча, протянула стакан герцогине. Та взяла стакан и вдруг, выпустив его из рук, так что он опрокинулся на кровать, схватила ее за руку: – Катарина? Ты? Почему ты в таком виде? Господи… что же это такое?
Она хотела еще что-то сказать, но в это время лицо ее исказила гримаса боли, она закусила губы и, чуть отвернувшись, уткнулась лицом в подушку, однако руки Кэти не выпустила.
– Я пойду, позову кого-нибудь, – испуганно прошептала Кэти, осторожно пытаясь высвободить руку. Но герцогиня, еще сильнее сжала ее, не выпуская, и чуть заметно покачала головой.
– Это сделала я… – сама вдруг не зная почему, призналась Кэти.
Герцогиня помолчала немного, дожидаясь видимо окончания приступа боли, потом повернула голову и в упор посмотрела на Кэти:
– Как же я могла допустить такое… бедная ты моя девочка… – хрипло проговорила она, в глазах ее блестели слезы, – я должна была догадаться… должна… прости меня, если сможешь…
– Что Вы говорите… Вы что, не поняли? Это я сделала! Я колдовством убила Вашего ребенка, я!
– Тсс! Я все поняла, не кричи, пожалуйста. Запомни, это так просто все совпало… Это была игра. Ты лишь играла… и ты ни в чем не виновата. Я постараюсь сделать так, чтобы тебя ни в чем не обвинили… Отец где? – тяжело дыша, герцогиня приподнялась на кровати.
– Его в башню, где меня держали, моя охранница увела.
– Там что-то осталось из того, что ты использовала?
– Все.
– Охранница застала тебя, когда ты этим занималась?
– Да… Там взорвалось что-то, и потом этот запах… Она почувствовала и прибежала.
– Что она отцу сказала?
– Ничего… она глухонемая… она знаки ему какие-то показывала…
– Это лучше… – герцогиня чуть приподняла голову, внимательно еще раз посмотрела на Кэти и покачала головой. – Как же он посмел? Ведь поклялся мне, что не тронет… а удумал еще хуже… хотя и я не лучше… беспечно во все поверила, проверять ничего не стала и занялась лишь своими проблемами… Как же ты должна была меня ненавидеть… Ладно… Какие там вещи остались?
– Знаки на полу… Книга та, что Вам король показывал… и фигурка Ваша, я ее из хлеба сделала, как в книге нарисовано.
– Это ты книгу взяла?
– Да. Я сначала хотела вернуть, я лишь посмотреть хотела… но дверь захлопнулась, а ключ на столе остался…
– Так значит, я ключ в твоей двери забыла, а я никак не могла вспомнить, куда я его дела… выходит, отец тебя держал в башне над библиотекой, а там потайной ход… теперь все ясно. А то я никак не могла понять, как могли найти мой ключ в кабинете, если я в тот день, когда его потеряла, там не была… Получается, что и слугу, что в библиотеке убирается, герцог зря приказал наказать, не брал он книгу…
– Его сильно наказали?
– Казнить его я не дала, да и пытать тоже… выпороли его… сильно, конечно, ну ничего, он юноша крепкий, выжил…
Герцогиня помолчала немного, а потом продолжила:
– Значит так, Катарина, кроме слов: "мне было скучно, я играла", ну и может быть истории с ключом, отец не должен от тебя услышать ничего… Это лишь совпадение…
– Но Вы же знаете, что это не так…
– Катарина, твой отец почти не верит в Бога… он соблюдает лишь привычные ритуалы, да и то не все… Так почему мы должны позволить ему верить в колдовство и магию? Пусть верит в реальные причины моей болезни… – она не договорила, новый приступ боли заставил ее снова уткнуться в подушку и замолчать.
В это время дверь рывком распахнулась, и на пороге появился разгневанный герцог.
– Катарина, иди сюда, – грозно приказал он.
Герцогиня крепче схватила руку Кэти и с трудом приподнялась.
– Милорд, во-первых, не кричите… во-вторых, я просила Лерона, чтоб он не пускал ко мне никого и Вы не исключение… а, в-третьих, леди Катарина никуда не пойдет, она нужна мне… и только попробуйте мне отказать…
– Алина… Вы ничего не знаете… Она – ведьма! – начал герцог раздраженно.
– Не смейте так называть нашу дочь… – перебила его герцогиня, – к тому же я все знаю… она рассказала мне, что взяла мой ключ, и когда Вы заперли ее в башне попыталась оттуда с его помощью выйти… у нее это почти получилось, она попала в библиотеку, где увидела книгу, ту что я оставила на столе, и за которую Вы тогда приказали наказать Олвина… она ее рассматривала, оставила на столе ключ, услышала шаги, испугалась, спряталась с книгой, а дверь захлопнулась… ведь так, Катарина? – герцогиня сжала руку Кэти.
– Да, Ваша Светлость… все так и было… – пробормотала Кэти.
