Марина Колесова
В плену королевских пристрастий
– Нет, не хуже, – в глазах королевы сверкнули слезы, – ты не поверишь, но я мечтала, чтоб он застал меня с любовником, избил бы и заставил бы быть верной ему. Пусть бы бил, контролировал, запирал, только не это равнодушие. Он выбросил меня из своей жизни, как грязную и ненужную тряпку. Да я бы согласилась ноги его любовницам мыть, лишь бы быть рядом с ним… Я не могу его отпустить… не могу… и в то же время сегодня, там, во дворе я поняла, он не позволит мне этого… поэтому и хотела отравить его… подумала: все, не могу больше, и пусть будь дальше, что будет… а теперь понимаю, что легче бы мне не стало… и действительно Бенедикт с Лидией уничтожили бы и сыновей, и меня…
Королева помолчала немного, потом спросила: – Ты думаешь, я смогу жить, не оглядываясь на него?
– Сможете. Дело себе найдите и сможете.
– Какое?
– Я уже советовала. По селам прокатитесь, а еще лучше на рудники поезжайте или в лечебницах милостыню раздайте. Увидите столько человеческих страданий и горя, что своя боль сразу по сравнению с этим совсем других размеров покажется.
– Хочешь, чтоб я себя с чернью сравнила?
– Считаете, они из другого теста вылеплены, не чета вам? Какое Вам дело до их страданий? А они такие же… только при рождении Господь им дал меньше. Вот и вся разница. Ваш младший сын, хоть и высокородный, а тоже посреди черни живет, и страданий хлебнул столько, что Вам и не снилось. А Вы все себя жалеете. Никогда не задумывались, как ему живется?
– Где он?
– Не скажу. И ему окончательно жизнь сломаете и себе. Если все это вскроется, даже я вряд ли смогу помешать Артуру вас обоих на эшафот отправить. Жалейте всех убогих, может, и ему невзначай поможете…
– Ты мне всю душу сегодня переворотила, мне так больно и плохо…
– Это как нарыв вскрыть, всегда больно… подумайте над всем этим на досуге, Вам решать: лечить Вы свою душу дальше будете или оставите гнить в собственных грехах, обидах, да желаниях отмщения… И еще молитесь и кайтесь. Господь дает сил тем, кто хочет душу свою от скверны очистить и путь истинный найти.
– А ты нашла этот истинный путь?
– Я считаю, что вся жизнь это поиск этого пути и сомнение: он ли, не свернул ли ты с него? И, на мой взгляд, истинный путь знает лишь Господь и для каждого он свой. У тех, кто в монастырях живет он конечно четче и яснее, их каждый шаг заранее определен, и уставом, да наставлениями старших выверен и ведет их к Господу. А вот в миру такого нет, здесь каждый шаг это распутье и какой путь выбрать и куда он ведет: ближе к Господу или от него уводит, порой очень трудно понять.
– Ты жалеешь, что живешь не в монастыре? – удивленно спросила королева, уловив в голосе Алины ностальгические нотки, – Ну да… я припоминаю, Артур говорил, что после смерти ребенка ты вместе с дочерью герцога уехала в монастырь, откуда они тебя насильно забрали… Ты и правда хотела там остаться?
– Да, я хотела… но король и герцог были против, и настоятель выдал меня им, сказав, что моя жизнь не принадлежит мне.
– Поверить не могу… по собственной воле желать уйти в монастырь… ты действительно оригиналка.
– Я прожила там двенадцать лет, и последние годы была очень счастлива. Там люди ближе всего к Богу. Возможно, когда-нибудь у меня появится возможность вернуться туда.
– Ты сумасшедшая… у тебя все есть, тебя любит муж, и он, и король выполняют любые твои прихоти и, как я теперь понимаю, король даже не посягает на твою честь, но был бы счастлив удовлетворить тебя, если ты захочешь. Чего тебе не хватает? Ну потеряла ты ребенка… другие будут, а если и не будут, герцог все равно не бросит тебя, у него уже три дочери… От чего ты бежишь?
– Так Вы сами ответили в самом начале: я – сумасшедшая, – усмехнулась Алина.
– Извини… я сказала образно.
– Здесь не за что извиняться. Я действительно не такая как все… ведь именно это характеризует сошедших с ума. Я вижу столько грязи, Гертруда, что мне очень тяжело в миру… и это объясняет все. Ладно, давайте закругляться с разговорами. Терпение Вашего супруга не беспредельно. Если Вы не уедете в ближайшее время, он найдет способ заставить нас обеих пожалеть об этом.
На следующий день вечером, возвращаясь с охоты, король заметил во дворе замка карету королевы.
– Что такое?! – с угрозой тихо спросил он, обернувшись к Алине.
– Скорее всего, королева выполнила свое обещание и с одной из своих фрейлин прислала мне то, о чем я ее просила, – с милой улыбкой Алина взяла короля за руку. – Я надеюсь, Вы не будете сердиться, что я кое-что потребовала от Вашей супруги взамен собственного расположения?
– И что ты надеешься от нее получить? – удивлено спросил тот.
– Это маленькие женские секреты… Зачем Вам знать их? Я конечно расскажу Вам все, если Вы будете настаивать… Но неужели у меня не может быть хоть какой-то маленькой женской тайны?
– Я не буду настаивать. Развлекайся. Я доверяю тебе, – король обнял Алину за плечи и вдруг раздраженно тряхнул головой. – Хотя нет, я хочу знать. Скажи!
– Обещаете, что не предпримете ничего? – заглядывая ему в глаза, спросила Алина.
– Обещаю, – утопая в ее взгляде, подтвердил король.
Алина наклонилась к самому его уху и тихо прошептала: – Она прислала мне с Вашей любовницей, которую я подозреваю в заговоре, повод вытрясти из нее все, что она знает. Не вмешивайтесь, пожалуйста, девочка может и не виновата ни в чем… это лишь подозрения.
– Алина! – король отстранился и яростно сверкнул глазами.
– Вы обещали, милорд… – мелодично рассмеялась она, – обещали не вмешиваться в женские дела.
– Хорошо, кузина, – король глубоко вздохнул, и сам наклонился к ее уху, – мне будет даже интересно, как ты будешь вытрясать информацию из заговорщицы. Позови, если помощь потребуется. Да, и в методах можешь себя не ограничивать, я в любом случае не буду в претензии.
– Вы несказанно великодушны, – глаза Алины лукаво блеснули.
В это время к ним подошел Рон и с поклоном доложил:
– Ваша Светлость, к Вам приехала леди Регина, фрейлина Ее Величества. Она дожидается Вас в Вашей гостиной. Я взял на себя смелость проводить ее туда, так как она приехала уже более часа назад.
– Хорошо, Рон. Я переоденусь и подойду туда, – кивнула Алина.
– Мне будет позволено, Ваша Светлость, доложить герцогу, что Вас не разгневало мое своеволие?
– Да, Рон, я считаю, ты поступил правильно, не в коридоре же ее держать. Иди, я не гневаюсь.
Рон с поклоном удалился.
– Герцог чудесно вымуштровал всех слуг, даже мне такое не удавалось, – заметил король, провожая взглядом удаляющегося Рона.
– Я передам ему, что Вы столь высоко оценили его старания, он будет рад, – скривив губы, проговорила Алина.
– А ты выходит, ими недовольна?
– Милорд, давайте оставим эту тему… Это ваша мужская обязанность, Вы запретили мне вмешиваться, так что и мнение мое спрашивать не надо.
– Я спрашиваю не мнение по поводу методов, какими герцог добивается подобных результатов, я спрашиваю мнение о самом результате. У тебя есть в чем упрекнуть слуг, ты недовольна их поведением?
– Нет, в этом отношении все отлично и безупречно.
– Тогда все замечательно. Тебя должно интересовать лишь это.
– Я стараюсь… – печально вздохнула Алина, потом повела плечом и спросила: – Позволите мне пойти побеседовать с фрейлиной королевы?
– Конечно. Какие вопросы. Конечно же, иди.
– Благодарю Вас, – губы Алины тронула едва заметная улыбка, затем она обернулась к пажу, стоявшему все это время чуть в отдалении: – Пойдем, поможешь мне.
Войдя к себе в гостиную Алина остановилась, Виктор сопровождающий ее замер сзади. Из кресла, где сидела, ей тут же на встречу поднялась стройная молоденькая девушка с кукольными чертами лица и большими выразительными глазами.
– Приветствую Вас, Ваша Светлость, – мелодично проговорила она и, склонив голову, присела в глубоком реверансе.
– Ты фрейлина королевы, милочка? – Алина шагнула ближе и рукой коснулась щеки девушки.
– Да, Ваша Светлость.
– Каких же очаровательных прелестниц подбирает Ее Величество в свое окружение. Из какого ты рода, куколка? – рука герцогини, скользнув по щеке девушки, прошлась по плечу и спустилась ниже к рукам. А потом герцогиня, нежно улыбаясь, взяла руки девушки в свои. – Где же она разыскала такую красавицу?
Щеки девушки заалели, и она потупилась: – Я младшая дочь графа Болгера. Герцог Веренгер, наш сюзерен, рекомендовал меня Ее Величеству, и я вот уже больше двух лет состою при королеве.
– Значит ты уже опытная фрейлина, это замечательно, – рука Алины вновь прошлась, но уже по другому плечу девушки, – давно я не встречала таких миленьких куколок, ты восхитительна, крошка. И каковы твои обязанности при королеве?
Плечи девушки стали заметно подрагивать, она действительно уже достаточно опытной придворной дамой и понимала, что такое явное восхищение той, что по слухам вертит королем, как хочет, не могло предвещать ничего хорошего. Либо герцогиня узнала, что перед ней одна из любовниц короля и сейчас ищет повод расквитаться, либо что еще хуже, решила использовать сама приглянувшуюся ей фрейлину.
– Я… я… я подбираю наряды для Ее Величества, – запинаясь проговорила Регина.
– Ты чего испугалась, крошка? Разве я чем-то обидела тебя? – Алина рукой приподняла голову фрейлины и заглянула ей в глаза.
– Нет, Ваша Светлость, что Вы… – Регина попыталась отвести взгляд, но рука Алины жестко сжала ее подбородок.
– Я не люблю, когда мне не смотрят в глаза, крошка, – очень холодным тоном проронила она, – обычно это означает, что человек задумал что-то дурное и пытается это скрыть. Мне бы не хотелось думать подобное о тебе, ты слишком приглянулась мне, малышка. Поэтому постарайся взгляд больше не отводить, не нравится мне это.
Герцогиня сказала это тоном человека имеющего власть и право, и Регина испугалась, она поняла, что не посмеет перечить, чтобы не потребовала сейчас от нее эта молодая властная женщина. Губы ее задрожали, и она, стараясь смотреть прямо герцогине в глаза, тихо проговорила: – Простите, Ваша Светлость. Я постараюсь больше ни чем не прогневать Вас.
– Вот и умница, крошка. У тебя оказывается еще и отличные манеры, ты не перечишь и не дерзишь, это дорогого стоит, – снова ласково проговорила герцогиня. – У тебя много сестер?
– У меня пять старших братьев, и одна самая старшая сестра. Ей уже сорок, она не замужем, живет с отцом и братьями, которые все тоже холосты.
– Твой отец видимо много задолжал герцогу Веренгеру, как я понимаю, раз ни один из твоих братьев еще не женился… а сестренка видимо у тебя не столь очаровательна, коль без приданного не берет ее никто.
– Да, Ваша Светлость, все так и есть. У нас в общем всегда было не очень богатое владение, а три года назад во владениях случился сначала пожар на складах, потом в замке и хоть никто не пострадал, отец не смог расплатиться по налогам и его хватил удар, и он с тех пор не встает и даже говорить не может. Герцог Веренгер был очень добр к нам и не потребовал немедленных выплат… иначе все мои братья давно оказались бы в его подвалах. Он, конечно, не убавляет суммы долга и проценты за просрочку берет немалые, но в нашем положении, это великое счастье. И я очень благодарна герцогу. Мы сейчас почти уже расплатились по всем долгам… Братья очень стараются, да и выкуп за меня королевы и мое жалование не лишними оказались…
– Ты часто общалась с герцогом, с тех пор как получила место при королеве?
– Нет, только дважды, когда Ее Величество отпускала меня семью навестить.
– Он спал с тобой во время твоих визитов?
– Нет, что Вы… он никогда бы не посмел, он знал, что я… – в глазах девушки промелькнул испуг, она поняла, что проговорилась и замялась, не зная как закончить фразу.
– Договаривай, договаривай… Что он знал?
– Он знал, что я сплю с королем, – сглотнув, выдавила из себя девушка и испуганно замерла, ожидая дальнейшей реакции своей собеседницы.
– Ты сама рассказала ему об этом? – удивленно спросила герцогиня.
– Вы понимаете, Ваша Светлость… мне стыдно об этом говорить… но он в первый мой приезд сам завел разговор об этом, сказав, что я очень бы могла помочь братьям, если смогу стать любовницей короля… и научил как себя вести, чтобы понравиться ему… а уже во второй приезд, когда я привезла украшения, что подарил мне король, в счет долга, он все понял и без слов… он даже взял не все… сказал, что король может рассердиться, если увидит, что я не ношу его подарки, и что он даст еще отсрочку…
– Он дарил тебе сам какие-нибудь украшения?
– Нет, Ваша Светлость… да и не взяла бы я…
– Ты уверена, что ничего не дарил?
– Конечно.
– Абсолютно точно? – с напором, глядя ей в глаза, жестко уточнила герцогиня.
– Ваша Светлость, зачем ему мне что-то дарить? Я, скорее всего не нравилась ему, иначе бы он заставил бы меня стать его любовницей, еще до того, как рекомендовал королеве. Я не могла бы противиться, он имеет полную власть над нашей семьей. Он просто помогал нам выплатить ему все, что причитается… И вообще я не понимаю, почему Вы меня спрашиваете об этом. Даже если б он что-то дарил мне… Это что, противозаконно брать у кого-то подарки? – в голосе девушки зазвучали истерические нотки.
В следующую минуту герцогиня с такой силой ударила ее по лицу, что девушка отшатнулась.
– Ты как со мной разговариваешь, тварь?! – рявкнула Алина. – Считаешь, если лежала в постели с королем, можешь себе такое позволить?
Девушка тут же повалилась ей в ноги: – Простите, Ваша Светлость. Я не посмею больше, простите…
Виктор, стоявший позади герцогини, просто окаменел, такой он не видел свою госпожу никогда. Ее будто подменили.
А она тем временем раздраженно пнула мыском туфельки, склонившуюся перед ней девушку и зло проговорила: – Где то, что просила передать королева?
– Вот, – девушка, не вставая с колен, протянула ей запечатанный конверт.
Герцогиня небрежным движением разорвала его, прочла записку и вновь раздраженно пнула туфелькой девицу: – Где сама посылка? Я все прочла.
– Это все, Ваша Светлость, – девушка приподнялась и непонимающе посмотрела на нее.
Та скривила губы и бросила ей письмо.
– Читать ты надеюсь, умеешь, так вот, читай вслух.
Девушка подобрала листок и, запинаясь от волнения, начала читать:
"Герцогиня, я очень благодарна за тот теплый и радушный прием, что Вы вчера мне оказали. Я помню нашу договоренность и посылаю Вам с моей фрейлиной то, что, несомненно, заинтересует Вас. Я расстаюсь с этим подарком с большим трудом, не из-за его огромной ценности, хотя для любой женщины это немаловажно, а потому что с ним связано еще и много воспоминаний, но Ваша дружба, Алина, для меня гораздо ценней. Поэтому примите этот подарок в знак моей самой глубокой признательности и уважения. Ваша Гертруда."
Закончив читать, девушка вскинула на герцогиню глаза и тихо прошептала:
– Ваша Светлость, я клянусь, больше она не передавала мне ничего.
– Хочешь намекнуть, что королева решила сыграть с тобой и со мной злую шутку? – иронично осведомилась Алина.
– Ваша Светлость, я не знаю, как это можно объяснить, но кроме этого письма Ее Величество не давало мне ничего. Вы можете приказать обыскать меня, карету… но у меня действительно ничего больше нет…
– И по дороге ты не останавливалась? И королева тебя до самой кареты проводила?
– Нет, королева не провожала меня, и по дороге мы останавливались… но я не крала ничего, клянусь…
– Ты считаешь, чему я должна поверить: твоим клятвам или письму королевы? К тому же ты лжешь. Я знаю, что герцог Веренгер что-то дарил тебе, ну или оставлял на хранение. Если ты врешь даже в таких мелочах, как я могу тебе верить в чем-то еще?
– Не дарил он ничего и на хранение не оставлял, – со слезами в голосе проговорила девушка и прижала руки к груди, – ну что мне сделать, чтобы Вы поверили мне?
– Ну что ж, отъявленная лгунья, не хочешь откровенно разговаривать со мной, поговоришь с палачом. Я тебе это быстро устрою.
– Не надо, Ваша Светлость… – девушка залилась слезами, – помилосердствуйте… если Вы обвините меня, меня же казнят как воровку… а я не крала…
– Не хочешь, чтоб обвинила, быстро вспоминай, что герцог дарил или давал тебе.
– Ничего не дарил… – закрыв лицо руками и рыдая, проговорила та, а потом вдруг вздрогнула, подняла голову, и в ее глазах вспыхнула надежда: – Я вспомнила, Ваша Светлость, может, Вы про это меня спрашиваете… Мне на днях его посыльный, которому я отдавала деньги, чтоб долг погасить, дал баночку губной помады. Но это не подарок и не от герцога он мне ее привез, это чтобы я попробовала и заказала потом у него, если мне понравится. Там и баночка простенькая совсем, обычное стекло, да и помады там совсем мало, на раз не больше… Она только какая-то ароматизированная и с какими-то добавками. Густав, ну посыльный то есть, сказал, что она мужское желание повышает, если к мужчинам в рот попадет или сами понимаете на что… и что он сам на себе испытал, эффект сказал ошеломляющий… и сказал, если я останусь довольна, то он мне больше привезет, только уже, конечно, за деньги. Но я не пользовалась ей еще, король больше недели не звал меня…
– Ты точно не пользовалась ей? Даже не пробовала?
– Нет… – Регина замотала головой, – я же говорю, там ее совсем мало… я подумала, что когда к королю пойду, тогда и попробую. Так-то зачем?
– Где она?
– У меня в спальне, на столике.
– Великолепно, куколка. Значит так, сейчас я тебя отправлю в темницу замка, и ты посидишь там до тех пор, пока я сама не встречусь с королевой и не выясню это произошедшее небольшое недоразумение. При этом если за это время ты ни с кем не попытаешься общаться и будешь молчать, я скорее всего не предъявлю тебе никаких обвинений, даже если не найду то, что ты должна была мне привезти. Однако если я узнаю, что ты пыталась, хоть каким-то образом с кем-то общаться, ты прямой дорогой отправишься к палачу, и уже он будет выяснять, кто твои сообщники и с кем ты и для чего налаживала связи.
– У меня нет никаких сообщников, Ваша Светлость.
– Тогда тебе не составит труда несколько дней помолчать, куколка, пока я все не выясню, – жестко сказала герцогиня и повернулась к Виктору: – Вызови охрану.
Появившимся охранникам, герцогиня указала на все еще всхлипывающую Регину: – В отдельную камеру ее, и чтоб не общалась ни с кем. Хоть раз рот откроет, мне доложите.
– Ее как в цепях или в колодках держать? – уточнил старший из охранников, вытягиваясь перед герцогиней.
– Так пока пусть посидит, главное чтоб молчала.
– У нас не поговорит, не извольте беспокоиться, Ваша Светлость, будет молчать, – охранник шагнул к Регине и, взяв за плечо, вывел в коридор.
Герцогиня удовлетворенно кивнула и, отойдя к окну, замерла, устремив взгляд в даль. Из этого состояния ее вывел звук раскрывающейся двери. Она обернулась и увидела короля.
– Что-то случилось, милорд?
– Я хотел это спросить у тебя, – закрывая за собой дверь, проговорил он.
– У меня? – удивленно спросила Алина.
– Я видел, что ты отправила Регину в темницу, и хочу знать, к каким выводам ты пришла, и как будешь обосновывать задержание фрейлины королевы.
– И Вас и девочку хотели отравить, достаточно подло воспользовавшись ее наивностью и доверчивостью… сейчас ей безопасней посидеть у меня в темнице, чем вернуться во дворец. А обосновывать я это буду, например ее недостаточной покорностью и дерзостью мне. Могут же у меня быть подобные причуды. Вроде как девочка нагрубила, и я, зная, что она одна из Ваших фавориток, решила проучить ее, и на ее примере показать двору, что со мной стоит считаться всем, и перечить мне не стоит даже тем, кто спят с тобой.
– Она что, действительно нагрубила тебе?
– Нет, мой государь, я придралась на ровном месте. Однако эта ложь, спасает ей жизнь. Кстати было бы неплохо, если б Вы прилюдно заступился за нее, а я закачу Вам сцену, и Вы уступите.
– Ты умеешь закатывать сцены?
– Я постараюсь. Жизнь девочки стоит того.
– И как же нас хотели отравить?
– В ее спальне, на столике стоит стеклянная баночка с помадой. Она намазала бы ей губки, перед свиданием с Вами, а что было бы дальше, Вы сможешь увидеть, если заставите кого-нибудь из приговоренных к смертной казни намазать губы или его мужское достоинство. Только делать это не торопитесь, на Вашем бы месте я отправила доверенного человека подежурить в ее спальне. Узнав, что я пленила девочку, ее спальню кто-нибудь постарается навестить, и Вы получите еще один хвостик, за который сможете быстрее распутать весь клубок заговора.
– Кто ей это дал?
– Не торопите меня, милорд, Вы все узнаете в свое время, подождите возвращения моего супруга.
– Черт, ну конечно, Регина была подданной Веренгера, и она его протеже.
– С выводами не торопитесь, все может быть не так просто, хотя и это не исключено.
– Алина, девочка моя, – король шагнул ближе к герцогине и нежно обнял за плечи, – ты уже который раз спасаешь меня… Как же мне отблагодарить тебя, мое сокровище?
– Отпустите в монастырь…
– Про это и думать забудь! Слышишь? – зло проговорил король, тряхнув ее за плечи. – Я не посягаю на твою честь, но твое присутствие мне необходимо. Ты получишь все! Все, что пожелаешь. Я согласен, если ты того пожелаешь, даже Алекса казнить хоть он и по душе мне, но ты в любом случае останешься при дворе. Ясно тебе?
– Вы считаете, я могу потребовать казни собственного супруга, которому хоть и по Вашему принуждению, но дала клятву быть верной и покорной?
– Это твое дело, что требовать от меня. Я выполню все, что в моих силах.
– Тогда хотя бы позвольте мне общаться с младшими дочерьми. Меня не допускают к ним.
– Это не в моей власти. Это лишь герцог может тебе позволить, так как только он определяет условия их пребывания там.
– Так заставьте его.
– Алина, ты ведь знаешь, что я поклялся сделать все, что он пожелает для его дочерей. Не подталкивай меня к клятвопреступлению. Я не виноват, что он решил отправить их туда и запретил им видеться с тобой. Попроси что-нибудь другое, и я постараюсь исполнить.
– И что еще, по-вашему, я могу просить, если Вы отказываете мне во всем? – хмыкнула герцогиня, в ее глазах промелькнуло разочарование.
– Ну не надо, Алина, не обижайся… я действительно не в силах ни отпустить тебя, ни повлиять в этом вопросе на герцога, – король ласково провел рукой по ее щеке. – Мне хотелось сделать тебе что-то приятное, а ты расстроилась и кроме свободы, которую я дать тебе не могу, ни о чем другом и думать не желаешь… Ты прям как птичка божья, только о ней и мечтаешь… хотя какая в монастыре свобода… и дернуло же твоего отца отправить тебя туда в детстве… у тебя же совсем другое предназначение.
– Какое? – вдруг неожиданно зло спросила герцогиня. – Может быть родить наследника моего рода? Неужели Вы позволите мне сделать это?
– Ты сама посчитала, что на то была Воля Божья, что ты не родила, – не менее жестко ответил король и раздраженно добавил: – Все хватит! Эти вопросы мы обсудим как-нибудь позже, без твоего пажа, если ты, конечно, не хочешь, чтоб я приказал свернуть ему шею.
– Да, конечно… что-то несвоевременно я завела весь этот разговор. Простите, милорд.
– Ну что ты, моя дорогая кузина, какие могут быть извинения… Кстати, если все-таки придумаешь, что попросить, скажи, я постараюсь выполнить. А сейчас пойдем, устроим представление, устрашающее всех желающих перечить тебе.
Король с герцогиней вошли в зал, где собрались придворные, громко переругиваясь. Все встали из-за столов, приветствуя короля, но он даже не взглянул ни на кого, настолько был поглощен ссорой.
– Регина даже не моя подданная, она принадлежит королеве… Ты понимаешь, что превысила свои права? – достаточно жестко продолжил он уже ранее начатую фразу.
– Что? – герцогиня замерла, не доходя до стола, и с вызовом посмотрела на короля. – Я превысила мои права? Да как у Вас язык поворачивается, милорд, говорить это именно мне? Она в моих владениях и дерзила мне!!! Ясно Вам? Я не только ее в подвал запру, я и накажу ее так, что она вообще рот при мне больше раскрыть никогда не посмеет! И Вы не сделаете ничего!
– И как я, по-твоему, должен объяснять королеве то, что ты не ей претензии по поводу ее фрейлины высказываешь, а сама решила с ней разобраться?
– Вряд ли Ваша дражайшая супруга захочет, чтоб я именно ее обвинила в том, что посланная ей ее фрейлина оскорбила меня. Или Вы хотите, чтоб я сделала именно это? Так учтите, даже в этом случае с этой девкой я разберусь сама. Я не потерплю, чтоб в моих владениях, хоть кто-то посмел выказать мне свое неуважение. Мне безразлично, что она Ваша фаворитка. Ясно Вам? И либо Вы прямо тут признаете за мной это право, либо Вам придется сейчас же, сию же минуту, со всем двором оставить мои владения! И уже потом мы будем выяснять, что в чьей власти, и у кого какие права! – глаза герцогини гневно сверкали, а в голосе звенела сталь.
Во всем ее облике было столько ярости и вызова, что все присутствующие пораженно замерли, на их памяти с королем никто и никогда так не разговаривал, да и для герцогини такое поведение было абсолютно нехарактерно. Она была иногда резка и в оценках, и в суждениях, но в таком состоянии ее не видел еще никто.
– Я признаю, все, что ты хочешь, только не надо так нервничать, – король примирительно поднял руку, – успокойся, пожалуйста.
– Успокоиться? После того, что Вы наговорили мне? И не подумаю! Я успокоюсь лишь в том случае, если Вы сейчас же, прям здесь, поклянетесь мне, что в моих владениях, лишь мое слово будет законом, и Вы не будете вмешиваться ни при каких обстоятельствах!
– Ты истинная дочь, своего отца, говорят, он тоже обладал буйным нравом, пока не женился на моей тетке… – со смехом проговорил король, качая головой, а потом клятвенно поднял руку: – Я клянусь, Алина, в твоих владениях, лишь твое слово будет законом. Делай с ней, что хочешь, раз у нее такие дурные манеры, только успокойся.
– Уже успокоилась… – герцогиня вдруг мило и лучезарно улыбнулась, – Милорд, я была уверена, что Вы поймете меня.
– Кузина, ты умеешь заставить понять и принять что угодно, я поражаюсь, как герцог может иногда противостоять тебе… я не в силах…
– Милорд… я не так часто что-то требую, как Вы могли бы заметить.
– Ой ли, кузина? – король рассмеялся и, нежно подхватив руку герцогини, поднес к губам. – Ты постоянно бесцеремонно пользуешься тем, что я не в силах отказать тебе. Это счастье, что тебя не интересует политика, иначе я бы в собственном государстве уже не решал бы ничего. А так у меня есть хоть какая-то сфера приложения собственных усилий.
– Вы так любите все преувеличивать, милорд… – герцогиня мелодично рассмеялась, – но мне эти преувеличения приятны.
– Вот и славно, кузина, садись, отведаем, чем собрались нас порадовать твои повара.
Король усадил герцогиню во главе стола и, наконец обернулся к присутствующим, – Господа, я рад вас всех видеть в добром здравии, и так как хозяина дома нет, а хозяйка до такой степени не в духе, что вряд ли снизойдет, чтобы пригласить вас к столу, то эту обязанность я возьму на себя. Садитесь, и приступим к трапезе. Однако учтите, что отныне моя кузина является в их с герцогом владениях последней законодательной инстанцией и если кто-нибудь из вас прогневает ее, то сильно рискует, так как мое заступничество теперь здесь не действует.
Он сел, и присутствующие тоже сели, начав тихо перешептываться между собой, обсуждая происшедшее. И тут поднялась герцогиня.
– Я вижу, что моя некоторая несдержанность, вызвала у вас небольшую обеспокоенность, милые господа, но думаю, что все ваши опасения излишни, – с лучезарной улыбкой проговорила она. – Я уверена, что среди вас никого нет, кто мог бы выказать мне свое неуважение или намерен это сделать в будущем. По крайней мере, я, общаясь с Вами уже достаточно долгое время, еще не сталкивалась с подобным, поэтому не надо принимать слова короля на свой счет. Я знаю, что до возвращения герцога король вам всем запретил покидать мои владения, но надеюсь, что мое требование уважительного отношения ко мне, не окажется сильно обременительным для вас, и не испортит вашего здесь пребывания. Поэтому предлагаю поднять бокалы, и от всей души желаю вам всем, чтобы время до приезда герцога было для вас приятным и пролетело незаметно. Музыку, Рон, и танцовщиц, – обернулась она в конце своей речи к стоявшему в дверях дворецкому.
Рон взмахнул рукой, и под грянувший бравурный марш все гости подняли бокалы.
– Бенедикт, как ты думаешь, что же такое сказала ей эта куколка королевы, что она была в таком бешенстве? Куколка эта вроде тихая всегда была, только глазищами хлопает и молчит, – тихо прошептала Лидия, склоняясь к уху брата.
– А черт ее знает, но я поражен, у герцогини оказывается хватка и зубки почище волчьих. Я всегда это подозревал…
– Слушай, может, она ее к Артуру приревновала?
– С чего это ей ревновать, она же не спит с Артуром.
– Бенедикт, да не смеши меня, неужели ты действительно принимаешь всерьез всю эту показуху? Они втроем ломают перед нами комедию… она наверняка спит с королем, только поставила ему условие не афишировать это, а герцог, нахлебавшись в опале, согласился покрывать их.
– Тогда почему с ним по-прежнему постоянно какие-нибудь фаворитки?
– А ему нравится разнообразие…
– А ей нравится смотреть, как ее любовник разнообразит свою жизнь? Да, нет, сестренка, если б он получил ее, рядом бы с ним не осталось ни одной… по крайней мере, какое-то время, пока она не надоела бы ему, но тогда бы и ее власть над ним кончилась. Так что, нет. Он ее только хочет получить, но не может… эта стерва понимает, что запретный плод вдвойне сладок и не подпускает его к себе, поэтому он и прыгает так перед ней… а она играет с ним и вертит им как хочет. Она очень опасная противница и не хотел бы я в открытую встать ей поперек дороги. Скорее всего, фрейлина поплатилась не за то, что любовница короля, а за то, что именно фрейлина королевы. Герцогиня видимо королеву решила на место поставить. Я так думаю, вчера сюда королева приезжала и была тут у них крупная разборка, а сегодня королева свою фрейлину прислала скорей всего с заверениями в дружбе, причем именно ту, что Артуру нравится, чтоб заступился в случае чего, но заверения приняты не были, и заступничество Артура не помогло…
– Вчера королева приезжала?
– А кто еще мог приезжать? Во дворе явные следы кареты остались, да и лошади королевские в конюшне поменялись. Не посыльный же, чтоб его приезд так засекречивать.
– Думаешь, они вчера сцепились? И кто выиграл?
– А ты разве не видишь? Я хоть и постарался подготовить королеву… но скорей всего она оказалась очень слабой противницей герцогине Тодд и проиграла, после чего с позором под улюлюканье короля удалилась… а сегодня прислала парламентера.
