Инга Самойлова
На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
– Да. А в случае провала должен был меня убрать.
Витте резко побледнел:
– С чего вы взяли…
– Пытаетесь мне солгать?
Витте промолчал.
– Я жду от вас правды, господин Витте.
Витте посмотрел на Алексея. Затем выпрямился, расправил плечи. Его взгляд изменился: стал таким, какой бывает только у тех, кого приперли к стенке и дальше незачем изворачиваться и лгать.
– Правду? Вы говорите, сказать правду? Зачем? – Губы Витте искривились наподобие усмешки. – Сказать ложь или сказать правду – это решительно все равно, лишь бы дело было сделано. Лишь бы император согласился на водочную монополию. Лишь бы Клемансо разрешил заем. Лишь бы Комура уехал из Портсмута с разбитыми горшками. – Он невесело усмехнулся. – Лишь бы одурачить еврейских и христианских толстосумов-банкиров… Это ничего, что вскоре кто-то из них поймет, что их провели: дело будет сделано. А вы говорите, правду.
– А вы – мастер лжи.
– Все, что я делаю, я делаю на благо Отчизны.
Алексей улыбнулся:
– Мне ли не знать, что здесь присутствуют большая выгода и огромное тщеславие, господин Витте? Я не осуждаю вас за ложь. Дело в другом: люди не имеют ни малейшей ценности для вас. Хорош тот, кто помогает графу Витте; худ тот, кто мешает или вредит; безразличен тот, кто не нужен.
– А меня разве ценят? Когда нужно чистить канавы, так посылают Витте, а когда предстоит работа почище или полегче, то всегда находятся другие охотники!
– Поэтому-то вы избавляетесь от своих врагов?
– Что вы имеете в виду?!
– Хотя бы смерть министра внутренних дел Плеве.
– К его смерти я не причастен!
– Опять лжете?
– Господин Глебов, да будет вам известно, что смерти Плеве желали многие.
– И вы в том числе. Это был масонский заговор? Вы ведь один из них.
– Это слухи! Грязная клевета грязной прессы. Черносотенной прессе, такой как «Русское Знамя» и «Московские Ведомости», дан наказ ежедневно уверять, что я изменник, масон, подкуплен жидами и прочая ахинея! И вы в это поверили? Нонсенс!
– Однако вы знали о готовившемся покушении на Плеве.
– Хотите сделать меня причастным к его смерти? Зачем вам? Для чего вам знать?
– Не хотите сознаваться?
– Я не масон и в заговорах не участвовал, господин Глебов. Предпочитаю ждать, когда такие, как Плеве, сами выроют себе могилу. Довольны? Всё. Я устал. Где моя переписка?
– Ответьте еще на один вопрос.
– Какой?
– Кто следил за мной?
– Разве вы еще не догадались?
– Я хочу услышать из ваших уст.
Витте залпом выпил. Затем произнес:
– Конечно же – господин Малышев.
– Слуга многих господ.
– Что?
– Нет, ничего. – Алексей поднялся.
– Господин Глебов, верните документы!
– Они в верхней полке вашего стола. – Алексей направился к выходу, а Витте бросился к столу. С трудом вставил ключ в замочную скважину, открыл полку, выворотил бумаги, достал связку писем.
Остановившись на пороге, Алексей наблюдал за ним.
– На будущее, господин Витте, – сказал он, когда Витте с облегчением пересчитал письма. – Не наживайте врага в моем лице. Более наши пути не пересекутся. Однако, ежели вы захотите как-то или чем-то мне навредить, я доберусь до вас. Нет такой двери, которая стала бы для меня преградой.
– Я буду рад больше с вами не встречаться.
– Прощайте. – Алексей с усмешкой закрыл за собой дверь.
* * *
Вечером, вернувшись домой, Алексей поужинал с Пашкой, некоторое время провел с ним, затем, когда Арина увела мальчика в спальню, чтобы уложить спать, он прошел в кабинет. Сел в излюбленное в последнее время кожаное кресло подле стола, закурил папироску.
Нужно было хорошенько все обдумать. Конечно же, Витте не все ему рассказал. Но у Алексея не осталось сомнений, Витте не причастен к заговору. Что-то здесь другое…
В дверь постучали, Глебов произнес «Войдите», и на пороге возникла Арина.
– К вам гость, – сообщила она.
– Кто?
– Он не представился. Он был здесь несколько дней назад, но вас так и не дождался.
Алексей нахмурился. Арина молча ждала его распоряжений. Он затушил папироску и распорядился:
– Зови.
Когда прислуга вышла, Глебов вынул из полки стола револьвер и положил на колено. Мало ли кто мог прийти.
Дверь открылась, и Арина впустила посетителя. На пороге возник Николай Шмит.
Алексей напряженно сжал рукоятку револьвера. Его глаза вспыхнули недобрым огнем.
– Что вам угодно в моем доме?
– Я пришел поговорить о Елизавете Николаевне, – последовал ответ. Судя по тону Шмита, визит к Глебову тоже не доставлял ему удовольствия.
Алексей взглянул на револьвер, нехотя разжал напряженные пальцы.
– Я дал жене, – он недобро усмехнулся,– развод. И хочу, чтобы меня оставили в покое.
– Я пришел к вам, потому что лучше девушки, чем Лиза не встречал. Она дорога мне. Она мне не безразлична.
– Вы хотите, чтобы я вас пристрелил?! – Алексей в запале навел дуло револьвера на Шмита. Николай побледнел, но не выказал страха.
Глаза Алексея зло сузились, но затем он горько рассмеялся, резко убрал револьвер, затем швырнул его в полку стола. – Убирайтесь!
Взяв папиросу, он чиркнул спичкой, желая подкурить, но спичка сломалась. Алексей чертыхнулся, повторил попытку.
– Я уйду, – произнес Шмит. – Считаю должным лишь сказать, Лиза несчастна. А я больше не могу видеть ее несчастной. Она вам не изменяла. И ребенок у нее будет от вас.
Алексей отшвырнул так и не раскуренную папиросу и разъяренно уставился на Шмита:
– Чего ты добиваешься, студентик? Чтобы я поверил твоей болтовне?
Шмидт злобно сузил глаза:
– Можешь не верить. Я буду даже рад, если ты уберешься из ее жизни! Только от этого она не станет счастливее… – Шмит перевел дыхание. Качнул головой. Вздохнул. – Вы думали о том, что заставило ее подать на развод?
Глебов с грозным видом поднялся из-за стола:
– Ты испытываешь мое терпение, парень!
Шмит зло рассмеялся:
– Как я вас ненавижу, вы бы знали! – Он с отчаянием обреченного человека опустился на край дивана. – Я приехал в Петербург открыть вам глаза на правду, хотя не считаю вас достойным Лизы!
Глебов чертыхнулся, отвернулся от гостя и вновь взялся за папиросы. Шмит молчал, Алексей нервничал от непонятного ему разговора, не зная, что ожидать. Он закурил, глубоко затянулся, повернулся к Шмиту. Он ждал, но Шмит молчал.
– Что… что же заставило ее подать на развод? – наконец спросил он сам. Шмит исподлобья посмотрел на него. Глаза его были грустными и потухшими.
– В то кровавое воскресенье, 9 января, Лиза пострадала, ее ударил какой-то солдафон прикладом. По животу. И она потеряла ребенка.
– Что ты несешь? Какого ребенка? – рассердился Глебов.
– А вы и не знали, не так ли? Лиза и сама не догадывалась о беременности, пока не пострадала.
Алексей был обескуражен. Он опустился в кресло. «Она мне ничего не рассказала! Почему?»
Тем временем Шмит продолжил:
– Доктор сказал ей, что она не сможет иметь детей. А Лиза, зная, что вы хотите полноценную семью, решила дать вам свободу.
– Дать мне свободу?!
– Да, свободу. Позорный для женщины развод.
Алексей растерянно провел рукой по волосам. Да он бы никогда с ней не развелся! Он бы не оставил ее!
Его вдруг осенило. Он взглянул на Шмита:
– Но, Лиз беременна!
Шмит вздохнул:
– Доктор ошибся. Или Лиза его не правильно поняла. – Шмит поднялся. – Я хочу, чтобы Лиза была счастлива. И чтобы она была в безопасности. Так что, поторопитесь, если хотите ее вернуть. Как бы не было поздно.
Папироска, догоревшая в руках, больно обожгла пальцы. Алексей отшвырнул окурок.
– Что… хочешь сделать ей предложение? – раздражённо спросил он.
– Уже сделал. Она отказала. Дело в другом. Вы должны ее увезти. Как можно быстрее и как можно дальше.
Шмит ушел, а Алексей не знал, что и думать: слишком уж много мыслей роилось в его голове.
* * *
С утра Алексей решил наведаться к поверенному. Тот встретил его, как долгожданного гостя, но не знал, с чего начать.
– Понимаете, Алексей Петрович, так сложились обстоятельства, уж не знаю как вам сказать…, – начал издалека Рерих.
– Прекратите юлить, Яков Вольфович, говорите прямо, – прервал его Глебов.
– Да. Хорошо. Дело в том, что я не смог выполнить ваше поручение.
– Какое поручение?
– О разводе. Ваша супруга опротестовала ваше решение. Развод не состоялся. Вот так.
Алексей молчал. Затем качнул головой, хмыкнул, осторожно уточнил:
– Вы хотите сказать… я все еще женат на Лизе?
– Совершенно верно. Святейший Синод не дал разрешение на развод.
Алексей молчал. В его глазах загорелись огоньки, а на губах расцвела улыбка:
– Лучшей новости я не мог надеяться услышать!
Он поднялся. Удивленный поверенный тоже встал. Алексей протянул ему руку:
– Спасибо.
– Не за что, господин Глебов, – Рерих пожал протянутую руку. – Я тут не причем. Но я рад, что так сложилось.
– Вы себе представить не можете, как я рад!
* * *
Покидая контуру поверенного, Алексей был уверен, что тянуть с поездкой в Москву не стоит: нужно вернуться домой, собрать вещи, взять Пашку и…
Перед ним остановилась карета, дверца открылась, и незнакомец обратился к Алексею:
– Господин Глебов? Меня прислал за вами господин Малышев. Вот, прочтите.
Алексей взял протянутое посыльным письмо, вскрыл, пробежался глазами по тексту. Малышев просил его приехать, не откладывая встречу на потом. Глебов сел в карету…
…Заслышав шаги, Малышев поспешно убрал письмо в карман сюртука. Вежливо улыбнулся вошедшему Алексею, пожал руку. Предложил присесть.
– Чай, кофе? – поинтересовался он. Глебов ответил, что не против выпить чашечку горячего кофе.
Малышев позвонил в звонок, чтобы вызвать прислугу.
– Трудный день. Время близится к полудню, а я уже вымотан, – произнес он, скидывая сюртук. Затем повесил его на стул, развязал галстук. Сел на диван и откинулся на мягкую спинку.
– Где супруга с дочерью? – поинтересовался Алексей.
– Отправил к родственникам.
Глебов понимающе кивнул.
Подождали, однако, прислуга не явилась. Малышев смущенно улыбнулся, позвонил повторно, но с тем же результатом.
– Извини, я сейчас. – Он быстро встал и вышел.
Глебов немного обождал, прежде чем осмотреть карманы сюртука Малышева. Так и есть, во внутреннем кармане он обнаружил конверт, так поспешно спрятанный им. Конверт был без подписи, печать разломана, однако при желании можно было разобрать ее рисунок. Алексей нахмурился. Обернулся, чтобы убедиться, что Малышев не возвращается, затем вынул письмо. Текст содержал набор философских вопросов: «Какое ваше мнение о господствующей в государстве религии? Как понимать принцип вечного добра и зла? Какова истинная мораль природы? Какое отношение имеют к человеку бесплотные духи?» и другое.
Алексей посмотрел письмо на просвет, затем положил обратно и вернулся на прежнее место.
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – спросил он вернувшегося Малышева.
– О завтрашнем дне. – Малышев сел напротив Алексея. Вошла прислуга с подносом. Налила им кофе. Вышла.
– Ты переоцениваешь мои возможности. – Алексей сделал глоток горького напитка. – Вор и аферист – разные понятия.
Малышев одним махом осушил чашку, поставил ее на стол.
– Я видел тебя в деле. И мне нужна твоя помощь. А тебе – моя.
– Я бы предпочел уехать. Одолеть масонскую организацию – невозможно. Снимешь одну голову, вырастут другие.
– Так ты отказываешься?
– Да.
– Понятно. – Малышев молчал, уставившись на пол. Провел по волосам рукой. – Тогда…
Взрыв за окном заставил оконные стекла задрожать. Малышев и Глебов вмиг оказались у окна. Карета, на которой приехал Алексей, раскуроченная взрывом, горела изнутри. Лошади же сорвались и мчались по дороге. Алексей и Малышев бросились во двор.
Кучер причитал у кареты, затем бросился за лошадьми. Помощник Малышева, что привез Алексея, сидел на ступеньках и держался за окровавленную голову.
– Ты в порядке? – Малышев тронул его за плечо. – Что случилось?
– Кто-то подложил бомбу…
– Ты же говорил, что проводил досмотр!
– Даниил Александрович, ничего не было… Клянусь… Недавно подложили…
Алексей прошел к карете. Взрыв небольшой, но пассажиров бы изувечил. Заряд заложили неумело, раз он несвоевременно сработал…
Малышев, передав раненого на попечение домашней челяди234, подошел к Алексею.
– Что думаешь? – спросил он.
– Напрашивается только один вывод – покушение.
– Теперь ты осознаешь всю опасность? Кто-то знал, что я хотел предложить тебе поездку в дом Усуриных. Как результат – подложили бомбу.
Прислуга занялась тушением кареты, а господа отошли в сторону.
– Все еще считаешь нужным поехать к дому Усуриных? – поинтересовался Глебов.
– Попытка не пытка.
– Что ж, поехали…
_ 53
* * *
Алексей и Малышев некоторое время вели наблюдение за домом Усуриных.
– Тщательно охраняют, – наблюдая за выставленной охраной, сказал Малышев. – Сегодня в дом не проникнуть.
– Нас будут ждать и завтра, – произнес Алексей, прислонившись плечом к стволу дерева.
– Однако завтра здесь будет уйма приглашенных – ряженых для маскарада. Мы затеряемся в толпе. Маскарадные костюмы я приготовил.
– Тогда нам нужно создать видимость, что сегодня вечером мы покинули город. Это немного успокоит их бдительность. Встретимся в ресторане Палкина через два часа.
– Хорошо. Поехали. Я подброшу тебя до дома. …
* * *
Оказавшись дома, Алексей прошел в кабинет, быстро настрочил письмо, вызвал к себе прислугу, вручил ей конверт.
– Арина, слушай меня очень внимательно. Сегодня ты пойдешь, как обычно, гулять с Павлом, однако сюда вы не вернетесь. Понятно?
– Нет… Не особо…, – Арина растерялась. – У вас опять что-то стряслось?
Глебов кивнул:
– Послушай. Ты отведешь Павлика к господину Пешкову. Вот, отдашь господину Пешкову это письмо, и сама останешься рядом с мальчиком. Сюда не приходи. Я сам за вами приеду. Однако если я не явлюсь через два дня, отвезешь Павла Елизавете Николаевне. Господин Пешков тебе поможет. И вот, еще, – он достал толстую пачку денег, – Держи, на расходы.
Арина нерешительно приняла деньги.
– Вы приедете за нами. Я буду молиться.
* * *
Через час Алексей встретился с Малышевым в ресторане Палкина. Через полчаса они были на вокзале и сели в поезд.
– Надеюсь, план сработает, – заметил Малышев, взглянув на Глебова, внимательно из окна осматривающего перрон.
– Надеюсь, – произнес Алексей рассеяно. Когда поезд тронулся, он взглянул на Малышева. – Твои люди охраняют нас?
– Да. Нас охраняют. Предполагаешь, что совершат очередное покушение?
– Нельзя недооценивать противника, – ответил Глебов.
Малышев кивнул.
– Согласен, надо быть на чеку… А где твой воспитанник? Я мог бы оставить человека для его защиты.
– Не стоит. О нем позаботятся.
Малышев искоса посмотрел на Алексея:
– Трудно оставаться спокойным, когда есть близкие тебе люди. Ведь рискуешь не только своей жизнью.
Алексей перевел взгляд на него:
– Ты сейчас о моей или о своей семье говоришь?
Малышев отвернулся:
– Отчасти и о своей.
– Для тебя работа на первом месте, – заметил Глебов, вновь поглядывая в окно.
Малышев промолчал.
В купе постучали, затем в него заглянул помощник Малышева. Кивнул.
Малышев повернулся к Глебову:
– Пора.
Они слажено собрались и вышли из купе, быстро прошли по коридору, перешли в следующий вагон. Вошли в купе, поезд подходил к станции, замедляя ход, раздался гудок, затем поезд вовсе остановился. На соседней ветке стоял встречный поезд. Помощник Малышева выглянул в окно, быстро осмотрелся по сторонам, повернулся к Малышеву, кивнул, проворно открыл дверцу. Малышев и Глебов быстро сошли на перрон, и пересели в соседний поезд. Раздался гудок, их поезд тронулся и стал набирать ход…
* * *
В доме Усуриных играла музыка, ряженых в маскарадные костюмы гостей становилось все больше.
– Уверен, что Венерабль прибыл, – сообщил Малышев Алексею.
– Часть гостей исчезла из зала, – заметил Глебов.
– Скоро начнется тайное собрание.
– Дом большой, но где же они могут проводить ритуалы?
– Думаю, под домом есть подземелье. Однако нам нужно найти тайный проход в комнату, где временно хранят книгу Венерабля. Нам нужна только она.
– Пойдем. – Алексей направился наверх по лестнице. Малышев последовал за ним.
В библиотеке, куда они пришли, было тихо, лишь доносились приглушенные звуки музыки из другого конца дома.
Малышев прикрыл дверь:
– Что теперь?
– Смотри, – Алексей указал ему на надпись на полке.
– «Est modus in rebus», – прочел Малышев, – Изречение Горация. «Всему есть предел».
– Или «Все имеет меру», – перевел по-своему Алексей. Он принялся осматривать корочки книг.
– Что ты ищешь?
– Книги… Думаю, что на них должны быть символы, – он ткнул пальцем на символы, что были изображены на перекладине. Поиск занял некоторое время. Наконец, Глебов и Малышев обнаружили два увесистых томика, на корочках, которых на одной было изображено солнце, на другой – луна.
Поиск третьей книги не дал результата. Алексей остановился и, уставившись на полки во всю стену, задумчиво взлохматил волосы.
– Где же она?
– Это не книга, – заметил Малышев, подходя к столу и беря пресс-папье.
На тяжелом предмете было изображено всевидящее око. – И что дальше?
– Дальше… – Алексей осмотрел полку с перекладиной, убрал с нее все предметы и положил на нее найденные книги и пресс-папье. Переставил, согласно изображенному на перекладине рисунку. Раздался глухой щелчок. Перекладина просела, но видимых изменений не произошло.
Малышев и Глебов обошли библиотеку, осматривая стены.
– Нашел, – сообщил Алексей, берясь за один из книжных шкафов. Шкаф легко поддался и открылся как дверца. За ним находился узкий проход.
Малышев подхватил лампу, и они двинулись по коридору.
Где-то вдалеке послышались голоса. Алексей и Малышев замедлили шаги. Звуки голосов и ритуальных гимнов становились все громче. Приблизившись к стене с маленькими оконцами, Алексей выглянул наружу. Внизу, на два этажа ниже, был полуокруглый зал, в котором находилось человек пятьдесят в черных длинных балахонах с капюшонами. Судя по всему, на лицах их были одеты белые и черные маски. Часть храма, противоположная входу в него, была несколько возвышена, на ней находился на высоте еще трех ступеней трон Председателя и стол. На стене за троном висел «Священный треугольник», освещенный изнутри, правее от него – гобелен, изображающий «солнце», левее – «луну». Под ними полукругом были расположены скамьи для присутствующих. С правой и с левой стороны стояло по столу и креслу, а перед столом Председателя стоял треугольный стол – «Жертвенник».
В нижней части храма почти по всей длину тянулись скамьи, сзади них по стене были расположены колонны. У дверей храма сидели слева и справа у колонн «Наблюдающие», а перед дверью, спиной к ней, «Привратник» и его помощники.
Председатель ударил молотком по столу. За ним удары повторили масоны в балахонах с серебристой обшивкой, сидящие левее и правее от стола Председателя. Водворилась полная тишина. Привратник затворил двери.
– Удостоверьтесь, братья, закрыты ли двери и все ли собравшиеся – масоны.
В это время двое Наблюдающих прошли по рядам масонов, проверяя, нет ли среди них посторонних.
После удара молотка Наблюдающие скомандовали:
– К порядку, братья! Лицом на восток!
Присутствующие, встав, повернулись вполоборота лицом к Председателю и показали «жест порядка». Председатель видел всех, но каждый присутствующий не видел жеста своего соседа и поэтому, «не-масон» непременно был бы им замечен, потому что не сумел бы сделать правильно жеста. После проверки Председатель начал непонятный и мудреный ритуал:
– Ко мне, мои братья, по знаку!
Присутствующие показали знак.
– По ударам!
Присутствующие ударили в ладоши.
– По восклицанию!
– Гузе! Гузе! Гузе!
Звуки разлетелись эхом по помещению.
Когда наступила тишина, Председатель произнес:
– Во славу Великого Архитектора Вселенной, властью, мне данной Высшим Советом, ложа Учеников Масонов «Друзей чести и славы» объявляется мною открытой. Садитесь.
Все сели на скамьи. Секретарь стал читать отчет предыдущего заседания масонов.
Малышев тронул Алексея за плечо и кивком предложил двигаться вперед.
Коридорчик привел к одной единственной комнате. Алексей достал отмычки и принялся за замок.
– Поторопись, – с нотками нетерпения сказал Малышев.
Глебов кинул на него сердитый взгляд:
– Хочешь сам попробовать?
Так как Малышев промолчал, Глебов снова принялся за работу. Наконец, замок щелкнул, Алексей открыл дверь.
Комнатка оказалась небольшой, без окон. В ней было лишь одно высокое кресло и небольшой алтарь. Алексей осмотрел его: каменный алтарь имел тайник, но открыть его было невозможно.
– Здесь специальный замок, – сообщил он. Малышев взглянул на тайник. Отверстие замка было выполнено в форме символа, и никакой иной ключ не мог его открыть.
– Черт! – сорвалось с его губ.
– Тут небезопасно. Нужно уходить, – предупредил Глебов.
– Мы не можем просто так уйти!
– Хочешь, чтобы нас здесь застукали?
– Мы должны довести дело до конца.
– Без специального ключа замок не откроешь. Забудь.
Алексей направился к выходу, но остановился, услышав звук взведенного курка.
– Ты никуда не пойдешь, – услышал он холодный голос Малышева и обернулся. По выражению лица агента Департамента можно было с уверенностью сказать – он не шутит. – Мне нужны эти списки. И ты не уйдешь отсюда, пока не достанешь их.
Глебов сухо усмехнулся:
– И что же заставит меня это сделать? Дуло револьвера?
– Если не дуло револьвера, то твоя привязанность к мальчишке. Как опекун ты же не допустишь, чтобы с ним что-нибудь случилось?
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сейчас твой мальчишка находится в руках моих людей. Ты ведь отправил его со служанкой к Пешкову, не так ли?
– У меня были подозрения на твой счет, но я и не думал, что ты такая сволочь, – сказал сквозь зубы Глебов.
– Как тебе угодно, – ответил тот безразлично. – Сядь.
Алексей сел на стул.
– Если ты достанешь мне списки – я отдам приказ вернуть тебе мальчишку. Если нет – больше не увидишь его в живых. Думай и поживей. У нас мало времени.
– Нужен ключ.
– Думай, Глебов, думай.
Алексей кинул хмурый взгляд на Малышева, затем посмотрел на замок тайника. Замысловатое продолговатое отверстие. Алексей приблизил лампу и заглянул в замочную скважину.
– Ключ треугольной формы: у основания широкий, с острым углом на конце. Имеются по сторонам выпуклости… С одной стороны круг с острыми ответвлениями… наподобие лучей. С другой округлая форма…
– Нарисуй, – Малышев протянул Глебову блокнот и карандаш. Алексей нарисовал набросок и вернул Малышеву.
Тот некоторое время задумчиво разглядывал рисунок, затем сказал:
– Это один из двенадцати символов-амулетов, принадлежащих постоянным членам Ложи. Амулет Председателя…
– А ты слишком много знаешь о масонской Ложе, Малышев, – с долей сарказма заметил Алексей.
Малышев смерил его надменным взглядом:
– А тебе не стоит задавать ненужных вопросов. Выполни свою работу и все.
– И что ты предлагаешь сделать?
– То, что ты умеешь делать лучше всего. Укради.
– Украсть амулет? – язвительно переспросил Алексей и рассмеялся. – Ты предлагаешь мне спуститься к тем фанатикам и украсть при всех амулет?
Но Малышев был серьезен:
– Ты пойдешь со мной. Через полчаса начнется посвящение, на котором будут присутствовать двенадцать высших масонов Ложи. Я проведу тебя в ложу, а дальше ты будешь действовать сам.
– А ты псих.
– Не больше, чем ты. Запоминай, – Малышев стал чертить на листке рисунок, – Ложа имеет удлиненную форму. В передней части ложи, прилегающей к выходу на улицу, расположены десять комнат: комната «брата сторожа», вестибюль, костюмерная, библиотека, архив, два «кабинета размышлений», две «комнаты страхов» и «перистиль235». Эти комнаты отделяются от храма большой комнатой – «Pas-Perdu», где собираются масоны перед тем, как войти в храм. Тебе туда ни в коем случае нельзя. Иначе, уже не сможешь выйти. С правой стороны ложи, почти во всю ее длину идет галерея. Расположение комнат в ложе таково, что снаружи нельзя видеть, что в ней происходит. Тебе это на руку.
Малышев посмотрел на хмурого Глебова. Тот молчал, но сосредоточено смотрел на чертеж.
Малышев продолжил:
– Сегодня три заседания в Ложе. Одно идет сейчас. Заседание, называемое «Семейной работой», где участвуют только члены ложи, – члены других лож не допускаются и ожидают в других комнатах под наблюдением брата Служащего. Далее будет посвящение. «Лучших» будут повышать в звании. Третье собрание – общее массовое, где будут присутствовать и ученики. Между собраниями – время отдыха. Двенадцать высших масонов в это время уединяются в «кабинете размышлений». Твоя задача в нужный момент на выходе из кабинета незаметно снять с Председателя амулет.
– Как же я узнаю Председателя?
– Балахоны Совета избранных имеют серебристую кайму. У Председателя же имеется нашейная регалия, на поясе ключ-амулет.
Алексей молчал, поэтому, после небольшой паузы Малышев продолжил:
– Имей в виду, что выйти тем же путем тебе не удастся. Нужно пройти по коридору дальше и незаметно для других масонов укрыться в одной из комнат. Когда все соберутся в «Pas-Perdu», ты покинешь ложу. На выходе мой человек отвлечет Привратника. Ты вернешься сюда, откроешь тайник, достанешь документы. Передашь их моему человеку.
– Зачем все эти сложности? Ты же полицейский – устрой облаву и прикрой эту шайку-лейку одним махом, – заметил с сарказмом Глебов.
Малышев усмехнулся:
– А ты так и не понял, что полиция здесь вовсе не причем?
– Так все делается в личных целях? Что тебе до списков?
– Власть. Деньги. Разве мало?
– Нравится управлять?
– Не то слово.
– А ты не думал, что будет, если они тебя раскроют?
– Не забывай, Глебов, что ты рискуешь не только своей жизнью.
– А ведь ты подстроил все эти покушения: стрельба на кладбище, взрыв кареты?
Малышев не ответил.
– Значит, точно ты.
– Я знаю все, что касается тебя и твоей семьи, – медленно произнес Малышев. – Предлагаю сделку. Когда ты выполнишь свою часть работы, взамен я сообщу тебе весьма важные для тебя сведения. Ты не пожалеешь о сотрудничестве.
– А не хочешь сказать сейчас? Зачем тянуть. Ты отправляешь меня в логово безумцев, будто не понимаешь всю опасность.
– Именно потому, что я понимаю всю опасность, я выбрал тебя. Никто другой не сможет, а ты сможешь.
– Не скажу, что польщен твоим выбором.
– Достаточно слов, Глебов. За работу.
* * *
Попасть профану в Ложу, не будучи обнаруженным, было невозможно. В этом Алексей убедился, когда они с Малышевым, в длинных балахонах с прикрытыми капюшонами головами и в масках, прошли по узкому коридору к входу в Ложу. По научению Малышева, прежде чем войти, Глебов выполнил тайные знаки, дал условные ответы на вопросы Привратника. Привратник их впустил.
Войдя в галерею, Малышев и Глебов разошлись по сторонам. Помимо них в Ложе собралось уже тридцать-сорок таких же обезличенных нарядами людей.
Кто-то из них шепотом переговаривался, кто-то в задумчивости подпирал стены или же сидел на деревянных скамейках со спинками.
Алексей пробежался взглядом по помещению, вспоминая зарисовку комнат, что сделал Малышев, затем неторопливо направился к «кабинету размышлений». Не дойдя шагов десять, остановился возле стены и стал ждать. Прозвенел звонок. Спустя минуту из «кабинета размышления» стали выходить масоны в балахонах с серебристой каймой. Алексей приметил среди них Председателя и неторопливо двинулся им навстречу, однако окружающие его масоны стали расступаться, образуя свободный проход для двенадцати избранных «собратьев».
Алексей отступил в сторону, ближе к тому краю, где был Председатель. Все с почтением, положив руку себе на грудь, приветствовали группу, не сводя с них глаз. Председатель был уже так близко. Еще два шага и он пройдем рядом на расстоянии вытянутой руки. Однако все смотрят, не сводят глаз. Еще один шаг…
Грохот с противоположной стороны заставил многих вздрогнуть от неожиданности и обернуться. В дальнем углу кто-то задел столик и уронил канделябр, стоящий на нем. Две свечи выпали и покатились по ковру.
Процессия ушла дальше и скрылась за дверями храма.
* * *
Когда двери храма закрылись, часть масонов продвинулась в «Pas-Perdu», часть расселась на скамьях или же разбрелась по комнатам до общего созыва.
Малышев прошел в «приготовительную комнату» и привратник закрыл за ним дверь, оставив его одного. В этой комнате с колоннами стояли стул, стол, на столе свеча. На стенах три прозаические надписи: «Преступление не может остаться безнаказанным», «Совесть самый верный судья», «Без законного приказания месть – преступление». Все как всегда – ничего не изменилось с прошлого раза, когда он проходил посвящение в Мастера.
Малышев присел на скамью, снял маску и стал ждать, когда его вызовут на посвящение в новое звание. Однако в данный момент его интересовало совсем иное. Когда он умышленно задел столик чтобы создать шум, Глебов передвинулся к Председателю. Он должен был успеть снять амулет с его пояса…
Малышев с тревогой поднял голову, почувствовав, что в помещении он не один.
– Что ты здесь делаешь? – злобно прошептал он, увидев Глебова, стоящего возле колонны.
– Тебя жду.
– Тебя не должно быть здесь. – Малышев поднялся с грозным видом.
– Я снял амулет. Но его не достаточно. – Глебов кинул амулет Малышеву. Тот поймал, осмотрел, взглянул на Алексея.
– Чего же не хватает?
– Еще одного амулета. Еще одного из двенадцати.
– Но теперь Совет избранных в храме! Через пару минут начнется посвящение…
– И ты должен быть там.
Малышев с подозрением посмотрел на Алексея, а он продолжил:
– Раз ты будешь там, сделай все сам. Достань вторую часть ключа.
Малышев молчал. Лицо его было хмурым. Он окинул Глебова взглядом с ног до головы, затем задумчиво обхватил подбородок рукой.
– Что-то мне не нравится твой взгляд, – с усмешкой едко заметил Алексей.
– Я вспомнил еще об одном твоем таланте, Глебов. Ты развлекал мою жену и дочь тем, что подражал моему голосу.
– Э, нет, постой…
– Ты пойдешь вместо меня. И найдешь вторую часть ключа.
– Нет, ты точно спятил.
– В балахоне и в масках мы все похожи. Запоминай, что нужно делать, и что нужно говорить…
* * *
Алексей стоял перед дверьми и ждал, когда их откроют и пригласят его войти. Ему было жарко: Малышев, дабы придать ему больших размеров надел на него поверх его одежды свой сюртук. Балахон же с объемным капюшоном и маска скрывали все остальное. Раздался звук рожка. Двери перед ним открылись, и Алексей шагнул вперед, затем окинул храм взглядом.
Председатель ударил молотком по столу. За ним удары повторили масоны Совета. Водворилась полная тишина.
Все двенадцать членов Совета избранных занимали свои места. На ком же нужный амулет – часть ключа, понять было нельзя.
Алексею дали знак приблизиться. Он направился к Председателю и остановился возле его стола, где были разложены кинжал, циркуль, Библия, молоток и черный шнур.
Председатель поднялся. Сквозь прорези в его маске смотрели холодные серые глаза.
