Инга Самойлова
На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Морган взглянул на переводчика, который до сих пор стоял перед ним с преклоненным коленом.
– Передайте принцу, сегодня вечером я привезу амулет. И пусть ваш охранник оставит оружие здесь, я не хочу, чтобы он разгуливал с ним по городу.
* * *
Передав Моргана-старшего «охраннику» – Сэму, Глебов «сменил» облик принца на облик Астера и направился к Моргану-младшему.
Алексей явился к Джеку Моргану в загородный дом как раз вовремя: в холле стояли чемоданы – их хозяин собирался уезжать, по всей видимости, довольно далеко. Выглядел Морган-младший весьма потрепано и уныло.
Как только слуга оставил их наедине, Алексей заявил:
– Полицейские нашли труп Гордона!
У Моргана подкосились ноги, Глебов же успел подхватить его под локоть.
– Но ты не отчаивайся, Джек. Один мой приятель готов уладить дело. Он знает парня, которого на днях взяли за двойное убийство. Так вот, он с ним перетер, то есть, поговорил, и тот согласился взять на себя и это убийство. Одним больше, одним меньше. – Алексей сделал паузу, чтобы Джек смог переварить свалившуюся на него информацию – от страха тот туго соображал. – Но парень хочет, чтобы позаботились о его семье. То есть нужны деньги. Легавый, занимающийся делом, тоже согласен – мой приятель договорился. Но, как ты понимаешь, не бесплатно… Ты понимаешь, о чем я, Джек? Я говорю о больших бабках. Пришлось соглашаться НА ЛЮБЫЕ суммы. Ты ведь меня заверил, что ДЕНЬГИ будут.
– Да, да, – закивал головой Морган и с потерянным видом вынул чековую книжку.
Глебов его остановил:
– Эй, постой. Только наличкой.
Джек заморгал, спрятал книжку:
– Да, да. Сейчас. Сколько?
Глебов назвал сумму, равноценную той, что запросил с Моргана-старшего. Морган-младший оцепенел.
– Сейчас я могу дать только половину, – наконец произнес он, – ту сумму, что есть у меня в сейфе. Остальное, может, завтра?
– Деньги нужны сегодня…– Глебов будто задумался, затем махнул рукой. – Хорошо, остальное можешь выписать чеком…
Когда деньги и чек оказались у Глебова в руках, уходя, он взглянул на чемоданы:
– Джек, тебе действительно нужно на время уехать. Куда-нибудь подальше. Пока дело не разрешится. Отдохнешь, успокоишься, обо все забудешь… Тебе это сейчас ой-как нужно…
* * *
Портье в гостинице сообщил Глебову, что его уже давно дожидается мистер Морган. Алексей поблагодарил и попросил направить мистера Моргана к нему в номер, а сам поднялся к себе. Спустя какое-то время в дверь его номера постучались. На пороге стоял Морган-старший с негром в восточных шароварах и рубахе, повязанной красным поясом. На мгновение их взгляды встретились, губы Сэма дрогнули, но на лице Алексея сохранилось прежнее выражение.
Он поприветствовал Моргана и пригласил войти.
– Готов предположить, что вы пришли по поводу амулета, – сказал он, когда его гость расположился в кресле.
– Да, вы правильно предположили, мистер Астер. И этот… установит подлинность амулета. – Он кивнул в сторону негра, стоящего позади него.
Алексей заметил искорку гнева на лице Сэма, но тот сдержался.
– Но где же деньги?
– Мой секретарь должен вскоре привезти их.
– Что ж, давайте подождем. Не желаете ли выпить? Виски, коньяк?
– Виски.
Алексей направился к буфету. Достал бутылку и бокалы, посмотрел в отражение в зеркале. За спиной хорошо было видно и Моргана-старшего, которому было неудобно сидеть в узком для него кресле, и лицо презрительно смотрящего на него Сэма. А ведь Морган может увидеть в отражении то же самое. Черт, Сэм не осторожен!
Алексей вернулся с бутылкой и бокалами к Моргану и предложил ему пересесть на более удобный диван. Морган согласился и с удовольствием пересел.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем в дверь постучали.
Алексей открыл дверь – на пороге стояла секретарь мистера Моргана – фанатично ему преданная мисс Белль да Коста Грин – с саквояжем в руках.
Глебов улыбнулся молодой женщине и услужливо пропустил ее в номер.
– Что же, мистер Астер, время показать нам амулет, – сказал Морган, отставляя бокал в сторону.
– Непременно, – Алексей расстегнул ворот рубашки, снял с шеи амулет. Затем положил его на столик. Охранник принца приблизился к столику, встал на колено и некоторое время смотрел на предмет, не прикасаясь к нему. Затем пал ниц и, склонив голову и сложив ладони, начал что-то громко бормотать.
Алексей с любопытством смотрел на него.
– Итак, это то, что вы ищите, мистер Морган? – спросил он.
Банкир не ответил, охранник поднялся, на его лице вновь было бесстрастное выражение. Он посмотрел на Моргана, кивнул и отошел в сторону.
Морган жестом подозвал помощницу, и она протянула саквояж Алексею. Он поставил его на стол, заглянул внутрь. Убедившись, что там деньги, Алексей взглянул на присутствующих. Сэм с явной заинтересованностью пялился на него и саквояж, Морган ждал, а мисс Грин пыталась что-то разглядеть за плечом Алексея. Черт, опять это зеркало!
Он с улыбкой шагнул к ней навстречу, встав перед ней довольно близко. Она широко распахнула глаза, в которых отразилось недоверие.
– Мисс, ваш босс ждет, – сказал Глебов с чарующей улыбкой и вручил ей амулет.
Она ретировалась, отступив назад, и передала предмет Моргану. Он бережно обернул его платком и спрятал во внутреннем кармане. Затем поднялся.
– Что ж, приятно было иметь с вами дело, – сказал Алексей, протягивая ему руку.
– О, да, это дело обошлось мне в крупную сумму, – рассмеялся Морган, обмениваясь рукопожатием.
– Что ж, что-то теряешь, что-то находишь, – философски заметил Глебов.
Когда «гости» ушли, он быстро собрался, вышел через черный ход на улицу, где его ждал нанятый экипаж. Вскочив в экипаж, он сказал извозчику, что заплатит вдвое больше, если тот доставит его до нужного места в два раза быстрее. Экипаж сорвался с места и помчался по мостовой.
* * *
«Переводчик принца» ждал Глебова у входа. Алексей, на ходу скинув ему на руки пиджак, прошел в спальню.
– Они приехали? – Он сбросил жилет и рубашку, стал наносить кремовую коричневую краску на лицо, шею и руки. Переводчик уже протягивал расшитый золотистыми узорами восточный наряд.
– Да. Звонил портье минуту назад. Они поднимаются.
Алексей кивнул, переодеваясь.
В дверь постучали.
– Иди, открывай. Займи их чем-нибудь. И отправь ко мне Сэма.
Переводчик кивнул, направляясь к выходу из спальни.
Алексей взглянул на себя в зеркало, проверяя все ли, как положено, поправил длинноволосый парик, затем открыл саквояж и принялся выкладывать деньги на серебряный поднос.
В комнату осторожно постучали, и в дверном проеме возник Сэм. Прикрыв дверь, он подошел к столу. Его взгляд остановился на деньгах, которые совсем недавно получил от Морганов Алексей.
– Что ты собираешь делать? – спросил он с подозрением.
– Когда я подам сигнал, ты должен будешь поднести поднос с деньгами к Моргану.
– Собираешься отдать их толстосуму?! Ты что, белый, спятил?!
– Я знаю, что делаю.
Сэм схватил Алексея за рукав:
– Деньги уже у нас! Не проще было бы…
– Нет. Тебе придется довериться мне.
Некоторое время они безмолвно смотрели друг на друга. Наконец Сэм убрал руки от Алексея и нехотя отступил назад.
Алексей стал одевать маску.
Сэм опустился на стул, вновь уставившись на банкноты.
– А если Морган возьмет деньги, что тогда?
– Не возьмет. Ему нужно от принца больше, чем эта «подачка». А так мы выиграем время – время, в течение которого нас никто не будет искать… Пока Морган не поймет, что его обманули.
* * *
Морган при виде принца поднялся с места, его примеру последовала мисс Грин. Принц вновь «царственно воссел» в кресло, а мистер Морган, присев напротив, торжественно передал платок с амулетом переводчику, который на вытянутых руках с благоговением протянул его принцу.
Его Высочество развернул платок, и амулет предстал на всеобщее обозрение – слуги принца преклонили колени, почтительно опустив головы. Принц, взяв амулет в руки, коснулся им своего скрытого маской лба, что-то забормотал, и только лишь после этого подал сигнал охраннику. Тот поднес инкрустированный драгоценностями ларец, принц бережно положил амулет внутрь на пурпурный бархат. Затем закрыл, повернул ключик в замке и передал ларец охраннику.
– Я хочу отблагодарить васа, – принц жестом подал сигнал. Подошел второй охранник с подносом, на котором лежали деньги.
Морган взглянул на купюры и, повернувшись к принцу, улыбнулся.
– О, нет, Ваше Высочество. Ваша дружба – вот, что для меня имеет значение. Возвращая вам амулет – я хотел заслужить ваше доверие.
– Тебе не нужна деньга? Хорошо. Проси, что хочешь. – Принц сделал широкий жест.
Морган улыбнулся:
– Что может пожелать такой маленький человек, как я? Только то, что позволит его бизнесу расти и развиваться.
Принц величественно откинулся на спинку кресла.
– Принц Абу Али Джалил всегда держит своя слово. Говори…
* * *
На следующий день перед отъездом Алексей встретился с Сэмом и передал ему значительную часть денег.
Сэм присвистнул, увидев сумму:
– Ни черта себе!
– Оплатишь долги семьи Гарри и постараешься вылечить сестру. И на жизнь останется.
Сэм спрятал деньги за пазухой. Алексей махнул проезжающему мимо извозчику, и тот остановил коляску рядом с ними.
– Белый, все-таки, почему ты нам помог?
Глебов пожал плечами и прежде чем сесть, сказал:
– Помог да помог, что из того… Прощай.
* * *
Когда Глебов садился в готовящийся к отплытию пароход, то на пристани он заметил двух японцев и Ламерье. Увидев Алексея, они стали пробираться через толпу в его сторону. Алексей осмотрелся, готовясь к отступлению, но в этот момент на пути преследователей оказались несколько парней в серых костюмах. Пару минут хватило на задержание, после чего японских шпионов отвели в сторону. Глебов видел, как обернувшийся Ламерье, которого уводили под руки, с ненавистью и злобой посмотрел на него.
Алексей поднялся на палубу. К нему подошел помощник капитана, поприветствовал и передал небольшой конверт.
– Это для вас. – Он вновь коснулся пальцами козырька и направился встречать очередного гостя.
Глебов вскрыл конверт. На его ладонь выпал перстень.
Алексей вздохнул, развернул записку, хмыкнул.
«Впечатлена грандиозной игрой. Признаю мастера дела».
Алексей повертел перстень в руках:
– Эх, вы, миссис Макдауэлл…
_ 38
* * *
Сентябрь 1905 г. Англия, Лондон
Алексей первоначально не узнал человека, который разместился за столиком поблизости. Мужчина был в экстравагантном костюме, какие можно было наблюдать в журнале «Мужские моды»: клетчатом пиджаке, брюках-гольф с полосатыми гетрами, оранжевых ботинках на толстенной каучуковой подошве. «Модник» снял со своих смоляных модно подстриженных волос кепку с кнопкой и большим козырьком, затем положил на стол трость с серебряным набалдашником. К нему подошел гарсон, что-то произнес, и мужчина на повышенных тонах ответил ему. Вот тогда Глебов узнал его. Отец Гапон! Да неужели?
Алексей откинулся на спинку диванчика и стал с любопытством рассматривать бывшего попа. Да, священника было не узнать. Какие метаморфозы!
Гапон явно ждал кого-то и этим кем-то оказался Пинхас Рутенберг. Священник встретил гостя по-дружески: встал, хотел обнять, но Рутенберг лишь кивнул и устало плюхнулся на стул.
Алексей раскрыл меню, расположив его перед своим лицом, так, чтобы его не заметили, и стал читать по губам.
– Мы с тобой сейчас позавтракаем, – засуетился Гапон, жестом подзывая официанта, и сел на прежнее место. – Всласть поговорим, а то мне тут не с кем словом перекинуться!
Рутенберг промолчал. Гапон продолжил говорить:
– Между прочим, я знал, что ты приедешь.
– Откуда? – удивился Рутенберг, оторвавшись от меню.
– А разве тебе не интересно знать про оружие? – Гапон явно был доволен собой.
Подошел гарсон, Рутенберг сделал заказ. Когда официант удалился, он спросил:
– Так что с оружием?
– «Джон Крафтон» вышел в Ла-Манш, где в море на него было перегружено оружие с другого судна. Теперь пароход отправился к берегам Финляндии. А оттуда – в Петербург, к рабочим.
– Откуда у тебя деньги на оружие, Георгий?
Гапон смутился, но быстро взял себя в руки.
– Ты же знаешь.
Рутенберг махнул рукой:
– Да, да, ты говорил, что спонсировали англичане и японцы. Но все же, Георгий, скажи, где ты взял остальные деньги?
– Ты мне не веришь? – Гапон рассердился. – Петр, ты знал меня в разных обстоятельствах, мы с тобой через многое прошли. Поверь и сейчас, я делаю большое дело, и любые средства, где бы я их не взял, послужат нашему общему делу. Даже если ваши партийные выскочки-умники не верят этому.
Рутенберг усмехнулся:
– Ты сейчас о ком, о Валентине или о Павле Ивановиче?
Гапон встрепенулся:
– Да хоть бы и о них!
– Ну, ну, – с иронией пробурчал Рутенберг, чем еще больше обидел Гапона.
Их прервал гарсон, принесший заказ. После того как он, расставив блюда, удалился, они принялись за еду.
– Когда ты возвращаешься в Париж? – Гапон взглянул на друга.
– Завтра, – не отрываясь от еды, ответил Пинхас.
– Увидишься с Валентином и Павлом? Можешь не отвечать, знаю, что увидишься. Можешь передать им мои слова. Пусть знают, что я делаю.
Рутенберг промолчал. Когда они переключились на ничего не значащую беседу, Алексей расплатился и вышел на улицу.
* * *
На улицы Лондона уже опустился вечер. Город окутывал влажный промозглый туман. Алексей невольно поежился, вынул портсигар и закурил сигару.
Итак, опять все те же лица. Гапон, Рутенберг, «Валентин», то бишь Азеф, и Павел Иванович, он же Савинков. И все друг друга знают, что и следовало предполагать. Глебову вспомнилось его давнее видение – Рутенберг с группой рабочих надвигаются на испуганного Гапона, он кричит. Алексей передернулся. Швырнул недокуренную сигару в урну. Он намеревался вернуться в Россию через несколько дней, но Азеф и Савинков… Эти господа в неоплатном долгу перед ним – оба покушались на его жизнь.
На пороге ресторана возник Рутенберг. Алексей поглубже натянул шляпу. Благо туман был густой и маскировал все и вся кругом, так, что невозможно было что-либо разглядеть.
Рутенберг поежился, порылся в карманах, вынул пачку папирос, поискал спички, но не найдя, чертыхнулся. Оглядевшись, он направился в сторону Алексея.
– Прошу прощения, у вас прикурить не найдется?
Глебов, не поднимая головы, чиркнул спичкой, прикрыв огонек ладонями, чтобы не погас. Рутенберг наклонился, чтобы прикурить, заслонил трепещущий огонек рукой. Его пальцы на мгновение коснулись ладони Алексея и…
Вспышкой пронеслось видение – Гапон болтается в петле, рабочие, сплевывая от презрения, расходятся, а Рутенберг смотрит на тело священника…
Пинхас отшатнулся от Алексея, всматриваясь в его лицо. Папироса выпала из его рук.
– Кто ты? – просипел он. – Кто?
Алексей приподнял голову, взглянул на него. Рутенберг отступил назад, затем развернулся и побежал прочь.
* * *
Возвратившись в гостиницу, Алексей стал паковать вещи с твердым намерением вернуться в Россию. Рутенберг сбежал, по всей видимости, напуганный видением, каким-то образом переданное ему от Алексея. Гнаться за ним не было смысла. Что ж, не судьба поквитаться с Азефом и Савинковым.
Сбросав вещи в чемодан, Глебов прошел к окну. Уставившись на затянутые густым туманом улицы, он задумчиво потер подбородок. Завтра утром он сядет в поезд и отправится в путь. Через несколько дней прибудет в Россию. Первым делом встретится со своим поверенным, а затем… Затем он должен увидеться с Лизой. Лиза…
Алексей устало прикрыл ладонью глаза. Лиза… Он так давно ее не видел. Прошло столько времени, а забыть ее ему не удалось. Что же ждет их дальше – примирение или развод? Впервые в жизни он одновременно и желал и страшился встречи. О том, что она может быть с другим, он не хотел и думать. Алексей сжал кулак и прижал его к плотно стиснутым губам, отгоняя от себя мысли о Шмите. Что ж, встреча должна состояться. Рано или поздно она состоится…
* * *
Сентябрь 1905 г. Россия, Подмосковье
Революция продолжалась и шла по нарастающей. В Москве, как и в других городах, проходила усиленная подготовка к предстоящему вооруженному восстанию. На многих фабриках и заводах возникли боевые дружины. Дружина, созданная на фабрике Шмита, численно быстро росла. Ее руководством занимались Михаил Степанович Николаев – «профессиональный революционер», если так можно было сказать, и его заместители – артельщик Иван Васильевич Колокольчиков и заведующий оружейным складом столяр Николай Нифедович Лукьянов161. Рабочие фабрик Шмита, Мамонтова, «Трехгорки», завода Грачева собирались по субботам небольшими группами и выезжали за город, где проходили боевую подготовку. Инструктор обучал их стрелять, разбирать оружие и знакомил с тактикой уличных боев.
Вот и в этот раз, на желтеющей осенней поляне раздавались выстрелы, и Лиза, как большинство присутствующих, стреляла по мишеням.
– У вас неплохо стало получаться, – похвалил Николай Шмит, когда Лиза выбила семь мишеней из десяти.
Лиза опустила револьвер, поставила на предохранитель. Некоторое время не решаясь, что-то сказать, смотрела на оружие.
– Я тут подумала… У меня есть довольно крупные денежные средства. Часть я хочу вложить в наше дело.
Николай присел на поваленное бревно. Лиза знала, что он делал все возможное, чтобы обеспечить оружием не только рабочих своей фабрики, но и рабочих других предприятий Москвы. И деньги, конечно же, были очень нужны – без пожертвований нельзя было обойтись.
– Да, было бы неплохо… Только не забывайте, вам вскоре нужно будет содержать и воспитывать ребенка, – напомнил он осторожно.
Лиза невесело улыбнулась:
– Не беспокойтесь, о своем малыше я позабочусь. В бедность его я вгонять не собираюсь.
Николай некоторое время помолчал, прежде чем спросил:
– Лиза… Вы все еще надеетесь, что ваш супруг жив?
Лиза посмотрела перед собой на покрытую местами опавшими желтыми листьями поляну, нежно погладила живот.
– Да, он жив, – ответила она.
– Но откуда такая уверенность? – Шмит не смог сдержать раздражение.
Она посмотрела на него:
– Я просто знаю.
Николай вскочил на ноги, приблизился к ней, схватил за плечи:
– Лиза, да очнитесь же! Вы себя обманываете! Вы это понимаете?!
– А вы понимаете, что делаете? – Лиза освободилась от его рук, краем глаза наблюдая, что действия Шмита привлекли внимание некоторых рабочих. – Разве так можно?
– Можно. Потому что, я люблю вас!
На некоторое время оба замолчали: Лиза от того, что ее поставили в неудобную ситуацию, Шмит – потому, что был расстроен.
– Вы так не должны говорить, – сделала замечание она.
– Но это так. Я люблю вас. И хочу, чтобы вы стали моей женой.
– Я не могу.
– Ваш муж погиб, Лиза, – упрямо напомнил он.
Лиза уставилась на свои слегка замаранные машинным маслом руки. Положила револьвер на пенек. Затем вытерла руки носовым платком.
– Лиза! – напомнил о себе Шмит.
– Даже, если это правда, – надтреснутым голосом произнесла она, – и мой муж… погиб… Я не смогу стать вашей женой.
– Но почему?!
– Потому что… я вижу в вас только друга, брата, но не боле.
Шмит побледнел:
– Я вам не верю, вы так говорите, потому что я вас рассердил!
– Да, вы меня расстроили и рассердили, поэтому мне проще стало сказать вам правду, столь неприятную для вас, – она взглянула ему прямо в глаза.
Шмит не нашелся, что ответить, в его глазах отразилась боль. Лиза отвернулась, Шмит резко развернулся и зашагал прочь.
* * *
Англия, Лондон
Поезд задерживался. Задерживался уже на час. Бледный начальник станции в который раз устало объяснял пассажирам, купившим билеты, что поезд задерживается по непредвиденным причинам, но скоро будет, извинялся и просил еще немного подождать.
Глебов вышел из душного здания, закинул чемодан на деревянную скамью и потянулся за портсигаром. Промозглый лондонский туман и начавшийся мелкий дождь пробирали до костей, плащ промок, а шляпа и подавно. Мимо сновали лондонцы с неизменно черными зонтами, раскрытыми над их головами. Алексею англичане казались бледными, что собственно не было удивительным, судя по погоде, которая постоянно заставала его, когда он бывал в Англии – дождь, туман, хило светило солнце, такое же бледное, словно оно болело от такой погоды…
Глебов спрятался под козырек крыши от надоедливых капелек дождя. Если он пробудет в Лондоне еще немного, то превратится в бледное измученное создание. Алексей усмехнулся своим мыслям. Да что за меланхоличное настроение?! В отличие от него большинство лондонцев, проходивших мимо, были в добром расположении духа, несмотря на пасмурную погоду.
Алексей забросил промокшую папиросу в мусорную корзину и, спрятав руки в карманах, оперся плечом о колонну. Наблюдая за дождем и задумавшись, он незаметно погрузился в воспоминание…
…Маленький провинциальный городок Верхнеудинск не мог похвастаться хорошими каменными тротуарами, а когда начинался дождь, грязь просто месилась под ногами прохожих. Алексей, хотя и был непритязательным, все же не жаловал дождливую погоду, тем более, когда «на улице впору ходить не людям, а лежать в грязи обленившимся от бесплатных, как сыр в мышеловке, харчей чушкам».
Подобное заявление супруга позабавило Лизу, она смеялась, подтрунивала над ним, а потом, приподняв подол юбок, ступила в эту грязь новенькими башмачками и лукаво посмотрела на мужа. Он протянул к ней руку, желая вернуть на тротуар, покрытый досками, но Лиза увернулась и со смехом стала пробираться на другую сторону улицы, где начинался городской сквер. Глебов крикнул, чтобы она вернулась, чертыхнулся и последовал за ней. Как назло небо прорвало, и разразился дождь.
Алексей нагнал жену уже в сквере, они вместе заскочили в беседку под навес. Он раздраженно посмотрел на свою запачканную обувь и брючины, перевел взгляд на грязные обувь и подол юбок жены, затем сердито посмотрел ей в глаза. Лизу его взгляд не смутил, не напугал – она хитро улыбалась, в глазах горел веселый огонек. Перестал хмуриться и Глебов, ее ребячество оказалось заразительным, его глаза вспыхнули, и на губах мелькнула ухмылка – впервые, после трагической гибели друга – Кости Абрамовича…
Лиза, ободренная его мимолетной улыбкой, осмотрелась по сторонам, затем сделала шаг навстречу, опустила руки на его плечи. Он с готовностью принял ее в объятия, их губы соприкоснулись, а потом еще, еще. Поцелуи, такие пьяняще сладкие, то игривые, то нежные, то страстные…
Несмотря на то, что они были уже женаты, кто-то все же насплетничал родителю Лизы про их поцелуи в общественном сквере, и им пришлось через несколько дней уехать, чего они, в принципе, давно желали, но их удерживал Лизин отец…
Глебов очнулся от воспоминаний – какой-то мужчина в спешке случайно задел его плечом. Алексей бросил сердитый взгляд на хама, который даже не извинился, и замер. Так это же Рутенберг!
Пинхас оглядывался по сторонам, в руке он держал чемоданчик. К перрону подошел поезд, Рутенберг стал пробираться к нужному вагону. Глебов подхватил свой чемодан и последовал за ним.
* * *
Россия, Москва
Вечером к дому адвоката Адриканиса подкатил ломовой извозчик162, который привез несколько ящиков с какими-то вещами.
– Кто прислал? – спросила Лиза, когда она и Катя вышли посмотреть на «посылку».
Извозчик пожал плечами:
– Ничего я не знаю, мне велено доставить сюда, я привез. Вот приедет с вокзала тот, кто меня нанял, он и объяснит.
Ящики извозчик и его помощник отнесли в подсобное помещение.
Вечером, так и не дождавшись, что кто-либо приедет и что-либо объяснит, Катя и Лиза вскрыли один из ящиков и ахнули: браунинги и маузеры!
Катя захлопнула ящик и взглянула на подругу.
– Нужно тщательно спрятать, – сказала Лиза, покусывая губы.
– Нам вдвоем не управиться. И как назло ни мужа, ни брата в городе нет!
– Лукьянов поможет.
Вернувшись в комнату, Лиза написала коротенькую записку и позвала прислугу.
– Нужно доставить на фабрику заведующему фабричной библиотекой столяру Николаю Нифедовичу Лукьянову, – передавая записку, сказала она.
Через полчаса пришел Лукьянов. Убедившись, что все ящики с оружием, он нахмурился. Кому в голову могло прийти прислать оружие на дом к Андриканисам? Это было слишком опасно, если учесть, что шли обыски и совсем недавно жандармы были у Андриканисов и наведывались на днях к Николаю Шмиту.
– На фабрике есть небольшой тайный погребок, – сказал, наконец, Лукьянов. – Туда и отвезем. Но не сегодня. – Он посмотрел на встревоженных женщин. – Ночью подозрительно – остановят для досмотра. Сделаем завтра с утра.
Когда он ушел, Катя и Лиза встревожено посмотрели друг на друга. Что же делать? Ночью сон так и не пришел, и подруги просидели в гостиной, прислушиваясь к лаю собак и с тревогой выглядывая в окно.
К утру они задремали каждая в своем кресле, но мгновенно проснулись, заслышав шум на улице. Лиза подскочила к окну и увидела остановившуюся под окном телегу и спрыгивающего с нее Лукьянова. С ним прибыло еще двое рабочих. Они вогнали телегу во двор. Минут за десять сгрузили ящики в телегу.
– Нужно завалить чем-нибудь, – сказал Лукьянов. Лиза взглянула на Катю.
– Катя, пора менять мебель,– произнесла она. – Как ты думаешь, Николай подарит тебе новую мебель со своей фабрики?
Спустя какое-то время рабочие уже вытаскивали из дома стол, диван, стулья, наваливая их на загруженные ящики с оружием.
Лукьянов сел в телегу, взяв вожжи. Из квартиры спустилась Лиза, уже успевшая переодеться в простенькую одежонку – фабричная работница, да и только.
– Зачем вы? – укорил ее Лукьянов, когда она протянула ему руку, чтобы он помог ей забраться на телегу.
– Так надо.
Он нехотя помог ей. Лиза села рядом.
– Ну, с Богом, – промолвила Катя, перекрестив их напоследок.
– С Богом.
Лукьянов махнул вожжами, и лошадь потянула телегу со двора.
На полпути к фабрике дорогу преградили жандармы. Лиза крепко сжала грубую ткань юбки.
– Спокойно, – буркнул Лукьянов, когда жандарм махнул рукой, приказывая остановиться. Сердце Лизы замерло. Лукьянов напрягся, натянул вожжи.
– Т-пру!
Жандарм приблизился к телеге, окинул ее внимательным взглядом, затем посмотрел на Лукьянова.
– Что везете?
– Везем мебель для ремонта, – ответил рабочий, сконфуженно улыбаясь.
– Ну, ну, – жандарм кивнул своему подручному, и тот обошел телегу вокруг, осматривая, приподнимая легкую мебель. – Ну что там?
– Погодь… – Второй жандарм стал усиленно рыться.
– Что там…
Неожиданно Лиза громко вскрикнула, ухватилась за руку Лукьянова, согнулась пополам.
– Николай Нефедыч, началось, – выдавила она.
Лукьянов побледнел еще больше, жандарм уставился на Лизу.
– Чего она?
– Сноха моя… – голос его захрипел от волнения, – рожает видать…
Подошел второй жандарм, с недоверием посмотрел на Лизу и Лукьянова:
– А коли брешут?
Лиза вскрикнула, ухватилась за округлый живот, тяжело задышала, и захныкала:
– Батьку, воды отошли…
Жандармы и Лукьянов уставились под ноги Лизы, и глаза их округлились. Под ботинками женщины образовывалась небольшая лужица.
– И чего… теперь? – очнулся один из жандармов.
– Чего, чего! Пусть едут, будь оно неладно! – махнул рукой первый жандарм, отходя в сторону.
– Благослови вас Бог, братцы! – Лукьянов ухватился за поводья и хлестнул лошадь. Лиза застонала, обоз тронулся с места и затрясся по каменной мостовой.
Телега мчалась по дороге, грозясь развалиться на следующей колдобине.
– Николай Нефедович, чуть помедленнее, – произнесла Лиза, крепче уцепившись за борт.
– Как вы? – с тревогой спросил он.
– Будет совсем хорошо, если вы не будете так гнать.
– Так вы того… не рожаете?
– Скажем так, до января нет. – Лиза засмеялась, вытягивая из-под юбок кожаный бурдюк163. – Вода была отсюда!
Лукьянов рассмеялся и порывисто приобнял Лизу за плечи. Затем отпустил.
– Ну вы меня и напугали. А я уж было решил…
Он снова рассмеялся, закачал головой.
– Молодчина, девонька, ай да молодчина.
_ 39
* * *
Швейцария, Женева
Рутенберг прибыл в Женеву. Алексей не прекращал за ним слежку. И вскоре его ожидания оправдались – Пинхас вывел его на Савинкова.
Рутенберг и Савинков встретились в одном из скверов города. Когда Пинхас сел рядом с ним на скамейку, Савинков, наблюдая за голубями, задал вопрос:
– Как обстоят дела?
– Этот напыщенный индюк профукал все дело: так хвастал закупленным оружием направо и налево, что в результате, как мне стало известно, пароход с оружием был захвачен и потоплен!
– И?
– Оружие исчезло в неизвестном направлении.
Савинков поморщился, потер набалдашник своей трости.
– А что Азеф? – спросил Пинхас.
– А что Азеф?
– Ты веришь, что он предатель?
– Так ты уже знаешь про анонимку? – Савинков вздохнул, почертил тростью на земле. – Я говорил с Гоцем164. Он тоже спросил, что я думаю о письме.
– И что?
– Что я думаю? Ничего.
– А Татаров165?
Савинков помолчал.
– Я знаю Татарова давно. Мне и в голову не может прийти, что он провокатор. Вполне возможно, что письмо полицейского происхождения и это их интрига.
– Но провокатор есть. Тому много подтверждений.
– По-моему, нужно расследовать дело. Татаров сейчас в Париже. Мы за него возьмемся… Татаров за последние шесть недель издержал на дела своего издательства более пяти тысяч рублей. Гоц считает, что ему неоткуда было взять таких денег: ни партийных, ни личных сумм у него нет. Тогда, откуда он взял деньги?
– Дело ясное, что дело темное, – изрек Пинхас. – Так что теперь, раз пароход не дошел до цели, мне все-таки ехать в Петербург или нет?
– Раз Азеф говорил ехать, значит, так надо, – ответил Савинков, – проследишь за Гапоном. Нельзя его выпускать из виду.
Рутенберг откинулся на спинку скамьи с выражением полнейшего неодобрения:
– Не нравится мне все это, Борис. Дело пахнет жареным.
– Революция – это вселенский водоворот, когда на поверхность поднимается всякий человеческий мусор, случайные люди объявляют себя участниками революции… Твоя задача на данное время, Петр, следить за Гапоном…
* * *
Когда Рутенберг и Савинков распрощались, Глебов последовал за Савинковым. Савинков никуда не торопился, шел спокойной, размеренной походкой, а Алексей решил пока ограничиться слежкой.
Вскоре Савинков нанял коляску, Алексей последовал его примеру, и спустя пятнадцать минут они уже выехали за пределы города.
Савинков отпустил возничего и зашагал по тропинке в сторону леса, поднимаясь в гору все выше и выше. Глебов пошел за ним. Спустя какое-то время он нагнал его у склона – эсер в подзорную трубу наблюдал за кем-то внизу.
Обождав некоторое время, Алексей сделал шаг в его сторону, как вдруг услышал женский вопль, затем крик о помощи. Савинков не шелохнулся, продолжая наблюдать. Крик повторился. Эсер перевел трубу влево, видимо прослеживая чье-то перемещение, по всей видимости, ему стало не видно происходящее, он сложил трубу и зашагал по тропинке в гору.
Вновь раздался женский крик о помощи. Что же делать? Савинков удалялся, поднимаясь все выше и выше. Алексей свернул с тропы и кинулся на звуки голоса.
