полная версия

Инга Самойлова
На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре

Полная версия

– Несложно все это представить! И что дальше?

– Я сказал им вполне спокойно, что если вам невыгодно, то можете свои предприятия закрыть, а я свои расширю.

Лиза засмеялась:

– Наверно, начался такой скандал!

– Не то слово! Ругательства посыпались градом. Я ушел с собрания под крики, угрозы доносом и вмешательством властей. Они назвали мою фабрику «Чертовым гнездом».

Лиза вздохнула:

– Надеюсь, вы не столь беспечны, как пытаетесь казаться. Все, что мы делаем, опасно. Можно дать небольшой совет?

Николай кивнул:

– Конечно, Лиза, говорите.

– Вам нужно не показывать полиции своего единомыслия с рабочими. Вам необходимо сказать Карпу, хотя бы для вида предъявлять к вам требования и объявлять забастовки. Нельзя привлекать к фабрике пристального внимания. Вы ведь сами знаете почему. – Лиза намекала на нелегальную школу для политического воспитания рабочих, открытую при фабрике и боевую дружину, которая здесь же создавалась.

– Знаю. Я стараюсь быть осторожным. А как же вы, Лиза?

– Я?

– Я хочу оберегать вас, Лиза, – проникновенно произнес Шмит и взял за руку. – Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

В Шмите стала проявляться уверенность в себе, чего Лиза раньше в нем не замечала. Она отняла руку и медленно, осторожно, чтобы не обидеть, сказала:

– Вы мне нравитесь, но я не готова говорить с вами об этом. Я замужем…

– Вы хотели сказать – пока замужем.

– Да. – Лиза замолчала. – Пока замужем. Но…

– Не убивайте во мне надежду, Лиза, – остановил он ее. Затем спрятал руки за спиной: – Давайте пока не будем говорить «об этом».

Лиза молча согласилась. Шмит почтительно кивнул и направился к себе в контору.

Лиза вздохнула. Сегодня вечером ее ждал поверенный, который занимался ее разводом. Поверенный отослал все необходимые бумаги Алексею, но сообщил, что по данному адресу никто не проживает, а чтобы начать бракоразводный процесс, необходимо получить согласие супруга.

* * *

Петербург

Глебов сидел напротив Витте в его кабинете и попивал из бокала скотч. Он был слегка рассеян: посыльный, которого он отправил с письмом к Лизе, вернулся, сообщил, что письмецо передал, однако ответа от нее так и не последовало. Алексей нахмурился. Лиза не могла не отреагировать на его послание – она должна была что-то предпринять, но никак не играть в молчанку.

Тем временем Витте внимательно за ним наблюдал.

– Алексей Петрович, вас что-то беспокоит? – поинтересовался он.

Глебов вздрогнул, вздохнул.

– Нет… Ничего. Сущие пустяки, – отмахнулся он от расспросов и перевел разговор на излюбленную тему Витте: – Вы уже слышали о Цусимском сражении⁹⁴?

– Да. Вся наша эскадра была похоронена в японских водах! – Витте сокрушенно покачал головой. – Боле пяти тысяч моряков погибли и примерно столько же попали в плен. – Он помолчал. – Надеюсь, до трона дошло, что необходимо покончить войну миром. Вы видите, что творится в столице? Беспорядки! При том они усиливаются с каждым днем. Генерал-губернатор Трепов сделался негласным диктатором! Он грубой силой желает задавить революцию, не идя на какие-либо уступки. Но ведь это невозможно!

Глебов невольно рассмеялся:

– А Трепов-то чем вам не угодил? – Его удивляло нежелание Витте скрывать свои антипатии к неприятным ему лицам.

Витте сдержанно улыбнулся:

– Вы меня поймете, когда я вам расскажу. Впервые я услышал фамилию Трепов в 1896 году на похоронах Его величества императора Александра III. Вы знаете, как я его уважал. Так вот, когда траурная процессия поравнялась со строем солдат, некий ротмистр скомандовал: «Смирно! Голову направо! Смотри веселей!» Представьте мои чувства! «Смотри веселей!». Я спросил, кто этот идиот, и мне ответили, что это ротмистр Трепов.

– Я слышал, – вернулся к прежней теме Алексей, – среди возвращающихся в Россию военнопленных наблюдается брожение, вызванное распространением японцами революционных прокламаций и изданий.

– Да, японцы целенаправленно проводят противорусскую агитацию среди пленных поляков, евреев и финнов. Что чревато. Япония выдохлась в войне, однако использует сложную ситуацию, что сейчас в России. А Государь не видит опасности. Он уверен, что Япония с некоторыми усилиями будет разбита. Вы знаете, первое время обыкновенное выражение Государя в резолюциях было не японцы, а «эти макаки». Цивилизованнейший человек! После это название начали употреблять так называемые патриотические газеты.

Глебов улыбнулся. Все-таки Витте своими критичными замечаниями его веселил. Витте любил говорить, ему нужны были свободные уши, так что Алексей мог спокойно молча слушать, ответов Витте требовал редко. А тот тем временем продолжал:

– Мы к войне не были приготовлены, а Япония к ней приготовлена была. К тому же, театр военных действий находится почти под рукой Японии и в громадном расстоянии от Европейской России, центра всех наших, как военных, так и материальных сил.

– А кто в Японии посланник от России? Неужели в своих докладах императору он не обрисовывает сложившуюся ситуацию как таковую?

– Посланник от России – барон Розен⁹⁵. Человек он честный, рассудительный, но с немецким мышлением. Он советовал правительству войти в соглашение с Японией относительно Кореи. Но держится того мнения, что Манчжурия должна быть наша. Между тем, я уверен, Манчжурия не может быть нашей; было бы хорошо, если бы за нами осталась восточно-китайская дорога и Квантунский полуостров с Порт-Артуром. Ни Америка, ни Англия, ни Япония, ни все их союзники явные или тайные, ни Китай никогда не согласятся нам дать Манчжурию. А потому держась убеждения что, так или иначе, а нужно захватить всю Манчжурию, устранить войну будет невозможно.

– Если так, то барон Розен не может быть удобным дипломатом для ведения переговоров с Японией.

– Совершенно верно! Однако не может быть удобным и Алексеев⁹⁶ – оный по натуре мелкий и нечестный торгаш, а не государственный дипломат.

– Как бы то ни было, необходимость мирных переговоров назрела. И в сложившейся ситуации – не в пользу России. Зная мнение Императора, а он ведь не желает идти на уступки, многие не рискнут взять на себя столь сложное обязательство. – Алексей перевел взгляд от бокала на Витте. – Скажите, а вы бы хотели быть тем самым человеком, который заключит мирный договор и окончит неудавшуюся «маленькую победоносную войну» Плеве?

Витте совершенно не смутился, ибо Алексей не ошибся в своих догадках, наклонился к нему и посмотрел в глаза:

– Как вы думаете, я могу это сделать?

– Конечно. Почему бы нет?

_25

* * *

Катарина Хмельницкая вышла из лечебницы и рассеяно огляделась по сторонам. Ей нужна помощь. Ей и сыну. Но где же искать помощь? Это мысль не давала ей спать уже несколько недель – с того момента как она узнала, что больна. Чахотка. Она закашлялась и прикрылась платочком. На бывшем когда-то белом платке появились капельки крови. Катарина зажала его в руках и зашагала к дому, где снимала комнату для себя и сына. В течение недели за Пашкой должна была присматривать домохозяйка, не бесплатно, конечно.

Расстояние до дома было приличным, но Катарина не имела права тратить последние копейки, поэтому побрела пешком. Рядом проходили люди, проезжали экипажи, коляски, изредка автомобили, оставляя за собой пыль, и Катарина, задыхаясь, покрывалась потом.

И тут она увидела его. Глебов! Алексей сел в экипаж и приказал трогать. Катарина кинулась следом, закричала, но Глебов ее не услышал. Экипаж скрылся за поворотом. Из ее глаз хлынули слезы. Прошло три месяца, как она отправила ему письмо, прося прощения за предательство, которое совершила. Теперь он на свободе. Он обязательно поможет. Он не может не помочь.

Катарина все же решилась потратить деньги на экипаж, чтобы добраться до квартиры, где, как она знала, проживал Глебов со своей женой.

* * *

Привратник остановил Катарину на парадной лестнице, когда та намеревалась войти в дом:

– Мадам, вы к кому?

Катарина оглянулась. Ее бледное лицо и темные синяки под глазами выдавали, насколько она тяжело больна.

– Я? Мне нужны господа Глебовы.

– Господа Глебовы? Таки тут не проживают-с.

– Нет, я точно знаю. Они здесь живут. Квартира 8. – Она сделала шаг к входу, считая, что разговор окончен.

– А-а, это там, где был пожар!

Катарина оглянулась:

– Пожар?

– Да, пожар. Жильцы квартиры больше здесь не живут-с. Господам пришлось оплатить ремонт и съехать.

– Как же так? – Катарина закрыла лицо руками, затем вновь посмотрела на привратника и спросила: – Может быть, вы знаете, куда они съехали?

Тот пожал плечами:

– Нет, не знаю. Они-с не оставили адрес. Вот и почта приходит господам, копится…

Больше Катарина его не слушала. Последняя надежда растаяла как дым. Просто невозможно найти Глебова в столице. Катарина покачнулась.

– Что с вами? – Привратник поддержал ее за локоть. Отвел к скамье, помог сесть. – Вы больны-с?

Катарина прикрыла рот платком.

– Вам нужна помощь.

– Мне уже больше ничто не поможет, – ответила она.

Привратник смотрел на бледную красавицу с сочувствием.

– Подождите, – произнес он, – я дам вам один адрес. Там проживает сердобольный человек. Он лечит, очень больных лечит. Он вам поможет. Его зовут Григорий Ефимович Распутин⁹⁷…

* * *

Глебов застал Витте в задумчивости.

– Здравствуйте, Сергей Юльевич, – произнес он.

Витте пожал руку, пригласил жестом присесть в кресло.

– Вас что-то тревожит? – поинтересовался Алексей.

– Я нахожусь перед трудным выбором, Алексей Петрович. Мы с вами так часто говорим о войне с Японией, что вы в курсе всего, что происходит.

– Судя по вашему виду, не совсем. – Глебов улыбнулся.

– Президент американской республики Теодор Рузвельт предложил свои услуги для того, чтобы привести Россию и Японию к примирению.

– Да, это новость.

– Это еще не все, – продолжил Витте, расхаживая по кабинету. – Когда явился вопрос о назначении главного уполномоченного для ведения мирных переговоров, то граф Ламсдорф⁹⁸ словесно указал Его Величеству на меня, как человека, который, по его мнению, мог бы иметь шансы привести это дело к благополучному концу.

– И что же Его Величество?

– У Его Величества в отношении меня «особые» чувства… Его Величество не ответил графу Ламсдорфу в утвердительном смысле, хотя и не сказал «нет». – Витте сел в кресло и осмотрительно добавил: – В конечном счете, достаточно знать крайне мягкий, деликатный характер Государя Императора, чтобы понять, что после всего происшедшего Его Величеству было не особенно удобно приблизить меня к себе, назначив главным уполномоченным по такому государственному делу, как ведение переговоров с Японией.

– Подождите, вы сказали «Его Величеству было неудобно»? Я правильно понимаю, что вас все же назначили уполномоченным?

– Думаю, что назначение вскоре последует, – улыбнувшись, ответил Витте. – Никто не желает рисковать карьерой, взявшись за столь сложное дело. Нелидов⁹⁹ отказался, ссылаясь на свои лета и здоровье. Извольский¹⁰⁰, наш посланник в Дании, также отказался. Государь решил поручить эту миссию Муравьеву¹⁰¹…

– …А Муравьев приезжал к вам на днях.

– Да. Он провел у меня целый вечер, говорил, что Государь поручил ему ехать в качестве уполномоченного в Америку вести мирные переговоры с японцами… А вот сегодня ко мне явился граф Ламсдорф в ленте, что дало мне основание думать, что он приехал от Государя. Я оказался прав, граф заявил мне, что приехал от Государя, дабы из частной беседы узнать, не соглашусь ли я взять на себя переговоры о мире с Японией.

– А что же Муравьев? Чем он объяснил свой отказ от возложенной на него миссии?

– По словам Ламсдорфа Николай Валерьянович вчера был у Государя и сказался совсем больным. Его Величеству действительно показалось, что Муравьев болен… Ламсдорф взывал к моему патриотизму, дабы я не отказался.

– Поздравляю, Сергей Юльевич. Вы ведь этого хотели.

– Хотел, не спорю. Но понимаю, что на меня возлагается самая неблагодарная задача. Ибо, заключу я мир или нет, меня будут терзать: одни, уверяя, что, если бы мир не был заключен, то мы бы победили, а другие, в случае не заключения мира, что все последующие несчастья произошли от того, что я его не заключил.

– Не думаю, что вас волнует общественная молва. Для вас всегда особо важно достичь цели.

– Поэтому я ответил Ламсдорфу, что, не считая по моему положению возможным уклониться от этой миссии, я ее приму, но если Государь лично меня попросит или прикажет.

Алексей промолчал. Витте играл с огнем, делая такое заявление – государь обиды не прощал, а Витте опять не преминул показать императору свое к нему пренебрежение.

В дверь постучали, затем на пороге возникла прислуга и сообщила Витте о приходе нарочного¹⁰².

– Я оставлю вас ненадолго, – обратился Витте к Алексею и вышел. Оставшись один, Глебов неторопливо прошелся к окну, как раз вовремя, чтобы увидеть посыльного его Величества, вскакивающего на лошадь. Спустя некоторое время в кабинет вернулся Витте, держа в руке развернутый лист бумаги со сломленным отпечатком императорской печати.

– Я получил приглашение Его Величества завтра приехать к нему, – сообщил он.

– Что ж, дело пошло. Можете приказывать прислуге готовить чемоданы, – пошутил Глебов.

Витте улыбнулся:

– Ну уж нет, такое ответственное задание нужно поручать супруге. Лучше Матильды Ивановны никто меня в дорогу не соберет.

* * *

Москва

Лиза находилась в тревожащем ее неведении. Ее поверенный выслал необходимые документы в контору господина Рериха, занимающегося делами ее мужа, однако время шло, а ничего не происходило. От Алексея не было известий.

В один из вечеров, когда Лиза с Катей вдвоем сидели в гостиной и ожидали прихода Андриканиса, Лиза сказала подруге:

– Мне нужно съездить в Петербург.

На лице Кати отразилось беспокойство:

– Тебя нельзя отпускать одну. Тот тип, что на тебя напал, на свободе. От полиции нет никакого толку. По-видимому, своей основной задачей они считают усмирение интеллигенции, рабочих и студентов.

Лиза улыбнулась, но улыбка вышла вялой и неуверенной.

– Уже прошло почти два месяца, а этот… тип не объявился. Возможно, я была его случайной жертвой.

– Что ты говоришь! Случайной?! Да он следил за тобой несколько месяцев, а потом напал! Какая тут может быть случайность! Нет, одна ты не поедешь! Я попрошу мужа съездить с тобой.

– Но он же очень занят. У него сейчас очень важный процесс…

– Тогда тебе придется подождать! И не спорь. Развестись ты всегда успеешь.

Лиза промолчала. Вошла служанка и сообщила, что пришел Николай Павлович. Девушки переглянулись – сегодня Николая у себя они не ждали. Николай вошел подавленный, обескураженный – по-видимому, произошло что-то плохое.

– Что случилось, Николаша? – спросила встревожено Катя.

– Да, случилось… – он снял фуражку, скомкал ее в руке, посмотрел на Лизу, затем на Катю, – дядя, Савва Тимофеевич… умер.

Девушки ахнули.

– Как так? Не может быть!

Николай сел на стул, опустил голову:

– Сообщили, что самоубийство. Но я не верю. Не мог он такого сделать!

– Но как же… Ведь он поехал во Францию… в Канны отдыхать… Как так? – Катя села рядом с братом.

– Да не мог Савва Тимофеевич покончить с собой! Не мог! Не таков он человек… Дядя помогал денежными средствами социал-демократам. Помнишь, он говорил, что к нему приходили некто, предупреждали, чтобы он подобного не делал?

– Но кто?

Лиза предположила:

– Полиция? Черносотенцы¹⁰³?

– Кто-то из них.

Все одновременно замолчали. На камине громко тикали часы.

– Тело выслали на родину. Прибудет 28 мая…

– Нужно все подготовить. Очень многие его любили и захотят с ним проститься.

Лиза вздохнула. Алексей тоже захочет с ним проститься. А значит, приедет в Москву на похороны. Если конечно, его судьба опять не занесла в какие-нибудь дали…

* * *

Петербург

К Глебову прибыл посыльный от Витте – Сергей Юльевич приглашал отобедать в его доме. Ничего необычного – Алексей был его частым гостем, однако удивляла некая поспешность.

Через два часа он был уже у Витте. Тот встретил его с дружеской улыбкой, однако заводить серьезные разговоры не торопился. Обед прошел в привычной для семейства теплой обстановке.

После обеда Витте, по обыкновению, пригласил Глебова в свой кабинет. Разлив виски по бокалам, он протянул один из них Алексею и произнес:

– У меня есть к вам предложение, Алексей Петрович.

– Да? И какое?

– Мне предстоит путешествие по делу государственной важности.

Алексей вскинул бровь и усмехнулся.

– Вы приняли предложение Его Величества?

Витте кивнул:

– Да, принял. И хочу, чтобы вы поехали со мной.

– Я? – Глебов удивился. – Позвольте спросить, зачем я вам нужен?

Витте сел на диван и неторопливо, обстоятельно пояснил:

– Вы один из тех редких людей, которым я доверяю. Только не смейтесь, я говорю серьезно. Никто из нас не безгрешен. Познакомившись с вами, я понял, насколько вы способны и умны. Господин Кони считает, что в свое время вы подавали надежды, как самый лучший студент-юрист, ему встречавшийся. Он пророчил вам блестящую карьеру. Надеялся, что при старании вы станете дипломатом.

Глебов пожал плечами:

– Как видите, подобного не произошло.

– Что не отменяет ваших талантов, Алексей Петрович. Мне хотелось бы, чтобы рядом со мной в Америке находился толковый человек, друг, способный помочь в сложном деле. И скажите, положа руку на сердце, разве вам не интересно поучаствовать в этом деле? Да к тому же побывать в столь отличных от России американских Штатах?

Глебов усмехнулся:

– Вы играете со мной, господин Витте!

– В никоей мере.

Некоторое время помолчали, неторопливо отпивая из своих бокалов. Глебов взглянул на Витте. Все же что-то кроется за его поступками, но что?

– Почему именно Америка? – поинтересовался Алексей, не торопясь с ответом на предложение Витте. – Ведь было бы удобнее съехаться для переговоров где-нибудь недалеко от театра военных действий.

– Согласен с вами, но выбор таков – или Америка, или Европа. А при таком выборе – удобнее в Америке, чтобы по возможности отстраниться от интриг европейских государств.

Алексей понимающе кивнул.

– Государь выдвинул условия по заключению договора? – спросил он.

– Его Величество желает, чтобы переговоры пришли к мирному решению, но не допускает ни копейки контрибуции, ни уступки даже пяди земли. Великий князь Николай Николаевич¹⁰⁴ как председатель Совета государственной обороны пояснит мне нынешнее положение нашей армии на Дальнем Востоке. – Витте помолчал. – Со мной поедут все те лица, которые были назначены для Муравьева. Я считаю ненужным кого-либо менять, так как сомневаюсь, что на чье-либо мнение буду опираться… За исключением вас.

– Вы принуждаете меня принять поспешное решение? – Взгляд Алексея стал суровым.

– Алексей Петрович, у вас есть выбор. Вы можете согласиться, можете отказаться. Но мне бы очень хотелось видеть вас в делегации.

Глебов помолчал:

– Я хотел бы обдумать ваше предложение.

– Что ж, я буду ждать вашего ответа.

Алексей поднялся и, распрощавшись, ушел.

После его ухода Витте взял трубку телефона, назвал телефонистке номер. Вскоре на другой стороне провода ответили.

– Есть срочное дело…

* * *

Прибыв домой, Алексей нашел на подносе для писем телеграмму от Станиславского. Тот сообщал пренеприятнейшие новости – в Каннах во Франции покончил жизнь самоубийством Савва Тимофеевич Морозов. 28 мая прибывало на вокзал его тело.

Алексей, недолго думая, стал собирать чемодан. Затем написал пару строчек для Витте о том, что ему нужно срочно уехать по делам в Москву, и попросил прислугу отправить письмецо с посыльным. А также распорядился поймать коляску, чтобы уехать на вокзал.

Подхватив чемодан, Алексей вышел из квартиры. На улице уже ждал извозчик.

_26

* * *

Москва

Прибыв в Москву, Глебов снял номер в гостинице, затем навестил Станиславского. Тот был опечален, сообщил, что завтра утром прибывает тело Саввы Тимофеевича. На вокзале будут многие, кто его любил и уважал.

На следующий день на вокзале полиции было больше, чем всегда – нужно было охранять порядок, так как собрался многочисленный люд, ожидающий прибытия поезда с телом Саввы Тимофеевича. Толпа была разношерстной: многочисленные родственники Морозова, актеры Художественного театра, рабочие и их семьи с орехо-зуевских предприятий, принадлежащих ранее Савве Тимофеевичу… Были здесь и Шмиты. А вместе с ними Лиза. Сердце Алексея замерло и защемило. Он так давно ее не видел! Лиза…

Лиза повернулась, увидела его, на мгновение растерялась, затем, высоко подняв подбородок, отвернулась. Глебов упрямо сдвинул брови и решительно направился к жене, но не успел сделать и пары шагов, как его остановил подошедший поздороваться Станиславский. Алексей взглянул на Лизу. Однако она так и не смотрела в его сторону. Через минуту сообщили о прибытии поезда, на котором был гроб с телом Морозова.

Поезд гудел, свистел, подходя к перрону, затем остановился, выпустил пары. Несколько рабочих забрались внутрь указанного им вагона и осторожно вынести цинковый гроб. Женщины заплакали. Сняв головные уборы, склонили головы мужчины. Рабочие подняли гроб, поставили себе на плечи, затем неторопливо понесли с вокзала, следом двинулась траурная процессия…

В этот день Алексею так и не удалось поговорить с женой. Скорей всего, она ушла, как только гроб погрузили на катафалк.

…На следующий день на Рогожском кладбище состоялись похороны. По столь печальному событию собралось еще больше народу, чем в день прибытия тела на вокзал. Среди присутствующих нельзя было не заметить пришедших проводить в последний путь Морозова именитых служителей искусства: Чехова, Шаляпина, Врубеля, Серова, Левитана, Рахманинова…

После похорон, когда Глебов, осматриваясь, пытался найти жену среди присутствующих, к нему подошел маленький пухлый лысеющий мужчина. Представился – его имя Алексей и не запомнил – затем сказал, что является поверенным его супруги Елизаветы Николаевны. Только тогда Глебов взглянул на него. Поверенный заговорил о необходимости встретиться завтра по важному делу.

– Я не собираюсь ждать до завтра, – раздраженно ответил Алексей. – Я жду вас к трем часам сегодня. Гостиница «Дрезден».

Поверенный не стал с ним спорить и быстро удалился.

* * *

Лиза хочет развода! Алексей шагал из угла в угол в гостиничном номере как разъяренный лев в клетке. И было от чего: в назначенное время к нему явился поверенный его жены и заговорил о ее намерении расторгнуть брак, при этом предлагая ему подписать документы. Алексей испытал такое потрясение, что готов был вышвырнуть дурного вестника за порог. Бросив документы на край стола, он холодно заявил злосчастному поверенному, что желает переговорить со своей супругой и что он ждет ее сегодня вечером в шесть у себя. Тон был столь категоричным, что поверенный, несколько раз беззвучно открыв рот, наконец, его закрыл, сгреб бумаги и, откланявшись, удалился.

Хотя и прошло несколько часов с его ухода, Глебов до сих пор не мог смериться с услышанным. Развод – немыслимо! Как ей в голову вообще могло такое прийти?! Значит, Лиза хочет развестись и выйти замуж за этого малахольного владельца фабрики! Как бы ни так! Что ж, дорогая женушка, не все так просто!

Стрелки часов подходили к пяти сорока пяти, когда раздался стук в дверь. Алексей резким движением распахнул ее, но на пороге была не Лиза – довольно привлекательная служанка, улыбаясь, держала на руках поднос.

– Ваш ужин, сударь.

Алексей, раздраженно передернув плечами, пропустил ее в комнату. Кокетливо поглядывая на него, девица неторопливо расставила на столе столовые приборы, затем грациозно покачивая бедрами, направилась к двери. Она была довольно симпатичной. Глебов был вынужден это признать.

Открыв дверь, девица обернулась и посмотрела сквозь полуопущенные ресницы на Алексея, затем очаровательно улыбнулась.

В этот момент на пороге появилась Лиза. Глебов вздрогнул. Супруга презрительно взглянула на него, проводила прислугу пренебрежительным взглядом, вошла и закрыла дверь. В ее глазах было столько холода и неприязни, что Алексей, первоначально забывший о причине ее прихода, сразу все вспомнил и озлобленно взглянул на жену.

Он жестом предложил ей сесть. Она не стала это делать, а осмотрелась, затем повернулась к нему и решительно произнесла:

– Я хочу развод.

Глаза Алексея сузились, скулы плотно сжались, и Лизе вдруг стало страшно от мысли, что муж сейчас задушит ее в припадке гнева. Таким, наверно, был Отелло, когда душил Дездемону¹⁰⁵. Но Глебов отвернулся и прошел к столу.

– Ты пришла рано. Раньше назначенного времени. Я еще не поужинал, – сказал он тоном, не допускающим возражений. Усевшись на стул, он демонстративно взял салфетку. Игнорируя гневный взгляд Лизы, принялся за еду.

Поджав губы, Лиза взглянула на настенные часы – стрелки показывали без десяти шесть, – затем с достоинством опустилась на предложенный ранее стул.

Он трапезничал, она смотрела на него и ждала. Когда стрелки часов показали шесть, из них выглянула кукушка и принялась раздражающе противно куковать.

Алексей пригубил бокал вина, поставил его на стол, неторопливо взял салфетку, вытер рот, затем по-барски бросил ее на край стола. Потянул шнурок, вызывая прислугу.

– Время вышло, – предъявила Лиза, когда кукушка скрылась в теремке часов.

Он поднял палец вверх, призывая подождать.

– Ты умышленно тянешь время? Что тебе…

В этот момент в дверь постучали, и Лиза замолчала.

– Войдите.

Вошла прислуга – та же самая кокетливая девица, и улыбнулась господину.

– Что желаете?

– Унесите. – Он кивнул на стол.

Девица вплыла в комнату, собрала посуду на поднос и, покачивая бедрами, направилась к выходу. Лизу она раздражала. И с каждой мгновением все больше!

– Да, и еще, – Глебов остановил прислугу. Нарочно. Девица с улыбкой оглянулась, он кивнул на настенные часы. – И их тоже заберите. Они меня нервируют.

– Как это ужасно! – посочувствовала она, вынесла поднос в коридор и вернулась за часами. Сняв их со стены, направилась к выходу и, прежде чем закрыть за собой дверь, кокетливо улыбнулась Алексею.

Когда дверь закрылась, Глебов посмотрел на супругу.

– Прости, дорогая, но кукушка просто выводит меня из себя.

«А ты выводишь меня», – прочитал он в ее взгляде.

Лиза протянула Алексею бумаги:

– Так не может больше продолжаться. Подпиши согласие на развод.

Глебов откинулся на спинку стула. Сцепил пальцы в замок.

–Ты ведь понимаешь, что разводы не приветствуются ни обществом, ни церковью. На сто браков приходится один развод, и такова возможность, что нас разведут.

– Ты подпишешь?

– Зачем?

– Развод нужен нам обоим.

– Правда? И зачем же он мне нужен? – не удержался Алексей от сарказма.

Лиза судорожно вздохнула, набираясь смелости.

– В любом случае я не вернусь к тебе. А после развода ты сможешь вновь жениться. Заведешь себе полноценную семью: любящую жену, детей… и еще любовниц.

Алексей все же не выдержал – вскочил с места, подошел к окну, уставился в него, повернувшись к жене спиной. По тому, как были напряжены его плечи, Лиза поняла, насколько он не приемлет ее слова.

– Во-первых, – произнес он сухо, – я хотел создать семью с тобой. Во-вторых, мне развод не нужен.

– Мне нужен, – настойчиво ответила она.

Алексей молчал некоторое время. Наконец спросил:

– Ты так сильно его любишь?

– Кого? – Она не поняла, о ком он говорит.

Глебов оглянулся, посмотрел на супругу и усмехнулся.

– Я непонятно выразился?

Лиза смутилась, пойманная на слове.

Алексей расслабился, вальяжно прошелся по комнате, встал напротив жены. Смотрел на нее долго и пристально сквозь полуопущенные ресницы. Лиза отвернулась.

– Знаешь, я готов подписать эту чертову бумагу, но с одним условием, – сказал он наконец.

– С каким? – голос Лизы прозвучал глухо. В горле пересохло.

Он наклонился к ней. На губах заиграла улыбка искусителя, а в глазах заплясали огоньки.

– Проведи со мной эту ночь…

Лиза вспыхнула, вскочила на ноги. Он поймал ее за руку, резко притянул к себе и сжал в объятиях. Она попыталась оттолкнуть мужа, но безуспешно…

– Ты сводишь меня с ума… – Алексей поцеловал ее. От гнева и бессилия Лиза застонала. Еще раз попыталась его оттолкнуть. Напрасно… Он нежно целовал ее и сжимал в объятиях. Невольно наслаждаясь, она ослабла в его руках… Вся задрожала, когда его руки, лаская, заскользили по ее спине.

– Ты все еще хочешь уйти? – спросил он проникновенно, коснувшись губами ее ушка. Сердце его отбивало бешеный такт, и Лиза слышала это. Ее собственное сердце вторило ему…

Лиза опомнилась, испуганно оттолкнула мужа, отступила и стремительно выбежала из номера.

Оставшись один, Алексей тяжело вздохнул, запустив пятерню в волосы. Затем крепко выругался. Подошел к столу, плеснул из графина в бокал вина – руки предательски дрогнули, и часть жидкости расплескалась по поверхности стола. Пить не стал, прошел к окну и, оперевшись рукой о раму, уставился на улицу.

Из мрачной задумчивости его вывел звук открывающейся двери. Решив, что вернулась прислуга, Алексей нехотя оглянулся и… увидел Лизу. Напуганная чем-то, она быстро закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Алексей сам не заметил, как оказался рядом.

– Что случилось, Лиз? – заволновался он.

–Эт-от тип, – от страха она стала заикаться.

Алексей взял ее за плечи:

– Успокойся.

Лиза подняла голову и посмотрела на него большими от ужаса глазами. Она готова была разрыдаться.

– Я боюсь его…

– Кого боишься?

– Этого подонка. В прошлый раз… он на меня напал! И вот сейчас опять вернулся!

Лиза закрыла лицо руками. Зарыдала. Глебов стиснул зубы:

– Где он?

– На улице… Стоял у входа.

– Как выглядит?

– Такой щербатый… худой, жилистый… Не знаю. Гадкий, отвратительный!

Алексей открыл дверь:

– Оставайся здесь. Закройся.

Лиза, судорожно глотая слезы, кивнула, он вышел, дождался, когда она замкнется, и затем быстрыми шагами направился по коридору вниз. Выйдя на улицу, осмотрелся, но, не обнаружив никого с подобными приметами, вернулся к номеру. Постучал в дверь:

– Лиза, это я.

Она открыла. В глазах ее стоял немой вопрос.

– Нет там никого.

– Куда же он делся?!

Алексей прошел внутрь, закрыл дверь. Затем усадил расстроенную жену на стул, присел на корточки рядом. Взял за руки.

– Расскажи мне все по порядку. Хорошо?

Лиза кивнула. Стала рассказывать о типе, который следил за ней, а затем похитил и хотел изнасиловать.

Алексей задавал наводящие вопросы, слушал внимательно, и в его глазах по мере рассказа жены разгорался недобрый огонь.

– Где он тебя держал? – спросил он.

– За фабрикой. На окраине рабочего поселка. Там есть ветхий домик у реки. Он стоит поодаль от других домов. На доме флюгер в виде кошки.

Алексей вздрогнул. Вспомнился фрагмент тревожного сна. Флюгер скрипит, поворачиваясь на ветру, солнечный луч просвечивает через дыру вместо глаза. Он отвел взгляд от Лизы, поднялся.