Евгений Валерьевич Лотош
Корректор. Книга пятая. Горизонты нашей мечты
Страшная боль пронзила ей темя. Резким движением она ухватила, сдавила в кулаке и отбросила в сторону бьющийся мохнатый комок. Уже раздавленный, огненный шершень успел вонзить ей жало в ладонь, и девочка не сумела сдержать отчаянный крик. В глазах потемнело, и ноги подкосились.
Когда Мира немного пришла себя, вокруг царил хаос. Крылатые твари десятками пикировали сверху на солдат, ощетинившихся копьями, напарываясь животами на острые жала, но не отступая. На глазах Миры одна из них, внезапно сложив крылья, проскользнула между древками и всей пастью впилась в голову одного из копейщиков. Мужчина упал и, хотя в корчащуюся тварь тут же вонзилось несколько клинков, больше не поднялся. Огненные шершни вились вокруг, бросаясь на солдат. Их пытались срубать кинжалами, но несмотря на свой размер насекомые демонстрировали чудеса проворства и то и дело достигали цели. Два гигантских жука-носорога вразвалку приближались по брусчатке изуродованной аллеи, а за ними мелькали какие-то странные тени, на которых Мира никак не могла сфокусировать взгляд. Темя и ладонь саднило острой пульсирующей болью. Нам конец, мелькнуло в голове. Мы не выстоим. Надо отступать! Она встала на колени и попыталась подняться на ноги. В глазах снова потемнело, и она бессильно опустилась на камни. Бесполезно…
И тут по ушам ударило громкое резкое тарахтение. По броне вышагивающего впереди жука пробежала цепочка бледно-голубых искр – и каждая искра вырывала из черных глянцевых пластин головогруди огромный кусок. Снова затарахтело, и жук, поднявшись на задние ноги, замотал передними в воздухе и неожиданно жалобно запищал. Мира с трудом повернула голову. В двух десятках шагов седобородый Хабадзин Катакуна, окруженный воздетым к небу лесом копий, приник к странной металлической конструкции на высокой железной треноге. Конструкция опять затарахтела и затряслась, и новая цепочка огоньков перечеркнула бронированное брюхо чудовища. Жук опрокинулся на спину и принялся часто сучить всеми ногами. Второй нерешительно остановился и принялся поводить рогами из стороны в сторону.
– Держать строй! – кричал капитан Морина. – Стрелкам – беглый огонь по летунам! Копейщики, отступать к зданию! Пулемет защитить любой ценой.
– Третий курс, слушать мою команду! – перекрыл его звонкий девичий голос. Сёя? Сёя Удача? – Первый взвод – к пулемету, отгонять шершней! Второй – на левый фланг, третий – правый! Ползунов не подпускать близко! Четвертый взвод, прикрыть Ее Высочество! Второй курс, начать эвакуацию младших…
– Огнестрельная команда! – вторил ей басовитый юношеский голос. Хито Басира? – По летунам – огонь! Патроны беречь, напрасно не тратить!..
Несколько рук ухватили Миру со всех сторон и помогли ей встать.
– Цела? – громко спросила в ухо Бохака. – Стоять сама можешь?
– Мо… могу… – пробормотала Мира. – Принцесса! – внезапно вспомнила она. – Где Ее Высочество?
– Там! – поддерживающая ее с другой стороны Хана махнула рукой. – Уже эвакуируют в Мировую Сферу. Туда чудищам не пробиться. Ух, как мы перепугались, когда ее тушей летуна накрыло! Думали, все, убило. Нет, жива, только без сознания. Терабой, дубина! Что уставился? Мне в строй возвращаться надо! Хватай ее и тащи…
– Нет! – Мира дернулась, высвобождаясь. – Нельзя! Я могу…
Она вскинула вверх руку, и над ней заполыхала оранжевым ее глефа.
– Что? – пораженно спросила Хана. – Ты призвала Атрибут? Как ты можешь без авторизации?
– Могу! – сквозь стиснутые зубы процедила Мира. – Мне надо… к порталу!
– Тебя что, слишком сильно по башке зацепило? – поинтересовалась подруга. – Жить надоело?
Мира изо всех сил оттолкнула ее с Ханой и, шатаясь, побрела вперед, лавируя между солдатами и стараясь никому не подвернуться под горячую руку. В темени пульсировала невыносимая боль. В глазах плавали темные круги, застилая взгляд. Пулемет тарахтел и тарахтел, и кверху брюхом на дорожке лежали уже два жука, но еще три перебирались через них, и еще двое виднелись позади. Что-то бросилось на нее с земли, и она рефлекторно – уроки госпожи Грампы не прошли даром – ударила глефой. Гусеница. Огромная, в полсажени, вся в длинных радужных волосках, со жвалами длиной сантиметров по десять, она даже рассеченная пополам пыталась добраться до ноги Миры. Девочка отсекла ей голову и снова двинулась вперед.
– Куда? – рявкнули над ухом, и рука в кольчужной перчатке с силой ухватила ее за шею. – Назад, дура! Эвакуация!
Мира подняла туманящийся взгляд.
– Господин Морина, у меня это, – она ткнула пальцем в свой Атрибут. Глаза лейтенанта, на конце палаша которого извивался и щелкал огромными клыками миловидный белый пушистик с длинными задними ногами, отчетливо полезли на лоб.
– Откуда?.. – он осекся. – Ты Защитница Ее Высочества? Почему ты здесь, а не с ней?
– Ее Высочество эвакуируют. Господин Морина, я могу закрыть портал! Мне надо только добраться до него! Пусти, пожалуйста!
– К-ссо! – выплюнул лейтенант, стряхивая с палаша труп чудища. – Не пробиться к нему, оттуда тяжелые монстры валом лезут! Нужны Щиты, штук пять или шесть, тогда можно прорваться…
– Я могу по краю, в кустах!
– Где ты там кусты в радиусе пяти саженей увидела? Тебя пополам перекусят, как только ты… К-ссо!
Тоскливый заунывный вопль раздался снова. На сей раз от его интенсивности заболело в ушах и заныли зубы. На портале вздулся новый пузырь… нет, не так. Портал резко раздулся изнутри и превратился в один отвратительно-багровый гнойный нарыв. Он лопнул с одного бока – и из него показалась огромная рогатая башка размером не меньше кареты. Отчетливо даже на расстоянии лязгнули чудовищные, в руку длиной, зубы, и воздух пронзил оглушительный рев – одновременно низкий и угрожающий и высокий и скрежещущий. Длинная струя пламени ударила из пасти – к счастью, пока что лишь в брусчатку плаца.
Мира почувствовала, что в глазах снова темнеет, а ноги подкашиваются сами собой. Огненный дракон! Не может быть! Ведь они появляются очень редко! Почему именно здесь и сейчас? Если он вырвется на свободу, чтобы его остановить, потребуются слаженные усилия многих Защитников – а они далеко отсюда! Прежде чем они появятся, дракон попросту уничтожит Академию и опустошит Цетрию!
Выпустив Миру, лейтенант Морина вскинул к губам рог и протрубил сигнал. «Отступать, отступать, жизнь спасать!» – разобрала Мира знакомые нотки.
– Все! – выдохнул лейтенант, отнимая рог от губ. – Уходим, или от нас одни головешки останутся. Ты! Живо назад! Ты уже ничем не поможешь.
Лейтенант вскинул к губам рог – и в этот момент на беспорядочно сломавшийся и разрозненный строй солдат накатилась волна саблезубых пушистиков.
Глефа Миры прочертила в стае чудовищ длинную оранжевую полосу, но несколько зверьков сумели уклониться. Словно мячики они взлетели в воздух и клыками впились в Морину, успевшего прикрыть собой Миру. Гвардеец зарычал. Резким движением руки он стряхнул с себя чудищ – но тут же покачнулся и упал на колено. Ведь прыгуны ядовитые, с запозданием вспомнила девочка.
– Беги!.. – прохрипел лейтенант, и грузно упал на бок.
Словно оглушенная Мира стояла посреди хаоса криков, стонов, рычания, визга, все более редкого грохота пулемета и стрельбы. Боль с новой силой пронзила обожженные шершнем темя и ладонь, в глазах снова поплыли темные круги и начало двоиться. Невероятным усилием воли она удержала себя на грани беспамятства. Вокруг метались плохо различимые тени. Единственная мысль осталась у нее в голове: добраться до портала. Любой ценой – но добраться. Она стиснула зубы и шагнула вперед. Потом еще. И еще. Она заставляла передвигаться свои ноги словно чужие. Раз. Два. Три. Четыре. Левая. Правая. Левая. Правая. Почему-то чудовища почти не обращали на нее внимания. Мира то и дело смаргивала навернувшиеся на глаза слезы, и если бы на нее набросились несколько монстров разом, она не смогла бы им сопротивляться. Но лишь изредка перед носом зависал, гудя, огненный шершень или неспешно проползала гигантская многоножка, словно специально позволяя себя рассечь.
Когда ей в очередной раз удалось сфокусировать взгляд, прямо перед ней возникла багровая стена вихря. На глазах у Миры на ее боку лопнул небольшой пузырь, и из него на землю выпала большая мохнатая гусеница, свернувшаяся в плотный клубок. Чудище тут же развернулось и деловито поползло куда-то в сторону. Мира запрокинула голову. Вверху рвался на свободу огненный дракон. Он выпростал из портала уже больше половины гигантского тела с тонкими передними лапами и нетерпеливо бьющими по воздуху крыльями, накрывавшими, похоже, весь плац перед воротами. Еще немного – и он освободится полностью. Надо спешить. Ее глефа ярко вспыхнула оранжевым огнем. Что говорил Май? «Сунь в портал свою железку, и он закроется»?
Девочка набрала воздуху в грудь и последним усилием воли послала свой Меч в глубину портала. Вот ведь глупо получится, если я вытащу из него еще одного иномирянина, мелькнула в голове дурацкая мысль.
Багровая стена портала вздрогнула, словно почувствовав боль, и сократилась. По ней побежали голубые волны. Дракон над головой заревел и забился с удвоенной силой. Не обращая на него внимания, Мира продолжала толкать глефу в глубину смерча. Закрывайся же, ну! – заклинала она. Быстрее!
Краем глаза она уловила в стороне огненные переливы огромных щупалец, волной несущихся по плацу и уничтоженному парку, сметая все, что подворачивалось на пути. Май? Он вернулся? Острые жвалы гусеницы вонзились ей в лодыжку, и голова откликнулась очередной вспышкой боли. Ноги окончательно отказали, и Мира упала навзничь. Несколько прыгунов впились в ее тело ядовитыми клыками, но она уже почти не чувствовала тела.
Значит, вот так умирают, да?
Клонящееся к закату солнце отразилось в ее глазах за мгновение до того, как юную Защитницу накрыл последний шквал яростного драконьего пламени.
10.03.867, вододень. Катония, Масария
– Госпожа Хина, нам нужно поговорить.
Рэнна стояла перед воспитательницей, по своему обыкновению склонив набок голову и крепко обняв шестилапого плюшевого зверя. В своем желтом комбинезончике она походила на заблудившегося цыпленка: такая же маленькая, щуплая и нахохлившаяся.
– Я уже ухожу домой, Рэнночка, – Хина бросила взгляд на калитку, до которой оставалось всего десяток шагов. – Я специально отпросилась пораньше. Мы с мужем сегодня собирались сходить в гости, проведать его маму. Давай завтра, ладно?
– Твой муж сегодня не сможет пойти к родителям, – невозмутимо сказала девочка. – Начальник попросил его остаться и поработать, чтобы закончить отчет к завтрашнему дню.
– Откуда ты знаешь? – удивилась воспитательница. – Он ведь даже не звонил и не…
В сумочке негромко затарахтел и завибрировал пелефон. Хина почувствовала, что ее сердце словно провалилось. Медленно, словно под гипнозом она извлекла аппарат и включила его.
– Да, милый? – онемевшими губами проговорила она, глядя на изображение мужа, проявившееся на экранчике.
– Хи, я сегодня задерживаюсь, – муж с несчастным видом взлохматил волосы на затылке, как всегда делал в моменты смущения. – Шеф на голову свалился. Вынь да положь отчет к завтрашнему дню, хоть лопни. Часа три уйдет, не меньше. Но зато мне премию обещали, если уложусь, – поспешно добавил он, как бы боясь, что Хина ему запретит. – И завтра попозже на работу выйти можно. К маме сегодня не получится. И ты не жди меня к ужину, я чего-нибудь на работу закажу. Не обидишься?
– Конечно, милый, – деревянным голосом откликнулась Хина. – Раз надо, так надо. Позвони, когда домой пойдешь, чтобы я не волновалась.
– Конечно, дорогая, – с явным облегчением откликнулся муж. – Все, до связи.
Экран пелефона замерцал и потемнел. Хина оторвала от него взгляд и почти с ужасом посмотрела на девочку.
– Все хорошо, госпожа Хина, – губы той тронула робкая улыбка. – У меня случаются предчувствия. Теперь ты можешь со мной поговорить?
– Да, конечно, – воспитательница почувствовала, что по спине бегут мурашки. Она медленно, чтобы скрыть дрожь рук, убрала пелефон в сумочку. – О чем?
– О Намиде.
– А что с ним? – насторожилась воспитательница. – Он опять сбежал?
Намида Гумасий – мальчик из группы Рэнны, которого раньше избивали родители-алкоголики, ныне постоянно оказывавшийся мишенью для безобидных и не очень шуточек сверстников и обожающий мотать нервы воспитателям своими постоянными пропажами. В последний раз молодого господина Намиду полицейская машина привезла чуть больше недели назад: он всерьез вознамерился добраться до Оканаки, безбилетником забираясь в грузовые вагоны. К счастью, в системе товарного учета на вокзале случился сбой. В результате в компьютере не сошелся баланс загрузки рефрижератора с рыбой, в который тайком пролез Намида, и до появления проверяющего с ручным сканером мальчик не успел замерзнуть насмерть. Одетый лишь в легкую курточку, он провел при отрицательной температуре не более десяти минут и отделался легким насморком. А жаль. Проваляйся он с температурой несколько дней, возможно, слегка бы поумнел.
– Нет. Я поговорила с ним. Он больше не станет убегать, – качнула головой девочка. – Я хочу, чтобы ты посмотрела на него.
– Хорошо. Пойдем.
Определенно, погода нынешней весной стояла неустойчивая. Еще утром с океана дул резкий ледяной ветер и моросил промозглый дождь, а сейчас температура поднялась по крайней мере на пять или семь градусов, и сквозь расступающиеся облака то и дело проглядывало солнце. Дети, радуясь стремительно теплеющему воздуху, бегали взад и вперед по игровым площадкам под присмотром воспитательниц. Рэнна молча шагала по дорожке, обходящей основной корпус детского дома по периметру, сосредоточенно глядя перед собой.
– Куда мы идем, Рэнночка? – уже через десяток саженей не выдержала Хина.
– Там, – девочка вытянула руку вперед. – За котельной. Ты увидишь сама. Только, прошу тебя, не вмешивайся сразу, ладно?
– Не вмешиваться во что?
– Увидишь.
Воспитательница вздохнула. Оставалось только смириться.
Возле окружающих котельную кустов Рэнна приложила палец к губам и принялась осторожно пробираться сквозь редкие здесь заросли. Хина последовала за ней, стараясь не слишком цепляться за разлапистые ветки, на которых только-только проклевывались почки. Детские голоса донеслись до нее сразу же, как только они завернули за угол и оказались в небольшом пространстве, ограниченном котельной с одной стороны, забором с другой и домиком подсобной мастерской – с третьей.
– Эй, Намида! – донесся до нее насмешливый возглас. – А ты вовсе не крут. Что, уже все? Сдулся?
Этот голос Хина знала. Ториай Идзимэкко, третий класс. В свои десять лет, пусть даже на грани одиннадцати, он выглядел не по годам крепким и широкоплечим, едва ли не на четырнадцать. Вообще-то в нынешнем году он должен был перейти в четвертый класс и, соответственно, отправиться в детский дом для среднего возраста. Но из-за плохой успеваемости он остался в третьем классе на второй год. Учиться он очень не любил, зато драться просто обожал и то и дело оказывался зачинщиком драк. К счастью, его эффектор пробудился всего лишь в четвертой категории, и тенденции к прогрессу пока не намечалось. Дети, если не считать пары дружков, его не любили и боялись, и на педсоветах даже поговаривали о том, чтобы перевести его в интернат для трудных. Однако директор решила не портить мальчику жизнь и дать спокойно перевестись в среднюю школу. Правда, Хина подозревала, что той просто не хотелось возиться с оформлением бумаг – или признавать, что потерпела неудачу.
– Вставай! – выкрикнул Ториай. – Ну?
Рэнна замерла и подняла руку. Потом указала вперед. Хина раздвинула ветки и вгляделась в небольшой просвет.
На небольшой прогалине за котельной оказались четверо: Намида, Ториай и еще двое мальчиков, таскавшихся за Ториаем по пятам. Намида поднимался с земли, утирая разбитый нос. К его штанам и свитеру прилипли полусгнившая прошлогодняя листва и трава.
– Ну, давай! – задорно выкрикнул Ториай, слегка пританцовывая. Ростом он превосходил Намиду почти на голову, а в плечах казался шире раза в полтора. – Давай! Ты же у нас крутой тёкунин! Напинай мне по ушам, как по телеку показывают! Ну?
Склонив голову, Намида ринулся вперед, словно молодой бычок – только для того, чтобы запнуться о подставленную забиякой подножку и покатиться по земле.
– Ой, он ушибся! – глумливо захохотал один из прихвостней Ториая. – Бедненький, он сейчас заплачет!
– Ты кусоед вонючий! – с ожесточением выкрикнул Намида. – Вы все только на слабых и умеете нападать!..
Хина почувствовала, как внутри нарастает гнев. Она пошевелилась, чтобы выступить на полянку и устроить драчунам внушительную головомойку. Ториая она давно подозревала не только в постоянных драках, скрытых от взрослых глаз, но и в вещах похуже. В воровстве, например, а то и в вымогательстве карманных денег у учеников младшей школы по соседству. Но тот был хитер поистине лисьей хитростью и на горячем не попался ни разу. Ну, сейчас она ему устроит!
Детская рука ухватила ее за запястье. Воспитательница опустила взгляд. Рэнна покачала головой.
– Не надо, – шепнула она. – Я сама.
И в тот момент, когда трое мальчишек кучей навалились на Намиду, не давая ему подняться с земли и охаживая кулаками по голове и спине, она скользнула вперед между ветвями кустов.
– Втроем на одного нечестно, – негромко сказала она. – Ториай, а можно я за Нами буду?
– Оп-па! – удивился забияка, поднимая голову. – Смотри-ка ты, какая соплюшка пожаловала! Ты кто такая, мелочь?
– Я Рэнна, господин Ториай, – слегка поклонилась девочка. – Я в одной группе с Нами. Можно я за него драться стану?
– А тебя что, не учили, что ты сначала благосклонности у старшего попросить должна? – с издевочкой протянул драчун.
– Беги, Рэнна! – отчаянно крикнул Намида, и двое по-прежнему державших его мальчишек немедленно ткнули его носом в землю.
– Ты нечестно дерешься, господин Ториай. Я не нуждаюсь в твоей благосклонности. Отпустите Нами.
– А не то что? – ухмыльнулся драчун. – Зальешь меня слезами? Или взрослым жаловаться побежишь?
На его лице появилось грозное свирепое выражение.
– А ну, чеши отсюда, малявка! – рявкнул он. – А станешь жаловаться – твою собаку пополам порву и скажу, что так и было!
– На каждого силача, господин Ториай, всегда найдется свой силач. Если ты полагаешься на свою силу, чтобы унижать слабых, рано или поздно то же случится и с тобой.
– Не, ну нифига ж себе она разговаривает! – изумился забияка. – Ну, я тебя предупредил, сама виновата.
Он занес над головой руку для удара.
А ведь она девиант! – внезапно вспомнила Хина. Она же его сейчас…
Каким-то незаметным плавным движением девочка уклонилась от оплеухи, и инстинктивно потянувшийся за ней Ториай запнулся и чуть не упал, сильно склонившись вперед. В следующий момент шестиногая кукла Рэнны с размаху обрушилась мальчишке на загривок, и тот потерял равновесие, ткнувшись носом в землю точно так же, как и Намида. Полежав неподвижно несколько секунд, он поднялся на четвереньки и тряхнул головой.
– Ну, все! – угрожающе сказал он. – Сейчас я тебя убью нахрен!
Он вскочил и со сжатыми кулаками бросился на Рэнну – только для того, чтобы снова промахнуться и кубарем покатиться по земле. Он еще не успел подняться, как девочка оказалась возле него. Она уселась ему на спину и одним движением выкрутила руку, прижав ее коленкой к лопатке. Ториай взвыл и задергался.
– Не шевелись, хуже выйдет, – предупредила Рэнна. – Теперь ты понимаешь, господин Ториай, почему нельзя нападать на слабых? А вдруг слабый окажется сильным и сам разобьет тебе нос?
– Я тебя убью! – неуверенным тоном пообещал Ториай – и тут же снова взвизгнул от боли.
Да что же ты делаешь, дура! – выругала себя Хина. Что уставилась? Она резко шагнула вперед – захрустели ветви, затрещали беспощадно выдираемые из плаща нитки – и оказалась на открытом пространстве. Мальчишки, держащие Намиду, тут же отпустили свою жертву и вскочили на ноги, испуганно оглядываясь. Наверняка они тут же бы и сбежали, но, к их несчастью, единственный проход с прогалины оказался перекрыт воспитательницей.
– И что же тут происходит? – поинтересовалась Хина, скрестив руки на груди и постукивая пальцами по плечу.
– Госпожа Хина, Рэнна дерется! – тут же крикнул с земли Ториай. – Она на нас напала и дерется!
– Молодой господин Ториай, я сама видела, кто на кого напал, – холодно ответила воспитательница. – И, сдается мне, именно вы втроем напали на одного.
– Да мы просто играли! – заскулил забияка, вывернув шею и свободной рукой размазывая слезы по лицу. – Нами, скажи!
– Молчать! – приказала воспитательница. – Молодая госпожа Рэнна, отпусти его. Господин Ториай, встань.
– Да, госпожа Хина, – кивнула девочка. Она поднялась (Хина снова поразилась, с какой отточенной недетской грацией та движется), подобрала с земли брошенную куклу, стряхнула с нее грязь, прижала к груди в своей обычной манере и замерла. Ториай, шмыгая носом, поднялся вслед за ней и угрюмо уставился в землю.
– Сейчас мы все пройдем в кабинет директора, – Хина добавила льда в голос. – И там мы с интересом выслушаем твои объяснения, господин Ториай. А заодно обсудим, как ты… играешь с другими и что с тобой делать дальше. Честно тебе скажу, мое терпение лопнуло окончательно.
Мальчик надулся и бросил на нее злой взгляд исподлобья, но ничего не сказал.
– Госпожа Хина, не сегодня, – тихо сказала Рэнна. – Пусть они пока уйдут. Они никуда не денутся до завтра. Я еще не показала тебе, что хотела.
Хина задумчиво посмотрела на нее. В девочке опять чувствовалась непонятная внутренняя сила. Что за странный ребенок! Но, в конце концов, она так и не воспользовалась своим эффектором, как поступили бы на ее месте другие – не только дети, но и взрослые.
Ну что же…
– Вы трое! – скомандовала она. – Идите. Завтра с утра мы с вами поговорим в кабинете директора.
Троица не заставила себя упрашивать. Мальчишки бросились в кусты – только ветки затрещали – и мгновенно исчезли. На прогалине остались только Хина, Рэнна и сидящий на земле Намида, из носа которого текла уже слегка подсохшая струйка крови.
Рэнна подошла к мальчику и протянула ему руку. Тот, поколебавшись, ухватился за нее и встал. С тем же угрюмым видом, что и Ториай до него, он уставился в землю. Хина вопросительно посмотрела на девочку.
– Госпожа Хина, Нами все время бьют, – сказала та.
– И ничего меня не бьют! – вскинулся мальчишка.
– Молчи. Госпожа Хина, его бьют с самого дня, когда перевели в наш детский дом. Потому он и сбегал постоянно. Он хочет научиться драться, чтобы защищаться. Он уже давно пытается отрабатывать техники, которые видел в фильмах по телевизору.
– Врет она! – буркнул мальчик.
– Госпожа Хина, подержи, пожалуйста, – Рэнна передала воспитательнице куклу. – Нами, встань в стойку. Как ты пробовал прямой удар кулаком.
– Ничего я не отрабатывал! – озлился мальчик. – Отвяжись от меня!
– В стойку! – скомандовала девочка, и в ее голосе прозвучали такие властные нотки, что Хина невольно вздрогнула. – Или я тебя опять на землю уроню. Живо!
Мальчик бросил затравленный взгляд на Хину, потом на Рэнну и неохотно принял позу с выставленными перед собой кулаками, действительно похожую на те, что показывали в боевиках. Девочка шагнула вперед, ухватила его за руку, как-то странно повернулась – и Намида, неловко взмахнув руками, завалился вбок. В последний момент Рэнна удержала его, не дав упасть на землю.
– Видишь? – спросила она. – Ты совсем неправильно стоишь. У тебя ноги прямые как ходули, никакого равновесия. Тебя чуть дернешь или толкнешь – и ты падаешь.
– Ну и как надо? – обиженно спросил Намида. – Сама-то…
– Попробуй, урони меня, – девочка приняла похожую позу, только не стала сжимать кулаки, оставив ладони раскрытыми. – Дергай.
Поколебавшись, мальчик ухватил ее за руку и дернул. Тщетно. Рэнна даже не пошевелилась, только ее рука слегка распрямилась. Мальчик дернул снова – и на сей раз с размаху плюхнулся на задницу, оперевшись о землю ладонями и удивленно глядя на Рэнну.
– Нужно стоять правильно, – пояснила она. – Приседать. И не сопротивляться противнику. Он должен победить себя сам, своей силой.
Хина слегка кашлянула.
– Госпожа Хина, – обернулась к ней Рэнна. – Намида хочет научиться защищаться. Но он не может учиться самостоятельно. Ему нужен хороший мастер. У него прекрасные естественные задатки, но их нужно развивать.
– Чтобы не его били, а он бил? – саркастически поинтересовалась Хина.
– Слабых бьет только тот, кто не уверен в себе. Кто постоянно должен доказывать самому себе, что он что-то из себя представляет, но боится тех, кто сильнее. У Намиды есть две дороги. Или все остается как есть – и тогда он озлобится и сам станет опасным драчуном. Или же его обучат правильно драться – и правильно смотреть на жизнь.
– И где же ему взять мастера? – поинтересовалась воспитательница. – Ты знаешь такого?
– Да. Мастер Караби Нэтто. Он много лет держит тренировочный зал неподалеку отсюда. В молодости он сам был драчуном и задирой и погиб бы, если бы его не спас… один человек. Он умеет воспитывать.
– Караби Нэтто, Караби Нэтто… – Хина покатала имя на языке, вспоминая. – Погоди – тот Караби Нэтто, что держит зал на Зимнем бульваре?
– Да.
– Рэнночка, милая, да ты хоть представляешь себе, сколько стоят занятия в таком известном зале? – всплеснула руками Хина. – Мы не можем позволить себе обучать детей на стороне. Да и потом, туда еще попасть надо – знаешь, какой там конкурс? Моя подружка сына хотела туда устроить, так он и во вторую очередь попасть не сумел, даром что лучший в классе по физкультуре…
Она осеклась, чувствуя себя по-идиотски. Что она пытается объяснить восьмилетней девочке?
– Финансовые вопросы я решу, госпожа Хина. Конкурс – сложнее, но не намного. Нами! – Рэнна повернулась к отряхивающемуся мальчику, настороженно прислушивающемуся к разговору. – Ты хочешь научиться технике Пути? Как в фильмах про Народ… про троллей?
Мальчик подозрительно посмотрел на нее, потом пожал плечами.
– Ну, хочу, – буркнул он.
– Мало просто хотеть. Нужно приложить все усилия. Ты готов работать изо всех сил? Много лет повторять одни и те же движения? Выполнять глупые непонятные упражнения? Никогда не драться первым, даже если тебя дразнят изо всех сил?
Мальчик молча смотрел на ее в упор, потом пожал плечами и отвернулся.
– Все равно меня не возьмут, – глухо сказал он. – Я же детдомовский.
– Неважно, откуда ты. Имеешь значение только ты сам, а не твое происхождение. Но ты должен решить сразу. Если ты не готов много лет работать над собой, чтобы достигнуть совершенства, то не надо и начинать. Я помогу тебе, если захочешь. Да или нет?
– Да, – едва слышно прошептал мальчик.
– Хорошо. Госпожа Хина, я прошу тебя проводить нас с Намидой в зал мастера Караби. Прямо сейчас. Вечерние занятия начинаются через тридцать минут, и мы как раз успеем поговорить с владельцем зала.
– Рэнночка, – мягко сказала воспитательница, – и все-таки обучение в зале стоит очень дорого. Откуда у тебя деньги?
– Госпожа Хина, у меня нет денег. Но уверяю тебя – проблемы не возникнет. Очень прошу тебя, сходи с нами туда. Если я просто фантазирую, ты всего лишь потеряешь час времени. Ты все равно впустую отпросилась сегодня раньше. Пожалуйста!
Хина заколебалась. Скажи такое любой другой ребенок, и она даже внимания бы обращать не стала. Мало ли о чем мечтают дети. Кто-то хочет стать моряком дальнего плаванья, кто-то – летчиком, а кто-то – великим бойцом. И, разумеется, никто из них даже представления не имеет, о чем мечтает и чего это стоит. Но Рэнна… Она – не «любая другая». Она слишком странная, чтобы ее просто игнорировать. Девиант первой категории – и тот мужчина из Службы охраны детства, он вел себя с ней как со взрослой, как с равной. Нет – как с кем-то гораздо выше себя. И на идиота он совсем не походил. Дорого бы она дала, чтобы узнать, о чем же он на самом деле разговаривал с девочкой наедине!
– И что же я должна сказать владельцу зала? – наконец поинтересовалась Хина.
– Ничего. Говорить стану я. Госпожа Хина, я могла бы сходить туда и сама, но я обещала, что больше не стану сбегать без спроса. Поэтому я прошу, чтобы ты присмотрела за мной и Нами. Если не хочешь, даже не входи в зал. Пожалуйста! Нижайше прошу тебя об одолжении!
– Ну хорошо, – сдалась Хина, чувствуя себя полной идиоткой. – Намида! Отряхнись как следует, и пойдем умоемся. На люди такой грязной свинюшкой я тебя не поведу.
На то, чтобы почистить мальчика, предупредить директора об отлучке и ее цели – та странно посмотрела на Хину, но в конечном итоге оставила тему без комментариев – и добраться до зала, ушло минут двадцать с небольшим. Зал действительно располагался неподалеку – а Рэнна еще и показала, как срезать путь узкой улочкой между двумя глухими стенами домов, сначала уходящей круто вверх, а потом так же круто обрывавшейся к Зимнему бульвару (откуда она знает?) Зал выглядел потрепанным и невыразительным – покрытые невзрачной известкой стены со щелями окон под самой крышей, облупившаяся краска на дверях, потемневшее от времени некрашеное деревянное крыльцо с тусклыми лампами над входом… Рядом со стоящим по соседству стеклянным зданием, в сумерках горящим яркими огнями офисов, он смахивал на старый заброшенный склад. Только над входом в зал ровно горела вывеска с двумя символами из древнетролличьего, которые, как однажды объяснили Хине, читались «Караби». Вряд ли бы кто-то из непосвященных сумел догадаться, что перед ним один из самых известных и престижных тренировочных залов не только в Масарии, но и во всей Катонии. За период учебы здесь брали не то пять, не то шесть тысяч маеров, и даже при такой несуразной цене от желающих не находилось отбоя.
При виде вывески воспитательница внезапно почувствовала себя полной идиоткой. Ну и что она скажет владельцу? Извиняюсь покорнейше, я из детского дома, тут моя воспитанница хочет, чтобы вы нашего мальчика бесплатно учили? Интересно, ее сразу за дверь выставят, или сначала громко посмеются?
Рэнна, однако, уверенно, словно не в первый раз, поднялась на крыльцо и потянула на себя тяжелую дверь. Хина помогла ей, пропустив вперед Намиду, за все время так и не оторвавшего взгляда от земли, и вошла внутрь. Она никогда не попадала в такие заведения, и то, что увидела, ее заметно разочаровало. Огромное пустое помещение с деревянным полом, на котором тут и там разбросаны маты, под потолком слегка мерцают яркие резкие лампы. Вдоль одной из стен – раздевалка со шкафчиками и скамейками, вдоль другой – открытая душевая с торчащими из стены рожками и кафельной плиткой на полу. Ни прихожей, ни высокого пола, только в углу дверь, ведущая, вероятно, в подсобное помещение. Зал заполнен группами галдящих детей и подростков в возрасте от шести до двенадцати – большинство босые, в плотных защитных куртках и штанах (кажется, такая одежда называется «дзюба»). Три мальчика, девочка и орчонок неопределенного пола спешно заканчивают переодеваться у шкафчиков. Между группами похаживали инструкторы – люди, орки и тролли с цветными повязками на плечах. В цветах рангов Пути Хина не разбиралась, но помнила, что высший – зеленый. У двоих инструкторов повязки оказались зелеными, но почему-то с поперечными белыми полосками, две у одного и четыре у другого.
