Евгений Валерьевич Лотош
Корректор. Книга пятая. Горизонты нашей мечты
– Добрый день, Ваше Высочество, – низко поклонился он. – Рад видеть вас в хорошем здравии.
– День не слишком добрый, пресветлый рыцарь Сима, – сухо ответила Рита. – Я еще не забыла, кого ты поддерживал на вчерашнем заседании Даорана.
– На вчерашнем?.. – удивился граф, похоже, непритворно. – Ах, да. Приношу свои извинения, Ваше Высочество, но с того времени случилось столько всего, что у меня совершенно вылетели из головы старые мелкие интрижки. Видите ли, я фактически вынужден принять на себя функции военного коменданта Цетрии. Как вам, вероятно, уже сообщили, примерно в полночь в дворце Даорана произошел прорыв. Погибли все графы, за исключением меня, Тверия и Судзуки, причем Тверий и Судзука оба тяжело ранены. Судзука без сознания и, вероятно, не протянет и двух дней. А канцлер Барасий, как выяснилось, совершенно не способен принять на себя командование в чрезвычайной обстановке. Если честно, он попросту бежал из города. Я всю ночь на ногах.
– Выражаю свое восхищение, – ледяным тоном заявила Рита. – В чем цель твоего визита, граф? Кстати, если ты, как выразился, военный комендант Цетрии, ты должен контролировать и войска покойного графа Ясасия. Почему до сих пор не снято оцепление Академии?
– На ваш вопрос, Ваше Высочество, два ответа. Первый – мне попросту не до Академии. Второй – для обеспечения безопасности учеников. По моему приказу оцеплены не только Академия Высокого Стиля, но и Академии Меча и Белой Башни, а также Махотрон. Прорвавшиеся монстры истреблены, но в городе паника. Население бежит, дороги запружены толпами, и резко активизировались банды мародеров. Сейчас в городе установлена система патрулей, которая худо-бедно позволяет контролировать ситуацию, но мало ли кто решит, что во владениях дамы Сиори, – граф слегка поклонился ректору, – под шумок можно чем-то поживиться?
– Ну хорошо, – немного мягче сказала Рита. – И все-таки – в чем цель твоего визита, рыцарь граф?
– Ваше Высочество, мне необходимо переговорить с вами наедине. Без свидетелей.
– Дама Сиори, отпусти охрану, будь любезна, – попросила Рита. Сопровождающие Симы, поймав кивок ректора, повернулись и отправились обратно к воротам, причем оба кадета выглядели крайне разочарованными. Дождавшись, когда те отойдут за пределы слышимости, Рита устремила на Симу свой взгляд: – Я слушаю, граф.
– Я имел в виду – совсем наедине…
– Я не рискну, рыцарь граф, остаться с тобой совсем одна, – оборвала его принцесса. – Вчера вечером меня чуть было не пристрелил ассасин графа Ясасия. А вчера днем меня чуть было не заковали в кандалы прямо на заседании Даорана. Похоже, что графам доверять можно не больше, чем бешеным псам. Никогда не знаешь, когда им взбредет в голову вцепиться тебе в глотку. Здесь остались только мои советники, которым я доверяю, как самой себе. Говори при них – или уходи.
– В другой ситуации я бы выразил сомнение в том, что вы подобрали себе подобающую компанию, Ваше Высочество, – граф снова бросил прищуренный взгляд на Мая. – Но с учетом последних событий, думаю, мне стоит придержать свои комментарии при себе. Хорошо. Ваше Высочество, я хочу предложить вам стать полноправной королевой.
– О! – удивилась Рита. – И в чем подвох? Или со вчерашнего дня ты полностью поменял свое отношение ко мне?
– Мое отношение к вам, Ваше Высочество, неизменно уже давно. В отличие от прочих графов я никогда не считал вас неспособной управлять государством. Другое дело, что у вас нет ни знаний, ни опыта, и, коронованная, вы немедленно станете игрушкой в чужих руках. Одно дело, когда вас как принцессу всегда может поправить Даоран, и совсем другое – когда вы остаетесь полностью бесконтрольной. Последствия вашей неопытности могут оказаться слишком серьезными. Я полагал – и полагаю до сих пор – что вы не можете править Сайлаватом единолично. Вам необходим супруг, способный встать рядом с вами, на которого вы сможете опереться. И в любом случае вам необходимо продолжить королевскую династию, что без мужа… довольно затруднительно.
– И кандидатура супруга?.. – нетерпеливо поинтересовалась Рита.
– Я буду откровенен, Ваше Высочество. Ситуация сложилась такова, что старые планы пошли прахом. Еще вчера, если забыть про самовольную эскападу графа Ясасия, у Даорана имелся известный вам список кандидатов. Но сегодня он утратил актуальность. Сложилась уникальная ситуация, которую нужно срочно повернуть в пользу короны. Фактически я остался единственным графом в стране. Если я стану королем, я смогу не только прочно контролировать новых графов Сайлавата, но и вообще лишить их власти. Сайлават раздроблен на десять княжеств, и сейчас корона с трудом контролирует даже графство Цветов. Фактически ее власть почти не распространяется за пределы Цетрии. Если оставить все как есть, скоро соберется новый Даоран, который начнет диктовать вам свою волю, и все…
– Можно покороче, граф? – перебила принцесса. – Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
– Да, Ваше Высочество. Чисто политический, чисто формальный брак. Вы полностью сохраняете свою независимость. Вы можете оставить при себе юношу-иномирянина в любом угодном вам качестве – в разумных рамках, разумеется. Если я настолько вам отвратителен, что вы не можете даже помыслить о том, чтобы разделить со мной постель, я готов искать другие пути решения проблемы наследования, без генетического родства. И я обещаю – вместе мы сокрушим Даоран так, что он никогда не восстановится в своем прежнем качестве. Вы услышали меня, Ваше Высочество, – граф поклонился. – Теперь я хочу услышать вас.
Сиори видела, как с каждым новым словом графа Симы с лица принцессы потихоньку пропадает ожесточение. А ведь действительно, граф предлагает совершенно разумные вещи. Если не лжет, разумеется. Но лучшего шанса у Риты не появится. Сейчас ей действительно не на кого опереться, а Сима, властелин самого развитого и богатого северного графства, никогда открыто не ссорившийся с Церковью и ладящий с механистами, имеет в Сайлавате немалый вес. Пожалуй, он и в самом деле способен сломать существующую систему.
«Уничтожение Даорана создает прекрасную обстановку для любого, кто окажется способен ухватить свой шанс. Кто способен воспользоваться сложившейся ситуацией?»
Слова Саомира неожиданно всплыли в памяти Сиори. Стоп. Если граф Сима действительно стоит за уничтожением Даорана, то все его слова – либо прямая ложь, либо полуправда. Став королем, он вполне способен убить Риту, если та откажется превратиться в его марионетку. Или же нет?
– Значит, рыцарь граф, ты даже вопросы генетического родства готов в стороне оставить? – от тона Мая она вздрогнула. Чтобы он говорил так, она еще не слышала. Вкрадчивый, осторожный, словно ступающий по тонкому льду, и в то же время готовый в любой момент броситься на добычу хищник.
И сразу же она вздрогнула во второй раз. ГЕНЕТИЧЕСКОГО РОДСТВА? Откуда Сима…
– В том числе и так, молодой господин Май Куданно, – тон графа остался безмятежным, хотя глаза недовольно блеснули. – Разумеется, мне не доставит удовольствия видеть в роли любовника своей жены такого мальчишку, как ты, но я свою гордыню смирю. Есть способы выдать чужого ребенка за своего сына, и они мне известны.
– А что, если кто-то потребует генетической экспертизы и выявит подмену? – тон Мая стал еще более вкрадчивым. – Помнится, лет сто назад в Четырех Княжествах вышел крупный скандал, когда наследника престола заподозрили в незаконности. Там в Дворянской палате чуть было побоище стенка на стенку не устроили, когда обсуждали.
– Если я стану королем, мы с Ее Высочеством – нет, Ее Величеством! – сосредоточим в руках такую власть, что никакому Верховному Князю и не снилось, юноша. Однако же я, при всем моем уважении, разговариваю не с тобой.
– У меня последний вопрос, пресветлый князь Сима Ёко. – Май шагнул вперед, и нож-«бабочка» в его руке взблеснул перед глазами отшатнувшегося графа. – И давно ты проснулся? Не скучаешь по ЧК?
Граф отшатнулся, и на его лице мелькнул почти волчий оскал.
– Ты… – медленно проговорил он, отступая. – Ты – тоже?..
– Видишь ли, господин Сима, – Май вытянул руку так, что лезвие ножа почти уперлось графу в переносицу, – ты прекрасно все просчитал. И как создать политическую неразбериху, и как вынудить Риту выйти за тебя. Не знаю, правда, как ты организуешь прорывы, но скоро выясню. Охотно верю, что у тебя есть просчитанные планы, как перетряхнуть Сайлават и стать абсолютным монархом. Ты не учел только одного. Ты – не важен.
– Что?
– Ты – пустое место. Ты не имеешь значения. Статист из массовки не имеет шансов получить роль главного героя, а ты не можешь претендовать на ведущую роль в Сайлавате. Ты – не важен. Как и я, как и она, – он весьма невежливо ткнул в Сиори пальцем через плечо.
– И кто же важен? – сквозь зубы осведомился граф.
– Вот они, – Май отшагнул назад и обхватил Риту и Миру за плечи. – И те дети, что находятся в здании за моей спиной. Ты можешь сколько угодно играть в свою политику, но их тронуть и пальцем не можешь. А попробуешь сунуться в Академию силой – порву в клочья. Мои возможности ты видел. Восемь Защитников или восемьдесят, мне без разницы.
Он отпустил Риту с Мирой и сделал еще шаг назад, оказавшись за плечом принцессы.
– Дама Рита, – официальным тоном произнес он. – Как твой советник настоятельно рекомендую отклонить предложение графа Симы. По крайней мере, сейчас. Он лжет. Не знаю, что он планирует сделать с тобой после замужества, но вряд ли то, что обещает.
– Но… – Рита бросила на него неуверенный взгляд.
– Мы услышали графа Симу. Предлагаю подумать над его словами и выдвинуть встречные условия. Скажем, завтра назначим второй раунд.
Принцесса тряхнула головой.
– Я согласна со своим советником, – бесстрастно сказала она. – Граф Сима, я подумаю. Будь любезен, вернись за ответом завтра утром. Хотя сразу предупреждаю, что он почти наверняка окажется отрицательным.
– Значит, юноша, ты решил сам занять вакантное место на троне? – сквозь зубы осведомился граф. – И думаешь, что у тебя шансов куда больше? Ну-ну. Мы еще посмотрим, кто играет азартнее. Однако, Ваше Высочество, не забывайте сами и не позвольте забыть вашему… советнику, на чьей стороне сегодня сила. И имейте в виду, мое терпение может лопнуть и раньше. И тогда, молодой господин Май, твои способности окажутся не важны. Позвольте откланяться.
Он резко повернулся и зашагал по аллее к воротам.
– Май, ты вообще о чем говорил? – недоуменно спросила Рита. – Что такое генетическое родство? Что означает «проснулся»?
Сиори с тревогой посмотрела на нее. Плохо. Очень плохо, что она услышала слова, ей не предназначавшиеся. Если граф Сима действительно проснувшийся нэмусин, как и отец Фасар, он способен нанести ко-нэмусинам, и Рите в первую очередь, чудовищный вред, просто посеяв в сознании сомнения в подлинности окружающего мира. Конечно, прочих нэмусинов, как ее с Грампой и Исукой, в курс дела не вводили, и Сима, как предполагается, верит в реальность Сайлавата. Но… предполагалось также, что он должен спать. А на самом деле он минимум второй самопроизвольно проснувшийся. Нет, он один куда опаснее, чем целый Даоран, поскольку явно не расположен никому подыгрывать.
– Потом объясню, – сказал Май, убирая нож. – Пока же версия, что за Прорывами действительно стоит Сима, становится все более убедительной. Вот только как он их устраивает?.. Пойдемте-ка в дом, граждане, нужно обсудить итоги переговоров.
– А что их обсуждать? – в углах рта Риты залегли жесткие складки. – Я не намерена выходить за него замуж. Я и без тебя понимаю, что он врет. Достаточно ему стать королем, и я окажусь не нужна. А до меня доходили слухи о том, что случается с людьми, стоящими у него на пути. У меня нет ни малейшего желания кончать жизнь самоубийством в такой вот форме.
– Ну, тогда тем более нам больше незачем торчать под открытым небом. Пойдемте, девушки. Пора вырабатывать дальнейший план действий.
07.03.867, небодень. Четыре Княжества, международный аэропорт Каменного Острова
– Здесь нас никто не услышит, – графиня Ольга Лесной Дождь остановилась возле панорамного стекла зала для особо важных персон, сейчас абсолютно пустого. Глава Сураграшского департамента казалась подавленной и расстроенной. Вот и еще один человек, который попусту страдает из-за меня, подумал Масарик. Ну ничего. Кара объяснила, что ему дадут новое тело, и Ольга знает, что его смерть окажется фальшивой. Вот из-за Ветки он чувствует себя по-настоящему паршиво. И из-за Киманы. Обе станут страшно переживать, и ведь даже успокоить их нельзя. Что там Кара упоминала насчет ненависти к слову «достоверно»?
Хорошо хоть о Кимане позаботится графиня Подосиновик (или лучше начать привыкать к ее настоящему имени – Миованна?) Иначе женщине под шестьдесят и без особой квалификации в наше время работу найти почти невозможно, а сумела бы она жить без дела, на пособии…
– Да, Онка. Здесь безопасно. Пора прощаться. – Карина Мураций остановилась рядом с Ольгой и принялась смотреть на выстроившиеся рядами самолеты. Масарик знал, что Южный аэропорт Каменного острова – один из самых больших в стране, но летал он редко, и сейчас с большим любопытством разглядывал по крайней мере два десятка лайнеров разных форм и расцветок. – Прости, что сбегаю так малодушно, но сил бороться дальше у меня не осталось. Мы специально решили, что не стоит подписывать сегодня важных соглашений, чтобы избежать неразберихи в будущем. Ну… в общем, я…
– Мы еще увидимся? – почти жалобно спросила Ольга, нервно теребя строгий темно-синий жакет.
– Да. Обязательно. Сегодня вечером, если хочешь, я появлюсь у тебя. Только постарайся остаться одна, я больше не смогу светить эту маску на людях.
– Конечно, Кара. Марик… – Ольга положила руку Масарику на плечо, и тот накрыл ее своей ладонью. – Ты тоже не забывай про меня.
– Разумеется, – кивнул Масарик. – Онка, мне страшно неудобно, что тоже вот так вас всех бросаю…
– Вот уж глупости! – решительно отрезала Ольга. – За тебя я как раз страшно рада. Если кто и заслужил новые ноги, так это ты. Ну ладно, ребята, не стану вас держать, да и диспетчеры наверняка на чем свет стоит ругаются из-за задержки вылета…
Карина крепко обняла ее.
– Смерти нет, Онка, – сказала Кисаки Сураграша подруге на ухо. – Не забывай. И не грусти. Жизнь тем и хороша, что все рано или поздно меняется. За дальним лесом – новый горизонт. Только не забудь изобразить приличествующую скорбь, а то подозрительно выйдет.
– Постараюсь, – слабо улыбнулась Ольга. – Прощай, Кара. И прощай, Марик.
– Не прощай. До свидания, – поправил ее Масарик, дружески ткнув кулаком в бок.
Ольга в ответ хлопнула его по плечу, повернулась и пошла к выходу из зала.
– Вот и все, – грустно сказала Карина. – Последняя ниточка оборвана. Марик, не жалеешь? У тебя еще есть возможность все переиграть.
– Не-а. Все, с концами. Квартиру я вернул государству. По правде говоря, мне уже давно намекали, чтобы я ее освободил, так что дома у меня больше нет. Киману я рассчитал, так что и заботиться об инвалиде некому. Нет, Кара, решение принято, и менять его я не намерен. В конце концов, не каждый день мне предлагают податься в боги.
– Место на небесах за тобой зарезервировано навечно, – хмыкнула Карина. – Я имела в виду, что ты можешь сохранить свою нынешнюю личность как маску. Оставишь на автомате и станешь подключаться к ней время от времени, чтобы с друзьями пообщаться…
– Нет уж, спасибо. Инвалидного кресла с меня хватит. Перебьюсь я как-нибудь без такого живого напоминания. Опять же, ужасно интересно, что обо мне в некрологах напишут. Ну что, Кара, самолет ждет?
– Да. Вон тот, видишь? Маленький, двухвинтовой, с зелено-голубой эмблемой на хвосте. Не возражаешь, если мы до него пешком прогуляемся? Хочу в последний раз пройтись по земле в своем натуральном виде.
– Не возражаю, конечно. Мне что, меня кресло везет. И заряд батарей экономить уже незачем.
– Замечательно. Тогда двинулись.
Двери зала разъехались перед ними, и они медленно двинулись по бетонной полосе в сторону стоящего саженях в тридцати турбовинтового самолета, уже прогревавшего двигатели. Подкатил и притомозил рядом небольшой пассажирский автобус, но Карина, махнув рукой, отпустила его. Масарик вдыхал влажный и холодный весенний воздух аэродрома, чувствуя, как он проникает в каждый уголок его легких. Последние минуты в качестве человека. Станет ли он вспоминать их потом с ностальгией? Или же, наоборот, попытается забыть как можно скорее? Из-за высоких облаков временами проглядывало солнце, нетерпеливо заглядывая в глаза, словно подгоняя: скорее, скорее!
Возле трапа они остановились.
– Марик, – попросила Карина, – можно попросить тебя немного попозировать? Повернись к аэропорту, пожалуйста.
Масарик тронул рычажок на подлокотнике, и кресло послушно развернулось. Карина встала рядом с ним, положив ему руку на плечо. Солнце отражалось от стекол общего зала ожидания на втором этаже, но все же Масарик сумел разглядеть длинную шеренгу людей, выстроившихся вдоль панорамных окон. Похоже, на каждого корреспондента приходилось не менее двоих сотрудников службы безопасности аэропорта и одного сотрудника Дворцовой Охраны. Ну еще бы: первый официальный визит Кисаки в ЧК за последние два года! И еще такой скандал: глава другого государства увозит с собой аналитика Министерства внешних сношений, официально попросившего гражданства Республики Сураграш! Разнообразным журналистам, писателям и любителям теории заговоров темы хватит не менее, чем лет на пятьдесят. Или на сто. То ли романтическая любовь, то ли спасение почти провалившегося шпиона, то ли тайный заговор спецслужб, то ли внезапное сумасшествие известного публициста…
– Все, – наконец с облегчением вздохнула Карина, отворачиваясь. – Когда нас во всех подробностях засняли пятьдесят камер, ни одна сволочь не сумеет заявить, что я не села в самолет и выжила. Все, грузимся.
По трапу сбежали два стюарда. Они подхватили инвалидное кресло Масарика и ловко вставили его в пазы подъемника. Пять секунд спустя он оказался в небольшом, но довольно уютном салоне первого класса, рассчитанном на десять пассажиров. Широкие кресла шли вдоль бортов в один ряд, чем салон разительно отличался от известных Масарику обычных лайнеров. Два секретаря и четыре охранника Карины уже сидели, пристегнутые, и остекленевшими взглядами смотрели прямо перед собой.
– А… – Масарик оглянулся на вошедшую за ним Карину. – А они тоже… летят?
– Не волнуйся, они не люди. Специально сконструированные куклы, как, кстати, и мое нынешнее тело, рассчитанные даже на попадание в руки опытного патологоанатома и генетическую экспертизу. Их ошметки подберут на месте катастрофы. Не обращай внимания, их специально для того и делали. Вот самолет жалко, таких у нас всего две штуки. И двигатели под заказ конструировали, чтобы и на биотопливе, и на авиационном бензине работать могли. Настоящее чудо техники, как Лика выражается. Но для треклятой достоверности мы вынуждены пожертвовать настоящей машиной. Так, давай я тебя пересажу.
Упругое невидимое облако обхватило Масарика, и он не успел даже охнуть, как воспарил в воздух и опустился в кресло. Карина уселась по другую сторону прохода. Один из стюардов нажал кнопку у выхода, и зажужжавшие сервомоторы подняли трап, превратив его в дверь, плотно закупорившую проем. Второй откатил инвалидное кресло в конец салона и укрепил в специальных зажимах. Затем стюарды синхронно опустились в кресла у передней переборки и тоже замерли неподвижными манекенами. Двигатели взревели, и самолет тронулся с места. Масарик смотрел, как мимо проплыло и скрылось здание пассажирского терминала, как катятся по взлетно-посадочным полосам и рулежным дорожкам самолеты, и пытался разобраться в своих чувствах. Обязан ли он чувствовать огорчение? Радость или подъем? Печаль? Вероятно, да. Но ему было попросту скучно. Он даже не волновался. Все дела завершены. Скромные сбережения, оставшиеся от отца, завещаны двоюродному племяннику, с которым они за всю жизнь виделись два или три раза. Последняя статья закончена и опубликована позавчера, последний доклад переслан Ольге. А сегодня утром заблокирована последняя учетная запись на форуме, которой он еще пользовался. Ни одной ниточки не привязывает его более к прежней жизни. Превратится ли он сегодня во что-то иное, его мало волнует. Если бы не Кара, с тем же успехом он мог бы просто умереть.
Карина протянула руку через проход и положила поверх его кисти.
– Марик, процедура финальной синхронизации твоего мозга с фантомным носителем уже запущена. В течение ближайшего часа твое сознание продолжит существовать одновременно в двух разных точках. Сложностей не ожидается, но если почувствуешь себя странно, скажи мне, хорошо?
– Обязательно, – улыбнулся ей Масарик. – Сколько нужно ждать, чтобы… ну, не знаю, завершились процедуры синхронизации?
– Вообще-то твое тело может умереть в любой момент, оно больше не важно. Но штатная процедура переноса требует нескольких часов синхронного существования мозга и фантома. Я подозреваю, что это всего лишь мера предосторожности из тех времен, когда фантомы могли дать сбой. Последнее тестирование нового носителя, так сказать. Но поскольку мы мало компетентны в вопросах работы с психоматрицами, пока что предпочитаем петь строго по нотам. Марик, тебе вовсе не обязательно ожидать завершения процедуры в полном сознании. Если хочешь, я могу тебя усыпить.
– Ты говорила, что потом мне придется заново учиться владеть своим телом?
– В определенном смысле. Для первых дней после переноса характерна раскоординированность движений и некоторая замутненность чувств. При скрытом переносе сознания их обычно маскируют искусственно наведенными симптомами болезни. Плюс тебе окажется сложнее вжиться в новое тело, поскольку ты уже давно отвык пользоваться ногами. Но все очень быстро образуется.
– Все равно. Раз уж впереди вечность, час я потерплю и в старом теле. В конце концов, больше мы с ним никогда не встретимся.
Самолет вырулил на взлетную полосу и тут же, не притормаживая, рванул с места, ускоряясь перед взлетом. Вопреки ожиданию Масарика шум от винтов в салоне почти не чувствовался, как и вибрация. Отрыв от земли произошел не позже, чем через десять секунд после начала разгона. Похоже, самолет действительно хорош, если способен взлетать с настолько короткой полосы. Впрочем, иначе и нельзя – откуда в Сураграше полноценные аэродромы? Там даже вряд ли найдется хотя бы одна бетонная полоса.
– Кара, – спросил он, сглатывая, чтобы прочистить уши, – а как будет выглядеть катастрофа?
– О, тут целый сценарий! – отозвалась та. – Сначала нас собьют ракетой, и мы красиво взорвемся или разобьемся. Пилотирующий искин разыграет спектакль в зависимости от ситуации. Потом найдут ракетную установку и по номерам на корпусе установят, откуда она взялась. Потом Дор проведет якобы тщательное расследование, свяжет установку с воровством с наших военных складов и арестует два десятка заговорщиков. Я протестовала против их казни, но Дор и Мати дружно заявили, что иначе нельзя. Они еще и Дзи притащили, и он то же самое сказал…
– А что за заговорщики? Тоже куклы?
– Ох, нет. Заговорщики, к сожалению, самые настоящие и весьма серьезные. И сегодняшнее покушение – тоже настоящее. Есть у Шаттаха, нашего министра торговли, один ушлый заместитель с большими амбициями, некий Курува Сватаранг. Отъявленный мерзавец. Именно он стоял за плантациями маяки, которые мы полтора месяца назад на юге обнаружили. Он гулан, лидер клана, который стремительно набирал силу в последние годы…
– Да, знаю его. Наиболее вероятный претендент на пост президента.
– Ага. Он полагает, что когда уберет меня, сможет взять власть в Сураграше в свои руки раз и навсегда – как раз то, чего мы ни при каких обстоятельствах ему позволить не можем.
– Тогда почему вы ему все еще шею не свернули?
– Потому же, Марик, почему мы так тщательно изображаем из себя людей. Мы должны запустить в Сураграше нормальные политические процессы. По возможности – демократические, хотя в условиях неграмотного забитого населения без уклона в авторитаризм обойтись крайне сложно. А при демократии человека нельзя арестовать или ликвидировать просто так, нужны доказательства его преступлений. А прямых доказательств его причастности к маяке у нас как раз и нет. Точнее, есть, но такие, какие ни в одном суде предъявить нельзя, не раскрыв нашу внутреннюю суть. Зато у нас есть железные документальные доказательства его причастности к сегодняшнему покушению, равно как и к одному из предыдущих. Добыты, кстати, благодаря одному из соперников той сволочи.
– Хм… то есть вы свяжете с ним ракетную установку, из которой нас собьют?
– Да. У нас есть копии распоряжений, подписанных им и несколькими членами его клики, и мы захватим живыми нескольких исполнителей…. надеюсь, Дурран сумеет сдержаться. Он ничего не знает, и мне по-настоящему удавиться хочется при мысли, через что ему предстоит пройти. Суд будет открытым и полностью в катонийских традициях. Марик, если тебя это хоть как-то обрадует, именно Курува стоит за смертью господина Стораса. Он передал убийцам «сладкую смерть». Мы никогда никому не мстим, но в данном случае я рада, что политическая необходимость совпала с личными чувствами.
– Вы выяснили, кто убил отца? Почему ты мне не сказала? Я бы…
– В своем нынешнем состоянии ты ничего не сможешь сделать. Марик, его жизнь – на совести тех же военных, что посредничали между Курувой и лабораторией, выведшей для него новый сорт маяки. Служба внешней разведки успела собрать доказательства их связи, но произошла утечка информации. Твоего отца убили до того, как он успел передать материалы Верховному Князю, а доказательства ликвидировали. Против него провели целую диверсионную операцию, в которой задействовали несколько десятков человек, и руководили ей двое членов Генштаба. Но тебе нет нужды мстить лично, Марик – тех негодяев уничтожит сам Сайрат Полевка. Он во многом себе на уме и относится к нам настороженно, но наркоторговцев не переносит точно так же, как и его отец. Помнишь недавний скандал с бомбой на борту самолета, направлявшегося в Сураграш? Бомба и обнаруженное на борту оборудование для обработки маяки – фальшивки, их на борт поместили мы. Майя, если точнее.
– То есть бомба – ваша? Кара, тогда у вас концы с концами не сходятся.
– То есть?
– Зачем группе, поместившей на борт незаконное оборудование, еще и подкладывать бомбу?
– А… Все в порядке. В вашей армии есть две работающих против нас группировки. Одна ненавидит нас совершенно бескорыстно – за давнюю историю с отставкой начальника Генштаба. Помнишь – в самом начале, когда Трехгорный перевал неудачно штурмовать пытались? Мы установили – по крайней мере одно из покушений на меня их рук дело. А вторая группа к нам никаких эмоций не испытывает, у нее исключительно коммерческие интересы. Улики сфабрикованы так, что в конечном итоге укажут и на тех, и на других. Я думаю, убийц твоего отца арестуют в ближайший период или два, и Повелитель Сайрат позаботится о том, чтобы они легким испугом не отделались.
Масарик прислушался к себе. Нет, даже это известие не вызвало у него отклика. Ничего, кроме равнодушного ожидания. Действительно, чего тянуть?
– Кара, – спросил он, – а чем ты собираешься заниматься дальше?
– О… Интересный вопрос. Для начала прочитаю огромную кучу статей, которые откладывала последние несколько лет. Надену какую-нибудь незаметную маску и всласть нагуляюсь по Крестоцину – я так по нему соскучилась! Поваляюсь на пляже и укупаюсь до полусмерти – у нас в Масарии есть прекрасные галечные пляжи, которым нипочем цунами. И так далее. Да, еще я намерена как следует посмеяться над репортажами о своей смерти. Страшно интересно, до каких глубин может дойти человеческая глупость. Помнишь самый популярный телесюжет моего визита в ЧК двухлетней давности?
– М-м… нет. Я не слишком слежу за телевизором.
– А я помню. Не межправительственные договоры, которые мы подписали, не отчеты о расходовании средств благотворительных фондов и даже не количество добровольцев, работавших в Сураграше за последние шесть лет – хотя я сама слегка ошалела, когда выяснила, что только из ЧК их приехало более тридцати тысяч. Нет, на всех крупных сайтах самым популярным роликом было то, как я оступилась на стертой каменной ступени и вынужденно ушла в передний перекат. Как только журналисты на мой счет не изгалялись…
– Ну, журналист – это такая профессия, когда ради популярного сюжета готов родителей в рабство продать, – хмыкнул Масарик. – Не обращай внимания. Они всего лишь потакают массовым вкусам.
– Не скажи, Марик. Знаешь, среди журналистов тоже попадаются нормальные люди – ну, с учетом специфика профессии, конечно. Помнишь такого – Вая Краамса?
– Который сделал передачу, из-за которой тебя похитил Дракон?
– Дракон меня похитил не из-за передачи. Но – да, тот самый. Он ведь как тогда перебрался в Сураграш, так и остался в нем. И возвращаться в Катонию, похоже, не собирается. Он, конечно, еще та въедливая сволочь – но ведь он ни разу не сделал главной темой сюжета, как я запинаюсь на лестнице или оговариваюсь на пресс-конференции. Он всегда задает резкие и неприятные вопросы, и попробуй только ему соврать! Я сама ни разу не попадалась, но некоторые из правительственных чиновников ему на зуб попадали. Кое-кого даже уволить пришлось. Но ведь вопросы он всегда задает самые правильные. Очень неудобные, очень непростые, но – правильные. И он начал делать первую еженедельную газету в Сураграше. Только не смейся – на бумаге, вернее, на ее местном суррогате. Тираж мизерный, содержание почти стопроцентно желтое, но даже так она делает для ликвидации тотальной неграмотности едва ли не столько же, сколько все наши школы, вместе взятые. В школы взрослых не загонишь, а вот ради газеты кое-кто всерьез читать учится, мы специально проверяли. А он ведь мог процветать в Катонии популярным телеведущим, в комфорте и сытости. Марик, он один стоит сотни других журналистов. Почему таких, как он, почти нет? Хотя мне его иногда убить хочется, я его специально на лонжу подвесила…
– На что?
– На лонжу. Страховка такая, специализированный охранный фантом. Надежно спасает от большинства опасностей, включая выстрел в упор, но исключая глупый осознанный риск. Ну, вот как у тебя.
– Я тоже на поводке хожу? – нахмурился Масарик. – Кара…
– Если бы с тобой что-то случилось, я бы с тоски сдохла, – деланно-беспечным тоном быстро ответила Карина. – Не возмущайся. Окажешься на моем месте, сам поймешь. Кстати, мне вчера на голову Лика свалился. Оказывается, они с Яни и Каси устроили какой-то эксперимент по спасению умерших детей, у них какие-то политические неурядицы, и они желают, чтобы я в них поучаствовала.
