Атаман Вагари
Ступеньки
Большой верзила Джиллс, косая сажень в плечах, добродушно улыбнулся:
– Наверное, наводить марафет к пятнице. Итчи у нас пунктуальная, всё делает сильно заранее! Забыла что ли что, Кло-Кло? – У Джиллса обнаружилась недавно милая манера называть меня Кло-Кло. Но к чему относится его удивлённый вопрос о том, что я что-то забыла?
– Итчи не забыла, Итчи чудит, Итчи хороша и без марафета. Скорее всего, она побежала разгребать домашку, чтоб освободить для тебя вечер пятницы, Жабры, – поддакнул худющий как скелет и длинный как жердь Вайл, несостоявшийся кавалер Джейн. А Жабры – это кличка Джиллса. – А сейчас Итчи продефилировала перед нами второй раз, чтобы снова покрасоваться.
– Да, Итчи нам сейчас подтвердит, что она придёт, верно? – Коган требовательно заглянул мне в глаза.
– Я тебя очень жду, говорю тебе это опять и снова, – Джиллс бухнул мне лапищу на плечищу. Это отозвалось в голове взрывом боли.
Они втроём обступили меня как гоп-стопщики. Пару лет назад они были не такими большими, вымахали здорово. Я оказалась как между трёх огней. Моя больная голова не позволила остроумно им отвечать. И вдруг Коган такой говорит, тихо-тихо:
– Ты лучше колись, чё за фокус сейчас у тебя был?
– Фокус?
– Ну да, ты ж минут пять назад точно также мимо нас шла. Мы тебе ещё вслед пели – «Итчи, Итчи, юбочка из ситца!». И свистели! И на тебя лоси-бугаи из класса Локуста знаешь как смотрели? Как на секс-бомбу, вот!
– Я полагаю, Итчи зашла в школу с чёрного хода и вышла снова, – встрял Вайл.
– Вообще, прикольный прикол, – кивнул Джиллс.
Я хлопала глазами и смотрела на одного, второго и третьего, находясь не только в абсолютном окружении но и абсолютном непонимании происходящего.
– Что вам сбрендило в голову? У меня дико болит голова, оставьте больную женщину в покое! – я попыталась обратить всё в шутку и начала мягко раздвигать руками Джиллса и Вайла, чтобы проскочить между ними.
– Мы оставим, но ты нам скажи «да», – стоял на своём Коган. – Скажи ещё раз!
– Да, она уже говорила «да», но Коган… то есть босс хочет ещё раз от тебя услышать «да», коли мы видим тебя ещё раз, – расшифровал Джиллс.
– Да, да, да, я на всё согласна! У вас есть анальгетик? Я душу за него продам! – я с мольбой посмотрела на своих школьных приятелей.
– Анальгетик? У меня есть сигаретка.
– И у меня сигаретка.
– И у меня. А ещё у меня есть…
– Молчи, придурок!
Шиканье. Тычки. Мой вздох. Они мне не дадут анальгетик, потому что у них нет. Джиллс торжествует зато:
– Мы ждём тебя в пятницу.
– Во сколько?
– Так мы же тебе сказали, во сколько.
– Скажите ещё раз. У меня голова болит! У меня склероз! Я когда-нибудь вам припомню эти пытки! – устало выдохнула я.
– Начинаем в семь. Но ты можешь прийти во сколько угодно. Главное – приходи. А не придёшь… – Джиллс угрожающе надвинулся на меня. В шутку, естественно.
– Ладно, давай отпустим её, Итчи и правда совсем плохая, – миролюбиво отстранил его Коган.
А Вайл – этот джентльмен, первым спохватился:
– Давай я тебя провожу, может?
Я отрицательно покачала головой.
– Тогда, может, я тебя провожу? Ты только не подумай, что я Салли изменяю, но раз у тебя голова болит, проводить тебя дело чести! – неуклюже пошутил Джиллс.
Я снова отрицательно покачала головой.
– Ты хочешь, чтобы тебя проводил босс? – изумились ребята. – Коган, пойдём вместе провожать Итчи!
– Когану нельзя прогуливать алгебру. Кстати, ты уже опоздал, звонок звенит.
Коган ахнул и дёрнулся, было, в сторону здания школы. Но в нерешительности застыл и посмотрел на меня виновато. Они втроём почувствовали угрызения совести, что у них нет анальгетика. Простые, свойские парни. Я еле отвязалась от них и побрела восвояси.
Моя головная боль затмила разум, я не помню как вернулась домой. Лишь к вечеру смогла прийти в себя и сделала часть уроков. У меня не оставалось времени подумать, что сегодня со мной произошло в школе. Меня заперли в раздевалке, а потом Коган, Джиллс и Вайл вели себя странно. Но мальчишки могли прикалываться. И то, что меня заперли в раздевалке – тоже прикол, либо недоразумение.
Вечером мне позвонил Эдвард. Он был в раздрае, судя по голосу. Настаивал на встрече. Я предложила приехать к нему, но он возразил, что это свинство с его стороны заставлять меня так далеко ехать, и он сам приедет. Я стала настаивать, чтобы мы встретились где-нибудь в центре, но Эдди прогнул своё предложение, что он приедет в мой район. В итоге мы с ним встретились в кафе «Лимон».
Это кафе недалеко от улицы, где находится моя школа, давно я, Пит и Джейн считали родным. Нет, мы не выкупили тут долю в бизнесе, но здесь проходила львиная доля наших посиделок. Здесь мы время от времени знакомились с новыми людьми. Кафе мне нравилось тем, что оно сравнительно безлюдное. Можно сесть за дальний столик и тихо поговорить. Бармен и официанты совершенно ненавязчивы, тем более меня тут знают.
Когда Эдди доехал, часы показывали почти десять вечера. Я поняла, что встреча будет недолгой – во-первых кафе закрывается, во-вторых, Эдди почти полтора часа ехать назад через весь город. Что же побудило его вызвать меня на разговор? По телефону его голос звучал взбудоражено. Сейчас же, когда мы встретились, Эдди взбудораженным не выглядел. Такой же бодренький, хоть и собранный. Пока мы шли до кафе, Эдди конспирации ради болтал обо всяких пустяках. Когда мы уселись, он некоторое время пригляделся к окружению, вычисляя, не подслушивает ли кто. И лишь когда нам принесли чай с пирожными, он подсел ко мне поближе и заговорил тихо:
– Ты была права. Как сквозь воду глядела. Этот тип, с кладбища – он ухлёстывает за Мрией. Это он её обратил. Зелёный Червь. Я сегодня убить его хотел. Повезло гаду!
– Эдвард, давай по порядку. Тихо, спокойно. Убивать никого не надо. Это не эффективно. Сначала надо всё выяснить.
– Поймать, чтоб пытать! Поддерживаю, – энергично закивал Эдвард. – Если по порядку, то я сегодня прогулял школу.
Так. Не только у меня сегодня со школой сплошные недоразумения. Вот он, мой товарищ по несчастью! Братан.
– Я прогулял школу не потому что мне захотелось развлечься. Я решил охранять Мрию. Следить за ней. Я пошёл к её школе и решил подкараулить её после уроков. Чтобы проводить. Придумал легенду, мол, что я в её краях, её встретил. То есть решил с ней начать вступать в контакт, как мы с тобой обговорили. И вот я, значит, маячу около её школы. Или маньячу, ага. А тут вижу – идёт этот Червь. Я сначала глазам не поверил. Как это он так в открытую ходит по улице, среди людей, это чудище!?
– Внешне он совсем не чудище, обычный молодой человек. Грубоватый, неотёсанный, но крыльев, рогов и копыт-то у него нет! – объяснила я.
– Ага, нет. Демоны крылья, рога и копыта прячут под мороком. Наводят морок, навет, и никто ничего не видит. Как будто ты фильмы жанра «сверхъестественное» не смотрела! Он меня сразу увидел. Встал с другой стороны, стоит, ухмыляется. Мне бы подойти к нему, побить. А я понимаю – тут люди ходят, детишки. Школа же! Нельзя же так вот при свидетелях устраивать мордобой?!
– Правильно, нельзя, – киваю.
– Потом подошло время шестого урока. Он, смотрю, двигается ближе к школьным дверям. Выходят дети, их встречают родители, дети постарше, Мрия. И тут происходит нечто! На моих глазах! Я в осадок впал! Просто чтобы это понять – тебе нужно знать Мрию. Насколько это скромное, чистое, робкое, невинное существо. Утончённая девушка, такая тихая. А тут – такое!
– Что – такое?!
– Она бросилась к нему на шею. Он стоит, обнимает её, облапал всю, как пиявка, а сам поверх головы смотрит на меня и ухмыляется. Он её так держал минут десять наверное! А она словно под гипнозом! Потом они наконец отлипли друг от друга, и пошли. Идут по улице, она ему что-то говорит восторженно. Влюблённая пара! Ты знаешь, какой контраст. Мрия – она… у тебя рост какой?
– Сто семьдесят три.
– У меня сто семьдесят пять. В общем, Мрия небольшого роста, у неё сто шестьдесят с хвостиком. А этого громилу ты видела. Я это к тому, что я смотрю на него и понимаю – весовая категория у него ого-го. Диву даюсь, как ты на него налетела, что он потерял равновесие.
– Мне повезло. Эффект неожиданности. Но в следующий миг, как ты помнишь, он меня отправил в нокаут валяться на могилках. Он чертовски силён.
– Я вот ещё о чём. Мрия красива. Сегодня – особенно. Она для него нарядилась, для этого чудовища! Она редко когда носила юбки – а тут в юбочке коротковатой, колготочках, курточке, и без шапки, распустила волосы. Ещё она была накрашена – а до этого никогда не красилась! Так и хотелось заорать на неё – ты что творишь, у тебя дядя меньше недели назад как умер! Я думал – убью обоих.
– Ревность, Эдди.
– Да никакая это не ревность, шут с тобой! Мрия в опасности, а я сделать ничего не могу. Я шёл за ними по пятам, кулаки сжимались. Не мог и позвать кого на помощь. К полицейскому же ты не обратишься, он тебя первого в дурку отправит? Мол, господин полицейский, хватайте вон того парня, он на кладбище ночь назад меня с подругой чуть не поджарил какой-то хренью, а сейчас он мою девушку умыкнёт фиг знает куда!
– Куда они шли, ты выследил?
– И вот, они идут, этот урод постоянно озирается на меня, ухмыляется. Мрия явно под воздействием. Они потом спустились в метро и случилось прискорбное. Я их потерял. Метро, там толпа такая, сама понимаешь! – Эдди расстроенно уставился в уже давным-давно выпитую чашку.
Я попросила официанта подлить ему кипятка. Эдди настолько глубоко пребывал в себе, что не обратил на это внимание.
– Послушай, Эдди. – Я положила ему руку на плечо и вдруг осознала, что в этот момент я смахиваю на своего начальника – Майло. – Тебе нужно убрать эмоции. Постараться мыслить хладнокровно. Отстраниться. Зелёный Червь играет на твоём слабом месте – на твоих чувствах к Мрии. На том, что ты бесишься.
– Я понимаю это, – прошептал Эдвард. – Спасибо, что выслушала. В общем, я теперь ловлю момент, когда снова Мрия будет дома, чтобы поговорить с ней. Я больше всего боюсь, что она полностью в его власти и не сможет адекватно реагировать.
– Эдди, если она ходит в школу, а значит, социализируется, находится большую часть дня в обществе, и общество пока не забило тревогу – значит, пока всё в порядке, – попыталась я успокоить товарища. – Я понимаю, каково тебе. Со мной творилось то же самое, когда я понимала, что Пита охмуривают, а при этом сама я тоже поделать ничего не могла.
– И как ты тогда вышла из этой ситуации? – в надежде посмотрел на меня Эдди.
– Мне помогли друзья. Я была не одна. Эдвард, я с тобой. Попробуй сделать то, что задумал – дождись, когда Мрия будет у себя дома. Напросись в гости, сам пригласи её. Подключи своих или её родителей. Скажи, например, такую идею своим родителям – мол, у Мрии умер дядя, её надо поддержать.
– Мрия толком с этим дядей не общалась, – вздохнул Эдвард. – Её отец и её этот дядя вообще были в давнем конфликте. Они чисто формально поддерживали родственные отношения, не более. Возможно, по этой причине Мрии по большому счёту пофиг, что дядя умер, то есть она ведёт себя так, как ни в чём не бывало. Я не имею права её осуждать.
– Ты имеешь права на любые мысли. Но ты можешь их выбирать, управлять ими – в твоих силах, – я мягко пожала ему руку.
Эдди просветлел. И признался неожиданно:
– Спасибо. Ты моя самая лучшая подруга!
Я отшатнулась:
– Мы знакомы третий день. Я тебя третий раз в жизни вижу и уже подруга?! Не похоже, чтобы ты так неразборчив в связях!
– О, поверь мне, я очень разборчив. Я тебя хорошо чую, – Эдди загадочно улыбнулся. Хитро. Простодушно. И крепко пожал мне руку в ответ.
Вся грусть-печаль и раздрай слетели с него мигом.
– Твоё плечо такое надёжное, – проговорил он с чувством. – Выпью за тебя этот чай! Заговариваю этот чай на то, чтобы у тебя всё удалось!
– При чём тут я? Я же хочу помогать тебе, помогать Мрие. Пусть у вас всё удастся.
– Ты знаешь, ты права насчёт слабости. Вся это любовь-морковь – большая слабость. В Мрию я не влюблён, я это уже говорил. Но меня держит чувство долга, чувство ответственности. Всё-таки она моя соседка. Мы в ответе за тех, кого мы присоседили. Знаешь ли, случайностей нет. Все наши соседи даны нам для чего-то, то есть мы сами их притянули в свою жизнь.
Я потрясённо взглянула на Эдди. Так и хотелось спросить, не родственник ли он Майло Стимвитзу? Например, не брат-близнец ли ему? Вместо этих расспросов я подала идею:
– Попробуй, если Мрия в адеквате, осторожно поговорить о Зелёном Черве. Попроси под любым предлогом рассказать, как его зовут на самом деле, где он учится, где он бывает, а ещё лучше – где он живёт.
– Сделаю, я сам планирую придумать этот предлог-легенду. Вот только бы она вернулась домой.
Эдди поехал домой. Всё зависит от него – разговорит он Мрию или нет. То, что мы знаем о Зелёном Черве – слишком мало. Нужно больше информации, чтобы начать копать. А зная больше о Черве, можно выйти на те места, где может находиться Масочник. И направить туда облаву моих коллег.
***
Аманда с нетерпением ожидала возвращения Мод. Та сегодня ездила в город Жюв. Мод разыскала там потомка ордена Истребителей демонов, лично знавшего Феоктисту. Разговор с этим человеком был важен. Именно поэтому Мод пропустила занятия в школе. У одиннадцатого класса в результате не было «биоложки».
Аманда восстановила в памяти ещё раз обстоятельства гибели Дункалса. Его убили почти неделю назад, а подробностей кот наплакал. Скорпион с помощью Шакалов провёл магический акт по идентификации Белёсого Следа и выявил, что русалки отобрали у Дункалса не что-нибудь, а Ключ от опасного Измерения – Инферно. Но крайне важно выяснить, как Ключ мог попасть к Лиму, а также получить информацию об остальных Ключах. Аманда решила действовать на опережение. О том, что уже велась работа и переговоры с Трёхглазой по поводу возвращения Ключа, Аманда, конечно же, знала.
Мод вернулась из Жюва далеко за полночь. Несмотря на то, что Аманда уже буквально сгорала от нетерпения, она настояла, чтобы подруга приняла душ и выпила кофе с дороги. Через несколько минут женщины встретились на тёмной Рецепции, освещённой редкими лампочками.
– Я съездила удачно, – Мод вздохнула: – Если, конечно, можно это назвать «удачей» в свете произошедших событий. Мне удалось поговорить со старым рыцарем, господином Чаром. Кроме Феоктисты, у нас обнаружились ещё общие знакомые, мир тесен.
У Феоктисты два внука от её сына. Сын её не понимал никогда, он заклятый материалист. Феоктисту он принимал за сумасшедшую. И точно также – старший внук. Младший внук Лим был «изгоем» в семье, и в детстве часто убегал к бабушке. У Феоктисты и Лима было полное взаимопонимание. Когда Феоктиста была жива и я общалась с ней – я про второго, старшего внука ничего не слышала: Феоктиста заслуженно всю любовь отдавала младшему, Лиму.
У нас, Истребителей Демонов, Предназначение и Метка проявляются хаотично в разрезе наследования. Если у меня будут дети – не факт, что они унаследуют мою Метку. И дети их детей тоже могут не унаследовать. Но в ком-то особо избранном Метка как раз проявляется. Мы все – Истребители Демонов – происходим от одной семейной пары. Они жили ещё на заре Средневековья. И господин Чар, Феоктиста, Лим – мои родственники, правда очень дальние.
У Охотников не принято поддерживать привязанности, поэтому мы считаем друг друга соратниками, называем друг друга братьями и сёстрами, но никогда не будем считать, что мы друг другу обязаны, потому что родственники. Наш рыцарский Орден построен на кровных узах, наша кровь – она особенная. И таких как я и господин Чар, то есть те, кто знают, что они – Охотники, мало, к сожалению. Поскольку мы скрываемся, придерживаемся конфиденциальности, чтобы своих не ставить под удар, мы время от времени теряем связь со своими же, с наследниками, с теми, кому нужно раскрыть глаза, помочь их обучать. Смерть Лима – на моей совести.
Мод опустила глаза. Аманда предупредительно положила ладонь на руку подруги и внимательно посмотрела на неё:
– Не надо. А то тебе придётся вступить в поединок с Грифоном и Скорпионом за право считать, на чьей совести смерть Лима. Они уже почти неделю посыпают голову пеплом и бьют себя в грудь, доказывая мне, что это их зона ответственности, они проштрафились. А я говорю – нет, нет и ещё раз нет. Смерть Лима – вызов врагов. И они заплатят за это. Мы не можем постоянно знать, где подстелить соломку, мы не боги. Лучше расскажи про артефакт, знает ли господин Чар, как такой артефакт мог попасть к Феоктисте?
Ещё накануне Аманда, Рикардо, Майло и Мод вывели предположение. Если Лим не знал, что он – Охотник, то он не знал, что за вещь у него была. А если эта такая серьёзная вещь – значит, кто-то мог ему её дать, тот, кто знал. Например, Феоктиста. И Мод сегодня и ездила в Жюв, чтобы подтвердить это предположение.
– Конечно, господин Чар знает мало, но он умный человек. Он гораздо опытнее меня, и мне жаль, что мы познакомились только сегодня. Узнай я его раньше – я бы смогла многому научиться.
– Все встречи происходят в срок, все наставники являются в срок, – мудро заметила Аманда.
– Господин Чар считает, что Феоктиста не подозревала, что это за артефакт. Ей мог передать её дедушка или бабушка. Вещь передаётся из поколения в поколение. Украшение, семейная реликвия. Господин Чар дал понять, что в этот раз Ключи будут в форме этих семейных реликвий. И что они вброшены в те семьи, которые ведут непрерывную династию из глубин веков, где сохраняется преемственность между потомками и предками. Например, старинные рыцарские ордена, вроде нашего.
– Украшения. Это интересное замечание. Когда Скорпион провёл глубинную расшифровку Белёсого Следа, он увидел подвеску на диадему, элемент обруча или короны, нечто похожее на металл, с цветами, вензелями. Второй и Третий Ключи в этот раз тоже будут украшениями, это закономерно, – кивнула Аманда задумчиво.
– Господин Чар тоже говорил, что смерть Лима не моя ошибка, а скорее ошибка Феоктисты. Феоктиста не раскрыла Лиму, кто он такой, и кто она сама, раз Лим жил среди людей как обыватель. Это странно, ведь когда Феоктиста умирала, Лиму было уже двадцать. Возраст не ваганта – а подмастерья, даже молодого мастера. С другой стороны, взаимоотношения с двумя внуками, с сыном всё объясняют. Феоктиста могла не сообщать Лиму, чтобы не подвергнуть его опасности быть ещё большим изгоем. Или чтобы он сам её не отверг в неверии. Ещё Чар считает, что Ключи будут всплывать. Что если появился Ключ Инферно, значит скоро появятся Ключ Вечности и Ключ Забвения. Он знает о Ключах немного больше, чем мы. Самое ценное – он подарил мне блокнот, с записями о Ключах. Там всё зашифровано, но он меня научил, как прочитать.
– Это прекрасно, – Аманда торжествовала. Не зря её подруга так постаралась, съездила в такую даль!
– Эти Ключи появляются раз в несколько тысяч лет. Каждый раз цель их появления разная. Иногда это экзамен для преемника кого-то из Демиургов – того, кто займёт место Пажа или Слуги. Иногда это противодействие перевесу сил одной из сторон. Иногда это появление новых рас, передел существующего порядка в одном или нескольких мирах. А иногда – всё сразу вместе. По расчётам Чара, последний раз Ключи появлялись около двух с половиной тысяч лет назад. Как раз тогда наступили Сумерки богов, людям была стёрта память о том, что они напрямую общались со Старейшинами-богами, и всё это осталось в мифах. Сегодня уже никто не воспринимает Зевса, Геру, Деметру как реальных высших существ. Тогда эти Ключи были посудой. И Ключом Забвения и был тот самый пресловутый Грааль. Про него кто что только не передумал и не переиначил – лишь бы скрыть правду.
– Тогда появилась наша организация, – добавила Аманда. – Только она называлась по-другому.
– Тайное общество-секта «Синеглазка», – кивнула Мод. Об истории образования Только Для Ваших Глаз она знала.
– Под таким названием мы просуществовали до раннего средневековья, почти тысячу лет. Потом мы стали называться «Окулус Вестрос Тантум». И не меняли название ещё почти тысячу лет – до семидесятых годов прошлого века. Наконец мы стали «Только Для Ваших Глаз». Но некоторые наши союзники по старинке называют нас «Фиолетовое Око» или просто «Глаз». Да, тогда пертурбации в нашем мире происходили ого-го какие. Да такие, что понадобилось наше появление. Всякий раз, когда появляются эти Ключи – нужно готовиться к большим переменам.
– Мы справимся, – убедительно произнесла Мод, посмотрев на подругу.
Аманда ответила на это не сразу. Вздохнула:
– Не мы. А тот, кого пошлёт начальство. Скорпион недавно имел аудиенцию у F, – Аманда конспиративно понизила голос, будто их могли услышать. – О чём они там говорили, понятное дело, Скорпион не расскажет. Но намекнул, что F требует от нас «придержать лошадей», «не быть столь ретивыми, чтобы не мешать тому, кого он – F – назначит под это всё дело».
Проницательная Мод грустно улыбнулась:
– Экзамен для преемника кого-то из Демиургов. Думаю, я угадала.
– А я думаю, что угадала, для кого конкретно, – Аманда снова вздохнула, грустно.
Разговоры и письма
Утром родители собирались на работу как сумасшедшие, бегали по всему дому. Потому что у них рейс в девять вечера, а это значит, что они сразу из офиса побегут на всех парах на самолёт и даже не успеют заскочить домой. Мама так волновалась, что оставляет меня одну – хоть это не впервой – что заставила меня повторить все её указания по хозяйству, удостоверилась, что я всё записала.
Мои родители опасались, что их командировка затянется более чем на неделю. Больше всего они боялись, что я в Новый Год останусь одна дома, как в знаменитом иностранном фильме. В том самом, где родители уехали на каникулы, забыли дома мальчика, а в дом тем временем забрались воры. Мои родители боялись, что с ворами я не справлюсь, я ведь не ушлый мальчик из фильма.
Каждая командировка родителей удобна для моих секретных миссий. Поэтому я не стала нервничать, когда мама забыла о времени, что мне выходить уже в школу, и продолжала раздавать ЦУ. В результате я опоздала. Пришлось выжидать, пока первый урок закончится. Я просидела это время в буфете и всё думала над шуткой с раздевалкой. Не мешало бы прижать Когана к стенке и потребовать объяснений, что это за прикол. Наверняка точно он запер меня вчера в раздевалке, решив применить на меня угрожающие методы, чтобы я не смела отказывать в приглашении! Это одновременно смешно и несколько подленько.
Но тиснуть Когана к стенке не удалось: после больничного вышла Фэрри. Коган её саму затискал, не обращая внимания на мир вокруг. Что поделать с этими влюблёнными? Тогда я решила на третьей перемене подловить Джиллса и душевно с ним поговорить – что это вчера они мне устроили за цирк? Но Джиллс тоже вне зоны доступа – его оприходовала Салли. Подловить Вайла? Я его уже увидела, двинулась в его сторону, мы обменялись приветствиями, как раздался звонок на урок. На следующей перемене Вайла след простыл. Мэрмота я сегодня не видела, а с Локустом не хотелось иметь дел. Он скользкий, для душевного разговора не подойдёт.
Придя домой, я решила проверить электронный почтовый ящик. У нас с Удавом 2 основных канала общения: секретный и не секретный. Секретным мы пользовались редко. Это наши передающие устройства-рации Ми-Эт-8. По ним можно отправлять сообщения по типу пейджера. Только проходили они не через операторов-телеграфисток, а через защищённую сеть. По этому каналу я имела наглость на прошлой неделе мучить Удава расспросами, где и как его учили убивать. На этот канал я уже опасалась писать. Потому что Удав мягкими намёками запретил мне интересоваться у него этой темой. И я его понимала – я его самого подставляю под трибунал, едва кто-то из нашего начальства в ТДВГ узнает, что Удав распространяется о таких тайных вещах.
Поэтому я решила проверить обычный, не секретный канал. Там мы переписывались о мирском. В электронной почте было от него письмо. Я торжественно улыбнулась.
Первые несколько дней мы писали друг другу как оголтелые «влюблённые», по несколько раз на дню. В один из дней у меня даже случилась лихорадка, напоминающая ломку – я была готова сидеть у экрана компьютера 24 часа и ждать письма. Меня останавливало только присутствие родителей. Они не должны догадаться об Удаве. Потому что он из дурной компании, сын мафиозного авторитета – бывшего прораба Брюса Тенбрука. Потому что сам Удав вор и, как выяснилось, профессионально обученный наёмный убийца.
Но я доверяю Удаву как себе. Мы дрались вместе плечом к плечу. Он мне помогал. А ещё он троюродный племянник Лонды Эрелсон, одной из влиятельных лиц в ТДВГ.
Моя лихорадка тогда сошла на нет, мы стали переписываться 1-2 раза в день, иногда пропуская дни. Бурная переписка у нас была в прошлый четверг по секретному каналу. Когда как раз мы едва не поссорились из-за моего неуёмного любопытства. Никаких романтических отношений у нас нет. Если только самую малость. Но мы разного возраста, социального статуса, живём в разных городах. Мы коллеги.
Я начала читать это его новое письмо с большим удовольствием.
Как поживаешь, лучшая подруга? У нас теперь всё по-новому. Папашу повысили, он теперь важная шишка. Всё прошло гладко, я бы даже сказал – глазко. От слова Глаз, ну ты понимаешь, наши в деле и в теле обеспечили всё чики-пуки.
Вот уже неделю как я подрабатываю у Мачты. Не подозревал, что кромсать мёртвых людей такой кайф! Наверное, во мне умирает классный добрый доктор. Я бы пошёл учиться на доктора, но учиться долго, я быстрее выучусь на какого-нибудь слесаря, чтобы было хорошее прикрытие.
Мачта большой приколист. Подарил я ему вчера набор старых пластинок. Их бабушка Шпынделя откопала на чердаке и хотела раздать панкам, чтобы они украсили этими пластинками своё логово. Мачта в восторге, я теперь его кореш.
С Два-Девять тоже наводим мосты, она подкинула мне работёнку. Ею я буду заниматься всю неделю и это мне тоже в кайф. Вчера я подрался с пацаном – прикинь, он оказался настоящим оборотнем. Наверное, для тебя это не в новинку, учитывая, что за делишки ты там у себя проворачивала, с твоим-то матёрым стажем! Оборотень меня чуть не укусил, а жаль, хочу тоже побыть оборотнем! Но Два-Девять сказала, что так как в фильмах это не работает: чтоб стать оборотнем, укусом не отделаешься, нужен какой-то акт извращения. Да, Два-Девять так и говорит – акт. Я уж не знаю, что за акт – акт приёма-передачи или ещё что.
От Шпынделя и Гюрзы приветище, мы все тебя здесь очень хотим. Я – больше всех. Приезжай скорее. Иначе я не выдержу и приеду сам. Это угроза, если что. Даже Мачта меня не удержит.
P.S. Быть в Глазу оказалось интереснее, чем в тазу. В том тазу, в котором мы со Шпынделем как два мудреца плавали по морю в грозу раньше, до того как столкнулись с твоей милой физиономией.
P.P.S. Помни о моей угрозе: доберусь до тебя.
Его письма всегда наполнены восторженным позитивом, шутками и намёком, как сильно он по мне скучает. Я тоже. Долго продлится наш пыл? Мы никогда не плакали о нашей разлуке, это глупо. Я никогда не задумывалась, что Удав – мой «ухажёр»: это несерьёзно. Тем более, в ТДВГ действует строгий негласный принцип – никаких романов и привязанностей на работе. Мы с Удавом не хотели изменять установившиеся целомудренные платонические границы. Но всякий раз после его писем становилось тепло на душе.
Помедитировать над письмом Антонио долго не удалось. Зазвонил телефон. Оказалось, это был рыцарь, кому я помогаю спасать прекрасную даму из лап дракона. Кто я сама в случае нашего расследования с Эдвардом – второй рыцарь, ещё одна прекрасная дама или дракон? Мне больше импонировала роль дракона.
– Я всё узнал, – выдохнул Эдди в трубку. Голос довольный.
Я, подчиняясь этому настроению, улыбнулась до ушей как крокодил:
– Не по телефону. Я еду к тебе.
– Послушай, Клот. Это я втянул тебя в это, я не могу позволить такого свинства по отношению к тебе, чтобы ты ездила! Если ты не хочешь, чтобы я приезжал – я пошлю за тобой такси!
– Эдвард, перестань! Да хоть НЛО, хоть карету зелёную! Если ты думаешь меня прогнуть – ты заблуждаешься. Если ты считаешь, что втянул меня – это не так, я втянулась сама. И поэтому я еду к тебе и точка!
После таких пререканий мы сошлись на компромиссе – встречаемся в центре города, на Серебряной улице. Через час я была на месте, Эдди тоже. Мы направились в небольшое кафе, сели за дальний удобный столик. Эдди достал из рюкзака распечатки и блокноты.
– Мне удалось поговорить с Мрией. Она вернулась домой. И с ней самой, похоже, пока ещё всё в порядке. Если не считать, конечно, гипноза Зелёного Червя. Я думаю, это приворот. Он действует временами, позволяя Мрие существенную часть дня оставаться в адеквате – чтобы не вызывать подозрений её родственников. То есть Зелёный Червь воздействует на неё и влюбляет её в себя на определённые промежутки времени. Такова моя теория. То, что привороты существуют – я осведомлён, Джейн меня просвещала, вдобавок, я много об этом читал.
– Ты говоришь это так хладнокровно, как врач-патологоанатом, осуществляющий вскрытие, – я вспомнила танресского коллегу Мачту, нашего судмедэксперта по имени Поль Парус, обожающего ретро, пластинки, саксофон и старинные киноленты. – Ты спрятал чувства, обрёл хладнокровие.
– Я научился этому от тебя, – Эдвард коротко, но внимательно посмотрел на меня. Потом по-деловому уставился в бумаги и блокнот, принялся их листать. – Не буду говорить занудные подробности легенды. Я зашёл к Мрие попросить книги. Знаю, враньё – у меня у самого книг, наверное, больше, чем у жильцов нашего дома.
– Ты успеваешь это всё читать?
– С трудом. Иногда приходится оставлять некоторые книги себе на пенсию, – улыбнулся Эдди. – Книги это интересно, но есть и масса других интересных вещей.
– Например, Зелёный Червь и расследование, – с чувством солидарности кивнула я.
– Например, Зелёный Червь и расследование, – кивнул Эдди, заговорщически подмигивая. – Его настоящее имя Вермис Верте. Это было легко выяснить – а я целую шахматную партию в уме выстроил, с алгоритмами и матрицами, какими ухищрениями вывести Мрию на этот разговор. Он взрослый. В смысле, немножко дико это смотрится, вдруг он какой извращенец. Ему то ли двадцать два, то ли двадцать три.
Я делала пометки в блокноте, время от времени поднимая на Эдди глаза, кивая и попивая чай.
– Мрия по нему сохнет, без ума, ты представляешь?! Раньше она стеснялась подойти даже к однокласснику-очкарику, заморышу ниже её ростом – а тут виснет на шее у такого громилы! Сто пудов приворот. С учётом тех фокусов, что нам этот Червь показал на кладбище – приворот для него раз плюнуть.
