Атаман Вагари
Ступеньки
Масочник только злобно ухмыльнулся. Дарти давно догадывался, что он нужен Масочнику для его тайных зловещих целей. И Дарти льстило, что «шеф» – Дэннис Корим – относится к нему как деловому партнёру. Почти как к Червю – на равных! Только Королём Масочник и Августа решили сделать Червя! Отчего такая несправедливость?!
И вот, вчера Дарти провернул то, что требовалось его любовнице. Он применил данные ему Августой и Масочником полномочия, похитил нескольких молодых людей – две влюблённые парочки, прохожих, а также пару стариков, и отдал их Августе. Он хотел присутствовать при кровавом ритуале. И демон позволила ему. Он увидел то, что не видел доселе ни один смертный: как Августа наполняет свою сущность душами, высасывая их через кровавые убийства. Как она изгибается в экстазе, когда эманации страха, ужаса, боли её жертв достигли своего апогея. Дарти не увидел её другого внешнего облика, кроме того, что стал ему самым дорогим на свете. Хрупкая шестнадцатилетняя девушка в очках, обнажённая, стояла по колено в крови, вокруг её тела извивалась чернейшая энергия Инферно, вперемешку с огнём – чёрным пламенем, и поглощалась в неё – вместе с душами погибающих жертв.
Дарти страстно захотел когда-нибудь тоже испытать подобное. Его желание стать демоном ещё больше укрепилось!
Сегодня Августа заявила, что ей надо о многом поговорить с Блэки – её подружкой. А также расспросить кое о чём Масочника, покопаться в его тайных архивах, разыскать кое-какую информацию про врагов. Она обещала прийти к полуночи, поэтому Дарти так ждал. На часах уже половина первого ночи, Августы всё не было.
И вот она пришла. Жуткий дикий ритуал с массовым убийством невинных случайных жертв прошёл вчера успешно. У Августы восстановилась часть демонических сил и сверх способностей, но она не стала лишний раз тратить энергию на перемещение по Теневой Стороне.
Дарти нравилось, как она одевалась для него. В обычное время и в обычных делах она носила любимую школьную форму сорокалетней давности, старинного покроя – ту самую, в чём умерла. Эта форма её стиль, деловой дресс-код, и абсолютно все томберы без исключения воспринимают её почтительно как Богиню, Главного Мертвяка, кланяются ей и падают ниц. Никому не приходило в голову потешаться над тем, что шестнадцатилетняя пигалица управляет империей, и даже всесильный могущественный Масочник пресмыкается пред ней. Но когда дело доходило до свиданий с Дарти – она одевалась более раскованно и откровенно.
Она по-другому причёсывала и чуть подкручивала волосы, снимала очки, надевала обтягивающие топики, ультра-короткие юбки и шорты. Дарти отметил, что у неё крышесносные ноги. Августа с удовольствием их демонстрировала. Вот и сейчас она пришла в коротком топике, короткой юбке, на каблуках.
Она пришла, с шумом захлопнула дверь и торжественно заявила:
– Я всё узнала.
Зыркнув на Дарти огненным многообещающим взглядом, от чего колдун чуть не сгорел дотла, она, виляя бёдрами как опытная «ночная бабочка», дошла до стола, запрыгнула на него, присела. Нога на ногу. Дарти облизнулся от удовольствия, пожирал её взглядом, но пока не смел подходить. Нужно выслушать Богиню.
– Мы с Блэки много чего испробовали, чтобы выяснить. Да и у Масочника всё пришлось перерыть. Но я вызнала, кто эта сука. Та самая, что убила Людвига фон Репса, твоего наставника.
– Что!? Это она тебя ударила?! Ей не жить! – Дарти окатила несусветная ярость. Ещё тогда, когда Августа злая и ослабшая, пришла и рассказала, что с ней сталось, Дарти решил первым делом побежать-покрошить Охотника Воды в мясорубку. Августа тогда остановила его, намекнув, что это глупое решение, ибо с Охотником ему элементарно не сладить.
На этот раз Августа одобрительно ухмыльнулась:
– Да. Её можно пришить. Но поизощрённее. Я хочу, чтобы беляши плакали. Я хочу, чтобы мой враг плакала, сжимая в руках охладевающее тело этой суки. Как же я ненавижу моего врага! Наверняка эта сука науськала её, накинуть на себя Мантию Тени, превратиться в Эвриуса! Дарти, ты должен отомстить. Ты должен убить её. Ещё лучше – приволочь сюда, и мы убьём её вместе. Её называют Чёрная Леди. Она, понимаете ли, певичка.
– Певичка? Моего наставника зарубила топором певичка?! – Дарти не мог поверить.
– Ага. Да ещё и недоразвитый маг. Любой вагант посильнее её будет. И как только она умудрилась меня шарахнуть водой? Не представляю. Но ей не жить. У Масочника я оставила метрику на неё и координаты. Места, где она часто ошивается. Где живёт. Туда, где работает – не ходи, там логово «беляшей», иногда заглядывают Охотники.
– Охотники ничего не сделают! Я сам порублю всех охотников, – самодовольно заявил Дарти.
– Ты всё ещё маленький мальчик, Дарти, – с чувством превосходства покритиковала его Августа сладким голосом. Дарти и не думал обижаться на её оплеуху. – Ты не понимаешь, что такое Охотники. Я убедилась на своей шкуре. Не думаю, что тот, кто меня ударил, был самым могущественным, скорее обычным. Но теперь понимаю – Охотников придётся истреблять в первую очередь. Истребление русалок даже можно отодвинуть.
– До меня дошёл слух. Одна из Русалок, Рина, занимается истреблением юных не пробудившихся Охотников Воздуха. Она их вычисляет и убивает. На днях она заказала у Червя убийство одной из малолетних Охотниц или чтобы он отдал её Рине. А Червь не послушался. Мне не нравится Зелёный Червь. Давай его тоже убьём, – предложил Дарти. Внутренне он злорадствовал, ябедничая на своего коллегу-томбера.
Августа загадочно поулыбалась, жеманно и кокетливо повернулась несколько раз на столе. Дарти снова с трудом подавил порыв наброситься на неё.
– Нет, пожалуй, не убьём пока. Он мне пока нужен.
– Зачем? – Дарти спросил это требовательно. – Вот мне он как раз не нужен! Но он – Король. Зачем ты приказала Масочнику сделать его Королём Томберов, Августа?
– Всё-то тебе скажи да расскажи! – подразнила его Августа, обольстительно показывая язычок. – Он не Король. Он моя игрушка-марионетка. Он туп и глуп, им просто управлять. При этом Сила его чёрного Огня хороша, я такую не встречала. И эта Сила мне пригодится. Да и скоро Королём у томберов станешь ты. Я сделаю так, что даже сам Масочник будет у тебя на побегушках, – Августа громадными, многообещающими глазами посмотрела на него.
– Я очень этого жду. Но знай, что я всегда готов быть на побегушках у тебя. Любой твой приказ, любое твоё желание, – дыхание Дарти стало сбивчивым. Он весь дрожал и горел.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – Августа подёрнула плечами, одна из бретелек топа упала вниз.
Дарти жадно накинулся на неё, уже не в силах сдерживать вожделение. Через мгновение подающий надежды чернокнижник и бывшая жертва малолетних психов из школы на улице Мандаринов устроили дичайшую оргию прямо на столе.
***
Грифон некоторое время общался с Айрэнн наедине за другим столиком. Айрэнн взволнованна, зажата, видно, что она стеснялась Грифона, а ещё она не очень уверена в том, что ей предстоит сделать. Пока они шушукались, я пыталась пытать Мангуста. Нианию и Шрама не получилось пытать, потому что они куда-то ускакали. Убивать Коллинза, должно быть.
– Мангуст, а ты знаешь что-нибудь об этой технике Неогермитов? Этот Полог… Росток со стенкой на стенку или как там его?
– Ничего я не знаю! Я неофантом, а не неогермит. У неогермитов свои заморочки.
– Я беспокоюсь за Айрэнн, что если ей придётся делать что-то, где она может пострадать, то, может, я заставлю Грифона провернуть один из оставшихся вариантов.
– Клот, – Мангуст доверительно посмотрел на меня своими честными, хоть и хитроватыми глазами. – Ты прошла уже два испытания русалок. И всякий раз кто-то мог пострадать.
Мне стало совестно. Мой приятель прав. Сначала пострадать могла Ниания. Потом пострадать могли Эдди и Мрия. Они и пострадали: у Эдди куча синяков и ссадин, а у Мрии – психическая травма. Вся надежда на Мод и моих сознательных начальников, что они правильно себя поведут с Мрией. Но Коллинз, встав в позу, заразил меня навязчивой идеей-фикс: Айрэнн пострадать не должна. Кто угодно, только не Айрэнн! Ей и так много доставалось по жизни.
– Мангуст, я знаю нескольких неогермитов, – начала я размышлять вслух, пытаясь поддержать себя и сгененерировать хоть какие-то идеи. – В октябре мы с ребятами познакомились с их общиной в Туркее, их там несколько десятков. Там есть такой Альхум, он сильный маг, их вождь. Вот бы как-нибудь связаться с ним, спросить, может он что подскажет.
– В данный момент мы располагаем только одной неогермиткой – Айрэнн, – развёл руками Мангуст. – Чем богаты, тем и рады. У тебя мало времени. Ты, конечно, можешь сейчас позвонить по международному звонку в Туркей, каким-нибудь своим коллегам, и попросить, чтоб позвали к телефону этого Альхума.
– На горе Сириус, где они живут, нет телефонов. Гермиты не признают техники, вернее, не то что не признают – обходятся без техники. У них другие средства связи, что-то вроде телепатии. Как бы я хотела быть как Мод, послать Альхуму телепатический сигнал! Или… можно позвонить Лоре, нашей коллеге, агенту Валькирии. Но она новый человек в ТДВГ, то есть у Тигров, и… да, она обучается у неогермитов, но вряд ли она быстро и оперативно сможет связать меня с Альхумом.
– Что ты привязалась к этому Альхуму? – полюбопытствовал Мангуст. – Айрэнн дрейфит, потому что она перфекционистка, – перешёл он на шёпот и стыдливо, за то что сейчас по сути сплетничает, посмотрел в сторону столика, где разговаривали Айрэнн и Рикардо. – Я за ней такое заметил. Если она что-то делает не на двести процентов, а на сто девяносто девять – она считает, что делать этого не умеет! Скромница она у нас. Ты ведь сама это знаешь!
– В том-то и дело, что я мало её знаю. Но я её очень люблю. Мне будет больно, если с ней что-то случится, а я ничего не смогу сделать.
– У каждого свои страхи. Но мы выстоим. Прорвёмся. И не через такие абордажи проходили, – Мангуст проникновенно и душевно улыбнулся.
– Абордажи? Какие ещё абордажи? Ты что, пиратом заделался?
– Не я. Один мой знакомец так говорит.
– Сорвиголова, – рядом образовался Грифон. – Мы закончили. Я ухожу. Подойди к Принцессе Грозы, она тебе скажет, что да как. Удачи.
Грифон стал уходить. Я спохватилась:
– Грифон! Спасибо.
– Пока не за что. Никогда не раздавай благодарности направо и налево, особенно Серым.
– А мне плевать, что ты Серый! Всё равно спасибо!
Рикардо еле заметно махнул рукой, он вышел из зала, не оглянулся. Меня осенила неприятная догадка. Теперь оставалось только уповать на Айрэнн, другие варианты ушли вместе с Грифоном. Вернее, Рикардо всё решил. Он уверен в победе, иначе бы так спокойно не исчезал в закат. Я подошла к подруге. Она улыбнулась мне, светло, по-доброму.
– Твой друг объяснил, что мы с тобой должны сделать. Я теперь больше уверена, что получится. Твой друг умеет вселять уверенность, но сам он страшный.
– Он не страшный, он мой друг, – улыбнулась я. У меня не было цели поправить Айрэнн. Я дала обратную связь, сказав правду.
А правда у каждого своя. К одному и тому же человеку разные люди относятся по-разному. Айрэнн виновато улыбнулась:
– Прости. Возможно, дело в Стихии или в Стороне. С Серыми я раньше не общалась, но Эллина и Бригитта предупреждали, что у них гнетущая аура. Отображается печать всего, что Серый когда-то сделал – и плохого, и хорошего, его груз, его крест, и выносится наружу. Чем больше чёрных поступков и помыслов – тем более гнетущая аура. То же самое у Тёмных, но не у всех. Мне пока тяжело общаться с Тёмными и Серыми, принимать их. И мне очень тяжело общаться с Чёрными.
– С Чёрными не надо общаться. Их нужно убивать.
– Ты тоже Тёмная, – Айрэнн произнесла это грустно, с искренним соучастием. Она посмотрела на меня, как на больного скарлатиной ребёнка. Который страдает, но не смертельно, поэтому убиваться и скорбеть смысла не имеет.
– Я не могу быть Тёмной, я человек, – теперь я поправила Айрэнн весьма резко. Она сразу сжалась. – Извини. Возможно, от того, что я по-тихому схожу с ума из-за всех этих Русалок и их игр, что из-за моего сумасшествия у меня правда пробуждаются сверхспособности. Только я об этом ничего не знаю.
– Не-человек – это не сверхспособности. Это образ жизни, это Путь. Мне тоже до сих пор не по себе считать себя не-человеком, хоть прошло уже больше двух лет, как я познакомилась с Неогермитами, и они меня научили. Оказывается, я умею делать многие вещи, которые раньше считала сказками из книжек фэнтези. К тебе тоже это придёт.
– Я читала книжки, не фэнтези, а научные. И там говорилось, что сверхспособности можно развить. С помощью упражнений, медитаций можно усилить интуицию, экстрасенсорное восприятие. Любой человек может стать магом.
– Человек, развивая себя и находя свой Путь, в следующем воплощении может стать анхомом, то есть Гостем. Ему будет дана сила, больший уровень развития, а значит большая ответственность – для того, чтобы он учил младших и охранял людей. Гостю не надо находить свой Путь. Его Путь предопределён. Но когда он приходит Гостем – ему нужно как можно быстрее определиться со Стороной. Мы с командой неогермитов Эллины придерживаемся Светлой Стороны. Техника, которую нам надо сделать – Светлая Техника.
– Что мы должны сделать?
– И мне, и тебе нужно подготовиться. Мне – кое-что узнать у Эллины или других ребят, моих друзей-неогермитов. Ещё мне нужны некоторые травы. Наверное, придётся попросить у Мангуста сходить в аптеку, – тихо, но ровным тоном говорила Айрэнн. – Тебе нужно вымыться в проточной воде, выпить отвар, что мы сварим из трав. А потом тебе надо будет лечь в каменную пещеру или саркофаг.
– Послушай, Айрэнн. Скажи мне честно, насколько это опасно будет для тебя? – я твёрдо посмотрела на подругу, требуя ответа.
– Всё зависит от моего тока и Силы. Насколько я смогу противостоять натиску Рины. Она будет искать сначала тебя. Потом она станет жадно искать того, кто тебя прячет – то есть меня. Если она найдёт меня – убьёт меня, и сразу убьёт тебя.
– Значит, мы с тобой в одной подводной лодке, – медленно проговорила я, пытаясь справиться с накатившим страхом.
– Ты Росток, я Каменная Стена, – ответила Айрэнн. Её голос стал спокойным. От отчаяния и смирения с неизбежным ли? Она вдруг изрекла мудрую вещь: – Не нужно пугаться того, что ещё не случилось. Я сначала тоже пугалась, что подведу тебя. Но твой друг умеет хорошо всё объяснить. Как Мастер он очень хороший.
– Ещё бы, это ж Грифон! – усмехнулась я. – Что ж. Пойду в душ, буду ждать зелья, а потом залезу в каменный гробик. А как мы узнаем, когда Рина начнёт нас искать?
– Я почувствую. Ты – нет, потому что к тому времени я уже накрою тебя Пологом.
– Тогда начинаем готовиться, не будем терять время.
Айрэнн немного робела и перед Мангустом даже, поэтому я помогла ей подойти к Мангусту, уже вовсю хлебавшему пива и трепавшемуся с другим незнакомым нам Шакалом. Весьма бесцеремонно оторвав Мангуста от праздной беседы, я прочеканила ему приказ дать Айрэнн телефон и сходить в аптеку. Айрэнн прошептала слова благодарности – она пояснила мне шёпотом, что не решилась бы отвлечь Мангуста от «важного разговора».
Потом я отправилась к Коллинзу. Мне не по себе от того, что вытворил мой информатор.
Я обдумала, что им могло двигать. И пришла к выводу, что то же, что и двигало мной, когда я сидела в его машине. Сильный внутренний протест, обида и возмущение ситуацией. Почему мной играют как куклой. Коллинз протестовал тоже – почему должны в эту игру вмешивать Айрэнн? Вернее, его Айрэнн. Я хоть и абсолютный верблюд в отношениях полов, ни разу не целовалась с парнями, но даже я понимаю, насколько Коллинз неравнодушен к моей скромной подруге.
Постучалась. Уже была готова уйти, как он открыл. Он молча посмотрел на меня тяжёлым взглядом, но я отметила, что на лице его печаль. Не гнев. Уже хорошо. Я стояла и смотрела на него. Сначала несмело, но потом я вспомнила, кто я ему. Информаторы прикрепляются к агентам, имея по умолчанию статус помощников. Я воспринимала Коллинза как делового партнёра, более опытного коллегу. В некоторые моменты я робела перед ним: он умеет задавливать харизмой. Но мне нужно проявить лидерство. И сделать это дипломатично. Невзирая на нашу разницу в возрасте. Я не знаю, сколько лет Коллинзу, но он старше, значительно. Лет на пять, наверное.
– Поговорим? – задала я вопрос.
– Это приказ? – уточнил он.
– Да. Приказ, – подтвердила я затвердевшим голосом.
Коллинз вздохнул, отодвинулся, пропуская меня к себе.
– А у тебя здесь уютненько, – хихикнула я, снова робея, но пытаясь призвать юмор в помощь предстоящему тяжёлому разговору.
Пара глубоких кресел, диван, столик. Бар со спиртными напитками, шкаф с книгами, второй шкаф – сервант с посудой и магическими штуками. Я увидела там спиритическую доску, камни, кристаллы. На полу глубокая шкура хищного зверя, на стенах то тут, то там висят черепа диких зверей и птиц. Увидела ещё одну дверь, видимо, в спальню. Коллинз остановился, скрестил руки на груди:
– Ты пришла обсуждать дизайн моего интерьера?
– Нет. Я пришла сказать, что поддерживаю тебя. И одобряю. Я тоже против того, что нас используют как марионеток. Чёрные. Или Белые. Или кто-то там ещё. Когда мы с тобой ехали, я обо всём уже подумала. Я помогаю тем, что довожу эти проклятые Переговоры до конца. И дальше наши пути расходятся. У анхомов свои пути, у меня свои. Да, я тоже против того, чтобы Айрэнн подвергала себя опасности. Но если так кому-то надо – что ж, пусть все риски будут на его совести.
Это я проговорила не глядя на Коллинза. Я стояла немного поодаль. Наверное, я смотрелась несолидно, как нашкодившая воспитанница детского сада. Переминалась с ноги на ногу, теребила руки, опустила голову. С Коллинзом сложно. Но я хотела его поддержать. Как могла.
Коллинз постоял неподвижно, отстранённо глядя в никуда. Неприступной такой статуей. Потом выдал:
– Ты пока мало что понимаешь. Я не должен тебе говорить, но скажу. Тебе от анхомов никак не отвязаться. Поздняк. Но за то, что не взрываешь мне мозг, спасибо.
– Я действительно мало что понимаю, – я посмотрела на Коллинза прямо. – Но я вижу, что тебе плохо. И мне это не нравится.
– О, так мне хорошо, – Коллинз раскинул руки и запрокинул голову назад, засмеялся: – Мир прекрасен! Только Мастера – гады, как всегда. Отыгрываются на вагантах, используют их как каторжников на каменоломне, только и всего. Это у них вступительные экзамены. Я это проходил, когда был таким же ребёнком, как ты. Айрэнн справится. Ты справишься. Иначе я проломил бы башку этому Серому.
– Грифону ты бы так просто не проломил башку, – мои глаза опасно сверкнули.
Коллинз уловил, на своё везение:
– Я шучу. Серый, в общем-то, толковый вариант предложил, только вот… для Айрэнн это лишнее перенапряжение. Её магическая сила и так слаба, и она может совсем её лишится.
– Отлично. Тогда она станет простым человеком. Как я. И мы с ней вместе уйдём от вас в закат! – уела я Коллинза.
Теперь уже он опасно позыркнул глазами.
– Я шучу, – уловила я, на своё везение. – Знаешь, Коллинз, несмотря ни на что, ты останешься моим другом. Хоть ты и придурок, но я ценю, что ты в нужный момент приходил мне на помощь. И ещё придёшь наверняка.
– Что?! Я придурок?! – у Коллинза стало такое выражение лица, что я с трудом удержалась, чтоб не расхохотаться.
– А что, нет что ли?
– И при какой дуре я придурок тогда?! – слегка надвинулся он в мою сторону.
– Догадайся с одного раза! – я уловила по лицу Коллинза, что он сам еле сдерживает смех. Рассмеяться ему мешала гордыня, мне – субординация. Что, в общем-то, тоже приравнивается к гордыне. Поэтому я чинно-благородно скомандовала: – Поддержи Айрэнн. Она беспокоится о тебе. Но не смей на неё давить. Однажды я уже отвадила Айрэнн от троих вампиров, призрачной зловещей бабы и страшенного демона, а уж с тобой-то мне справиться – раз плюнуть!
Я повернулась с гордо поднятой головой и расправленными мечами стала уходить. Коллинз догнал меня почти в дверях.
– Сорвиголова! – я оглянулась и с удивлением увидела вместо напыщенной лоснящейся физиономии с повышенным ЧСВ растерянное, побледневшее и трогательное в своей взволнованности лицо. – Удачи, – прошептал он.
В его устах это означало извинение. Но я-то его давно простила. Оставалось надеяться, что Рикардо не записал его в тайный чёрный список врагов на первое место, перечеркнув имя Крампа. А то в этом случае Коллинз вряд ли до завтрашнего утра доживёт.
– И тебе ни пуха, ни пера, – улыбнулась я дружески. И ушла.
А когда начался наш ритуал, между Айрэнн и Коллинзом тоже произошёл разговор. Из-за чего Айрэнн ещё больше успокоилась и осмелела. Мангуст притащил необходимые ингредиенты. Чтобы сварить зелье, мы подрядили Шрама – уж он по зельям больший спец, чем кто-либо из присутствующих в Скомато! Ниания нашла для нас среди многочисленных келий Скомато самую подходящую. Эта комната располагалась на ярусе, ниже чем большинство помещений, то есть глубоко под землёй. Из-за того, что там оказалось тепло, я подумала, что совсем рядом земное ядро, что её греет. Но это, разумеется, было не так.
Комната без света, каменная, площадью примерно метров шесть. Когда Айрэнн её осмотрела, она вынесла вердикт, что каморка идеально подходит.
На мне надета сорочка из мешковины. Её Айрэнн окропила зельем. Большую часть этого зелья она использовала на себя, омыв лицо, руки, часть тела. Остатки мы с ней выпили. Она объяснила, что так мы станем одним целым. Мне приходилось принимать участие в ведьмовских ритуалах, поэтому я не задавала лишних вопросов и делала всё, как говорила Айрэнн. Когда Айрэнн успокоилась, поверила в свои силы, от её плавной сосредоточенности исходили свет и гармония. Одно её присутствие рядом убеждало, что мы не только выстоим в этом ритуале, но и разорвём русалок голыми руками.
– Тебе нужно глубоко медитировать. Погрузиться во все ощущения – тела, мозга, души.
Когда мы выпили зелье, Айрэнн показала, как мне лечь на пол тёмной кельи, и погасила все свечи. Я легла на спину ровно, вытянула руки вдоль тела. Лежать оказалось не холодно, потому что на каменный пол снизу Ниания накануне подложила холщовую ткань. Как погружаться в медитацию, я знала. Несколько техник медитации мне показывала Аманда. О многом рассказывала Джейн: она увлекалась йогой, и там техникам медитации и работы с дыханием уделялось громадное внимание.
Айрэнн села у моего «изголовья» в позу лотоса. На ней тоже холщовая сорочка. Дверь в келью мы крепко-накрепко закрыли. Айрэнн настояла, чтобы никого не оказалось рядом, попросила Нианию исключить проход сюда в нижние этажи других Шакалов и постояльцев Скомато. Я поняла, что это делалось, чтобы обезопасить наших друзей. Оказывается, Русалка могла убить не только нас с Айрэнн, но и тех, кто бы стоял поблизости.
Сначала я сосредоточилась на дыхании. Расслабила тело. Айрэнн тоже медитировала, сидя возле моей головы. Мы с ней обе закрыли глаза, замолкли. Наше дыхание вскоре стало синхронным.
Я должна, достигнув абсолютного расслабления и осознанности, представлять себя маленьким ростком, пробивающимся из-под земли. Я должна применить образное мышление, воображение, фантазию, грёзы – что угодно. Айрэнн же визуализировала каменную стену, которую она строит вокруг меня. Я должна постараться настолько сама поверить в то, что я – росток, чтобы убедить в этом ищущую меня Рину. Это древняя секретная техника Неогермитов, благодаря чему они могли становиться невидимыми. Прятать целые семьи и города от врагов, например.
А если я росток – значит меня как таковой нет, и суда нет. Идентифицируя себя во время медитации с ростком, я словно лишусь тела, помеченного меткой служанки Русалок. Мне надо войти в предельно глубокую медитацию. Основная сложность легла на плечи Айрэнн. Ей предстояло поймать мой образ, который я транслировала в уме – образ ростка, и окружить его астрально-ментальной стеной, мыслеформой стены. И всё это проделать под носом у Рины.
Когда моё тело стало расслабленным, я вспомнила всё, что читала в учебниках биологии о ростках, о том, как росток прорывается из семени, как деревья могут расти на скалах, а травы – на камнях. Как росток может быть настолько сильным, что преодолевает толщу плотной земли. Я вспомнила Мод. Как она зачитывала своим нежным, проникновенным и при этом уверенным голосом отрывок из институтского учебника по ботанике, составленного учёными, любящими своё дело. И потому лишённым академического стиля. Там говорилось высокохудожественным языком о том, что по клеткам растения, как кровь по артериям, течёт жизненная сила. Она устремляет росток к солнцу, к свету, к фотосинтезу, без чего растение не может жить.
Растение вырабатывает кислород, полезный для жизни – в благодарности и радости за то, что ему дарована жизнь. Растение склонно отдавать. А дерево – живое существо, мудрое, связанное корнями с силами Земли, ветвями – с силами Небес, Космоса. Ствол любого дерева – средоточие мудрости, тайных знаний. В одной из древних восточных традиций с деревом олицетворялся сам человек. Аманда рассказывала о таком виде боевых искусств, где бойцы считали себя людьми-деревьями и все их стойки, удары, приёмы носили названия, связанные с деревьями.
Внезапно рука Айрэнн легла мне сверху на плечо. Она прошептала сдавленно, напряжённо:
– Ищет…
Я росток. Я радуюсь тому, что я пророс. Я росток. Я радуюсь тому, что становлюсь больше, длиннее, сильнее, зеленее. Я радуюсь тому, что прорываюсь через почву, через камни, через скалы, даже разрушая их, несмотря ни на что. Я росток. Я радуюсь тому, что могу вымахать в огромный дуб. И я начинаю расти. Вот мой ствол. Вот мои корни, укрепляются, черпают энергию из земли. Вот мои ветви. Вот мои листья. Они ловят каждый солнечный лучик, жадно ловят, жадно принимают – чтобы отдавать. Много кислорода. Фотосинтез. Я отдаю много кислорода. Я рождаю жизнь. Я в гармонии с землёй, солнцем, дождями.
Обе руки Айрэнн сжимают мои плечи. Они дрожат от напряжения. Айрэнн буквально вцепилась в меня!
Всё хорошо. Я росток. Нет, я дерево. Я хочу дотронуться до Космоса, хочу постичь его мудрость. Но что-то мешает моим разросшимся ветвям. И корням. Как будто меня посадили в горшок.
Нет, к Космосу, к солнцу, к ветру, к свободе! Я пытаюсь вырасти ещё, чтобы своей силой прорвать эту стену…
Айрэнн издаёт стон напряжения и отчаяния. Её руки впиявились в мои плечи особенно сильно.
Как мне мешает стена. Мне так нужно наружу…
Я дерево…
Но там… там за стеной что?.. Горячо! Очень горячо! Я чувствую, как стена, обложившая меня со всех сторон, обжигает мои ветви, корни. Нет, это не стена. Это то, что за ней.
Камни плавятся. Там за стеной опасно. Нельзя, нельзя мне туда! Надо помочь стене! Стена же охраняет меня!
Я дерево.
Я сильное, большое, мудрое дерево. Как можно помочь стене? Изменить рост молодых ветвей, молодых корней, листьев. Охладить стену. Принять часть удара на себя. Мои листья, ветви, мои лианы превращаются в плющ, они коконом оплетают стену изнутри. Мне очень горячо, но я терплю. Я должна защитить эту стену. Стене ещё больнее, чем мне.
Я дерево.
Руки Айрэнн расслабляются. Они почти ласково гладят мои плечи.
Потом внезапно всё пропадает. Чувствую, как лежу, мне кажется, что я задремала, и мне всё приснилось.
– Айрэнн? – мигом вспоминаю я, где я и что с нами. Раскрываю глаза. Но тут темно, хоть глаз выколи!
Чувствую её дыхание. Хватаю её за руки, ладони холодные, ослабшие. Она сидит всё там же, в позе лотоса. Пытается удержаться в сидячем положении из последних сил.
– Мы справились. Она ушла. Она очень разозлилась… – выдыхает Айрэнн. – Но она не нашла нас.
Айрэнн внезапно падает, потеряв сознание, я ловлю её:
– Айрэнн, проснись! Что с тобой? О, Айрэнн… прости, это я виновата. Я решила стать деревом, а не ростком… Это из-за меня тебе было так тяжело!
Меня накрывает ужасом от осознания, что я только что чуть не сделала. В своём неуёмном желании прорвать стену ветвями и корнями я могла нас погубить! Айрэнн стоило немалых трудов сдерживать стену. Но это было неосознанно… Как сон, как грёзы. Само собой разумеющимся так вышло, что я захотела стать деревом – не просто маленьким ростком! Почему я такая? Почему я причиняю зло и боль своим друзьям?!
Я вскакиваю, распахиваю дверь. Хочу позвать на помощь друзей. Но они уже рядом! Ниания поддерживающе обнимает меня, Мангуст говорит что-то радостное-злорадостное по отношению к Русалкам. Коллинз и Шрам кидаются к Айрэнн. Через несколько секунд я узнаю, что с ней всё в порядке, просто она переутомилась. Коллинз бережно, как хрустальную вазу, уносит её.
А ещё через несколько минут везёт меня к Русалкам. До меня доходит, что по отношению ко мне он проявил высшую степень поддержки и участия. Ведь на его месте я бы не отходила от Айрэнн ни на шаг сейчас. А он выбрал ехать со мной, хоть мог успешно отправить и Мангуста или Шрама подбросить меня до Трёхглазой.
– Шестьдесят процентов миссии выполнено, – стремится пошутить он.
Он внешне спокоен. На лице – отстранённость, маска высокомерия, пофигизма. Но я вижу, что он бледнее обычного. И его руки на руле совершают время от времени микроскопические подрагивания. До умения сдерживать эмоции как Грифон, Коллинзу ещё о-о-о-очень далеко. От того, что Коллинз такой живой и настоящий, то есть от того, что я вижу его слабость, я проникаюсь к нему большим расположением. У меня не возникает мысли злиться, обижаться или ёрничать.
– Послушай, Коллинз, я дала маху. Я превратилась в дерево. А надо было в росток. Если я не вернусь сегодня от Русалок, передай Айрэнн, что я прошу у неё за это прощения.
– Не говори ерунды. Ты вернёшься от Русалок. Им уж очень любопытно, как тебе удалось выполнить их невозможное задание, и они зададут тебе нечто более невозможное. А перед Айрэнн тебе нет смысла просить прощения, скорее всего она его у тебя будет просить. То, что ты превратилась в дерево – я даже не удивлён. Мы все хотим слишком многого, да и можем много, только себя отчего-то червяками да букашками считаем.
Произнесено без тени заносчивости. Грустно, задумчиво. Теперь я чувствовала идущую от Коллинза поддержку. Её мне не хватало вчера. Когда мы подъезжали к ресторану «Русалка», он признался:
– А знаешь, Сорвиголова, был период, когда я тебе завидовал. Чёрной завистью.
– Э… Карамба! За что?! Я вроде… не богаче тебя, не супер героиня с пупер способностями. С чего тебе, такому красивому, здоровому парню мне завидовать?! Да и вообще, зависть – это слишком девчачье чувство. Я бы меньше удивилась, если бы мне об этом сказала Ниания, но услышать такое от тебя – не ожидала!
