Атаман Вагари
Ступеньки
– Но мы теряем время! Если этот Ключ так важен, он принадлежит Богине, а его захватила эта непростая Русалка, я бы прямо сейчас отправилась на эти переговоры, а суть бы узнала по дороге!
Теперь мне руку на второе плечо положил Мангуст, потому что я в очередной раз была готова вскочить:
– Время теперь подошло, время подходит всегда. А теперь, вернее здесь и сейчас – самое подходящее время – временно затаиться. Сидеть в засаде, как это у вас, Тигров, принято! Тигры сидят в засаде долго, выслеживая трепетную лань. Облизываются. Подготавливаются к прыжку.
Я сдалась:
– Я доверяю вам, Шакалы. Вы друзья. После прыжка вы выпрыгните с другой стороны, поможете догрызть добычу, и мы поделим её поровну.
– Так и есть! Прекрасно сказано, Сорвиголова! Дай пять! – обрадовался Мангуст.
Ниания, Шрам и Коллинз одобрительно закивали. Айрэнн улыбнулась теперь не грустно, а поддерживающе. Засада в кругу друзей в Скомато была лучшей из лучших засад.
***
– Я полагаю, нужно дать Трёхглазой бой.
Голос Аманды прозвучал звонко, решительно – так высекают искры из двух кремней. Стены древнего полуразрушенного Тёмного Храма Охотников отозвались нотами воинственного эха. Её шаги первыми ступили на камни, чуть покрытые налётом пыли. Кое-где лежал снег – под брешами в крыше, высоко, и чтобы увидеть эти бреши и мерцающее звёздами небо сквозь них, нужно сильно запрокинуть голову.
За Амандой вошла Мод. Она засмотрелась на одну из звёзд, потом взгляд Охотницы Земли перешёл на фрески, полустёршиеся от времени. Но основные сюжеты Мод уловила. Она затаилась, внутренне вздрагивая от череды нахлынувших озарений. Фрески изображали их самих: пантеру, орла и льва, скорпиона. Вырывающееся из-под земли пламя. Ещё изображены русалки, демоны. Её рука, держащая Охотничий Жезл, напряглась. Мод почувствовала, как через Жезл входит древняя магическая сила. Сила, что ждала её. И того, кто ступил за ней.
Третьим вошёл Скорпион. Его Охотничье Ружьё на взводе, но ствол слегка опущен. Скорпион готов вскинуть руку и выстрелить по первому желанию, по первому импульсу. Он приходит в этот храм далеко не в первый раз, в отличие от своих товарищей. Он приходил сюда в прежних реинкарнациях. Их все Скорпион прекрасно помнит, до мельчайших деталей, до секунды каждого мгновенья прошлых жизней.
Четвёртый задерживался. Нет, он не колебался, боясь войти в этот храм. Он вообще ничего не боялся. Он задерживался, потому что ему показалось, что сзади кто-то крадётся. Грифон всегда начеку. Перед самым входом в храм он резко оглянулся и послал выстрел из Охотничьего Лука в зимнюю ночную тьму. Заряд боевой магии воздуха невидим, но смертоносен. Как жало, заряд вонзился в мелкую лярву, пытавшуюся выследить Охотников, подслушать их. Лярва испарилась. Грифон слегка усмехнулся и вошёл в храм следом за товарищами. Из всей четвёрки только он почувствовал себя здесь в храме неуютно, но никак не показал этого.
Храм не любил Серых.
Аманда здесь главная. Но она не любит роли лидера, предпочитая оставаться заместителем, теневым лицом, дёргающим за ниточки исподтишка. Она бы с удовольствием перепоручила роль лидера Скорпиону. Но тот словно издевался, отказываясь становится «главным». Аманда повторила, оглядываясь на товарищей и вставая в самом центре под тем местом, где раньше возвышался большой пирамидальный купол:
– У нас есть все ресурсы для удара. Считаю, что нерационально медлить.
– А я считаю, что нужно послушать Мрака Творца, – тихо заметил Скорпион.
Аманда украдкой вздохнула.
Пантера приблизилась к подруге и встала в одну из точек окружности вокруг самого центра.
Скорпион встал немного в стороне, как бы за Мод.
Грифон остановился почти рядом с самим входом.
Поверхность пола под ногами Аманды загорелась и приобрела красное мерцание. Через несколько секунд Аманда стояла в красном зияющем огненном круге. Этот круг помещался в окружность с зелёными сполохами, где подобно планете на орбите, стояла Пантера. Зелёный круг оказался внутри синего круга, на границе стоял Скорпион. Позади образовался чёрный круг. Грифон стоял на его границе.
Огневица и три Охотника почувствовали отток магии, перетекание стихийных сил и приток древней энергии храма.
– Вот и послушаем, – в голосе Аманды прозвучал вызов. Она готова сказать боссу всё, что она думает.
Явился босс. Высокий человек в плаще и чёрном цилиндре, с длинными чёрными как смоль волосами. Мрака Творец, он принял любимейшее обличье. Насмешливое лицо Тёмного Мага говорило, что он удовлетворён игрой – той кашей, что замутил. И замутил он её около двух тысяч лет назад. Аманда продолжала хранить вызов во взгляде. Она посмотрела на босса упрямо и жёстко, первой начав разговор:
– Скажи нам, Паук, мы можем ударить по Чёрной Воде? Ты даёшь нам добро?
– Добро? Белизну? Ты просишь у меня, Мрака Творца, Белизну, внучка Древнего? – усмешка Паука стала сильнее. Теперь он стал похож на зрителя комедийного шоу, готового расхохотаться, повергнуть в пучину гомерического смеха весь зал и самих комиков в придачу.
Аманда вздохнула. И требовательно произнесла:
– Ты прекрасно знаешь, что я прошу.
– Остепенись. Ты прекрасно знаешь, что я скажу «нет». Для того, чтобы я сказал вам «да», вам не хватает двух Охотников. У вас нет Охотника Огня и Охотника Воздуха тоже у вас – Белых – пока нет, – Тёмный Маг красноречиво взглянул в сторону Грифона.
Пантера попыталась образумить товарища, она оглянулась и посмотрела через плечо на Грифона:
– Может быть, ты всё-таки сделаешь выбор? Прямо сейчас. Это возможно, переход на Белую сторону или на Тёмную – в этом Храме. Переход на любую сторону. Я прочла мысли этого Храма.
За Грифона ответил Паук:
– Когда он перейдёт и перейдёт ли вообще – не имеет значения. Огонька у вас тоже не найдётся, – напомнил он.
Аманда вспыхнула. Она прекрасно понимала, что при всём её потенциале и «корнях» – дедушке Йозефе Беллоке, он же магистр Вальфгель, она не сможет заместить собой Охотника. Она собралась сойти с круга, уступить место будущему Охотнику Огня.
– Стой, внучка Древнего, – остановил её Паук. – Вы построили круг в Храме, резонирующей с Противостоянием Стихий и Сферами, зачем его рушить? С Трёхглазой будет вести переговоры лицо, которое я назначил, и точка. Охотникам вмешиваться нельзя. Я запрещаю. Охотники, вы поняли приказ?
– Поняла, – кивнула Пантера, по лицу её пробежала тень сожаления. Она опустила голову и закрыла глаза.
«Это лицо, которое ты назначил, может умереть. Переговоры могут пойти не так…» – послала она мысль.
Паук отозвался:
«Всё пойдёт так, как нужно. А смерть – это всего лишь смена Тёмной Дороги, и ты это знаешь как никто другой, Пантера».
– Одобряю, – Скорпион удовлетворительно скрестил руки на груди, встав с широко расставленными ногами. Всей позой он выражал удовлетворённость.
– Конечно, ты одобряешь. Ты всегда придерживался политики «выплывет – не выплывет», – усмехнулся Паук. – Моя школа!
Паук посмотрел на Грифона. Грифон нахмурился. Он был недоволен.
– Чего ты ерепенишься, Грифон? Ты же Серый, Нейтральщик! Тебе должно быть глубоко всё равно до Тьмы, Белизны, Света, Черноты. Ты сам по себе! – насмешливо обратился к нему Паук. – Какое тебе дело до наших разборок, ты же отказался в них участвовать.
Грифон ничем не выразил бушевавшего в нём гнева. Он злился не на Паука, не на товарищей.
На себя. Он сам выбрал свой путь, убеждал себя в том, что путь прямой его верен.
А теперь – когда Паук хочет подвергнуть тяжёлому испытанию человека, к которому Грифон относился дружески, Грифон понял, что этот человек ему дорог. Грифон в тот момент возненавидел себя за эти «сантименты».
– А раз ты не с нами – то с тебя и спросу нет, – Паук махнул рукой на Грифона и отвернулся, воззрившись тёмными как Чёрная дыра глазами на Аманду: – Огневица?
– Ты собрался отправить к Трёхглазой одну из лучших моих подчинённых. Мою ученицу. Я выпестовала её бережно в течение двух с половиной лет. Что ж. Я не могу возражать, ведь я даже не Охотник. Ты мог бы меня тоже не спрашивать! – Аманда демонстративно развела руками и отвернулась.
Паук заухмылялся шире.
– Вопрос считаю исчерпанным. Есть ещё вопросы? – он оглядел Огневицу и троих Охотников взглядом, полным превосходства.
– Многое ли измениться, если Охотников будет четверо? – спросила Огневица.
– Многое. Но тогда вам нужно приходить не в этот храм, а к Царице Рока. Вернее, не вам, а Охотникам – тебе, Огневица, туда путь заказан.
– Значит, ищем хорошего огневика, – констатировала Аманда.
Она знала, что её товарищи не спросят ничего. И знала, что Паук ничего не ответит. Поэтому она шагнула из круга и двинулась к выходу из Храма, не оглядываясь на Паука и товарищей. Паук бросил ей вдогонку:
– Именно потому что она одна из лучших твоих подчинённых – я и отправляю её к Трёхглазой.
Потом он исчез. Аманда вышла из Храма первой. Мод колебалась, она хотела о многом расспросить Мрака Творца. Прежде всего – о других рыцарях-охотниках, о Феоктисте. Но растерялась. И корила себя за это. Ещё она глубоко переживала за того, кого Паук отдал на растерзание Трёхглазой.
Скорпион подошёл и положил ей руку на плечо:
– Смерти не будет. Моя миссия ещё не закончилась – значит, никто не умрёт. Верь Пауку.
Он обнадёживающе улыбнулся. Мод тоже улыбнулась в ответ. Она готова выдохнуть с облегчением. Скорпиону она всегда верила.
Скорпион вышел. Мод оглянулась на Грифона. Тот стоял неподвижно, опустив голову, опустив ствол арбалета – Охотничьего Лука вниз. Напряжённый. Но внешне такой же бесстрастный.
– Послушай, Рикардо, – Мод подошла к нему и посмотрела на товарища. – Паук тебя не берёт в расчёт. Если ты вмешаешься, это не будет нарушением нашего с ним договора, что сейчас заключили я, Огневица и Скорпион. Если даже ты не хочешь вмешиваться – ты можешь подготовить её, поддержать. Кроме тебя, этого никто не сделает. Я бы сама поддержала, но я дала слово, я к сожалению на Белой Стороне, и Тьма помогает нам… И я бы сделала всё, чтобы быть Серой.
Он не ответил ей. Но телепатка-Охотница поняла, что он услышал и что её мысль ему понравилась. Она слегка коснулась его плеча и устремилась следом за подругой и Скорпионом.
Когда все вышли из Храма, Грифон посмотрел на одну из фресок. Там был изображён орёл, конфликтующий со львом. Лев разверзнул пасть, пытался укусить орла, орёл пытался терзать льва своими когтями. Грифон увидел в этой фреске собственное отражение и не удивился. Он вскинул арбалет и выстрелил снова. Но не в орла и льва. А в синее создание, похожее на русалку, что стояло в стороне, наблюдало битву орла со львом.
Сюжет фрески принялся меняться на глазах. Орёл поднялся выше, устремился вперёд. Лев перестал кусать орла, тоже устремился вперёд. Они развернулись к поверженной русалке и принялись сообща угрожать ей. Но Грифон не увидел это – не захотел. Он развернулся и вышел из Храма – так и не став ни Тёмным, ни Белым, ни Светлым, ни Чёрным.
Часть 4. По перилам ступенек вверх
Чёрно-чёрный пролог
Дарти штудировал чёрно-магические книги в личных апартаментах в тайном логове Томберов, когда Августа проникла в его запертую келью через Теневую Сторону. Он поднял на неё глаза и сразу смутился: Августа смотрела на него так, как смотрит девушка в беде. Беспомощно, с надеждой и желанием. Ибо «любовью» назвать сокрушающие эманации, идущие от демона, никак нельзя.
– Дарти, – тихо прошептала она. – Ты, только ты можешь и должен мне помочь. Только тебе я верю. Все остальные такие ненадёжные. Я здесь совсем одна и мне страшно…
Она приблизилась к нему почти вплотную. Дарти во все глаза смотрел на неё, у него в груди поднимался огонь влечения.
– Я с тобой, конечно же, я с тобой, – выдохнул юный чернокнижник.
Он увидел, что Августа при всей своей демонстрируемой беспомощности и уязвимости потрясающе выглядит. Её простенькое каре превратилось в красивые изящные локоны. Она сняла с громадных омутов-глаз уродующие её глупые очки в толстой оправе. Рот приоткрыт в обещании неземных наслаждений. Блуза школьной формы слишком обтягивает её грудь, а плиссированная школьная юбка слишком короткая.
Дарти нервным движением отбросил книгу, подался назад на стуле и смотрел на Августу с восхищением и влечением. Августа словно не замечала этого. Она стояла перед ним, сделавшись ещё более беззащитнее, опустив голову, потупившись, поставив ножки носочками вовнутрь, теребя край юбочки. Она прошептала:
– Я знаю, что ты со мной. У меня на тебя большие планы. Я знаю, что только с твоей помощью смогу добиться того, чего хочу.
Она подняла голову и посмотрела Дарти прямо в глаза. Тело молодого колдуна прошибла молния – сотня тысяч вольт электрических разрядов. Потом он почувствовал, что сгорает. Августа подошла ещё ближе, опустилась к Дарти поверх на колени. В следующий миг он прижимал её к себе, страстно целовал. Он больше всего боялся, что она ускользнёт. Что это сон – не явь. Что это её демоническая нечестная игра, и она сейчас вырвется или ранит его, или же убьёт. Что это её изощрённое наказание за его невольное предательство. Но её губы слаще мёда. Её тело – мёртвое уже более тридцати шести лет – такое мягкое, податливое.
Их любовные утехи длились несколько часов всю ночь не прекращаясь. Ближе к рассвету Дарти устал, но он был счастлив. Она не устала, была ненасытна. Но счастлива она не была. Понятие «счастье» и демон – несовместимы. Когда взошло солнце, он заснул, не выдержав больше предложенного любовницей-демоницей похотливого марафона.
Когда он очнулся, она лежала на нём, абсолютно голая и дремала. Дарти снова овладело желание. Её тело – совсем не тело демона. А живое, красивое, изящное стройное тело, бледноватое, но ведь Августа при жизни не жила на южных курортах, чтобы быть загорелой. Дарти принялся страстно целовать её.
Его прошибла сильная боль от ожога всего тела – как тогда, когда она в первый раз коснулась его. Он чуть не потерял сознание, но похоть ушла.
– Давай сделаем паузу и поговорим, – предложила она, ласково улыбаясь под ним.
Он замер от болевого шока и даже стал на несколько секунд парализован. Когда состояние паралича ушло, он выдохнул:
– Прости. Я ничего не могу с собой поделать. Я… люблю тебя.
– Не говори слово «люблю», – поморщилась Августа. – Это всё равно как святая вода для сатаны. Говори – «хочу тебя», «жажду тебя» и лучше – побольше пошлых слов. Совсем пошлых. Можно даже матерных.
Августа легла на него, как змея на грудь. Он ласково касался её волос. Она – его и только его. Он завоевал её. Он притянул её – девушку его мечты – в свою жизнь. Теперь они вместе, навсегда.
– Но вообще я терпеть не могу разговоры о любви. Всегда ненавидела всё, что связано с этой темой. Я никогда раньше не знала мужчины, ты первый, и мне понравилось. При жизни не знала, я хочу сказать. Но в Инферно меня научили, что демон никогда не должен подавлять желания. Мне приходилось подавлять, когда я была живой. Не хочу говорить о себе, хочу поговорить о тебе, Дарти. Расскажи мне, кто ты, откуда ты, как ты попал к Масочнику, почему захотел у него учиться.
Дарти смущён. По нему прошлась волна мурашек от счастья. Августа только что оказала ему высочайшую честь, объявив его, смертного, первым мужчиной. Он поклялся внутри, что теперь всегда, во всём будет ей верен и предан. Что никакие силы подлого гипноза не смогут разрушить его любовь к ней. Его обоготворение, его обожание. Он рассказал:
– Ничего особенного. Я сирота. В приюте меня дразнили, считали чудиком. Я сбежал оттуда в тринадцать. Скитался, бродяжничал. Параллельно делал всякие гадости беляшам. Эти смазливые беляши – ведь именно из-за них все беды. Я искал Мастера и встретил его. Он проверил меня, сказал, что из меня выйдет толк, что у меня годный талант в чёрном колдовстве и чернокнижии. Потом он познакомил меня с Масочником. Замолвил за меня рекомендации. Так я стал томбером. С Мастером мы потом редко общались, у него были другие дела.
– Кто твой Мастер? – спросила Августа заинтересованно.
– Людвиг фон Репс, высший чёрный вампир. Его убили беляши четыре месяца назад. Когда я об этом узнал, я был в шоке. Людвиг для меня был несокрушимым.
– Беляши много кому насолили. Они заслуживают мучительной смерти. Я сделаю всё, чтобы её обеспечить. Ты поможешь мне. Мы вместе сотрём всех беляшей в порошок. А потом – всех людишек. А потом уже – всех чёрных. В первую очередь Русалок.
– Да, я с тобой! Я сделаю всё, что ты скажешь! – выдохнул Дарти, восхищённо смотря в глаза Августе. Он почувствовал вновь влечение и поцеловал её.
Их поцелуй продолжался несколько минут. Когда они отстранились друг от друга, Августа проговорила:
– О фон Репсе мне рассказывала Блэки. Блэки мне много чего рассказывала, она моя подружка, – на милом беззащитном личике Августы возникла саркастическая насмешка. В следующую секунду её лицо сделалось очень искренним. Она заглянула в самую глубину глаз Дарти и прошептала: – Я знала твоего отца.
– Что? Отца? Но у меня нет отца. Даже если биологический отец жив – это не имеет никакого значения, я ведь в приюте с самого рождения. Меня туда отнесли, потому что отказались от меня.
– Мать – да, отказалась. Но твоего биологического отца к тому времени уже не было в живых. Я знала его, – повторила Августа. – Ты так похож на него, копия, – она нежно заложила один из каштановых локонов Дарти ему за ухо.
Он замер.
– Ты знала? Откуда?
– Я была в Инферно бесконечно долгое время. Здесь прошло всего тридцать шесть лет. За это время твоего отца убили и ты родился. Его убили в ту самую ночь, как он тебя зачал в утробе твоей матери. Твою мать я тоже знаю. Твой отец – вот в кого я была влюблена без памяти. Тайно. Вот от кого я скрывала свои желания – как и от самой себя, когда была живой. Я была очень юной, и он тоже – нам было тринадцать.
– Кто он? Как его звали? Кем он был?! – Дарти еле сдерживался, чтобы не засыпать любовницу градом вопросов.
– Его звали Эвриус Халл. Халл – это твоя настоящая фамилия, если ты, конечно, предпочёл бы фамилию отца. По матери ты Зиг. Твою мать зовут Мэри Зиг. Она жива. Беляши засадили её в тюрьму, и она там гниёт.
– Её нужно освободить! – Дарти настолько возбудился жаждой деятельности, что вскочил, скидывая с себя Августу. Он бешено заходил по комнате, наступая на разбросанные книги и валяющиеся обрывки их одежды.
– Ты не забывай, что она тебя бросила. Ты ей вообще не нужен. Свою беременность она рассматривала как недоразумение. Это мне Блэки всё рассказала, – Августа медленно и очень женственно поднялась.
Когда Дарти кинул на неё взгляд, его решимость ушла, и ей на смену снова пришла похоть. Он уже забыл, что секунду назад хотел вытаскивать мать из тюрьмы, и жаждал овладевать любовницей много-много раз прямо сейчас.
– Твой отец был гениальнейшим чернокнижником с рождения. Именно он научил меня тому, благодаря чему я стала демоном и смогла сейчас обрести могущество. Я всегда тайно была влюблена в него, а он – в Мэри. Несмотря на то, что Мэри страшная, уродина, громадного роста – выше него. Но Мэри для меня по-своему хорошая. Я считала её лучшей подругой. Она мне помогала тоже. Потом они оба уехали. Бросили меня. Я перестала считать их своими друзьями. Но почитала твоего отца, Эвриуса, за своего наставника, хоть он и мой ровесник.
– Его тоже убили беляши? – спросил Дарти.
Августа подошла к нему, крепко прижалась. У Дарти закружилась голова, когда он вдохнул запах её волос.
– Нет. Его убила Блэки.
– Что?! – похоти снова как ни бывало. Дарти отстранил её, держа за плечи, вопрошающе заглядывая в глаза: – Как?! Блэки, как и все русалки, с нами заодно! У нас общие цели!? Или… мой отец был беляшом?!
Дарти стало страшно услышать любую правду. Но Августа его успокоила:
– Нет, что ты. Твой отец совсем никак не был беляшом. Просто он с Блэки что-то не поделил, вот и всё. Русалки ничуть не лучше беляшей. Поэтому я предпочитаю не делать всего того, что они хотят от меня, хоть у нас вроде как контракт. Когда мы с тобой разберёмся со всеми беляшами, ты мне поможешь разобраться с русалками. Блэки я оставляю тебе на растерзание. Ибо я уверена – твой отец уважал бы тебя, гордился тобой. Был бы для тебя лучшим наставником и ни за что бы не позволил Мэри тебя бросить. Блэки отняла у тебя детство. Лучшие годы жизни. Это из-за неё ты подвергался унижениям в приюте, а потом бродяжничал.
Августа нагнетала, подстрекала. К концу её короткого монолога Дарти возненавидел Блэки и остальных русалок всей душой.
– Я убью её. Найду способ. За отца. За тебя, – пообещал он.
– Договорились, Дарти. Пауза закончилась, мы можем продолжать, – сладко улыбнулась Августа.
Слившись с телом демона в одно неразделимое целое, Дарти сам ощутил себя демоном, очень могущественным – случилось то, о чём он втайне мечтал и боялся признаться себе. Их любовные утехи продолжались ещё несколько часов днём, потом вечером.
Русалки любят салки
Это были весёлые и благодатные сутки. С моими шебутными друзьями-Шакалами я чувствовала себя на беззаботной вечеринке, а не скрывающейся от демона в состоянии осадно-военного положения. Ниания, Шрам, Коллинз и Мангуст делали всё, чтобы отвлечь меня от предстоящих переговоров. Как объяснил мне доходчиво Шрам, «перед такими ответственными переговорами тебе, Сорвиголова, нельзя нервничать, а расслабление, переключение мозга и сон восстановят твои силы».
Коллинз намекал, что всему своё время, и у меня сейчас как раз есть немного времени, чтобы как следует передохнуть. Я понимала, что этого времени совсем немного. Ниания намекнула, что мы с Айрэнн пойдём на переговоры с Трёхглазой уже завтра вечером. Куда пойдём, что там будет – лидер «Приходящих-не-в-Полночь» спрашивать запретила.
Шрам настоял, чтобы я поспала. Он принёс мне кучу целебных мазей для обработки ран, отвар в термосе и как заправский доктор подробно и занудно объяснял, в каких дозах и когда это всё принимать. Пришлось его послушаться, чтобы не расстраивать. Шрам очень старался, делая всё, чтобы мне было лучше в плане здоровья. Когда я аккуратно спросила его, правда ли Коллинз срастил мне якобы сломанные или треснутые рёбра, либо он прикалывается, Шрам на полном серьёзе ответил, что это правда.
– Коллинз – лекарь? – шёпотом спросила я изумлённо.
– Не совсем. Он владеет техникой трансмутации магического тока. В том числе немного умеет регенерировать раны.
– Он что, из мёртвых тоже воскрешать умеет?
– Нет, на это у него пока не хватает мастерства. Но в потенциале да, сможет. Коллинз вообще много чего может, – Шрам загадочно улыбнулся. – По сравнению с ним мы все – я имею в виду Шакалов – просто отсталые дети.
Потом Шрам ушёл, оставив меня наедине с его лекарствами. Я приняла отвар, намазалась мазями и заснула. Когда проснулась, уже наступил вечер. Мангуст потащил меня сначала на репетицию, чтобы я морально поддержала ребят своим присутствием. Часа два я сидела на репетиционной базе в одном из помещений Скомато, а Ниания, Шрам, Коллинз и Мангуст жарили новую свежую песню. Ниания замещала басиста Хи, Шрам играл на электрогитаре, Мангуст как всегда на барабанах, Коллинз на синтезаторе.
Ребята действовали слаженно, поддерживая друг друга – особенно Ниания, Шрам и Мангуст. Глядя на них, можно подумать, что они родились в одной семье. Взгляды и улыбки говорили о полном взаимопонимании. Коллинз держался несколько отстранённо, гордо. И не мудрено – его попросили в очередной раз заместить отсутствующего клавишника Лунного Охотника. Коллинз в очередной раз делал одолжение. Как можно быть таким заносчивым?!
Айрэнн на этой ночной репетиции не было. Возможно, она отдыхала в своей келье. Айрэнн – вот с кем я бы поговорила. Потом ребята пригласили меня ужинать в главный зал. Шрам бдительно проконтролировал, чтобы я выпила его отвар, я сходила выпила. В главном зале Скомато полно народу, снова выступали «Лисьи Хвосты».
Я не имела никаких новостей о том, что происходит у меня дома. Ребята балагурили об отвлечённых вещах – о шутках, музыке. Мне хотелось расспросить их о магии, русалках, больше узнать о Ключе. Что меня обрадовало – когда я уходила спать, Коллинз шепнул мне:
– Выглядишь лучше. Уже почти в форме. Сходи, ещё немного отдохни, будешь как новенькая, – и таинственно улыбнулся.
Я поняла, что он имел в виду, что моя аура восстановилась. Мне удалось получить от Шрама только обрывочные сведения относительного того, как проходил мой бой с Зелёным Червём. Я спросила у Шрама:
– Коллинз сказал, что Зелёный Червь меня «иссушил». Что это значит? Он швырнул в меня чёрной субстанцией. Она вызвала паралич и потерю сознания.
– Ну… он полностью разрушил твою ауру, – ответил лекарь-гитарист, похожий на эльфа.
– Э… а разве люди, после того как у них разрушается аура, не умирают?
– Не всегда. Видишь ли, аура, как биополе, наполнена биоэнергетикой определённой частоты. Лучи, волны, эманации представляют собой защитное поле и поле, поддерживающее жизнь. Зелёный Червь не хотел тебя убивать этим ударом, раз ты живёшь. В противном случае Коллинзу пришлось бы срочно искать некроманта. Скорее всего, Зелёный Червь задумал тебя максимально ослабить, лишить сил и боеспособности на довольно продолжительное время. Ауру мы тебе восстановили, но понадобится ещё много дней, недель, возможно месяцев, чтобы к тебе вернулось полностью, что он выжег.
– А что он выжег-то?!
Шрам заколебался. Я первый раз увидела, как спокойный и выдержанный «эльф» бегает глазами аки нашкодивший школяр.
– Это пока я не могу тебе объяснить. Могу привести аналог: человек, страдающий временным расстройством слуха. Когда заложило уши, – Шрам помотал головой. – Как ты относишься к литературе в жанре фэнтези?
– Фэнтези? Читаю иногда, но не фанат, а при чём это?
– В книжках фэнтези часто описывают, как маг потерял способность колдовать. Когда у него украли волшебную палочку. То есть без палочки он ноль. Превращается в простого смертного человека. Зелёный Червь своим выжигающим ударом отнял у тебя на время волшебную палочку. Тебе ещё могло повезти по той причине, что вы оба – и ты, и Червь, сейчас пребываете с доминирующей силой стихии Огня. Была бы ты «Землёй» – тебя бы убило.
– Я ничего не понимаю.
– Тебе пока не нужно это понимать. Извини, что я тебя путаю. Возможно, твой наставник… господин С, сможет что-то тебе сказать по этому поводу. Мы не имеем право, это сакрально, слишком секретно.
– Вот как. Хорошо. Спрошу у Скорпиона при случае.
Шрам тенью поспешно выскользнул, боясь других моих вопросов. Я откинулась на подушки и решила поразмыслить над всем этим. Но отвар сморил меня, я уснула.
В Скомато день равен ночи, ночь равна дню, потому что таверна в подземелье. Я не имела никакого понятия о времени, когда ко мне вежливо постучалась Ниания. Я к тому моменту уже проснулась и оделась.
– Клот, тебя кое-кто ждёт в зале. Поговори с ним, а потом вам с Айрэнн пора отправляться.
– Хорошо, поговорю, – кивнула я, весьма заинтригованная. – А где же Айрэнн? Давно я не вижу её.
– Айрэнн тоже готовится. Это Коллинз настоял, чтобы вы обе не мучили друг друга расспросами.
– Вот как, – я слегка вспыхнула.
Коллинз, значит. Точно побью эту заразу! Но сначала нужно посмотреть, кто пришёл. Ниания изрядно заинтриговала меня.
Я вышла в зал, осмотрелась и сразу увидела знакомый силуэт за одним из дальних столиков, в полумраке. Шляпа, высокая фигура. Арбалет перед ним на столе. Грифон.
Увидеться с ним важно и радостно для меня. Он принёс вести из «внешнего мира» – оттуда, про что Шакалы запрещали друг другу со мной говорить. Я подошла, он поглядел на меня, кивнул на стул рядом с собой. Я села. Здесь, в Скомато, можно не соблюдать субординацию. Мы здесь не как старший опытный агент и младшая стажёрка. Мы здесь как друзья.
– Мне дали всего несколько минут подготовить тебя, так что слушай внимательно, – начал он без лишних предисловий.
Я хотела задать много вопросов. Пришлось сдержанно кивнуть. Я ведь «толковый ученик».
– Эти переговоры и твоё в них участие – одновременно политическая игра и твоё испытание. Представь себе, что это твоё спецзадание: выиграть переговоры. Ты должна это сделать кровь из носу. Иначе умрёшь. Всё поставлено таким образом, что либо ты выигрываешь переговоры и Ключ у нас, либо проигрываешь и умираешь. Ключ в этом случае вряд ли останется у Русалок – скорее всего будет послан новый парламентёр, либо мне придётся стать на Белую сторону и убить их всех. Но я верю, что до этого не дойдёт.
Я огорошена такими новостями. Оказывается, на кону стояло всё. И это всё зависело от меня! Почему?!
– Рикардо, – тихо проговорила я охрипшим и почти дрожащим голосом. – Почему я? Я ведь не президент, не знаменитость, не маг-волшебник, чтоб выигрывать такие переговоры. Я в глаза не видела Русалок, но много о них слышала, и у меня нет никакого опыта переговоров. Тот, кто меня назначил на эту роль – я подозреваю, что это высокий босс, большая шишка в ТДВГ, возможно сам F – очень ошибается. Произошла путаница, недоразумение. Я обычный человек, я даже не взрослая! Русалки сказали – Огонь. Ну хорошо, когда мы воевали с их Орденом Фигур в Туркее, я была «Огонь», потому что так выбрали Сферы. Но сейчас почему я?! Я думала – эти переговоры и мне на них сходить – формальность. Не знала, что всё настолько серьёзно.
– Таковы условия этой политической игры, – повторил Грифон бесстрастно. И добавил – как мне показалось, более мягким голосом: – Я сам не одобряю эту политику. Дело даже не твоём нежном возрасте и что у тебя молоко на губах не обсохло, а в том, что босс по факту пошёл на поводу у Трёхглазой, решил подыграть ей. Но если босс так решил – значит, он рассчитывает, что ты выиграешь переговоры.
Я замешкалась. И решилась:
– Хорошо. Я готова. Я ведь изначально знала, что пойду туда. Другой вопрос – я не знаю, к чему быть готовой. Но я сделаю всё от себя зависящее. Так что нужно, чтобы выиграть переговоры?
– Не поддаваться на провокации. Русалки будут всячески уламывать принимать их условия. Кто-то из них будет запугивать тебя, кто-то – наоборот умасливать. Гни свою линию. Ты идёшь туда не стать им лучшей подружкой – а они будут подстрекать тебя к этому. Едва дашь слабину – умрёшь. Стой на своём. Твоя цель – сделать всё, чтобы они дали тебе Ключ. Да, и ещё, – Рикардо проговорил это после незначительной паузы. – Скорее всего, в первый день Трёхглазая тебе Ключ не даст. Она будет продавливать тебя, пытаться потопить. Если произойдёт так, как я думаю – требуй гарантий. Гарантиями может быть что угодно. Готовься к тому, что Русалки пообещают тебе эти гарантии, но не выполнят их.
