Атаман Вагари
Ступеньки
Мы с Эдди обменялись многозначительными, красноречивыми, почти заговорщическими взглядами.
– Будем уважать секреты друг друга, – произнёс Симони.
– Если не секрет, как объясняешь предкам эти свои «хобби»?
– Мои предки мировые вообще-то. У мамы четыре высших образования по гуманитарным наукам, среди них культурология, мифология народов, аналитическая и трансперсональная психология. Она преподаёт и ведёт консультации клиентов у себя в офисе, используя карты Таро. Папа занимается бизнесом, ему не важно, чем я увлекаюсь – главное, чтоб хорошо учился и умел общаться с людьми. Он обучает меня техникам переговоров. Папа настаивает, чтобы я всё знал, был подкован в любых областях, поскольку широкий кругозор и умение всем интересоваться – залог успеха в любом бизнесе.
– Ты говоришь, в школе ты троечник. Но с таким багажом книг ты уже давно должен заочно заканчивать второе высшее, вундеркинд!
– Я троечник, потому что во-первых я ленив, во-вторых, учителя иногда не понимают меня. У меня может так быть, чтобы параллельные прямые пересекались, а по правилам средне-школьной геометрии такого быть не может. На уроках истории я часто путаю даты и называю не те, что в учебнике, а те, что по другому летосчислению альтернативной истории. Сами школьные знания ни о чём. Общаясь с людьми и особенно с девчонками, я получаю больше. Девчонки вообще кладезь мудрости!
– Ты говоришь, что ты не бабник, но ты казанова и дон жуан в кубе точно! – хохотнула я.
– Ух, вот чёрт, я спалился! – засмеялся Эдвард.
Итак, Мрия. Кто и где её подцепил из Томберов? Должно быть, в школе. Я узнала, что Мрия учится не в школе, где Эдди и Джейн, а в той, откуда Эдди перевёлся. Раз там учителя лодыри и взяточники, вполне возможно, что в среде учеников криминогенная обстановка. Об этих предположениях я сказала Эдварду. Спросила, когда он был на кладбище, не видел ли того, с кем Мрия общалась больше всего. Он ответил, что видно было плохо, но что там была группка человек десять точно. Он прокараулил их бесовские деяния почти до рассвета. На рассвете все начали расходиться, Мрия пошла домой.
Я запросила у Эдди подробную карту кладбища, подходных путей, узнала, на какие улицы выходят его ограды и заборы с севера, юга, востока и запада. И мы отправились туда.
В декабре ночи самые длинные, они начинаются уже в четыре-пять вечера, а полночь – это всегда чаща ночи, её апофеоз. Чтобы попасть на кладбище, мы прошли всего мимо трёх домов. Я поразилась – насколько близко живёт Эдди к кладбищу.
– Ты хорошо знаешь это кладбище? Что оно из себя представляет, похоронен ли кто из знаменитостей, случались ли тут какие хулиганства или аномальные явления, связаны ли с этим местом городские легенды?
– Нет, ничего такого. Никаких знаменитостей нет, но кладбище старое. Некоторые могилы аж с конца девятнадцатого века.
Итак, ничем не примечательное кладбище. Томберы такие и выбирают. Чтобы тихо-спокойно там собраться, чтобы их никто не видел.
Эдвард показал место в ограде, где она погнута, и можно пролезть худому человеку. Мы с Эдди худые, поэтому пролезли. На кладбище темно, свет фонарей сюда уже не поступает. Я достала очки и надела их.
– Что это у тебя?
– Очки ночного видения.
– Вот это да! – усмехнулся Эдвард. – Забавно смотришься! Ночью в тёмных очках. А хорошо видно?
– Ну как бы не так, как днём, но достаточно. Примерь.
Эдди примерил:
– Ух ты, классно! Я по-прежнему уважаю твои секреты, не буду спрашивать, откуда у тебя такая вещь. Захочешь – скажешь сама, не захочешь – так тому и быть, – он вернул мне очки.
Мы прошли ещё несколько метров вглубь, между деревьями и могилами, по неглубокому снегу. Я остановилась и посмотрела на Эдди:
– А ты как видишь? Ты тут уже второй раз, судя по всему, ночью.
– Я просто вижу. Вблизи я хорошо вижу в темноте, вот вдали пока не очень. Но вблизи достаточно, чтобы в свежевырытую могилу не свалиться, – пошутил Эдди. – У меня это с детства. Все удивлялись. Родаки сначала били тревогу, думали – куриная слепота. Я ночью иногда книжку читаю, всё вижу, буквы – вообще без света. Ну, там если фонарь какой-нибудь в окно светит – в комнате для меня вообще светло как днём.
Однажды, во время одного из моих визитов в гости в Адскую Кухню, Роджер похвастался, что отлично видит в темноте. Что у вампиров, как у существ ночи, это врождённое. Может быть, Эдди – вампир, но не знает об этом?
– Вот, я шёл сюда. Потом, за могилой вот этого дедушки – направо. Вон склеп стоит, явно богатый тип тут похоронен, отгрохали ему склеп. Потомок князьёв или графьёв. Теперь смотри прямо вперёд, видишь, могила лётчика?
– Где? – вокруг много могил.
– Вот, прямо совсем. Ещё плита такая большая и маленькие самолётики на надгробии. Я сюда пришёл, пополз потом, потому что увидел их. В метрах двадцати примерно – вон туда, смотри, левее. А здесь я залёг в засаде и наблюдал.
Скоро Эдди, объясняя ориентиры, довёл меня до могилы:
– Я потом днём ещё раз сходил сюда, вернулся, осмотрел могилу. Увидел этот знак, что ты мне показала.
– Чья могила-то?
– Не знаю. Я не запомнил. Они тусовались вокруг нескольких могил. Знак я увидел на одной, где плита ещё лежачая. Вот сейчас и посмотрим имя. Вот эта могила.
Мой новый боевой товарищ показал могилу. Снег утоптан. Ощущалось, что тут побывали. Меня это насторожило. Могилу эту часто посещают! Эдвард достал фонарик и посветил на могилу вблизи, на кромку, где кто-то ножом выскоблил знак «Луна во мраке» – метку томберов.
– Вот, увидела?
– Да, – кивнула я.
– Теперь посмотрим, кто тут похоронен. Странно лежит могильный камень. Я решил, что они выбрали эту могилу по двум причинам – она в глубине кладбища, хорошо скрыта, не просматривается с улицы. И вторая причина – камень большой, сюда можно класть человека. Они сюда кого-то клали, руками водили, пели песнопения. Поэтому я не придал значение имени, моё упущение.
– Ничего страшного, сейчас посмотрим. Ты и так проделал колоссальную работу, – поддержала я приятеля.
Камень прямоугольной формы, длиной метра полтора, шириной полметра – как будто саркофаг, на половину ушёл в землю – в снег. Кроме Луны во мраке, нет больше никаких обозначений. Я пригляделась к пространству рядом с камнем. Ограды нет. Росло несколько старых, толстых деревьев.
Я обратила внимание на ещё один камень – маленькое, уже обычное надгробие, покосившееся. Оно располагалось ближе всех к этой прямоугольной плите-«саркофагу».
– По-видимому, это и есть могила, где они собирались, а этот камень тут в качестве украшения или остатка склепа, разрушенного, – предположила я.
– Ух, я даже на неё внимание не обратил! Смотри-ка, как снегом запорошило.
Мы с Эдди принялись очищать снег от могильной плиты, чтобы узнать имя, кто похоронен. Эдди сначала взбудоражился. И было отчего! По мере того как из-под его перчатки, смахивающей снег, появлялись выскобленные, уже истёршиеся от старости, времени и погодных условий буквы, Эдди ахал:
– Ого! Сим… Фамилия – начинается на «Сим»! Вдруг тут мой однофамилец? Или родственник?
Но оказалось – фамилия мертвеца совпадала с фамилией Эдварда только тремя первыми буквами. Скоро мы раскопали:
Симболи Августина
29.12.1950-29.12.1966
– Вот это да! Тут похоронена молоденькая девушка, – присвистнул Эдди.
– Да, наша ровесница. Она умерла в день своего рождения. Ужасно, должно быть.
– Как она выглядела? Фотографии нет. Интересно, от чего она умерла? Коклюш, дифтерия, туберкулёз, рак…
– Или несчастный случай. Попала под машину, выпала из окна… – предположила я.
– Выпала из окна? – Эдди внимательно посмотрел на меня. – С чего ты решила?
– Не знаю. Приплелось, машинально я это сказала. Ты вот про школу ту говорил, что её закрыли то ли из-за пожара, то ли из-за того, что кто-то из окна выпал.
Ещё мне не понравилась дата – 29 декабря. У Томберов особое отношение к этому дню. Скорпион признался мне год назад, когда мы завершили операцию «Лайнонна», что в этот день состоялась битва между главарями Томберов и теми, кто им противостоял. И зло тогда победило.
Мы снова многозначительно посмотрели друг на друга, и…
Незнакомец внезапно вышел между старыми дубами, буквально из ниоткуда. Тип высокого роста, широкоплечий, с угрюмым бледным лицом, всклокоченными тёмными волосами, в куртке и штанах – старых, потёртых цвета хаки. Или цвета «грязной зелени».
Он вышел на нас и нагло надвигался, пока мы вздрагивали и недоумевали, откуда сей красавец явился:
– Вынюхиваем, значит? – его голос утробный, угрожающий, с еле сдерживаемым опасным бешенством. – Здесь недалеко свежая могилка. Через несколько минут там будете вынюхивать.
Он собрался что-то сделать – то ли выхватить нож, то ли ещё что, но Эдди отреагировал быстрее. Он принялся спокойно, размеренно, уверенно говорить:
– Да, ошибочка, признаём, мы тут задержались. Мы изучаем жизнь города по могилам его жителей. Но вы здесь тоже задержались, следовательно, вы тоже не легально. Поэтому про вас тоже можно сказать, что вы вынюхиваете. И если вы нам угрожаете, мы вправе угрожать вам. Только давайте не будем всё усложнять. А для начала просто познакомимся. Как вас зовут?
Пока он это говорил, тип, казалось, раздумал на нас нападать. Он угрюмо и злобно смотрел на нас снизу вверх – мы оба ниже его примерно на голову. Смотрел нехорошим, изучающим взглядом. Как мужик-шовинист на переговорах на женщину – «она, что, у вас ещё и разговаривать умеет?!»
– Слушай, ты. Сморчок недоделанный, – прошипел тип, едва Эдди доброжелательно взглянул на него в ожидании продолжения конструктивного диалога. – Вздумал мне зубы заговаривать? Не прокатит.
– Уже прокатило. Вы не нападаете, а значит, выслушали меня и готовы общаться дальше. Эй, а с какой это стати я Сморчок?! – Эдди обиделся – притворно или нет, не важно.
Тут я поняла, что тип не повёлся на нашу игру, а подыграл, чтобы усыпить уже нашу бдительность:
– Берегись! – крикнула я, увидев, что тип всё-таки стремительно выхватил нож и налетел на Эдди.
Я налетела на доли секунды быстрее. Удачно ударила так, что нож у него выпал. Тут же этот тип схватил меня, без проблем поднял над землёй и швырнул в деревья и могильные камни. Я еле успела сгруппироваться, чтоб не удариться головой, но шмякнулась я будь здоров как больно.
– С тобой я попозже разберусь, куклёнка! – прорычал негодяй и снова набросился на Эдди.
Нож валялся под их ногами. Между ними завязалась нешуточная битва. Этот тип бил Эдварда, но Эдвард амортизировал удары. Тип шипел:
– Я придушу вас голыми руками. Чтоб не вынюхивали мне тут! Ты спросил как меня зовут? Зелёный Червь меня зовут! Запомни это, Сморчок! Зелёный Червь отныне будет приходить к тебе в кошмарах!
Зелёный Червь зажал Эдди на земле, принялся его душить. Он совершенно забыл про меня. Я налетела на этого громилу и обрушила серию массированных ударов – как меня учили Скорпион и Аманда. Это дало возможность Эдварду подняться. Тип откатился от меня, тоже быстро поднялся.
Мы стояли друг напротив друга – мы с Эдди на одной стороне, ощерившиеся, в боевой стойке. Этот тип – на другой стороне. Между нами – могила этой молодой умершей девушки. Тип утёр кровь, вытекшую из носа:
– Я вас урою. Сейчас я вас так урою – что пожалеете, что вообще родились!
В следующий миг тип начал шептать слова на непонятном языке, неотрывно смотря на нас. Он поднял руки вверх, развёл их чуть в стороны. Между его рук забегали чёрные вихри.
– Ого! Да он фокусник какой-то… – зашептал возбуждённо Эдди. – Смотри, что творит!
Между чёрными вихрями появились синие молнии. Всё это нагнеталось между его рук… Тип продолжал смотреть на нас в упор, продолжал шептать вязь слов из грубых согласных и шипящих. До меня дошло быстрее:
– Нет, он не фокусник. Он не-человек! Или демон! Бежим отсюда! – я схватила Эдварда за рукав.
Мы испугались и убежали. Зелёный Червь не побежал вслед – он смеялся. Смеялся торжествующим смехом, запрокинув голову. Поле битвы остались за ним. Смельчаки позорно смылись. И к счастью, он не стал посылать нам вслед жуткую тучу.
– Мы ещё встретимся, Сморчок! Куклёнка, я тебя ещё поубиваю, не расслабляйся! – крикнул он.
Мы добежали до ограды совершенно не в том месте, как сюда заходили. Подстёгнутые ужасом от того, что могли пасть жертвой сверхъестественных сил, мы перепорхнули эту ограду. Чудом штаны не порвали! Потом мы как оголтелые, на чистом адреналине, бежали мимо домов и дворов, удивляя редких прохожих.
Добежали до дома Эдварда, забежали в подъезд, потом в квартиру и плотно закрыли дверь.
Посмотрели друг на друга, выдохнули и… расхохотались. Наш постстрессовый синдром выражался в истерическом смехе.
– Хахаха! Ой не могу! Зелёный Червь! Назвал меня Сморчком – это гриб. Сморчок – не приятно звучит, как будто я без конца сморкаюсь, то есть как будто я сопливый. Чёрт, он это и имел в виду. А тебя куклёнкой называл, я бы его за это на дуэль вызвал!
– Он не-человек, Эдди. У него это… магический ток. Я уже такое видела. Это не фокус. Он чёрный маг, возможно некромант! – возбуждённо проговорила я.
– Маг… Вот это да…
– Он из их шайки-лейки, Эдвард! Наверняка их главарь. Там около этой могилы свято место пусто не бывает, ты видел, сколько там следов? Туда табуны томберов ходят. И он пас нас, либо пришёл проводить свой ритуал, увидел посторонних, решил пугнуть.
– Он на нас набросился, будто хотел побить. Ну, избить – не убить, нет. А может, он просто псих ещё вдобавок.
– У него нож был. И он хотел напасть внезапно, убить тебя. Но не рассчитал, что нас двое.
– Но если он нас хотел убить, то почему он не стал своим этим электрическим током… то есть демоническим током в нас пулять?! Я такое видел в первый раз! Я думал – такое только в комиксах бывает!
– Возможно, он передумал нас убивать. Если он из томберов – он мог узнать меня. Ему могли передать на меня данные, как я выгляжу. Я ведь их враг, из-за меня у них тогда сорвалось с попыткой завербовать Пита. Как бы там ни было – сегодня нам повезло. Иной раз отступление – единственный разумный выход.
– Мы бежали как трусы, поджав хвост. Хотя да, ты права, против этого тока, как ты его называешь, не попрёшь. Ух, вот бы я тоже мог владеть таким током!
– Я бы тоже не отказалась. Но повторяю – нам чертовски повезло. Нас спасло каратэ. И наша реакция.
– Твоя реакция, Клот. Спасибо, что прикрыла, – Эдди горячо пожал мне руку.
– Не стоит. Ты бы сделал то же самое.
– Ты настоящая боевая подруга. Мы отлично сработались, на мой взгляд! Ух как ты его – туда, сюда, раз-этак! Потом ещё раз – ать его, ать его!
– Он умеет драться неплохо. И силы недюжинной. Но стоит отдать ему должное: когда он меня кинул, словно позаботился, чтоб я не поранилась.
– Да он джентльмен! Может, куклёнка – это в его угле зрения как комплимент? – хихикнул Эдди.
– Сморчок тоже комплимент. Если он имел в виду именно гриб, а не синоним к слову «сопляк».
– Интересный он тип!
– Возможно, именно он и завербовал Мрию. Меня удивляет его поведение. Он странный. То, что он из томберов – очевидно. Возможно, приставленный охранник, следит, чтобы место ритуалов было чисто. Отпугивает посторонних. Сначала начал говорить. Потом решил ножиком тебя пырнуть. Потом полез просто драться. Если бы хотел убить – не дрался бы, а взял бы и убил. Потом продемонстрировал, что владеет сверхспособностями, страху нагнал. Если такие типы ходят сейчас в услужении у Масочника – война с Томберами будет ох какой непростой.
– Позволь мне помочь тебе в этой войне. Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты помогаешь мне отбить у них Мрию.
– Эдди, мы с тобой повязаны одной кровью теперь. Поэтому куда ж ты денешься, с подводной лодки? – усмехнулась я.
– Как насчёт какао? Только надо бы раны зализать, а то он мне все рёбра пересчитал, нужно проверить, не поломал ли парочку.
Мы отправились зализывать раны.
***
Трёхглазая смотрела в Шар и хмурилась. Блэки как всегда слишком импульсивна, своевольна – а Трёхглазая поспешила её похвалить, да ещё и при других подругах. Блэки заверила, что следов она не оставила – а она оставила, это раз. Блэки убедила Морскую Королевы и фрейлин в том, что убитый был простым смертным – это два.
Нет, у Блэки не было целей обмануть подруг. Скорее всего, Блэки просчиталась, недооценив хитрость и коварство Паука. Лексаэлла сквозь воду глядела: Тёмный Маг снова остался в выигрыше, подстроив всё так, что Русалки вынужденно нарушили Баланс. И привлекли внимание Охотников. Раньше времени.
– Не так надо было устранять Дункалса, – сетовала Рина. Она находилась возле начальницы. Безумно красивая блондинка с глазами, обдающими волной горячего пара как в бане. – Блэки надо было сначала тебе его показать, моя Королева. Или хотя бы кому-то из нас.
– Блэки действовала правильно. Самостоятельно. Это была её задача – выследить Ключ. У каждой из нас стояли свои задачи. Я поговорю с Блэки за её просчёт.
– Кто бы мог подумать, что Дункалс – Охотник Земли, хоть и не раскрывшийся. Его надо было обрабатывать, чтобы он не только принёс Ключ нам на блюдечке, но и играл на нашей стороне, – злилась Рина.
– Не к чему ворошить прошлое. Пусть сейчас Блэки споткнулась и подвергла меня будущему неприятному разговору – в будущем она исправится, – благосклонно улыбнулась Трёхглазая. – Паук идёт. Шар заволакивает тьмой, я уже не могу больше следить за моими подданными.
– Сам Паук, Демиург Тьмы снизошёл до тебя, моя Королева! И это устроила Блэки своей ошибкой. Да за её такую ошибку нужно наградить! – не известно, чего было больше в словах Рины – искреннего восхищения или сарказма.
Рина превратилась в пар и поспешно исчезла, выветрившись из залы в вентиляционное окно. Трёхглазая села в царственной позе в кресло, положила вечно молодые руки на подлокотники, уверенно откинулась на спинку.
В комнате потемнело. На Трёхглазую опустился Оттенок Теневой Стороны. Все краски исчезли, стены и мебель тоже. Не исчез только её Шар, он засветился, зависнув в воздухе рядом с Морской Королевой, недовольно засверкал чёрными сполохами, сопротивляясь охватывающей его Тьме. Шар напрямую связан с третьим глазом Трёхглазой, поэтому деться он никуда не мог. Кресло Трёхглазая тоже «прихватила» с собой в образовавшийся переход на Теневую Сторону, чтобы удобнее сидеть.
Перед Трёхглазой из сгущения Тьмы и Тени вышел Тёмный Маг. Тот, кто называет себя Линсо Паук, Мрака Творец. У него много имён и обличий. Он везде и нигде одновременно. Один из четырёх главных Демиургов Мироздания. Тот, кто управляет Тьмой. Не Чернотой, не Белизной, не Светом. Он пришёл к Морской Королеве поговорить.
Предстал в одном из любимых обличий. Высокий человек, неопределённого возраста. Отличительные черты – длинные чёрные как смоль волосы, высокий цилиндр, чёрный плащ. Хитрая усмешка. И задушевный хриплый вкрадчивый голос Тьмы в Ночи.
Трёхглазая, Богиня Вод Морских, Русалка, которой несколько тысяч лет, прекрасно осознавала, насколько он могущественен. По сравнению с ним она – песчинка во всех океанах Вселенной. Но она не позволила себе испугаться, подобострастничать и вскакивать с насиженного места в присутствии самой Тьмы. У богов разговоры происходят на ином уровне, нежели чем у людей.
Паук слегка приподнял цилиндр, галантно кивнул и уселся в такое же кресло, как у Трёхглазой. Кресло образовалось напротив Морской Королевы. Паук тоже сел раскованно, залихватски закинув нога на ногу. Он подманил к себе плавающий в воздухе чёрный лакированный Шар Трёхглазой, заглянул туда одним глазком, увидел то, что ему нужно, и удовлетворённо хмыкнул. Трёхглазая ничего не говорила, она смотрела на Тёмного Мага и ожидала, что он скажет. Ведь он инициатор этой аудиенции.
– Твои девочки проштрафились, Трёхглазая, – тон его чрезвычайно весел, будто речь шла об игре.
Трёхглазая улыбнулась одним уголком губ:
– Твои мальчики и девочки – тоже, Паук. Да, мы упустили Дункалса, но и вы тоже его упустили.
– Дело не в Дункалсе. Он разменная монета, мы с тобой это понимаем. Ключ, Трёхглазая. Именем Королевы Морской, Ключ! – торжественно провозгласил Тёмный Маг и медленно простёр вперёд руку, раскрывая ладонь. – Ты отдашь мне его добровольно?
Трёхглазая усмехнулась:
– Я отдам тебе его добровольно. Но с одним условием. В обмен на того, кого ты присмотрел себе в ученики.
– Так я присмотрел себе в ученики Дункалса. А вы его тюкнули. Ключ, – повторил Паук, насмешливо глядя на Морскую Королеву.
– Дункалса мы быстрее углядели. Таков наш замысел. Право первой ночи, ты же знаешь. Кто первым встал, того и тапки. Всё по справедливости. У тебя всего один «Глаз», а у меня их три, – весело, в тон Пауку, проговорила Трёхглазая.
– Хорошо, давай поиграем, – Паук убрал руку и невозмутимо положил её на подлокотник. – Я пошлю к тебе того, кого я присмотрел себе в ученики. Удастся тебе уломать его подписать Чёрный Контракт – он твой. Не удастся – он мой. Но Ключ ты отдаёшь мне по-любому. Считай, ты по-любому выигрываешь: ведь у тебя в запасе несколько дней попользоваться этим Ключом. Имей в виду: малейшее баловство с твоей стороны или со стороны твоих девочек – на вас будет Охотник.
– Ах, напугал, – Трёхглазая притворно расширила все три глаза и расхохоталась: – Да, давай поиграем. Присылай своего ученичка. И посимпатичнее – мои девочки соскучились по красивым обаятельным мальчикам.
– Твои девочки зажрались на красивых обаятельных мальчиках. Поэтому я пришлю к тебе девочку. На днях. Делай с ней что хочешь. Но Ключ отдашь.
– Ты точно замыслил подлянку. Свою любимую игру в поддавки. Но учти: рано или поздно просчитаешься. Демиурги ведь тоже совершают просчёты, они такие же совершенные, как мы, а совершенный – от слова совершать, – коварно улыбнулась Трёхглазая.
– Ты ведь понимаешь, зачем я дал тебе Ключ, пусть и всего на пару дней. Как дал – так и взял.
– Прекрасно понимаю, Тёмный Маг. Ты Тёмный, я Чёрная. С тобой проще договориться. Я ценю это.
– Будешь злоупотреблять нашим союзом, Богиня Вод Морских – знаешь, чем это чревато. Пожалуй, нет резона дальше точить с тобой лясы, отвлекать тебя от важных морских дел. Мы друг друга поняли.
– Поняли, – кивнула Трёхглазая.
Паук в миг исчез. Вместе со своим креслом. Шар остался висеть в воздухе, недалеко от места, где сидел Тёмный Маг. Трёхглазая догадалась, что Демиург Тьмы успел узнать из Шара то, о чём узнала Трёхглазая. Демиургам закон не писан. От Тёмного Мага ничего не утаить.
Но как он распорядится тем, что знает? Устроит большую игру, сплетёт множество нитей. Трёхглазая остро понимала, что её Паук уже вплёл в паутину. Но она знала, как её разорвать и выйти из этого не выгодного ей союза. Большая надежда на Масочника и демоницу. И ещё большая надежда – что ей – Трёхглазой – удастся уломать ученика или ученицу Паука подписать Контракт. Паук ведь пришлёт к ней ту, кого избрал для Испытания Трипорталом. Если это будет совсем неоперившийся вагант – Трёхглазая выиграет, а с ней и весь Чёрный Орден и её главная богиня – Чёрный Демиург Сона. Паук любит поступать с учениками по принципу «выплывет – не выплывет». Трёхглазая устроит так, чтобы для Паука ученик «не выплыл». Уж она постарается!
