АО АСЭ
Инжиниринг. Истории об истории
Сегодня на второй и третьей очереди АЭС индийцы, контролируя качество изготавливаемого оборудования, стремятся в технологии производства этого оборудования, что называется, докопаться до руды. Я сначала считал, что у них основная задача – познать, чтобы потом воспроизвести. А сегодня я прихожу к другому выводу. Главное для них – именно понять, исключить все сомнения, оптимизировать технологии, чтобы станция надежно работала сейчас и в будущем. Двадцать лет с ними общаюсь, и всегда полагал, что понимаю, куда они идут. А потом как-то поймал себя на мысли, что идут-то они туда, но цели конечные у них гораздо глубже и шире. Это люди, у которых есть чему поучиться.
2023 г.
Алексей Банник «Мы сделали лучшие в Китае блоки»
Алексей Юрьевич Банник. Вице-президент по проектам в Китае и перспективным проектам АО АСЭ
Мои родители учились в Московском энергетическом институте. Отец долгое время работал представителем «Атомэнергоэкспорта» в Румынии. И потому еще в школе я начал думать о том, что, наверное, буду атомщиком.
В 1988 году поступил в Московский энергетический институт, на кафедру атомных станций, окончил его в 1994 году. Тогда мой диплом позволял работать практически в любой области: «инженер физик-теплоэнергетик», «Проектирование атомных станций», «Эксплуатация и сооружение». Но мне очень хотелось в «Атомэнергоэкспорт», туда же, где когда-то работал отец, который к тому моменту перешел в «Технопромэкспорт».
И в том же году после собеседования с руководством «Атомэнергоэкспорта» я был принят туда на работу. Отдел назывался «Атом Инжиниринг 2». Он вел сразу два проекта – китайский и индийский; оба были на этапе подписанных межправительственных соглашений и неподписанных контрактов.
Страшно подумать: ощущаю себя достаточно молодым человеком, но в этом году исполнилось 29 лет, как я работаю в атомной отрасли. И пролетели эти годы как один день.
Наставник от Бога
За что я всегда благодарил и благодарю судьбу, так это за то, что моим первым непосредственным руководителем стал Юрий Германович Иванов. Это был наставник от Бога. Человек, у которого хватало терпения учить нас, молодых дураков, и вкладывать в нас все свои знания и всю свою душу. Он был учителем не только по работе, но и, наверное, по жизни, за что ему большая светлая человеческая память. И, кстати, воспитал он не только меня: у нас в организации найдутся еще сотрудники, которые считают Герма́ныча (так мы его звали между собой) своим Учителем.
Китайских проектов, которыми на тот момент занимался, наряду с индийским кейсом, наш отдел, было два. Один из них, большой, – сооружение первого и второго блоков Тяньваньской АЭС. Он находился в совершенно зачаточном состоянии. Мы тогда пытались реанимировать межправительственное соглашение 1992 года и подписать исполнительные контракты.
Параллельно занимались сооружением в Китае газоцентрифужного завода. И вот это была деятельность ежедневная. К ней-то меня и подключил Юрий Германович. Три года я занимался получением экспортных лицензий на оборудование, отвечал за его таможенное оформление и транспортировку до границы, передачу китайцам. Это было яркое время: новые знакомые, новые города, длинные командировки в Китай, в Забайкалье, в Читу, Краснокаменск, Иркутск, Ангарск, Владимир, Ковров. Я очень признателен Юрию Германовичу за то, что он так сразу, с ходу, с институтской скамьи, «воткнул» меня в живое дело. Я даже помню, что он очень обрадовался мне, молодому ученику, и с огромным энтузиазмом начал вливать в меня все свои знания о работе и жизни.
Бронепоезд
Мне было 24 года, когда я стал заниматься газоцентрифужным заводом. При этом грузы, которые мы тогда возили в Китай, были достаточно серьезные. Настолько, что по процедуре взаимоотношений между Россией и Китаем сопровождались вооруженной охраной. Нам часто приходилось передвигаться на этих поездах, скажем, из Краснокаменска через Забайкальск в Манчжурию. Выглядело это примерно так. В Краснокаменск прибывает состав из 14 вагонов. В хвосте и в голове поезда – два вагона с вооруженными людьми, которые по прибытии на станцию выходят на пути и осуществляют караульную службу. Все в бронежилетах, с автоматами и прочими атрибутами вооруженной охраны. И когда я прихожу в администрацию станции подписывать какие-то накладные, оформлять бумаги по дальнейшему движению поезда, несмотря на то, что парень я молодой, все видят, как начальник караула со мной общается: это мои люди с оружием, мой состав. Или я прихожу на таможню оформлять документы, и таможня тоже слегка взбадривается, зная, что это мой состав с кучей вооруженных людей. То есть, невзирая на твои 24 года, все начинают на тебя совершенно по-другому смотреть. Хотя понятно, что этот состав принадлежит «Росатому», но магия вооруженной охраны работает безотказно.
И, конечно, это очень поднимало тогда наш статус в этих командировках в Забайкалье. Куда бы мы ни приехали, все двери перед нами были открыты. Это, конечно, грело самолюбие, и мое, и всех членов команды, потому что, во-первых, приятно, а во-вторых, и вправду понимаешь: делаем очень важное, серьезное, государственное дело.
Технический отдел
В 1997 году был подписан контракт на технический проект первого и второго блоков АЭС в Китае, началась работа по выпуску проектной документации, и опять же по инициативе Юрия Германовича я был переведен на этот проект. Занимался сначала таможенным оформлением, постепенно перешел к техническим, проектным вопросам. И с 1997 по 2005 год я проработал в техотделе, пройдя все должностные ступени – от простого специалиста до начальника подразделения. Отвечал за весь спектр вопросов, связанных с проектированием, конструированием оборудования, с получением китайских лицензий на загрузку топлива и прочим. Моим непосредственным начальником был тогда Виктор Александрович Володин, ставший моим наставником в технических вопросах. Будучи выходцем из московского АЭП, он имел обширные связи с другими проектными институтами, в том числе с СПбАЭП, как тогда назывался генеральный проектировщик Тяньваньской АЭС. Володин ввел меня в круг этих людей, научил с ними работать, за что я ему тоже очень признателен.
При выстраивании отношений с институтом нужно понимать, что имеешь дело не с одним лицом, скажем директором или менеджером проекта, а с целой группой проектных подразделений, разными специалистами из отделов, управлений, бюро. И со всеми этими людьми нужно найти общий язык.
Если идти напролом, то никогда никаких задач не решишь. Нужно быть гибким, уметь учитывать и настроение проектировщиков, и их желание сделать лучше, стремление применить какие-то новшества в проекте. Если человек вкладывает душу и он что-то, допустим, изобрел, какое-то улучшение с точки зрения безопасности, то ты не можешь ему просто сказать: «Мне это на проекте не нужно, мне дай дешево и сердито, а ты вот здесь придумываешь какие-то усложнения». Если все узелки не поразвязывать, проект будет топтаться на месте и не пойдет вперед.
Второй важный момент, которому меня научил Володин: работая с внешним заказчиком (в данном случае – с китайским), ты всегда должен не только возглавлять команду проектировщиков, но и защищать ее. Ты не можешь бросать их одних на заказчика, потому что это особенные, творческие люди. Они как художники.
Поэтому бесперспективно ожидать, что они станут отстаивать интересы АСЭ или будут правильно трактовать контракт, бороться с внешним заказчиком. Скорее всего, они найдут с иностранным заказчиком общий язык по технике, но будет ли это полезно проекту в целом и «Атомстройэкспорту», а также отрасли и России, – еще вопрос. Поэтому нужно быть все время с ними рядом, координировать их взаимодействие с заказчиком. Потому что заказчики, как правило, стараются в сумму уже подписанного контракта напихать огромное количество опций для себя. Дополнительное оборудование, системы, дополнительные какие-то обязательства. То есть они все время стараются расширить круг наших обязательств – при сохранении контрактной цены, конечно. И проектировщик не всегда может противостоять такому давлению грамотного, квалифицированного, я бы даже сказал, наглого и упрямого клиента. И поэтому ему надо помочь отбиться от дополнительных требований, а заказчику объяснить, что его желания избыточны и что если он хочет реализовать их в проекте, то нужно заплатить за это отдельно. Всему этому, повторю, меня тоже учил Володин.
Нечаев
В какой-то момент меня пригласил к себе Александр Константинович Нечаев и предложил стать одним из его заместителей. У Нечаева, человека в отрасли известного, был круг людей, которых он консолидировал около себя, мнению которых доверял. В этот круг трудно было попасть, но у меня получилось – думаю, во многом благодаря содействию Юрия Германовича.
Это был тоже интереснейший период моей жизни. Нечаев очень мудрый, сильный и опытный человек, у него можно было учиться, просто даже находясь с ним рядом и слушая, как он ведет совещание, говорит по телефону, отдает команды, общается с руководителями отрасли. Это все была одна большая школа – узнавать, как выстраивать отношения в коллективе, вести переговоры с заказчиком, что это, вообще, за ответственность такая – строить ядерные объекты и тем более за рубежом. Всему этому я учился, уже находясь в команде Александра Константиновича.
Тот период, когда я стал одним из заместителей Нечаева, был очень сложным, можно даже сказать драматичным для компании, для российского ядерного экспорта вообще. Пуск китайской станции постоянно отодвигался, а главная причина срыва сроков заключалась в том, что мы были первыми – первыми, кто ступил на этот тернистый путь после стагнации мировой атомной отрасли.
Ядерные горки
Сооружение первого и второго блоков Тяньваньской АЭС в Китае было новым проектом с современной философией безопасности. Это был первый для нас проект с двойной защитной оболочкой, первый проект, в котором мы применили «ловушку» расплава активной зоны, в котором использовали немецкую цифровую СКУ, обеспечивающую высочайший уровень автоматизации всех технологических процессов. Были применены новейшие решения с точки зрения обеспечения безопасности блоков с реакторами ВВЭР-1000 – четыре независимых канала активных систем безопасности, оптимизированы все технологические схемы энергоблока.
Такого мы никогда не делали ни у себя, ни за рубежом, и поэтому ряд ошибок, которые по неопытности были заложены в проект, всплыл уже при монтаже оборудования. Более серьезные – при холодно-горячей обкатке и пусконаладке всех систем. Именно здесь все просчеты, которые мы не могли увидеть на бумаге, стали очевидными. Нам пришлось вносить проектные изменения уже непосредственно на площадке и доводить блоки до такого состояния, в котором они сейчас прекрасно работают.
Нарушения графика были связаны и с тем, что российская промышленность давно не выпускала серийно оборудование для АЭС. Поэтому, работая на старом запасе, мы получили определенные проблемы и здесь. Например, у нас была длинная история с растрескиванием теплообменных трубок парогенератора, были проблемы с вибрацией турбины. Словом, возник ряд сложностей, которые тут же вызвали остановку работ и пристальный интерес китайских органов атомного надзора.
И тут надо сказать, что дотошность китайских партнеров добавила, конечно, особого драматизма этой эпопее, а нам, соответственно, – седых волос. Ведь качество и безопасность для китайских партнеров были важнее графика сооружения и любых финансовых вопросов. По каждому случаю отказа, аварии, несоответствия тут же начиналось расследование, создавалась комиссия, которая делала выводы, направляла отчеты в атомный надзор Китая, где собиралась еще одна комиссия, потом – еще одна. И все это время мы стояли, так что нарушения графика сооружения связаны прежде всего с этими долгими разбирательствами. Не могу сказать, что описываемые мной несоответствия представляли серьезную угрозу безопасности станции, и это вызывало у нас чувство досады. В России мы бы подобные проблемы решили за неделю-другую. Но в условиях суровой китайской действительности мы потеряли на этом долгие месяцы. Впрочем, доведя до конца не одну из таких историй, понимаешь, что китайцы настолько въедливы, придирчивы именно потому, что опять-таки безопасность, качество для них – прежде всего.
Как бы то ни было, для компании и особенно для коллектива, который занимался непосредственно сооружением станции, – представительства АСЭ в Ляньюньгане, возглавляемого Александром Павловичем Селиховым, и китайского управления в Москве – это было очень тяжелое время. Мы подвергались критике со всех сторон, хотя очевидно, что те трудности, с которыми мы столкнулись при сооружении Тяньваньской АЭС, не были связаны с тем, что мы плохо делали свою работу. Наоборот, мы делали ее очень хорошо, и только поэтому нам удалось все эти трудности преодолеть. Самое удивительное в этой истории – то, что вынужденный и болезненный простой пошел китайской станции только на пользу.
«И опыт – сын ошибок трудных…»
Самое же удивительное в этой истории то, что вынужденный и такой болезненный простой пошел китайской станции только на пользу. Высвободившееся время позволило нам, грубо говоря, «вылизать» проект. Мы все равно ждали решения атомного надзора по парогенераторам, по другим существенным вопросам, так что параллельно успели устранить несколько менее существенных проблем, которые могли пройти незамеченными в тени этих больших. У нас появилась возможность остановиться, подумать и где-то улучшить результаты пусконаладки, где-то решить задачи с внесением небольших изменений в проект, что потом дало синергетический эффект: после того как мы пустили блок в коммерческую эксплуатацию, он ни разу не останавливался. Мы не поймали ни одной АЗ – аварийной защиты. Блок планово проработал до первого ППР, до перегрузки.
Таким образом, мы в этой ситуации все-таки вырулили и в 2007 году совместными с китайскими партнерами усилиями пустили первый блок. А через несколько месяцев пустили и второй. Затем ввели блоки в коммерческую эксплуатацию, и, надо сказать, здесь наши основные проблемы и закончились. В итоге этот большой труд всей отрасли не пропал даром. Мы совместно с китайскими партнерами довели блоки до идеального технического состояния. И когда блоки вошли в строй, то больше не останавливались. Они молотили на 100 % и сейчас продолжают, и китайский заказчик радостно хлопает в ладоши и говорит: «Это лучшие блоки в Китае!» Вот на такой оптимистической ноте закончилась эта история в 2007 году.
Здесь хотелось бы также вспомнить и других руководителей АСЭ, принимавших участие в сооружении первой очереди Тяньваньской АЭС. Прежде всего Евгения Александровича Решетникова. Перейдя на работу в АСЭ из Минатома, Евгений Александрович часто бывал на площадке сооружения и лично руководил решением наиболее сложных проблем. Я не был его непосредственным подчиненным, но работал с ним бок о бок, чему очень рад.
Также я хотел бы выразить благодарность коллективу представительства АСЭ на площадке ТАЭС: А.П. Селихову, В.С. Зарубаеву, В.И. Максимову, А.М. Бондарю и другим специалистам, благодаря ежедневному и самоотверженному труду которых этот проект стал таким, какой он есть.
Надо сказать, что, несмотря на все проблемы и такую загрузку коллектива сооружением первого и второго блоков ТАЭС, мы никогда не теряли надежду на продолжение сотрудничества. И все эти годы, что строили первую очередь, мы вели переговоры с китайским заказчиком о продолжении сооружения таких же блоков на тяньваньской площадке. В 2007 году, когда мы пустили блоки в эксплуатацию, китайские партнеры наконец сказали: «Да, теперь мы можем доверять российской технологии». И, проведя еще два года в непрерывных коммерческих переговорах с китайским заказчиком, в 2009 году мы достигли соглашения по основному разделению объемов и по цене сооружения третьего и четвертого блоков Тяньваньской АЭС. Это позволило нам в 2010 году подписать генеральный контракт, уже принципиально новый.
Сопряжение
Блоки второй очереди интересны тем, что это сплав лучших китайских и российских технологий. Мы проектировали «ядерный остров», китайские партнеры проектировали и поставляли «неядерный остров». Эта совместная работа российских и китайских инженеров по сопряжению двух проектов, по взаимной выдаче заданий, по контролю интерфейсов еще больше сплотила наши коллективы, и во многом поэтому проект второй очереди ТАЭС оказался таким успешным. Во-первых, мы, конечно, опирались на опыт ошибок, возникавших в ходе сооружения первых двух блоков. А во-вторых, в процессе строительства третьего и четвертого блоков нам удалось применить то лучшее, что есть у российской и китайской стороны. Поэтому на сегодня мы имеем современные блоки – блоки поколения «3», в которых, наряду с российским, задействовано большое количество китайского оборудования, которое прекрасно работает.
Так, нам очень повезло с китайской турбиной – это яркий пример того, как Китай умеет брать от мира самое передовое и лучшее и интегрировать это в свои реалии. На момент сооружения третьего и четвертого блоков в Китае имелись производства трех типов тихоходных турбин для атомных станций мощностью 1000+ МВт. Это были японские, немецкие и французские модели. Все они на тот момент были локализованы в Китае, и это позволило заказчику выбирать между тремя разными поставщиками. Они выбрали тихоходную турбину Харбинского завода. С самого начала турбина повела себя прекрасно. С первого же толчка нам было ясно, что она будет отлично работать. Мы и сейчас продолжаем за ней внимательно наблюдать, и никаких вопросов не возникает.
Китайские специалисты оказались отличными строителями и монтажниками. Опыт монтажа они получили на первом и втором блоках, где мы отдали им на субподряд самые ответственные участки в здании реактора, в здании безопасности. И они с этим справились отлично. Набрались опыта, воспитали целую плеяду монтажников, которые умеют работать с нашими технологиями. Это позволило нам на третьем и четвертом блоках отдать им весь монтаж полностью.
Мы на 95 % отдали заказчику и пусконаладочные работы, оставив за собой только сложные процессы по наладке спецсистем АСУ ТП, и это тоже дало свои плоды. Сегодня мы имеем стабильно работающие блоки, которые были введены в коммерческую эксплуатацию с опережением контрактного графика в 2018 году.
Параллельно с работой по сооружению третьего и четвертого блоков мы начали переговоры по сооружению седьмого и восьмого блоков и по расширению нашего присутствия в Китае другими проектами. Здесь уже переговоры велись от лица АО «Русатом Оверсиз» (РАОС) – новой структуры, которую создал «Росатом». И контрактную работу по новым блокам мы вели вместе с ними одной дружной командой. Это также обеспечило наш успех, потому что, с одной стороны, там были опытные переговорщики из РАОС, а с другой – их поддерживала команда от «Атомстройэкспорта», которая успешно построила четыре блока в Китае и знала все нюансы этого проекта. Мы подписали хороший контракт и очень рады, что у нас есть работа на ближайшие несколько лет. Самое главное в жизни – когда у тебя есть работа, а если ее много и она интересная, это вообще счастье.
Мы также продолжаем надеяться, что еще больше расширим спектр наших проектов в Китае. Возможно, это произойдет не только за счет проектов типа ВВЭР, но и за счет других типов реакторов. Мы надеемся в этом поучаствовать.
Свое лицо
Самое простое, что можно сделать с точки зрения изучения Китая, его культуры, истории, – это поехать на Стену. Проще только попасть в Запретный город. Как это ни смешно звучит, но в центре Пекина все пути ведут к Запретному городу. Что касается Стены, то это тоже близко, грандиозно и красиво. И там надо побывать, чтобы все увидеть своими глазами.
Но особенно мне запомнилась поездка в Сиань. Я читал, что в древности это был самый большой город мира, в шесть раз больше Рима. Отсюда начинался Шелковый путь. И сейчас это один из главных исторических и культурных центров Китая. Один из китайских императоров, Цинь Шихуанди, построил себе здесь гробницу и уникальный скульптурный комплекс – Терракотовую армию.
Волею судеб меня занесло в Сиань на переговоры с китайским заказчиком, они нас туда позвали на несколько дней. И они же показали нам Терракотовую армию. Это феноменальное зрелище! Не менее грандиозное, чем Запретный город, чем Великая Китайская стена. В Китае вообще все – великое. Они маленькие вещи делать не умеют. Если они что-то строят, то ничего более масштабного в мире не будет. Самая длинная в мире стена, самая большая в мире площадь – Тяньаньмэнь, и такая же громадная гробница в Сиане. Терракотовое воинство, которое в ней дислоцируется, производит колоссальное впечатление, особенно с учетом того, что у каждого воина, который стоит в этом бесконечном строю, – свое лицо, как будто его лепили с натуры, а этих скульптур там – больше восьми тысяч.
Драйвер мирового развития
В 1996–1999 годах я учился в Академии внешней торговли, и нам уже тогда на курсе мировой экономики говорили о том, что Китай будет мировым лидером. Пройдет 20–30 лет, и он обгонит и по темпу развития, и по уровню ВВП Соединенные Штаты. Тогда в это верилось с трудом, а сегодня понятно, что все эти прогнозы сбываются.
Все эти «тектонические» сдвиги Китая мы видим своими глазами. Имея возможность часто ездить, например, в Пекин или Ляньюньган, мы наблюдаем, как стремительно меняются эти города. Китайцы удивительно быстро строят. Качественно и быстро. Приезжаешь и не узнаешь знакомых улиц. Буквально три месяца назад тут было старое здание, а сегодня ввинчивается в небо новый небоскреб.
Но гораздо бо́льшие изменения за эти годы произошли в самих китайцах. Они превратились в динамично развивающуюся нацию, которая ощущает себя мировым лидером. Это, конечно, подлинное чудо, проявляющееся в каждом китайце. Они действительно считают, что они – великие люди, достойные великого будущего. И я с ними согласен.
Китай сегодня однозначно мировой лидер. И мне повезло, что я более 29-ти лет собственными глазами наблюдал становление этого государства. Повезло работать с одной из самых развитых, сильных стран мира. И с этой точки зрения наша работа приобретает особую важность. Потому что мы сегодня не просто строим атомную станцию или завод в Китае – мы стратегические партнеры не только в регионе, но и в масштабах планеты. Все это видят, все наблюдают за тем, как Россия и Китай лидируют в реализации новейших проектов АЭС.
И это не просто работа по сооружению вроде «я вам деньги – вы мне оборудование». Мы строим фундамент для дальнейших долговременных, дружеских, добрососедских, стратегических отношений наших стран. Мы и сами растем на этом проекте, учимся у партнеров, а они учатся у нас. И люди, имеющие этот опыт, в дальнейшем несут в душе убеждение, что русские и китайцы – два великих народа, которые должны жить дружно и что-то сообща создавать. Что-то грандиозное и передовое для всего мира. Это очень важно. Трудно переоценить крупнейший продукт нашего сотрудничества именно с этой точки зрения – геополитической, стратегической.
2023 г.