АО АСЭ
Инжиниринг. Истории об истории
Сейчас станции строят под расчеты 60+ лет, то есть фактически три полных поколения. Если брать модернизации, то и до шести рабочих поколений проходят через объект с учетом продления сроков эксплуатации. АЭС – практически вечный объект.
Таких системообразующих отраслей в общем-то больше и нет. Ну и конечно, все наши объекты значимы с точки зрения реноме страны. Это тоже накладывает обязательства.
Крепость
Иногда мне приходит в голову один в некотором роде военный образ АЭС. Мы строим форт на чужой территории – не вражеской, не дружественной, – просто форт. И нужно будет эту территорию не то чтобы контролировать, но каким-то образом находиться там и с помощью этого форта существовать. Мы фактически строим некую базу отношений, культуры, производства, потому что люди, которые работают вместе с нами, тоже становятся носителями наших ценностей.
Это экспансия, но не на заказ. Мы приходим и в любом случае получаем очень серьезный синтез культур и технологий. Эксплуатация длится десятилетиями, вывод из эксплуатации – через столетие. Это и поставка топлива, и апгрейд оборудования, и возможность постоянной учебы. Мы ставим некие базисные вешки в очень разных местах на планете, и каждый раз, даже если нас очень ждут, к нам не готовы. И нам приходится с нуля начинать эту индустриальную историю.
У американцев есть такой агитационный плакат: флот – это не работа, а способ увидеть мир. В этом отношении АСЭ – это не только способ увидеть мир, это возможность изменить его. И это очень круто.
И безусловно, это инструмент эволюции государства. Не то чтобы стартер – но очень хороший приводной механизм, который и толкает, и показывает, куда можно двигаться.
Работа
Первый раз я поехал на Калининскую станцию зимой 1990 года. Я еще института даже не окончил – меня направили туда в командировку. И вот уже 30 лет прошло… Мне в Питере как-то Марк Вениаминович Рудинштейн, один из главных инженеров проекта СПбАЭП, которому тогда было за семьдесят, сказал: «Я внутри чувствую себя все равно двадцатилетним. Те же ощущения, та же решимость, воля. Жалко, организм стал подводить».
Марк Вениаминович имел такую присказку: «Узнаешь город, только когда походишь по нему пешком…» С ним я прошел два города – Пекин и Париж. В первом мы были по китайскому проекту. Было что-то головокружительное, иррациональное в том посещении Пекина. Эпоха великой перестройки, когда взрывались старые районы и прямо на их месте буквально на глазах строились новые, когда каждый год вокруг Пекина вырастало новое транспортное кольцо. Когда Ляньюньган превращался из рыбацкого поселка в мегаполис: там строилась Тяньваньская АЭС. Мудрость Китая бесконечна и очень разнообразна. Для нас иной раз непостижима, а для них совершенно очевидна.
И снова «Здравствуйте!»
Кого-то это может удивить, кого-то возмутить, но АЭС «Белене» в Болгарии для нас – очень успешный проект. Финансово оформленное завершение прошлых переговоров – это замечательный итог. Это очень поучительная, конечно, для всех история в том плане, что она долго тянулась и печально пока для заказчика закончилась, но они люди прагматичные – вернутся к нему…
Для нас это тем более поучительная история, потому у нас теперь все настороженные и внимательные, правильно считают денежку и правильно подписывают контракты. Вот чисто экономически – да, пауза в проекте удачно оформлена. Но мы же никуда не денемся, мы открыты для предложений. Они всегда могут вернуться за стол переговоров. Мы тоже можем вернуться.
Венгрия же сделала рациональный выбор. Там и очень непростая площадка, и сложные обстоятельства сооружения, и трудные переговоры – тяжелый кейс. Но с точки зрения политэкономической они правильно рассудили: они готовы стать донорами энергии для относительно «зеленых» стран. Прежде всего для Германии и Австрии, которые не хотят иметь ничего общего с атомной энергетикой, – и это шанс для всех. Это возможность энергетической безопасности и для других стран. Я думаю, что следом будет Чехия, и если объявят там тендер, то у нас очень неплохие шансы на успех.
И площадка «Темелин» лет десять назад для нас тоже была шансом. Мы там уже участвовали в предтендере – подали документы, предложения, – но пока ее свернули.
Словом, «снова здравствуйте» – это наш формат. Ведь страны живут мечтой о том, что у них будет атомная станция, о техническом прогрессе, о новой идентификации. Вполне понятно, что у зажиточных немцев нет сейчас такой нужды. Но, мягко говоря, все же понимают, что там большое указание было со стороны госпожи Меркель, которая, во-первых, политически всегда была за зеленых, а во-вторых – она, собственно говоря, в очень нужное время (после фукусимской катастрофы) предложила своему достаточно зажиточному обществу вывод из эксплуатации всех старых энергоблоков. За их счет, естественно. Они все восприняли это как благотворительность, но на самом деле это было обременение или то, что в русском языке называется «разводом».
Англичане продолжают искать альтернативу, и, если бы не политический аспект, мы точно уже участвовали бы в тендере. Мы были в ONR (Office for Nuclear Regulation) в Лондоне в 2010–2013 годах, договаривались по процедуре предварительного одобрения проекта. А там есть дефицит электроэнергии, там есть востребованность атомной энергетики, и там нет такого хорошего предложения, как у нас.
Инженерная система
И я убежден, что мы бы соответствовали там всем мыслимым и немыслимым требованиям по обеспечению безопасности, по экономическим аспектам, инфраструктурным объектам. Ведь то, что мы наблюдали у партнеров, то, что мы видели у EPR-1600 и тем более у AP-1000, не выглядело утешительно. Мы же не только знаем, что представляет собой наш объект как инженерная система, – мы Словом, «снова здравствуйте» – это наш формат. Ведь страны живут мечтой о том, что у них будет атомная станция, о техническом прогрессе, о новой идентификации. понимаем, как его строить, как его эксплуатировать, и мы понимаем, как решать проблемы, которые могут возникать на этом нелегком длинном пути. И это большая разница. Это не просто «нарисуем – будем жить», а «нарисуем, изготовим, построим, наладим и будем долго и счастливо жить». Абсолютно другой уровень сложности.
На сегодня так умеют делать очень немногие, с учетом не очень большого успеха Areva и Westinghouse. Потому что инженеры уходят в другие отрасли, и мировая атомная энергетика за последние десятилетия от этого много потеряла. Именно в практике. То есть они, конечно же, вырабатывают теорию, пытаются держаться на плаву, и, конечно, они будут наращивать инжиниринговый мускул за счет цифровых технологий, опыта других стран, опыта смежных отраслей. Они явно будут копить энергию. Но они – не в поле, не в активной фазе сооружения достойного числа объектов. Единичные постройки, единичные проекты – это все-таки совсем другая история. Нужен масштаб, чтобы иметь хорошую кузницу уникальных кадров и широкое поле деятельности.
Это как в спорте. Там, где есть спортивные школы, хорошо развит детский и любительский спорт, там, как правило, очень сильные профессионалы и спорт высоких достижений на уровне. А где что-то прихрамывает в массовом спорте и при этом все силы брошены на большой, там нет и не может быть главного успеха. Есть еще флотское правило: скорость колонны определяется самым медленным из кораблей. И поэтому мощность, возможность иметь высокие достижения определяется числом объектов, в сооружении которых участвует компания. Я надеюсь, что мы из этого масштаба, из количества «скуем» в том числе и хорошее качество.
2020 г.
Андрей Лебедев «Мудрость Индии»
Андрей Олегович Лебедев. Вице-президент по проектам в Индии АО АСЭ (2003–2023)
Удача в жизни в плане профессиональной деятельности мне явно улыбнулась. По окончании Ивановского энергетического института я попал на одну из самых масштабных строек Советского Союза 1970–1980-х годов – Запорожскую атомную станцию. Это шестиблочная АЭС, и мне довелось в той или иной степени участвовать в сооружении, наладке, пуске и эксплуатации каждого из энергоблоков, причем в профессиональном диапазоне от электрослесаря до главного технолога станции.
Энергодар
Начиналось все с курирования электромонтажных работ, далее – работа в лаборатории по основным системам регулирования энергоблока на этапах наладки, освоения мощности и эксплуатации. Отдельный этап – работы по повышению противоаварийной устойчивости станции в целом, продлению ресурса энергоблоков. Обрести такой опыт и пользоваться им в дальнейшей жизни – это большая удача.
Конечно, огромная заслуга в выборе профессии и дальнейшей успешной работе принадлежит моим родителям. Они тоже энергетики. Отец и мама всю жизнь работали в тепловой энергетике, начиная с трехсоток на Урале и заканчивая восьмисотками на Запорожской ГРЭС. И супруга моя, кстати, тоже энергетик.
По окончании института я предварительно распределился в новосибирскую наладку, но буквально на излете окончательного распределения пришел запрос на двух специалистов на Запорожскую АЭС. Я оказался одним из них и в 1982 году приехал в город Энергодар. Уникальное место, на территории которого на нескольких квадратных километрах сооружены две станции – тепловая и атомная, установленной мощностью около 10 ГВт. Такая вот концентрация традиционной и ядерной энергетики в одном месте.
Начинал с курирования строящегося первого блока Запорожской АЭС. Это была уже стадия циркуляционных промывок. По образованию я специалист по АСУ ТП и в цехе автоматики попал на самый интересный и сложный участок – на основные системы регулирования энергоблока, обеспечивающие его динамическую устойчивость, которые впервые в Советском Союзе были реализованы на цифровых управляющих системах. Очень интересная инженерная работа, ставшая основой для применения теоретического фундамента, полученного в институте. Словом, стопроцентное попадание в профессию.
Когда я произношу какие-то тосты, очень часто начинаю со слова «удача». Желаю человеку, чтобы она всегда сопутствовала ему в жизни. Хотя главным, конечно, считаю желание, задор, нормальные мужские амбиции доказать себе, что ты в этой жизни чего-то стоишь и умеешь достигать.
Эпоха в безопасности
С благодарностью вспоминаю работу на Запорожской АЭС. Много там осталось друзей, целая плеяда которых в 2000-е годы работала у меня на проекте первой очереди в Индии. После Запорожской АЭС, уже в России, я руководил предприятием, которое поставляло для «Атомстройэкспорта» АСУ ТП нового поколения для первого блока иранской станции. Система отличалась широким применением цифровой техники и переходом на управление системами нормальной эксплуатации через дисплей. Когда эта работа близилась к завершению, Евгений Александрович Решетников со свойственной ему прямотой предложил мне: «Давай-ка ты к нам переходи». Я перешел в АСЭ, в иранское управление, ведущим специалистом финансового управления. Так что путь-то мой лежал в Иран, а оказался я в Индии. Это были 2003–2004 годы, начиналась интенсивная работа по индийскому проекту. Людей не хватало, и Виктор Васильевич Козлов, в то время гендиректор АСЭ, предложил мне это направление. Помню, поначалу было внутреннее сопротивление, все-таки Иран был ближе и понятнее, но отказываться от предложений в нашей отрасли как-то не принято.
Так я попал на АЭС «Куданкулам», о чем в дальнейшем не пожалел. На момент ввода в эксплуатацию это был, безусловно, самый передовой проект среди российских, да и, пожалуй, среди мировых. Поясню почему. На «Китае», то есть на Тяньваньской АЭС, мы шагнули в создание ловушки на случай аварии с расплавлением активной зоны, а на «Индии» сделали первый шаг по реализации пассивных систем безопасности. В чем их принципиальная новизна и даже революционность? Такие системы при полной потере внешнего энергоснабжения обеспечивают остановку реактора и отвод остаточного тепловыделения за счет естественных законов природы. Это прорыв в повышении безопасности АЭС, и шаг этот был сделан именно на проекте в Индии. Огромная заслуга в этом проектировщиков, конструкторов, наших специалистов на площадке и, конечно же, индийских коллег, в содружестве с которыми это делалось.
Сегодня это главное преимущество современных блоков, но индийский проект в этом плане был первым. Безусловно, у него есть свои особенности, есть резервы для оптимизации, он несколько грешит технической перегруженностью, но в плане безопасности индийские блоки у меня опасений и настороженности не вызывают. К тому же на «Куданкуламе» широко применены разветвленные системы диагностики – профилактика заболевания, а не лечение. Эти системы позволяют увидеть отклонение от нормы и реагировать на симптом, а не на событие, не дожидаясь того или иного отказа оборудования.
Сейчас площадка по проекту состоит из шести блоков. Первые два в работе, третий, четвертый, пятый и шестой – в стадии сооружения. На этом сооружение АЭС «Куданкулам» предполагается завершить. Число «шесть» для меня приобрело некий магический оттенок. На Запорожской атомной станции было столько же энергоблоков. И предполагаемая новая площадка в Индии тоже рассчитывается на шесть блоков.
Кадры – наше все
С целью управления проектами АЭС «Куданкулам», которые фактически делятся на три независимых проекта двухблочных станций и находятся на различных стадиях реализации, в АО АСЭ создана дирекция по проектам в Индии. Набрали хороших, сильных специалистов, настоящих профессионалов. Уверенность в команде растет. Нельзя не сказать о правильном отношении к кадровому вопросу руководителя проектов по блокам № 3–6 Михаила Новикова и его первых заместителей по техническим и финансовым вопросам. Руководители дирекции понимают необходимость создания дееспособного коллектива и занимаются его формированием внимательно и эффективно.
Большинство людей, которые к нам приходят, всех профессионально устраивают, так что, в принципе, коллектив под задачи управления проектами АЭС «Куданкулам» считаю сформированным. Эффективные, собранные специалисты. Тут все нормально. Но если случится вторая площадка, а это еще шесть блоков, вот тогда с подбором кадров придется сильно поднатужиться. Ядерная энергетика все-таки специфическая область, и при серьезных темпах строительства набирать инженерный персонал, способный решать столь масштабные задачи, – это большая работа.
Первые два блока мы поднимали в основном с помощью специалистов с Запорожской АЭС. Это были профессионалы, как правило, с 30–35-летним стажем работы, каждого из которых я знал и приглашал лично. Отличная команда, спаянный коллектив, плеяда руководителей и специалистов. Но время берет свое. Люди уходят на отдых, уезжают в родные края. К каждому из них отношусь с бесконечным уважением и благодарностью. Не могу не отметить руководителей нашей команды на площадке, работавших в ключевые периоды сооружения и ввода в эксплуатацию первой очереди. Это Александр Васильевич Макаревич и Евгений Николаевич Дудкин, ныне заслуженные пенсионеры. Иван Иванович Иванисов и сегодня продолжает трудиться на площадке. Работать с этими людьми было и есть большое удовольствие.
Сегодня на площадке новые, не менее опытные профессионалы. Полное становление коллектива еще не завершено, но костяк уже создан, и сомнений в его качестве нет.
Экономика гуманизма
На Запорожской АЭС отдельные блоки строились и вводились в рекордные сроки. Опыт поточного строительства на сооружаемых нами станциях мы используем и сегодня. Но, к сожалению, на индийской площадке мы все делаем… по-другому. Заказчик потребовал строить три отдельные двухблочные станции, предполагая при этом значительные временны`е интервалы в сооружении.
Парадокс ситуации состоит в следующем. Если взять Запорожскую АЭС, то там все шесть блоков стоят гуськом на единой площадке. И все обеспечивающие здания и сооружения для этих шести блоков – общие, а схема механизации производства строительно-монтажных работ при их сооружении была сквозная. Это, безусловно, огромная экономия на капвложениях и эксплуатационных расходах. А в Индии философия другая: «Нет, нам нужно так: одна станция – два блока, вторая станция – два блока, третья станция…» Получается, в Куданкуламе мы строим три атомные станции. И на мое недоумение – мол, ребята, ну это же не совсем, что ли, логично – ответ был прост до банальности: «У нас очень много народу в стране, всем нужно быть при деле». Впрочем, на второй площадке мы все-таки попытаемся перейти на единый генплан для шести блоков и поточный метод сооружения, значительно сократив сроки строительства. Надеемся, что наших экономических аргументов хватит.
Демократическое наследие
Все мы знаем, что на государственное устройство Индии и вообще на менталитет индийцев в значительной степени повлияли англичане. Исторически так сложилось. А в силу сформированного национального подхода они считают себя даже бо́льшими демократами, чем европейцы. Если эти люди выражают довольство, то очень сдержанно, если недовольство, то гиперактивно. Причем подача различного рода исков, вплоть до обращений в Верховный суд, – это совершенно нормальная и устойчивая практика для индийцев. И так по всей стране.
В связи с этим у нас возникало и возникает немало трудностей. Все помнят Хиросиму, Чернобыль, Фукусиму. Боязнь атома присуща обывателям всего мира, но все по-разному на свои страхи реагируют. Так вот, что касается индийцев, убедить их – особенно сельское население или жителей рыбацких поселков – в приемлемости, допустимости, безопасности, экологичности атомной станции очень непросто.
У нас был беспрецедентный случай, когда готовый к пуску, загруженный свежим ядерным топливом первый блок несколько месяцев простаивал, потому что вокруг станции шли волнения. И почти полгода это волнующееся население, перекрыв все пути на станцию, блокировало доступ нашим специалистам к месту работы. На станцию ездил только сменный персонал, поскольку оставлять совершенно без присмотра столь сложный объект было невозможно. Но при этом все работы по пусковым операциям на станции были блокированы. В какой-то момент мы уже были готовы вывести наш персонал с площадки. Однако этого не произошло, так как индийские атомщики очень настойчиво просили нас не уезжать с объекта. Конечно же, мы не могли не откликнуться на обращение коллег.
Четыре месяца решения по всем станционным вопросам принимались на оперативных совещаниях с индийскими коллегами в поселке проживания наших специалистов. Много сил было потрачено, чтобы как-то сгладить ситуацию. Пришлось и нашим специалистам ездить по индийским весям, убеждать, разъяснять основы безопасности и экологичности сооружаемой станции. К чести индийского правительства и местных властей, волнения удалось остановить.
Протестное движение было далеко не стихийным, как многим представлялось. Глобализация мира и неприкрытая конкуренция за рынки Индии, думаю, и в этом сыграли и продолжают играть свою роль. А когда станция заработала, многие вопросы и опасения ушли сами собой. Недовольные есть и сегодня, но уже не в таких масштабах, как было на этапах сооружения первого и второго энергоблоков. С началом стройки и особенно с вводом энергоблоков в эксплуатацию многое изменилось. Стало понятно, что станция – это хорошие перспективы занятости для населения огромного южного региона.
Успокоились и рыбаки: температура прибрежной воды и океанское течение в порядке – соответственно, рыба не ушла, меньше ее не стало. Каждый опытный рыболов знает, что рыбы больше на стремнине. И с нашей АЭС этот закон природы подтвердился. Бурлящие потоки воды со станции всколыхнули флору и фауну акватории и, наоборот, привлекли рыбу в этот регион.
Ковш
Гидрокомплекс, и в частности водозабор для морской охлаждающей воды, – это грандиозный объект. Масштаб работ по его созданию просто колоссален. Так, сухой док для сооружения водоводов охлаждающей воды и систем рыбозащиты выходил в океан метров на семьсот от береговой линии. И это все было пространство, отвоеванное у океана и осушенное. Порой по размаху и задачам я сравниваю этот комплекс с береговой линией защиты Санкт-Петербурга, к которой, кстати, специалисты «Атомстройэкспорта» тоже приложили руку.
Гидрокомплекс АЭС «Куданкулам» по сути своей выполняет функции, аналогичные функциям санкт-петербургского КЗС. Кроме задачи успокаивать охлаждающую воду для станции, его назначение – защита против возможных океанических катаклизмов.
Уникальность водозабора станции заключается и в его возможностях защиты морской фауны. Мощные компрессорные установки создают потоки воздуха в воде, поступающей на охлаждение АЭС, Большинство людей, которые к нам приходят, всех профессионально устраивают, так что коллектив АЭС «Куданкулам» считаю сформированным. что заставляет рыбу подниматься наверх. В верхних же слоях водоструйные насосы создают быстрое течение, и через проемы рыбу выносит обратно в океан. Нижние слои воды идут на станцию.
Одной из природных достопримечательностей водозаборного ковша является обилие в нем тропических рыб и прочей фауны. Это незабываемый набор оттенков цвета ультрамарин. А еще порой удается увидеть такого размера океанских черепах и скатов, что диву даешься.
Атомная крепость
В крупных городах Индии сегодня вполне цивилизованные условия жизни. Университеты, гостиницы, автомобили, супермаркеты, офисы. Растет прослойка населения со средним достатком, которая вполне может пользоваться этими благами.
Уважение вызывает уровень тамошней медицины, в частности хирургии. Пришлось несколько раз с этим вплотную столкнуться, занимаясь лечением наших специалистов. К примеру, замена суставов или полостные операции по шунтированию аорты в Индии поставлены на поток. Когда наши медики узнавали, в какой стране находится человек, нуждающийся в подобной помощи, то уверенно рекомендовали получить ее в Индии. И дешевле, и гарантия хорошего результата.
Вместе с тем подавляющая часть огромного населения Индии живет в другом мире, отнюдь не всегда стабильном и комфортном. Штат Тамилнад, где расположена наша станция, – это край сельского хозяйства. Не секрет, что эта деятельность во многом зависит от погодных условий (муссонов, наводнений) и сформированных на засушливый период запасов воды. В неурожайные годы люди целыми селениями могут сниматься с постоянных мест жительства и мигрировать в сторону больших городов – там больше вероятность пережить неудачный год.
Так вот, наша станция и прилегающие к ней территории становятся неким гарантом стабильности и точкой притяжения для населения штата. Всевозможные магазинчики, мелкая торговля – все стягивается сюда. Почему? Потому что людям тут стало лучше.
Помню, как в 2000-е годы на подъезде к АЭС было полное безлюдье, совершенно пустынные территории. Сегодня картина кардинально другая: дорога к станции пролегает через сплошной населенный пункт. Здесь и приличные по индийским меркам жилые коттеджи, и обилие сервиса для населения, которое мигрировало сюда со всего юга Индии.
Объяснить это несложно: люди чувствуют себя более защищенными в этом регионе, где им гарантированы пусть и небольшие, но устойчивые доходы.
«MAKE IN INDIA»
Согласно взаимным контрактным обязательствам, строит, пускает и эксплуатирует станцию Индийская корпорация по атомной энергии. Ответственность за поставки оборудования, рабочей документации и техническое содействие на всех этапах сооружения станции несет российская сторона. По поставкам на третьем – шестом блоках – 80–85 % нашего оборудования, на первом и втором было 100 %.
Лидером Индии Нарендрой Моди продвигается программа «Make in India» – лозунг новой индийской индустриализации. Процесс локализации оборудования для АЭС зародился на третьем и четвертом блоках, и что-то мы им уже отдаем в части объема производства и поставок. Предполагается расширение локализации на пятом и шестом блоках. Это не уступка, а здравый смысл. Сделанное в Индии стоит дешевле, и объекты становятся более конкурентоспособными, поскольку стоимость их при сооружении и эксплуатации снижается. Но здесь не может быть революций, это поступательный эволюционный процесс. Реальная локализация – это передача технологий, лицензий, это начало производства основного оборудования в стране по российским технологиям. Этих шагов индийцы очень ожидают, и мы понимаем, что рано или поздно к этому придем. Они создали свою линейку атомных тяжеловодных реакторов, заимствовали и развили самодостаточное производство оборудования для них, придерживаются принципов культуры безопасности при эксплуатации станций. Но для передачи наших технологий, связанных с производством реакторной установки совершенно другого типа, потребуется время и кропотливая работа.
«Городок провинциальный»
Место, где расположена станция, – это самый юг Индии. Чистое, светлое, солнечное место. Недалеко от станции находится город Каньякумари – южная оконечность полуострова Индостан. Священное место для всех индийцев, ибо здесь хранилась урна с прахом Махатмы Ганди, до того времени, пока прах не развеяли в водах «трех морей». Это место, где сливаются Аравийское море, Бенгальский залив и Индийский океан. Пляж с белым чистым песком шириной 25 метров тянется километров на сорок. Народ там купается круглогодично, годовое колебание температуры – максимум четыре-пять градусов.
В городке атомщиков Анувиджай индийцы и наши специалисты живут на одной охраняемой территории. Этот район обеспечен повышенной индивидуальной охраной, при этом доброжелательные индийские охранники выполняют двойную функцию: защищают не только в привычном смысле, но и от опасных представителей индийской фауны. Нередки случаи, когда они виртуозно справлялись со змеями. Например, банановая змея – зелененькая, маленькая, но укус ее может быть смертелен. У охранников на этот случай даже пики есть специальные, раздвоенные.
Раньше докучали еще и обезьяны, явление для нас экзотическое, а для Индии совершенно будничное. Сейчас, конечно, в нашем городке сетки повесили, так что этим животным уже не пробраться. А вот когда все только начиналось, случаи обезьяньего разбоя происходили достаточно часто. Бумага, документы, ручки, очки, телефоны – все могло стать добычей наших «пращуров». В любой момент схватит – и ищи ветра в поле. Ценные вещи, кошельки, телефоны старались вообще на виду не держать… Сейчас, повторю, такого уже нет.
Семь плюс
Есть теория, что человек через семь лет своей профессиональной деятельности достигает некоего насыщения. Дальше – стагнация, уход в непродуктивную область, потеря знаний, интереса к работе. Поэтому важно раз в семь-восемь лет менять свою профессиональную специализацию. С этим тезисом хорошо коррелирует японский принцип ротации кадров. Поработал в одном месте – поразрешай проблемы в другом, а потом наберись знаний в третьем.
Этот принцип считаю очень правильным. Невольно начал анализировать свой профессиональный путь и увидел, что теория верна. Семь лет – на станции в лаборатории автоматизации, семь лет оперативной работы в смене, семь лет – в инжиниринговой структуре станции и руководстве.
Но вот что странно: хотя индийский проект я для себя последним не считаю, другого на сегодня не ищу, хотя прошло уже два с половиной раза по семь. Нет набитой оскомины или какого-то гложущего изнутри червячка, хоть и понимаю, что могло быть и лучше, эффективнее. Есть неудовлетворенность конкретными техническими проблемами, но они возникают на любом проекте, их невозможно исключить. Интегрально я нахожусь в равновесном профессиональном состоянии – видимо, перенял что-то от индийцев. За 20 лет работы на этих проектах многое мне стало по Наша станция и прилегающие к ней территории становятся неким гарантом стабильности и точкой притяжения для населения штата. нятным. Это нормальный жизненный и профессиональный опыт, который нарабатывается у любого человека, если он занимается своим делом с желанием. А как же теория? Вероятно, для задач такого масштаба она не работает.
Главным в человеческой натуре я считаю желание чего-то достигать. Если человек не лег на диван, а чего-то хочет, у него активная жизненная позиция, интерес к своему делу – это счастливец. Впрочем, классики не раз описали в своих произведениях эту истину. Просто мои жизненные наблюдения лишний раз это подтверждают.
В Индии плачут дважды
Как-то с индийцами в неформальной обстановке зашел разговор об отношении иностранцев к их стране. Есть категория людей, которым Индия категорически не нравится. Индийцы на это отвечают очень по-восточному: «Это не Индия вам не нравится – это она вас не приняла». И есть еще другая мудрость, известная всем путешественникам. В этой удивительной стране гости плачут дважды: первый раз – приезжая, второй – уезжая.
Что и говорить, страна очень своеобразная, очень разнородная, потенциально конфликтная, но тем более удивительно, как индийцы умеют сглаживать противоречия. Видимо, это заложено в их природе, культуре, в тысячелетнем опыте их цивилизации. Знаю, что индийские руководители проектов принадлежат к разным кастам, но на работе это никогда не сказывается.
При сооружении первых энергоблоков зачастую можно было наблюдать картину, когда рабочий люд жил возле станции в шалашах из банановых листьев – довольно экзотично даже для некоторых местных жителей. Они получали зарплату в 20 долларов и были счастливы. Никто никогда их не притеснял, не унижал.
Без этой прослойки Индии прожить невозможно – по крайней мере, сегодня. Эти люди обеспечивают порядок в огромных индийских мегаполисах, на них все мелкое снабжение, легкий транспорт, доставка еды, уборка мусора. В Индии клерки, как правило, себе не готовят, каждому должен быть доставлен термосок. И это все обеспечивают люди из трущоб. Хотя трущобы – вещь достаточно условная. По утрам из этих районов выходят аккуратно одетые детки и идут в школы.
Философия безопасности
Действительно, должны пройти годы, прежде чем начнешь понимать индийцев, их своеобразную демократию, их темп жизни. Они живут словно в другом измерении. Для меня долго оставалось тайной, почему они так медленно принимают решения. Казалось бы, страна ярко выраженной иерархичности, кастовости, а все решения принимаются не административно, а коллегиально. Скажем, 25 человек участвуют в решении вопроса, и все должны быть «за». Даже если вопрос очевиден и ясно, что он в итоге будет решен именно так. А это же время! И часто просто раздражает, что можно незамедлительно решить вопрос, скажем, за время «t», а решаем его за «t + 25t». Вот такая специфика. Я им говорю: «Вот у нас я взял и принял решение. Время сэкономил, станция быстрей начнет работать!» А они отвечают: «Мы не то чтобы время не экономим – мы считаем, что так лучше фильтруем возможные ошибки». И для них это не просто осторожность, а тип мышления, уходящий корнями в глубь веков. Я долгое время боролся с этим, говорил, мол, вы же тратите драгоценное время, из-за этого получите все позже. Они соглашаются: «Позже. Но на более длинном отрезке времени мы выиграем. Потому что мы все взвесили». И в этом, действительно, глубокая философия.