Анна Кимова
Романолуние
12. Москва
По окончании практики в Риме Даше предложили место. Она осталась на год. В институте оформила академ. Но по истечении года вернулась в Москву. Рим надоел, ей надо было сделать передышку.
Последний курс не прошел, он пролетел. Даша устроилась на постоянную работу и совмещала с ВУЗом. Было трудно, но это подстегивало. Даша привыкла так жить – чем цель кажется более труднодостижимой, тем приятнее прокладывать к ней путь.
Еще в Риме, когда там узнали, что она всё же уходит, ей предложили работу в корпоративе у одних из их многочисленных партнеров, занимающихся интерьерными решениями – французов. Один из офисов был в Москве. Даша пошла. Но смогла проработать лишь год, настолько сильно ее тошнило. Она выросла в атмосфере спорта высших достижений. Да, там тоже хватало и сплетен, и подлости, люди везде одинаковые, но всё же тот уровень лицемерия, который Даша обнаружила в корпоративной среде, оказался просто запредельным. Она привыкла всегда говорить то, что думает. Нет, не лепить правду-матку, конечно, – элементов мозга всё же никто не отменял, их можно применять и оставаясь откровенной. Тем не менее Даша была скорее прямолинейной, чем скрытной. И этот новый мир был не для нее.
Сердце покоряли разные дива дивные. Например, внутренняя переписка, доступная глазам всех сотрудников компании:
– Дорогие, – этот укоренившийся корпоратский стайл, еще одна Дашина любовь с первого взгляда – официальное обращение ко всем и вся – «Dear» (прим.: дорогой/гая/гие, англ.), не важно, насколько этот «дорогой» – мерзкий человек, и как сильно ты его ненавидишь.
Итак,
– Дорогие,
Обращаю Ваше (обязательно с большой буквы, ведь здесь так ценят человека как понятие и уважают каждую отдельную личность) внимание на то, что в отделе административного персонала участились случаи невыдачи писем отделу закупок в своевременном режиме. Так, на прошлой неделе наш отдел получил три письма от поставщиков позже на три дня. Это неприемлемо. Считаю своим долгом обратить внимание всех сотрудников компании на этот факт на случай повторения столь вопиющего нарушения сроков доставки корреспонденции. Информация проверена по журналу регистрации входящей почты административного отдела, задержка была связана именно с несвоевременной разноской почты. Курьерская служба доставила вовремя. С уважением, Акимова Светлана, ассистент отдела закупок.
Далее следовал ответ. Естественно, также на обозрении трех сотен сотрудников:
– Дорогая Светлана! Хотелось бы уточнить, когда именно, помимо вышеописанного случая, Вы (с большой буквы) ещё недополучали почту или Вами были зафиксированы нарушения сроков. С уважением, Анна Заборская, старший администратор.
– Дорогая Анна! Вести учет постоянных нарушений со стороны сотрудников административного отдела не входит в мои обязанности. Если бы я занималась и этим, то у меня вряд ли осталось бы время на выполнение собственной работы. С уважением…
– Дорогая Светлана! Я не тот человек, который будет напоминать Вам о Ваших обязанностях, наверное, сейчас не они стоят на повестке обсуждения. Хотя это под вопросом. Так, согласно вышеуказанному журналу регистрации административным отделом входящей почты, ниже в нем стоит отметка о том, что письма были переданы в отдел закупок тем же утром. Дата – четвертое октября. По общей базе компании не составляет труда проверить, что́ это была за дата. Следующий день после дня Вашего рождения. Вы, если мне не изменяет память, пришли в тот день на работу на четыре часа позже. Хотя отслеживание дней рождения сотрудников компании тоже не входит в мои обязанности. Если я буду заниматься подобными вещами, на исполнение моих прямых обязанностей мне тоже не хватит времени. С уважением…
И так далее…
или:
Даша в конце коридора, рядом с кухней, пьет чай, у неё перерыв. Идут две девушки, одна навстречу другой. И улыбаются. Так обаятельно улыбаются, что просто дух захватывает! Поравнялись друг с другом. Раздается теплое:
– Привет!
Тут же следует не менее располагающее:
– Привет!
Миновали друг друга. Та, что осталась лицом к Даше закатывает глаза и произносит одними губами:
– Сучка!..
Такая вот жизнь. Каждый день. Не для Даши. Точно.
Но когда она сообщила о своем уходе с работы, и ей в ответ было предложено скататься в Париж, где требовался внештатный сотрудник, Даша не стала сомневаться. Из корпоратива надо было рвать когти, однако… Чтобы начать заниматься любимым делом и настроить собственную жизнь так, как Даше бы того хотелось – ни в чем себя не ограничивая – надо было немного потерпеть. Ей требовалось поднять на хороший уровень самый слабый на тот момент из своих основных языков – французский; испанский и португальский пока совсем не пригодились и были почти утрачены. Париж – идеальное место для достижения поставленной цели.
13. Цифра тринадцать – не зря чертова дюжина
Но за тот год в Москве произошло еще кое-что. Тогда Даша еще до конца не осознавала, насколько это событие сильно повлияет на весь последующий ход ее жизни.
По возвращении из Рима за ней снова стал увиваться Андрей. Даша не хотела. Он стойко ассоциировался с прошлым. Но Андрей был очень настойчив.
Однажды в дверь позвонили. Пришел Паша Рябков. И рассказал всё. Оказывается, уже все близлежащие деревни знали, что у этого недоноска гонорея. Стольких, видимо, он перетрепал, что пошла молва. Даша сильно насторожилась.
Вот уже год как появились какие-то внутренние боли. Значения не придавала. Привыкла как-то к подружке. К тому же сейчас основная боль почти отступила, эпизоды – редкие и непродолжительные, анализы Даша сдаёт регулярно, контрольный рентген делает раз в полгода, а в последнее время даже раз в год. Динамики или нет, или она незначительная. Но всё же Даша остаётся больной девушкой и понимает свое состояние, поэтому внутренние боли не вызвали у нее никакого волнения. Последний секс был в Москве, с Подколзиным. Он вообще оставался единственным на тот момент мужчиной, с которым она была. В Риме Даша никого к себе не подпускала, было как-то совсем не до этого, время постоянно расписано поминутно, поэтому она в последнюю очередь подумала бы на что-то венерическое. Предполагала, что это какие-то новые формы течения ее болезни. Но этот разговор с Пашей сильно взволновал. У Даши появились предчувствия.
Обследование выявило гонорею. А Даша ему доверилась…
Лечение было долгое, перебрали несколько групп препаратов, ничто не брало эту заразу. Только через год, перед Парижем контрольные анализы – отрицательные. И всё это время Андрей преследовал. Даша хвалила себя за дальновидность: никому из друзей не рассказала, куда устроилась на работу.
Чтобы он отстал, решила переехать на съемную квартиру. Тем более и так уже было пора. Даша мгла себе позволить снять квартиру, так зачем обременять папу? Пусть, наконец, поживет себе в удовольствие. И так с ней настрадался. Всю жизнь посвятил больному ребенку. Настал её черед платить ему той же монетой.
Переехала в центр, ближе к офису. Андрей момент отъезда пропустил. Отвязался. Но к отцу теперь не поездить. Ничего, будет каждый день звонить.
Так и прошел тот год. Съемная квартира. Одиночество. Удушающие объятья корпоратива. Лечение от гонореи. Чудо, а не год. Век бы так жила. Спасибо, что хотя бы на нервной почве не вернулась боль. Даша тогда параллельно начала прием таблеток от своей болезни. Перестраховалась. Пронесло.
Еще был непродолжительный период хождения по любовникам, который начался сразу после того, как она вылечилась, но на нем можно особо не останавливаться, настолько это было незначительно и недолго. В душе Даши те несколько недель не оставили никакого следа́. Так, попытка вытеснить из себя присутствие Андрея. Она не хотела, чтобы накануне отъезда в другую страну, где Даша пробудет неизвестное количество времени, тот оставался последним, кому она принадлежала.
А потом она улетела в Париж.
14. Удушающие объятья Парижа
Вот, казалось бы, раз ей так понравился Рим, с Парижем должно было быть тоже самое? Но нет.
Интерьеры не нравились. Прованс навевал тоску. От дворцового несло чрезмерностью. Это вам не итальянский расцвет, где мастера умудрялись не переборщить даже в барокко. Как им это удавалось, Даша и сама до сих пор не понимала. Впитанное нацией с молоком матери-земли чувство меры. Да и нормандский стиль здесь, во Франции, вечно оставлял ощущение незаконченности: Даша бы всё сделала по-другому. Нет, они не сходились с Парижем.
Музыка не нравилась. Если из итальянцев были те, кто трогали в разной степени интенсивности, от Адриано Челентано до Андреа Бочелли и Лары Фабиан – которая, хоть по большей части и пела на французском, но до мозга костей в своем искусстве была итальянкой, ведь происхождение не пропьешь, – а уж про оперных звезд и говорить было нечего… то французская музыка не откликалась в душе вообще ничем. Мирей Матье, Шарль Азнавур, Патрисия Каас – даже к таким глыбам Даша была равнодушна, тогда что говорить про современников… Ей нравилась только Далида. И то, наверное, потому, что, как и Лара Фабиан, не была француженкой. Итальянская египтянка, вот кто она. Оттого и было в ней столько непознанной никем страсти. Разве могла она стать счастливой в Париже? Нет, невозможно. Только не в «городе любви». Ей следовало уехать в Рим, попробовать себя в Барселоне, а еще лучше – добраться до Москвы. Хотя как же? Такой утонченной женщине и к этим проклятым коммунистам? Злобным убийцам, поганым мучителям? Верно, Москва – тоже не вариант. Хотя даже там (со злобными мучителями) шансы были бы. Но не с французами.
Женщины не нравились. Миф о невообразимой красоте французских женщин действительно оказался мифом. В массе своей они были просто страшные. Или никакие. Даша не знала даже, что хуже. Привлекать внимание своей негативной несуразностью, или не привлекать его вообще, будто тебя и нет. А Даше порой за целый день было не за кого зацепиться взглядом.
Мужчины были высокого о себе мнения, часто не совсем релевантно, часто совсем нерелевантно. Возможно, так было только в Париже, в той среде, в которой она вращалась, ведь и в Москве Даша часто сталкивалась с подобной неадекватной картиной осознания некоторыми людьми своего реального места в мире. Но там это хотя бы были соотечественники, им можно было кое-что простить за то, что это, пусть и неидеальные, но всё же свои люди. А здесь все черты становились выпуклыми как скальная порода на закате солнца – каждая выемка просто кричала: «я здесь!».
Дух Монмартра тоже не впечатлил. Опять мимо сердца. Ни еда – эти вечные круассаны, которые были хороши только в первые две недели, – ни атмосфера, ни люди. Всё это оказалось совсем не для Даши. Не потому, что плохое, дурное или нелепое. Просто не её.
После Москвы всё здесь выглядело как-то мелко. Даже хвалёная французская кухня: в столице её родины в ресторанах подавалась выжимка из всего лучшего, что было создано в мире, и порой даже французские блюда там начинали играть такими доселе невиданными красками, что сами родоначальники удивились бы. А уж подача, сервис и всё остальное – об этом вообще лучше умолчать. Даже здесь, в самом сердце Европы, такой уровень сервиса и не снился. И разнообразия. И современных решений. Москва поистине за последние годы превратилась в один из лучших городов мира. В бытность спортсменкой, Даша успела поездить по миру, ей было с чем сравнить. Париж же сильно отставал даже от Рима. Но это было лишь её частное мнение. Многим здесь нравилось. Но она искренне не понимала почему. Разве что погода для теплолюбивых. Но Даша ужасно скучала по русской зиме. Так что и в этом смысле впечатлена не была. Европа хороша. Но лишь для непродолжительного путешествия. Жить Даша предпочитает только в Москве. Ну ничего, осталось немного потерпеть.
В массе люди здесь были очень приземлёны: в них не чувствовалось размаха, образование не дотягивало, на их фоне Даша даже себя, вчерашнюю студентку ИнЯза, ощущала мега-интеллектуалом, хотя не кончала ни МГУ, ни Бауманки, ни Плешки и не имела за плечами десятилетий наработанного опыта и поглощенных знаний. Ей всё время было душно. Просто не с кем адекватно поговорить: нет глубины общения. Оставалось плавать на мелководье.
Корпоратив, даже будучи внештатной, в таких условиях Даша бы просто не осилила. Если в Риме поддерживал Рим, своей располагающей её к себе атмосферой, в Москве поддерживала Москва, где несмотря на трудности, которые ей принес последний год, грели родные стены, то здесь зацепиться было просто не за что. Язык еще не на уровне, возвращаться не время. Надо было найти другой вариант трудоустройства.
Но этому процессу на какое-то время помешала уханьская крылатая. В тот момент Даша даже впервые порадовалась, что работала в корпоративе. Пандемию она пережила спокойно. Сидеть за работой дома в одиночестве оказалось не сильно хуже, чем работать в атмосфере, которая её удручала. Заодно Даша заполнила личные пробелы в образовании: поработала над тем, что сама считала важным. Читала много художки, слушала классику, разбиралась в истории. За те полгода она сильно взлетела интеллектуально.
С середины мая Франция стала понемногу выходить из пандемийного карантина, и у Даши появилась возможность попробовать что-то изменить в своём трудоустройстве. Летом поехала на побережье. Там хоть немного выдохнула. Проехалась по прибрежным городкам.
Много недвижки на продажу или аренду – последствия пандемии. И ни одной русской надписи на рекламных растяжках. Нашла офис эстейтщиков, позвонила, предложила услуги. Отказались. Но идея уже работала. Даша встала на перспективную дорожку. Третьи – одни из самых крупных застройщиков на побережье – согласились встретиться…
Даша, наконец, покинула злой корпоратив. Последующие три года она плавала как рыба в своей отдельной заводи, да, в воде неподходящей температуры, но всё же это хотя бы была отдельная квартира. Дела понемногу налаживались. Личная жизнь на какой-то срок наладилась совсем: на нее положил глаз сын владельца. Всё, как всегда, у Даши – постоянно ухаживали руководители. Обычно она держалась прохладно, ведь не собиралась надолго связывать свою жизнь с другими странами, но в этот раз сдалась. У нее так долго не было секса, что это уже было просто ненормально. К тому же надо было окончательно вытравить из себя присутствие ее первого мужчины. Он не заслуживал столь почетного звания. И Даша ответила на ухаживания согласием.
В какой-то момент всё стало совсем серьезно. Как это произошло? Заговорили о детях. И Даша решилась: она всегда хотела семью. Не факт, что ей ещё хоть раз на жизненном пути встретится мужчина, который будет готов принять её со всем багажом. Она не была влюблена, но в целом он ей нравился. Даша посчитала, что ребенок важнее всех прочих условностей.
Пробовали полтора года. Не кончилось ничем. Он не был готов заводить семью без детей, и Даша его полностью поддерживала. Наконец, пришло понимание: Андрей Подколзин, вероятно, оставил в её жизни гораздо более глубокий след, чем она предполагала. Даша знала, что такое развитие событий было возможно, её предупреждали. Теперь всё подтверждалось опытным путём. Что же, такова её судьба. Вечно быть никому не нужной.
Гном нашёптывал громче грома. Возможно, она горячилась чуть больше разумного. Или сильно больше. Но… Даша поставила на себе крест. Гномик окончательно закрепился в весовой категории гно́мища. Оно теперь жило на всех этажах Даши.
А потом она вернулась в Москву.
15. Москва «долгожданная»
По возвращении в родной город Дарья Чернова, внештатный сотрудник инвестиционного холдинга ФранМакс Консалт, испытала большие трудности с поиском работы. Их договоренность годичной давности с господином Турне́, главой компании, сводилась к тому, что Дарья станет руководителем представительства ФранМакс в России и займется организацией офиса в Москве. Но Даша постоянно чувствовала, что что-то не так. Был во всем этом какой-то подвох.
В связи с санкционной войной, объявленной России объединенным западным миром, дела на ниве недвижимости во Франции шли из рук вон плохо. Экономика упала до невиданных низот, уровень жизни стал съезжать следом, и людям в массе своей стало не до недвижимости. Даша чувствовала, что ей готовится роль «козла отпущения»: как только она станет во главе представительства, на нее можно будет списать некоторое количество неудачных проектов, ведь в штате появится новый крупный подписант. А это уже пахло экономическими преступлениями, которые по мере наказания иногда не уступают поножовщине. Даша не была уверена в том, что всё именно так, но предчувствие не покидало. Решила не рисковать. Едва шасси коснулось родного Шереметьево-2, Даша отказалась от дальнейшего сотрудничества с ФранМаксом.
Закрепиться в Москве на том же уровне, к какому она привыкла в Париже было невозможно. Во-первых, не самое подходящее время, во-вторых, Даша работала в сегменте люкс – в основном занималась реализацией инвестпроектов в пригольфовой недвижимости. До́ма, где не требовались ее языковые навыки, сейчас, когда основными покупателями становились соотечественники, ведь Европа пока опустила железный занавес, все ячейки этой ниши были заполнены под завязку. Даша съездила в Moscow Country Golf Club, пообщалась и с представителями City Golf клуба, сделала срез компаний, которые реализуют похожие проекты за пределами Москвы и области, и поняла, что ей там ловить нечего. Хлеба не хватало даже на своих, что уж говорить об иноземцах.
Стало очевидно: или надо откатываться к другим зарплатам, или смещаться в сторону работы непосредственно с языками и точка. Этого Даша не хотела. С её теперешним опытом превращаться в банального переводчика было как-то… стыдновато; становиться обычным агентом недвижимости – еще хуже. Тогда что? Полностью менять сферу? А образование? В Европу сейчас не поехать, да Даша и не хотела. Не для того она возвращалась в любимую страну, чтобы опять начинать смотреть на дверь. Работа же с языками непосредственно из России, на иностранцах романской языковой группы – французах, итальянцах, испанцах и португальцах – теперь была или невозможна, или сильно сократилась в объемах. Да и своих специалистов там хватало. Конкуренция сейчас как никогда. Даша не боялась конкуренции, она привыкла быть лучшей и побеждать, поэтому не сомневалась в успехе. Она работу найдет. Не сегодня, так через месяц. Но на ремонт квартиры ушли все запасы, а предложений о работе так и не поступало. И маленький червячок всё же пролез Даше в череп. А с учетом того, что там его поджидал гном, маленького червячка оказалось достаточно. Дарья Чернова стала переживать о своем будущем.
16. Долгожданная Лена
С девочкой она познакомилась в свой прошлый приезд в Москву. Эта была последняя подопечная Людмилы Борисовны. Мать Лены пила, отца не было, как и особых денег в семье. Но девочка была очень уравновешенная и волевая, Дашу эти черты сильно расположили. Ребенок обладал как раз тем, чего ей самой всегда так не хватало: самообладанием на вершине горы. Даше оно тоже было не чуждо, но во главе всегда стояла её величество «Эмоция». В Лене, которой было еще так мало лет, присутствие высокой степени взвешенности Дашу просто покоряло. Она влюбилась в ребенка будто это была ее собственная дочь.
Наверное, Даша так сильно заинтересовалась жизнью этого маленького существа отчасти потому, что ей самой родить ребенка было не суждено, отчасти же после смерти Людмилы Борисовны, скоропостижно ушедшей из жизни в прошлом году из-за последствий коронавируса. Теперь, когда Лена лишилась главной своей благодетельницы, которую Даша давно воспринимала почти как мать, этот пост должна была занять она сама. Просто обязана. В честь памяти об этой невероятной женщине, покинувшей мир так рано. Отчего самые достойные часто уходят первыми? Такие, например, как Подколзин, наверняка проживут долго, предварительно перепортив много таких как Шпигель, Чернова и иже с ними. Чтобы те смогли отправиться к Харону пораньше, место разгрузили для таких, как Подколзин.
За первые два месяца в Москве Даша сильно помогла Лене. Купила новую одежду, обновила форму, давала деньги на продукты. Лена брала. Опускала голову вниз и брала. Ей это не нравилось, но нужда подвигала гордость. Самообладание на вершине горы. Скоро должны были начаться важные старты, и для успеха девочке надо было сконцентрироваться на важном. А важными были: еда, теплая одежда и новая форма. И она брала. А Даша радовалась, что ей досталась не она сама, а гораздо более вменяемое существо. Хоть и не менее достойное: да, Лене не нравилось принимать деньги от чужого человека, ведь, по сути, Даша всё ещё была для неё чужой, но она понимала, что сейчас это было важнее того, что о ней подумают. И брала. Даша бы не взяла. А потом, например, в те дикие тридцатиградусные морозы просто подмёрзла бы где-то и заболела. Или, на другой пример, от недоедания ослаб бы иммунитет. Или, на третий, ещё что-нибудь в этом роде. Что в итоге? Даша тире Лена могла бы показать плохой результат на соревнованиях и потерять льготное место в секции, ведь Людмилы Борисовны не стало. Но Лена была не Даша. В своем возрасте девочка уже была гораздо более зрелой, чем она сама, и не могла позволить себе действовать так необдуманно. Даша зауважала ребенка сильнее.
Но потом у нее кончились деньги. Слава богу, успела хотя бы купить ей подарок на день рождения. Тут уж решила разориться – поехала в «Детский мир». Всё равно на последние шесть тысяч ничего путного теперь было не купить. Разве что еду несколько раз. Но если Лена станет совсем голодать, то позвонит ей, и Даша что-нибудь придумает, так они договорились. А вот в том, что Леночке никто никогда не дарил красивых платьев, не было никаких сомнений, поэтому Даша решила распорядиться последними деньгами, которые она могла позволить себе выделить на ребенка, более эффектно. Она купила ей очень красивое платье. Не зря. Девочка, когда развернула обертку, расплакалась. Даша никогда не видела Лену плачущей. Значит, она всё сделала правильно. Иногда эмоция и для голодающего стоит дороже еды даже в том случае, если у него самообладание на вершине горы. Главное только не превратить девочку в себя. Пусть эти слезы будут в порядке исключения.