Анна Кимова
Романолуние
25.
Переговоры всех измотали, поэтому совместный поздний ужин в забронированном по рекомендации Виталия ресторане отменили сразу. И всё же было принято решение обмыть результат. Но не в лобби отеля – там могли оказаться посторонние уши из Италисты или Лердони. Поэтому остановились на промежуточном варианте: бар через три улицы. Даша ссылалась на усталость и отказывалась до последнего, но Семен умел убедить и мертвого. Она согласилась, но, когда добрались до места, выпивать наотрез отказалась. Она, и правда, была бледнее обычного и выглядела усталой.
Разместились за баром. Роман, Даша, Семен и двое юристов, но последние среди генералитета чувствовали себя не в своей тарелке и вскоре ушли. Как только это произошло, второй зам сказал:
– Ну ты, Даша, просто зверь! Я даже в какой-то момент слегка возбудился…
Роман такой наглости пропустить никак не мог:
– Смотри не перевозбудись…
Он кинул на своего зама грозный взгляд. Похоже, тот до сих пор не догонял, кем именно Даша ему приходилась. Семен и раньше позволял себе легкий флирт с его секретаршами, даже с теми, кто побывал в постели начальника. Но это никогда не вызывало в том никакой ответной реакции. Роману было всё равно, поэтому он не заострял внимания на этой особенности характера своего зама. Семен относился к типу мужчин, которых обычно принято называть «своими в доску», и легкие двусмысленные намеки в адрес миловидных девушек из его уст не выглядели чем-то пошлым. Но сегодняшнее его замечание о Даше тут же подняло в Романе ну очень недружелюбную волну.
Семен осекся.
– Простите, я ничего дурного не имел в виду. Извини, Даша.
– Дарья Игоревна! – Роман всё еще смотрел грозно. – Какая она тебе Даша после сегодняшнего? Так пойдет, сам скоро Сеней станешь. А Дарью Игоревну придется на твое место ставить.
Семен не ожидал такого поворота. Он замолчал и… немного прифигел. Но Даша пришла на выручку:
– Роман Сергеевич, зря вы так. Мы с Семеном Александровичем уже давно на «ты». Он к этому привык и в непринужденной обстановке оставил всякие церемонии. У нас же здесь непринужденная обстановка? Откуда ему было знать, что наши дружеские отношения вас так взнервируют?
Теперь прифигел Роман. Но Семен, наконец, догнал, что происходит, и решил, что настала пора сливаться. Он выставил руки перед собой и сказал:
– Простите, не был зряч! Вдруг вспомнил, что у меня полно дел. Прошу меня извинить.
И свалил по добру по здоро́ву. Ну, наконец! Включил-таки мозги. Лучше поздно, чем никогда.
Даша помотала головой. Роман развернул барный стул, на котором она сидела, к себе лицом и взялся руками за его подлокотники, заставив ее посмотреть.
– Ну что ты за человек такой? Зачем ты себя так ведешь?
– Как именно? Говорю правду? Вас это смущает?
– Ты понимаешь, как. Всё время иголки выпускаешь. И шанса мне не даешь что-то изменить в наших отношениях.
– А у нас с вами что, оказывается, уже отношения?
Роман усмехнулся. Припомнила ему его же фразу. Только вот он тогда шутил, а Даша сейчас, похоже, была серьезна. Он вздохнул и сказал, глядя в глаза:
– Я хочу, чтобы были.
Теперь усмехнулась она.
– Роман Сергеевич, не надо думать, что если вам удалось сделать из меня проститутку, то теперь вам удастся сделать из меня дуру.
Он снова на минуту потерялся. Какую еще проститутку он из нее сделал??? У них же взаимное влечение, он точно знает, что Даша к нему относится так же. Но просто не хочет этого признавать.
– Даша… Всё у нас не заладилось как-то… С самого начала…
Но она не дала ему договорить:
– Вы удовлетворены результатами сегодняшних переговоров?
Роман молчал. Он не знал, к чему Даша вела, но понимал, что ни к чему хорошему.
– Если да, то могу я у вас попросить кое-что для меня сделать в качестве благодарности?
Роман молчал. Но Даша не уступала ему в упрямстве и продолжала смотреть. Поняв, что ответа от него не последует, она попыталась спрыгнуть со стула. Но Роман не дал. Он обнял ее и прижался лицом к волосам.
– Почему ты такая? Почему всегда ершишься? Не видишь, как я отношусь к тебе? Неужели такая дура? Уже и спать не могу, если не был с тобой. Хочу тебя постоянно. Никого так не хотел.
В этот раз она долго молчала.
– Я прошу вас. По-человечески прошу. Если, конечно, в вас есть хоть что-то человеческое… Пожалуйста, оставьте меня хотя бы сегодня. Я так устала…
Он сжал ее тело сильнее и что было мочи зажмурился. Роман знал, что она тоже хотела его. Но мучилась и отчего-то боролась с этим желанием. И мучила его. А он больше не мог ее заставлять. И разжал пальцы. Даша тут же выскользнула, взяла пальто и направилась к выходу. Он расплатился и пошел за ней. Не хотел отпускать одну. Красивая слишком, а тут еще эти итальянцы вокруг. Излишне любвеобильные. Смотрят на нее. Все кому не лень. Это раздражает… Вдруг еще пристанет кто? И в этих мыслях впервые не было ни намека на иронию. Роману было не до смеха. Внутри всё тянуло и ныло. Он поймал себя на мысли, что серьезно так думает. Хочет удостовериться, что его женщина дойдет до номера в целости и сохранности. Ведь она – его женщина. Была и остается. Пусть и отвергает все его попытки, пусть что есть сил пытается убежать от него. Но она ему небезразлична, даже когда мучает его своим поведением. Роман был уже не состоянии на нее злиться. Он просто устал.
Он шел на отдалении и наблюдал за Дашей, пока не довел ее до лифта отеля. Зашел следом, встал к противоположной стене. На этаже дал ей выйти первой. И проводил взглядом, пока она не скрылась за дверью номера. Только тогда спустился в бар. Чтобы окончательно напиться…
В субботу утром снова болела голова. Роман вспомнил о таблетках, которые ему дала Даша. Непредусмотрительно он оставил их в ящике рабочего стола. Тогда директор вызвал ее по внутренней связи. Она ответила быстро.
– Даша, вы не могли бы мне достать таких же таблеток? Я блистер в офисе оставил.
Трубку повесили. Роман вздохнул. Сел на кровать, схватился за голову, а затем рухнул спиной на постель. Но пролежал недолго. Вскоре раздался звонок в его номер. Встал, открыл. Даша протягивала ему пластину. В ней была только одна таблетка. Роман посмотрел удивленно.
– Это ваши?
Но она молчала.
– Так, может, вам самой нужно? Я потерплю как-нибудь.
– Берите, Роман Сергеевич.
Он стоял и смотрел на Дашу задумчиво.
– Я не подумал как-то… Вам противозачаточные принимать можно?
Даша смотрела одновременно печально и отстраненно. Роман не понимал, как два этих чувства могли отражаться в одном и том же взгляде.
– Они не понадобятся. Я бесплодна.
И чуть не ткнула блистером ему в живот со словами:
– Таблетку возьмите!
У него от неожиданности даже в голове прояснилось. Роман медленно протянул руку и взял пластину. Даша тут же развернулась и ушла к себе в номер.
Субботнюю программу Роман отменил. Решил вернуться в Москву раньше. В самолете сидели молча. Даша весь полет смотрела в окно, а он почти всё время – на нее.
Директор спецотдела пытался сложить всё воедино: Лариса сказала, что Даша сильно больна. Он вспомнил ее слова:
– В общем, Рома, хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю.
Но Роман нисколько не расстроился. Он тогда вообще не придал этому значения. Ну больная, ну что-то с костями, так не одна же она такая на планете! На инвалида не похожа, внешне – абсолютно здорова, значит, лечится, поддерживает себя. Выходит, ничего фатального. Мало ли кто чем болеет? У него вот тоже постоянно болит голова. И причина вообще неизвестна. Так что́ же ему теперь в убо́гие записаться? Нет, терпит как-то, продолжает жить нормальной жизнью. Значит, и у Даши также. Тем более с ее волевым характером. Он вспомнил, как она танцевала, как прыгала с веревкой, как делала сальто. Вспомнил их первый секс, когда Даша его чуть на куски не порвала, а от той боли, что он ей тогда причинил так ни разу и не издала ни звука. Даже он не выдержал, и вскрикнул раз, а она – ни одного. Нет, его женщина явно не походила на серьезно больную.
Но потом Роман вспомнил, как странно Даша вела себя в день обследования. Она явно была чем-то расстроена, и он тогда решил, что именно результат ее и расстроил. А потом было это:
– Вы мне очень нравитесь, Роман Сергеевич. Если именно это́ вас интересует. Но у нас с вами ничего не выйдет.
Почему Даша так сказала? Откуда уже тогда в ней была такая уверенность? Ведь между ними еще не успело произойти всего того непотребства, которое ждало впереди. Роман же уже в тот день был убежден в том, что их встреча – это больше чем просто случайность. Они будто были созданы друг для друга. Безумное влечение было не единственное, что их объединяло. Они были друг другу ровней. Во всём. И внешне, и внутренне. Роману вообще в последнее время стало казаться, что Даша – это он сам, только в женском обличии. Ну какова была вероятность, что ему когда-нибудь встретится Роман Чернышев номер два? Даже если представить, что это был бы мужчина. Да, конечно, достойные соперники ему попадались. Но всё же между ним и его оппонентами всегда были существенные расхождения по набору качеств. И, сказать справедливо, личности, стоя́щие с ним на одном уровне, встречались Роману не так часто. И это даже с учетом того, что в основном они водились как раз в среде его обитания. А уж встретить такую женщину – это вообще нечто невероятное. Но они встретились. Как же это могло быть случайностью?
Роман вспомнил вчерашний день. Их очередной неблагополучный секс. Агонию Даши в бассейне. И ее блестящий выход на переговорах, последовавший всего через пару часов. Это была… фигура высшего пилотажа. Вначале Роман даже не поверил сам себе, что согласился на такой безумный эксперимент. Когда Даша прошлась по итальянскому премьеру, он вообще потерял дар речи. В тот момент даже если бы он захотел ее прервать, то не смог бы вымолвить ни слова. А когда она впечатала Гастона Трюдо – очень адресно и прямо мордой в стол, Роман вообще решил, что всё пропало. Не быть ему больше главой спецотдела. Перед его глазами уже вырисовывалась картина, как генеральный с позором разжаловывает его сразу по возвращении делегации из Рима. Ведь представить себе, что Трюдо снесет такую обиду, было просто невозможно. После такого от него можно было ожидать даже полного выхода из сделки. Но Роман не мог произнести и слова. Даша будто заворожила всех присутствующих в зале. Как колдунья, настлавшая на всех немоту и неподвижность.
Роман всегда был авантюристом, именно эта черта, являющаяся основой всего его характера, и помогла ему достичь тех высот, которые он занимал. Он любил риск, и в жизни ему случалось рисковать даже не на грани. Риск на грани – это баланс, но в некоторых случаях Роман предпочитал срываться вниз без парашюта. И это непременно приводило его к победе, потому что он всегда был подготовленным и знал, что внизу его ждут высокие деревья, а, значит, у него будет шанс зацепиться за ветки и остаться в живых. В некоторых случаях он предпочитал рискнуть жизнью, но не дать оппоненту почувствовать свою слабость. Слабость – непозволительная роскошь для человека его положения и репутации. К тому же Роман всегда владел ситуацией. Он знал, когда сорваться в пропасть можно, потому что внизу ждут деревья, а когда это было полное безумие, ведь под ним находится гладкий как смерть асфальт. Да, Роман Чернышев был дьявольски рисковый малый. Поэтому в этот раз он просто решил: будь что будет, а там куда кривая выведет.
Но Даша не подвела. Она тоже была подготовлена. Именно это владение ситуацией в сочетании со знанием особенностей менталитета присутствующих и беспримерной смелостью и привело к тому, что переговоры закончились сразу после ее речи. СевМорНефть одержала безоговорочную победу. Они даже отозвали несколько пунктов, которые уже были внесены в договор до выступления Даши. Марко Росси остался убежденным в том, что Даша работала под прикрытием, и их совместной с Романом задачей было заманить обоих партнеров на трехсторонние переговоры, ослабить бдительность, а потом расчленить на куски прямо в присутствии всех делегаций, а не в рамках двухсторонних встреч или на обедах без галстуков. Росси решил, что устами Даши с ним говорил сам Роман Чернышев и был покорен тем, что с ним провернули такую смелую комбинацию. Он был способен признать поражение, если оно нанесено оппонентом, достойным уважения. С таким партнером всегда приятно работать. Ведь сила – к силе. Так же, как и деньги к деньгам.
Ну а Гастон Трюдо просто обделался. Посовещавшись с Сильви Пуатье, он какое-то время оставался молчаливым, потом дал ей знак, и она подошла со словами:
– Господин Трюдо очень спешит. Поэтому мы хотели бы закончить с контрактом быстрее. Где подписать?
Роман был сражен наповал. Даша обставила всё так, что главным героем дня становился он сам. А она лишь бросила не него недолгий взгляд, который, наконец, не был печальным, и, сославшись на усталость, ушла к себе в номер, оставив его, Романа Чернышева, гуру бизнес-переговоров, собирать лавры и принимать поздравления коллег. Никогда раньше он не испытывал такой неловкости от поздравлений…
А потом он опять сорвался в баре. Хорошо хоть не на Дашу, а на Семена. Его женщина уж явно не заслуживала попасть ему под горячую руку, поэтому теперь Романа радовало хотя бы то, что ему подвернулся Семен. А она – стала снова смотреть отчужденно. Директор спецотдела и звезда сегодняшних переговоров всё бы отдал за то, чтобы увидеть в глазах Даши те огонь азарта и интерес, которые читались в них, когда она смотрела на него всего несколько часов назад. Но в баре ее взгляд снова погас. И Роман понимал, что сам был виноват в этом. Ни с того, ни с сего набросился на Семена, как какой-то ревнивый поклонник. А потом, как ни старался, не смог достучаться до Даши. Она совсем от него закрылась.
Роман опять вспомнил:
– Вы даже можете меня взять. Прямо здесь. Или там, как вчера. Вы сильнее, я всё равно в этой битве проиграю, так что даже пробовать не буду сопротивляться. Но так вы только наделаете бед. И себе, и мне.
Почему она так сказала? Почему считала, что он наделает бед? А ведь оказалась права – Роман взял ее, а потом еще и еще. И каждый новый раз лишь заводил их обоих в больший тупик. Он уже не понимал, какое чувство в нем превалирует, вожделение или мука. И Даша с каждым разом отдалялась всё сильнее. Но не уходила. Пока. Хоть такими темпами всё могло дойти до конца очень быстро. Она могла́ уйти. Роман каждый день ждал, что Даша это сделает. И тогда он ее окончательно потеряет. Выходит, это была правда – он наделал бед и себе, и ей.
Опять вспомнилась сцена в лифте:
– Вы по-другому не умеете.
Он не умел. Он всё время срывался, всё время всё портил. Ему была нестерпима мысль о том, что в жизни его женщины может быть кто-то еще, кроме него. И как только он слышал или видел что-то, указывающее на это даже косвенно, сразу срывался, хотя до сих пор не имел на нее никаких прав. Такую женщину всегда будет кто-то хотеть. Потому что она – инопланетянка. Даша может выбрать себе любого, а, значит, это вполне может оказаться не он. Но одна только мысль об этом приводила Романа в ярость, и он самозабвенно бросался доламывать то, что было им сломано еще в первую неделю их знакомства.
– Вы – привыкли брать. А мне такие мужчины по гороскопу не подходят.
Но Роман был убеждён в том, что именно он подходит ей по гороскопу. Более подходящего человека и в целом мире не существовало. Тогда почему всё каждый раз шло не так? Что мешало ей открыться ему навстречу, уступить своему упрямству. Ведь телом она ему отдалась, значит, в каком-то смысле пошла себе наперекор? В его голове снова прозвучали слова Даши:
– Роман Сергеевич, не надо думать, что если вам удалось сделать из меня проститутку, то теперь вам удастся сделать из меня дуру.
Отдавшись ему телом, она считала себя падшей. Роман никак не мог понять почему, но он вынужден был принять это как свершившийся факт. Тогда почему Даша отказывалась пойти себе наперекор и в остальном? Почему не давала ему быть с ней нежным? Почему не отдавалась полностью, если физически так хотела? Ведь он чувствовал, что нравится ей не только физически. Он не мог ей не нравиться, так же, как и она не могла не нравиться ему. Они были созданы друг для друга. Тогда что ее тормозило? Его поведение? Бредовая мысль. Оно не помешало ей переступать через себя каждый раз в моменты их близости. Ведь если бы Даша отвергла его в последние дни, он бы уже не смог настоять. Но она не отвергала. Будто насиловала себя, наказывала за что-то. Выходит, Роман был для нее наказанием? От этой мысли он чуть не сдох на месте…
И вот, сегодня. Это неожиданное признание. Она бесплодна.
В первый миг Роман даже не осознал, насколько это ошарашило его. И… расстроило. Так же, наверное, как в случае, если бы он сам получил такой приговор. Да, заводить детей он больше не планировал, но всё же понимание того, что хоть он их и не хочет, но может завести в любой момент, если передумает, было для него важной составляющей осознания себя полноценным мужчиной. А быть бесплодным, это как быть недомужчиной. И сейчас Роману было абсолютно ясно, какой подавленной от этого должна была себя ощущать Даша. Ведь она женщина, да еще и такая молодая. Такая красивая, умная, образованная. Такая… Кому как не ей оставлять после себя потомство? А для женщины радость материнства должна значить даже больше, чем для мужчины возможность отцовства. Роман порывисто вздохнул. Господи, а ведь в какой ужасной форме он ей таблетки пить предложил:
– И вам следует подумать о контрацептивах. Я же для вас чужак? К тому же из враждебного мира. Значит, с детьми не ассоциируюсь. Это подходит нам обоим.
Роман закрыл лицо руками и опустил голову на колени. Он вспомнил выражение лица Даши в тот момент. Недобрая ухмылка, но в ней тогда так сильно просматривалась обреченность. Конечно! Она ведь бесплодна, а он ей такое предложил! Какой же ведь козел!
К чему в итоге Роман приходит? У Даши какая-то серьезная костная проблема, к тому же она бесплодна. Она пьет таблетки от эпилепсии. Кстати, ему надо повнимательнее обратить на это внимание, он как-то совсем легкомысленно упустил этот момент из виду. Почитает, разберется. И самому неплохо было бы узнать, что он от головной боли пить собирается. Еще Даша говорила, что у нее гонорея. Роман не поверил ей, но всё же перепроверил. Он жил активной половой жизнью с большим количеством партнерш и иногда прибегал к незащищенному сексу. Конечно, антисептиков никто не отменял, тем не менее пару раз он ловил заразу, причем оба раза были именно от тех женщин, от которых он не ожидал. Поэтому Роман привык раз в месяц-два-три сдавать анализ. По ситуации. Это, конечно, было неприятно, зато гораздо лучше, чем потом глотать антибиотики. С Дашей он не сделал исключения. Их первый контакт был уже больше десяти дней назад, так что в четверг, в день разъездов, Роман заскочил в клинику и сдал мазок. Еще вчера перед переговорами у него был результат. Чисто. Значит, всё ограничивалось бесплодием и заболеванием костей. Он попытался ответить себе откровенно: это его беспокоит? Да. Пугает? Немного. Останавливает? Ответ однозначный: нет. Даша – лучшее, что случалось с ним в жизни, но одновременно с этим и самое мучительное. Поэтому такие пункты, как ее бесплодие и болезнь, в списке проблем в их отношениях после всего того, что между ними было, явно не стояли на первом месте. Там лидировал он сам, Роман Чернышев. Он – именно тот, кто ей нужен, но его женщина отказывается это принять. И на данный момент такая проблема казалась ему посущественнее, чем бездетность или ранняя смерть. Ведь даже, если она ему не родит, даже если уйдет из жизни раньше, у них всё еще будет столько моментов впереди. Но это если только они будут вместе. Если же она уйдет из его́ жизни, то не будет ничего. Роман был поражён: он впервые признался себе: то, что он чувствует к Даше – это, возможно, что-то большее, чем просто желание сделать ее своей. Он хотел быть с ней. Но всё еще не собирался жениться или заводить детей. На этот вопрос он тоже был в состоянии ответить себе откровенно.
Роман был создан для большого бизнеса, он был зубр и осознавал, кем являлся. Почти всю свою жизнь, отдавая работе всего себя, в результате он получал награду. И это делало его еще более преданным своему делу. Именно бизнес и был его горючим, источником жизни и главного удовольствия: понимания того, что он – победитель. Роман прекрасно знал, что для другой жизни не годен. В первые годы брака он пробовал перестроиться и выделить хотя бы какую-то значимую часть жизни для семейного блока. Но это были лишь потуги. Он быстро это понял, и перестал притворяться. В конце концов, обманывать и обманываться никогда не входило в число его привычек. Появление ребенка ничего существенно не изменило. У Романа не было времени на то, чтобы даже нормально осознать, что он стал отцом. Его приоритеты не изменились: главное, отчего он в жизни возбуждается – это лидерство. Он никогда не сможет отодвинуть это чувство на второй план.
Поэтому романтические отношения не могли бы вписаться в его бытие, которое, как известно, и определяет сознание. Роману только недавно исполнилось тридцать шесть, у него еще вся жизнь была впереди, и он прекрасно понимал, как высоко может забраться на финише жизни, если уже к такому возрасту успел столького добиться. Как бы директор спецотдела не относился к Даше, он знал себя и не хотел обманывать ни себя, ни ее. Хотя… Ей он об этом мог просто не сообщать. Иначе точно уйдет. А этого он не хотел. И даже немного боялся.
Сев в машину, Роман впервые после Рима обратился к Даше:
– Давайте адрес, сначала вас завезем.
Он-то, конечно, прекрасно знал ее адрес. Он его уже до дыр заучил… Но только ей об этом сообщать не планировал…
– Роман Сергеевич, просто высадите меня возле метро. Я сама доберусь. Так будет удобней.
Удобней кому??? Роман был озадачен. Видимо, Даша не хотела, чтобы он знал, где она живет. Чтобы держать его подальше от себя. А то вдруг станет докучать ей не только на работе, но и дома, в единственном месте, где она могла от него отдохнуть… Такого уж никто бы не был в состоянии выдержать. Роман совсем выдохся. Он больше не мог бороться с ее отчужденностью и сказал водителю, чтобы тот остановил у метро.
Даша вышла, безэмоционально бросив:
– До свидания, Роман Сергеевич.
И спустилась в метро.
Придет в понедельник? Или всё, амба? Роман обратился к водителю:
– Вот скажи мне, Саша… бывало у тебя, чтобы ты та́к с женщиной накосячил, что не знал как к ней после этого подступиться?
Тот удивился. Долго сидел, соображая, что ответить.
– Роман Сергеевич, такое со всяким может случиться.
– И что делать в такой ситуации? Что обычно люди делают?
– Обычные люди обычно бросают это дело.
– А необычные? Вот ты – обычный или нет, скажи мне?
– Я – наверное, обычный.
– И ты бы бросил?
– С такой, как она – нет.
Приехали… Ее и водитель успел приметить! Хотя ездили вместе всего пару раз. Но он в офис поднимался, может, там общались? И уже, наверное, на «ты» перешли, как с Семеном. Есть вокруг него хоть один самец, который бы остался безразличным к его женщине? Он бы сейчас, пожалуй, от такого не отказался.
– Почему?
– Не знаю, Роман Сергеевич. Просто есть что-то такое в Дарье Игоревне. Отстраненность, что ли. Помните, как у Пушкина: «чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей». (прим.: вольная трактовка цитаты из «Евгения Онегина» А.С. Пушкина, «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»). Так вот это правило и в противоположном направлении тоже работает. С мужчинами, имею в виду.
Да уж… Что за людей он на работу набирает? У него и водитель оказался по Пушкину… Это где же он его такого образованного откопал? Сам того не зная… Их, наверное, таких на всю Москву от силы человек сто… Роман подумал о том, что он фактически ничего не знает о Саше, хоть тот и работает у него уже больше двух лет. Как же он живет, что все люди вокруг просто внешняя обстановка? Но тут же ответил сам себе: не он такой, жизнь такая. Бытие определяет сознание.
– И что бы ты сделал?
– Не знаю. Сначала, наверное, извинился бы. А потом сказал, что нужна.
– А если это бы не подействовало?
– С такой, как она, наверное, не подействовало бы.
– Так зачем тогда это делать?
– А вы можете сообразить что-то лучше? Я – нет.
Роман вздохнул.
– Я тоже не могу.
Они замолчали. Уже подъезжая к дому, Саша сказал:
– Роман Сергеевич, вы ей нравитесь. Иначе она бы уже ушла. Не думаю, что для Дарьи Игоревны проблема найти другую работу. Значит, она из-за вас не уходит. Пробуйте. Всё получится. У кого же, если не у вас?
Роман снова вздохнул.
– Ладно, Саша, на завтра ты мне не нужен. Вечером позвоню.
– Спасибо, Роман Сергеевич, до свиданья. Не отчаивайтесь.
Вечером Роман позвонил Пинкертону. Тот отозвался быстро:
– Добрый вечер, Роман Сергеевич!
– Встретил?
– Да, как договаривались.
– Где появилась? Надеюсь, дома?
– Вы в четверг наш разговор отложили на воскресенье, так что кое-чего не знаете.
Роман вспомнил, что они, и правда, говорили в четверг перед вылетом. Разведчик звонил ему с первым докладом, но Роман его отшил. В тот день не было ни минуты свободной, а Даша уже выезжала в его сторону на такси, так что дело вполне терпело до их возвращения. Обратный вылет планировался не раньше воскресенья, но двусторонних встреч и дополнительных переговоров не потребовалось. И Роман отменил римскую программу на субботу. Он не хотел давить на Дашу и решил вернуться на день раньше. Из аэропорта он сообщил сыщику, что девушку неплохо было бы встретить.
– А что, там что-то серьезное?
– Не так чтобы, но кое-чего важного вы о ней не знаете.
– Слушаю.
– Она не живет с отцом на Динамо.
– А с кем она живет?
– Одна. У нее квартира на Ходынке. В относительно новом доме. Я по Росреестру проверил через своих. Пару месяцев, как сделка зарегистрирована. Восемьдесят метров. Так что она дама с приданым.
Такие мелочи Романа уже удивить не могли. После итальянских переговоров он был готов даже к тому, что у Даши палаццо в центре Рима.
– А еще она в четверг после работы ездила на Динамо. Но не к отцу. В соседний дом зашла, и вскоре появилась с каким-то ребенком. Девочка, лет семи. Я в детях не очень разбираюсь, так что с возрастом могу ошибиться.
Лена. День рождения. Платье из «Детского мира». Еще одна запись из блокнота расшифровалась.
– Ваш объект как раз там и всплыл. Пока они с ребенком гуляли во дворе. Подошел, с девочкой поздоровался, та его, видимо, знает. Улыбалась. А вот девушка ваша несильно обрадовалась. Руки не распускал, так что я просто рядом курил, не вмешиваясь. Разговор можно в двух словах описать так: «Пошел бы ты подальше, козел! Нет, милая, я хоть и козел, зато твой до гроба». Но, видимо, при ребенке она сдерживалась, углубляться в тему не стала. По разговору у меня сложилось впечатление, что за девушкой вашей увязался какой-то не вполне здоровый субъект. Вел себя очень вызывающе. А ваша, прикрываясь ребенком, дошла до машины, села и уехала. Так понял, не хотела с ним наедине оставаться. Девочка сказала, что дойдет сама. Ваша закрылась в машине, дождалась, пока ребенок в подъезд зайдет, а потом уехала. А он стоял возле водительского окна и скалился на нее. Даже мне́ не по себе стало. Как только она с места тронулась, резко рванул в соседний двор, прыгнул в машину и давай за ней. Но не успел. Ее уже не было. А я дорогу знал, так что встретил ее возле дома. Машина стояла.
– Кто он?
– Подколзин Андрей Валентинович, девяноста пятого года рождения. Машина на него зарегистрирована. Гимнаст. Батутист. Они у одного и того же тренера занимались. Я по спортшколе прошелся, кое-кто их вспомнил. Они тогда встречались.
Роман на минуту задумался.
– Мне нужны их личные дела. Меня интересуют медицинские карты того времени. В первую очередь ее. Но заодно, раз пошла такая пьянка, можно и его.
– Попробую. Но очень советую вам, девушку одну не оставлять. Она должна быть под присмотром. Очень неприятный тип.
– Пока вы́ за ней присматриваете.
– Так, я думал, мне сейчас нужно и́м в первую очередь заниматься? Ну и медкартами.
– Да. Но девушка в основном на работе. У вас достаточно времени, пока за ней присматриваю я.
– Понял. Как будет что-то новое – позвоню.
Сон опять не шел. Роман думал о Даше. В Риме она всё время была уставшей. Или оттого, что не выспалась, или оттого, что ее измотало постоянное преследование. Теперь было очевидно, что она пряталась от этого типа. А в офисе ее преследовал он. И как она до сих пор всё это выдерживала? Да еще при этом по работе была на высоте. Всё же она у него удивительная… Даша… Роман так измотался, что, наконец, уснул. В эту ночь эрекция обошла его стороной.
Утром в воскресенье он внезапно вспомнил про отметку в календаре: сегодня было двадцать пятое, у Даши на повестке было кладбище. Он позвонил разведчику.
– Где вы?
– За вашей девушкой еду.
Роман выдохнул. Значит, не опоздал.
– Она сегодня собиралась на кладбище.
– Понял. Наберу, если что выясню.
Роман целый час ждал звонка. Пока, наконец, не услышал сигнал.
– Слушаю!
– С вас ремонт моей машины.
Он сделал паузу. Закуривал.
– Тип ее на кладбище встретил. Имя потом пробью, зарубку оставил, завтра вернусь к памятнику, когда она на работе будет. Как его увидела – сразу развернулась. Я пошел следом, потому что тип сел ей на хвост. Пришлось этот хвост ему прищемить. Фара, крыло и бампер. Счет вышлю, когда обсчитаю.
– Отлично. А она?
– По адресу послал напарника. Никого не было. Тогда попросил его до Динамо доехать. Девушка там была, машина у подъезда. Сообразительная. Поняла, что дружок еще долго будет занят. Видимо, решила навестить отца.
– Хорошо. Что дальше?
– Не волнуйтесь, он за ней присмотрит, пока я его не сменю. Кладбищем и документами займусь завтра, когда вам ее передам. И еще. Сцена была безобразная. Он ее возле машины догнал, полез. Она – давай отбиваться. Бушевала, что мне аж за его жизнь страшно стало. А потом схватила какой-то камень, что на дороге валялся, и в него запустила. Я тут засомневался. Подумал, может, мои услуги по защите больше не е́й будут кстати, а ему́? Но это так, шутка юмора. В общем паренёк увернулся, и камень ему в лобовуху прилетел. Он расстроился еще сильнее и поехал за ней. Я их после такого наедине оставлять побоялся.
Утром понедельника Роман был сам не свой. Пока не позвонил сыщик: она всё же выехала в сторону офиса. Значит, на работу придет. От сердца отлегло. Но ненадолго. Разве у них может быть гладко?