Анна Кимова
Романолуние
21.
В понедельник до двенадцати его день был расписан поминутно, да и после стало несильно свободнее. Начиналась подготовка к встрече с Италистой, и его кабинет стал эпицентром событий. После двух совещаний, одной телеконференции, встречи с генеральным и нескольких коротких, но очень информативных телефонных разговоров, темп хождений к нему в кабинет немного снизился. Но выдохнуть получилось только после четырех.
В шестнадцать двадцать он услышал, как Даша вышла из приемной. Сегодня она, как и он сам, осталась без обеда, и Роман подумал, что девушка захотела добраться до буфета. Он решил еще раз проехаться с ней в лифте.
Но ошибся. Едва выйдя из приемной, директор сразу услышал ее голос. Тот звучал тихо, и он пошел на звук. Даша стояла в конце узкого коридора, ведущего к окну, возле технической зоны. Более безопасного места выбрать не могла… Роман незаметно подошел и встал сзади, но она не успела сказать ничего существенного, потому что, видимо, что-то почувствовала и обернулась. От удивления глаза ее расширились, и она мигом нажала на сброс.
– Не отвечаете, значит, на личные звонки во время рабочего дня…
Но Даша быстро пришла в себя:
– А здесь что, рабовладельческий строй?
Помолчала.
– Отойдите, пожалуйста, я выйду.
Однако Роман не был себе врагом и уж точно не собирался отходить. Он продолжал стоять. И тогда Даша совершила роковую ошибку. Она попыталась отодвинуть его и просочиться между ним и стеной. Это прикосновение и стало спусковым крючком.
Роман схватил ее за запястье, завел руку за спину и… завис. Он хотел ее так же сильно, как и всегда.
– Роман Сергеевич, дайте мне выйти, пожалуйста.
Говорит спокойно. В глазах полный штиль. А на шее-то опять бьется жилка…
– Да-а-а-а, – промурлыкал Роман ей на́ ухо, – ты меня всегда так любезно проси! Чтобы я не мог тебе отказать.
Он отпустил ее руку, развернулся и вышел, но не спешил отходить далеко. Едва она показалась в центральном коридоре, Роман сказал:
– Принесите мне кофе, пожалуйста.
И вернулся к себе.
Даша появилась в дверях кабинета через две минуты. Когда она направилась к его рабочему месту, сам он вышел в приемную, и закрыл дверь на замок. Затем подошел к секретарскому столу, сел на край и дождался, пока она снова появится. Вышла. Замерла на секунду. Бросила взгляд и опять отвела глаза. Двинулась к своему месту, минуя его. А он встал. И случайно обхватил ее за талию.
Даша упёрлась руками в его грудь, пытаясь отстраниться, но Роман не отпускал. Тогда она попробовала еще раз, уже менее неуверенно.
– Отпустите!
– А если нет?
Дернулась снова, и Роман сломался, неспособный больше ждать. Он прижал Дашу к столешнице и упер руки по бокам от нее.
Платье-карандаш темно-зеленого цвета, как всегда, сидело как влитое, и было совершенно неясно куда, как и чем под него пробираться. Броня. Тогда Роман решил не мудрствовать лукаво. Одной рукой он взялся за его подол и заскользил, собирая юбку наверх. Даша сидела, не двигаясь и не дыша. Там, в проходе, когда его появление стало неожиданным, она выдала себя, и по легкому мандражу Роман почувствовал ее желание. Сейчас ни глаза, ни губы, ни дыхание не выдавали в ней признаков каких бы то ни было эмоций. Ее лицо окаменело. Но он больше не мог ждать. Обеими руками помог себе расправиться с ее колготками, расстегнул ремень, высвободился и сделал то, о чем думал каждый раз, когда ее видел.
Даша не двигалась. Одной рукой Роман обхватил ее за голову, погрузил пальцы в волосы и слегка оттянул назад. У нее лишь приоткрылся рот. Ноль эмоций. Только теперь до Романа начало доходить, что всё в очередной раз идет не так. Он остановился и взял ее за подбородок.
– Что с тобой?
Она молчала.
Но как ему теперь было остановиться? Он перехватил Дашу, притянул к себе, развернулся и прижал ее спиной к стене. Так их телесный контакт был сильнее, и Роман мог проще всё контролировать. Поймал руки, поднял над головой, вжал в стену. Встряска подействовала, Даша немного ожила. И тут же стала сопротивляться. Продолжая двигаться, Роман посмотрел ей в лицо. Глаза больше не были остекленевшими, но в них появилось что-то новое, совершенно Роману непонятное. И выражение это его нисколько не радовало. Он отпустил ее руки, которыми Даша тут же упёрлась в его грудь, пытаясь отстранить от себя. Роман прижал ладонь к ее шее и выдохнул на ухо:
– Только не делай вид, что не хочешь. Знаю, что хочешь.
Он снова взял ее за подбородок и посмотрел в глаза:
– Не обманешь меня. Знаю, что хочешь.
Но она лишь от него отвернулась.
Ну почему каждый раз у него с ней всё выходило не так? Он уперся носом ей в висок и сделал глубокий вдох. Запах – еле уловимый, цветочный с нотами знойного лета. Даже пахла она как-то… жарко. Впрочем, по-другому сейчас и быть не могло, ведь физически Даша вся горела. Но что-то в ней было надломлено, и он чувствовал, что морально она его больше не хочет.
Всё завершилось так же бурно, как это уже было у него в прошлый раз. И ему не захотелось уходить. Он так бы и стоял, прижавшись к ее виску, но вдруг осознал, что Даша продолжала давить ему в грудь. Он просто силой удерживал ее в объятьях. Как только Роман перестал держать, она сразу его отстранила и подошла к своей сумке. Вытащила салфетки. Молча, не смотря на него. И Романа снова одолела злость. Выходит, что она готова трахаться с кем угодно, лишь бы не с ним? Он быстро ушел в кабинет. Тоже достал салфетки, привел себя в порядок и… Эх, его непредсказуемость, черт бы ее побрал…
Он подошел к ее столу, поставил на угол пачку «Клинекс» и сказал:
– Не убирайте их, Дарья Игоревна. Теперь это будет происходить часто, а каждый раз бегать в кабинет за салфетками мне неудобно. Да́, и сделайте-ка мне еще ко́фе. Тот уже остыл.
И ушел к себе.
Дарья не появлялась минут пятнадцать, но, наконец, всё же поставила кофе на то же место, куда обычно. Она снова смотрела в пол. Тихим, спокойным голосом, Роман сказал:
– И вам следует подумать о контрацептивах.
На ее лице мелькнула недобрая ухмылка. Но какая-то, пожалуй, обреченная, что ли. Он добавил:
– Я же для вас чужак? К тому же из враждебного мира. Значит, с детьми не ассоциируюсь. Это подходит нам обоим.
Она повернулась и медленно направилась к выходу. Роман закончил:
– И бронируйте на пятницу самолет. На встрече в Риме мы должны появиться не позднее трех часов дня. И дверь в приемной откройте.
Через час зашел Летучий. Как всегда, весело поприветствовал Дарью, но Роман слышал, что та ответила ему что-то невнятное. Когда Виталий появился у него в дверях, он смотрел немного странно.
– Дверь закрой!
Тот закрыл.
– Помнишь, ты мне человека советовал неболтливого? Разведчика. Который – бывший мент. Мне нужен кто-то попримитивнее. Чтобы не стал потом под меня копать.
Кивнул.
– Он мне понадобится. Сможешь на завтра договориться?
– Попробую, Роман Сергеевич.
– Попробуй.
– Что-то серьезное?
Роман бросил на него недобрый взгляд:
– Ты стал любопытным?
– Мне лучше понимать суть дела. Может, вам кто другой будет больше кстати.
Роман помолчал. Он не спускал с Виталия глаз.
– Этот подойдет.
– Понял, договорюсь. А если сегодня сможет?
– Скажешь. Разберемся.
– Хорошо. А что с Дарьей Игоревной?
– А что с ней?
– Не знаю, какая-то бледная. Может, заболела?
– Виталий, ты что, попутал сегодня что-то?
– Роман Сергеевич, я ваш зам. У вас такого секретаря больше не будет. Не давите вы на нее так, вдруг уйдет? Да еще и перед Римом.
На Романа стал накатывать приступ ярости. Он медленно подошел к Виталию и встал напротив.
– Вконец ошалел? Ты что себе позволяешь?
– Роман Сергеевич, нам как никогда надо, чтобы с Италистой всё прошло гладко. Возьмите себя в руки.
И Романа отпустило. Так же быстро, как и взяло́ за горло. Он развернулся и медленно добрел до кресла. Сел в пол-оборота к окну и уставился туда.
Виталий подошел и приземлился в кресло посетителя.
– Я таких девушек знаю, Роман Сергеевич, попадались пару раз, наблюдал. И всегда радовался, что со стороны. Вы либо ее сломаете, либо сломаете о нее зубы. Так, може́т, не надо си́лой?
Роман сглотнул.
– Ты заходил-то зачем?
– Сообщить, что встречу в Администрации Президента назначили на завтра.
– И для этого лично пришел?
– Да. Дай, думаю, загляну, заодно присмотрюсь, как тут у вас…
Роман снова повернулся.
– Нет, всё же ты совсем обнаглел…
Но Виталий с серьезным видом покачал головой.
– Для вас никогда не было ничего важнее бизнеса. Вы подходите к самому ответственному моменту и именно сейчас решили сделать исключение? Роман Сергеевич, вы что-то делаете не так. Поверьте, мне со стороны виднее.
– Я всё делаю не так. Что бы ни пробовал сделать, всё с ней каждый раз выходит криво.
– Не всё. В пятницу, тогда, на встрече группы, у вас, по-моему, всё очень даже ровно выходило. Не знаю, что уж у вас потом там случилось…
– Чего только не случилось, Виталий Алексанрыч. А теперь из песни слов уже не выкинуть.
– Так новую спойте! Роман Сергеевич, ну уж не мне вас учить таким вещам, это точно! Вы же сами кого угодно научите!
– Не могу я сейчас по-другому. Или просто физически взорвусь. Хочу ее постоянно, ни о чем думать не могу, пока не… Так хоть как-то получается на дела потом переключаться.
Он помолчал.
– Не время мне сейчас эксперименты ставить. Во сколько встреча в Администрации?
– В одиннадцать тридцать.
– Всё, давай, дуй отсюда, психоаналитик.
22.
– Я хочу знать, кто он и что хочет. Но выяснить нужно так, чтобы ни она, ни сам объект о моем интересе не знали. Поэтому через родственников, друзей и знакомых действовать нельзя. Только случайные контакты или свидетели.
– Это возможно. Но нужна хотя бы какая-то зацепка.
– Она недавно сменила сим-карту. Основная зарегистрирована уже двенадцать лет, эту она завела прямо перед выходом ко мне. Вчера ей на новый номер кто-то звонил. Еще был звонок в прошлую пятницу, но она не сняла. Раз он ее разыскивает, мог найти. Проверьте по номеру телефона.
– Скорее всего будет левый номер.
– Она его хорошо знает. И давно. Судя по разговору, я понял, что он не в Москве живет, но собирается сюда переезжать. Если будут какие-то нитки в другие города или, возможно, за рубеж, это, скорее всего, будет путь к нему.
– Может, что-то еще? Имя, марка машины, какие-то приметы особые?
– Да какие там приметы, так, смазливое чмо. Нет, ничего не знаю. Не до того было. Не пришло в голову до машины его проводить.
– Тогда через нее давайте. Что знаете?
– По ней тоже немного. И вся информация есть в открытом доступе, сами спокойно найдете. Скину вам только паспорт и водительское. Еще она в эту пятницу ездила с веревкой прыгать. С роупджамперами «БЭЙС ОФ ПЭЙС». Название скину. Трое, как видно, ее старые друзья. Слышал, как двоих называла Заноза и Ряба. Но напрямую к ним соваться нельзя. К тому же я там уже подсветился. Правда, не со своего номера.
Роман вкратце рассказал.
– Ладно. Тогда пока ее́ покатаю, может, и он объявится.
– Объявится, не сомневайтесь.
– Как действовать, если форс-мажор какой?
– Если не прям замес, то мне звоните.
– А если замес?
– Надо его вырубить. Желательно, чтобы он вас при этом не видел. Тогда мне с другим человеком придется договариваться.
– А она?
– А что она? Вы меня удивляете! Или вы девушек из неприятностей никогда не выручали? Тогда побудете джентльменом в первый раз. Она ничего и не заподозрит.
– Понял. Что еще по ней?
– Живет с отцом. В детстве профессионально занималась прыжками на батуте. В последние годы работала во Франции. Скину вам скрин ее резюме, может, будет полезно.
– Хорошо. Сегодня тогда начинаю.
Сколько он ни зарекался больше не интересоваться жизнью Дарьи, из этого снова ничего не вышло. Появление мерзкого типчика рядом с ней серьезно встревожило Романа: было в его поведении что-то ненормальное, и даже слегка отдающее маниакальностью. Он, конечно, и сам сейчас был не лучше, ведь стал вести слежку за Дашей уже со второго дня их знакомства, но всё же Роман оставался психически нормальным мужчиной. По крайней мере, пока. Да, пусть немного сдвинутым на ней, тем не менее больным его назвать было никак нельзя. А этот тип явно пованивал лечебницей. Да и поведение Даши, стоило ему появится, стало каким-то ненормальным, больным. Роману было нужно во всём этом разобраться.
Встреча в Администрации Президента прошла ожидаемо, директор спецотдела не услышал ничего, к чему не был готов. Лейтмотивом являлось негласное указание главы государства – не допустить выхода европейцев из состава акционеров несмотря на всё давление, которое на них оказывали их правительства. Нужно сохранить как можно больше связей, которые сейчас и так чрезмерно нарушены. Это были те мосты, которые в будущем позволят на их основе выстраивать новые связи. И Роман сейчас находился на особом счету, ведь несмотря на то, что правительства Италии и Франции были одними из флагманов свертывания бизнеса в России, с Италистой и Лердони всё же удалось договориться. Проект разработки нефтяного и газоконденсатного месторождений, самый крупный из тех, что вёл Роман Чернышев, стал одним из тех немногих предприятий в нефтегазовой отрасти, когда из состава не только не вышел ни один иностранец, но даже при этом не снизил доли своего участия в бизнесе. От Рима, таким образом, сейчас действительно зависело очень многое, потому что к концу года истекали достигнутые в начале войны договоренности, и должно было вступить в действие полное эмбарго на российскую нефть. Переговоры грозили стать одними из самых трудных в жизни Романа.
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент в его жизни так стремительно и неблагополучно возникла Даша! Роман знал, что всё развивается нездоро́во, понимал, что перегибает, но у него ничего не получалось с собой поделать. Он так безумно хотел ее каждый раз, когда видел, что единственным способом сконцентрироваться на работе была разрядка, поэтому Роман решил, что разрешит себе это делать, иначе просто свихнется и не сможет нормально работать. Он рассчитывал, что так запустится накопительный процесс, и со временем страсть пройдет. Так бывает всегда, значит, и этот раз не станет исключением. Он охладеет. И тогда уволит ее. А, возможно, к тому времени это и не понадобится, ведь Даша, как верно заметил Виталий, и впрямь была лучшей помощницей за всю его жизнь, поэтому расставаться с ней не хотелось в любом случае.
Но оставался еще один вариант развития событий: в любой момент Даша могла уйти сама. Роман прекрасно это понимал. И он свыкся бы. Пусть было бы трудно, но свыкся, ведь тогда ему не пришлось бы каждый день видеть ее, знать, что она сидит лишь в паре метров от него. Но сам он не мог ее уволить.
Во вторник вечером Роман снова не сдержался. За полчаса до конца рабочего дня он опять закрыл дверь в приемной на замок. Даша сразу всё поняла. Она медленно встала, вышла из-за стола, подошла к тому самому месту, где это произошло вчера, упёрлась спиной в стену и закрыла глаза. Может, прав был Виталий, и Роман ее сломал? Он наблюдал за ней с каким-то щемящим чувством: Даша, способная защитить себя почти в любой ситуации, готовая бороться за то, чтобы отстоять достоинство любой ценой, сейчас казалась покорной своей злодейке-судьбе. Она именно подчинилась, приняла всё как есть. А Роману хотелось другого. Теперь он мечтал доставить ей радость, которую, казалось, Даша больше испытывать не могла. Но не уходила. Отчего-то каждый день возвращалась на работу. А он не мог остановиться. Понимал, что делает только хуже, но всё равно не мог. Как больной. Эта ненормальная девушка и его сделала ненормальным.
На ней было вчерашнее платье. Даша будто давала понять: вы, Роман Сергеевич, можете взять меня, но никаких ласк и никаких поцелуев вам не обломится. Проникнуть под этот кожух было никак нельзя, всё тело закрыто, и ему оставалось лишь собирать ошметки: всунул-высунул и ничего более.
Но Роман всё равно старался что-то изменить. Он боялся спугнуть в Даше даже эту немую покорность, сейчас ему и ее было достаточно. Всё лучше, чем если она уйдет или станет активно сопротивляться. И Роман решил действовать постепенно. Ведь он знал, что телом она его желает. Всё дело было в ее голове, а психику надо обезвреживать по проводку, долго, медленно и не дыша. Поэтому он решил не менять ни места, ни способа. Пусть сегодня всё случится как вчера. Но не как вчера. Он даст ей почувствовать разницу, даже не меняя места действия.
Роман подошел, обнял за талию. Даша смотрела вниз. Он медленно приблизился к ее шее и стал целовать. Также медленно. Сегодня он не будет торопиться. Даже если кто и потревожит их стуком, или звонком, это его не смутит, не остановит. Рабочий день почти кончился, входная дверь закрыта, их просто здесь нет. Они оба уже дома, занимаются куда более приятными вещами, чем работа. И будут делать это тихо, трепетно и не торопясь. Некуда спешить. Так уже наспешились, что теперь долго придется расхлебывать.
Он обхватил ее голову, аккуратно стянул резинку. Волосы рассыпались, и Роману показалось, что он каким-то встроенным ультразвуком ощутил, как они, струясь, распадаются на пряди. Запустил пальцы в волосы, провел сверху вниз, взял за шею. Аккуратно, как хрупкую вазу, боясь доломать до конца то, что еще не было сломано.
Поцеловал. Она не ответила. Не беда, города не сразу строились. Это рушатся они одним махом, а чтобы выстроить что-то наново иногда требуются годы. И Роман продолжал целовать. Нежно, медленно, трепетно. И не глубоко. Сейчас было не время для этого. А потом провел по щеке тыльной стороной ладони. Ласково, едва касаясь. Спустился к шее, подмышке, талии. Заскользил руками по спине, прижимая крепче. Но не слишком крепко, чтобы не спугнуть.
Даша стала понемногу отвечать, но пока это больше было похоже на еле уловимый сигнал из глубины: как слабый пульс умирающего, который прощупывается лишь временами. Но это был знак, и Роман пошел дальше, ведь он собирался взять этот город, несмотря на разрушения им нанесенные. Иначе сам разрушился бы до основания.
Он развернул Дашу лицом к стене и стал медленно собирать юбку наверх. Роман не торопился. Сегодня он не брал, пришло время отдавать. И он проводил по внутренним поверхностям бедер, лаская каждый сантиметр измученного им когда-то тела. На коже ее рук, которыми Даша упёрлась в стену, ниже рукавов длиной три четверти, наконец, показались мурашки. Роман улыбнулся и прошептал ей в волосы:
– Я – чужак. Но непредсказуемый. И так тоже умею.
Он добрался до резинки колготок, аккуратно стянул их вниз, затем белье. И сделал всё медленно. Бережно держа ее за талию. Целуя в шею, лаская ноги. Но надолго его не хватило. Безумное желание, просто ад какой-то! А он так хотел довести и ее…
23.
В эту ночь он не мог уснуть. Выпивать Роман не стал, воспоминания о сегодняшнем моменте близости должны были оставаться незатуманенными алкоголем. Он прокручивал их снова и снова, оттого сон и не шел. Никогда раньше он так сильно не хотел доставить женщине удовольствие. Это было странно, ведь из памяти еще не выветрилось прошлое воспоминание, гораздо менее приятное – голый мужской зад. Который принадлежал человеку, трудившемуся в тот момент над тем же самым заданием. Незнакомец трахал его женщину. Да, он снова так ее назвал. Роман не привык убегать от проблем, своих чувств и желаний, а они на данный момент были связаны с ней. И еще с Римом. Причем именно в такой последовательности. Впервые в жизни он поставил работу на второе место и уже даже перестал шарахаться от подобных мыслей. Роман привык. С Дашей всё было впервые, значит, возможно, так будет продолжаться и дальше, во всём остальном. Он себя к этому готовил.
Роман был гроссмейстер, поэтому привык обдумывать всё наперед, но даже не на несколько ходов. Он всегда задумывался о завершении партии и представлял себе все возможные расклады. И выигрыш, и ничью, и проигрыш, а также полную палитру оттенков, содержащихся между. Наверное, именно поэтому он еще ни разу не проигрывал. Но понимание того, что всё когда-то случается в первый раз у Романа было. Нет, он проигрыша не был готов принять, точнее, не думал о нем, как о насущности, а просто шел к победе, но и такого варианта развития событий не отвергал, потому что был гроссмейстер.
Во́т почему он так сильно задумался после сегодняшнего. Кто для него Даша? Ну вот если по чесноку? Любовница? Нет. Секретарша? Да, бог с вами! Желанная женщина? За бурную сексуальную жизнь Романа у него было много желанных женщин. Одна из них, например, побывала в этой квартире два дня назад. Была Агата для него желанной женщиной? Да, безусловно. Когда-то. Но не сейчас. А Даша? Нет. Она была ему просто необходима. Без нее он не мог думать, работать, спать, да и просто жить. Да, и это тоже с Романом было впервые, как и всё, связанное с ней.
Так чего же он хочет от нее? Секса? Да, безусловно. Он хочет очень много секса и пока даже не представляет, когда это безобразное до отвращения к самому себе желание прекратится. Но разве только секса? Почему тогда сегодня он ее просто не трахнул? Как раньше. Нет, он хочет большего. Спустя всего пять дней после знакомства с Дашей он сказал ей в лифте, что хочет сделать всё по-другому. Роман тогда не врал. Всё и было бы по-другому, если бы не его чрезмерное любопытство. Оно всё испортило. И уже не раз.
Но он не мог не следить за ней, слишком уж странным субъектом была эта девушка, его зазноба. Он ведь, кажется, так назвал ее на второе утро после знакомства? И еще тогда подумал, что шутил. Только вот оказалось, что это была не шутка…
Так что ему нужно от Даши?
Ответного чувства. Чтобы горела в объятьях и кричала от восторга. Чтобы содрогалась всем телом от одного его прикосновения. Но что это? Желание пройти этот квест до конца? Просто победить, подчинить, удовлетворить мужское эго? Да, безусловно. И это тоже. Но не только. Сегодня Роман осознал, что ему физически нужно, чтобы эта женщина ответила ему взаимностью. Но не только ради прохождения квеста. Еще и ради него самого. Ему хотелось видеть ее радостной, счастливой. Такой же непринужденной, какой она была тогда, в клубе, со своими друзьями. Он не хочет быть для нее лишь чужаком из враждебного мира. Он хочет стать своим. Как же та Дашина откровенность его тогда кольнула! До сих пор что-то ноет внутри, стоит вспомнить ее лицо, когда она это сказала.
И к чему он приходит? Кто для него Даша? Будущая жена? Роман не планировал больше жениться. Мать его детей? Роман не хотел детей. Спутница жизни? Как это громко звучит… Трудно представить себе всю свою жизнь, поэтому как можно заявлять такое? Даже гроссмейстеру. В истории шахмат еще никогда не было партий длиною в человеческую жизнь.
Тогда кто?
Его женщина. Просто, без лишних наворотов и изысков. Ведь он с первой недели именно так ее и называет в своей голове. Даша – его женщина. А, значит, должна принадлежать только ему. И не зажиматься по углам и туалетам с первыми встречными, чтобы заставить каких-то посторонних мужиков отстать от нее. И не ездить по ночам по любовникам, чтобы выкинуть Романа Чернышева из головы. Он будет в ее голове, тут уж ничего не поделаешь. Только он и будет. А больше там никому не место.
В среду утром он пришел на работу чуть позже обычного. Даша сидела на своем месте… в том же платье… Опять не ночевала дома? Или просто теперь, после случившегося между ними, это – новая форма ее одежды? Она его так пытается до себя́ не допустить? Что же, пусть попытается. Заодно Роман проверит, насколько ее хватит…
– Доброе утро, Дарья Игоревна!
Не отрываясь от монитора, монотонно:
– Доброе утро, Роман Сергеевич.
Он на миг замер, потом прошел в кабинет и разделся. Снова вышел в приемную. Подошел, нагнулся, взял за подбородок.
Смотрит в глаза. Опять в них печаль. Такая вселенская, что б ей…
Поцеловал. Глаза закрыла, всё же основные рефлексы срабатывают, как бы она ни старалась его обхитрить. И себя.
Отстранился. Открыла глаза, смотрит. С тем же, что б ему, выражением…
Тогда тихо и ласково Роман сказал:
– Доброе утро, Даша!
Молчит.
– Думаю о тебе.
И ушел в кабинет. Закрыл дверь, прижался к ней спиной, улыбнулся. Искренне. Просто потому, что хотелось улыбаться.
Но всё, к работе. Сегодня ему не до секса, день расписан поминутно. Так что Даша вполне могла бы надеть и другое платье. Если бы заранее это знала, конечно. Надо было ей вчера сообщить. И тогда он бы просто порадовался, глядя на нее в каком-нибудь новом наряде. Тем более, что все они Роману нравились. И он заметил даже, как каждый день ждет, что сегодня она ему покажется в чем-нибудь новом. А он полюбуется. О чем опять мысли? О тряпках. Женских. Дашиных. И бровях. Лодыжках. Ее же… Безумие…
Всё, к работе. На этот раз уже точно… Работа, работа, тэкс-с, где у него тут интерком?! А, вот кнопочка нужная:
– Даша, кофе, пожалуйста.
Роман вот только еще разок на нее посмотрит, и потом сразу к работе! Просто сию же секунду! Всего один разок. Жаль только, что у него нет пульта управления Дашей с опцией замедленного действия, тогда он бы смог посмотреть на нее разок… чуть подольше. Кстати, а, может, ему просто ее стол к себе в кабинет перетащить? Тогда и пульта не потребуется. Прекрасная, кстати, идея! Вот только настроение будет нерабочее. Всё время. Но это, пожалуй, единственный минус. Его можно и потерпеть.
Роман не заметил, как вот уже несколько минут постоянно улыбался. Сразу, как от Даши ушел. И у него было прекрасное настроение. Игривое, веселое. Разве что петь не хотелось! Хотя, почему бы и нет? Говорят же, что петь по утрам – полезно. И смеяться тоже.
И он рассмеялся. От своих мыслей. В этот момент и вошла его супер-пупер нереальная дива в гадком и постылом платье темно-зеленого цвета, которое ей, кстати, очень шло. И вообще классное было бы платье. Если бы только сексом полноценно заниматься не мешало.
Роман мотал головой и продолжал смеяться, когда Даша поставила кофе на стол. Он поймал ее руку и ухватил за запястье.
– Дашенька, и вы не поинтересуетесь, отчего у вашего начальника сегодня такое хорошее настроение? Хоть он, конечно, и не начальник вам вовсе, но всё же вам надо быть к людям повнимательнее.
Молчит. Роман встал, притянул ее к себе.
– А всё просто! Он о приятном думает всё время. Оттого настроение сразу и поднимается!
И чмокнул ее в щеку.
– Идите, работайте, хватит прохлаждаться!
Она смотрела с недоверием. И еще… Как на умалишенного. От этого Роман снова рассмеялся. А потом отпустил ее и сел обратно.
– Что? Еще не привыкли к его непредсказуемости?
Наконец, раздалось долгожданное:
– К такому не привыкают.
– Очень рад, что, наконец, смог произвести на вас впечатление!
В дверях раздалось покашливание. На пороге кабинета стоял Летучий.
– О! И наш специалист по межведомственным связям тут как тут! Заходи, Виталий Александрыч, не стесняйся! Гостем будешь. Дарья Игоревна тебе сейчас кофе сделает! Да, Дашенька? Что вы замерли? Кофе делайте идите! Виталий Александрыч просто страсть, как любит мой кофе, да Виталий Александрыч?
Летучий, борясь с приступом смеха сказал лишь:
– Я рад, что вы, наконец, в хорошем настроении, Роман Сергеевич. Ради этого даже выпью кофе. Несмотря на свой панкреатит.
Роман расхохотался.
– Ой! Прости, я не знал. Прими мои соболезнования, – он промокнул слезы в уголках глаз.
– Аминь!
Роман кинул взгляд на Дашу, которая всё еще стояла, замершая в состоянии легкого… непонимания происходящего. Резко прекратив хохотать, он грозно сказал:
– Даша, отбой! Не можем же мы с вами человека калечить? Он нам еще в Риме пригодится. Вы себе не представляете, как Виталий Александрыч здорово в тамошних кабаках ориентируется!
Он обратился к Виталию:
– Для этого ты нам нужен без панкреатита. По крайней мере, до Рима. А там дальше – уже как знаешь.
Виталий усмехнулся.
– Очень рад, Роман Сергеевич. Очень рад, Дарья Игоревна. Только мне вас придется ориентировать по телефону. У меня в Уренгое форсмажор. Придется лететь самолично.
Он спохватился:
– Спасибо, Даша, если серьезно, то кофе не надо.
Роман сказал, растягивая:
– Ну здра-ась-те приехали! Опять серьезно! А я только настроился на игривый лад. Впервые лет за десять… пятнадцать… двадцать…
Даша помотала головой и вышла. Роман тут же посерьезнел.
– Дверь закрывай. Проходи, садись. Давай к делу, что у тебя там в Уренгое, а то я расшутился что-то.