Александр Герасимов
Море, поющее о вечности
Глава 4
Весть о победе Ясона быстро разнеслась по Иолку. Многие жители восприняли эту новость спокойно, ведь юноша имел право на трон. Однако отыскались и те, кто призывал народ к восстаниям – сторонников у старого царя хватало, несмотря на строгость его правления. Дураков, готовых открыто выходить на улицы против вооруженной стражи, было немного, но они все же нашлись, и оттого Ясона завалило хлопотами. В самом дворце ему тоже приходилось иметь дело с теми, кто не слишком радовался смене власти. Это выматывало.
Молодой владыка несколько ночей подряд спал урывками. С раннего утра и до глубокого вечера он принимал просителей в мегароне, посещал сокровищницу и склады, а также то и дело выезжал с охраной в окрестности города. Ясон старался не меньше Пелия, однако сказывались молодость и недостаток опыта – предводитель аргонавтов учился на собственных ошибках и узнавал многие вещи на ходу.
Оказалось, утомительный поединок не закончился. Сразив своего предшественника мечом, Ясон теперь бился с трудностями царствования. Последствия суровой зимы, недоверие части подданных, сложности управления городом – через все это ему только предстояло пройти. Там, где заканчивалась одна проблема, сразу же начиналась другая. Но молодой повелитель не жаловался.
Край неба тронула бледная полоска, знаменующая скорый рассвет. Царь стоял на ступенях дворца, плечи его укрывало золотое руно – накидка тяжелая и неудобная, но ставшая неизменной частью его облика. Из-за нехватки сна он выглядел старше своих лет, под глазами легли тени.
– Тебе стоит больше отдыхать, – заметил Меланион. Впрочем, он и сам до поздней ночи не ложился, помогая Ясону с распределением запасов и снаряжения.
– Позже отдохну, Меланион. Теперь это мой город, и я в ответе за все, что здесь происходит.
– Ты прав. Могу ли я еще чем-то помочь?
– Нет. Вы и так много для меня сделали, друзья… Благодарю за предложение. Не хватало мне только перекладывать управление царством на другие плечи, – Ясон подтолкнул носком сандалия небольшой камешек, лежащий на ступени, и тот со стуком покатился вниз. – Я считаю, вы все заслужили отдых.
– Тогда хочу обсудить кое-что, – мегарец повернулся к царю Иолка. – Если от меня более ничего не требуется, я начну готовиться к отъезду домой.
– Понимаю. Ты отсутствовал долгое время… Наверное, скучаешь по родине?
– Не могу сказать, что так уж сильно привязан к Мегаре, – покачал головой юноша. – Плавание в Колхиду было интересным – я почти не вспоминал о родных краях. Но здесь, в Иолке, мое время подходит к концу.
– Понятно. Ты говорил об этом с другими? Нестор, Одиссей и остальные – они тоже собираются покинуть Иолк?
– Да, и причина тебе хорошо известна. Никто из них не может пренебрегать своими обязанностями дома до бесконечности.
– Тем больше я дорожу мыслью, что вы согласились стать моими попутчиками, несмотря ни на что. Как тяжело думать о скорой разлуке!..
– Наши земли находятся не так далеко, чтобы прощаться навсегда, – усмехнулся Меланион, похлопав Ясона по плечу. – Взбодрись. И лучше размышляй о том, что ты достиг своей давней цели.
– Она дорого мне обошлась.
Сказав это, Ясон задумчиво посмотрел вдаль, на светлеющее небо. Меланион промолчал.
– Я ведь собирался убить его, – с тяжелым вздохом произнес царь.
– И поступил бы ужасно, – твердо заявил мегарец.
– Медея тоже не одобрила. Хотя бы в этом вы сходитесь.
– Не уверен. Ей движет лишь здравый расчет – меня же заботит нравственная сторона.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Наверное, нет смысла развивать эту тему, – Ясон покачал головой.
– Ты знаешь, что Аталанта покинула город? – неожиданно спросил Меланион, вглядываясь в лицо друга.
– Вот как? Мне это неизвестно. Когда она ушла?
– Еще до поединка с Пелием, – мегарец пожал плечами. – Ты был серьезно занят все эти дни, понимаю. Просто хочу поставить тебя в известность.
– Зато ты хорошо осведомлен о подобных вещах, как я погляжу.
– Мне было не все равно.
Ясон прищурился, а затем спросил прямо:
– Она так сильно тебе нравится?
Меланион ответил далеко не сразу. Однако в его словах читалась воля человека, решившего отбросить все недомолвки:
– К сожалению, да. Еще с детских лет. Но Ата предпочла другого, и я смирился с этим.
– Ты меня удивляешь, ведь с тех пор прошло немало времени. Какое похвальное постоянство!
– Так странно слушать рассуждения о постоянстве от тебя, дружище, – Меланион улыбнулся, но его улыбка была кривой и вымученной.
– В самом деле! – Ясон ничего не возразил, лишь развел руками. Это был примирительный жест, и Меланион воздержался от дальнейших высказываний. Вместо этого он вернулся к предыдущей теме:
– Я уже поговорил с остальными. Они останутся на церемонии, чтобы поздравить тебя, и лишь затем уедут. Сейчас несудоходный сезон, а Одиссей не сможет добраться до Итаки по суше, как тебе известно.
– Вы можете гостить в Иолке столько, сколько пожелаете. Я даже рад, что сейчас зима!..
– Но она подходит к концу – весна уже не за горами. Как только море обретет покой, настанет время прощаться.
Ясон кивнул. Воцарившееся дружелюбное молчание внезапно прервал один из стражников. Немолодой солдат с рыжей бородой и знаком отличия на щите смотрел на царя чуть исподлобья, будто скрывая раздражение.
– Прибыли посланники из рыбацких поселений. Они хотят видеть тебя… господин.
После этой красноречивой паузы Ясон вскинул брови, давая понять, что заметил истинное отношение стражника. Тот молча склонил голову. Мегарец решил было, что стоило вмешаться и спасти беднягу от гнева, а царя – от нежелательных поступков. Однако Ясон ответил совершенно обычным голосом:
– Проводи наших гостей в мегарон. Я вскоре прибуду туда. И попроси кого-нибудь отыскать Медею. Ей следует находиться рядом, пока я разбираюсь с новыми обязанностями.
Его подчиненный кивнул и развернулся выполнять приказ, но за его спиной прозвучало требование царя:
– Назови свое имя, солдат.
– Главк, мой повелитель.
– Помню тебя: ты охранял дворец, еще когда я был подростком. Делал это еще при моем отце, а затем – при дяде. Служи и мне, Главк, как служил им! Я не забываю людей, которые проявляют верность.
– Как прикажете, – после небольшой паузы ответил стражник и удалился прочь, гремя оружием. Ясон проводил его взглядом, на губах молодого повелителя Иолка появилась ухмылка:
– И вот с такими людьми мне приходится иметь дело, дорогой Меланион. Нужно быть особенно стойким в эти непростые дни.
– Одни просто боятся перемен, другие считают, что ты жестоко обошелся с прошлым царем… третьи, думаю, получали от Пелия неплохое жалование. Ничего такого, с чем бы ты однажды не справился, ведь так? – рассудительно заметил мегарец.
– Твоя правда, – Ясон задумчиво потер подбородок ладонью. – Здесь немало и тех, кто устал от прошлого царя. Пожалуй, мне по силам завоевать благорасположение как знати, так и простолюдинов… Даже если придется хорошенько растрясти сокровищницу города.
– Ты действительно пойдешь на любые меры, чтобы закрепиться на троне.
– Зато однажды смогу сказать: «Я сделал все, что только мог», – Ясон хлопнул кулаком по ладони, будто намекая, что разговор окончен. – Мне пора в мегарон. Не хочешь составить компанию?
– Думаю, общество Медеи будет куда полезнее. Это ей предстоит править городом вместе с тобой, а не мне, – с деланным смешком отказался Меланион.
– Как знаешь. Увидимся за обедом.
– Ага. Постарайся поспать хоть немного, Ясон. На тебе лица нет.
Новый повелитель Иолка лишь махнул рукой. Глядя, как Ясон поднимается по ступенькам дворца, Меланион мысленно попросил богов ниспослать сил и стойкости боевому товарищу.
Ему было безразлично, кто из них услышит эту не высказанную вслух мольбу. Могучая ли Афина, повелитель творцов Аполлон или даже страшная Геката… Ясону не помешала бы любая поддержка. Увы, Меланион не слишком верил в благосклонность высших сил и мог лишь надеяться, что Медея станет для его друга надежной опорой.
***
Первым из Иолка отбыл Нестор – пилосский царевич не раз выражал нетерпение, вспоминая о доме при каждом удобном случае. Ясон не мог его винить. Нестор явно был сыт приключениями по горло и считал свой долг выполненным. Пришлось обойтись без прощального пира: с провизией в Иолке было не слишком хорошо после затяжных холодов.
Вторым город покинул Одиссей. То ли в шутку, то ли всерьез он грозился построить корабль не хуже «Арго» и через пару лет вернуться в Пагассийский залив с дружеским визитом.
Вскоре уехал Асклепий. Молодой лекарь мог жить без бед: при Ясоне его доброе имя было полностью восстановлено. Вместо этого он, по собственным словам, выбрал путь познания. О мечте Асклепия найти учеников знали лишь единицы, поэтому нашлись те, кто пытался его отговорить, – в их числе был сам Ясон. Но Асклепий оказался непреклонен и сел на корабль. Никто не мог утверждать с точностью, куда целитель собирался держать свой путь.
Затем из Иолка ушли Диоскуры. Кастор и Полидевк раз за разом откладывали момент прощания. Братья участвовали в восстановлении жизни Иолка и помогали простым людям безвозмездно, снискав народную любовь. Их бурная деятельность укрепила власть Ясона – за это он был весьма благодарен Диоскурам и с тревогой думал о дне, когда их не окажется рядом. В то утро, когда братья отбывали, проводить их пришла добрая четверть города.
Меланион дольше прочих оставался гостем Ясона, однако во дворце показывался достаточно редко. Каждый день он бегал вокруг Иолка с удивительным упорством, даже в ветреную и сырую погоду. Никто из аргонавтов не знал о причине его усердных тренировок. Могла бы догадаться Аталанта, но она ушла из города.
Помимо занятий бегом, мегарец много времени проводил в бедных кварталах, помогая жителям. Удивительно, но он каким-то образом отыскал родителей Аталанты и не раз их навещал. Это было его маленьким секретом, о котором он не рассказывал ни Ясону, ни кому-либо еще. Но когда погода стала теплой и на склонах зацвели растения, Меланион покинул Иолк. Долгих прощаний не было – он настойчиво просил его не провожать.
Компания друзей, сражавшихся со львом и покоривших берега Колхиды, распалась вновь. Собраться в третий раз им было уже не суждено.
На следующий после отъезда Меланиона вечер царь Иолка наслаждался прогулкой по окрестностям. Его сопровождала Медея, теперь уже не загадочная чужеземка, а царица этих земель. Ясон слушал, как она рассказывала о своих заботах в Иолке, о забавных происшествиях со служанками, и впервые за долгое время ощущал небывалый покой.
Они были только вдвоем: Ясон решил отказаться от стражи. Возможно, он просто устал от постоянного присутствия за спиной сосредоточенных солдат, а может, дело было в дыхании весны. Природа вокруг расцветала, мир наливался новыми красками, в воздухе буйствовали десятки ароматов, и оттого сама жизнь казалась проще и легче, чем обычно.
Путь им преградил высокий холм. Подниматься на него царская чета не стала. Ясон и Медея остановились у подножия, словно именно этот холм и был конечной точкой их прогулки. Несмотря на теплую погоду, на небе собирались низкие тучи – к вечеру должен был пролиться дождь.
– Значит, ты полностью освоилась в Иолке? – спросил молодой царь. Медея усмехнулась.
– Не совсем. Мне потребуется больше времени, чтобы запомнить некоторые ваши порядки.
– Хотел бы я, чтобы мои заботы ограничивались тем же.
– Ты добился своей цели, а говоришь, словно вкус победы отдает горечью.
– Это не так, – возразил Ясон. – Просто обстановка сложилась непростая. После изгнания Пелия отношения между торговцами, солдатами и ремесленниками натянулись. Иолк населяют выходцы из разных народов и сословий. С одними говорить легко, а другие ничего не желают слушать.
– Пелий с этим справлялся, справишься и ты.
– Да, понемногу положение улучшается. Но я до сих пор не могу принять, что у дяди нашлось так много сторонников, – Ясон пожал плечами. – Его характер всегда был отвратительным, он сторонился людей. Пелий – сильный царь? Возможно. Но его должны были ненавидеть!.. Когда он занял трон, я все надеялся, что начнется война и моего родича свергнут. А в итоге вынужден доказывать, что я не хуже его! Как же так выходит?
– Просто делай, что должен, – Медея сказала это с уверенностью. – Память людей ничтожно коротка. Они забудут Пелия точно так же, как забыли твоего отца. Скоро и сам убедишься в этом.
– Твои слова правдивы, хоть и способны причинить боль… получается, что и меня однажды ждет забвение!
Ясон говорил это с легкой улыбкой. Он поднял голову и принялся рассматривать небо с плывущими по нему серыми облаками. Лицо молодого царя приняло отрешенное выражение, будто мыслями он унесся куда-то вдаль.
– Думаю, мне стоит прикладывать еще больше усилий. Сокровищница Иолка не пустует, так что мы разберемся с последствиями голодной зимы. Закупим продовольствие у соседей, какую бы цену они ни запросили. Еще хорошо бы устроить большой праздник! Что-то наподобие игр, в которых я принимал участие, будучи ребенком. Хочу поднять дух горожан.
Медея изогнула бровь:
– Царь не должен принимать поспешные решения одно за другим.
– Полагаешь, я слишком тороплюсь?
– Скорее, растрачиваешься. Не думай, что сумеешь разом откупиться от всех проблем, Ясон. Золото и серебро переоценены, но с ними следует считаться, как с людьми: владыка с пустой сокровищницей не может рассчитывать на верность народа. Действуй с умом. Для начала тщательно подсчитай расходы на празднество, о котором говоришь.
– В расчетах я слаб, – вздохнул молодой царь. – Приходится полагаться на тех, кто умеет делать это лучше меня.
– Это плохо. Тебя будут обманывать раз за разом, прикрываясь словами о преданности.
– Надеюсь, что ты всегда будешь рядом. Тогда я справлюсь с любыми сложностями.
– О, я буду, – сказала она, коснувшись ладонью его щеки. – Но помни, что я жрица Гекаты. И ты тоже клялся в верности моей богине.
– Да, но какое это имеет значение сейчас?
– Последователей Гекаты боятся, подвергают гонениям и предают. Поэтому мы чрезвычайно ценим в людях такое качество, как верность. Мои колхидские сестры не дрожали от страха, когда за ними пришли мечники – нет, они приняли изгнание и смерть. Мне нравится в людях склонность к самопожертвованию ради чего-то, что им по-настоящему дорого.
Медея понизила голос, а ее глаза заблестели. Она была серьезна. Несмотря на спокойную обстановку, вокруг царицы на миг будто сгустились угрожающие тучи – словно прохладный ветер качнул верхушки олеандров и пронесся дальше.
– Я же дорога тебе, Ясон? Любовь – высший вид преданности, но самый уязвимый и требовательный. Не забывай об этом.
– Хорошо сказано. Я буду помнить о твоих словах, – кивнул тот.
– Рада, если это так. – девушка коснулась его груди, кончиком пальца провела по животу. Ясон крепко прижал ее к себе за талию, положил руку на бедро, прикрытое темной тканью:
– Может, пойдем обратно?
– О, спешишь? – она засмеялась чуть хрипловатым, манящим смехом, но затем вгляделась в лицо царя и покачала головой. – Все же вид у тебя утомленный, хоть ты и стараешься бодриться. Лучше отдохни как следует. У нас впереди и завтрашний день, и многие другие.
Помешкав, Ясон кивнул.
– Ты разумна, как всегда, – сказал он. – И завладела моим сердцем еще в Колхиде.
– Знаю, – ответила она. Царица обвила руками шею Ясона; их губы встретились в легком поцелуе. Властелину Иолка показалось, будто птицы запели громче, а запах молодой листвы усилился. Казалось, что буйная радость мира, пробуждающегося от зимнего сна, заполнила собой все вокруг.
Глава 5
Надеждам Ясона на проведение новых игр не суждено было сбыться. Лето принесло в город не только теплую погоду и новый урожай – вместе с ними, подобно хищному зверю, в Иолк пришла неведомая напасть. Все началось со странных сообщений. То тут, то там умирали люди, которые еще несколько дней назад казались совершенно здоровыми. Поначалу на это не обращали особого внимания. Отравление, несчастный случай или стечение обстоятельств – мало ли причин для гибели пары человек?.. Все занимались обыденными делами, жизнь текла своим чередом.
Потом случилось страшное. В тот злополучный день Орфей отдыхал с молодой супругой. Эвридика очень старалась сразу после замужества создать уют в их новом жилище, украшая дом и небольшой дворик. Стоило отдать должное – ей это удавалось прекрасно. Но радости молодой пары закончились.
Девушка с самого утра чувствовала усталость и головную боль, хотя и продолжала улыбаться, как обычно. Орфей, счастливый муж и возлюбленный, ничего не подозревал, пока Эвридика вдруг не пошатнулась, тяжело оперевшись на его плечо. Певец решил, что виной тому было жаркое летнее солнце. Он подхватил супругу на руки и отнес в тень.
Она тяжело дышала, на лбу выступили капли пота. Увидев это, Орфей почувствовал, как его руки задрожали от страха. Певец с большим трудом удержал чашу с водой, которую нес из дома. Затем он помог любимой раздеться и обнаружил, что хрупкое тело девушки пылало, будто объятое огнем.
Послали за лекарем – тот осмотрел Эвридику и сокрушенно покачал головой: причины болезни были ему неведомы. Тем временем на коже жены Орфея стали проступать пятна, а ее дыхание стало неровным. Ошеломленный и потерянный, певец стоял на коленях рядом с Эвридикой и утирал влажной тканью пот с ее лица.
– Как тяжело… – прошептала девушка. Ее голос звучал хрипло, говорила она обрывками фраз. – Я умираю, дорогой?..
– Не смей даже думать о подобном, – он ласково погладил ее по горячей щеке.
– Но мне так плохо. Я никогда… не ощущала страха перед смертью. А теперь боюсь, Орфей… Ужасно боюсь.
– Все будет хорошо – я не позволю, чтобы с тобой случилась беда. Ты поправишься, милая Эвридика! А теперь попробуй уснуть, это придаст тебе сил.
– Хорошо, – согласилась она кротко, прикрыв глаза.
Ее дыхание вскоре стало ровным, лицо расслабилось. Чуть успокоенный, Орфей направился в дом, чтобы приготовить легких кушаний и воды с медом к моменту, когда его жена проснется. Спустя какое-то время он вернулся, подошел к лежащей Эвридике и присел рядом, нежно коснувшись ее руки. Ладонь, еще недавно пылавшая жаром, показалась ему холоднее обычного. Сначала Орфей радостно улыбнулся – решил, что возлюбленной стало лучше. Но уже в следующий миг улыбка сползла с его лица. Эвридика не дышала.
– Нет… нет! – только и смог прошептать Орфей, глядя на неподвижное тело жены. Он начал трясти ее с такой силой, что голова девушки моталась вперед и назад, будто у тряпичной детской куклы.
Все было тщетно. Эвридика отошла в иной мир. Крича во все горло, Орфей выбежал из дома.
Весть о трагедии быстро разнеслась по городу. Певец был известен – как своими музыкальными талантами, так и участием в походе аргонавтов. Его горе заставило многих насторожиться, по Иолку поползли разные слухи… Одни считали, что это происки врагов-отравителей, другие предвещали скорый конец царства от страшной болезни. Третьи отказывались верить в опасность и громко насмехались над остальными, называя тех трусами. Однако люди умирали, и всегда это происходило скоропостижно. Даже взрослые, полные сил мужчины быстро и неотвратимо сгорали, будто щепка в пламени. Чем больше было смертей, тем сильнее нарастали страхи в Иолке.
Ясон не мог молча смотреть на то, как его город охватывала неведомая напасть. Он распорядился отдать часть солдатских бараков под нужды больных. Усилия лекарей щедро вознаграждались, и хотя некоторые пытались уклониться от своих обязанностей из страха заразиться, молодой царь им этого не позволил. Он стал примером для подражания, лично навещая больных. В те дни шаткий авторитет Ясона укрепился в глазах подданных. Многие, включая Левкона и Главка, впервые заговорили о царе с заметной теплотой.
Тем временем смерть собирала обильный урожай. Было ясно одно: таинственная болезнь не собиралась отступать, а лекарства от нее не существовало. Иолк был близок к панике, поползли разговоры об исходе жителей из города.
Так завершилось лето. В один из тяжелых дней, когда число смертей возросло до невообразимой величины, а повозки со всех концов города везли тела умерших на сожжение, Ясон и Киос остановились передохнуть на заднем дворе бараков с больными. Им была необходима эта передышка – вид находящихся при смерти людей действовал угнетающе.
Царь и его товарищ-аргонавт весь день помогали ухаживать за больными, облегчая непосильную работу лекарей и добровольцев. Все сословия перестали иметь значение; гибнущий город уравнял жителей в правах и обязанностях. Каждая свободная рука была на вес золота.
– Здесь пришлись бы кстати таланты Асклепия, – выдохнул Ясон и потер вспотевший лоб тыльной стороной ладони.
– Да, только о нем нет известий. Возможно, наш травник сейчас находится где-нибудь в Трое и даже не подозревает о том, какое бедствие постигло Иолк.
– Говорят, такое уже случалось задолго до моего рождения. Из рассказов отца и Хирона я знаю, что жители бежали из Иолка к подножию гор и поселились там, пока болезнь не отступила. Обратно вернулись немногие. Но все же… – Ясон с задумчивым выражением лица посмотрел вдаль. – …иногда мне кажется, что стоит повторить поступок предков и отослать население из города.
– Кажется, у Медеи есть какие-то свои планы на этот счет.
– Похоже, что так. Я поговорю с ней.
Они немного помолчали. Киос прикрыл глаза, будто погрузившись в дремоту. Его отяжелевшие веки и землистый цвет лица говорили о крайней усталости. Наконец, не меняя позы, он пробормотал вполголоса:
– Не удивлюсь, если виной всему окажется человеческая глупость. Как обычно.
– О чем ты?
– Я говорю о причине, по которой город страдает. Возможно, она куда проще, чем кажется, – пожал плечами торговец.
– В Иолке бытует мнение, что на нас разгневались боги, – с вымученной усмешкой сказал Ясон.
– Боги? Это уж вряд ли.
Киос выпрямился, сонное выражение сошло с его лица. Он посмотрел на Ясона непривычно серьезно.
– С кем только мне не доводилось торговать: с микенцами, дарданами, жителями Трои и Крита… Поэтому я неплохо осведомлен про обычаи чужеземцев. А до этого и вовсе солдатом прошел сотни дорог. Знаешь ли, мой царь, что на севере обитают народы, уступающие нам в развитии, но куда лучше осведомленные о правилах выживания? Никто там и пальцем не тронет зверя, который странно себя ведет или лежит мертвым. Будь то волк или кролик – неважно. Там считается, что злые духи обязательно перейдут на того, кто посмел запятнать себя подобной добычей! Это знает каждый ребенок.
Киос почесал затылок, его губы искривились в горькой усмешке. Царь внимательно слушал товарища.
– У нас совсем не так. Конечно, охотники побрезгуют мясом больного животного, но мех – дело другое. Поэтому они ставят ловушки или освежевывают трупы недавно умерших созданий, а потом несут красивые шкурки торговцам. Те, в свою очередь, отправляют его на рынки больших городов. А затем этот мех покрывает ложе женщины, которая нежится в мягкой шерсти и улыбается новому дню. Никому нет дела до того, что ранее шкура принадлежала зверю, изнемогавшему от какой-то жуткой пакости. Странно, что полудикие народы знают, как избежать подобных заболеваний!.. А мы, сведущие люди, навлекаем на себя бедствия из-за алчности или невнимания к простым вещам. Это хороший урок, не правда ли?
Ясон слишком устал и потому не стал спорить с приятелем. Посидев еще немного, аргонавты переглянулись, одновременно вздохнули и встали с земли. До конца дня предстояло еще много тяжелой работы.
***
Всего через два дня после этого у Ясона состоялся разговор с молодой супругой. Царь вошел в покои Медеи, чтобы рассказать ей о решении, которое вынашивал все это время. Предводитель Иолка надеялся, что она поддержит его, но их мнения впервые разошлись.
Медея улыбнулась ему и встала, отложив в сторону шитье. Несмотря на летнюю жару, царица носила черное одеяние из плотной ткани. Ясон протянул руки и с удивлением заметил, как Медея замешкалась, прежде чем обнять его.
– Все в порядке? – спросил он, когда их объятия разомкнулись и девушка отступила на несколько шагов.
– Конечно. Просто соблюдаю меры предосторожности. Не нужно думать, что я тобой пренебрегаю.
– Лекари говорят, что близко подходить к больным опасно. Но я не болен, – покачал головой Ясон.
– Хвори не всегда проявляют себя сразу, и ты это знаешь.
Ясон нахмурился.
– Как я и думала, – вздохнула его возлюбленная, – ты принял мои слова на свой счет. Что ж, оставим это. Так что привело тебя сюда, дорогой?
– Я хочу поговорить с тобой об Иолке. Городу грозит полное вымирание.
– Если так будет продолжаться и дальше – несомненно. Что ты предлагаешь?
–– Вывезти всех людей из города. Мы подождем, пока беда покинет стены Иолка, и тогда вернемся.
– Сущее безумие, – скривив губы, она покачала головой. – Неужели ты хочешь убить еще больше жителей?
– О чем ты говоришь? – он глянул на жену с удивлением, к которому впервые с момента их прибытия в Иолк примешивалось недовольство.
– Подумай сам. С чего ты взял, что болезнь останется здесь, когда люди покинут город? Ее источник – в нас самих. Отправь своих подданных куда угодно, и хворь последует за ними, как верный пес за хозяином.
– Лекари согласны с моим планом.
– Это потому, что ты царь. Мало кто смеет перечить правителю, даже если его желания неразумны.
– Значит, ты считаешь, что мой план обречен на провал.
– Именно так. Вывести людей за пределы города – это одно. А где они будут жить, чем кормиться? Как ты обеспечишь им безопасность и покой?
– По крайней мере, вопрос жилья перед нами не стоит, – Ясон рассказал о сохранившихся в горах хижинах, которые стояли там с прошлого мора.
– Это ничего не меняет. Твоя идея лишена смысла. Придется заботиться о пропитании для населения целого города, пусть оно и сократилось из-за болезни. Возможно, в те годы сам Иолк был гораздо меньше, не думал об этом? Сейчас тебе нужно расселить по обветшавшим домикам не несколько семей, а сотни человек и как-то обеспечить им еду.
Царь поджал губы, но ничего не возразил. Медея продолжала:
– Запасы зерна и скота не вечны, Ясон. Так сможет выжить только несколько десятков людей. Но город не в состоянии вести существование полудикого племени. Твои подданные или взбунтуются, или начнут умирать еще быстрее.
– Ты предлагаешь совсем ничего не делать?
– Вовсе нет. Но мое предложение отличается от твоего.
Не дожидаясь новых вопросов, колхидская дева быстро заговорила, не давая Ясону возможности перебить:
– Нельзя допустить, чтобы зараза покинула город. Надо принять самые жесткие меры, отгородившись от соседних поселений. От тебя требуется ввести полный запрет на выход жителей из Иолка. Подними солдат, усиль охрану ворот! Каждый, кто имеет вескую причину выйти за ограду, должен получить личное позволение правителя. Запрети жителям окрестных деревень навещать родных в городе. Прикажи рассчитать объемы продовольствия на тридцать-сорок дней наперед и организуй его раздачу небольшими порциями. Казни любого за воровство и торговлю едой… Только так ты убережешь остальных жителей от голодной смерти. Не избавляйся от поставок еды и необходимых товаров, но веди их через нескольких доверенных лиц за пределами городских стен. Да, внутри Иолка продолжат умирать люди! Но хоть слабые телом и погибнут, зато остальные встанут на ноги. И никто не разнесет болезнь в другие поселения – она развеется сама, оставшись лишь воспоминанием. Вот наилучший выход из всех возможных.
– Это безумие, – тихо промолвил Ясон, уставившись на Медею.
– Вовсе нет. Просто здравая, уравновешенная мысль.
– В Иолке поднимется бунт.
– Здесь ты сможешь подавить его без особых усилий. А вот в лесу и горах наводить порядок будет гораздо труднее.
– Что, если вымрет весь город?..
– Тогда Иолк был обречен с самого начала, только и всего. Не забудь усердно молиться.
– Я не могу принять твой план. Сидеть в клетке, будто загнанный зверь, и ждать конца – это ужасно.
– Так ты отказываешься? Готов разнести хворь по другим землям, отправить своих подчиненных в принудительное изгнание и лишить их родного крова, лишь бы самому не оказаться взаперти? Это худшее, что можно придумать.
– Не желаю я слышать подобных обвинений. Давай закончим разговор, – нахмурившись, ответил Ясон. Медея посмотрела на мужа со странным выражением на лице.
– Ты сделаешь большую ошибку, если не прислушаешься к моим словам. Глупый поступок совершить легко – куда труднее бороться с его последствиями. Тебе ли не знать?
С языка Ясона готовы были сорваться резкие слова, но молодой властелин Иолка удержал себя. Перед ним возник образ Киоса, который рассказывал про обычаи северян.
Как там говорил торговец? Люди на севере старались не распространять хворь, а обходили ее стороной до того, как случится беда. А если болезни избежать не вышло, как бы они поступили?..
Предложение Медеи было суровым; все нутро Ясона ему противилось. Но в ее словах содержалась и правда, от которой не следовало отмахиваться. Медленно вздохнув несколько раз, царь ответил:
– Я обдумаю твои слова, обещаю. Дай мне немного времени.
***
Обстановка стремительно ухудшалась. Каждый день начинался с подсчета умерших и горестного плача со всех концов города. Костры горели не переставая – со стороны казалось, будто павших воинов провожали на поля Элизиума. Увы, среди жертв мора во множестве оказались не только сильные мужчины, но и женщины, старики, дети…
Не в силах более выносить происходящего, Ясон поступил, как советовала ему супруга.
Ворота Иолка закрылись, а бронзовые щиты и шлемы стражников наводнили улицы. Люди не сразу поверили в то, что их заперли и оставили лицом к лицу с болезнью. Некоторые пытались пробиться силой – их тела послужили остальным уроком. Воинам царя пришлось несколько раз оборонять все возможные выходы и лазейки, а также пресекать попытки подкупа – лишь тогда ретивые головы приутихли.
И все же жителей не бросили на произвол судьбы: под строгим надзором была обеспечена ежедневная раздача продовольствия. Торговля тоже не прекращалась, хотя право ее вести получили лишь несколько человек, как того и требовала Медея. В таких условиях город напоминал истощенного и больного, но продолжавшего цепляться за жизнь зверя. Население сокращалось, страх и уныние витали над каждой улицей, однако это не было концом Иолка.
***
Тиро подкинула пару поленьев в огонь, уютно потрескивающий в очаге небольшого дома. Вытащив из угла сверток, развернула ткань и достала немного припасов, которые составляли основу ее обеда на сегодня: сушеный виноград, позавчерашний хлеб, полоска вяленого мяса и горсть кореньев. Не слишком щедрое угощение, но зимой баловать себя не приходилось.
