Александр Герасимов
Море, поющее о вечности
Глава 21
Полидевк прислонился к борту «Арго» и заурчал от удовольствия, когда шероховатая поверхность дерева подарила спине надежную опору. С тех пор как его жестоко избил самофракийский вождь, Диоскур долго не мог прийти в себя. Часть плавания он просто лежал, через какое-то время начал понемногу ходить вдоль бортов корабля. Сначала – с помощью брата и друзей, затем – уже самостоятельно. Когда он немного окреп, то предложил свою помощь в качестве гребца, но против этого запротестовала вся команда. Ясон же попросту отмахнулся от просьбы гиганта. Разумное решение, однако Полидевк все равно почувствовал себя несчастным.
Он привык ощущать свою силу и любил применять ее во благо. После кровавого поединка юноша вместо заслуженного отдыха рвался помочь товарищам. Ослабевшие руки и подкашивающиеся ноги не сломили его волю.
Гораздо больше Диоскура беспокоил его правый глаз. После тяжелых ударов по голове он не служил своему хозяину, как прежде. Когда моряки обсуждали что-то замеченное на горизонте, Диоскур лишь кивал с понимающим видом; острота зрения была уже не та. Он не стал рассказывать об этом даже брату – Кастору не нужны были лишние волнения.
К тому дню, когда «Арго» наконец прибыл в Фасис, Полидевк чувствовал себя весьма неплохо. Хотя и ощущал, что прежняя стойкость не вернулась к нему в полной мере. Поэтому, когда остальные моряки пользовались гостеприимством Ээта, молодой Диоскур бегал в бронзовом нагруднике по окрестностям города, перетаскивал камни с места на место и придумывал себе различные изнуряющие тренировки.
Поначалу каждое упражнение давалось юноше тяжело: одышка появлялась слишком рано, а тело будто жгло огнем. Однако через несколько дней он почувствовал, как сила снова стала наполнять ослабевшие мышцы. И с еще большим рвением принялся себя нагружать.
Сегодняшняя пробежка привела его к «Арго». Усталый, но довольный собой, Полидевк переводил дыхание в тени огромного корабля.
– Неплохо смотришься. Видеть тебя здоровым и улыбающимся – вот чего мне не хватало.
Прикрывая глаза от солнечного света, Полидевк посмотрел перед собой. Над ним возвышался брат. Кастор подошел ближе, дружески хлопнул его по плечу и уселся рядом.
– Искал меня? – спросил Полидевк.
– Нет, просто решил прогуляться. Посмотреть, как там наша посудина… Вижу, и ты здесь.
С этими словами Кастор повернул голову, принявшись внимательно разглядывать лицо Полидевка, а затем добавил:
– Кажется, ты по-настоящему окреп, стоило нам сойти с «Арго» на твердую землю.
– Пожалуй, – согласился его брат. – Я предпочитаю сушу. Когда под ногами лишь тонкие доски и темная бездна воды, поправиться куда сложнее – телу неоткуда черпать силы. Поэтому я так рад камням, песку и траве.
– Асклепий бы сказал, что ты несешь какую-то чушь.
Полидевк добродушно усмехнулся, а Кастор шутливо ткнул его локтем в живот. Братья ненадолго повеселели.
– Как дела у наших? – спросил Полидевк, меняя тему разговора.
– Пока не ясно. Ээт при гостях дружелюбен и учтив. Понять бы еще, что у него на уме. Они с предводителем не раз беседовали один на один, но Ясон рассказывает команде далеко не все.
– Вероятно, здесь таится какой-то подвох.
– Уверен в этом. Если царь колхов не ищет для себя тайной выгоды, то я троянская танцовщица.
– Ну, ты неплохо отплясываешь с девушками вокруг костра. А вот я тяжеловат для подобных увеселений, – засмеялся Полидевк.
– Зато хорош в другом, – Кастор придвинулся ближе и положил руку на предплечье брата. – Если бы не твоя помощь, кости всех моряков «Арго» легли бы где-нибудь в ущельях на Самофраки. Ты вновь нас выручил, Полидевк. Как тогда, со зверем, тебе снова пришлось пострадать больше всех…
Гигант замялся, не зная, что ответить. Его брат говорил куда серьезнее, чем обычно.
– Спасибо. Но вы тоже сделали для меня многое. Ты, Меланион, Ясон… Если бы мы вместе не пережили то приключение, я никогда бы не стал таким, как сейчас, – Полидевк вздохнул. – Так и продолжал бы стыдиться толстого тела и нелепого имени.
– Зато теперь ты один из сильнейших людей во всей ойкумене. Прекрасный повод для гордости!
– Может, и так. Но вернемся к Ээту. Как считаешь, что он задумал?
– Трудно сказать. Я не думаю, что он хочет совершить что-то коварное. Но царь колхов – умный, расчетливый и богатый человек. Такие всегда сначала убеждаются, что получат больше выгоды, чем прочие. Сдается мне, Ээт навяжет нам нечто, о чем мы все впоследствии еще пожалеем.
– Не будет этого. Ясон не позволит, – уверенно заявил Полидевк.
– Ясон в последнее время ведет себя иначе, – покачал головой его брат.
– Перестань. Он всегда заботится о своих друзьях.
– Я так и не сумел его простить до конца за то, что он позволил тебе биться с Амиком, – на обычно гладком лбу Кастора пролегли морщины. – Понимаю, почему… Но принять это у меня не получилось.
– Он командир. Ему приходится порой быть суровым и брать на себя сложные решения.
– Конечно. Но где она, эта граница между предводителем и другом? – Кастор запустил пятерню в волосы и поскреб макушку. Полидевк невольно изумился – подобные размышления были его брату несвойственны. Тот продолжил:
– Помнишь, учитель рассказывал нам истории о царствах прошлого, когда мы были маленькими? Например, о Кикладах. Народ, что населял эти земли, не был воинственным, ведь в давние времена всем хватало места на суше и море – не то что сейчас. Кикладцы больше доверяли глине и камню, чем бронзе. Среди них было много умелых мастеров. Это царство процветало, но лишь до тех пор, пока микенский лев не запустил в него когти. Кто отныне назовет себя кикладцем?.. Микены прошлись огнем по тем землям, присвоили их богатства. И знаешь что? Никто не пришел на помощь отчаянно нуждающимся Кикладам. Учитель говорил, такова человеческая суть: мы лишь плотнее закрываем двери, когда грабят наших соседей. И спохватываемся, когда вооруженный воин загремит щитом уже на нашем дворе.
– Припоминаю эту историю, – Полидевк кивнул. – Она произвела на меня мрачное впечатление, поэтому я стараюсь не слишком часто думать о подобных вещах.
– А ведь когда-то микенские цари называли себя друзьями кикладцев. Обменивались с ними дарами, не скупились на сладостные речи и обещания. Но стоило честолюбию и жажде наживы вступить в игру, как все старые союзы легко разрушились.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – Полидевк хмуро уставился на брата. – И мне не по душе ход твоих рассуждений. Они бросают тень на Ясона, нашего друга.
– Ты прав… Наверное, я слишком много думаю. Прости, если мои слова задели тебя, – вздохнул Кастор. Хрустнув от сидения суставами, Полидевк поднялся. Его рука погладила нагретый солнцем борт «Арго».
– Не беда. Сомнения рано или поздно одолевают каждого из нас. Главное – готов ли ты к последствиям от принятых решений.
– Я ко всему готов, даже к войне между Микенами и Троей, – Кастор тоже встал, на его губах появилась кривая усмешка.
– Скажешь тоже! Нет, такому уж наверняка не бывать, – убежденно заключил Полидевк, и братья неспешным шагом направились прочь от «Арго».
***
Время шло, и скрывать от аргонавтов происходящее более не представлялось возможным. Даже самый рассеянный член команды рано или поздно задался бы вопросом, чего достигли гости в чуждой Колхиде. Понимая это, Ясон собрал всех моряков и по-своему пересказал свой уговор с Ээтом. Беседа обещала быть непростой, поэтому царевич подготовил речь заранее.
По словам Ясона, выходило, что между ним и Медеей возник взаимный интерес, против которого царь Фасиса не стал возражать. Юноша добавил, что все товары аргонавтов проданы с большой выгодой, а в обратный путь их корабль повезет драгоценности и щедрые подарки от Ээта. Не забыл Ясон сообщить и про дозволение торговать с колхами. По его словам, все складывалось лучшим образом. Однако подробности, связанные с истинным положением дел, он благоразумно предпочел опустить.
Сообщение Ясона о том, что Медея поплывет с ними в Иолк, встретило ошеломленное молчание. А затем вокруг раздались смех и громкие вопли. Царевича окружили взбудораженные моряки, каждый хотел высказаться. Ясону припомнили и утехи с Гипсипилой, а некоторые смельчаки, вроде Ификла и Канфа, с удовольствием подшучивали над любвеобильностью командира, сравнивая его с самим Зевсом.
Ясон смеялся вместе со всеми, отмахивался от излишне назойливых вопросов и хлопал товарищей по плечам. Казалось, он наслаждался происходящим. Но его взгляд то и дело начинал блуждать в поисках лиц друзей, с которыми он когда-то соревновался на играх в Иолке. Царевича открыто поддерживали лишь братья Диоскуры, остальные выглядели не слишком довольными. Меланион улыбался так криво, что в его истинных помыслах сомневаться не приходилось. Нестор с Одиссеем присоединились к поздравлениям, но сдержанно, будто сомневаясь. А взор Аталанты прожигал сердце Ясона насквозь. Она коротко кивнула, изображая жалкую попытку поздравления. Он отвел глаза, а когда вновь посмотрел туда, где стояла Ата, ее уже не было… Девушка ушла, чтобы остаться наедине с грузом собственных чувств. Никто за ней не последовал.
Разговор с командой затянулся до глубокой ночи, опустели несколько кувшинов с вином. Из-за этого на следующий день Ясон встал значительно позже обычного. Скромно позавтракав лепешками и молоком, он направился на поиски колхидской царевны. Им предстояло многое обсудить.
Погода выдалась отменной – не хуже, чем в родных краях. Небо было ярко-синим, будто лепестки льна. От деревьев и кустарников исходил тягучий аромат, ощущаемый всякий раз, когда легкий ветерок принимался небрежно заигрывать с листвой. Раскидистые платаны и деревца миндаля ветвились над дорогами Фасиса, отбрасывая желанную тень и укрывая прохожих от солнца. Между ними тут и там были разбросаны маленькие дома, сложенные из угловатого, грубого камня. Вокруг этих жилищ кипела жизнь: старики сидели у порогов и что-то мастерили, женщины хлопотали над очагами, дети резвились в пыли. Многие жители города с любопытством разглядывали Ясона: внешность и одежда даже издали выдавали в нем чужеземца, а гости из-за большой воды были редкостью в Колхиде.
Аргонавт явился ко дворцу Ээта и попросил позволения увидеться с Медеей. Однако ему сообщили, что царевна встала значительно раньше и уже покинула свои покои. После непродолжительных расспросов Ясон узнал, что девушка направилась навестить лавку кожевенника в южной части города. Юноша мог бы остаться и подождать ее, но вместо этого решил вволю насладиться хорошей погодой и прогуляться по Фасису. Уточнив путь, он пошел вниз по склону мимо домов, конюшен и рынка прямо туда, где колхидские ремесленники ежедневно занимались своим нелегким трудом.
Дорога до кожевенных мастерских заняла не так много времени, как ожидал Ясон. Сначала он ощутил резкий аромат, который неотступно преследует подобные места. Здесь выделывали и красили жесткую кожу, смягчая и придавая товарный вид. Прежде чем изделие добиралось до прилавка, оно многократно проходило через натруженные и перепачканные руки. В этом месте создавались прекрасные вещи отменного качества, но процесс их появления был малоприятен. Пробираясь по узким улочкам, Ясон не раз поморщился.
Он почти отчаялся найти Медею в толкотне, шуме и духоте – впрочем, смрад заметно ослабевал вблизи прилавков. Возможно, опытные торговцы научились его сбивать с помощью ароматных трав или других ухищрений. Однако спустя некоторое время у аргонавта заболела голова.
Вдруг он заметил хорошо знакомую фигуру впереди – Аталанта что-то сосредоточенно выбирала из груды разложенных изделий. Намерения заводить разговор с девушкой у Ясона не было, однако он нуждался в совете. К тому же Ата вскоре выпрямилась и заметила его. Он решился – подошел к ней, коснулся локтя и отвел на пару шагов от прилавка. Наклонившись, он задал вопрос:
– Не видела Медею? Она тоже должна быть где-то здесь, так мне передали.
– Ты у меня спрашиваешь о своем новом увлечении? – Аталанта уставилась на Ясона с удивлением и насмешкой. – Какой жестокий человек!.. Словами бьешь больнее, чем мечом.
Ясон растерялся. Он понял, что его вопрос ранил Аталанту сильнее ожидаемого, и какое-то время не знал, как следовало себя вести. Пока он размышлял об этом, девушка заговорила:
– Послушай меня… От Медеи не жди ничего хорошего. Она страшное создание, я это чувствую. Царица Лемноса не таила в себе опасности, но царевна Фасиса точно принесет беду!
Она дотронулась до запястья Ясона и почти с мольбой заглянула ему в глаза:
– После ваших встреч ты даже ведешь себя по-другому. Это не тот Ясон, о котором я беспокоилась и которого любила. Быть может, еще не поздно остановиться?
Ясона задело сказанное, но он не горел желанием обсуждать эту тему. Поэтому он отстранился и лишь бросил:
– Так ты не знаешь, где она? Прости, мне тогда нужно идти.
– Я не договорила! – Аталанта в нетерпении топнула ногой. – Все это плохо закончится. Эта женщина выпьет тебя до дна. Я знаю, она поклоняется темной богине! Ее мысли непроглядны, словно безлунная ночь. Как бы мне хотелось, чтобы ты стал прежним, Ясон… Но твой дух полон смятения, а колхидская змея умело его подпитывает.
Они смотрели друг на друга, не моргая. Ясон не мог поверить своим ушам. Порыв прохладного ветра встрепал одежду и волосы Аталанты. Девушка покусывала губы и переминалась на месте. В своей тревоге она была очаровательна. Но рядом не было человека, который сумел бы в ней это разглядеть.
– Прости… Меланион рассказал мне, о чем вы беседуете.
– Вот как? Я не помню, чтобы набирал в команду разведчиков.
– Не вини его, это была моя просьба. Я вынудила Меланиона следить за вами… время от времени. Если хочешь злиться, то злись только на меня.
– Как пожелаешь, – холодно заявил царевич.
– Неужели ради Медеи ты готов оставить все, чем дорожил раньше?
Ясон, перебарывая себя, ответил:
– Да, ты права.
Ожидавшая вспышки гнева, Аталанта удивилась его неожиданно тихому голосу.
– Я решил больше не убегать от себя самого. С детства я сдерживал свои страхи и разочарования. Утешал себя тем, что когда-нибудь все изменится… Но все становилось лишь хуже. Теперь я не стану отворачиваться от собственных желаний – нет, я обращу слабость в силу!
Девушка какое-то время молчала. Затем выражение ее лица смягчилось, словно она собиралась заговорить с рассерженным ребенком. Шагнув ближе, Аталанта положила руки на грудь царевича и тихо сказала:
– Ясон, у тебя и так есть все, что нужно для счастья. Ты молод, богат и силен. Посмотри вокруг – на друзей и принадлежащий тебе прекрасный корабль!.. На прекрасный мир, который лежит перед тобой, открытый для странствий. Неужели всего этого мало, чтобы наконец почувствовать себя счастливым?
Ее слова не нашли в его душе никакого отклика. Ясон помрачнел и стряхнул ее руки, после чего сделал шаг в сторону:
– Ты не поймешь меня. Никогда не могла понять по-настоящему. Уверен, она справится с этим лучше.
Не прощаясь, предводитель аргонавтов направился прочь. Аталанта с застывшим взором смотрела куда-то в стену.
Повернув за угол, царевич остановился и глубоко вздохнул. Ата не была виновницей его страхов и разочарований – она всегда оставалась верной подругой. Неужели эта девушка заслужила подобного отношения?
Ему захотелось вернуться и попросить прощения за свою грубость. Но после всего сказанного такой поступок будет выглядеть жалко. Да и вряд ли Аталанта пожелала бы теперь его слушать… Что важнее: собственная гордость или утрата одного из близких людей?
«Дурак, – отругал он себя, попытавшись представить нелепое возвращение к Аталанте. – Слишком поздно для сожалений. Если сжег старый дом, нечего приходить раз за разом на обугленные развалины».
Примирившись с собственными мыслями, Ясон продолжил искать колхидскую деву.
***
Много времени прошло, прежде чем он наконец заметил дочь Ээта. Та стояла у лавки и говорила с почтительно склонившимся старцем, приказывала доставить купленное во дворец. Когда Медея обратила внимание на подходящего Ясона, в ее глазах блеснула радость. Бросив через плечо пару слов мастеру, она шагнула вперед и обвила шею аргонавта руками. Не ожидавший подобного Ясон встал как вкопанный. Он понимал, что это естественно после всего, что произошло между ними. Но смелая непосредственность Медеи не могла не удивлять.
– Что ты здесь делаешь? Не говори, что шел сюда через весь Фасис.
– Я искал тебя, – возразил царевич. – Почему бы мне не пройти и большее расстояние ради этого?
О том, что еще недавно он собирался повернуть обратно, Ясон предпочел не говорить. Аргонавт отстранился, мягко высвобождаясь из смущавших его объятий, и окинул взглядом Медею с ног до головы.
– Сегодня твоя прическа напоминает ту, что носят в далеких Микенах. Это красиво!
– Я редко уделяю внимание подобным вещам, но с утра было подходящее настроение. Хорошо, что ты заметил.
Девушка отнеслась к похвале сдержаннее, чем он ожидал. Чуть замешкавшись, царевич посмотрел на прилавок за ее спиной:
– Почему ты не посылаешь слуг, чтобы они купили все за тебя?
– Хочу сама видеть, что беру. И даже поторговаться при случае. Я не слишком доверяю чужому мнению там, где могу решать сама. К тому же прислужники отца во дворце куда охотнее выполняют его приказы, чем мои.
– Скоро это закончится, – Ясон улыбнулся.
– Твоя правда, я готова покинуть Колхиду.
– Полагаю, мне стоит больше рассказать о твоей новой родине… Хочешь провести оставшийся день со мной?
– Хорошая мысль, но вынуждена отказаться. Нужно сделать кое-какие приготовления, которые касаются нас обоих.
– Вот как! Это связано с нашим недавним разговором?
– Угадал. Некоторые вещи лучше завершить до отплытия.
– Я догадываюсь, о чем ты говоришь. И немного беспокоюсь, – Ясон вздохнул. – Но знай, что от своих намерений отказываться не стану.
– А ты и не сможешь. Слишком поздно что-то менять! Я не из тех, кто легко относится к обещаниям, и моя богиня такая же. Тебе стоит помнить об этом.
Она подняла на него взгляд, острый и, как всегда, насмешливый. Но очень быстро выражение лица Медеи смягчилось.
– Постарайся выспаться как следует, Ясон из Иолка. Завтра вечером тебе понадобится ясная голова.
Глава 22
Сквозь угрюмый сумрак пещеры с трудом пробивалось пламя факелов. Внутри не было ни паутины, ни каких-либо следов присутствия подземной жизни, только тяжелая пыль осела на стенах и выступах. Она лежала плотным слоем там, где ее не могло достать движение воздуха; скрывалась в расщелинах и укутывала плечи каменной статуи. Казалось, пылинки тут отмеряли прошедшие дни… А может, и целые годы – отсчет времени во мраке, где древность и настоящее сплелись воедино, был невозможен.
Переступая босыми ногами по каменному полу, Ясон ощущал, как тело покрывалось мелкими мурашками. Но был ли холод единственной их причиной?.. Юноша ощущал странную смесь тревоги и возбуждения.
Снаружи время от времени поднимался ветер. Он проникал в пещеру, служившую убежищем владычицы ночи. Стелился по полу, заставлял шелестеть складки одежд Медеи, сбивал – но не гасил – желтое пламя по стенам. Когда сильный порыв растрепал волосы девушки, она обернулась и посмотрела на Ясона. Черные пряди упали на лоб царевны, и в полутьме показалось, будто ее лицо рассечено глубокими трещинами. Медея походила на скульптуру из темного известняка, и это придавало ей удивительное сходство с каменной фигурой богини.
Ясон с трудом отвлекся от созерцания молодой жрицы и уставился на изваяние Гекаты. Оно было на удивление талантливо высеченным: каждое из трех лиц отличалось собственными чертами. Даже лежащая у ног богини собака была сработана неизвестным скульптором с большой тщательностью. Раскрытая пасть с высунутым языком создавали у наблюдателя впечатление, будто животное усмехалось. Ясон передернул плечами и тут же мысленно отругал себя. Статуя не была такой уж пугающей – больше угнетала нехватка света.
– Подойди ближе.
Медея не просила – она приказывала. Дочь Ээта находилась в своих владениях, тогда как молодой аргонавт был здесь чужаком и мог лишь повиноваться. Ясон встал рядом с колхидской девой. Она взяла его за руку и подвела к изваянию богини.
– Геката, царица ночи, ждет. Поклонись ей!
Юноша сделал так, как ему сказали. Низко согнувшись, Ясон замер и какое-то время не двигался. Затем осторожно приподнял голову: в пляшущих огоньках от факелов ему померещилось, будто статуя начала оживать. Да, скульптор постарался на славу! Мастер передал жизнь, выписал ее в камне; лишь легкого толчка не хватало, чтобы трехликая богиня обрела силу. Этим вдохновителем стал огонь – он углубил тени, придал движения лицам и телу каменной скульптуры. Суетливые отблески заставили Гекату двигаться во мгле святилища, и оттого по спине Ясона вновь пробежала дрожь, а волосы на руках встали дыбом. Однако следом накатило новое чувство, подобное шумной волне, бьющейся о берег. Юноша ощутил невероятный прилив сил. Ему впервые в жизни показалось, что кто-то свыше ответил на его мольбы.
Богиня была живой – Ясон ощутил благоговение, незнакомое ему прежде. Он протянул ладонь, коснулся камня кончиками пальцев… Сзади удивленно вздохнула Медея, но царевич не смутился и не убрал руки. Какое-то время Ясон водил рукой по изваянию Гекаты, прикрыв глаза. А затем сделал шаг назад, вздрагивая с головы до ног.
– Кажется, ты ей понравился, – голос Медеи донесся будто издалека, хотя девушка стояла позади и совсем рядом. – Готов продолжать, Ясон из Иолка?
Он кивнул и ощутил, как за его одежду взялись тонкие пальцы. Умелыми движениями Медея раздевала юношу, избавляя от всего, что было на его теле. Еще немного, и Ясон предстал перед Гекатой полностью обнаженным. Потом он услышал, как сзади прошелестело и скользнуло на пол одеяние жрицы. Небольшая грудь с твердыми сосками – от холода или возбуждения? – на короткое мгновение коснулась его спины, но девушка тут же отстранилась.
Медея обошла Ясона, сделала несколько шагов влево. Наклонилась и быстрым движением схватила что-то в темном углу. Это оказалась дикая куропатка со связанными лапами, вяло трепыхавшаяся в крепко сжатой ладони. Царевна протянула Ясону обе руки: в одной была придушенная птица, в другой – небольшой каменный нож.
– Отсечешь ей голову, когда я скажу. Это скромный дар, но сегодня его будет достаточно.
Она быстрым шагом прошла в другой угол и вытянула оттуда небольшую корзину с хлебом, какими-то травами и мясом. Уверенными движениями Медея принялась раскладывать подношения на каменном алтаре у ног статуи. После этого она отступила назад и, воздев руки, запела. Наречие было Ясону неизвестно – колхи говорили иначе. Это был другой язык, далекий и неведомый. Быть может, когда-то так пели богам жрецы в удивительной стране Та-Кемет? Или этот говор зародился у суровых и загадочных северян, о которых Ясон не знал ничего, кроме отрывочных преданий? А может, на нем говорили племена, что селились здесь задолго до колхов? Как ни старался аргонавт выделить знакомые слова, ничего не выходило.
Бросив бесполезное занятие, он просто начал слушать, все больше очаровываясь голосом Медеи. Его взгляд блуждал по ее спине, задерживаясь на каждой ложбинке и округлости, стройных ногах с тонкими щиколотками… Медея стала петь громче и быстрее. И вдруг резко развернулась лицом к Ясону – теперь он видел ее блестящие глаза, полураскрытые влажные губы и чуть вздрагивающие крылья носа. Девушка повелительным жестом указала сначала на него, затем на алтарь.
– Иди же!
Ясон понял, что настало его время. Подойдя к изваянию Гекаты, он опустился на одно колено, поднял нож и быстрым движением оборвал жизнь куропатки. Кровь брызнула из отсеченной главы на другие подношения; несколько капель попали на ступни трехглавой богини. Ясон замер, не решаясь встать, и тут же Медея снова завела свою песнь на загадочном наречии. На этот раз ее голос звучал особенно сильно, отражаясь от каменных стен. Была в нем мощь и страсть, которые завораживали и подчиняли разум. Ясон едва дышал, а молодая жрица за его спиной в упоении возносила хвалу богине ночи.
У юноши слегка кружилась голова от солоноватого запаха крови, едкого дыма факелов, холода и завораживающего пения. Его чувства обострились до предела. Аргонавт жадно впитывал происходящее и под конец едва смог удержать свой ускользающий разум. Если это были чары, то необычайно сильные.
Пение Медеи достигло своей вершины и оборвалось на пронзительном, восторженном выкрике. Лишь тогда Ясон обернулся. Жрица стояла прямо, ее ноги чуть дрожали, а грудь тяжело вздымалась. На лбу царевны проступили капли пота, несмотря на прохладу святилища. Медея была вдохновлена, ее взгляд блуждал то по стенам пещеры, то по каменной статуе, и наконец задержался на Ясоне. Какое-то время юноша и девушка выжидательно смотрели друг на друга. Аргонавт ощутил, как низ его живота наливался тяжестью и силой. Колхидская дева провела языком по сухим губам и затаила дыхание. А затем сделала шаг к юноше, протянула руку, и мир перестал существовать для Ясона.
Сколько длились ласки, он не смог бы сказать наверняка. Медея коснулась губами щеки царевича, прижалась к нему всем стройным телом и подняла ногу, обвив ей бедра Ясона. Руки жрицы крепко вцепились в спину юноши. Он не стал отставать и сжал ее ягодицы ладонями. Войти удалось неожиданно легко. Ясон принялся двигать бедрами под глухие стоны девушки.
Они отдавались друг другу стоя, грубо и без нежности, напрягая для равновесия все мышцы. Тела блестели в дрожащем свете огней, локоны Медеи разметались по плечам и лицу. Она громко всхлипнула и задрожала всем телом. Ногти оставили розовую борозду на плечах аргонавта… Сделав несколько последних сильных толчков, Ясон отступил к статуе трехликой богини. Медея опустилась на колени, прерывисто дыша. Словно в неосознанном жесте, девушка обхватила руками плечи и какое-то время молчала. После она приподнялась, глядя прямо на покрытого потом царевича перед ней. На лице Медеи читалась странная смесь радости, превосходства и удовлетворения.
– Приветствую тебя, Ясон. Теперь ты под защитой Гекаты, богини ночи! Обряд успешно пройден.
Он улыбнулся ей в ответ. Жрица качнула головой, указывая на что-то:
– Посмотри за алтарем. Там для тебя заготовлен небольшой подарок.
Ясон обошел изваяние и обнаружил, что между ним и каменной стеной была небольшая ниша. Разглядеть, что в ней лежало, не получалось из-за темноты. На какое-то время царевич застыл, размышляя: не было ли это ловушкой? Вряд ли… В таком случае теряло смысл все, произошедшее прежде. Но лезть рукой в черный провал все-таки было немного боязно. Ясон выдохнул сквозь зубы – только трусом ему не хватало себя выставить! И решительно запустил ладонь в темную щель.
Пальцы нащупали что-то холодное. Казалось, это были тугие завитки шерстки, но почему-то затвердевшие и колкие. Он словно коснулся рукой шкуры, сделанной из металла. Никаких опасных секретов его не поджидало – в нише не таилось змеи или отравленного шипа. Ясон потянул неизвестный предмет, попутно удивляясь его немалому весу. Потребовалась вторая рука, чтобы наконец достать загадочный подарок из впадины. От света факелов по его поверхности прошел блеск, вспыхнул и раздробился на тысячи золотых искр… И лишь тогда Ясон понял, что было перед ним.
Он держал в руках великолепное руно. То самое, что показывала ему Медея. Изобилие золотого песка придавало шкуре солидную тяжесть. А красота этого изделия, над которым в свое время вместе трудились человек и природа, ошеломила Ясона с новой силой. Теперь он мог не только прикоснуться к золотому руну, но и перебирать его в ладонях, поглаживать складки, любоваться мельчайшими крупицами сокровища, вплетенного в баранью шерсть. Руно сияло и переливалось, завораживая царевича. В полной тишине Ясон наслаждался редкой вещью, о которой не мог и помышлять.
– Вижу, тебе пришелся по нраву мой дар, – сказала Медея, наблюдавшая за ним с усмешкой. Ясон сглотнул и наконец отвлекся от руна, безраздельно владевшего его вниманием.
– Он великолепен, благодарю тебя. Но не слишком ли это ценный подарок?
– В мире есть вещи дороже золота. Руно – хорошее напоминание об этом. Всего лишь шкурка барана, которая стоит больше целой деревни… Я хочу, чтобы она была у тебя.
Ясон кивнул, внимательно рассматривая предмет, который держал в руках. Медея продолжила:
– Пусть это руно станет символом для Ясона, предводителя аргонавтов. Без слов расскажет другим твою историю. Ты точно такой же, как эта золотая шкура! Она станет доказательством того, как можно падать и подниматься с самого дна до небес. Будучи тусклой шерстью, она засияла, подобно колеснице Гелиоса… Ценность этого руна, Ясон, не в товарах, которые ты можешь за него выручить. А в том, что оно воплощает твои силу и слабость. Ну же, скорее накинь же его на плечи! Я хочу полюбоваться тобой.
Он повиновался – тяжелая шкура легла на мускулистые плечи. Густой позолоченный мех укрыл грудь и спину. Ясон выпрямился и глубоко вдохнул, всем телом ощущая внушительный вес руна. Он осознавал правоту слов Медеи. Подобным образом укрывались от непогоды мужчины полудиких племен, охотники и пастухи, однако такому «одеянию бедняка» могли бы позавидовать некоторые цари на родине аргонавта. Глубину этой мысли Ясон не мог выразить словами.
Царевича переполняло какое-то свирепое веселье. Впервые за долгое время он чувствовал такой прилив сил! Ясон запрокинул голову и засмеялся; странно прозвучал этот смех в холодной пещере, что служила убежищем для темной богини.
Медея подошла ближе, положила ладони на крепкую грудь царевича. Глаза жрицы блестели, как у большой хищной кошки, – в них янтарем отражались отблески огня и золота. Он заключил ее в объятия. Девушка крепко прижалась к Ясону обнаженным телом. Так они и стояли долгое время, не шевелясь.
Факелы медленно догорали один за другим, погружая святилище Гекаты в непроглядную темноту.
