Александр Герасимов
Море, поющее о вечности
Ясон молчал, хотя услышанное ему не нравилось. А Пелий продолжал говорить, усугубляя и без того тяжелую обстановку:
«Жрица храма или чья-то богатая наследница – тоже благоразумный выбор. Но только не девчонка, рожденная в бедности! Она не сможет общаться с другими знатными людьми как подобает… и ничего не даст тебе, кроме наивных чувств. Поэтому относись к ней, как к случайной любовнице, но не допускай, чтобы у вас были дети. Ты окажешься полным дураком, если хоть на миг представишь ее царицей».
«По-твоему, любовь ничего не значит для таких, как мы с тобой?» – с отвращением бросил царевич. Пелий надолго замолчал и отвел взгляд.
Ясону уже казалось, что дядя ничего не скажет; он пожал плечами, развернулся и сделал пару шагов прочь. Но тут царь Иолка заговорил:
«Поверь мне, Ясон. Лучше бы она совсем ничего не значила».
Это было сказано странным тоном – никогда прежде голос Пелия так не звучал на памяти племянника.
После Ясон удалился. Но этот разговор заронил в его душе зерно сомнения.
Время шло, события сменяли друг друга, и Ясон сам начал сторониться Аталанты. В глубине своего сердца юноша уже понимал, что им с самого начала следовало оставаться друзьями. Слова Пелия были горькими, но несли в себе истину.
Царевич не мог отделаться от чувства вины. Ведь именно он изначально стремился покорить Аталанту, рьяно добивался любви этой девушки!.. Стараниями Ясона их дружба переросла в нечто большее, а теперь он сам стремился избавиться от этого. Им с Атой не следовало переходить черту. Увы, Пелий был прав!
И сейчас Ясон смотрел на стоящую совсем близко женщину новым взглядом.
Царица. Молодая, привлекательная… И обладающая всем, чего была лишена Аталанта.
Ему стало невероятно стыдно за свои мысли. Но вместе с этим в груди зарождалось что-то еще. Словно зверь наконец покидал свое старое логово, где пережидал зимнюю спячку. Это новое ощущение придавало Ясону смелости и пьянило, будто молодое вино.
– Значит, ты свободен? – ее негромкий голос одурманивал. Теплое дыхание Гипсипилы коснулось щеки аргонавта, а ткань гиматия скользнула по его ноге.
Он не мог более сдерживать себя: это было откровенное приглашение. Отринув сомнения и приличия, Ясон принялся целовать царицу. С неуемной страстью та отвечала на поцелуи. Затем царица слегка отстранилась, кончик ее языка пощекотал ключицу юноши, оставил влажную бороздку на его шее… Ясон сглотнул, с трудом удерживая рвущийся из груди стон.
– Не думал остаться на Лемносе? – прошептала она, игриво и нежно прикусив мочку его уха.
– Меня ждет родной город. И я должен вернуться, – эти простые слова потребовали от Ясона неимоверного мужества.
– Понимаю. Но даже самого сильного мужчину может убедить способная женщина. Позволь мне хотя бы попробовать.
Говоря это, Гипсипила поглаживала его грудь одной рукой, а другой опустилась к бедрам. От настойчивых ласк сознание Ясона помутнело, он утратил остатки самообладания. Юноша потянулся к царице, желая овладеть ей прямо здесь, в укромном уголке под сенью дикого винограда. Но та умело увернулась.
– Куда же ты спешишь? Пойдем ко мне!
Взяв его под локоть, Гипсипила повела Ясона прочь, в сторону своих покоев. Послушно следуя за царицей Лемноса, юноша лишь молча просил богов: пусть ему не встретится ни единая душа из команды «Арго».
Царевичу повезло: на пути оказалась лишь пара девиц из дворца. Ему стало неловко от их понимающих взглядов и смешков, Гипсипила же не обратила на это ни малейшего внимания.
«Что я делаю? Может, еще не поздно остановиться…»
Пока он размышлял, они уже оказались на месте. Отступать было некуда. Царица остановилась и повернулась к Ясону:
– Подожди здесь. Я сама позову.
И добавила с лукавой улыбкой, будто прочитав немые сомнения на его лице:
– Ты ведь не сбежишь, правда?
Она скрылась в покоях; Ясон глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Получалось плохо. Все его тело желало близости с этой соблазнительной женщиной, а разум угодливо шептал: «вот достойная пара!»
Но что он скажет Аталанте?..
– Иди сюда, Ясон. Мы ждем тебя.
Негромкий голос Гипсипилы донесся до его ушей. Мы?.. Теряясь в догадках, царевич шагнул в просторный, слабо освещенный зал, который служил спальней царицы Лемноса.
Обнаженная Гипсипила сидела на краю большого ложа, откинувшись назад на локтях. Другая девушка – маленькая, смуглая, с пышными локонами, – прильнула к груди царицы. На ней тоже не было ни клочка одежды.
От этого зрелища Ясон замер. Сладкая дрожь предвкушения пробежала по всему его телу, он тяжело сглотнул. Глядя на него, Гипсипила засмеялась:
– На Лемносе почти не осталось мужчин. Мы нуждаемся в защитниках, рабочих руках… и хороших любовниках. Думаешь, я отпущу тебя просто так?
Повинуясь жесту царицы, служанка встала и подошла к юноше. Ловкими руками она помогла ему раздеться, а затем подвела к постели и улеглась сама – рядом с Гипсипилой. Правительница Лемноса подарила возлюбленной нежный поцелуй, а затем перевела взгляд на Ясона:
– Чего же ты ждешь? Твой черед!
И царевич сдался. Жгучее желание завладело его сознанием. Невозможно было думать о чем-то ином, кроме двух прекрасных тел перед глазами…
В тот день он многократно познал наслаждение, открыв ранее неведомые стороны этого таинства. Напрасно ждали Аталанта и товарищи по команде. Ясон не вернулся.
Глава 9
Он проснулся на рассвете, с трудом разомкнув веки, и долго без всякого движения смотрел в потолок. Отдых оказался слишком коротким, а ночь, напротив, длинной; в мышцах словно рассыпали колючий песок, голова отяжелела. При этом сладостная боль в спине и бедрах напоминала, что усталость была лишь скромной платой за необъятный океан наслаждения, в который ему довелось нырнуть накануне.
Рядом лежала царица Лемноса. Ее волосы разметались, а выражение лица казалось удивительно мирным. Ясон заколебался: не разбудить ли? При виде обнаженных ног Гипсипилы его кольнуло новым желанием. Однако царевич сдержался – то, что было таким простым и приятным вчера, сегодня могло иметь последствия.
Он осторожно встал, не потревожив спящую женщину, и начал одеваться. Маленькой служанки – кажется, она назвала себя Ифиноей? – не было рядом. Юноша вышел из покоев, едва ли не крадучись.
Он беспрепятственно миновал все помещения дворца и вскоре оказался на открытом воздухе, с удовольствием вдыхая свежие запахи утра. Где-то уже пекли первый хлеб; его аромат заставил Ясона ощутить приступ голода. Поразмыслив, он решил позаботиться об этом в первую очередь. Все прочие дела могли подождать.
Царевичу не пришлось плутать и томиться в ожидании. В первом же дворе ему с улыбкой поклонилась полная, жизнерадостная старушка. Завязать с ней разговор было удачным решением: за умеренную плату она с охотой преподнесла Ясону кувшин молока и теплую лепешку с козьим сыром. Поблагодарив, царевич прошел немного вдоль дороги – и не придумал ничего лучше, чем усесться прямо на обочине, жадно принявшись за трапезу.
Пища была простая, но от насыщения в голове прояснилось и тело наполнила бодрость. Воздух понемногу прогревался, в него вплетались новые запахи: пыли, смолы и хвои. Из домов выходили люди – в основном женщины, – возвращаясь к своей работе после заслуженного отдыха.
Ясон так увлекся завтраком, что не заметил знакомую фигуру, шагающую прямо к нему. Когда предводитель аргонавтов поднял голову, рядом оказалась Аталанта. Царевич замер, глядя на нее снизу вверх, – к столь ранней встрече он был не готов.
– Мешкаешь. А если это враг с острым ножом? – спросила Ата, садясь рядом с ним.
– Тогда я бы оказался уже мертв, – он пожал плечами. – Хочешь? – и протянул ей остатки лепешки. Аталанта отломила половину.
Они завтракали в тишине, которую нельзя было назвать ни дружелюбной, ни холодной; скорее это было ожиданием. Каждый оттягивал миг откровений, сосредоточившись на простом и понятном вкусе пищи.
Наконец, хлеб и молоко закончились. Стряхнув пальцами крошки с губ, Аталанта повернулась лицом к Ясону:
– Провел ночь во дворце?
Отпираться не имело смысла. Царевич молча кивнул.
– И конечно же, не один, а с ней… С царицей Лемноса. Так ведь?
Она не столько спрашивала, сколько утверждала. Ясон снова кивнул, не проронив ни единого слова в ответ. Аталанта отвела взгляд. По ее лицу сложно было сказать, что она думала.
– И что же это было, Ясон? Мимолетное увлечение, случайная ошибка… или осознанный выбор?
– Ты задаешь не те вопросы, – покачал он головой. – И у меня нет нужного ответа. Мы можем вернуться к этому позже?
– По-моему, все должно стать ясным прямо сейчас, – ее голос забронзовел, приобретая жесткие и звенящие оттенки.
– Что ты хочешь от меня услышать? – морщась, спросил Ясон. Положение допрашиваемого пленника ему не нравилось.
– Твои желания удовлетворены? Или ты продолжишь радостно прыгать в постель этой женщины, стоит ей раздвинуть ноги пошире?
Несмотря на осознание собственной вины, Ясон разозлился:
– Выбирай слова, Ата!
Она вновь посмотрела на него, но уже с иным выражением на лице.
В этот миг в памяти Аталанты промелькнуло воспоминание, давно оставшееся позади. Каменистый берег близ Иолка. Рассерженный ребенок, с трудом ковыляющий по нагретой гальке… Сердито сверкающие глаза и резкие слова, ставящие ее на место. Девушка вздохнула:
– Ты опять, да?..
– Что? – Ясон с недоумением уставился на нее.
Аталанта махнула рукой:
– Просто вспомнила, как ты перебивал меня и попрекал происхождением, если тебе что-то было не по нраву. С тех пор мы оба выросли и через многое прошли. Но вижу, кое-что осталось неизменным.
Ясон почувствовал, как его щеки заливает краска. Стыда?.. Может, гнева?.. Или обиды? Он понимал, что Ата права. Знал, что у нее было полное право злиться. Но ничего не мог с собой поделать.
Снова в голове всплыли давние слова Пелия: «…эта девчонка однажды станет большой помехой, Ясон».
Оказалось, дядя был удивительно прозорлив. Им с Аталантой стоит закончить все здесь и сейчас.
Не желая признаваться в этом самому себе, Ясон в глубине души устал от их связи. Подобные вещи могла бы исправить долгая разлука… Но девушка сама пожелала плыть с ним до Колхиды.
Что было гораздо хуже, их любовь не имела будущего.
– Мне жаль, что все так повернулось, – он глубоко вздохнул и положил ей руку на колено, словно желая успокоить. – Давай остановимся, пока между нами не пролегла пропасть.
– Что ты хочешь этим сказать? – тихо спросила она.
– Нам нужно разойтись, – решился наконец Ясон. И вдруг ощутил, как с его души упал камень.
– Я понимаю, – Аталанта отвернулась, отрешенно глядя на дорогу.
Они долгое время молчали, не решаясь заговорить друг с другом. Наконец, по-прежнему не поворачивая головы, девушка произнесла:
– Кажется, у меня нет выбора. Ты все решил сам. И правда, зачем тебе я? Что ждало бы нас в дальнейшем? Я не слепая, Ясон, и заметила, что ты охладел к деревенской девчонке, которая когда-то волновала твое сердце.
– Перестань, Ата. Не нужно, – Ясон прервал ее, словно почуяв, что его молчание позволит ей изливать душу все громче и сильнее.
Он не желал видеть ее слез. Не был готов к чему-то подобному от обычно дерзкой и уверенной в себе Аталанты.
Вопреки опасениям, с ее стороны обошлось без новой вспышки возмущения. Девушка глубоко вздохнула и повернулась лицом к уже бывшему возлюбленному. Ясон поразился тому, насколько спокойной выглядела Ата: лишь блеск глаз выдавал ее разочарование и боль.
Ему стало совестно; юноша вдруг почувствовал, что противен сам себе. Но обратной дороги не было.
– Прости, – только и смог сказать царевич.
Аталанта коснулась пальцем его губ, после чего сразу же убрала руку:
– Не извиняйся. Этого… не нужно тоже, – слова были отражением его собственных, и Ясон понял, что большего они друг другу сказать уже не смогут.
Они какое-то время просто смотрели друг на друга. Затем Ата вдруг с силой тряхнула головой, будто отгоняя гнетущие мысли. Пряди волос упали на лицо, но девушка не стала их поправлять. Когда она заговорила, ее голос звучал спокойно и рассудительно:
– Мы останемся друзьями? Не хочу, чтобы на корабле все начали думать обо мне как о брошенной женщине, которая вдруг стала обузой.
– Если кто-то будет так считать, я сам им займусь, – твердо заявил Ясон. Аталанта поднялась и начала отряхивать одежду от пыли.
Чуть помедлив, юноша все же сказал:
– Это были хорошие дни. Я ни о чем не жалею.
– Рада за тебя, царевич. Увы, я не могу сказать о себе того же, – Аталанта коротко кивнула и, развернувшись, пошла прочь.
Хоть ее слова и ранили, Ясон удержался от ответа. Он понимал: это все, что могла позволить себе его гордая подруга. И провожал ее глазами до тех пор, пока она не скрылась за поворотом.
Аталанта ощущала его взгляд, поэтому до последнего не давала волю своим чувствам. Лишь когда Ясон уже не мог ничего разглядеть, она позволила себе заплакать. Открыто и безутешно, как любая юная девушка, чьи надежды вдруг обратились в пепел.
***
Сидя на траве, Орфей с отрешенным видом наблюдал, как Кастор и Полидевк поправляли покосившуюся ограду. Диоскуры с охотой помогали лемниянкам, не прося ничего взамен. Братья радовались любому поводу размять мускулы.
Сам Орфей не питал склонности к подобным делам и предоставил товарищам возможность заниматься всеми хлопотами, пока он подбирал мотив для песни. Даже когда певец делал перерыв, его пальцы принимались любовно поглаживать изящный корпус кифары. Инструмент был довольно тяжелым и неудобным для переноски, но Орфею он был не в тягость. Певец брал кифару с собой при всякой возможности и предпочитал игру на ней любому другому занятию. Одиссей иногда шутил: если бы Орфею пришлось сделать выбор между своим инструментом и возлюбленной Эвридикой, он просто лег бы на землю и скончался, не в силах предпочесть что-то одно.
Кастор с шумным вздохом оперся о деревянную жердь, а его брат принялся растирать свое плечо. Оба Диоскура словно были созданы для простой жизни – особенно это относилось к Полидевку. Орфей даже поймал себя на мысли, что немного завидует. Эти двое умели радоваться простым вещам и с уверенностью смотрели в будущее, чего не мог сказать о себе певец.
– Помыться бы теперь. И выпить чего-нибудь, – заметил Кастор, на груди и спине которого проступили капли пота. – Эй, сладкоголосый, у тебя там ничего не припасено?
– Пусто, – Орфей со слабой улыбкой хлопнул себя по животу. – Ты слишком поздно задал этот вопрос. Так что можешь сразу идти за водой для мытья.
– Точно, тебе не помешает, – добавил Полидевк, лукаво глядя на брата. – А то опять блохи заведутся, ко мне тогда уж не приближайся!
– Блохи? В самом деле? – с отвращением переспросил Орфей. Кастор возмутился:
– Это старая история, Полидевк! Во всем виновата та девица!.. Кто же знал, что у нее в постели нашлась такая беда?
– Радуйся, что тебя не одарили чем-то похуже, – со скрытым упреком промолвил его брат. – Впрочем, с кем я говорю… Ты уже и с лемносскими женщинами заигрываешь, будто большой пес, жаждущий любви.
Орфей задумчиво промолвил:
– Песнь о герое Касторе, блохастым псом именуемом… Я как раз подобрал интересный мотив – вот, послушайте-ка!
Он потянулся к кифаре. Кастор погрозил ему кулаком:
– Не помню, чтобы давал позволение себя дразнить!
– Но это правда было смешно, – улыбаясь, заметил Полидевк. – Ты заперся дома, чесался дни напролет и ругался так страшно, что боги краснели.
– Тебе бы так! Тогда бы не смеялся…
– Мне не везет с возлюбленными. Выбирая между сердцем и желудком, я отдаю предпочтение второму, поэтому посвятил себя еде. Тебе же, дорогой брат, всегда достается самое лучшее. И женщины, и блохи…
Пока Кастор раздумывал над достойным ответом, зазвучали струны и Орфей чистым, сильным голосом запел:
«Что ты, о муж Диоскур, из одежд свой клинок извлекаешь?
Жертву алкая невинную, пламенный пыл соизволь удержать!
Будь то ахейская дщерь или даже троянка,
Ложе вначале проверь. Не рискуй понапрасну…»
– Ну все, кто-то напросился, – одним прыжком Кастор преодолел разделявшее их расстояние и принялся душить певца. Орфей завопил, отбиваясь:
– Полегче! Кифару, кифару не сломай!
Тут же подскочил Полидевк, и вот уже вся троица каталась по поляне, ругаясь и хохоча одновременно. Они вели себя как дети, нисколько этого не стыдясь. В обществе Диоскуров даже обычно сдержанный Орфей мог открыто веселиться – такова уж была особенность братьев, их влияние на окружающих.
Наконец, вдоволь насмеявшись и размяв конечности в шутливой борьбе, они решили передохнуть. Пока певец проверял инструмент, Кастор заметил, словно между делом:
– Интересно, как долго мы еще задержимся здесь…
– Тебе уже надоел Лемнос? – спросил его Полидевк.
– Этого я не говорю. Но у нашего похода есть цель. И пребывание на острове определенно к ней не приближает.
– В самом деле! Мне не по нраву, что наша стоянка затягивается. Корабль давно готов к отплытию, как и люди, – с решительным видом заявил Орфей.
– Люди, говоришь? Не все. Многим нравится здешнее гостеприимство. Острову не хватает сильных рук, еда и вино тут прекрасные, женщины хороши собой… Я сам слышал разговор между моряками, что неплохо бы задержаться.
– Поверить не могу. Неужели найдутся те, кто захочет остаться тут насовсем?
– Ну, это вряд ли. Может, два или четыре человека, – Полидевк задумчиво потер подбородок крупной, грубой ладонью. – Большинству наших все-таки есть куда и к кому возвращаться.
– Я уж точно рассчитываю на скорое плавание в Колхиду и обратно, – певец выглядел недовольным и встревоженным. – Дома меня ждет возлюбленная! Эта остановка отдаляет нас друг от друга… К тому же путешествие до Лемноса слишком короткое, чтобы вдохновиться и создать красивую песнь. Нет, я надеюсь на благоразумие Ясона!
– Но что сам он думает об этом? – поинтересовался Кастор у брата. Полидевк лишь отрицательно качнул головой:
– Я не знаю. Уже третий день, как он проводит все время с царицей острова.
– Кажется, у них хорошие отношения… даже слишком.
– Мне жаль Аталанту. Я радовался, когда видел их вместе, – печально заметил Полидевк. – Увы, ей приходится страдать из-за выбора Ясона. Думаю, наш друг совершил серьезную ошибку.
– Что ж, она утешится, рано или поздно. Надеюсь, Меланион сумеет ей помочь, – Кастор обернулся, словно желая убедиться, что никто его не подслушивал.
– Он неглупый и привлекательный юноша, но любому понятно, что ваша подруга смотрит только на Ясона, – возразил Орфей.
– Тайны женской души понять непросто.
– Все же в ее интересах забыть Ясона как можно скорее.
– Нашей Ате не позавидуешь. Смотреть на бывшего возлюбленного каждый день, пока «Арго» будет добираться до Колхиды?.. Теперь и я начал думать, что ей стоило остаться дома. Нет ничего лучше родной земли.
– А я по-прежнему боюсь, что сам Ясон пожелает остаться здесь, на Лемносе. Что мы тогда будем делать? – Орфей понизил голос, будто сказанное в самом деле его страшило.
– Такого не случится. Тем более, Меланион рассказывал, что Ясон собирается вначале плыть на Самофраки, а затем продолжить путь в Колхиду, – ответил Полидевк.
– Одной лишь женщины недостаточно, чтобы наш друг отказался от своего задания. А заодно и от целого Иолка, – поддержал брата Кастор.
– Но если ему будет предложено другое царство…
– Все не унимаешься, певец? Что ж, тогда поговорим с предводителем откровенно. В конце концов, мы его друзья! И всегда готовы помочь с нужным решением… – Полидевк хотел добавить еще что-то, но звонкий оклик заставил всю троицу обернуться.
Издали им приветственно махала рукой коренастая, загорелая девушка в одеянии из грубой ткани.
– А, это хозяйская дочка, – с улыбкой объяснил Кастор Орфею. – Видел ее мельком, когда о работе договаривался. Хорошенькая, правда? Хоть и не в моем вкусе.
Она подбежала к аргонавтам, которые при ее приближении поднялись с земли, и протянула сверток, вкусно пахнущий мясом и свежеиспеченными пирогами. Ноздри Полидевка затрепетали. Казалось, аргонавт не мог решить, на чем сосредоточиться: на гостье или угощении.
– Это от матери. В благодарность за ваш труд, – пояснила юная селянка и слегка поклонилась. Затем она уставилась на Полидевка, который все еще стоял со слегка озадаченным видом.
– А, ну да… Спасибо, – смущенно пробормотал гигант, неловко вытирая вспотевшие ладони о бедра. Сверток он брать не спешил; Кастор, бросив на брата ехидный взгляд, сделал шаг вперед и взял еду сам.
Девушка кивнула и широко улыбнулась мужчинам. В этот момент она выглядела настоящей красавицей, несмотря на полноту: смуглый оттенок кожи прекрасно подчеркивал белизну ровных, крепких зубов, а лицо светилось очарованием.
– Не хочешь разделить с нами трапезу? – вежливо уточнил Орфей.
– Идти надо, мать заругает, – покачала она головой. И вдруг подмигнула Полидевку со всем девичьим нахальством. У Диоскура отвисла челюсть, а озорница развернулась и быстрой походкой удалилась прочь. Кастор похлопал брата по плечу с деланным сочувствием:
– Ты даже имя спросить не додумался…
– Замолчи.
– И то верно! Вы можете не увидеться более, – подхватил Орфей. – Я уже готов сложить песнь о самой короткой любви, которая когда-либо жила под этим небом.
– Есть идея получше. Может, сломаем ограду, которую мы сегодня ставили? Тогда мой братец сможет завтра снова прийти сюда, чтобы ее починить! Глядишь, и встретит свою смуглянку.
– Я не пойму, вам настолько не милы собственные головы? – Полидевк насупился и угрожающе стиснул кулаки. Впрочем, покрасневшие уши выдавали истинное настроение могучего Диоскура. Он был по-детски смущен и ничего не мог с этим поделать.
– Да, брат мой, быстро же ты забыл собственные слова. Как там было? «Нет ничего лучше родной земли… Поможем предводителю принять верное решение». А теперь ты, ветреная душа, готов остаться на пару с Ясоном в объятиях пышногрудых женщин Лемноса.
– И этот человек уверял, что меж сердцем и желудком всегда выбирает последнее! Сколь легко ты изменяешь собственным взглядам, вероломный Полидевк!
– Еще хоть слово, и один останется без обеда, а второй – без кифары. Совсем страх потеряли!
Так, переругиваясь и хохоча, троица аргонавтов устроилась трапезничать. Они сполна наслаждались простыми радостями жизни: заслуженным отдыхом, сытной едой и общением.
В это самое время над Аталантой сгущались тучи, Ясон нежился в объятиях роскошной властительницы, а Пелий в далеком Иолке разбирал тяжбы.
И был еще один человек, которому лишь предстояло сыграть свою роль в этой истории.
Где-то за морем, в таинственной Колхиде, у окна стояла черноглазая девушка с острыми чертами лица.
Со стороны она казалась бы неподвижным изваянием, но тяжелые ресницы вдруг дрогнули, а губы чуть приоткрылись. Пребывая в странной задумчивости, дочь Ээта направила взгляд в сторону заходящего солнца. Казалось, она чего-то ждала.
Будто предчувствие, насланное богами, мимолетно коснулось колхидской девы и неожиданно заставило ее улыбнуться. Она сама еще не знала, с чем ей предстояло встретиться, но уже ощутила дыхание ветра, несущего перемены.
Ими повеяло с запада.
