Ольга Акофина
Грохот ледника
В течение завтрака Маша трещала без умолку, говорила, смеялась. А Глеб лишь смотрел на экзотичную красавицу, следил за полётом медных волос, пил кофе, курил и молчал.
– Ну ладно, котик, – вставая, сказала Маша, – я пошла, мне пора, как-нибудь увидимся.
– Может мне тебя подвезти на машине? Где ты живёшь?
– Я живу в подвале, и сама доберусь, – улыбнувшись, ответила Маша.
– А телефон в подвале есть?
– А где ты видел в подвале телефоны? Я тебе как-нибудь позвоню. Оставь мне номер своего сотового.
Маша, поцеловав его, исчезла.
– Как Маня? – было первое, что услышал Глеб от Влада, войдя в аудиторию.
– Прекрасно. Здравствуй, Влад.
– Привет. Как она, ну? – Влад ёрзал от нетерпения
Глеб зло посмотрел на него.
– Я же сказал, прекрасно.
– А меня Алка заревновала, она мне сцену устроила. Хотя, чего ей волноваться? У тебя на шее, кстати, следы боевых ранений.
Глеб приподнял ворот куртки.
– Прекрасная рыжеволосая незнакомка взволновала сердце Wolfa? – обернулся к Глебу Макс.
– У тебя у самого слюнки текли, – ответил Глеб.
– А я и не скрываю, – обиделся на грубый тон Глеба Макс.
– Не обижайся, и сядь ровно, я за тобой спрячусь, немного посплю.
Отсидев все пары, вернее почти отлежав, Глеб у своей машины столкнулся с Ирой. Она была нетрезва.
– Что у тебя с Машей? – набросилась она на него.
А ей то кто доложил? Хотя, конечно, свидетелей было много.
– Здравствуй, Ира, не скажу, что рад тебя видеть, – невозмутимо сказал Глеб.
– Глеееееб, я беременна, кроме тебя у меня никого не было.
Наглая ложь.
– Ты по этому поводу уже днём на стакане? Празднуешь?
– Я с горя. Нам надо пожениться меня убьют родители.
– Ну поехали к врачу, посмотрим, что там в тебе, кроме алкоголя.
– Я не поеду сейчас, я не готова.
Глеб хмыкнул, садясь в машину:
– Прощай, детка.
– Давай попробуем ещё раз! Я для тебя всё сделаю, – заныла плача Ира, прижавшись к машине.
– Я тебе всё сказал, не хочу повторяться, будь добра, отойди от машины.
– Нам же было хорошо вместе!
– Кому как.
Ира вцепилась в дверцу автомобиля и закричала:
– А с твоей рыжеволосой шлюхой тебе лучше?
– Ты её совсем не знаешь, – спокойно ответил Глеб, закуривая.
– Зато ты её знаешь! Ну и как она в постели? Такая же огненная, как и её волосы? Глеб, ты любишь шлюх, таких, как твоя мамаша. Давай, продолжай! Сегодня одна, завтра другая, ты ведь так живешь, да?! Тебе неважно, что твоя рыжеволосая Машенька может быть валяется с кем-то сейчас в постели, тебе всё равно, ты ведь и её скоро бросишь. Она тебе не нужна, как и все мы. Я ненавижу тебя, Wolf! Ты слишком искусственный, ты как манекен: холодный, бесчувственный и неприступный. Будь ты проклят, Wolf, будь проклят!
– Ты закончила? До свидания, – Глеб захлопнул дверцу, чуть не прищемив ей пальцы.
«Глеееееб»… К машине тут же подскочили Алла и Влад, не успели они как следует усесться, как Глеб дёрнул с места.
– Где вы так долго ходите? – только спросил он.
А Ира осталась стоять один на один со своими слезами.
Глеб зашёл в подъезд своего дома, и услышал, что где-то очень громко играет музыка. А поднимаясь в лифте, он всё больше убеждался, что музыка звучит с его этажа. Двери лифта открылись, и он остолбенел. Его ровесник – Лёха из соседней квартиры – вынес магнитофон, на площадке танцевала Маша с бокалом в руках, а сосед ей прихлопывал и пританцовывал. На полу стояла пустая бутылка вина.
– А, Глебыч, – обрадовался он. – К тебе девушка пришла, а тебя нет, а братец дверь не открывает.
Молодец Вовка, усвоил урок. И Маша – молодец, не растерялась.
– Спасибо, что развлёк мою девушку, – бросил Глеб соседу, открывая дверь.
Лёша с завистью посмотрел на Глеба, он был некрасив и мучительно застенчив и страшно завидовал соседу, его внешности, его успеху у женщин, ведь они вереницами сюда ходят, завидовал и тому, что тот живёт в отдельной квартире, а не в двух комнатах коммуналки. Он с детства пытался подружиться с соседом, но ничего не выходило, Глеб дружить и брать его в свою компанию не желал. Лёха, вздохнув, убрал магнитофон и закрыл дверь.
– Привет, котик, наконец-то ты пришёл, а то твой сосед меня страшно утомил. Проходи, хочешь чего-нибудь выпить?
Глеб слегка удивился, что, во-первых, его приглашают в собственный дом, а, во-вторых, в собственном же доме предлагают «чего-нибудь выпить». Но Глеб решил, что, в принципе, странного ничего нет, если имеешь дело с Машей.
– Глеб! – высунулся из своей комнаты Володя. – Я никого не пускал, без тебя.
– Всё правильно сделал.
– Братику нальём?
– Ему нельзя.
Маша пожала плечами и танцуя пошла к бару.
Утром Глеб приехал на учёбу, хотя лучше бы ему этого не надо было делать. Перед его глазами полыхала серая пелена, а в голове что-то отчаянно стучало при малейшем движении, всё тело ломило, в общем, Глебу было не очень хорошо. Когда же Влад что-то заорал в знак приветствия, Глебу показалось, что на его бедную голову, по меньшей мере, обвалилась скала.
– Что с тобой, мой друг? – издевательски спросил Влад.
– Маша, – ответил Глеб, кладя голову на парту.
Голос преподавателя был почему-то сегодня особенно громким, свет слишком ярким, стул слишком жёстким, голова почему-то тянулась к земле. Глеб уже крепко спал, когда кто-то его начал трясти. Он еле поднял голову, и несчастными глазами посмотрел на своего мучителя.
– Вставай, святой мученик. К тебе огненные волосы пришли, – сказал Макс.
– Ага, сколько времени?
– Уже перерыв.
– У меня, такое впечатление, Глебыч, что в институт ты ходишь исключительно для того, чтобы поспать. Дома то некогда. Бурная ночь с медными волосами?
– Подожди, кто пришёл? Маша пришла?
– Если богиня огня так зовётся, то это она. Ну, поверни ты голову!
Через секунду Маша сама подлетела к Глебу и взяла его за руку. Глеб медленно встал. Маша заметила жадный взгляд Макса, устремлённый на её фигуру, затянутую в коротенькое платье и такое же коротенькое распахнутое пальто. Она ослепительно улыбнулась ему, потрепала его по щеке и сказала:
– Привет, Максик, я со дня нашего знакомства хотела тебя увидеть.
– О, богиня запомнила меня, – обрадовался Макс.
– Ещё бы тебя не запомнить! Ты ведь такой сексуальный.
Глеб сжал руку Маши и вывел её из аудитории:
– Как ты вообще проникла в здание и нашла меня?
– Это секрет фирмы. Не сердись, котик, – нежным медовым голоском произнесла она.
– Я не сержусь, я сегодня ни на что не способен, даже на то, чтобы сердиться.
– Я всегда знала, что ты умница.
– Сегодня я в этом сомневаюсь.
Маша страстно прижалась к нему горячими губами, провела рукой по его ширинке, взглянула на него томными глазами, и походкой королевы пошла вперёд. А Глеб, несколько минут постоял на месте, успокаивая возникший огонь желания, и пошёл за ней.
А в субботу, Глеб взял Машу с собой, к друзьям. На вечеринке оказались и Ирка, и Элла. До Ирки ему не было никакого дела, а Элле – до него. Глеб пил больше, чем обычно, пытаясь не слышать блеяния Иры: «Глеееееб»…, не обращать внимания на презрение в глазах Эллы. Вся мужская половина снова крутилась вокруг Машки, и та была совсем не против, а Глеб всё посматривал на Эллу. Всё в тех же джинсах, совсем простой футболке, она была для него здесь самой красивой, волосы, глаза, улыбка… разве можно сравнить её с Машей? И ему было неловко, что он не один, с девицей, вульгарно одетой, вызывающе себя ведущей, и все знают, что сейчас они вместе. Ирка чуть ли не танцует стриптиз с каким-то парнем, пытаясь подражать Маше, но у неё выходит смешно и нелепо, на него что ли играет? Вот дура, не понимает, как жалко она выглядит, у Машки хоть всё естественно выходит. Глеб опрокинул в себя ещё одну рюмку, пора уходить, отвезёт Машку к себе, расслабится, и постарается забыть и глаза Эллы, и блеяние Ирины.
Тем временем Маша подошла к нему, обняла за шею, Глеб ответил ей на поцелуй, и тут Ира не выдержала, подбежала к ним и, схватив Машу за волосы, стала оттаскивать её от него. Но Маша была девушкой неробкого десятка, она локтем ударила Иру, и та согнулась пополам. Терпение Глеба лопнуло, он, кажется ей всё сказал, но она всё равно продолжает портить ему жизнь и мешать развлекаться. Вся компания затихла, глядя на них, ещё не хватало, устраивать при всех разборки. Глеб попросила Машу подождать его, а сам грубо втолкнул Ирину в ванную комнату и закрыл дверь.
– Я, кажется, тебе сказал, всё, расстались, отстань от меня.
Ира рыдала, заикаясь.
– Я не могу, я люблю. Мне больно видеть тебя с другой. Глеееееб…
– Так не смотри. Что ты таскаешься за мной?
– Не бросай, – плакала она, пытаясь обнять.
Но Глеб оттолкнул её, она невыносимо его раздражала, и своим видом, и своими слезами, и своей любовью и вот этим вот «Глеееееб». Но она истерила, а за дверью друзья, и Маша, и Элла. Глеб, открыв кран с холодной водой, схватил её за шею и сунул голову под струю.
– Охлаждайся. И отстань от меня, забудь, похорони.
Выйдя из ванной, он взял Машу за руку, и заметив упрёк в глазах Эллы, покинул квартиру.
Глава 10. Мишурный мир
Сейчас, находясь в чужой квартире, всё еще живя чужой жизнью, Глеб вспоминал и думал. Прошло много времени, он пережил две катастрофы, и он мог смотреть на себя стороны. И сейчас, анализируя свои поступки, чаще всего низкие, паршивые поступки, Глеб не мог не вспомнить, что же было их первопричиной.
Мать Глеба и Володи была необыкновенной красоткой. И свою жизнь она решила прожить необычно и ярко. Ей было всего пятнадцать, когда она, сбежав от родителей из маленького городка, приехала в Петербург. Елену сопровождал семнадцатилетний парень, её страстный поклонник. Александр был готов бросить всё к ногам обожаемой им блондинки. Но блондинка хотела красивой жизни, а у него не было ничего. Единственное, что он мог, это привести её в дом своей тёти, которая жила в Петербурге. Леночка, скривив губы при виде шумной коммуналки, расположилась на тётином диване. Пока деваться ей всё равно было некуда, за стенами был огромный город, из которого можно было выжать соки. Саша брался за любую работу, выбивался из сил, лишь бы Леночка была им довольна, и лишь бы позволила ему дотрагиваться до себя. Саша принёс достаточно денег? Отлично, дорогой, спишь со мной. Что? Не удалось заработать? Спи на полу, милый, спокойной ночи.
Лена тоже время даром не теряла, ей надо было наладить контакты, и зацепиться в этом городе. В новой одежде, купленной у фарцовщиков, она выглядела потрясающе. У неё была отличная фигура, шикарные волосы и огромные голубые прозрачные глаза, прекрасные данные, для того чтобы стать проституткой при гостинице для иностранцев. Ублажать иностранцев, выпивать с ними, «стричь» с них валюту стало жизнью Лены, хотя Лена не гнушалась и советскими мужчинами, если они хорошо платили. Александр подозревал об этом, но он был слишком влюблён, и решил вырвать свою единственную из этого мира. А сделать это можно было только если у него будет достаточно средств. И пока Александр думал, где бы достать эти средства, Елена объявила ему о своей беременности.
Лена не была уверена, что это ребенок Александра, но он-то был в этом уверен, а это главное. И Александр понял, что настало время действовать. Лена очаровательно улыбнувшись, намекнула, что есть у неё на примете один японец… богатый, между прочим, денег и драгоценностей в номере у него и у его жены предостаточно, и если Саша решится то…, а если нет, то прости-прощай, и ребёнка не будет.
Лена опоила доверчивого японца, и они обобрали его. Когда они пришли домой и посчитали куш, их радости не было предела. Саша был счастлив! Вот! Он осыпал свою женщину деньгами! И Лена в награду подарила ему такую ночь любви, что все соседи коммуналки не спали до утра, а бедная тётушка, находившаяся за занавеской, чуть не отправилась к праотцам. А с утра их арестовали.
Лена родила двойняшек уже в тюрьме. Ей было всего семнадцать, она была по -прежнему красива, срок ареста был совсем небольшой – Александр основную вину взял на себя – Елена не унывала.
Выйдя из тюрьмы, и сдав двойняшек тётке Александра, Лена вернулась к прежней профессии. Об Александре она вспомнила лишь единожды, когда в свидетельство о рождении детей надо было указать отчество, имена же мальчишкам подобрала тётка Александра, назвав их в честь своих любимых героев известного фильма Глеба Жиглова и Володи Шарапова. Тётя не раз просила Лену заняться младшим сыном, потому как он был не совсем здоров, и ему требовалось лечение, но Елена пропускала просьбы мимо ушей.
Довольно скоро у Елены появился богатый любовник, он заставил бросить её свою профессию и снял ей квартиру. Своими детьми Лена по-прежнему не интересовалась, пересылала деньги, и считала это вполне достаточной заботой о сыновьях.
Детям было где-то около двух лет, когда тётушка умерла. И Лене пришлось задуматься о мальчиках. С интересом взглянув на них, она отметила, что они чрезвычайно хорошенькие, старший, вернее рожденный первым – Глеб был здоровым крепким малышом, Володя же был слабым и больным, ему требовалась особая забота и лечение. Этим Елена никак не хотела связывать себе руки. Что же было делать? Александр всё ещё был в тюрьме, своих родителей она давно забыла. И Лена сдала Глеба и Володю в детский дом. «Временно», – как сказала она.
Через какое-то время, она надоела богатому любовнику, и он, перестав оплачивать ей жильё, буквально выставил на улицу. Денег девушка не накопила, надо было как-то и где-то жить, а ещё посылать алименты в детский дом. Просидев ночь на вокзале, сторожа свою сумку с дорогими вещами, которые она сумела забрать, Лена в привокзальном журнале нашла адрес борделя и пошла туда, твёрдо решив, что надо как-то устраиваться и обзавестись своим жильём. Так она и заявила очередному богатому «папочке», мол, как хочешь, а мне нужно где-то жить. И, кстати, не где-нибудь: ей приглянулся старый Петроградский район. Любовник выкупил ей комнату в коммунальной квартире старого, но красивого дома. Конечно комната в коммуналке не предел её мечтаний, но Лена была довольна, у неё есть свой угол на Петроградской стороне, надо же с чего-то начинать! Очень быстро старушка по соседству преставилась, и Лена слезами и мольбами, обещаниями, что вернёт деньги (которые, конечно, не вернула) вынудила любовника выкупить ей эту комнату. Очень довольная обладательница двух больших комнат думала, что ей делать дальше. Соседи, претендовавшие также на комнату старушки, заявили, что Лена слишком быстро провернула сделку, и раз она одна, ей две большие комнаты ни к чему. Покусав губы, Лена поехала в детский дом и забрала своих сыновей, соседи поорали, но прикусили удила, оказывается у этой малолетней шлюхи два сына, один из которых на инвалидности… Лена потирала руки от злорадства, вот вам, соседушки, получите! Кое-как обставив одну комнату, наподобие детской (чтобы органы опеки не придрались), Лена наняла няню, в принципе, те же деньги, что она высылала в детский дом. Так Глеб и Володя оказались дома, немного напуганные переменами. Они жили с няней в одной комнате, мама – в другой, к маме нельзя, там постоянно чужие дяди… А соседи смеются и издеваются, называют их выродками, ублюдками и сыновьями шлюхи. Но вот один из шикарных мужчин увозит их мать в Америку, а её дети, как верные сторожа жилплощади, остаются в квартире, И Лена меняет им няню на женщину, готовую жить с детьми круглосуточно, квалификацию она не проверяет, ей это неважно, главное приемлемость по деньгам и возможность жить с ними. Эта няня жёсткая, злая, бывшая заключенная, позарившаяся на бесплатное жильё. Все деньги на содержание детей присваивает себе, Глеб и Вова полуголодные, запуганные, их так часто избивают, но бьют умело, чтобы особо не было видно синяков, в детский сад они не ходят, пожаловаться некому, соседи слепы. Глеб терпит молча, Вовка кричит, но он больной, и все привыкли к его крикам. В таком аду Глеб быстро приучается ухаживать за собой и Володей, пытается хоть как-то накормить себя и брата, и регулярно получает тумаки, оплеухи и издёвки. Когда им было лет по шесть, вернулась мать, одна из соседок рассказала, что творилось в её отсутствии, да и невооружённым глазом было всё видно: мальчики были крайне истощены, все в синяках и ожогах от потушенных о них сигарет. У Вовки на фоне стресса развилась эпилепсия. Елена хоть и была никудышной матерью, но, конечно, мимо такого пройти не могла. Она выгнала няню, и наняла другую, добрую пожилую женщину с медицинским образованием, и снова уехала. Новая няня активно занялась воспитанием мальчишек, с приходом этой женщины, жизнь их значительно улучшилась. Она отвела Глеба в первый класс отличной английской гимназии, определила Вовку в спецшколу, вплотную занялась его здоровьем. В гимназии Глеб поначалу немного зажат и боится людей, до этого момента его общество составляли только детдомовские дети, потом соседи, злая нянька и слабоумный Вовка, его жизнь состояла из пинков, затрещин и насмешек, другой жизни он не видел и не знал. Но вот он оказывается за партой с весёлым пареньком Владиком, который, оказывается, живёт в соседнем доме тоже в коммунальной квартире, но у него есть настоящие мама и папа, он доволен жизнью и заражает своей веселостью и непосредственностью Глеба. Глеб раскрепощается, начинает улыбаться, учится смеяться и шутить. В школе над ним не издеваются, у него прекрасные оценки, а его внешность, особенно ямочки на щеках, приводят всех в восторг. Страхи уходят, в школе всё хорошо, дома тоже, они с братом больше не голодают, и няня не даёт их в обиду. Няня заметила музыкальность Глеба, и, взяв, разрешение у равнодушной Елены, оформляет мальчика в музыкальную школу, параллельно Глеб просится пойти на боевое самбо вместе с Владиком, после пережитых побоев он хочет уметь защищать себя и Вовку. Няня соглашается с доводами. А с Владиком Глеб сдружился, они вместе учились, ходили на борьбу, играли, гуляли, хулиганили, Глеб любил быть у него в гостях, хоть у них всего одна комната, зато они живут в ней все вместе и дружно.
Через три года приехала мама, шикарно одетая, сказочно красивая. Она переводила взгляд с Глеба на Вову, Вова стоял глаза в пол, вцепившись в брата, Глеб – красивый мальчик, надо же и не стесняясь смотрит ей в глаза. Они не знают о переменах в жизни матери. В Америке Елена занималась единственным делом, которым умела: работала в экскорт-услугах. Спасла Елену её необыкновенная красота, ею интересовались очень многие, но могли её позволить только богатые люди. И вот однажды её заказал знаменитый режиссёр. Елена настолько его заинтересовала, что он даже пригласил её на съемочную площадку. Поснимав в фильмах «для взрослых», он попытался вывести её на большой экран, но особого киноактёрского таланта у девушки не было, у неё была только потрясающая внешность, и Елена стала актрисой низкопробных комедий и сериалов, и продолжала сниматься в эротических фильмах. Но папарацци всё равно не оставили её без своего докучливого внимания, покопавшись в недалёком прошлом прекрасной Элены Блеск, они объявили на весь мир, что она всего лишь русская проститутка и порноактриса, но, несмотря на это, ни кинорежиссёры, ни поклонники не отвернулись от неё, а скорее наоборот, этот факт возбуждал и будоражил кровь. Да и мало ли на сцене шлюх?
Лена теперь хорошо зарабатывала и даже могла считать себя богатой женщиной, особенно большие гонорары давали съёмки в рекламе, девушка была действительно нереальна красива и фотогенична, ещё и поклонники щедро одаривали её. Походкой королевы она прошла по квартире: одна комната пустовала, в двух остальных ещё были соседи, одни – пьяницы, а вторые рады уехать отсюда. И Лена начала действовать. Пьяницы удовлетворились небольшой суммой и продали ей свою площадь, вторые получили запрашиваемую сумму и тоже уехали. Теперь все пять комнат на Петроградской стороне с прекрасным видом на реку были в распоряжении Лены, осталось вывести тараканов и сделать ремонт. Целый год Лена моталась из Штатов в Петербург и обратно, в квартире толпились дизайнер, строители, отделочники, пыль, грязь, всё вверх дном. Вовка боялся шума, задыхался от строительного мусора, Глеб героически переживал это время, стараясь поменьше бывать дома. Из пятикомнатной квартира стала четырёхкомнатной, появилась кухня-столовая, четыре комнаты, два санузла. гардеробная. Глеб чувствовал, что грядут перемены, правда, не мог понять в какую сторону. Где-то через год, когда основной ремонт был завершён (Елена сделала из квартиры шедевр, сообразно своему вкусу и представлению о прекрасном, и жильё теперь походило на полутёмный дорогой бордель с баром), она позвала Глеба к себе.
– Дорогой мой, – надменно произнесла мама, – считаю, что пора нам отказаться от няни. Поскольку я работаю заграницей, Володя болен, придётся тебе всё взять в свои руки. Конечно, няня ещё будет вас навещать, помогать тебе, но жить вы будете одни. Учись, Глеб, присматривать за братом, и вся квартира тоже на тебе, тебя научат, как оплачивать счета, как нанимать людей, если нужен мелкий ремонт, куда обращаться, если что случится. Учись жить самостоятельно, сам готовить, убирать, сам распоряжаться деньгами. Да, о них можешь не беспокоиться, у тебя их будет предостаточно.
Глеб молча выслушало тираду, ему едва исполнилось 11 лет… Он согласился, да и что ему оставалось делать? Только поставил условие, что одна комната, та, что с маленьким балконом, будет только его, и отремонтируют её под его требования. Елена кивнула, сделка состоялась.
Итак, на этом детство Глеба закончилось, едва начавшись. Мать уехала, Глеб и Володя остались одни в громадной квартире, пахнущей свежим ремонтом. Няня плакала и, обнимая Глеба, предлагала жить с ними бесплатно, втайне от Лены, лишь бы не оставлять их одних. Глеб отказался, это его испытание, и он его выдержит. Няня учила его готовить и прибираться, учила ставить Володе уколы, писала целые инструкции с планом действия. Глеб всё впитывал и учился, но стал меньше смеяться, меньше бегать с Владом по стройкам, ведь приходя со школы, у него была уйма неотложных бытовых вопросов. Будучи ещё по сути ребёнком, он стал главой семьи, и заменил Володе и отца, и мать, и няню, и медсестру. Он взвалил на свои детские плечи непосильную ношу: содержание большой квартиры и воспитание олигофрена. Володя же нисколько не удивлялся ненормальной обстановке: он играл в игрушки, капризничал, со всеми своими детскими проблемами бежал к Глебу. И Вовка постепенно стал раздражать Глеба, потому что брат даже не делал попыток, чтобы что-то сделать или решить самому, не настолько он был болен, чтобы не смог этого, но тем не менее Глеб никогда не отказывал ему в помощи: лечил, ухаживал, помогал с уроками. Володя стал для него крестом, который нужно было нести. И сердце его постепенно одевалось в жёсткий панцирь, как у любого ребенка, не имеющего нормального детства и слишком рано вступившего во взрослую жизнь.
Лена жила весело: камера, вечеринки, мужчины, шампанское рекой, в шикарной квартире на Петроградской стороне двое детей, и один из них прекрасно со всем справляется, и туда можно приехать в любой момент и знать, что там полный порядок. Глеб разделил территорию квартиры: у него комната, у Вовки, и у Лены, остальная площадь – общая, никто никому не мешает, и всех это вполне устроило. Своим сыновьям Лена отказывала только в одном: называть себя прилюдно «мамой», свой возраст признавать она не желала. Остального у них было всего полно: сколько угодно денег, у Глеба счёт в банке, и деньги в сейфе дома, квартира в их распоряжении. Кстати сам дом практически очистили от коммуналок (осталось всего четыре), отреставрировали внешне, заменили старые коммуникации, поставили лифты, оградили территорию, поставили охрану, теперь дом был очень респектабельным и очень возрос в цене.
Глеб очень быстро повзрослел и освоился, поняв, что у него есть то, чего нет у других мальчиков его возраста: свобода и вседозволенность. В 15 лет он попросил у матери купить ему машину и поспособствовать в покупке водительских прав. Похвально, что мальчик хочет водить машину, это правильно, решила Лена, и из аэропорта её будет встречать, не надо заморачиваться с такси, и она приобрела ему автомобиль и сделала права. В 15 лет Глеб сел за руль: молодой, наглый, уверенный в себе, избалованный деньгами. Он уже вовсю курил, приводил девчонок, пробовал с Владькой алкоголь, которого дома было в избытке, но, правда, свои обязанности в отношении Вовки и содержании квартиры в полном порядке исполнял исправно. Кроме того, Глеб отчётливо понимал, что должен воспитать и выучить себя сам: английская гимназия дала знание языка, но он занимался ещё им дополнительно, оттачивал все нюансы, борьба и спортзал, куда он ходил вместе с Владом, сформировали тело и мышцы, силу и выносливость, умение постоять за себя, музыкальная школа развила усидчивость и слух, а голос у него был от природы. Свободная квартира и доступ к алкоголю дали им с Владом возможность устраивать весёлые вечеринки и набираться сексуального опыта, из худеньких мальчишек оба превратились в весьма привлекательных юношей, и им не составляло труда зажать какую-нибудь выпившую девчонку в одной из комнат и завалить её. Небрежно гоняя на дорогом автомобиле Глеба, соря деньгами, они собирали вокруг себя компании и очень весело проводили свободное время, впрочем, не забывая об учёбе.
А Елена вышла в Америке замуж за молодого киноактёра, украинского эмигранта, он был немногим старше её сыновей, был смазлив и очень амбициозен. Глебу и Володе он представлен не был, своего так называемого отчима, они никогда не видели, а возможно, что она даже забыла рассказать своему молодому мужу, что у неё есть дети. Но, приезжая в родной Петербург, Елена приводила домой любовников, изжить из себя проститутку она не могла.
Так они жили: Елена кривлялась перед камерой и осыпала молодого мужа вниманием и подарками, а в прекрасной квартире на Петроградке забывала, что была замужем; Глеб развлекался на полную катушку; А Володя любил мать и страдал, что её нет рядом.
Глебу и Володе было четырнадцать лет, когда объявился тот, кто по документам числился их отцом. Глеб был дома один: мать была в Америке, Володя в школе, а он прогуливал занятия. Глеб вообще то учился очень хорошо, но вот только в школу ходил нерегулярно, и посещал её только тогда, когда считал нужным. Учителя пытались его образумить, но всё было бесполезно. Глеб уже вкусил взрослую жизнь, он уже понял, что обладает исключительной привлекательностью, разбил немало сердец, и вообще ощущал себя звездой, поэтому был не управляем.
Когда в дверь позвонили, Глеб подумал, что это либо из школы, либо одна из его девчонок, и он открыл дверь. За порогом стоял незнакомый мужчина: короткостриженый, плохо одетый, худой.
– Здравствуйте. А здесь живёт Елена Волкова? – спросил он.
– Допустим, – прищурил глаза Глеб.
– А она дома?
– А вам она зачем?
– Я её старый знакомый, мне бы хотелось её увидеть.
– Думаю, что всех своих старых знакомых она позабыла ради новых. Ничем не могу помочь.
Глеб хотел закрыть дверь. Ну и вкусы у его матери! Небось, брошенный любовник пытается разыскать её, хотя, конечно, нищих любовников у матери Глеб никогда не видел, но, видимо, этим типом она не побрезговала.
– Подожди! А тебя случайно зовут не Глеб или, может, Володей?
Интересный оборот. Глеб взял сигареты и вышел на лестничную клетку.
– Курить будете? – спросил он.
– Не рано ли ты куришь?
– Вас это волновать не должно, – закуривая, сказал Глеб
– Как знать? Так что? Ты её сын? Володя или Глеб?
– Допустим, Глеб.
Глаза мужчины впились в него долгим взглядом.
– Вы на мне дыру сейчас протрёте.
– Прости, я просто все четырнадцать лет мечтал тебя увидеть. Меня зовут Александр. Я – твой отец.
Александр протянул руки к Глебу, но Глеб не шелохнулся.
– Сыночек, – Александр попытался сам обнять его.
Глеб резко оттолкнул его и сказал:
– Руки уберите от меня. Какой вы мне отец? Мы с вами даже не похожи.
Глеб сказал правду, схожести не было совсем. Александр тоже это видел. Откуда его сын мог быть жгучим брюнетом, если они с Еленой блондины? И эта чуть смуглая кожа и чёрные, как смоль, брови над светло-серыми глазами. Нет, схожести не было ни на грамм. Но всё же Александр верил, что это его сын.
– Глеб, мы с твоей мамой были очень молоды, совершили ошибку. Мы расстались, когда она была беременна.
– Точнее загремела в тюрьму.
– Ты знаешь? Тем лучше. Я тоже оказался за решёткой. Потом кое-что случилось, и мне пришлось там задержаться надолго. Пока была жива моя тётка, у которой вы с братом первое время жили, она приезжала ко мне, рассказывала о вас, а потом её не стало, но я всё время помнил о вас, – в глазах Александра стояли слёзы.
– Как трогательно, – жёстко сказал Глеб
Александра пробрала дрожь. Взгляд Глеба был точно такой же, как у Елены: холодные светлые глаза без тени сочувствия. Вот уж точно истинный сын своей матери, беспощадный к людям и равнодушный ко всему…
– А где Володя?
– Здесь его сейчас нет.
– Я так хотел вас повидать.
– Повидали? До свидания.
Глеб развернулся и скрылся за дверью. Этот жалкий тип не мог быть его отцом, они слишком непохожи. Ну и мамаша у него! Родила неизвестно от кого, и записала в свидетельстве о рождении первого попавшегося!
Глеб так никогда и не узнал, что тот, кого он ни за что обидел, в этот день сильно напился, и его сбила машина. Насмерть. А Глеб даже не потрудился рассказать о его визите ни брату, ни матери.
А одного события Глеб не смог не забыть, ни простить Елене никогда. Глеб отмечал свой 16-ый день рождения у себя дома. Были приглашены самые близкие друзья, где-то около десяти человек.
Володя тоже был дома, поскольку это был и его день рождение, но в веселье он участия не принимал. Ему был выдан литр хорошего пива, пивные закуски, и он счастливый сидел у себя в комнате, наслаждаясь компьютерными играми и неизведанными ранее яствами. В самый разгар веселья, ближе к полуночи, в дверь позвонили. Разумно решив, что это соседи, которым надоел шум, Глеб нацепил улыбку и открыл дверь, готовясь задобрить соседей водкой и едой. Но за дверями стояла повеселевшая от шампанского Елена.
– Глеб, привет! У меня был корпоратив в Москве у одного богатого человека, и один из гостей предложил мне на его самолете прокатиться в Питер. У тебя вечеринка? В честь чего?
– Да так, день рождение.
– О, тогда я приехала очень кстати!
– Да уж, очень.
– У тебя гости? – прошептала Елена. – Отлично! Все вместе и отметим! Только не говори им, что я твоя мать, скажи, что кузина.
