Ольга Акофина
Грохот ледника
– Что это у тебя? – спросила она, слегка отстранившись от него, указывая на шрам на шее. – Раньше не было.
– Производственная травма. Мне, правда, очень жаль, что так вышло, что ты так серьёзно ко всему отнеслась.
– Я столько выстрадала, если бы не Яна, если не тот её первый звонок после того, как я увидела тебя с другой, клянусь, я бы…
Глеб рывком прижал её к себе и прижался щекой к её щеке.
– Не смей, слышишь, не смей, не стою я твоих слёз, и прости меня, пожалуйста, за всё. Пора тебе начинать новую жизнь.
– Я хочу быть с тобой, я люблю тебя.
– Я несвободен. Да я и не тот, с кем бы ты могла быть счастлива.
Оксана отстранилась от него.
– Прости тогда, что повисла на тебе. Конечно, у тебя кто-то есть, по-другому и быть не может.
В субботу Диана приехала к Глебу, как они и договаривались. Но, с удивлением, не увидела привычного идеального порядка дома. Коробки, мешки…
– Заходи, детка, – услышала она его голос.
– Что всё это значит? – кивнула она на коробки.
– Квартира продана, переезжаю.
Диана молча опустилась на стул. Глеб начал чистить кофемашину.
– Сейчас доделаю эту адскую машину и сварю нам кофе.
– Помочь?
– Диана, ты опять у Димы в служанках состояла? Я всё сам умею, ты забыла?
Диана вспыхнула, но промолчала. Откуда ему знать, что ей приятна забота о мужчине? Для неё важно чувствовать себя нужной. А Глеб за всё время совместного проживание даже не дал ей ни разу отгладить его рубашку, либо сам, либо домработница. И в этой шикарной квартире, Диана всё время чувствовала себя не хозяйкой, а гостьей. И теперь он уезжает и вроде ей послышалась, что ОН ПЕРЕЕЗЖАЕТ, а не ОНИ.
– Но почему ты переезжаешь?
– Ну не только я, и ты тоже, хватит болтаться по съёмным квартирам. Поживём в Комарово, выберем квартиру не спеша, ты её отделаешь по своему вкусу, я тебе полностью доверяю. А здесь слишком много нехороших воспоминаний, всё дышит моей матерью, хочу оставить всё за этими стенами. К чёрту старый дом, к чёрту эти коммунальные хоромы, к чёрту Петроградку! Ну что? Начнём новую жизнь? – спросил Глеб, подавая ей чашку. – Малыш, ты чего расстроилась?
– Ты, выросший и живший всю жизнь в центре, вот так просто уедешь с Петроградской стороны?
– Легко! Но это не самое главное событие в моей жизни.
Что у него за манера, нависать над ней? Она сразу теряется. Лучше бы им повременить, не торопиться, она хочет посмотреть, как он будет себя вести. Диана резко встала, чтоб он не нависал над ней, но сразу попала в его объятия, и по телу горячим потоком схлынули все сомнения.
– Пойдём, полежим, – прошептал он ей, – а потом куда-нибудь сходим, а завтра съездим в салон, купим тебе машину, хватит ходить пешком. Только обещай мне не устраивать Формулу 1, я больше не переживу.
И вот Диана снова здесь, с ним, в шикарной обстановке, от которой отвыкла, скитаясь по съёмным квартирам, за рулём нового автомобиля, сколько он стоит, лучше не думать, подано заявление в ЗАГС, и он просит подобрать им новую квартиру. Но надолго ли хватит Глеба, сейчас он такой идеальный, но ведь она то знает, он не такой. Сегодня страстно смотрит на неё, будто влюблён до самозабвения, а завтра вполне может также смотреть на другую. Он задавил своей энергетикой, напором, и когда он рядом, она по-прежнему теряет голову, а у него нет даже мыслей о том, что она может отказать ему, идёт вперёд тараном. Диана упаковывала посуду и вздыхала, почему так всегда? Того, кто любит тебя, пинаешь, а сама тянешь руки к солнцу и обжигаешься? И тем не менее снова тянешься… Несколько раз звонил Дима, предлагал ей весь мир, умолял вернуться, он будет дышать её одной, Александр прислал цветы с открыткой, где признавался ей в любви и просил одуматься. Она это знала, но любила Глеба, любила так, что готова прощать все его измены и прошлые и даже будущие. Из-за него она непременно вновь поссорится с родителями, когда они узнают, подруги покрутят пальцем у виска, возможно, она никогда не станет матерью, ведь он категорически против детей. Только нужны ли ему эти жертвы? Диана отбросила от себя посуду, что-то кажется треснуло, и она разрыдалась.
Глеб последний раз обвёл взглядом своё старое жилище, в котором было пережито столько страданий, и без капли сожаления отдал ключи новым хозяевам. Когда за ним навсегда захлопнулась дверь, Глеб почувствовал неимоверное облегчение, как будто все переживания остались за этими большими двухстворчатыми дверьми.
– Глебыч? – высунулся из дверей Лёша. – Навсегда прощаемся? Как так?
– Теперь будешь следить за новыми хозяевами, я женился и образумился, моя жизнь уже не так интересна. А ты ставь стульчик и наблюдай.
– Может, оставишь контакты?
– Ни за что! – прыгая через ступеньку вниз, отозвался Глеб.
Всё, закрыта ещё одна страница его жизни. Есть новая квартира, там даже не надо заморачиваться с ремонтом, только сделать по мелочи «под себя», и рядом с ним Диана, её любовь и поддержка, и он сделает всё, чтоб больше не причинять ей боли.
31 декабря они расписались, тихо, без церемоний, никому ничего не сказав. Свадьбу и Новый год они поехали отмечать в новую квартиру. Там их никто не потревожит, так как новый адрес они никому не сообщили. Глеб втайне опасался, что останься он дома, явится пьяная Маша, как в прошлом году, не считаясь ни со временем, ни с тем, что он не один, поэтому он вздохнул с облегчением, когда Диана поддержала его идею, отметить двойной праздник в новой квартире. Ещё не было мебели, техники, не было стола, кровати, только матрас на полу и подушки, но Диана позаботилась о красивой посуде, новом постельном белье, нарядила маленькую ёлку, расставила свечи, потому что потолочные светильники ещё не были подключены. В большом панорамном окне отблесками отражались уличные фейерверки, шампанское в хрустальных бокалах сверкало в дрожании свечей, тихая музыка, на ней – длинное чуть мерцающее светлое платье, на нём – белая рубашка с распахнутым воротом и чёрные джинсы. Пусть их ищут, звонят – всё бесполезно, телефоны отключены, адресат неизвестен. Это их день и здесь они только вдвоём.
Но закончились праздники, надо было возвращаться к реальной жизни. Скрывать, что они снова женаты больше не имело смысла. Естественно, что реакция была у всех разная. Влад, увидев Глеба в первый рабочий день с обручальным кольцом на пальце, был сначала ошеломлён, потом удручён, что Глеб от него скрывал столько времени, но был счастлив за друга. Влад последнее время был таким восторженным и влюблённым в жизнь, что другой реакции Глеб от него не ожидал, они с Аллой ждали дочку, и поэтому весь мир кружил вокруг них розовыми красками. Янка посмеялась над ним, и попросила быть осторожным, и больше не издеваться над Дианой. Марина и Андрей обрадовались, для них Диана была невесткой, они её знали и любили, другой невестки им не нужно. А вот родственники Дианы были шокированы, мать кричала, отец сгорбился, только сестра пожала плечами и сказала, что так и думала. Диане пришлось выслушать оскорбления, мать отказалась называть её дочерью, просила больше не появляться у них, забыть, что у неё есть родители и с этим выставила за дверь. Раз у неё есть драгоценный Глеб, от которого она сбегала бессчётное количество раз, но вновь решила жить с ним и выйти замуж, вот пусть там и живёт, и не смеет больше звонить и являться к ним. Александру кто-то сообщил из её сотрудников о её замужестве, и он сухо пожелал ей счастья, Дима пока не проявлялся, но мама точно ему доложит. Маша ответила ей длинным сообщением, пожелала счастья и попросила держать Глеба всеми возможными способами, вспомнить её уроки, и никому его не отдавать, пусть уже котик успокоится. Но вопрос Дианы, как дела у самой Маши, остался без ответа.
После разговора с родителями, Диана позвонила Глебу и сказала, что поедет в Комарово, немного приберётся там, начнёт разбирать привезённые коробки. На работу ехать было бесполезно, всё равно работать продуктивно она не сможет, лучше займётся домашними делами. Глеб повесил трубку и вздохнул, он надеялся, что домработница хорошо там прибралась, и Диана ничего не найдёт компрометирующего. Хотя, она же прекрасно знала, что Глеб вовсе не вёл праведный образ жизни, но всё равно неприятно. А у него так и не хватило времени проверить всё самому. Продажа, покупка квартиры, ремонт, закупка мебели, в Комарово они появлялись наездами, и уж точно им было не того, чтобы копаться в вещах.
А ближе к концу рабочего дня, в дверь постучалась секретарь:
– Глеб Александрович, к вам Дмитрий, говорит по личному вопросу.
Этот тут что делает? Когда же его оставят в покое? Достало.
– Пригласи, – вздохнул Глеб.
– Привет, Глеб.
– Здравствуй, присаживайся, – лениво ответил Глеб, – у меня очень мало времени, постарайся быть лаконичным.
– Она снова вышла за тебя…
– И? Ты пришёл ко мне с этой информацией, я в курсе, если что.
– Глеб, но я же говорил тебе, что люблю её, просил оставить её мне.
– А также, что у меня новая любовь, а к Диане я испытываю только жалость, – усмехнулся Глеб.
– Каждый борется за своё счастье, и применяет любые способы. Ты же не любишь её.
Глеб прищурил ледяные глаза:
– А с чего ты это взял?
– Я же вижу.
– Поразительное зрение. Что же ты хочешь? Чтобы я ради тебя отказался от неё? Если только этого, то я с тобой прощаюсь. У меня, действительно, много дел.
– Я так люблю её, как мне жить без неё?
– Это не мои проблемы. У тебя было время завоевать её сердце, если бы Дана тебя полюбила, я бы её отпустил. Но твоё время кончилось, извини.
– Я умру без неё.
– Не дави на жалость, со мной этот номер не пройдёт. Это чувство мною утрачено давным-давно. Хочешь, умирай, мне то что?
– Такой как ты, если я соберусь вешаться, и табуретку из-под ног выбьет.
– Если попросишь, – улыбнулся Глеб.
– Нельзя быть таким жестоким.
– Как видишь, можно, и давай заканчивать этот диспут. До свидания.
– Я буду её отвоёвывать. Я так не сдамся, – уже у двери сказал Дима.
– Удачной борьбы.
Что-то день не задался. Ещё Диана уехала и пропала, либо занята разбором вещей, либо расследует его личную жизнь.
Выйдя из офиса, он столкнулся с Анной. Увидев его, она выскочила из машины. Куда только делся её холод и равнодушие? Всегда гладко зачёсанные волосы растрепались, шуба застегнута через одну пуговицу, юбка помята.
– Глеб, – схватила она его за руку. – Я никак не могу до тебя дозвониться!
– Зачем? – спросил он, высвобождая руку и закуривая.
Анна вскрикнула и ткнула пальцем в его кольцо.
– Что это?
– Bvlgari, – ответил спокойно Глеб.
– Это я вижу. Ты что, женился?
– Имею полное право.
– Кто она? Та рыжая девица?
– Нет, моя жена – брюнетка. Но тебе какое дело? Ты замужем, мы расстались. И, кстати, что с твоими губами? Решила увеличить?
– Тебе нравится?
– Нет. Извини, но это ужасно.
В глаза Анны стояли слёзы, вот уж неожиданно, такая снежная королева, а тут размазывает тушь по щекам.
– Я скучаю, мне плохо без тебя.
– Ничем не могу помочь, пусть супруг утешает или новый любовник, а меня из свиты вычёркивай, я женат и счастлив, – ответил Глеб, садясь в машину.
– Ты не можешь так просто уехать!
– Прекрасно могу. А ты соберись, тебе не идут ни слёзы, ни растрёпанные волосы и верни губы на место.
Глеб нажал на газ, но Анна вцепилась в автомобиль, машина дёрнулась, и она упала на колени. Глеб выругался, остановился и подошёл к ней. Она стояла на коленях, согнувшись. Одна пьяная под дверью валяется, другая в слезах у машины, хватит, надоело, он женат, и кроме своей супруги никого не хочет видеть. Глеб подхватил Анну и помог ей встать, колготки порвались, колено в крови. Всхлипывая, она уцепилась за него, он довёл её до машины, усадил за руль. Потом, вытащив аптечку, остановил кровь.
– Ты такой заботливый, – попыталась Анна обнять его.
Но Глеб увернулся, отвёл её руки.
– С тобой всё в порядке? Можешь ехать?
Анна с ужасом посмотрела на него, он вот так просто и уйдёт? Неужели, она вешается на шею мужчине, которому не нужна? Она через силу кивнула.
– Отлично, и не беспокой меня больше, пожалуйста.
Анна закрыла глаза и легла головой на руль. Как человек может быть таким страстным в постели и таким равнодушным в жизни? Первый раз она влюбилась, даже думала развестись с супругом, наплевав на совместный бизнес. Она вспомнила их первую встречу, она ведь сама пригласила его на первое свидание, сама предложила ресторан и номер в гостинице, а он как будто сделал ей одолжение. Но он так красив и обаятелен, всегда хорошо одет, и не альфонс, а с такими внешними данными вполне мог бы быть, где ей найти ещё такого? Зачем она вспылила, заревновала к рыжей девице, что валялась у него под дверью без чувств? Зачем она сказала ему тогда, чтобы он больше не звонил? Он и не звонил, а теперь она сама готова так валяться. Как быстро он нашёл себе другую, а может, она у него и была уже на тот момент. Всё, он женат, её время ушло, и она сама во всём виновата.
Поздно вечером Глеб подъехал к дому в Комарово, Диана сегодня осталась здесь. Только бы без скандалов и упрёков, он устал, он пытается вести себя безупречно. Сейчас он переоденется и попробует снять напряжение этого дня спортом. В холле его никто не встретил, недобрый знак. Глеб прошёл в столовую, чтобы сделать себе протеиновый коктейль, а потом он пойдёт в спортзал.
– Привет, ты дома? – услышал он.
– Привет, ты как будто не заметила, – ответил Глеб.
– Опять спортивное питание? Есть нормальная еда, вполне диетическая.
– Меня всё устраивает.
– Глеб, я сегодня наводила тут порядок…
Ну вот, началось.
– У меня первый вопрос, что с моей шубой? Когда я её тут оставляла, она бы в отличном состоянии, а теперь весьма потрёпанная.
– Мы купим тебе новую шубу, раз ты её оставила и не вспоминала о ней, значит, не так и нужна была, – спокойно ответил Глеб.
– Что с ней случилось?
В его памяти замелькали воспоминания их с Машкой страсти, когда они катались по двору в этой шубе.
– Может, моль? – спросил Глеб, приподняв бровь. – Ладно, не переживай, я же сказал, мы поедем за новой шубой хоть завтра.
– И ещё я тут нашла вагинальный крем, и женское бельё. Что это означает? Приятные воспоминания? Нельзя было убрать?
– Это означает, что горничная Катерина получит выговор за плохую уборку.
– Какие меня ещё ждут тут сюрпризы?
Глеб с грохотом захлопнул шкафчик, где хранились банки со спортивным питанием, допил коктейль, спокойно, но жёстко сказал:
– Диана, если ты думаешь, что пару лет, пока ты ходила в невестах Димы, потом ещё кого-то, я тут вёл монашеский образ жизни, ты глубоко ошибаешься. В этом доме были женщины, и не одна, и извини, но мы тут не кроссворды разгадывали. За то, что ты ещё тут найдёшь, я заранее прошу прощения, а Катерина получит нагоняй за плохую уборку, и я сам тоже всё проверю. И закроем на этом тему, я очень устал, пойду пробегусь, а потом в душ и спать.
– И много здесь их было?
Глаза Глеба сверкнули двумя стальными лезвиями.
– Много, Диана. Тебе легче от этого? Я же сказал всё, начинаем всё заново. Всё что было, осталось в прошлом.
С этими словами, Глеб вышел из столовой.
– Глеб, – окликнула его Диана, – прости, я не питала себя иллюзиями, что тут никого не было. Просто мне всё это очень неприятно.
– Я завтра же поговорю с Катериной.
Глава 60. Дом радости и дом скорби
Наконец, большая светлая квартира с панорамными окнами, с видом на Финский залив, была полностью готова к проживанию. Диана вместе с дизайнером обставила её, Глеб был очень доволен, наконец, всё было сделано по его вкусу, а не по вкусу его эксцентричной мамаши. Домработница убирала квартиру, Диана поддерживала идеальный порядок, варила по утрам кофе, потом они разъезжались каждый по своим делам. Глеб вёл себя тихо, был погружён в работу, и нигде, кроме работы и спортзала не бывал. Диана хотела бы радоваться такому поведению с его стороны, но боялась, как бы это не было затишью перед бурей, уж очень смирным он был, всегда сообщал где он, ночевал дома, всегда отвечал на телефон, в крайнем случае, присылал СМС, что перезвонит, если уж был очень занят. Глеб не был похож сам на себя, весь идеальный, никаких вспышек, всё так мирно, спокойно, что это становилось тревожным. Он исполнял любые её прихоти, уделял ей много внимания, носил обручальное кольцо и даже сопроводил её несколько раз в гости к её друзьям, что было совсем не в его манере. И в компании незнакомых людей показал себя с самой лучшей стороны. Исчезла Маша, с Яной он встречался только в её присутствии, чтобы у неё не возникало никакой ревности, и никаких признаков других женщин тоже не было. Удивительные и пугающие перемены. Диане очень хотелось бы верить, что Глеб полюбил её, осознал, что был не прав, и только она одна нужна ему, но почему-то не верилось.
Конечно, Диана тоже подстроилась под него, поняла, что не надо требовать от него того, что он не хочет. Не приставать к нему рано утром с вопросами и планами, пока он не пробежится и не выпьет кофе, не заставлять его вечером ужинать, если он не хочет, не расспрашивать о делах на работе, если у него нет настроения об этом говорить и вообще не устраивать никаких допросов и не давать советов, пока он сам об этом не попросит. И поняв это, Диане стало проще и, соблюдая эти правила, семейная жизнь с ним была комфортной. Только вопрос о ребёнке мучал её, ей так хотелось стать матерью, она с завистью смотрела на беременную Аллу, на своих подруг, у которых были дети, и тихо вздыхала. Алла и Влад купили квартиру в соседнем доме, и Диана часто бывала у Аллы, помогала ей с приготовлениями и, рассматривая крохотные вещи, почти плакала. Глебу она боялась что-либо сказать по этому поводу, но всё же, после долгих размышлений, в тайне от него, прекратила предохраняться, будь, что будет, в конце концов, он её супруг и с её желаниями тоже должен считаться, а то весь мир крутится вокруг него.
Глеб расширял свой бизнес, было сложно, но интересно, и уж точно у него ни на что не было времени. Он и, правда, устал кружиться, метаться, да и Диана его полностью устраивала. Стройная, красивая, она тщательно занималась собой, но при этом никаких переделок не было ни на лице, ни на теле, Глеба отторгали искусственные губы, скулы, переделанные носы, нарощенные волосы и ресницы-щётки, Диана была ухожена и полностью натуральна. Одевалась всегда аккуратно, со вкусом, ничего пошлого, кричащего. Она была умной и весёлой, увлечена своей работой, с ней всегда было интересно, и, если они шли куда-то вдвоём, проводили свободный вечер или выходной вместе, ему никогда не было скучно. Все домашние дела Диана тоже взяла на себя, и Глеб наконец, с облегчением сбросил с себя решение мелких бытовых вопросов. В постели она тоже полностью его устраивала, кто научил её всему за такой короткий срок? Уж точно не Дима. Тогда кто? Тот немолодой мужчина? Очень вряд ли. Был ещё кто-то? Но Глеб не стал у неё это выяснять, боясь встречных подобных расспросов.
Ближе к лету они стали чаще оставаться в загородном доме, Диана наняла ландшафтного дизайнера, ей хотелось облагородить территорию, Глеб ей ни в чём не препятствовал, пусть развлекается. Однажды Диана зашла в домашний спортзал, Глеб отчаянно боксировал грушу, лицо у него было напряжённое, взгляд тяжёлый.
– Что-то случилось? – встревожилась она.
Глеб остановился, сбросил перчатки и сказал:
– Мне нужно повидать Вовку. Звонил врач, надо кое-что ему привезти, оплатить очередной счёт, и тут я понял, что хочу его увидеть. Ведь ему даже не сказали, что я остался жив
– Ты думаешь, его это волнует?
– Это волнует меня. Я так просто этого не оставлю. Я должен видеть его глаза.
– Глеб, он – больной человек. В его глазах ты точно ничего не увидишь.
– Вот завтра днём съезжу и узнаю, пора уже его навестить.
Взглянув на жёлтое здание психбольницы, Глебу стало жутко. Он вспомнил, как его тоже грозились отдать туда. Ну и семейка у них была! Альфонс, шлюха и два сына психа-наркомана. Какое счастье, что он из всего этого дерьма выкарабкался.
– Нет, нет, – замахал руками врач. – Всё, что вы можете: это взглянуть через окошко. Вы его увидите, а он вас нет.
– Да, ладно, я ж его брат, я на пять минут.
– Вы, молодой человек, являетесь источником его раздражения. Не будем нарушать установленный режим.
Глеб сунул что-то врачу в руку. Врач, увидев деньги, сдался.
– Надевайте халат, но только на пять минут, – сказал он и отпер дверь, – я, на всякий случай, пристегну его к кровати.
Глеб подошёл к кровати. Володя тупо уставился на него. А потом дёрнулся в его сторону:
– Глеб, ты пришёл ко мне! Я так скучал, мне плохо без тебя, меня не выпускают никуда! Помоги мне!
– Так соскучился, что чуть не убил меня? Как шрамчик, хорош? – спросил Глеб, показывая тонкий шрам на шее.
– Ты о чём? Я не понимаю. Когда ты меня заберёшь из этого ужасного места?
– Видимо, никогда. Придётся тебе здесь остаться. В твоём подсознании, наверное, всегда сидела мысль прикончить меня.
– Я? Братик, ты что? Ты всю жизнь помогал мне, защищал меня. Помнишь, эту злую тётку? Как она меня била, и ты вставал на мою защиту? И давал мне кушать, и лечил меня, и опекал меня.
Глаза Вовы наполнились слезами.
– Помню, и за это ты чуть не отправил меня на тот свет.
– Глеб, а мама ни разу не пришла ко мне! Почему вы меня все бросили? Мне здесь плохо! Я хочу домой!
– Потому что больше у тебя никого нет, мама умерла, а меня ты чуть не убил.
Володя задёргался, но наручники держали его. От бессилия у него потекли слёзы.
– Не выходит? Не достать до меня? Так будет всегда, ты никогда не достанешь до меня. Проведёшь здесь всю жизнь. Я больше не буду тебе ничем помогать. Теперь о тебе будут заботиться врачи и полиция.
Глаза Глеба сверкали сталью. Он понимал, что жестоко издевается над больным братом, но отказать себе в этом удовольствии не мог. Володя завыл.
– Молодой человек, – пять минут прошло, – сунулся в дверь врач.
– Всё, ухожу.
Глеб навис над кроватью Володи, прижав его локтем.
– Всё, считай, что убил меня. Дальше по жизни сам
– Глеб! Глеб! Забери меня домой! Я буду хорошим! Не бросай меня, Глеб! – ревел Володя.
– Меня больше нет, – покидая палату, сказал Глеб.
– Ну, как? – позвонила чуть позже Диана.
– Всего сто долларов за такое море удовольствия, – улыбнулся Глеб.
Глава 61. Возмездие и сострадание
Глеб подъехал к дому, не обратив внимания, что рядом стоит какой-то автомобиль. Пока отъезжали автоматические ворота, его окликнул женский голос. Он резко развернулся, в машине сидела мать Маргариты.
– Глеб, здравствуйте. А я вас жду.
– Здравствуйте. Зачем? – жёстко спросил он
– Мне надо с вами поговорить.
– Мне не о чем с вами разговаривать.
Глеб дёрнул машину и резко заехал в гараж, и закрыл ворота, ещё чего не хватало!
– Глеб! – услышал он вслед.
Вести разговоры с родителями Маргариты! Что они себе вообразили? Что его можно поманить пальчиком из автомобиля, и он сразу подбежит? Ну, уж нет, «умерла, так умерла». Он совсем недавно окончательно оправился после того, как Марго нанесла ему душевную травму, и бередить свою рану не собирается. Диана о встрече не знала, она только удивилась, что Глеб холодно чмокнул её, быстро переоделся и встал на беговую дорожку, включив музыку в наушниках, он бежал и бежал, наращивая темп, бежал так, что, казалось, лопнет сердце, а через пот выйдет вся злость. Поговорить? Чего им надо от него? Их дочка дала явно понять, что он им не ровня, и теперь её мамаша королевским жестом, требует, чтобы он подошёл к ней. Ага, сейчас, бегу и падаю.
Но на следующий день автомобиль Людмилы снова поджидал его. Сама она стояла рядом. «Уже лучше», – про себя отметил Глеб. Но всё равно он ещё заставит её унижаться перед ним, прежде чем согласится на разговор.
– Глеб, – она подбежала к его машине, – пожалуйста!
– Вы вынуждаете меня отсюда переехать. Отойдите от машины.
Глеб дёрнул автомобиль, и Людмила отскочила. А дома снова эксплуатировал беговую дорожку.
– Глеб, что с тобой? – Диана вошла в домашний спортзал. – Разве можно столько бегать?
Но Глеб только отмахнулся и увеличил темп.
А через несколько дней, рано утром, в дверь позвонили. Держа чашку кофе в руках, Глеб открыл дверь. На пороге стояла мать Маргариты.
– Чёрт, как вы сюда прошли? – спросил Глеб.
– Обманным путём.
– Что вы хотите от меня?
– Поговорить, просто поговорить.
Глеб машинально посмотрел наверх. Диана ещё спала.
– Ладно, только быстро. Проходите в столовую.
– Спасибо.
Диана услышала звонок в дверь, и решила спуститься, посмотреть, кто пришёл. Накинув халат, она вышла на лестницу. Она услышала голоса из столовой, один голос был женский. Диана хотела уже зайти, но вдруг услышала, как Глеб сказал:
– Что вы меня преследуете? Мы с Маргаритой расстались.
Первым порывом Дианы было уйти обратно, в комнату, но женское любопытство победило гордость, и она, притаившись, осталась в холле.
– Глеб, я тут ездила к ней в Париж. Мы с ней много о чём поговорили, она мне многое рассказала. В общем, она очень жалеет, что наговорила тебе, жалеет о том, что оборвала ваши отношения. Она очень страдает.
Глеб откинулся на спинку стула, и глаза его злобно сверкнули. Так вот оно в чём дело. Страдает, значит? Отлично, дождался! Ну, сейчас он им всем покажет, кто такой Волков Глеб, и какой он может быть сволочью, когда дело касается его «я».
– Она, бедная, похудела, стала хуже учиться, её ничто не радует. Она очень хочет, чтобы ты простил её.
– Что ж она мне сама не звонит, а присылает своего парламентёра?
– Она боялась, что ты не простишь её, и она в порыве стёрла твой номер телефона.
– Правильно боится. И не прощу.
– Но мне казалось, что ты любил её. Там, в Италии, вы были такие счастливые.
– Всё в прошлом, она сама всё разрушила. Я ей предлагал быть вместе и дальше, но ей же нужен английский лорд. А я, извините, со своим сомнительным происхождением в её амбициозные планы не вписался.
– Она жалеет, она страдает, корит себя. Я видела, что ты живёшь не один, у тебя есть женщина, но просто позвони ей, скажи, что ты не сердишься на неё.
– Исключено.
– Она молоденькая, глупая, влюбилась первый раз, растерялась, сказала ерунду. Если ты будешь с ней, обещаю, что мы с отцом не будем вам докучать, у вас будет всё, что душе угодно, всё наше имущество и бизнес будет ваш.
– Людмила, вы в своём уме? Вы меня пытаетесь подкупить? Спасибо, у меня своего хватает.
Слёзы лились по щекам Людмилы.
– Сынок, спаси мою девочку, пожалуйста, ведь всё в твоих руках.
– То есть ради вашего спокойствия, я должен бросить свою женщину, которая любит меня таким, какой я есть, переступить своё самолюбие? Чтобы вы однажды мне кинули в лицо, что я сын – женщины с пониженной социальной ответственностью?
– Клянусь, я никогда…
– Вы, может, и нет, а она? Со своими амбициями и желанием иметь фамилию с приставками? Вот пусть и ищет себе лорда, барона, графа кого там ещё.
– Она обидела тебя, просто скажи, что ты не сердишься на неё. Она погибает. Я записала номер её телефона, позвони, пожалуйста.
– Хочет успокоить совесть? – оборвал её Глеб, и на её глазах скомкал листок, подбросил его, и тот упал за диван. – Оскорбив меня, гордо скрылась в дверях аэропорта, улетая в Париж, вот пусть там и остаётся. А я всё забыл, у меня новая жизнь, и не беспокойте меня больше.
Людмила вылетела из столовой, Диана едва успела спрятаться. Хотя вряд ли бы женщина её заметила, такое отчаяние и горе было написано на её лице. Пока Глеб не вышел, Диана на цыпочках покинула холл и пошла в спальню.
А Глеб прикурил сигарету и зло усмехнулся. Вот! Он совершил возмездие за свои страдания, за своё унижение, за свои искалеченные нервы, за то, что он три дня лежал на полу, задыхаясь от боли. Она всё получила сполна. Никто, никто не имеет право давать ему отставку и издеваться над ним. Пусть все вокруг хоть умрут от страданий, ему нет до этого дела. Он своё отстрадал, и больше ничто и никто не выбьет его из колеи.
Диана пришла в спальню и легла на кровать. То, что она сейчас услышала, было чудовищно. Конечно, она знала о том, что в характере Глеба присутствует жестокость, он не раз это демонстрировал. Но в этот раз Диане стало, действительно, страшно. Ведь он откровенно смеялся над чужим горем, и пусть Маргарита была её соперницей, но с людьми нельзя так обращаться. Ведь он ни словом не обмолвился, что женат, у него всё наладилось. Ведь скажи он это, мать Маргариты, сразу поняла бы бесполезность своей просьбы. Но он предпочёл смолчать об этом, позволить ей вывернуть свою душу наизнанку, унижаться перед ним, а затем нанёс удар так, чтобы было как можно больнее… мол, сами во всём виноваты, так что пеняйте на себя. Откуда в нём столько злобы? Всё пошло из детства? Наверное, под коркой залегли издевательства няньки, её побои, вот психика и нарушилась. Сможет ли он нормально жить, как всё это отразится в дальнейшем? И что ждёт её саму в будущем? Вскоре в спальню зашёл Глеб, и глаза его сверкали таким злым блеском, что Диана предпочла поскорее скрыться с его поля зрения. Впрочем, он скоро уехал на работу, и приехал совсем поздно.
– Ты идёшь спать? – спросила Диана.
– Я хочу немного выпить, – ответил он.
– Ты то бегаешь до изнеможения, то пьёшь.
– Мне у тебя надо спрашивать разрешение?
Диана предпочла молча уйти в спальню, Глеб такой злой сегодня, что лучше с ним не спорить. Пусть делает, что хочет.
Глеб спустился в столовую и сел за барную стойку. Первый стакан виски он осушил залпом, затем налил себе ещё и прикурил сигарету. Значит, она мучается? Ну почему надо сначала наплевать в душу, а потом жалеть? Его обуяла злость, обида, как жестоко она кинула ему в лицо, что он – ничтожество. Ночью умирала в постели от наслаждения, шептала, что любит, плакала в машине, а потом, когда он надеялся на дальнейшие встречи, прихлопнула его, как комара, своими словами. А ведь он не на шутку влюбился в неё. Вихрем перед ним кружились воспоминания: летние ночи, страсть, романтика Италии, её смех, её стоны, её пылкая любовь, влажные глаза, густые непослушные локоны, губы, руки… О чёрт! Чёрт! Конечно, он ничего не забыл. Её невозможно забыть. И весь ил со дна взбаламученных вод всплыл на поверхность. Глеб обхватил голову руками и вспоминал. В первый раз после смерти Эллы, кто-то смог в нём воспламенить чувства, он смог снова влюбиться, хотя думал, что уже не способен на это, и вот жизнь опять его круто обломала. Тогда вмешалась смерть, теперь амбиции. Зачем он опять думает о ней? Он ведь заглушил в себе всё это, переборол все чувства. У него есть Диана, и они решили всё начать сначала, и так хорошо всё шло.
Он и не заметил, что осушил половину бутылки и выкурил почти целую пачку сигарет. Надо что-то сделать. Глеб резко встал, отодвинул диван и достал листок с номером телефона. Развернув его, он снова сел за стойку. Всего несколько цифр… надо же, всего несколько обычных цифр могут всё изменить. Могут осчастливить одну девушку, принести несчастье другой, а его снова ввести в сомнения. Может, просто позвонить, поговорить с ней? Ведь она страдает. Страдает… а могло всё сложиться по-другому, согласись она остаться, так что, кто виноват? Он был готов предложить ей и руку, и сердце, и жизнь, но она грубо отвергла его «ты не сопоставим с моими амбициями». Вот пусть и сидит теперь со своими амбициями, ищет себе лорда и фамилию с приставками. Как наяву, Глеб воссоздал её лицо, и увидел её плачущую, похудевшую. Что такое страдания он знает не понаслышке, и его главное несчастье было в том, что с потусторонним миром не свяжешься, как ни пытайся. А страдания Маргариты можно облегчить, он ведь жив. Глеб вспомнил период, когда умерла Элла. До мелочей припомнились чувства, которые он тогда испытал. Не дай бог никому. Чем он только не пытался заглушить боль… женщины, алкоголь, наркотики, самоубийства. А если вдруг Маргарита так же? Нет, нет, она такая прелестная, она должна, жить, учиться, и от смеха на её щеке должна появляться ямочка. Надо позвонить, поговорить с ней, успокоить. Глеб взял мобильный телефон, но набрав половину цифр, снова отбросил. Ни слёзы Маши, ни тем более Анны или какой-нибудь Оксаны не трогали его, влюбились, это их проблемы, он ничего не обещал. Маргарите тоже ничего не обещал, но почему тогда его давит груз ответственности за неё? Стоп, а Дана? Как быть с ней? Она была с ним в тяжелые минуты, она ждала, верила, любила. И сейчас пытается сделать всё, чтобы он был счастлив, терпит даже, когда он на ней срывается, как, например, сегодня. Она здесь, с ним, он женат на ней, и не имеет права снова сломать её и растоптать её чувства. Он обещал Диане, он всё для себя решил, и вот снова вынужден метаться. Глеб задал себе вопрос, если Маргарита сейчас попросит простить её, скажет, что приедет к нему, чтобы быть с ним, несмотря ни на что, как он поступит? Неужели бросит Диану и снова в омут головой? Глеб кинул взгляд в проём двери, нет, ни за что, он добился её, отбил у всех, а теперь жестоко бросит ради зеленоглазой вертушки? Нет, Глеб, хватит, всё, ты определился. А ей позвони, скажи, что не сердишься, успокой, и будет с неё. Глеб набрал номер.
