Ольга Акофина
Грохот ледника
Закупившись в Макавто, они продолжили свою сумасшедшую езду.
– Вот оно – извращение! – перекрикнув музыку, сказал Глеб, когда запил дешевый бигмак дорогим ромом.
– Зато потрясающе вкусно!
Яна встала на переднее сиденье ногами и, выпрямившись, заорала:
– Москваааа!!!! Держиииись!!!
Глеб проснулся только к вечеру, весь разбитый. Не в силах встать, он позвонил Яне на мобильный:
– Жива? – спросил он.
– Пока не определилась.
– Пивка что ли?
– Оно в холодильнике.
– Доползти бы. У тебя нет домработницы в коротком платье, которая бы исполнила моё желание?
– Моей домработнице лет пятьдесят, но я могу попросить её надеть мини.
– О нет, такого мой бедный мозг не вынесет. Всё, отбой, кто первым встанет, тот за пивом и идёт.
А через десять минут Яна появилась в его комнате с подносом, на котором стояла запотевшая бутылка шампанского и два бокала.
– Пиво – это банально, – сказала она.
Яна присела на кровать и деловито разлила шампанское.
– Главное – правильно начать день, – улыбнулся Глеб и залпом осушил свой бокал.
– Эх ты, разве так пьют такое шампанское? Оно стоит кучу денег, а ты его выхлестал, как воду.
– Наливай лучше.
Выпив ещё по паре бокалов, Яна, запьянев, потрогала его мышцы на руках и груди:
– Волков, снова накачался, да? Вернул былую форму? Красивый такой. У меня сто лет не было секса, а ты тут играешь бицепсами. Нехорошо с твоей стороны.
– Тогда какого чёрта ты сидишь, как мышка-девственница, на краешке кровати?
С этими словами Глеб схватил Яну и завалил на кровать, развязывая халат.
– Подожди, мы же друзья, сколько лет мы не трахались? Лет в пятнадцать ты лишил меня невинности?
– Ну вот и вспомнишь, как это было.
– Волков, – застонала она, когда он резко вошёл в неё, – как хорошо, я забыла, как с тобой хорошо…
Они курили, допивая шампанское, тесно прижавшись к друг другу.
– Как здорово вспомнить вкус сигарет, – вздохнув, сказала Яна, – ведь СТЕША не должна курить.
– И заниматься сексом?
– Не дождутся. Без сигарет я как-нибудь проживу, а вот без секса. Загаси-ка сигареты и наливай ещё, – сказал она, садясь на него сверху.
Яна устроила себе ещё один выходной, в этот день они тоже не вылезали из дома. Но на третий день, она объявила, что ей необходимо появиться на какой-то светской вечеринке, а то продюсер объявит её в розыск.
– Собирайся, дорогой, будешь моим экскортом. СТЕШЕ нужна пара.
– Почему я? Может взять какую-нибудь знаменитость?
– Во-первых, об этом надо было раньше думать, а я последние пару дней протрахалась с тобой, а во-вторых, ты тоже подходишь на роль парня СТЕШИ. Красивый, модно одетый, да и в толпе звёзд ты не растеряешься.
– Поехали. Что мне надо делать?
– Обнимать меня, смотреть влюблено, иногда целовать.
– Тебя там надо будет называть «СТЕШЕЙ»?
– Да, не забудь про это!
– Тогда и ты называй меня Даниилом или Дэном. Я тоже не собираюсь раскрывать своё имя.
На светской тусовке было всё: и множество звёзд и немало журналистов. Глеб великолепно играл свою роль: как всегда, безупречно одетый, с безупречными манерами, он приобнимал СТЕШУ, на все вопросы журналистов отвечал обворожительнейшими улыбками, а на вопросы звёзд отвечал умно и с юмором. К окончанию вечеринки он покорил почти всю почтенную публику.
– Где ты нашла такого? – не единожды спрашивали Яну.
– Там таких больше нет.
– О, он потрясающий!
– И не раскатывай губу, он – моя находка.
– Ну, признаюсь, не ожидала, – сказала Яна, когда они ехали домой.
– Ты же этого хотела?
– Представляю, что напишет завтра пресса: «Принцесса отечественного шоубиза СТЕША нашла своего принца, необыкновенно красивого и бла-бла-бла…».
– А куда «принц» денется потом?
– Будет ждать свою принцессу в сказочном замке. Людям нужна сказка.
– Твою мать! – притворно воскликнул Глеб. – Люди, уберите СТЕШУ и верните мне Яну, ибо слушать это невозможно.
На следующее утро, они, лёжа в постели, читали «жёлтую» газету, которую принесла домработница.
– «Вчера на светской вечеринке, на которой присутствовал весь свет отечественного шоу-бизнеса, певица СТЕША появилась со своим новым бойфрендом, неким Даниилом. – читала Яна вслух. – Ранее бойфренд СТЕШИ не был замечен на подобных мероприятиях, на все вопросы, где они со СТЕШЕЙ познакомились, он лишь загадочно улыбался». Понял? Твоя ироничная улыбка была признана загадочной. А ты, кстати, хорошо на фото получился. Прямо завидую СТЕШЕ чёрной завистью.
– Давай, читай дальше, – сказал Глеб, удобнее устраиваясь на подушках, – хочу почувствовать себя звездой.
Дочитав статью до конца и вдоволь посмеявшись, Яна сказала:
– Знаешь, что? Собирайся, поехали-ка в одно место.
– «В одно место» – звучит пугающе.
– Зато оно самое модное.
– Так танцевать или жрать?
– В диско-бар, там собираются только звёзды. И не смей одеть ту же одежду, что и вчера. Заметят – засмеют.
– Сложно всё у вас – звёзд.
– Давай, давай, язви. У нас с тобой есть ещё пара недель, мне страшно надо пропиариться.
– Пара недель? А потом выгонишь?
– Потом я уезжаю на гастроли. Можешь поехать со мной, я еду в Саратов.
– Нет уж, уволь.
Они приползли с вечеринки почти под утро.
– Смотри, что у меня есть. Вспомним молодость? – спросила Яна и достала из кармана пакетик марихуаны.
– Где ты взяла это, красавица?
– У одного знакомого бармена.
– И предлагаешь покурить марихуану бывшему наркоману?
– Ты ведь с этим уже справился, верно?
Остаток ночи и всё последующее утро, накурившись марихуаны, они сидели на полу, по очереди играли на гитаре и орали старые любимые песни, пока дурман и усталость не свалил их.
Пара недель огней столицы, светских вечеринок и поцелуев на камеру пролетели быстро.
– Что ты будешь делать по приезду домой? – спросила Яна, когда Глеб собирал вещи.
– Прежде всего, научусь снова спать по ночам. Прости, но эти ночные светские тусовки меня вымотали. Как ты тут живёшь в таком ритме?
– Москва никогда не спит.
– Поэтому ты и сбегаешь в Саратов?
– Обожаю тебя, зараза ты этакая. До скорой встречи!
Часть 4. ПРОБУЖДЕНИЕ
Глава 22. Дисбаланс
Глеб ехал на своем новеньком BMW, когда о бампер его машины стукнулась маленькая женская машинка. Он выругался, сжал кулаки и выскочил из автомобиля. Подойдя к машине незадачливого автолюбителя, он резко открыл дверь. Вжавшись в сиденье, с огромными от страха глазами, там сидела … Диана.
– Тьфу ты, твою мать!
– Г-глеб, я так р-рада, что это т-ты. Такая шикарная машина, я так испугалась.
– Это чёрт знает что! А я то как «рад»! Два года тебя не видел, и такая радостная встреча!
Диана вышла из машины. У её машины была разбита фара, а у BMW была небольшая царапина.
– Блин, Дана, я только купил новую машину, – сказал Глеб, осматривая царапину, – она была девственно чиста.
– А разве страховки нет?
– Я похож на человека, оформляющего страховки? Есть обязательная, без неё машину – сволочи – не оформляют, но она не покроет, да и не буду я связываться. Чего там у тебя? Фара?
– ГАИ вызвать? – спросила подошедшая к ним старушка.
– Нет, – в один голос рявкнули Глеб и Диана, и старушка в испуге отпрыгнула.
– Прости, Глеб, я, правда, случайно. Ты так резко вывернул.
– Ещё бы – неслучайно, очень надеюсь, что это не способ знакомиться с мужиками на хороших машинах, – проворчал Глеб.
– Ты что???? Как ты можешь такое говорить?
– Да была у меня тут одна, говорила, действенный метод, но есть риск получить по щам.
– Я поеду, пожалуй.
– А ущерб возместить? – Глеб в усмешке поднял бровь. – Да не пугайся ты так, поехали кофе выпьем, поболтаем, считай это возмещением ущерба. Ты не занята сейчас?
Диана покачала головой.
– Ну и отлично, – сказал Глеб, надевая солнечные очки и доставая телефон, – сейчас посмотрю, где тут приличная кофейня и поедем. Только езжай, пожалуйста, от меня подальше.
Заказав кофе и расположившись в уютном кресле, Глеб откинулся на спинку, и с прищуром посмотрел на Диану:
– Как ты живёшь?
– Скромно. Работаю, снимаю квартиру, как-то живу. Правда, прости меня, я возмещу тебе ущерб, может получится частями?
– Как? Продашь свою почку и расплатишься? Не утруждайся, я переживу.
Диана посмотрела на него почти что с ненавистью. За два года, что она его не видела, он очень изменился. Живой, здоровый, красивый, небрежно шикарно одетый, с усмешкой на губах, а Данечка лежит в могиле, а её жизнь превратилась в существование.
– Как себя чувствуешь? Смотрю, поправился, раздался в плечах, бицепсы на руках, качаешься?
– Без фанатизма, для поддержания физической формы.
Диана посмотрела на ворот куртки, за приподнятым воротником, виднелась татуировка.
– Тату на шее набил?
– С моими счастливыми перспективами терять память, это будет нелишнее.
– Чем ты ещё занимался?
– Немного попутешествовал, перезагрузился, недавно защитил диплом, теперь обдумываю свой дальнейший путь, изучаю рынок.
– У тебя родители обеспеченные, да? Ты не работаешь, можешь себе позволить путешествия, такую машину, одежду, очки, часы… думаешь, я не знаю, сколько все эти игрушки стоят? Я помню, как ты отреагировал на небольшую квартирку и вещи моего бывшего мужа. Ты всю жизнь жил в роскоши, да? Тебе так это въелось в кровь, что ты имя своё не помнил, а то, что хорошо одевался, катался на последних марках BMW, и жил в апартаментах вспомнил мгновенно.
– Во-первых, я не экспонат, чтоб меня рассматривать, уж как мне одеваться и на чём ездить, я советоваться не буду, – ответил Глеб, закуривая, – да, я привык к жизни без финансовых проблем, но поверь мне, если бы этого не было, я бы нашёл способ заработать, а не довольствовался бы однокомнатной квартиркой, подаренной родителями.
– Да что ты в этом понимаешь? Как ты смеешь так говорить? Даня был талантливым журналистом, со временем всё бы было! Нам же не посчастливилось родиться в богатых семьях. Кто у тебя родители? Бизнесмены?
Глеб глубоко затянулся и выпустил струю дыма в потолок.
– Моя мать – голливудская актриса.
Диана фыркнула:
– И кто, позволь узнать? Шерон Стоун? Деми Мур? А может Джей Ло? Издеваешься???
Глеб передёрнул плечами.
– Легко тебе сидеть и издеваться надо мной. Зачем ты резал вены? Почему же тебе не жилось, если у тебя было абсолютно всё?
– Я не собираюсь перед тобой исповедоваться.
– Наверное бесился с жиру? Я никогда не понимала, когда кто-то из золотой молодёжи совершает суицид. Чего вам не хватает? Вы же хозяева жизни. Ты же с детства живёшь в хоромах, родители обожают, балуют, сынок такой красавчик, души в тебе не чают, у тебя есть всё и можно всё. Что за идиотское решение вскрывать себе вены? Мама подарила не ту машину, что хотелось? Или вместо Мальдив пришлось отдохнуть на Кубе?
Глеб пристально смотрел на неё. Что он может ей сказать? О коммунальной квартире, о голоде, об избиениях? О том, что мать бросила их и всё повесила на него и до сих пор от неё одни проблемы? Или рассказать об Элле? Нет, ни за что. Пусть думает, что он бесился с жиру.
– Я кажется сказал, что ты не налоговая инспекция, чтобы давать отчёты.
– И теперь ты, желающий умереть, сидишь и надсмехаешься надо мной, а Даня, хотевший жить… Господи, как же больно, больно до сих пор.
Диана начала судорожно всхлипывать, Глеб накрыл её руку своей ладонью.
– Это не скоро пройдёт, и не надейся. Время, конечно, лечит, но не так быстро.
– Откуда тебе знать? Если ты всю жизнь, как сыр в масле.
– Наслышан.
– Как всё это пережить и не сойти с ума? Я много работаю, делаю какие-то дела, подруги пытаются меня развлекать, а мне всё хуже и хуже. Я всё вспоминаю, думаю, как было бы, если бы он не сел в то такси, если бы не было скорой, если бы ты не решил именно в тот вечер свести счёты с жизнью.
– Бессмысленно себя так изводить, ни к чему это не приведёт. Попробуй оставить всё в прошлом. Твои воспоминания останутся с тобой, но надо дальше двигаться, иначе ты ни к чему не придёшь.
– Эти два года, как в тумане, никого и ничего вокруг.
– Детка, ты себя так в гроб загонишь и крышку заколотишь. Ты на себя посмотри, сколько тебе? Двадцать с небольшим? Такая красавица, живи! Найдёшь ты ещё своего человека. Давай ещё десертик тебе возьму, а то совсем похудела.
– А у тебя есть вторая половина?
Глеб улыбнулся и на щеках появились ямочки. У Дэна их не было, и у Глеба раньше из-за худобы они были не видны. Или просто он в тот период никогда не улыбался? Но несомненно Глеб куда привлекательнее её мужа, прямо завораживает, когда смотрит и улыбается без издёвки.
– Какое-то время было потрачено на бессмысленное совместное времяпровождение, после чего потребовалась перезагрузка, зализывание ран, лечение нервов, а по итогу всё оказалось утопией и пылью. Так что я пока отдыхаю.
– Думаю, что твой отдых долго не продлится.
– Как знать?
– Рада, что ты начал жить заново, и нет больше суицидальных мыслей.
– Да, я решил жить настоящим, здесь и сегодня, чего и тебе хочу пожелать. Копаться в голове, искать виноватых, что это изменит?
– Получается?
– Честно признаюсь, не всё, но я очень стараюсь.
Какой магнетический взгляд и обволакивающий голос, что это с ней? Он не может ей нравится, кто угодно только не он, косвенно виновный в смерти горячо любимого мужа.
– Господи, ведь Юлька, моя сестрёнка, была права, что ты не Дэн. А мы все уверовали в слова врачей и в экспертизу. Она, в свои восемнадцать, оказалась проницательней, чем все мы. Она нисколько не удивилась, когда открылась вся правда, надо было нам её сразу послушать.
– Иногда, Дана, надо слышать, что говорят другие.
Глава 23. Мама
А вечером приехала Елена. Володя с визгом кинулся к ней.
– Я приехала в Комарово, а там никого. Глеб живёт здесь? Один?
– Разные девушки здесь бывают. Особенно одна, рыженькая, мама, она мне так нравится…
– Рыженькая? Где же Элина?
– Я не знаю, эту девушку зовут Маша. Мама, она такая…
– Маша, пффф, – оборвала его Елена, – Глеб где?
– Он мне никогда не сообщает, где он.
– Позвони ему на мобильный.
Володя послушался.
– Вова, я очень занят. Надеюсь, ты мне звонишь, потому что кто-то умер или в доме пожар, в противном случае, я тебя придушу.
Когда Володя это услышал, сразу нажал отбой. А чуть позже Глеб прислал Вовке короткое сообщение «Чего надо было?», «Здесь мама, она хочет тебя видеть». Вот уж спасибо, её видеть я точно не хочу. Хорошо, что в бардачке автомобиля всегда валяются ключи от загородного дома, возьму Машку, поедем туда. И Глеб отписался Вовке, что домой сегодня не придёт, и завтра, вероятно, тоже…
Маша запрыгнула к нему в автомобиль, закинув сумку на заднее сиденье, она объявила:
– Я твоя на пару дней, смогла свалить.
– Отлично, едем загород, детка.
Глеб привлёк её к себе.
– Соскучился? – между поцелуями, спросила она.
– Давно не виделись. Очень.
– Ну теперь, когда ты вновь свободен, будем видеться чаще.
Глеб дёрнул вниз молнию её толстовки и взял в руки пышную грудь.
– Так, ну бюстгальтер ты по-прежнему не носишь. Что ж, мне проще, расчехлять тебя не надо.
Маша со смехом вырвалась, застегнув кофту, сказала:
– Котик, мы так не доедем никогда. Поехали, и там уж оторвёмся. Выпить есть?
– Целый багажник, – ответил Глеб, заводя машину.
Глеб весьма небрежно припарковался, и быстро потянул Машу в дом. За время пути он весьма возбудился. На Маше были облегающие брюки из искусственной кожи, и уж очень они её облегали, вырисовывая все черты, скорей бы их стянуть… Маша всю дорогу прихлёбывала из бутылки и весьма повеселела. Как только Глеб заглушил мотор, он тоже хлебнул порядочный глоток, и ему захотелось Машу больше и больше. Дверь в дом захлопнулась, и прямо у порога, он схватил её в объятия и жадно целуя, сбросил её кофту на пол, она стягивала с него куртку, расстёгивала ремень. И вдруг раздался глубокомысленный кашель. Они оба резко повернулись, в дверях в столовую стояла Елена с бокалом вина. Тяжело дыша, Глеб машинально прикрыл руками грудь подруги.
– Я – мама Глеба, – представилась Елена. – Маша, я так полагаю?
– Неожиданно приятно, что вы меня знаете, – улыбнулась Маша.
Глеб поднял кофту Маши и накинув на неё, застегнул молнию, он всё ещё тяжело дышал и от неудовлетворённого желания и от злости. Что она тут делает?
– Володя мне сказал, что ты не явишься сегодня домой, вот я и подумала, что, может, ты здесь.
– Только не говори, что ты волновалась, – закуривая, сказал Глеб.
– Хотела поговорить, ты расстался с прекрасной девушкой, и Вова сказал, что у тебя новая пассия Маша. И я вижу у вас всё хорошо.
– С каких это пор, позволь узнать, ты стала интересоваться моей личной жизнью? Собой займись. Поехали в другое место, – обратился Глеб к Маше.
– Оставайтесь, наслаждайтесь друг другом. Я на второй этаж не приду.
Не будет он себе портить вечер, искать сейчас, куда ехать. Закроет дверь на замок, а если Маша и покричит, пусть слушает, её нежные уши это не покоробит, он же вынужден был это слушать годами. Не обломаешь ты мне кайф сегодня.
«Пойдём?» молча кивнул Глеб на второй этаж. Маша кивнула.
– Надеюсь, тебя не смущает моя мать внизу? – спросил Глеб, раздевая её.
– Котик, меня смутить невозможно. Кричать можно?
– Кричи. И вообще делай, чего хочешь. Может, скорее свалит отсюда.
– Сейчас я тебе покажу, чего я хочу.
Елена курила, пила вино и прислушивалась к приглушённым крикам. Старается сынок, в неё пошёл, девке явно хорошо. Ладно, пойду, пройдусь по посёлку, может тоже найду кого-нибудь на ночь, а то тоже захотелось развлечься. Она заглотила таблетки, запила вином и пошла переодеваться.
– Глеб, – уже под утро потрясла его Маша.
Они перебрали с алкоголем, сексом, он так и заснул на ней. Глеб встрепенулся.
– Что случилось? Я тебя раздавил, детка?
– Я привычная, но там кто-то кричит внизу.
Глеб поднял голову, действительно, внизу кричали. Он слез с Маши. Что там стряслось? Елена вроде одна была, и небеременная.
– Пойду посмотрю.
Глеб начал одеваться.
– Я с тобой.
Открыв дверь, они услышали, что кричит и плачет Елена.
– Хватит, не надо!!!
Глеб бегом начал спускаться вниз, Маша, набросив его халат, за ним. На ступеньках Глеб остановился. Елену насиловали. Она стояла раком, один душил её за шею ремнём, запихав ей в рот свой член, она задыхалась, по подбородку текли слюни и слёзы, второй развлекался с ней, жёстко насилуя её в зад. Кровь, хрипы Елены говорили о том, что она вовсе не даёт на это согласие. Рядом валялись окурки, травка, бутылки, использованные презервативы.
– Отошли от неё, – вмиг протрезвев, жёстко и громко сказал Глеб.
– Опа-па, ты не одна? Идите к нам, устроим групповушку. Эй, рыженькая, скорее иди сюда. Брюнетки у вас в доме не прячется? Славное трио бы получилось, как в известной группе: блондинка, брюнетка и рыжая.
Они заржали, но Елену пока оставили в покое. Глеб закатал рукава толстовки.
– Сами покинете частную территорию или помочь? – поднял он бровь.
– Э, нет, она нас сюда пригласила, мы её угостили, надо расплатиться.
– Расплатилась уже, я вижу. Давайте отсюда.
Тот, который душил Елену, подошёл к ней, пнул в живот, демонстративно расстегнул свои штаны и с силой раздвинув ей ноги, вошёл в неё. Она закричала. Глеб налетел на него, с силой отшвырнув, ударив ногой в набухшее мужское достоинство, парень согнулся, Глеб одним приёмом уложил его на пол, продолжая добивать. Елена сжалась в комок, пытаясь на себя натянуть чехол от дивана. Второй парень, не пытаясь помочь другу, пошёл на Машу. С наглой ухмылкой, он подошёл к ней, сдёрнул халат, одной рукой схватил за шею, второй начал мять грудь. Глеб оставил первого и бросился к ней на помощь. Но у второго был кастет или что-то подобное, и он ударил им Глеба по лицу, рассекая бровь, и в солнечное сплетение, Глеб, закашлявшись, согнулся. Однако Маша воспользовалась моментом, выскользнула, и схватив пустую бутылку, треснула мучителя по голове, тот грузно повалился. Маша треснула его по башке ещё раз, невозмутимо подняла халат и надела на себя. Глеб всё еще стоял, согнувшись, опёршись руками на свои колени.
– С тобой всё в порядке? – спросила она Глеба.
Глеб, сплюнув, утерев кровь с лица, кивнул.
– Чего с этими будем делать?
– Полицию вызовем, скажем попытка ограбления. Только надо траву убрать и прочее.
– Ковёр скатаем, делов-то. И штаны надо тому застегнуть, а то странная попытка ограбления. Этим я займусь.
– Денег ментам отсыплю, чтобы вопросов не возникало лишних.
– Как маму зовут?
Глеб опять сплюнул.
– Лена.
Маша кивнула и подошла к лежащей на диване Елене, та вся дрожала.
– Сильно помяли? – спросила она.
Елена кивнула и заревела. Маша налила в стакан коньяк и, подержав её голову, помогла выпить. Зубы Елены стучали о стакан, но она выпила всё.
– Сможешь до ванны дойти? Я помогу. Тебя надо помыть и обработать.
Лена опёрлась о Машу, и они поплелись в ванную комнату. Глеб нашёл в гараже верёвки, связал парней, вызвал полицию, и пока они ехали, скатал ковёр и оттащил его. Получив значительную сумму денег, полицейские даже особо ничего спрашивать не стали, парни, действительно, были обкурены и пьяны, а то, что нет следов взлома, на это глаза закрыли. Они их погрузили в машину и увезли.
Маша помогла Елене вымыться, та немного стала приходить в себя. Маша принесла в ванну аптечку и стала обрабатывать раны.
– Ты такая милая, – сказала Елена, – но почему-то мне кажется, что мы с тобой по одной дорожке шли. Ты же из наших?
Маша равнодушно продолжила промокать рану. Елена зло рассмеялась.
– Глебу везёт, мать – жрица любви, девушка тоже. А всегда морду от меня воротил.
Маша сильно нажала на рану, Елена вскрикнула.
– Или ты за деньги с ним стонала наверху?
Маша отбросила примочку.
– За выпивку. Если тебя это интересует, с твоим сыном мы – давние любовники. А моё прошлое тебя не касается, твоей невесткой мне не быть. Вижу, тебе стало лучше? Дальше сама. Глеб как раз сейчас разобрался с ментами, и мы, пожалуй, вернёмся в нашу постель.
Маша вышла из ванной. Глеб был на кухне, пил виски и курил. Маша отобрала у него сигарету, затянулась и вернула обратно. Она намочила полотенце, достала из холодильника лёд и приложила Глебу к лицу.
– Мне тоже плесни виски. Ну и гадкая у тебя мамаша.
– Ничего не говори, я и так знаю.
– Хорошо, что я была с тобой в этот момент, а не другая – с тонкой душевной организацией. Меня то сложно чем-то удивить, – говорила Маша, обрабатывая рану.
– Моя мамаша смогла бы и тебя удивить. Я у неё не так давно роды принимал, вернее выкинула она мёртвый плод, а я оказался рядом, пришлось, сука, помогать.
Маша опустила примочку, хлебнула из стакана и снова отобрала сигарету.
– Как ты ещё не сдвинулся? Тут можно после такого и пидором стать.
Глеб закашлялся.
– Нет уж, уволь. К этому меня ничто не приведёт.
– Ну, с другой стороны, хоть деньги есть. У меня вот ни мамаши, ни денег, ни жилья. Ладно, вроде кровь остановили, жить будешь, бери бутылку, пошли в кроватку, я тебя пожалею и все твои синяки заглажу.
– Спасибо тебе за всё, – прошептал Глеб и привлёк к себе, запустив руки ей под халат, кушак развязался и вот он уже ласкает полностью обнажённую Машу.
За спиной опять раздался кашель. Как привидение в белом халате на кухню приползла Елена, чтобы выпить.
– Ребята, вы опять тут? Вам второго этажа мало? Там хоть затрахайтесь. Между прочим, из-за вас всё. Возбудили, пошла искать приключения.
– И нашла, на свою задницу. Маша, пойдём.
Проснулись они поздно, Елены в доме уже не было. Глеб запер ворота дома изнутри, чтобы никто к ним не смел являться, и наконец смог расслабиться со своей подругой.
А через несколько дней, когда Глеб вышел из спортзала и, сев в машину, собирался ехать домой, ему позвонил незнакомый номер.
– Волкова Елена Витальевна, кем вам приходится?
Этого еще ему вечером не хватало, что там она опять натворила?
– Мать моя.
– Дала ваш телефон для связи. Она в отделении полиции, нетрезвая, устроила драку в ресторане.
– А я тут причем? Пусть посидит, протрезвеет.
– Штраф привози, а то ей тут несладко придется. В таком платье, да с бомжами.
Полицейский назвал адрес и повесил трубку. Глеб нервно закурил, придётся ехать, хотя лучше бы ей там остаться, было бы неплохим уроком. И чего она не валит в свою Америку? Устроила тут цирк Шапито.
– Значит, мамаша твоя? – спросил дежурный, посмотрев водительские права, других документов у Глеба с собой не было. – Хорошая у тебя мамаша. Была на корпоративе, напилась, и женщину побила, не поделили мужика. Вот заявление от потерпевшей.
– От меня чего надо?
– В отдельную камеру её отселили, а то платье порвано в интересных местах, жалко дамочку стало в общую сажать. Там с ней наш сотрудник сейчас работает.
Полицейский двусмысленно хмыкнул, и Глеб мгновенно всё понял. Надо было не приезжать, ехал бы себе спокойно домой, и пусть она делает чего хочет. Опять стало противно до тошноты. Но надо взять себя в руки и напустить равнодушный вид.
В кабинет вошел еще один полицейский, поправляя брюки.
– А это кто? – спросил он, кивнув на Глеба.
– А это по душу нашей дамочки.
– Любовник что ли?
– Да нет, сыночек.
– Да ладно! Ещё и сыночек взрослый есть? Это ж во сколько она тебя родила?
– Какое отношение это имеет к данному делу? – с вызовом спросил Глеб.
– Ладно, ты поговори с молодым человеком, я тоже к ней схожу, допрошу как следует, – сказал, поднимаясь, первый полицейский.
Только что вошедший плюхнулся на его место и развалившись на стуле, закурил. Глеб тоже, не спрашивая разрешения, прикурил сигарету.
– Ну так чего меня вызывали? Вы и без меня тут прекрасно с ней справлялись.
– А ты не дерзи, а то посажу подумать.
– Основание?
– Был бы человек – статья найдется. Чего у тебя бровь залеплена? Тоже любитель подраться?
– Ты мне, сержант, угрожать то перестань. Мне твои угрозы, что козе баян.
За стеной послышались стоны.
– О, мамашка твоя, отжигает. В порнухе снимается, да? Видели, знаем. А ты чем занимаешься?
– Мы не по моему делу, кажется, тут собрались.
– Чего хамишь?
– Слушай, вы расслабились, развлеклись, сейчас ещё и заработаете, чего ещё нужно? Давай, выпускай дамочку, ей домой пора, супруг заждался.
– Так она ещё и замужем? Папаша твой?
– Считай, что я – сирота.
Глеб взял со стола бумажную папку, вложил туда сумму денег и пододвинул полицейскому.
Полицейский стукнул в стену и крикнул своему напарнику:
– Ты там всё? Пора на выход. Иди, – обратился он к Глебу, – забирай мамашу.
Лена лежала на скамье совсем в непотребном виде. Ноги в кровоподтёках раскинуты в стороны, платье разорвано до пояса и грудь вываливается, на лице подтёки туши и кровавые царапины, волосы выпали из прически и растрепались. Глеб стянул остатки платья на груди, и похлопал её по щекам, чтобы она очнулась, но она только что-то промычала в ответ, и раскинула ноги шире, видимо, думая, что ею снова опять воспользуются.
– Вода есть? – спросил Глеб у полицейских.
Жёстко протерев ей лицо водой, он приподнял её и усадил. Лена открыла глаза, и пьяно посмотрела на него.
– Ой, Глеб, как ты здесь?
– Домой поехали. До машины дойдёшь?
– Эй, парень, ты за рулём? Ты хоть трезвый? – спросил сержант.
– Удивительно, но ещё трезвый. Довезу и напьюсь. Она в одном платье? Пальто где?
– Так привезли. Прямая доставка из ресторана.
Второй туфли тоже нигде не было, а на оставшейся был сломан каблук. Конечно, на улице ноябрь, но в таком состоянии холод она не почувствует. Глеб закинул руку Елены себе на плечо и рывком поднял её. Она, в одной туфле, волоча за собой оторванный подол, поплелась, опираясь на него. Полицейские провожали их смешками и взглядами. Лена споткнулась о порог, запуталась в оторванном подоле и упала. Глеб выругался.
– Что, проблемная мамаша? – рассмеялся сержант.
Глеб сверкнул на них глазами, резким движением оторвал подол и снова поставил Елену на ноги.
На улице Елену начало тошнить, Глеб перегнул её через железную ограду, почти повесив мать на неё, а сам держал ей волосы и курил, пока её рвало.
– Ну, всё? – спросил он, приподнимая её за волосы.
– Я писать хочу, – заплакала она.
– Тут я тебе не помощник, справляйся сама, я пока воду из машины принесу. Не уходи только никуда, давай здесь.
По подбородку стекали рвотные массы и затекали в разорванное декольте, надо это смыть, иначе она изгадит всю машину. Глеб сходил за водой, а вернувшись нашёл Лену, валяющуюся в луже. Платье было задрано, обнажив бедра, трусов на ней не было.
– Твою мать, – выругался он и легонько пнул её по ноге. – Вставай, хватит валяться.
Но Лена даже не думала шевелиться. Глеб открыл бутылку с водой, и вылил на неё. Лена застонала. Ноябрь, грязный мокрый снег, лужи, и мать валяется у полицейского участка, как последняя бомжиха. Но не оставлять же её здесь, сдохнет ведь под забором. Глеб взял её за подмышки и рывком приподнял.
– Мне холодно, – жалобно сказала она.
Придётся пожертвовать своей курткой. Глеб разделся и надел свою куртку на мать, потом дотащил её до машины и положил на заднее сиденье, мокрую, дрожащую, грязную. Завтра надо будет машину отвезти в химчистку.
Глеб мчал по ночному городу, когда почувствовал движение на заднем сиденье. Он посмотрел в зеркало заднего вида, Елена привстала и легла головой сбоку на его подголовник.
– Глеб, – начала она его гладить по плечу.
Красные воспалённые глаза, лицо всё исцарапано, волосы в грязи и свисают сосульками, жалкое зрелище.
– Лена, запахнись, у тебя грудь видна, – сказал он ей.
– Да ладно, чего ты там не видел. Много небось грудей перевидал? Видела, как недавно лапал рыжую девицу. У неё грудь большая. Нравится побольше?
– Я тебя сейчас высажу, и добирайся, как хочешь.
– Ладно, не нервничай, хочешь таблетками своими поделюсь, успокаивают? – ответила Елена, запахивая на себе его куртку.
Затем она вытащила из его губ сигарету и сделала глубокую затяжку, после этого она вернула ему сигарету, но он с омерзением выкинул её в окно и закурил новую.
– А где моя сумочка? Там мои таблетки.
– Полагаю там же, где и пальто.
– Глеб, давай съездим за ними. Мне плохо, – начала ныть Елена.
– Ещё одно слово, и ты пойдешь пешком, куда хочешь.
Елена, всхлипывая, повалилась на сиденье и сразу заснула. Видимо, её окончательно развезло, так как выйти из машины самостоятельно она уже не могла. Глеб, высказывая всё, что он думает по этому поводу, вытащил её бесчувственное тело, и закинув к себе на плечо, понёс домой.
На лестничной клетке, как всегда не кстати, ошивался сосед.
– Ого! Что это с тётей Леной? – спросил он, когда открылись двери лифта.
Елена, услышав ненавистное слово, даже очнулась:
– Какая я тебе тётя?
– Это я так по привычке, вы – мой идеал.
– Классный у тебя идеал, – ответил Глеб, открывая дверь.
– Может помочь?
– Сами справимся.
– Мама напилась, давай, помогай, – сказал Глеб Вовке, скинув Лену с плеча.
– Почему она без обуви? Ей же холодно.
– Обувь она потеряла.
