Ольга Акофина
Грохот ледника
Хорошо хоть в самолёте у них места были не рядом, хотя бы здесь эта пытка прекратилась. Глеб включил музыку и закрыл глаза.
Однако у туалета она поймала его и прижала к стене.
– Карина, что ты делаешь?
Она втолкнула его в тесную туалетную комнату и закрыла дверь.
– Ты в своём уме?
– Возможно мы никогда не увидимся с тобой, можно хотя бы попрощаться, как любовники?
– Диана и так мне весь мозг вытащила по твоему поводу, обязательно надо было на меня пялиться? Я ж сказал, у меня есть твой телефон, я тебе позвоню
– Ах, ты примерный семьянин, – Карина начала покрывать поцелуями его лицо.
– Ты пьяная? – спросил он, почувствовав запах вина.
– Да, да, пьяная влюблённая женщина.
Карина поддернула кверху узкое платье, под ним ничего не было.
– Твою мать, – сказал Глеб и резким движением повернул её к себе спиной.
Карина прогнулась, как кошка, и закусила губы, чтобы не закричать. Такого острого ощущения, как в этой тесной кабинке, он не испытал никогда. Всё было очень быстро и почти бесшумно. Через несколько минут они почти вывалились из туалета, Карина на ходу одёргивала платье. Женщины, стоящие в очереди, покачали головой.
– Ни стыда, ни совести, – сказал кто-то.
– Почему так долго? – спросила Диана
– Очередь была, – ответил он, отводя глаза, смотреть ей в лицо было выше его сил.
– А чего дышишь тяжело?
– Блин, укачало. Пусти меня к окошку, пожалуйста.
Глеб надел очки накинул на голову капюшон, вставил в уши наушники и отвернулся к иллюминатору. Ещё не дай бог кто-то из этой очереди пройдёт мимо и что-нибудь скажет. Диана внимательно на него посмотрела, но за стёклами дымчатых очков ничего не увидела.
А в аэропорту Москвы Карина уже не смотрела на него. Только один раз, когда Диана отвернулась, она послала ему поцелуй и скрылась в толпе.
Глава 37. Экстрималка
Как только они вернулись, Глеб позвонил сиделке Вовки, чтобы узнать, как он там, не нужно ли ему что-нибудь. Сиделка крайне удивилась.
– Глеб, я думала, что это вы его забрали, не сообщив мне. Вот уже несколько дней, как его нет.
– Что значит, нет?
Она реально дура или притворяется? Неужели он бы не сообщил ей о каких-то переменах?
– У вас отпуск, уж я не стала вас беспокоить. Несколько дней никого в квартире нет, кровать не расправлена, продукты все на месте, а вот одежды нет, шкаф пустой.
Глеб проматерился глупости сиделки и, бросив всё, помчался к Володе. Кроме одежды не было ещё и документов, и ноутбука.
– Чёрт! С кем он общался последнее время? Может, кто приходил к нему?
– С кем-то общался. Он мне не говорил, сказал, что друзья. Я же не думала, что так произойдёт, а ещё он попросил у меня все деньги, которые вы мне дали на его содержание, – всхлипнула сиделка.
– А мне позвонить было нельзя, прежде чем отдавать ему деньги???
Но сиделка только плакала и просила прощения.
– Нельзя ему было жить одному.
– Он сам так захотел, – ответил жёстко Глеб, – он совершеннолетний и имеет право сам выбирать свой путь.
– Вы будете его искать? Пропадёт ведь.
– Не думаю, что он пропадёт, последнее время он хорошо соображал, даже слишком, на мою голову.
Счёт в банке, который Глеб открыл на имя брата, тоже был пуст. Ладно, пусть поживёт своим умом, подумает. Но кто же будет контролировать приём лекарств? Успокаивать во время приступов? Но что ему делать, он же ему не опекун, Володя хоть и с инвалидностью, но опекунство ему не положено. И Глеб решил подождать.
Когда Глеб вернулся домой, Диана была встревожена. Оказывается, она позвонила сестре, чтоб та приехала за подарками, а у Юльки был какой-то странный голос, и мама сказала, что её нет уже несколько дней.
– Развлекается девочка, – пожал плечами Глеб,– чего вы переживаете? Она вполне взрослая. На звонок она ответила, значит всё в порядке.
– Мне тревожно.
– Позвони ещё раз, спроси где она, давай съездим. Хотя я не стал бы мешать, вдруг она с парнем, а тут мы заявимся.
Но Юля перестала выходить на связь, и Диана начала обзванивать её подружек. Наконец, у неё появилась зацепка, одна из девчонок сказала, что у Юльки в последние дни появился какой-то парень, сомнительной наружности, и он водил в её какой-то дворовый клуб, адрес ей неизвестен, может только примерно подсказать, на какой улице. Диана вцепилась в Глеба, с просьбой поехать туда прямо сейчас. Ему не очень-то улыбалось ехать в далёкий спальный район поздно вечером, но, когда Диана истерично собиралась поехать одна, он, конечно, уступил её просьбам. Клуб нашёлся быстро, вывески не было, но туда постоянно шли люди неформального типа. Вход Глебу и Диане перегородил верзила-охранник, требуя какую-то клубную карту.
– Я не знал, что это – элитное заведение, и вход только по членским билетам. Ну, думаю, такой сойдёт?
Глеб сунул верзиле несколько купюр, и тот немедленно их пропустил. Клуб тесный, внутри пахло перегаром, куревом и травой, музыка билась в стены, по углам стояли игровые автоматы, а на сцене – дешёвый стриптиз.
– Вот тебе и элитное заведение, – стараясь перекричать музыку, сказал Глеб Диане, – советую, никуда от меня не отходить.
– Вот она! – крикнула Диана.
Юлька сидела на диване, а её мял за грудь какой-то грязноватый панк. Она была то ли пьяна, то ли под действием препаратов. Расталкивая толпу, Диана пробралась к столику.
– Юля! Юля!
– Ой, сестра с мужем, – хихикнула Юля.
Глеб видел, что у неё расширены зрачки, он то понимал, что это значит.
– Давай покажем сестрёнке, чему ты научилась, – растягивая речь, сказал парень, и силой наклонил её голову к своим нечистым штанам, одной рукой держа её за шею, другой дёргая свою ширинку.
– А ну, отпусти её, – встрял Глеб.
– Ага, ща, я хочу получить удовольствие, и ещё недавно она сосала мне.
Никого не стесняясь, панк стал массировать свой член.
– Отойди, – кивнул Глеб Диане, и рывком отодвинув стол, вцепился мёртвой хваткой в кадык парня, панк выпучил глаза и захрипел.
Глеб медленно за шею, начал приподнимать его, пока парень не начал синеть, тогда он отпустил его, и тот упал, держась за шею.
– Эй, – толкнул Глеба его дружок, – ты чего творишь?
– Тоже хочешь? Я – самбист, могу и за яйца поднять. Попробуем?
– Понял, понял, не моё дело.
– Забирай сестру, – кивнул Глеб Диане.
– Юлечка, пойдём отсюда.
Но Юля грузно повалилась на бок. Глеб вытащил изо рта сигарету, и загасив в стакане с пивом, взял Юлю на руки, и они пошли на выход.
– Что с ней? – всхлипнула Диана.
– Немножко наркотиков. Не переживай, приедем, вызовем ей доктора, есть один знакомый, прокапают и будет, как новенькая.
Дома Глеб помог Диане раздеть Юльку и уложить в бывшей комнате Вовки. Затем приехал врач, взял анализы, поставил капельницу. С больной осталась медицинская сестра, чтобы проконтролировать лечение, и Глеб, наконец, смог уйти, лечь спать. Завтра нужно появиться на работе, а Диана с медсестрой позаботятся о Юле.
Через пару дней Юльке стало лучше, в услугах медсестры она больше не нуждалась, но надо было ещё полежать, и Диана оставила её пока у них. Не надо маме ничего знать. Диана ушла в магазин, когда Глебу на почту пришли результаты анализов. Прочитав и усмехнувшись, он пошёл в комнату больной.
– Очнулась? Весело было? – Глеб с усмешкой смотрел на неё.
– Отстань от меня, – простонала Юля.
– Анализы пришли твои. Поздравляю с триппером. Хорошо начала половую жизнь.
Юля с ужасом смотрела на него.
– Не бойся, сестрёнка, антибиотики всё вылечат, жить будешь. Лучше поведай, чем тебя покорил рыцарь, бог наркотиков и триппера?
– Я не хочу говорить об этом.
– Насилие? – в голосе Глеба послышалась тревога.
– Нет, я сама.
– Красивая девчонка, могла найти кого и получше. Хочешь, познакомлю? Но для этого надо вылечить триппак.
Юля запустила в Глеба подушкой, но он ловко увернулся.
Глава 38. Крах
Последующие полгода прошли тихо и мирно. Глеб ушёл с головой в работу, Диана занималась своими делами. Была ли она счастлива? На этот вопрос ответить она сама себе бы не смогла. К друзьям, родственникам она всегда приходила с улыбкой, подарками, что у тех ни на минуту не закрадывались сомнения, что она вновь нашла свою любовь. Даже строгая мама не могла ничего плохого сказать… у дочери такая шикарная машина, она всегда дорого и со вкусом одета, но про своего супруга ничего не рассказывает. Ладно, может она и ошиблась насчет Глеба, если Диане комфортно, чего ей тогда вмешиваться?
Но разве Диана могла сказать, что с мужем видится редко и мало, он только ночует дома, и в основном, дойдя до кровати, валится без сил. У него нет выходных дней, чтобы посвятить их ей. Их общение сводится только к быстрым телефонным разговорам или безмолвно проходит в телефонных мессенджерах. Что за эти полгода они только пару раз выбрались куда-то вместе. Да, в эти два похода он был таким, как прежде, когда они не были женаты и вместе проводили время, но этого светлого мгновения было так мало. Он как будто был под стеклянным колпаком, который она не в силах пробить. Она может биться, кричать, сколько угодно, но он её не услышит. Был бы ребёнок, он бы утешил, развлёк её, занял бы всё пустое время… Но она только с болью смотрела на беременных женщин и счастливых молодых мамаш, вздыхала и замыкалась в себе. С Глебом поговорить по этому поводу ещё раз боялась. Как же было пусто…
А Глебу жилось комфортно, о том, чтобы лишний раз развлечь Диану, он и не думал. У неё есть подружки, возможности, вот пусть и развлекается. А он сильно увлечён работой, и в спортзал нужно сходить, сбросить стресс, и с Владом в кабаке посидеть, обсудить вопросы в неформальной обстановке. Ведёт он себя примерно, накопленное раздражение на ней не срывает, ночует всегда дома, на телефонные звонки отвечает, с другими женщинами не встречается, ни в чём её не ограничивает, что ей ещё нужно? Да изменил он Диане, кому от этого хуже? Один раз, в каком-то нервном возбуждении, и теперь от этой чертовки остались только воспоминания. А Диана всё равно ничего не узнала, и с Кариной он больше не общался. И пока больше изменять ей не собирается, наоборот избегает этого. Например, старается как можно меньше появляться там, где может быть Маша. У них с Дианой взаимная неприязнь. И Диану понять можно, стоит Маше хоть немного выпить, начинает обнимать его, шептать на ухо всякие пошлости, лезет с поцелуями, приходится отстраняться. И по работе всё время сталкивается с женщинами, ловит их восхищенные взгляды, но они тешат самолюбие, не более того.
Но однажды утром ему пришло сообщение и прочитав, лицо его изменилось. Карина написала, что на новогодние каникулы приезжает в Петербург, и что хочет с ним встретиться. Зачем? Она же получила то, что хотела.
Весь день голова его была забита мыслями о Карине. Сегодняшняя жизнь его полностью устраивала. Слишком долго всё было неспокойно, чтобы он мог не дорожить теперешним моментом. Пусть к Диане он не испытывал сильные чувства, но, во всяком случае, она полностью устраивала его. Интрижка в самолёте осталась незамеченной, но не всегда бывает всё гладко. Вдруг Диана узнает… она не простит, это конец всему, и опять он останется один, будет приходить в пустой дом. Но воспоминание об этой чертовке вводили его в судорожное возбуждение, как она прогибалась, как кусала губы в кровь, чтоб не стонать, она вся огонь, и будет вся его, если только он захочет. Ладно, пусть сначала приедет, а там посмотрим, может и удастся встретиться с ней, но не больше одного раза, а потом он заблокирует её телефон, от греха подальше.
И Карина приехала, и прислала ему сообщение из гостиницы. И, бросив все дела, он сорвался к ней. Она набросилась на него прямо с порога, и прямо там же повалила его. Играла музыка, звонил телефон, пенилась опрокинутая бутылка шампанского, – но они ничего не слышали, кроме безумных слов, которые они шептали друг другу…
Глебу потом долго пришлось приводить себя в порядок, чтобы в должном виде предстать перед Дианой. Карина наблюдала за ним, валяясь в постели:
– Ты так ценишь свой брак?
– Меня всё устраивает.
– Видимо не всё, раз не задумываясь пришёл ко мне.
– Пока, детка, – Глеб наклонился и поцеловал её в щёку.
Но, конечно, одним свиданием, как он планировал изначально, всё не обошлось. Его тянуло к ней. Приезжал он к ней, преимущественно днём, чтобы не вызывать подозрений, и никому, даже Владу, не рассказывал об этих встречах. Диана привыкла, что он рано домой не приходит, по этому поводу он не волновался, был дома не позже, чем обычно. Карине он строго приказал не оставлять никаких следов на его теле, а запах смывал душем.
Приближался её отъезд, дома ждала дочь, но Карина была влюблена, как кошка, уезжать не хотелось. Если бы он предложил ей остаться здесь, с ним, она не задумываясь бросила бы всё. Но он не предлагает, и наоборот, заметает все следы их свиданий, чтобы его драгоценная жена ничего не заподозрила. Карина со слезами на глазах умоляла провести с ней одну, последнюю ночь, но, чтобы это была только их ночь, от заката до рассвета…это будет их прощание. А потом она обещает, больше никогда его не побеспокоит, удалит его телефон, забудет его. Хорошо, он что-нибудь придумает. Пора заканчивать, иначе всё это может привести к катастрофе.
Диана очень удивилась, увидев на пороге свою мать, в такой неурочный час. Да ещё и в таком виде: берет съехал на бок, шарф размотался и болтался в области колен. Кроме того, она раскраснелась и запыхалась от быстрого бега.
– Мама, что случилось? – испугалась Диана.
Мать, схватившись за сердце, шумно дышала. Диана быстро помогла ей снять пальто, и провела её в гостиную на кресло.
– Воды, – потребовала та, – с валерьянкой.
Диана исполнила её просьбу.
– Где Глеб? – спросила мать, выпив лекарство.
– Он уехал в Москву на один день по делам. Что случилось?
– Нет, милая, твой драгоценный здесь в Петербурге, более того, он в очень дорогой гостинице, и не один.
– Что? – Диана побледнела.
– Его видели там, и последние две недели он захаживает туда в один и тот же номер регулярно, а сегодня остался с ночёвкой. Номер зарегистрирован на молодую женщину.
– Что? – повторила Диана.
Её глаза казались огромными на бледном лице. Мать была довольна произведенным эффектом. Наконец, Глеб слетит с пъедестала, на который его возвела её глупая дочь. Ольга Викторовна души не чаяла в Данииле, она обожала, боготворила его. Его потеря была для неё ударом, как будто она потерла собственного сына. Но Глеб… это ужасный человек, он жёсткий, надменный, холодный, и лицо у него как будто неживое, как будто высечено из камня. И вот такой страшный человек загипнотизировал её Диану. Конечно, он, не в пример Даниилу, богат и при этом не скуп, Диане он ни в чём не отказывает, она одета как кукла, у неё такая дорогая машина, но, боже мой, до чего у него ледяные глаза, а ведь они – зеркало души, и жёсткая линия рта. Ольга Викторовна считала, что Диана ей не всё рассказывает, возможно, он и руку на неё поднимает, какой ужас. Напрасны были слова и родителей Даниила о том, что они любят Глеба. Что можно ожидать от этой семьи, в которой отец спутался с какой-то малолетней шлюхой, от этой позорной связи родился Глеб, а несчастная глупышка Марина, мало того простила эту связь, ещё и Глеба приняла и полюбила? Ольга Викторовна до сих пор не могла понять, как она, мать, этого бесчувственного манекена могла принять за родного сына, за доброго и милого Данилку. Дура есть дура. У Дианы хоть есть оправдание: она ещё слишком молода и ветрена. Сколько бедное материнское сердце страдало, сколько она молилась, свечи Господу ставила, только чтобы у её бедного дитя глаза открылись на человека, с которым она связала свою судьбу! И Господь внял её молитвам. Измену Диана не простит, слишком она гордая. Какой Глеб, на её счастье, оказался идиот, будь он умнее встречался бы со своей шлюхой где-нибудь подальше от этого города, слишком много здесь знакомых, а у него слишком яркая внешность, чтобы не обращать на себя внимание. И, тем более, она, Ольга Викторовна, всем своим многочисленным подругам и друзьям жаловалась на своего нового зятя, заливая слезами свадебную фотографию и тыча пальцем на изображение красивого брюнета. Так что, если бы они что-то узнали, тут же бы ей доложили. Так и случилось, одна из знакомых работает в гостинице и сообщила ей о рандеву сладкой парочки. Неделю она собирала сведения, и даже как-то подкараулила в холле гостинице своего зятя, чтоб точно не ошибиться, и это был, действительно, он. Всё осталось позади, теперь её кровиночка разведётся с ним, а она, мать, уж постарается, чтобы Глеб как следует раскошелился, и отдал Диане, как минимум, половину своего состояния. Ольга Викторовна даже зажмурилась от удовольствия. Её дочь красива, богата, найдёт себе достойного мужа, и все будут счастливы. А этот Глеб пусть теперь издевается над кем-нибудь другим.
– Мама, может, ты ошиблась? – спросила Дана.
– Как же, ошибёшься здесь! Твоего Глеба ни с кем не перепутаешь.
– Может, это была какая-нибудь деловая встреча?
– Девочка моя, какая встреча? Две недели ходить в один и тот же номер к молодой женщине, а сегодня остаться там до утра? Мозги свои включи.
– Я уверена, что он придёт и всё мне объяснит.
– Не сомневаюсь, у всех мужиков фантазия богатая, обязательно, что-нибудь наплетёт. А моя знакомая рассказывала, что вино, ужин, всё в номер.
– Ты следила за ним? Чтобы облить его грязью и меня растоптать? Выследила, и тут же принеслась доложить мне! Чем вынюхивать лучше бы отцу помогла, он после инсульта, а ты по гостиницам ради сплетен носишься! Да мне плевать! Я люблю его! И мы назло тебе не расстанемся! Он ни в чём не виноват! Ты всё придумала! Ты всегда его ненавидела. Я люблю его, слышишь? Люблю! – кричала плача Диана.
– Ну, знаешь ли, – возмутилась мать, – это слишком. Обвинять меня во лжи! Я ухожу, забудь, что у тебя есть мать. И когда твой ненаглядный выгонит тебя, ради какой-нибудь шлюхи, без копейки денег, ты и не думай прибегать, задравши хвост, к матери!
Ольга Викторовна выбежала на лестницу, громко хлопнув дверью. А Диана, рыдая, упала на диван. Она ревела и ревела, вспоминая любимые серые глаза… Была уже совсем глубокая ночь, когда она поднялась с дивана. Она подошла к бару, налила себе вина и залпом выпила его. Чёрт его дери, она заставит его всё ей рассказать, и пусть он только попробует ей солгать. Ещё никому не дозволялось её мучить. Диана нервно заходила по квартире, время от времени, подходя к бару и глотая вино. В порыве злости она набрала его мобильный, но тот, как всегда, был выключен.
– Я ему покажу, как выключать телефон! Ненавижу тебя, ненавижу!
А город засыпал… В окна застучал мелкий холодный дождь со снегом, и Диане казалось, что небо плачет вместе с ней. Она стояла у окна, горячей мокрой щекой прижавшись к холодному сухому стеклу, и слёзы, как и дождь, текли по нему куда-то вниз… А он так и не пришёл. Умом она понимала, что он не придёт, но сердце не мирилось с этим, оно учащало пульс, когда на лестничной клетке начинал шуметь лифт. Холод стекла пронзал мозг, а он не шёл. Диане было страшно. Страшно от того, что всё так быстро разрушилось. Она тихо прошептала «Глеб, зачем ты так?» и опустилась на холодный пол. Она сидела, сжавшись на полу в холодной без него, тёмной и громадной квартире. Её губы повторяли его имя, когда зазвонил телефон. Телефонный звонок почти оглушил Диану, он звенел как-то весело, как ей казалось, как-то неестественно громко.
– Ну что? Успокоилась? Что-нибудь решила? – послышался из трубки голос её матери. Диана ничего не ответила, она просто повесила трубку.
– Хочешь, я останусь? – умоляюще посмотрела него Карина. – Только скажи, чтобы я никуда не уезжала, и я всё брошу и останусь. Одно твоё слово и…
– Карина, мы всё решили, ты обещала всё забыть, – резко прервал её Глеб.
– Легко сказать, а вот сделать.
– Зачем тогда было обещать?
– Я правильно поняла, что ты мне желаешь счастливого пути? – спросила Карина.
Глеб кивнул и закурил сигарету.
– Зачем всё рушить? У тебя семья, и у меня тоже.
– Что ж, всё было слишком прекрасно, чтобы быть правдой.
В её голосе зазвенели слёзы. Глеб слышал это, но не мог ничем ей помочь. Он не просил её приезжать и бередить свои раны. Он и так сделал ради неё слишком много, рискнув своей спокойной семейной жизнью. Он молча курил, смотря в потолок.
– Почему ты молчишь? – спросила Карина.
– Мы отлично провели время, а теперь мне пора уходить, а у тебя сегодня поезд, – пожал плечами Глеб.
– Отлично сказано. Ты так со всеми расстаёшься?
Глеб улыбнулся.
– Да, я всегда сразу расставляю все точки над i.
– Тебе, наверное, так много признаются в любви, что ты пропускаешь это мимо ушей, потому что устал слушать. Перепрыгнул и поскакал дальше?
– Детка, какие претензии? Мы договорились, ты пообещала забыть меня, если я проведу с тобой ночь. Я свой пункт договора выполнил.
– Договор… обещала… уходи…
Карина уткнулась в подушку, стискивая зубы.
Глеб сел в машину, сунул в зубы сигарету и заблокировал её номер телефона. Больше ты меня не потревожишь, дорогая.
Когда заскрипел ключ в дверях, Диана собрала всю свою волю. Надо предстать перед ним в достойном виде. Он вошёл всё такой же красивый и улыбающийся, как ни в чём не бывало. Глеб попытался её поцеловать, но она отстранилась.
– В чём дело? – удивился Глеб.
– Где ты был?
– Ты же знаешь.
– Я знаю только то, что сказал мне ты.
Глеб молча прошёл на кухню и зажёг сигарету. Диана села на высокую табуретку перед барной стойкой.
– В чём дело, Дана? Что-то случилось, пока меня не было?
– Случилось. Я всё знаю.
У Глеба кровь отхлынула от лица.
– Что-то ты побледнел, дорогой. Ты же был просто в Москве.
Мысли носились со скоростью света. Как она узнала? Ей не мог никто рассказать, никто не знал. А сам он нигде не появлялся с Кариной, всё было тихо и дальше гостиничного номера не должно было уйти. Берёт на блеф? Он так просто не сдатся. Глеб взял себя в руки.
– Что же ты знаешь? Поведай мне.
– Две недели в гостиничном номере, и эта ночь тоже.
Всё это конец, конец всему, что так долго строилось. Карточный дом развалился. Но тем не менее Глеб поднял бровь и сказал:
– Я много, где бываю по работе, гостиницу не припомню, хотя… у меня же проблемы с памятью.
Дана влепила ему пощёчину, а он даже не старался увернуться. Красный след на щеке медленно бледнел.
– Сволочь. Кто она? – ледяным голосом спросила Диана.
Глеб пожал плечами, всё ещё хватаясь за мысль, что узнать она никак не могла.
– Ты следишь за мной? – вдруг осенило его.
– Ну не я лично, но…
Глеб вскочил, стул с грохотом упал.
– Отлично. Доверие в семейное жизни уже не модно?
– А тебе можно доверять?
Глеб схватил бутылку, налил стакан виски и выпил залпом.
– Хочешь правду? Или оставим всё как есть и продолжим жить, как жили?
– Правду, – тихо сказала Диана, но внутри себя чувствовала, что не хочет этой правды.
– Да, было, но всё закончилось и больше не будет.
– Как ты мог? Я так любила тебя, а ты растоптал мои чувства. Я так старалась быть тебе хорошей женой, понимая, что ты не очень то пылаешь любовью ко мне. Я всё думала, что я заслужу твою любовь, ты полюбишь меня, и мы будем счастливы. А теперь, теперь…
– Хватит причитать. Я тебе сказал, всё. Дальше решай сама.
– Ты странный человек, Глеб, другой бы мужчина стал бы оправдываться, просить прощения, а ты …
– Я готов просить прощения, если тебе это нужно.
– Ну, скажи хоть что-нибудь в своё оправдание. Скажи, что не любишь меня, что она лучше меня, что ты влюбился в неё, не мог же ты просто взять и ни с того, ни с сего изменить мне.
– Оправдываться не буду. Это моё бывшее увлечение, как сказала рыжеволосая Маша «Когда спишь с тем, с кем спал уже раньше – это не измена по отношению к человеку, с которым ты живёшь в данный момент».
– Отличная логика, в стиле Маши, то-то я смотрю, она давно на тебя вешается. Тоже твоё бывшее увлечение? Я всегда это подозревала.
– Твои подозрения верны.
– И Яна, да? Ты с ней чаще общаешься, чем со мной.
– Да, и Яна, и ещё миллион других. Что ты от меня хочешь? Список тебе написать?
– Зачем ты тогда женился на мне?
Глеб передёрнул плечами и налил себе ещё виски.
– Я не хочу расставаться с тобой. И, если можешь, прости. А если нет, что ж, я не имею права тебя держать. Можешь уходить, хотя я хочу, чтоб ты осталась.
– Зачем? Чтоб издеваться надо мной? Время со мной проводить ты не хочешь, отговариваешься, что его нету, а на поездки в гостиницу нашёл. Детей ты не хочешь, родственников и друзей моих не признаёшь. Для тебя в жизни ничего не поменялось, а я как твоя комнатная собачка. Я всё для тебя, ты мне плевок, я ещё больше для тебя, ты мне два плевка.
Глеб подошёл к окну, землю покрывал белоснежный ковёр.
– Ты права, я не имею права тебя держать. Оставайся здесь, я уеду.
– Нет уж, уеду я, я не хочу тут быть, где всё напоминает о тебе. Когда-то ты мне сказал, что пора начинать жить. Вот я и начну, пока есть силы. А ты оставайся, продолжай свои интрижки, по гостиницам больше бегать не надо.
– Давай я сниму тебе квартиру? Помогу тебе.
– Оставь всё для своих бывших, настоящих, будущих. Если бы ты интересовался хоть немного моей жизнью, то знал бы, что меня сделали директором филиала нашей фирмы, у меня приличная зарплата. Машину только оставлю себе, в качестве компенсации, и больше мне ничего от тебя не надо.
– Может не стоит сразу сжигать все мосты?
Диана с ненавистью посмотрела на него.
– Ноги вытирать о себя я не дам. Достаточно уже. Я думала после того, что ты пережил, ты будешь ценить то, что есть. Нет, люди не меняются.
– Я пошла собирать вещи.
Глеб кивнул. Всё сорвалось в бездну.
Глава 39. Работа над ошибками
В третий раз Диана сбежала от него. Третий и последний. Злорадство её собственной матери не знало границ, наконец милая дочка прозрела, сейчас она её пристроит быстро в нужные руки.
– Мама, как ты можешь радоваться тому, что я развожусь?
– Надо было думать, за кого замуж выходить. По Глебу видно, что он точно не образец семейного человека. Я тебе говорила, не уживёшься, но ты же у нас самостоятельная, никого не слушаешь. Вот теперь зализывай раны. Ладно, скажи спасибо, что мать есть, я тебя не оставлю.
Диана поначалу ждала звонка, ведь он один во всём виноват, и должен сделать первый шаг, но он не звонил. С замиранием сердца она выходила вечером из офиса в надежде увидеть знакомую машину, нового места жительства он, конечно, не знает, но адрес работы ему известен. Но его не было. Значит всё было зря?
Поначалу одиночество нисколько не гнело его, он так бесконечно давно не жил один, что соскучился по этому состоянию. И Глеб с головой ушёл в работу и даже был доволен таким исходом. Никто не звонил и не спрашивал, когда он приедет, какие планы на выходные, можно было прийти в пустой дом и делать всё, что хочется, а можно вообще не приходить и не давать никому отчёта. Зачем вообще нужна семья? Домом занимается домработница, детей он категорически не хочет, а развлечений вокруг хоть пруд пруди. Нет, всё, больше он в это не ввязывается, Диана попросит развод, он с удовольствием ей его даст.
На 8 марта Глеб обычно делал рассылку с поздравлением всем женщинам, записанным у него в телефоне. В ответ обычно получал, в лучшем случае «спасибо» или смайлик, но в этот раз, вместо обычной реакции, пришёл ответ «Диана мне рассказала, что вы расстались, ты изменил ей, а обещал не обижать». Соня. Глеб опять почувствовал муки совести, он многих влюблял в себя и бросал, но не над кем физически не издевался, неужели он, правда, был на это способен? Пришло время как-то закрыть этот гештальт, помочь ей и успокоить себя. Он набрал её номер.
– Верность до гроба я не обещал, – сказал он.
– Брак, конечно, этого не подразумевает, – рассмеялась она.
– Чего делаешь?
– Отмечаю с девчонками на работе, в клинике.
– Можно заехать, тебя поздравить?
– Я с тобой никуда не поеду.
– Да я сам приеду. Адрес давай.
– Девочки, к нашей Софийке такой парень приехал, спрашивал её сейчас. Красавчик, с цветами, да ещё на такой тачке! – девушка с регистратуры клиники ворвалась в ординаторскую.
– А мы то думали, почему она ушла в свой кабинет, надо же, а притворялась скромницей, ни на кого не смотрела.
– Машину видите? – кивнула девушка на парковку. – Его.
– Ого, а София то наша не промахнулась…
– У врачей выходных не бывает? – Глеб с улыбкой вошёл в кабинет.
– Мы не работаем, с утра был обход и остаются дежурные, просто отмечали праздник. Цветы? Надо же? Никогда не дарил.
– Пора компенсировать. Ну раз ты не работаешь, поехали, отметим где-нибудь.
– Я с тобой не поеду, – в глазах промелькнул страх.
– Сонечка, – вошла в кабинет коллега, – мне нужны бланки.
– Какие бланки, Наташа? Выходной день.
– Соня, ты переодевайся пока, я жду тебя у машины, – сказал Глеб. – А, вы, Наташа, позовите пока коллег, подарок в машине для всех.
Глеб из машины вытащил ящик очень дорогого шампанского, донёс до регистратуры, и под радостные крики отдал Сониным коллегам.
– А теперь ведите Софию сюда, а то она сопротивляется, – улыбнулся он.
Соню, бледную от страха, привели к нему. Объяснить девчонкам, почему она боится ехать с ним, она, конечно, не могла. Но как было не сесть в машину под их перекрёстными взглядами?
– Сонечка, – сказал он, дёрнув с места, – я ничем тебя больше не обижу, поехали, посидим где-нибудь в ресторане.
Но Соня боялась всего, боялась, что он сейчас проедет на красный, бешено проскочит перекрёсток, завернёт куда-нибудь, и… Вся бледная, закрывая глаза каждый раз, как они подъезжали к светофору, она тряслась мелкой дрожью. Но Глеб вёл машину аккуратно, аккуратнее, чем обычно, даже не проезжал перекрёсток на мигающий зелёный свет, как делал всегда, и пытался развлечь Соню разговорами, но пока ничего не помогало снять её напряжение.
В ресторане, на людях, она немного расслабилась. Глеб окружил её заботой, подливал ей вино, и она бездумно его пила, подкладывал еду, улыбался своими ямочками, рассказывал всякие истории. Он был совсем другим, чем она его помнила. Прежний Глеб налегал бы на алкоголь, почти молчал и отлучался бы постоянно в туалет для очередной дозы, возвращался бы с расширенными зрачками и сжимал кулаки.
Он подливает, и она пьёт, а сам он пьёт мало, всё-таки за рулём и ответственен за неё. Соня отходит от стресса, словно кто-то ослабил её нервы, и когда он пересел к ней на диван, она привалилась к его плечу. Тихо играла музыка, горела свеча на столе, отражаясь в бокалах с вином, одурманивающе пахли подаренные им цветы, он нежно обнимал её, а голос убаюкивал, и уходили страхи, сомнения…
Соня проснулась в загородном доме. Она слишком расслабилась вчера, выпила на работе с коллегами, потом с ним в ресторане. Она смутно помнила, что Глеб спрашивал её адрес, чтобы отвезти её, но она твердила, что ни за что ему не скажет. Видимо, у него не было выбора, он отвёз её к себе и уложил спать, и даже не воспользовался её состоянием. Странно. Соня оделась и с опаской спустилась вниз. Пахло кофе и выпечкой, так, если Глеб сейчас скажет, что он ещё и печёт булочки, она точно сойдёт с ума.
