Ольга Акофина
Грохот ледника
– Диана дала от ворот поворот? – прошептала она. – Стреляние глаз и улыбки прошли впустую?
– Замолчи, – сказал он и закрыл ей рот поцелуем.
– От тебя пахнет духами Дианы, – вырвавшись, сказала Маша.
– Да замолчишь ты сегодня, наконец? – наваливаясь на неё, зло прошептал он.
Когда Диана проснулась, сумасшествие прошлой ночи показалось ей сном. Неужели эти поцелуи были реальны? Неужели она чуть не отдалась ему? И плакала вчера, потому что он оттолкнул её? Она же ненавидела его какое-то время назад, а вчера чуть не задохнулась от страсти. Что с ней творится? Ведь она совсем не любит его, она любит покойного мужа, а Глеб совсем другой. Вспомни, как он вёл себя, когда они жили вместе, он же был невыносим. Хотя, конечно, тогда он был болен и потерян. Но вчера… Такого возбуждения она не испытывала никогда, она позволила ему ласкать себя, и ей это нравилось, стоило ему дотронуться до неё, как она… какой позор. Диана зарылась лицом в подушку, чувствуя, что в ней просыпается желание. Как Глеб будет вести себя сегодня? Будет равнодушен или сделает ещё одну попытку сблизиться с ней? Диана решительно поднялась с постели и стала приводить себя в порядок, она должна появится перед ним в должном виде.
– Иди, иди к нам, у нас тут кто-то пьёт кофе, а кто-то уже отмечает первое января, – позвал её Макс, помахав бутылкой шампанского.
Глеб обернулся, и их глаза встретились, и Диану в первый раз поразила их глубина. Но их прервал звон разбитой посуды.
– Извините, уронила тарелки, такая неловкая – пожала плечами Маша.
Празднование шло своим чередом, приехали ещё друзья из города, и наедине остаться было невозможно. Диана пыталась прочитать хоть что-то по его лицу, но он вёл себя как всегда: шутил, смеялся, пел песни, играл роль гостеприимного хозяина, и к ней обращался достаточно ласково, без единого намёка на вчерашнее. Рыжая девушка, которую, кажется, зовут Машей в те минуты, когда не видел её парень, пыталась завладеть вниманием Глеба, и вообще вела себя странно. Днём она и Глеб пошли укладывать напившегося Максима, и долго отсутствовали, а потом спустились вместе, у Маши было помято платье и смазана косметика, когда кто-то ей указал на это, она рассмеялась и сказала, что пьяный Макс пытался уложить вместе с собой, но у него ничего не вышло. Интересно, а где тогда был Глеб? Он же был с ними…
А вскоре Глеб ответил на телефонный звонок и объявил:
– К нам едет Янка!
– Значит, будет пьянка, – сострил Влад.
– Диана, ты знаешь кто это? – спросила Алла, – это певица Стеша. Наша подруга. Оставайся, рекомендую познакомиться с ней.
Яна приехала шумно, с новогодними песнями, подарками, шампанским и вдохнула в немного уставшую компанию новую жизнь и веселье. На улице разожгли мангал, жарили мясо, пели, смеялись. В какой момент Диана увидела, что Глеб и Яна стали вести себя, как парочка влюблённых. Яна попросила погреть ей руки, и Глеб, распахнув свою куртку, прижал её к себе, и больше не отпускал. Он держал её в объятиях, они шептались, смотрели друг другу в глаза, и Диану неприятно кольнуло это, как будто он ей изменяет. Что это с ней? Она ведь не влюблена, даже наоборот, и он ей ничего не обещал. Она заметила, что за ней пристально наблюдает Маша. Диана вопросительно посмотрела на неё, тогда та подошла и сказала:
– Ты особо губу то на Глеба не раскатывай. Он всех и ничей одновременно. Не смей влюбляться, будет очень больно.
Через час, не в силах смотреть, как он обнимает другую, она уехала домой. Глеб не сделал попытку остановить её.
Глава 25. Большой город.
Вернувшись, в город, поднявшись на свой этаж, Глеб и Володя увидели валяющегося на лестнице соседа, на нём была всё та же дорогая куртка, которую купила ему Елена, правда уже весьма потрёпанная и грязная. Алексей был пьян.
– Ты антибиотики запиваешь водкой? – спросил Глеб. – Оригинальный метод лечения.
Он открыл дверь, впустил в квартиру Володю, а сам подошёл к соседу.
– Глеб, она не отвечает на телефон, я звоню ей, звоню, почему???
– Может потому что на территории США у неё другой номер? Или, подожди, вспомнил, она же замужем.
Лёша подполз к Глебу на коленях.
– Дай мне её американский номер. Умоляю, я всё ей прощаю, и эту болячку, всё.
– Лёша, ты обороты то сбавь, пролечись лучше и найди себе кого по моложе и с более традиционным подходом к отношениям.
Лёша залился пьяными слезами и стал биться головой о стену.
– Она мне показала, куда ходить, что носить и как жить, и главное, что женщина может в постели.
– Ты б аккуратнее с её подарками, а то куртка уже превратилась в тряпку, а если не пролечишься, то и ещё кое-что в тряпку превратится.
– Я хочу к ней в Америку!
– У неё уже есть один альфонс, хочешь по его стопам? Деньги накопи на билет и вперёд. Там поспрашиваешь, найдёшь.
Лёшу начало тошнить, Глеб отскочил от него. Тут в дверь высунулся Володя.
– Глеб, меня какой-то мужчина спрашивает, не говорю ли я по-английски. Возьми трубку, пожалуйста.
– Извини, меня зовут. Убери тут всё, или вытри курткой, она всё равно уже ни на что негодна. Дорогие вещи надо уметь носить.
– Глеб, привет, – услышал он голос адвоката Елены, – у меня нет твоего номера, пришлось звонить Владимиру. Боюсь, что у меня плохие новости. Сегодня ночью Элен со своим супругом разбились на машине. Они живы, но оба в больнице в Нью-Йорке, Елена в крайне тяжелом состоянии. Глеб, надо бы тебе приехать. Приглашение я тебе вышлю, чтобы всё было как можно быстрее.
Глеб машинально потянулся к пачке сигарет, Володя стоял рядом, ломая руки, измученный тем, что ни слова не понимает. Через несколько минут, Глеб повесил трубку, Володя схватил его за рукав.
– Ч-что? – дрожащим голосом спросил он.
– Мама попала в аварию, мне нужно уехать.
Володя начал хватать ртом воздух, глаза его расширились от ужаса. «Только бы у него не случился припадок, не до него сейчас», – мелькнула мысль у Глеба. Он облокотился локтями на стол и закурил очередную сигарету, а Володя беспомощно смотрел на него. Что ж, ему предстоит поездка в Штаты, предстоит увидеть, что стало с Еленой и познакомиться с её супругом. Придётся решать проблемы с лечением и возможной реабилитацией. Придётся столкнуться с прессой, ведь мать была достаточно известна в определённых кругах. Скорее всего его начнут преследовать и осаждать, жаждая узнать подробности. Начнут вспоминать самые пикантные фильмы с Еленой. Глеба передёрнуло, он то никогда не смотрел порнографию из-за боязни увидеть там мать, и никогда не хотел признаваться в родстве с Эленой Блеск, по одной простой причине: все будут знать, что он сын проститутки и порноактрисы. Сплетни будут расти, как снежный ком, папарацци начнут копаться в его жизни и, конечно, найдут не лучшие факты его биографии. С одной стороны, ему то что, ни в политику, ни в артисты он не метит, но с другой стороны, любому человеку не хочется, чтобы его обнажали перед публикой, а уж про него и говорить нечего. И вот наступил момент, когда всем раструбят, кто такой Волков Глеб, и люди будут помнить это, общаясь с ним и, как когда-то в его далёком детстве, презрительно усмехаться.
Но с другой стороны, надо ехать, надо чем-то помочь, что-то решить, в конце концов, вдруг она умрёт, надо хотя бы похоронить по-человечески, а возможно и получить наследство. А потом всех, презрительно усмехающихся, можно послать куда подальше. Но Володю он с собой брать не будет, Володя не выдержит натиска прессы, сломается, разревётся, ещё что-нибудь ляпнет, все узнают, что он не совсем нормален. Нет, это исключено. Он поедет туда один, представится единственным сыном, и пусть пытают его и треплют только его имя.
Вместо Володи, Глеб решил взять с собой Яну. Просто потому что должен быть хоть один близкий человек в чужой стране, где ему предстоит много испытаний.
– Яна, ты мне нужна. Поехали в Штаты. Ты бывала в Нью-Йорке, ты привыкла улыбаться на камеру, ты должна меня этому научить. Журналисты меня в покое не оставят.
– Глеб, но мои концерты? У меня новогодний чёс. Я не могу всё бросить.
– Блин, Яна, я нечасто тебя прошу о чём-то. Ты слышишь моё «помоги», чёрт бы тебя побрал?
– Слышу, я всегда буду на связи с тобой. А сейчас совсем не могу, мне очень нужны деньги.
– Не знаешь, как отмазаться, потому что твоя глупая работа мешает тебе поддержать своего друга в непростой жизненной ситуации?
– Мой друг вырулит из любой ситуации, в этом я твёрдо уверена. Морально я всегда с тобой, но в этот раз не поеду, у меня большой тур.
В аэропорту Нью-Йорка Глеба встретил адвокат, и когда они уселись в его машину, он затараторил так быстро, что Глебу, прекрасно владевшему английским, пришлось очень сосредоточиться.
– Спасибо, что ты приехал, мне очень приятно с тобой познакомиться, я знал, что у Элен два сына есть, но, понимаешь, я особо не надеялся, что ты прилетишь сюда, Элен не была идеальной матерью, и ты бы мог всё скинуть на меня. Тебе будет здесь сложно, папарацци дежурят у больницы, жди, что на тебя накинутся с вопросами, ведь фильмы, где она снималась были весьма специфичны.
– Давай к делу, – зло сверкнув глазами, прервал его Глеб, – с прессой я как-нибудь сам.
– Извини, у меня очень много проблем с этим делом, я ведь давно хотел прекратить сотрудничество с твоей матерью, да всё жалел её. И вот дождался, теперь расхлёбываю. Понимаешь, Элен была за рулём пьяная под воздействием лекарств. И теперь её супруг, который в лучшем состоянии, нежели она, требует компенсации за то, что она чуть не убила его. Ну и оплату лечения, пластическую операцию он хочет, моральный ущерб и прочее. Я то знаю, он давно её грабит, а тут такой повод. И я пока не знаю, как всё это разрулить… В общем то он прав, ты с ним не знаком? Скользкий тип. Я тебя сейчас отвезу к ним на квартиру, тебе же там будет удобнее остановиться, чем в отеле? Аренда всё равно оплачена на год вперёд.
– Мне всё равно. Как она?
– Ей ампутировали ноги, пока она в коме. Всё очень сложно, Глеб, готовься. Немного отдохни с дороги, и съездим к ней, а потом еще поговорим, очень много информации. Тебе переводчик не нужен? Говоришь ты прекрасно, но надо еще будет читать финансовые документы, договоры, в Штатах важна каждая мелочь, каждая запятая.
– Не переживай, я справлюсь.
Глеб вошел в квартиру, кинул чемодан и осмотрелся. Да, квартира была на Манхэттене, но была маленькой и запущенной. Неубранная кровать, всюду валялись вещи, пустые бутылки и окурки, немытая посуда. Глеб в задумчивости раздавил таракана, не так он себе всё это представлял. Петербургская квартира, по сравнению с этой, казалась верхом роскоши и комфорта.
– Ну что расположился? Всё нормально? – спросил адвокат Глеба, когда они ехали в больницу.
– Нет, не нормально. Пришли мне службу клининга, жить там невозможно.
– Это без проблем, прямо сейчас же всё организуем.
– И мне нужна машина. Каждый раз заморачиваться с такси я не хочу.
– Возьми машину Элен. На паркинге белый мерседес купе, я тебе сделаю документы, чтоб ты мог на нём ездить. Сориентируешься в незнакомом городе?
– Да уж не пропаду.
– Возьми это, – адвокат протянул Глебу чёрную бейсболку, – надень её, а лучше ещё и капюшон сверху, и очки тёмные. Запомнят, не отстанут. Главное зайти в двери госпиталя, дальше папарацци не пробраться.
– Неужели она настолько известна?
– Они падки до любой щекотливой истории, твоя мать – красивая женщина и украшала многие рекламные билборды. Сначала зайдёшь ты, тебя ещё пока не знают, потом следом я.
– Твою мать, знал бы, не ввязывался, – сказал Глеб и натянул кепку.
Половинка Елены лежала на кровати, подключенная к аппаратам. Восковое лицо, волосы сбриты. Глеба слегка затошнило от увиденного зрелища.
– Скоро её выведут из комы, – сказал адвокат.
И надо будет ей что-то говорить…
– Пойдем теперь к Джону.
– Это кто? Её супруг?
Джон. Смешно… Иван что ли?
– Привет, Иван, – сказал Глеб по-русски, открыв дверь с ноги.
– Джон. А ты кто? Хотя, постой, дай угадаю. Ты её сын, уж больно похож на неё. Я так и думал, что ты скоро здесь появишься. Вот и познакомились.
Иван говорил с Глебом по-английски, Глеб с ним по-русски, но оба прекрасно понимали друг друга.
– Не самое приятное знакомство.
– С чем пожаловал, сыночек? Видишь, что твоя мамочка со мной сделала? Лишила меня моего лица и машину мою разбила.
Не дожидаясь приглашения, Глеб развалился на кресле. Голова Джона была забинтована, на красивом лице пластыри.
– Прежде всего она твоя супруга. А ты не видел, что баба пьяная за руль садится? Ехал бы на такси, и не лежал бы здесь сейчас.
– Я так не оставлю этого, она мне за всё заплатит. Тут тебе не Россия, тут за всё надо платить.
– Удачи, Иван.
– Джон, меня зовут, Джон, – закричал он, и Глеб с улыбкой захлопнул дверь.
В принципе, ничего нового. Молодой, смазливый мужчина с грудой мышц. Других Елена не любила. Что ж, этот разведется с ней тут же, в день своей выписки, инвалид без двух ног такому не нужен, а перед этим оттяпает себе большой денежный кусок.
Из больницы Глеб и адвокат поехали к финансовому поверенному Елены. Изучая бумаги, и слушая финансиста, Глеб делал выводы. Оказывается, в последние годы у Елены были большие финансовые трудности, контрактов на фильмы и рекламу практически не было. Из недвижимости у неё оставалась только квартира в Лос-Анжелесе и белый мерседес, квартира в Нью-Йорке была в аренде, на счетах были какие-то деньги, но их было не так много, а впереди было лечение, претензии супруга, оплата адвокату и поверенному. Надо же, он как-то себе совсем по-другому представлял жизнь Елены в Штатах, она регулярно пополняла его банковский счёт, не отказывала ему в покупке дорогих автомобилей, на родине он мог позволить себе всё.
– Да, Глеб, когда-то она была очень богатой женщиной, у неё были миллионные контракты, поклонники сорили деньгами. Но потом, сам понимаешь, актриса такого плана, возраст. Нет, она очень красивая женщина, но всё-таки уже сорок лет. И понемногу всё нажитое раньше стало испаряться. Ей даже пришлось продать свою квартиру здесь и снять ту, в которой ты сейчас остановился. И супруг её весьма жаден до денег, она гонорары переводила ему, а он к себе, на Украину. Мы столько ей говорили об этом, но это же её право было. Она, конечно, не бедствовала, но, по сравнению, с тем, что было раньше, это капля в море.
– Ты расстроен? – спросил адвокат, когда они сели в его машину.
– Признаюсь, что я удивлён. Но, мне кажется, я ожидал что-то подобное.
– Ладно, поехали что-нибудь перекусим, у меня ни крошки во рту сегодня не было, уверен, что и у тебя тоже.
Выпив, две чашки крепкого кофе, Глеб отпустил адвоката и сказал, что немного прогуляется. Надо было собраться с мыслями и обдумать полученную за день информацию. Смеркалось, когда он пришел в Центральный парк, взяв ещё кофе в бумажном стаканчике, он забрался на скамейку, сел на спинку, поставив ноги на сиденье и закурил сигарету. И так, мать – полный инвалид, денег больше зарабатывать не сможет, а значит своему супругу она больше не нужна. Скорее всего всё оставшееся имущество уйдет в качестве компенсации этому альфонсу, а ещё оплата лечения… а что потом? Надо будет перевозить её в Питер, и у него на руках будет два пациента: Вовка и мать, и надо их тащить. Можно продать дом в Комарово, купить им квартиру и пусть живут вдвоем, а он будет работать на них содержать их до конца своих дней. И зачем он так жаждал вернуть память? Жил бы под именем Даниила и не знал бы всего этого…
Задребезжало утро, за окнами просыпался огромный город, чтобы вступить в свой обычный суетливый день, а Глеб всё еще не спал. Ему никак не удавалось разложить в голове всё по полочкам, кроме того, акклиматизация давала о себе знать, как вдруг заиграл телефон. Звонила Диана.
– Привет! Ты что спишь? День давно.
– Да так, валяюсь.
– Ты чего-то совсем пропал, я подумала, может я чем-то тебя обидела в этот новый год?
– Дана, всё нормально, прекрасно отметили, – прервал её Глеб.
– Может, тогда как-нибудь увидимся? Выпьем кофе?
Она скучала по нему, воспоминания не давали ей покоя. Он единственный из всех мужчин, на кого она посмотрела после смерти супруга. Ей не хотелось, чтобы он держал на неё обиды, может им удастся стать друзьями?
– Я б с удовольствием, но в ближайшее время, боюсь, не получится, я сейчас не в Питере. Видишь ли, я в Нью-Йорке и пока тут застрял.
– В Нью-Йорке???? И что там делаешь? Опять путешествуешь?
– Если бы… У матери проблемы, разгребаю.
– Что-то серьезное?
– Я справлюсь.
– Что ж, страшно тебе завидую. Всегда мечтала побывать в Нью-Йорке, даже курсовую писала по этому городу. Я в туризме работаю, этот город – моя мечта.
– Приезжай, – неожиданно для себя сказал Глеб.
И вдруг ему самому понравилась эта мысль. Хотелось моральной поддержки, кого-то с кем можно было просто поговорить. Яна не смогла, Машка даже вряд ли в курсе, что такое загранпаспорт.
– Так просто? Пакую чемоданы.
– Я не шучу, мне очень непросто тут, я был бы тебе благодарен за поддержку. О деньгах можешь не переживать, билеты и приглашение я тебе пришлю, жить есть где. Приезжай, а? Сможешь договориться на работе?
Повисла пауза, а потом Диана сказала:
– Глеб, ты знаешь, только я с тобой спать не буду.
– Я с тобой тоже. Собирайся.
Через несколько дней Елену вывели из комы. Голубые глаза долго смотрели на Глеба:
– Глеб, как ты здесь? Почему ты здесь?
– Навестить тебя приехал.
– А где Джон? И что со мной случилось? Я ничего не помню. Я как-то странно себя чувствую.
– Ты попала в аварию, была в коме. Джон отлёживается, с ним всё в порядке.
– Что со мной, где мои волосы?
Волосы… она беспокоится о волосах. Кто-нибудь ей скажет, что у неё нет больше ног?
– Я тебя оставляю с врачом, он должен тебе кое-что сообщить. Но я здесь, рядом.
Глеб вышел из палаты, и через несколько минут услышал пронзительный крик, а потом вышел доктор, сообщить, что дал ей успокоительного, и что Глеб здесь сегодня не нужен.
Выйдя из больницы, он впервые столкнулся с местными журналистами. Они налетели на его с вопросами, и пришлось ему взять себя в руки. Пришлось нацепить обворожительную улыбку и играть роль сына знаменитой, хоть и порочной матери.
Глеб встретил Диану в аэропорту Нью-Йорка. Она почувствовала прикосновение его губ к своей щеке и усомнилась в правильности своего решения насчет приезда сюда. Но уж больно ей хотелось вырваться из знакомой среды, хоть что-то увидеть в своей жизни.
– У тебя и тут машина? – спросила Диана, когда Глеб ей открыл дверцу мерседеса.
– Это матери, не моя. Неужели ты думаешь, что я по доброй воле взял бы себе белое купе? Не в моём характере.
– У тебя мама живет здесь постоянно?
– Моталась между Нью-Йорком, Лос-Анжелесом и Петербургом.
– Бизнес?
– Я ж тебе говорил, она – актриса Голливуда, – ответил Глеб, резко дёргая с места.
– Я думала, что ты пошутил. Она известна? Я её знаю?
– Да, если смотришь фильмы для взрослых и тупые эротические комедии.
Диана оторопела
– Да, она женщина с низкой социальной ответственностью. И она, моя мать, теперь можешь кидать в меня тапками. А недавно она наглоталась таблеток, смешала их с виски и на полном ходу влетела в ремонтное ограждение. И меня вызвали сюда разгребать это дерьмо.
– Она жива?
– От неё осталась только половина. Лучшую половину, по мнению местных газетчиков, отрезали.
– Какой кошмар. Как ты?
– Да я то что? Я привык, от неё вечно одни проблемы, это тебе не Марина – мама Даниила.
– Как же вы с братом жили в детстве? С кем? Ведь отца у вас нет.
– Сами с собой. Вернее, Глеб и придурковатый Вовка, за которым требовался постоянный уход. Угадай, кто его осуществлял? Зато денег до хрена, – с этими словами Глеб резко вывернул вправо, так что Диана чуть не упала.
С приездом Дианы ему стало гораздо спокойней, как будто кто-то пригладил его расшатанные нервы. Она поселилась с ним в квартире, в отдельной комнате, и вдруг ему стало чрезвычайно уютно. После истерик Елены в больнице, угроз и требований Джона, улыбок на камеру и разговоров с прессой, он как будто возвращался в тихую гавань. Диана взяла все заботы о продуктах, об уборке, она варила ему с утра вкусный кофе, иногда давала практичные советы. Опыт проживания совместно с девушкой у него был только с Элиной, но та даже кнопку кофемашины ленилась нажать, и она точно не заботилась о нём. Прежде никаких платонических отношений у него не было, всё основывалось на страсти, а потом быстро приедалось. Да, конечно, была Эллочка и их одно совместное лето, но он плохо помнил этот период и вспоминать подробности не пытался, было слишком больно. Здесь же всё было наоборот, совместное проживание, долгие разговоры или прогулки вечером, и ни одного томного взгляда, ни одного прикосновения. И ему это всё было тревожно, тревожно и странно.
Диана тоже приглядывалась к Глебу. После больницы она помнила его крайне раздражённым, на новогодних праздниках весёлым и обаятельным, здесь же он был сосредоточенным, сдержанным и практичным. Они видела, что ему приходится нелегко, после посещений матери он приходил уставшим и опустошенным, но и тут его не оставляли в покое, постоянно звонил Володя и плакал в трубку, адвокат Елены звонил ему с какими- то финансовыми проблемами, даже родители Даниила иногда тревожили его вопросами. А еще одолевала жёлтая пресса, жаждая подробностей. Поэтому все заботы о доме Диана взяла на свои худенькие плечи. Днём, пока Глеб занимался делами, она подучивала английский язык, чтобы спокойно ходить по городу и не думать об языковом барьере, убирала квартиру, готовила еду, закупалась в магазинах, сдавала вещи в химчистку, оплачивала счета за квартиру и бесконечные штрафы Глеба за стоянку автомобиля в неположенном месте. И ответом ей была бесконечная благодарность, Глеб видел всё это и невольно уважал её за самостоятельность, за то, что она не тревожит его бытовыми вопросами, и не требует от него ничего.
А вот Елена требовала… Однажды она ему сказала:
– Джордж мне сказал, что ты здесь не один, ты живешь с девушкой, это так?
– Да это так, тебе какая разница? К твоей выписке она уедет.
– Я бы хотела с ней познакомится! Приведи её сюда.
– Тебе это зачем?
– Это же твоя девушка, мне интересно, может это моя будущая невестка. Я видела Элину, твою рыжую красотку, хочу познакомиться и с новой пассией. Ты обязан исполнить мою просьбу, ведь я больна!
Глеб проматерился про себя. Всю жизнь он это слышит от Володи, а теперь будет слышать от неё.
– Я заставлять её не буду, если она сама захочет прийти, хотя ума не приложу, зачем это тебе нужно.
Зайдя в квартиру, Глеб снял куртку и со злостью её швырнул. И выдал длинную тираду, где самое прилично слово было «сука».
– Что-то случилось?
– Одна особа, которая всю жизнь крутила хвостом, вдруг вспомнила, что она мать и включилась в эту роль. А у одного адвоката очень длинный язык. Итог один, она желает с тобой познакомиться.
– Мне несложно, давай съездим.
– Мне сложно. На хрена мне всё это нужно? Нет, я уеду отсюда, уеду, и пусть справляется, как знает. Всё, я больше не вывожу…
Диана подошла к нему, взяла его руку и спокойно сказала:
– Давай съездим. Хуже ведь не будет.
Глеб и Диана вошли в палату. Диана вздрогнула, на неё пристально уставилась женщина с глазами Глеба и холодным, безучастным взглядом молча начала её изучать.
Глеб резким движением притянул её к себе и обнял сзади.
– Это моя Диана, твое любопытство удовлетворено? Благословляешь?
Что он делает? Хоть бы он отпустил её, нет, не отпускай меня…
– Можно нам наедине поговорить? – спросила Елена.
– Нет, – ответил резко Глеб.
– Всё нормально, – сказала Диана, – я быстро.
– Я в машине подожду.
– Значит ты новая девушка моего сына?
– Ну что тебе сказала мать года? – не повернув к ней головы, спросил прикуривая Глеб, когда Диана села в машину.
– Рассказала про то, что ты недавно чуть не женился на одной чудесной девушке, фотомодели, а потом бросил её. Выслушала про то, какая она замечательная, я тоже ничего, но и в подмётки ей не гожусь.
Глеб открыл окно и плюнул туда.
– Могу сказать одно, это были самые токсичные отношения за всю мою жизнь. А о женитьбе речи и не шло. Ладно, поехали посидим где-нибудь, я тут читал об одном русском ресторане-клубе, поехали, посмотрим, что это такое. Очень хочется выпить.
– Давай хотя бы заедем домой, я переоденусь.
– Туда я ехать вообще не хочу, ладно сейчас переоденем тебя.
Глеб припарковался у одного из шикарнейших бутиков Манхэттена.
– Детка, сегодня твой день, выбирай, что хочешь.
– Ты что? Мне заходить то туда страшно.
– Считай это компенсацией за разговор с моей мамашей.
Глеб почти силой затолкнул Диану в дверь, и отдал её в руки стилисту. Диана оробела, она никогда не была в дорогих магазинах, никогда у неё не было дорогих вещей, но, в конце концов, женское кокетство и тщеславие победило, фигура у неё была прекрасная и вещи на неё отлично садились. Стилист только языком щёлкала и говорила хвалебные оды. Она примеряла, вертелась перед зеркалом, посматривала на Глеба, а он пил шампанское и кокетничал с продавщицами. Диана выбрала наряд на вечер, остальные ей упаковали с собой. Стилист сделала ей прическу и подправила макияж.
– Детка, у меня нет слов, я завидую сам себе.
– Давайте мы вам покажем куртку и рубашку, чтобы вы были в одном стиле с вашей дамой, – предложила стилист.
– Давай, заворачивай, берём всё.
Глеб, не моргнув глазом, заплатил баснословные деньги, подхватил пакеты, и они покинули гостеприимный магазин.
– Немного я набрала? Как будто в каком-то наркотическом опьянении, эта стилист ещё примерьте это, примерьте то…
– Кому тут одеваться, как не тебе? Ты необыкновенная.
Глеб взял её руку и поцеловал пальцы.
– Поехали в ресторан, а то я за себя не ручаюсь.
Перед входом в клуб, Глеб вытащил новую куртку, оторвал ярлыки и надел её.
– Чтобы тебе соответствовать, – улыбнулся он.
Диана так не веселилась уже давно. В клубе были почти одни соотечественники, и все вели себя так, как будто были давними знакомыми. Подсаживались друг к другу за столики, угощали, рассказывали веселые истории, глумились над американцами. Не было отбоя и от ухажёров, у Дианы от веселья и от вина сияли глаза и приятно кружилась голова. Глеб откровенно любовался ею, но поклонников не отваживал. А потом, как следует, выпив, поднялся на сцену и попросил у местного певца поиграть на синтезаторе.
– Давай, жги! – закричали из зала.
И Глеб действительно зажёг, зажёг так, что его уже не хотели отпускать со сцены. Местный певец грустно сидел за столиком, подперев голову рукой. А весь зал пел, ревел, танцевал вместе с Глебом. Его просили петь всем известные песни, а он только рад был выплеснуть криком накопленный стресс. Иногда он сходил со сцены, чтоб дать местному певцу отработать свой гонорар, и чтобы самому потанцевать, пообщаться. Его угощали выпивкой, женщины целовали, мужчины обнимали и жали руку, всё кружилось, вертелось в свете огней, хрусталя, бутылок, музыки…
Под утро, Глеб уже с трудом держался на ногах. Усталость, смешение разных алкогольных напитков сделали своё дело. Диане помогли погрузить его в такси, но дальше ей предстояло справляться самой. Всю дорогу в такси он проспал у неё на груди, из машины кое-как вылез сам, но идти ему было сложно. Диана закинула руку Глеба на своё плечо, и так они дошли до квартиры.
– Извини, дорогой, – сказал она ему, – домой я тебя доставила, дальше никак.
Глеб споткнулся слегка навалился на неё, прижав к кирпичной стене.
– Я так тебя хочу, я хочу тебя с той новогодней ночи, я схожу с ума от желания – прошептал он ей, и она почувствовала, как его губы заскользили по её шее. У неё подкашивались ноги, она тонула, чувствовала, что сейчас поддастся ему, но нет, надо выплыть, надо встряхнуться. Это ошибка, нельзя поддаваться искушению, они нетрезвы, потом будут жалеть.
Диана мягко отстранилась. Глеб медленно сполз по стене на пол.
– До спальни ты не дойдёшь. Придётся поспать тебе на кухне.
Она подложила ему под голову подушку, накрыла пледом и ушла к себе в комнату.
Утром Диана услышала в ванной плеск воды и подошла к двери:
– Как ты?
– Да как-то не очень, – хрипло ответил Глеб из-за двери, – сейчас отмокну и поеду, Елена желает мне что-то сказать. А где машина?
– У ресторана осталась, я вызову тебе такси.
– Я был очень отвратителен вчера? – спросил Глеб, когда уже вышел из ванной, и Диана поставила перед ним кофе.
– Всё нормально, со всеми бывает, хорошо повеселились. Пел ты отлично. Ты в музыкалке учился?
– Это я умею. Да, вместе с Янкой. Так что тоже вполне могу, как и она, на сцене полуголым вертеться.
– Вчера ты был одетым.
– Это радует. У нас нет таблетки, чтоб голова на место встала? Давно я себе такого не позволял. И кстати, я надеюсь, к тебе не приставал?
– Ты был не в состоянии.
Глеб кивнул и затянулся сигаретой.
А через день пришла весть о смерти Елены.
– В чём дело? – спросил Глеб у врача, – Кризис прошел, она шла на поправку.
– Мы ничего не понимаем, в крови обнаружена смертельная доза лекарственных препаратов, но мы не давали ей такое количество!
Глеб вспомнил своё вчерашнее посещение Елены. Она плакала, просила прощения, прижимала его руки к своим впалым щекам. Она торопливо и много говорила, она рассказывала о себе, о мотивах, побудивших её вести такой образ жизни. Рассказ был долгий и невесёлый, слова перемешивались со слезами и бесконечными мольбами о прощении. Глеб не очень вникал в её слова, у него болела голова после вечеринки, он жаждал поскорее уйти и не слушать эту исповедь. Почему она решила именно в этот день покаяться, он не подумал, у него было одно желание, доехать до дома и лечь спать. Но она говорила несколько долгих, мучительных часов, пока так и не отпуская его рук, не уснула. Сейчас Глеб ясно осознал, это было её прощание с ним. Но как она умудрилась наглотаться лекарств, ведь ей самой не встать с кровати?
– Кто был у неё вчера из посетителей?
– Только врачи и её супруг. Но он был совсем недолго.
Джон убил её. Вернее, выполнил её просьбу, она сама захотела покончить с собой.
Уже глубокой ночью, Глеб сидел у себя дома на кухне, он бесконечно курил и пил виски, заглушая прошедший день. Но не смотря ни на алкоголь, ни на никотин, дрожь не проходила.
– Тебе плохо, Глеб? – неожиданно вошла на кухню Диана. – Ты переживаешь? Хотя глупый вопрос, конечно переживаешь.
Диана присела рядом.
– Не в этом дело, – резко ответил Глеб. – Я привык, что вокруг меня вечно какие-то трагедии. Просто всё пошло не так, как я планировал, последние дни всё перевернули. Я всю жизнь жил в ожидании мщения ей за своё детство.
Диана вдруг ощутила всю боль мальчишки, у которого мать – женщина лёгкого поведения и порноактриса, наверняка над ним издевались, обсуждали при нём прелести его матери, спрашивали, сколько будет стоить провести с ней часок.
