Лариса Тимофеева
Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство
– Существуют же какие-нибудь руководства.
– Конечно существуют, надо поискать в сети. Что твоя встреча?
– Предложение заманчивое, хотя потребует существенных инвестиций. – Серёжа помолчал и неожиданно предложил: – Если хочешь, мы немного задержимся здесь, дня на два, на три.
– Почему? – насторожилась я.
– Завтра я улечу на материк знакомиться с производством, а отдых потом наверстаем.
– На материк?.. На сколько дней ты уедешь?
– На два.
Ускорив шаг и опережая его, я пробурчала:
– Хорошо, что у меня есть занятие, по крайней мере днём одна не буду.
Почти так и случилось – Сергей отсутствовал двое с половиной суток.
На остров он вернулся на третий день, приплыл на катере в школу танца незадолго до конца занятий. Увидев его, я прервала урок без сожаления. Девадаси уже ничего нового не могла мне дать, теперь, как сказал бы Серёжа, мне нужна была только практика.
Его присутствие позволило узнать лестное мнение девадаси на мой счёт.
– У меня никогда не было такой ученицы, как ты, – сказала она и прибавила: – Ты могла бы стать одной из лучших танцовщиц Индии.
– Благодарю тебя! – склонилась я в низком поклоне.
У индусов не принято ни обниматься, ни целоваться с посторонними. Степень уважения или признательности они выражают глубиной поклона.
– Я не забуду твои уроки и буду совершенствоваться, – выпрямляясь, пообещала я, – в следующий свой приезд я обязательно приду к тебе сдавать экзамен.
– Плохой я учитель, если не научила тебя держать спину свободно! – воскликнула она и в который уже раз ударила меня по лопаткам. – Зачем ты напрягаешь плечи? Это, – она легко хлопнула выше моей груди, – и это, – хлопнула она по ягодицам, – естественный баланс твоего тела. Точка баланса – здесь! – и она обхватила ладонями мою талию. – Боги над тобой хорошо потрудились, не прячь своего совершенства!
Я ещё раз низко ей поклонилась, и она ушла.
Серёжа отдал индусу плату за обучение, и тот тоже снизошёл до поклона – сумма, по-видимому, обязывала.
И вот теперь катер несётся вперёд, а мой любимый зарылся носом в мои отрастающие волосы, дышит теплом в мою макушку и думает о чём-то своём…
О чём мне, наверное, лучше не знать.
Он должен был вернуться вчера, но позвонил и предупредил, чтобы я его не ждала. Во время его звонка, я как раз возвращалась на виллу – шум двигателя и звук рассекаемой катером воды заглушал звук его голоса, и я закричала:
– Серёжа, я на воде…
– …я прилечу завтра, – донеслось до меня.
– Почему? Серёжа, что-то случилось?
– …всё хорошо, договор я подписал… – Он пропал на несколько долгих секунд и возник опять: – Аллё… ты слышишь? На вечер ещё одна встреча… аллё, Маленькая…
– Я поняла, Серёжа. Приятного вечера!
– …позвоню пожелать спокойной ночи.
Я убрала телефон от уха. Стала перевязывать платок, и вдруг ветер сорвал его с моей головы. Оглянувшись, я некоторое время наблюдала за его полётом – сначала радостно воспарив вверх, платок всё удаляющейся точкой стал падать в воду. Сердце моё отчего-то сжалось.
Как и в предыдущий вечер, я отказалась от ужина и отпустила служащих. Расположившись в гостиной, я принялась растягивать и тренировать пальцы. Из смартфона звучали мелодии Индии. Я вдруг осознала, что они для меня просто звук, фон, не пробуждающий эмоций.
«Мелодии мне чужды, – досадливо признала я, – и танец я не чувствую. Девадаси танцуют эпос – повествование о жизни божества, а в моей голове пусто – я и эпос не знаю и смысл движений не понимаю. Их танец для меня простой набор движений, я не могу наполнить его содержанием. Серёжа прав… – я машинально взглянула на часы и подумала: – Десять тридцать… рано ещё, ещё и встреча, наверное, не закончилась… Да, Серёжа прав, надо найти описание поз и мудр, выучить их смысл, и тогда я тоже буду танцевать танец-повествование, но не про приключения божества, я буду рассказывать про жизнь человека».
Определившись с целью, я уже в лучшем настроении продолжала своё занятие. Время тянулось медленно, я ждала звонка и то и дело поглядывала на часы.
Но Серёжа не позвонил.
В полночь я ушла в спальню, легла и долго крутилась с боку на бок. Измаявшись, надела халат и вышла на освещённую луной террасу. «Какая же ты огромная, подружка!» – восхитилась я луной. Но луна не была расположена к диалогу. Она висела прямо передо мной молочно-белым размытым шаром и взирала с ледяным равнодушием. Миллионы лет ласкаемая живительными лучами солнца, воспеваемая горячими сердцами поэтов всех времён, она так и не стала живой – светила чужим светом, оставаясь безразличной и к жизни людей, и к Жизни вообще. Поёжившись под этим мертвенным оком, я вернулась в кровать, уснула и почти тотчас была разбужена смехом ведуньи.
– Я тебе говорила, не твой он! – закаркала она.
Звук был так явственен, что я отняла от подушки голову и осмотрелась.
– Такой, как он, всегда ничей и всегда общий!
«Не смей! – возмутилась я. – Не смей говорить о нём в таком тоне! Не смей смущать мой покой! Пока нет доказательств, не смей. Слова могут служить бальзамом, а могут явиться ядом, и ты знаешь это! Не надо ненавидеть весь мир. Я догадалась, что с тобой случилось. Тебя предал любимый, предал не только тебя – свою женщину, но и вашего нерождённого ребёнка. Одна ты не сумела спасти дитя. Мне жаль. Но думаю, в словах сочувствия ты не нуждаешься, поэтому скажу страшное. Только благодаря той двойной утрате ты нашла свой путь! И ещё скажу. Бог отмеряет всё по силам. Сверх меры горя не бывает».
– У тебя есть дар, – помолчав, отозвалась она.
«Какой дар?»
– Дар видеть скрытое, – очень тихо, будто удаляясь от меня, она добавила: – Моё имя Тахмина.
«Благодарю, Тахмина. Я Лидия. Благодарю за помощь твою и за доверие. Помни, Тахмина, сила человека в способности любить».
После этого «разговора» я сразу уснула и спокойно проспала до утра…
Сергей легко оперся рукой на каркас ветрового стекла и вынес своё тело на пристань ещё до того, как капитан пришвартовал катер. Потом он вытянул из катера меня, и мы пошли к вилле. Он вернулся тихим и очень нежным. Мы не виделись почти три дня, но ни в руках его, ни в поцелуях не было страсти, а нежность была так велика, словно он исчерпал страсть до дна. «Не твой он!» – услужливо всплыл в памяти крик ведуньи, и я согласилась: «Не мой! Он не моя собственность. Он – мой любимый, мой Бог, тот, кто дарит мне счастье любить». Я тряхнула головой, изгоняя всё сразу – и страх, и подозрения, и желание сей же час начать расспросы, поднесла к губам его руку и поцеловала.
В спальне меня ждали подарки – ножные и наручные браслеты, нагрудные украшения, украшения для волос.
– Я не решился наряд девадаси купить, – сказал Сергей, – в Ченнаи перед вылетом домой купим. – Он помолчал, наблюдая за тем, как я перебираю браслеты, и неуверенно попросил: – Ты для меня потанцуешь… обнажённой?..
С Миланом я больше не встретилась. Похоронив Ленку, которая то ли покончила с собой, то ли ещё что случилось, полиция так и не разобралась, Милан вступил во Французский Иностранный легион и исчез.
Глава 7. Возвращение домой
Я сердилась, я нервничала, я не понимала. Я тонула в бестолковой болтовне, а Серёжа оставался безучастным. Взглянув на него, я увидела, что он сидит, уставившись в экран телефона. «Что происходит? Он даже не слушает, о чём мы говорим!»
Я вспомнила, каким энтузиазмом он горел в Париже, когда начал искать дом. Отбирая варианты с доски частных объявлений, он не замечал времени и засиживался далеко за полночь.
– Маленькая, я, кажется, нашёл наш дом! – воскликнул он как-то ближе к утру. – Дом построен, а внутри не отделан. Участок земли маловат, но есть возможность пару соседних прикупить. Всё вместе получится очень даже недурно!
Я засмеялась и позвала:
– Серёжка, я уже сплю, иди ко мне.
Приехав в Москву, почему-то в первую очередь мы рассматривали предложения риэлтора, а до этого дома добрались только на пятый день поисков. Дом был хорош. Строил его профессионал – архитектор-проектировщик, и строил не кому-то, а для себя.
– Понимаю, что глупо, но хотелось бы, чтобы в хорошие руки, – признался он, с осторожностью ведя меня на второй этаж по обычной строительной лестнице. Сам он поднимался первым и, пригнувшись, держал меня за руку. – Дом мне, как ребёнок, я много лет мечтал о нём, построил и вот… не довелось. Глупо так относиться, я понимаю…
– Будете жалеть? – спросила я.
– Нет-нет! Просто хочу, чтобы купили хорошие люди. Второй этаж из бревна, дерево хорошо высушено и правильно обработано. Тут шесть комнат, но, если вам много, некоторые перегородки можно разобрать и сделать открытое пространство. Знаете, дочка работу хорошую нашла в Канаде, жена сразу засобиралась. Её можно понять, внуки у нас, два мальчика, всё время с ней, с пелёнок, так она вслед за ними. А мне и выбирать вроде как не из чего, вот и продаю… Осторожно! – он вновь ухватил меня за руку, поддержав на неровности ещё не настеленного пола.
С высоты второго этажа открывался участок с посаженными в геометрическом порядке деревцами.
– Это плодовые, – пояснил хозяин. – Все молоденькие. Думал, в этом году первый урожай попробуем.
– А там? – я указала рукой за ограду участка.
– Что? – не понял он и посмотрел туда, куда я указывала. – А-а-а, там лес. Там строительство запрещено.
«И это очень хорошо! – порадовалась я про себя. – Там мы будем кататься на лошадках!»
За пределами помещения что-то упало, раздалось приглушённое: «Чёрт!», и в помещение стремительно вошёл Серёжа.
– Маленькая, как тебе? – спросил он. Кроссовки его были в грязи, руки он тоже держал подальше от себя. – Чёрт, вывозился весь, обнять боюсь! Весь участок облазил. Земля мокрая, но топи не нашёл. Ну? Что скажешь?
Я прижалась к нему, он приобнял, не прикасаясь ко мне ладонями, и предупредил:
– Только с переездом придётся подождать, тут месяца на три работы.
Я засмеялась и кивнула.
– Нравится? – обрадовался он и тоже рассмеялся. – Берём?
Забыв об испачканных руках, Серёжа сгрёб меня в охапку и закружился вокруг своей оси.
По дороге домой, он подосадовал:
– После ЗАГСа хотел перенести тебя через порог нашего дома. И свадьбу хотел праздновать на своём участке, а не в ресторане или в этих супермодных местах.
– И что тебя смущает? – спросила я.
– Время, – пожал он плечами, – я хотел свадьбу весной сыграть.
– Значит, свадьба будет летом… или осенью, какая разница?
К участку Серёжа прикупил ещё три участка из соседнего коттеджного городка, а новенькие коттеджи, готовые к заселению, решил переделать под наши нужды.
– Коттедж рассчитан на двух хозяев. Мы сделаем перепланировку и в итоге получим с каждой стороны одну двухкомнатную и одну трёхкомнатную квартиры, – объяснял он мне. – Маша с Васей в трёхкомнатной квартире поселятся, несемейные Павел, Даша и Эльза будут жить в двухкомнатных.
– Двух коттеджей вполне хватило бы.
– Не скажи, – не согласился он, – у нас три лошадки на одного Васю. Ещё одного конюха будем брать. А там Пашка женится, Даша замуж выйдет, Эльза.
– Даша хочет замуж за Стефана, а Стефан с нами вряд ли останется!
В итоге к дому Серёжа пристроил бассейн, баню, террасы с двух сторон – и с парадной, и с задней стороны. Одновременно с домом перестраивались коттеджи, одновременно строилась конюшня.
И вот наступило время отделки внутренних помещений, а Серёжа будто угас…
– Я с вами согласен! – бравурно вклинился в мои размышления хозяин агентства, и обессилевшие девушки-дизайнеры с надеждой устремили взгляды на своё начальство. – Деревянный дом – это отлично! Зачем прятать натуральный, здоровый материал под винилом обоев? Дерево можно покрыть защитным составом, потом лаком. Получится очень экологично! А не деревянные поверхности можно оклеить обоями или декоративные штукатурки нанести, а можно украсить панно – у нас и художники хорошие есть! А ещё их можно сделать зеркальными!
– Зеркальные стены в спальнях? – возразила я.
– А почему нет? Надо смелее жить! – Хозяин агентства хохотнул и молодецки посмотрел на дизайнеров, те неуверенно переглянулись, он стушевался и вяло кончил: – А что? В спальне зеркала многими очень даже приветствуются.
– Хорошо, – я поднялась со стула и зашагала к выходу, – если надумаю, я вам позвоню. До свидания.
– Конечно-конечно! Звоните! – тут же подскочил и хозяин агентства со своего кресла. Кресло под ним было винтовым, и его непрерывное вращение в этом кресле порядком меня утомило.
Ни он, ни Серёжа за мной не поспели. Дверь я открыла сама и, выходя, услышала свистящий девичий шепоток за спиной:
– Сама не знает, чего хочет!
Захотелось вернуться и сказать: «Для того и пришла к профессионалам, чтобы узнать!» Я поморщилась и, дождавшись Серёжу, пожаловалась:
– Они не понимают меня. Их чувство прекрасного совершенно не совпадает с моим. Им нравятся композитные материалы, стекло, металл, а я хочу диаметрально противоположного. Я хочу максимально естественный интерьер. Если угодно, старомодный уют, а не их экспрессивный минимализм. Одновременно я не хочу перегружать пространство мебелью и деталями. Я что, хочу чего-то непонятного? И что это за аргумент: «Так сейчас все делают»?
– Не расстраивайся, Девочка, будем искать дизайнера, который умеет слышать клиента.
– Серёжа, но это уже третье агентство!
Он успокаивающе поцеловал меня в лоб и повёл к машине.
– Почему ты не участвуешь в обсуждении? – спросила я.
– Хочу, чтобы интерьер ты выбрала сама.
Своего дизайнера я нашла в следующем агентстве. Щегольски одетый мужчина по имени Вадим повёл беседу вовсе не так, как это было принято в других агентствах. Не было предварительного монолога о том, что хочу я, не было длинной презентации о том, что может он. Вадим задавал вопросы, иногда для наглядности зарисовывал мои ответы, иногда показывал готовые эскизы и спрашивал: «Так?», и случалось так, что то, что я представляла в уме, не нравилось мне в изображении. Словом, Вадим собирал информацию о моих представлениях о комфортном интерьере.
– Ну вот, – подытожил он, – теперь я знаю, что вам категорически не понравится. Устали?
– Немного, – призналась я и спросила: – А что мне понравится, вы узнали?
– Приблизительно. Но к деталям мы перейдём позже. Сперва…
Его прервал телефон Серёжи. Сергей взглянул на экран, и на лице его выразилось недоумение. Не отвечая на вызов, он встал и вышел из помещения, чем вновь удивил меня – неизменно вежливый, на этот раз он даже не извинился. От созерцания закрывшейся за ним двери, меня отвлёк вопрос дизайнера:
– Вначале я осмотрю дом. Когда вам будет удобно?
– Завтра будет хорошо?
– Хорошо. Давайте завтра в первой… нет, лучше во второй половине дня, скажем, часа в два.
– Договорились. Вадим, как скоро я смогу увидеть эскизы?
– Заказчики всегда торопятся, – улыбнулся он, и лицо его стало некрасивым – нижняя челюсть выдвинулась вперёд, обнаружив неровные зубы, а и без того кривоватый нос сместился набок. Я в первый раз видела перед собой человека, которого портила улыбка.
– Думаю… – продолжал он и закатил глаза к потолку, – думаю, дней за пять я сделаю эскизы спален, а потом… – он вновь улыбнулся, – если вам моя работа понравится, потом будем двигаться дальше.
– Хорошо. – Я встала и подала ему руку. – До свидания, Вадим.
Серёжу я нашла перед входом в агентство, он производил какие-то операции в смартфоне.
– Маленькая, мне надо срочно уехать, – едва взглянув на меня, произнёс он и вновь обратился к экрану. – Поедешь домой одна.
– А ты куда?
– В Вену. Я только-только успеваю на самолёт. – Закончив манипуляции в телефоне, он взял меня за плечи, заглянул в лицо и чуть встряхнул. – Девочка, не расстраивайся, я быстро.
Телефон в его руке опять зажужжал, экраном он был повёрнут ко мне, и я нечаянно увидела имя абонента.
– Да! – ответил Сергей на вызов и повернулся ко мне спиной.
Я побрела прочь.
– Я же сказал, сегодня. … Да, билет уже взял, жду такси. … Послушай меня… не плачь… хорошо, детка, не волнуйся… – таял за спиной звук его голоса.
Я изо всех сил старалась сохранить на лице безмятежное выражение. Перед глазами стояла надпись на экране: «…арина», первую букву прикрывал палец Серёжи, но догадаться, какая это буква, было не сложно. Имя абонента – Карина.
– Куда ты? – нагоняя меня, спросил Серёжа.
– Домой.
Он рассмеялся и повторил:
– Девочка, не расстраивайся так, – он вновь взял меня за плечи и вновь чуть встряхнул, – я на пару дней всего! Вернусь, и мы продолжим поиски дизайнера, слышишь? Твой дом мы сделаем таким, каким ты хочешь!
– Я думала, это будет наш дом, – беззвучно, одними губами прошептала я.
– Что? – спросил он, разворачивая меня к машине.
Я прошла мимо неё. Встревоженный Паша, высунувшись из открытой дверцы, видимо, окликал меня, а я не слышала.
– Что ты сказала? – переспросил Серёжа, усаживая меня в салон, и, не дожидаясь ответа, кивнул подбадривающим кивком и захлопнул дверцу.
«Милый так спешит, что забыл поцеловать на прощание», – усмехнулась я, а впереди уже остановился автомобиль представительского класса, и Серёжа поспешил к нему.
– Что случилось? – спросил Паша.
– Что? – я взглянула на него в зеркало заднего вида. – У Серёжи?
– С тобой.
– Со мной?.. Ничего. Устала, наверное, весь день натыкаюсь на непонимание – то ли я не умею объяснить, то ли меня не умеют услышать. Вот делаю работу над ошибками. – Я улыбнулась и добавила: – Паша, я не поеду в усадьбу.
Он помрачнел, насупился, завёл мотор и буркнул:
– Красавица взбунтуется.
– Взбунтуется, – согласилась я.
Красавица – это своенравная и ревнивая кобылка дивной солнечно-рыжей масти. Лошадка каждый день ждала скачки в лесу и, не случись её, вполне могла устроить показательные выступления. Её и огромного угольно-чёрного жеребца по кличке Гром в качестве подарка к нашей грядущей свадьбе преподнёс отец Его Высочества. А ещё в нашем «табуне» есть жеребец по кличке Пепел, его мне подарил граф Андрэ. Пепел моя первая лошадь, именно на Пепле Стефан учил меня выездке. Стефан – тот самый гид-массажист из Черногории – сопровождал лошадей из Парижа в Москву, сам, по доброй воле вызвавшись проделать этот путь. В Москве лошадей принял Василич. Счастливый обретённым хозяйством он с лошадьми не расстаётся, так и живёт с ними в шатре. Маша каждый день ездит, как она выражается, «кормить мужиков» – Василича и Стефана. А Дашу – горничную из дома графа, тоже приехавшую с нами в Москву, так тянет к Стефану, что при первой возможности она убегает туда же – в пыль и грязь стройки. Даша и в грузовом вагоне с лошадками бы поехала, если бы Стефан её взял. «Как бы я хотела, чтобы у Даши со Стефаном всё получилось, – подумала я, – Даша – красавица, высокая, золотоволосая, она и Стефан будут красивой парой…»
Сегодня Маша уезжала в усадьбу с ночёвкой и, собираясь, сновала по кухне, сумятливо раздавая указания:
– Вот тут пирог завернула… там крем-суп из брокколи, как вы любите. Тут отбивные, тут гарнир – картошечка и грибочки… мужикам готовила и вам оставила. На завтрак, – она остановилась и виновато посмотрела на меня, – что-нибудь сами… сыр там, творог…
– Мы разберёмся, Мария Васильевна, спасибо! – заверила я.
– Ну-у… – она цепким взглядом оглядела кухню и виновато спросила: – Тогда мы поедем?
Так и не разгладивший насупленного лица Паша поднялся, взял сумку и короб, доверху наполненные судками с едой, и, ни на кого не глядя и не прощаясь, пошёл к выходу. Маша за ним. В прихожей она накинула на голову платок, надела куртку и, вскрикнув: «Ох, батюшки!», вновь бросилась на кухню. Там схватила забытый целлофановый мешок и пояснила:
– Пирог это.
Паша ждал её, придерживая дверь плечом. Маша вышла за порог и… вернулась.
– Вы… яйца там… завтра, может, омлет… – продолжала беспокоиться она. Маша до сих пор называла меня «вы» и никак иначе.
– Пошли уже! – подтолкнул её Павел сумкой и отпустил дверь.
Дверь захлопнулась за ними сама по себе.
– Лида, пока она уехала, я кухню помою, – объявила Эльза почему-то шёпотом, – грязь, смотреть страшно!
– Боишься Маши? – улыбнулась я.
– Скандальная она, лучше не связываться! – махнула она рукой и направилась в ванную комнату.
– Эльза, подожди… Эльза, я уеду сегодня.
Приехать в Москву Эльзу уговорила я, потому и решила ей признаться. Она медленно повернулась ко мне, и я развела руками, не зная, что ответить на её немой вопрос. Глаза предательски наполнились слезами, и Эльза увлекла меня обратно на кухню.
– Садись. Чаю хочешь? Почему он уехал? Вы поссорились? – зачастила она вопросами.
– Нет, мы не ссорились, – помотала я головой и соврала: – Серёжа уехал по делам.
Я уже взяла себя в руки, решив, что слезливая жалость к себе подождёт того часа, когда я останусь одна.
– Всё намного хуже, Эльза. Я напридумывала себе своё счастье, а Серёжа видит отношения иначе. В общем, мне надо подумать.
– Я не поняла, ты уезжаешь тайно?
– Да. Сейчас закажу билет в один конец.
– Поняла. Я подожду, когда Сергей Михайлович вернётся, и тоже уеду.
– Мне жаль, Эльза, сорвала тебя с места…
– Перестань! Как будто ты знала! А граф? Ему ты сказала?
Я покачала головой.
– Поняла, – повторила Эльза и, помолчав, спросила: – Мы больше не встретимся?
– Ну что ты! – улыбнувшись сквозь непросохшие слёзы, я потянулась и накрыла ладошкой её руку. – Как мы можем не встретиться? Ты – подруга моя!
Оставив её на кухне, я поднялась в спальню. Оплатила через интернет-кассу билет до Алма-Аты, выложила на прикроватную тумбу все банковские карты, в кошельке оставила одну – ту, которой оплачивала билет, и деньги на которой заработала сама. Потом зашла в гардеробную, отобрала два комплекта белья, джинсы, пуловер. Достала с полки кожаный рюкзак и затолкала в него тряпки. «На месте куплю необходимое, – планировала я своё ближайшее будущее, – а если Костя так и не решился выбросить мой гардероб, то и покупать не придётся. Если жить так же скромно, как я жила до встречи с Сергеем, денег с карты хватит на несколько лет». Дело в том, что дохода на этот момент у меня не было – свой контракт с сетевой Компанией я переписала на Костю ещё до официального развода с ним.
Я набрала в мессенджере текст: «Вадим, простите меня! Я вынуждена отменить нашу встречу. Мне искренне жаль! Всего вам доброго!», и отправила адресату, а телефон положила туда же, куда и карты, – на прикроватную тумбу. В карман куртки сунула свой старый телефон – тот, в котором была моя прежняя жизнь, и осмотрелась.
– Вот и всё! – сказала я вслух. – Сказка кончилась, я попала не на свой бал. Но это были самые счастливые дни в моей жизни!
Провожать меня Эльза вышла к лифту. Я наскоро обняла её, вошла в кабину и за шумом закрывающихся створок услышала её обещание:
– Лида, я приеду туда, куда ты меня позовёшь!
Я закусила губу, чтобы не расплакаться.
Я не знала, что наступит время, и я воспользуюсь этим её обещанием.
Водитель такси, как только мы отъехали от дома, спросил:
– Налегке вы. В командировку или встречать кого?
– Домой, – покачала я головой, – я очень-очень давно не была дома.
«Накопитель» глухо шумел. Гигантские цифры на часах показывали 21:21 – намекая на потенциал моего нового жизненного пути. Я усмехнулась: «В который раз я начинаю новую жизнь?» Я осторожно пробиралась среди людей и их манаток. Сумки, сумки прямо на полу, загромождая проход. Посмотрела на группу рослых молодых людей в спортивных костюмах, сумки, видимо, принадлежали им. Не интересуясь окружающими, они бросили сумки где придётся и громко обсуждали что-то между собой. В этот момент на меня налетел ребёнок лет трёх-четырёх и, теряя равновесие, вцепился ручонкой в штанину джинсов. Я его придержала. В чёрных глазёнках нет испуга, смотрят с любопытством. Догнавший родитель подхватил чадо на руки, буркнул: «Извините!», и я двинулась дальше. Свободных мест не было, в креслах либо люди, либо баулы. Никогда не понимала, зачем в салон самолёта тащить поклажу? Поозиравшись по сторонам, я направилась к дальней стене от входа. Сняла с плеча рюкзак, бросила на пол и села на него, опершись спиной на стену. «Почему я решила, что начинаю новую жизнь? – спросила я себя. – Не новую. Я возвращаюсь в привычную для меня жизнь – жизнь, состоящую из воспоминаний». Я представила лицо мамы, её укоряющий взгляд, расспросы, слёзы, причитания: «Я тебе говорила!», вздохнула и закрыла глаза. Завтра в моей новой старой жизни меня ждал ещё тот денёк!
До посадки в самолёт было ещё больше часа и, чтобы не думать о будущем, я стала вспоминать прошлое.
Новый год мы с Серёжей встречали в Москве, а шестого января – как раз на сочельник, вылетели в Германию.
В аэропорту Дюссельдорфа нас встретил Павел. Добрейшая душа Мария Васильевна оповестила Пашу о моей гадкой сущности, чем и позаботилась о достойном приёме. Увидев меня, Паша прищурил глаза, смерил меня недобрым взглядом, и по закону жанра должен был бы ещё сплюнуть сквозь зубы, но всего лишь отмолчался – не ответил ни здрасьте, ни пожалста на моё приветствие, а протянутую руку демонстративно проигнорировал.
– Ух ты! – пришла я в восхищение. – Какая встреча!
Но Павел уже от меня отвернулся, укладывая багаж в машину.
– Маленькая, садись в машину! – крикнул Серёжа.
На улице шёл дождь, и он спешил укрыть меня в салоне. За открытой крышкой багажника он не видел приёма, оказанного мне.
– Одно к одному, – выговаривал он Павлу, – зонт ума не хватило взять, а припарковаться под козырьком не догадался!
Павел выговор выслушал молча, не стал ни оправдываться, ни извиняться. Так в молчании мы и доехали до дома.
Строгая экономка Серёжи оказалась вовсе не строгой. Она выбежала под дождь, едва Серёжа приоткрыл дверцу машины, подала ему раскрытый зонт и, не тратя времени на приветствия, убежала под защиту крыши крыльца и уже там встретила меня.
– Здравствуйте! Добро пожаловать! Я Эльза.
– Здравствуйте, Эльза! Много о вас слышала. Я Лидия.
– Хорошее? – спросила она и рассмеялась.
Тонкая, словно вытянутая и вверх, и вниз, она была откровенно некрасивой – узкое длинное лицо, длинный тонкий нос, тонкие и почти неразличимо-бесцветные губы. Светлые тонкие волосы висели сосульками вдоль её лица и ещё больше удлиняли его. Тонкая шея была испещрена венками, отчего кожа казалась голубоватой, а шея какой-то очень обнажённой и беззащитной. Но как только вы заглядывали Эльзе в глаза, впечатление менялось – круглые и чрезмерно близко посаженные друг к другу, но доброжелательные и озорно вспыхивающие при улыбке глаза её были удивительного цвета – густо-синего, с каплей размешанного в нём пурпура. Взгляд их притягивал и очаровывал.
– Пойдёмте? – полувопросительно пригласила Эльза. – Я готовлю ужин в честь вашего приезда и в честь праздника.
– Вы православная? – поинтересовалась я, заходя вслед за ней в дом, в большую квадратную прихожую с несколькими, распахнутыми в разные стороны двустворчатыми дверями и узкой лесенкой, уходившей вниз.
– Мама была православной, а я не религиозна. Раздевайтесь!
Эльза ушла в дверь направо. Я разулась, сбросила куртку на руки вошедшего Серёжи, чмокнула его в щёку и пошла за Эльзой.
– Эльза, если вы позволите, я помогу вам, – предложила я, входя на кухню.
На столе горкой высилась крупно нарезанная капуста, из миски с водой выглядывал очищенный картофель.
– Прямо с дороги? – удивилась она.
– Почему нет? Покажите, где руки можно вымыть, и я присоединюсь к вам.
Я вернулась на кухню в тот момент, когда Эльза вытаскивала из кастрюли большой кусок мяса. Кипящий бульон парил, я ткнула пальцем в кнопку вытяжки, выключила конфорку, закрыла кастрюлю крышкой и спросила:
– Итак, что мы готовим?
– Я хотела борщ сварить.
Я помолчала, ожидая продолжения. Продолжения не последовало. Эльза смутилась, а я развеселилась: «Странное меню для праздника! Боюсь представить, что готовится в будни!»
– Ну борщ, так борщ! – бодро поддержала я и предложила: – Эльза, я предлагаю смену ролей на сегодня – я готовлю, вы помогаете. Как вам?
Всё так же смущаясь, она кивнула.
– Для начала достаньте все приправы, которые есть в доме, и все овощи, – распорядилась я и вышла из кухни в поисках Серёжи.
Застала я его за работой – Павел вносил в прихожую наш багаж, а Серёжа относил чемоданы дальше – в неизвестные мне глубины дома.
– Маленькая, пойдём, я покажу тебе дом, – позвал он, приостанавливаясь в дверном проёме.
– Нет, милый, у меня другое предложение. Поставь пока чемоданы. Если мы хотим сносно по-домашнему поужинать, то, ввиду недостатка времени, вам всем придётся мне помочь. Можем, конечно, не морочиться и заказать ужин из ресторана, а можем вообще поголодать. Что ты выбираешь?
– А что ты имеешь в виду, предлагая поужинать по-домашнему?
– Понятия не имею. Я ещё не провела ревизию продуктовых запасов твоего дома. В исходнике мы имеем желание Эльзы сварить борщ, в наличии бульон и большой кусок свежеотваренной говядины. Я действительно могу сварить борщ и, скажем, сделать салат оливье. Думаю, можно испечь какой-нибудь простенький пирог на десерт, а дальше всё зависит от запасов и, главное, от вашего желания мне помогать.
Наблюдая его нерешительность, я вопросительно приподняла брови. Серёжа старательно искал ответ и… ничего!
– Милый, – предприняла я ещё одну попытку, – я, конечно, понимаю твои опасения, но и ты меня пойми, мне наконец-то представился случай чуть-чуть отравить тебя. Соглашайся!
Он неуверенно кивнул.
– Благодарю, мой герой! – шепнула я, чмокнув его в щёку, и, уходя, прибавила: – А теперь жду вас обоих на кухне.
Забыв и о чемоданах, и о своей роли недоброжелателя, Паша весело ухмылялся, слушая наш разговор, но от последовавшего приглашения попытался увильнуть.
– Можно я присоединюсь позже?
Я оглянулась и холодно ответила:
– Если ты хочешь поужинать, а не позавтракать, придётся присоединиться сейчас.
Позднее, когда он старательно резал мясо на салат, а Серёжа ушёл в ближайший магазин, я не преминула его поддеть:
– Тебе из моих рук есть небезопасно, заболеешь не дай бог.
– Почему это? – удивился он.
– Ну сам посуди, ты только меня увидел, я ещё и слова не успела сказать, а ты такую личную неприязнь почувствовал! Это ж неспроста.
Он засопел и буркнул:
– Нет никакой неприязни.
– Ну смотри, я тебя предупредила!
Совместными усилиями мы сварили борщ, запекли в духовке грудки курицы с помидорами и сыром, на гарнир сделали рис с болгарским перцем и куркумой, приготовили два салата – оливье и рукколу с сёмгой и кедровыми орешками, а на десерт – нежнейший пирог с начинкой из мороженой ежевики. Зажгли свечи и сели за стол в гостиной.
На правах хозяйки я принялась разливать борщ.
– Серёжа, приятного аппетита, милый!
– Благодарю, Маленькая.
– Павел, приятного аппетита.
– Спасибо, Маленькая, – с нахальной ухмылкой поблагодарил он так же, как Серёжа.
