Лариса Тимофеева
Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство
Глава 3. Москва
День первый (продолжение предыдущего)
Проснулась я от толчка. Тело напряглось, и тотчас же в ответ напряглись руки, обнимающие меня.
– Ч-ч-чи, Маленькая, – прошептал Серёжа. – Добро пожаловать в Москву. Дай мне губки.
– Я опять проспала весь перелёт? – сонно подивилась я и подняла к нему лицо. – Однако, это уже традиция!
Он тихонько засмеялся и стал целовать меня.
– Чем ты соблазнил стюардессу, что она позволила не цеплять на меня ремень безопасности?
– Я уверил её в абсолютной надёжности моих объятий. Открывай глазки.
– Не-ет… ещё чуть-чуть поцелуй.
Он опять тихонько рассмеялся и исполнил мою просьбу.
Нас встретило такси. Водитель довольно умело, без пробок, доставил к дому Серёжи.
Не скажу, что я как-то особенно волновалась в предвкушении знакомства с жилищем Сергея, но некий внутренний трепет всё же был. И вот, распахнув дверь в квартиру, Сергей жестом пригласил меня войти. Я переступила порог и, озираясь по сторонам, прошла в центр просторного холла. Справа располагалась лестница, почти вертикально уходившая наверх, слева за стеклянной раздвижной перегородкой была кухня, в этот час ярко и приветливо освещённая солнцем. Взявшись за ручку, я потянула перегородку вправо и, сморщив нос, поспешно вернула её на место.
– Ты когда здесь был в последний раз?
Сергей на ходу опустил с плеча ту единственную сумку из нашего багажа, что мы взяли с собой, на мягкий пуф, толкнул влево другую створку перегородки, шагнул на кухню и устремился к окну. Открыв окно, он скинул с плеч куртку, бросил её на стул и, вздёрнув вверх рукава пуловера, принялся открывать одну за другой нижние дверцы кухонного гарнитура. Нашёл чёрный полиэтиленовый пакет, заглянул в него и отпрянул. Я зажала нос рукой. Вытянув руку с пакетом перед собой, Сергей в два гигантских прыжка пересёк кухню и ещё через миг хлопнул входной дверью. На все действия у него ушли считанные секунды. Я прошла к окну и шире распахнула створку. Пронзённый разреженными золотистыми лучами город просматривался далеко окрест. «Красиво», – подумала я и полной грудью вдохнула влажный холодный воздух. Перевесившись через подоконник, я заглянула вниз, увидела крыши домов меньшей этажности и порадовалась, что застройка района завершена, и вид из окна не перекроет какая-нибудь башня.
– …не только мусор не вынесла, Маша, пол грязный, сумку поставить страшно! – услышала я недовольный голос Серёжи.
– Так что ж ты не предупредил, Сергей Михалыч? – певуче отвечала «Маша». – Позвонил бы, что приедешь, я уборку бы сделала. А так, тебя нет, что убирать-то…
Речь «Маши» оборвалась так, словно та налетела на препятствие. Я оглянулась. Женщина застыла на границе между прихожей и кухней, так и не ступив на кухню. Её узкие миндалевидные, чёрные глаза в упор смотрели на меня.
– Здравствуйте, – произнесла я и улыбнулась.
Она не ответила, сделала несколько шагов вперёд, угрожающе скрестила руки под грудью и, скосив набок рот, выдула из него воздух, словно хотела сдуть со лба прядки волос. Лоб её, однако, был чист – ни единого волоска не выпало из туго сплетённых кос, высоким венцом украшающих голову. Женщина была высокая, статная, с ниткой коралловых бус вокруг царственно-горделивой, не знавшей загара шеи. Это была Маша – та самая богиня кулинарии, как назвал её Сергей.
– Маленькая, – позвал Сергей, появляясь за спиной Маши, – тут неподалёку кафе с хорошей кухней, пойдём позавтракаем.
Маша оторвала от меня взгляд и поворотилась к Серёже.
– Так я приготовлю завтрак, – произнесла она опять певуче, – ты, Сергей Михалыч, скажи только, что приготовить, у меня и продукты есть.
Сергей вопросительно взглянул на меня. Я обвела взглядом неопрятную, захватанную жирными пальцами кухню с присохшими крошками в мойке и покачала головой.
– Я здесь есть не буду.
Глаза Маши грозно сверкнули, руки всколыхнули грудь, устремляясь кулаками в бока, но… опомнившись, богиня кулинарии повела плечами и вновь усмирила их под грудью.
– Серёжа, давай в спальню заглянем и в ванную тоже, может, и спать лучше не здесь, – проговорила я, проходя мимо неё, и не умей я ставить защиту, на спине моей глазами Маши тотчас бы выжглись два огромных кратера.
Мы поднялись наверх по винтовой кованой лестнице. Я открыла первую дверь и оцепенела на пороге спальни с огромной кроватью посередине. Изножьем кровать была направлена к панорамному, во всю стену окну и была не прибрана – с неё как встали, так и оставили.
– Ты любишь красное пастельное бельё? – спросила я.
Сергей стоял за спиной, обдувая мою макушку дыханием.
– Не знаю. Заказывал в интернет-магазине скорее по размерам, чем по цвету. Ты не хочешь пройти?
Я покачала головой.
– Я боюсь.
– Чего?
– Боюсь увидеть женский волос, или найти другие признаки женского присутствия. Кровать, напоминающая размерами аэродром, с разбросанными как попало подушками, с одеялом, наполовину сбитым на пол, – всё вопиет о бурной ночи её владельца.
Сергей оглушительно захохотал. Бросив сумку на пол, он подхватил меня на руки, донёс до кровати и опустил в её объятия.
– Маленькая, кровать не знает бурных ночей, ей неведом секс. Она девственна. Эту квартиру я приобрёл лет десять назад. Мои постоянные отношения к тому времени канули в прошлое. – Говоря это, он медленно наклонялся к моему лицу. Коснувшись губ, прошептал: – Лидка, я перенёс тебя через порог нашей спальни… люби меня, Девочка…
Ванная комната была в приличном состоянии – не сверкающая чистотой, но вполне приемлемая. Я наскоро приняла душ и, торопливо одеваясь, крикнула в приоткрытую дверь:
– Серёжа, если я и другие комнаты тут осмотрю, ты не умрёшь с голоду?
– Другие, Малышка, это всего одна, – отозвался Сергей, – мой кабинет.
– А третья дверь куда? Я вроде три двери видела.
– За ней крошечный тренажёрный зал. У меня не всегда есть возможность сходить в «качалку».
Кабинет был такой же просторный, что и спальня – вдоль стен стояли книжные шкафы, справа рабочий стол, слева диван в матовой кожаной обивке чёрного цвета, перед диваном на полу шкура огромного медведя. Медведь яростно скалил пасть на всех, кто переступал порог кабинета.
– А этот зверь – чей трофей?
– Купил. Ещё до того, как на первую охоту отправился.
Пройдясь вдоль шкафов, я пробежала глазами по корешкам книг – основу библиотеки составляла специальная литература на разных языках – экономика, юриспруденция. Было много мемуаров. Целый шкаф занимали труды философов – Кант, Гегель, Рассел, Лао-Цзы, Марк Аврелий, Макиавелли… наши – Флоренский, Ильин и даже Розанов.
– Ты много читаешь? – спросила я.
– Времени не хватает. Когда дома, стараюсь читать четыреста страниц в день.
– Владеешь практикой скорочтения? – Я подошла, обняла его и, упираясь подбородком в грудь, заглянула в лицо. – Мне у тебя нравится.
Он недоверчиво усмехнулся.
– Правда, – заверила я. – Чистоту навести несложно. Мне хорошо в этом интерьере.
– А как же красное бельё? – засмеялся он.
– Ооо, красное бельё мы будем хранить, как свидетеля нашего первого секса в твоей квартире!
– В нашей квартире, Маленькая.
– В нашей твоей квартире, – послушно повторила я.
Он куснул меня за нос.
Маленький уютный ресторанчик располагался в двух шагах от дома и встретил пустым залом. Увидев нас, зевающий официант резко закрыл рот и поспешил улыбнуться.
– Добро пожаловать! Выбирайте столик.
Я заказала рисовую кашу, томлёную в чугунке, и фруктовый салат. Сергей – блюдо с дурацким названием «Завтрак олигарха» – яичницу с белой спаржей и ветчиной, а ещё сырники с вишнёвым джемом.
– Серёжа, ты богат, а в быту скромен, – отметила я его заказ, – даже непритязателен.
– Деньги позволяют иметь больше возможностей, но они же, могут сократить свободу выбора, – сказал он, коротко рассмеялся и добавил: – Я, Маленькая, стараюсь опровергать истину – каждое приобретение несёт в себе потерю.
– Я не понимаю.
– Скажем, я знаю человека, который ест из рук своего повара-француза. Однажды он проговорился, что мечтает о картошке с луком, жаренной на сале. Нанять кухарку, которая будет готовить его любимую картошку, ему не позволяет статус. Так его деньги сократили его свободу выбора. Я ем там, где меня застал голод. Сейчас мы завтракаем в этом недорогом ресторане, а завтра можем слетать на побережье Нормандии полакомиться устрицами. Коротко говоря, к тем возможностям, что я имею, я присоединяю новые, в то время как большинство людей заменяют одни на другие.
– Они это делают под давлением социальных шаблонов. Определённым деньгам соответствуют определённый класс автомобиля, определённая марка часов, одежды и, что много хуже, определённые интересы, определённый стиль поведения и даже мышления. Из этих рамок трудно вырваться, быть белой вороной по силам не каждому.
– Согласен. Вопреки расхожему мнению, люди с деньгами менее свободны, чем их умеренно зарабатывающие собратья. Вначале они окружают себя всевозможными радостями жизни, а потом попадают к этим радостям жизни в зависимость.
Серёжа умолк, взглянув на подошедшего официанта. Тот поставил перед ним кофейник и, забирая со стола посуду, спросил:
– Счёт вам сейчас?
Серёжа кивнул и продолжал:
– У меня было одно очень непродолжительное, но полезное знакомство в начале девяностых. Как-то раз всеми правдами и неправдами я попал на деловую вечеринку. Мне хотелось забраться уровнем повыше, а для этого нужны были связи в среде бизнесменов. Ходил я на этой вечеринке, ходил, тут послушаю, о чём говорят, там рядышком постою. Если разговор носил деловой характер, то, как только меня замечали, тему сворачивали – переводили разговор на другое или умолкали, выжидая, когда я уйду, а то и сами расходились. Я и вопросы пробовал задавать, и мнение своё высказывать, и анекдот рассказать, чтобы за своего сойти, всё без толку. В общем, не преуспел я. Собрался уходить, как увидел, что мне машет рукой один человек. Давай назовём его Иван Иваныч. Серьёзный человек, сейчас бы его отнесли к разряду олигархов. Он в отдалении от всех остальных на диванчике расположился. Тучный он был, диабетом страдал. Глазки – маленькие, в отёчных веках спрятаны, взгляд умный, пронзительный. Рядом с ним никого. Я подошёл, охранник мне дорогу заступил. Иван Иваныч едва слышно приказал: «Васька, пропусти». И без паузы спрашивает: «Ты чей?» «Ничей, – говорю. – Бизнес делаю, хотел познакомиться с деловыми людьми». Не знаю, чем я ему понравился, но он пригласил меня на свою дачу на следующий день. Там расспросил о бизнесе, удивился: «Ты на всей этой мелочёвке такие деньги подымаешь?», кажется, даже не поверил, но похвалил. Это начало лета было, день ясный, тёплый. Мы сидели на террасе, перед нами метрах в десяти пруд. У самой воды в шезлонге женщина в бикини и большой пляжной шляпе журнальчик листает. Вдруг она встала и, выставив в нашу сторону голый зад, начала разворачивать шезлонг к солнцу. Иван Иваныч смотрит на неё и вдруг говорит… усталым таким голосом говорит: «Сука. Если бы ты, парень, знал, как я её ненавижу. Ночью не сплю, слышу, как она сопит, и, веришь, придушить её хочу. Подушку на морду её реставрированную положить и рукой прижать!». Он даже движение рукой сделал, будто придавливая. Взглянул на меня сверлящими глазками и спрашивает: «Ты ждёшь, что я тебя под крыло возьму? Не возьму. И с людьми нужными не познакомлю. Совет дам. А совет простой – пока будешь все деньги мира зарабатывать, жизнь свою не про*ри. Я, сынок, и деньги, и власть, которая вот в этих руках, – он растопырил перед собой жирные ладошки и сжал их в кулаки так, что даже руки задрожали, – отдал бы за возможность вечерами укрывать лицо в любящих нежных ладонях. Да ты не сочувствуй, жива она. Я её выгнал. Выгнал из дома, о котором мы вместе мечтали, а когда построили, мне потребовалась новая жена – по статусу, значит, – вот эта! – и, не глядя, ткнул пальцем в направлении пруда, – избалованная и развратная потаскуха, дочка нужного мне человека». После встречи с Иван Иванычем я впервые задумался, зачем мне деньги. Какую цену я готов заплатить за достижение богатства? Ночь не спал, пришёл к выводу, что поскольку деньги нужны только для одной цели – для удовлетворения потребностей, то нелогично, глупо и даже самоубийственно жертвовать потребностями ради денег. Вот и стал думать, что же является моими потребностями, без чего жизнь будет не в радость? Я над такими вещами до той встречи не задумывался, действовал и жил, как все, – что другие считают престижным, то и я хочу.
Сергей пригубил кофе, а я мягко спросила:
– Так что же является твоими потребностями, Серёжа?
Наши взгляды встретились, и он улыбнулся.
– Ничего оригинального, Маленькая. Свобода! А именно, право жить так, как я хочу. Дружба. Любимая женщина. Это то, чем я никогда не буду жертвовать.
– Свобода от навязываемых кем-то или чем-то условностей? – напомнила я разговор в самолёте.
– Точно! Я хочу прожить свою жизнь! – Сергей оглянулся на официанта и, вновь повернувшись ко мне, прибавил: – Я счастливчик, Маленькая! Жизнь вовремя посылает мне нужных людей. Людей-учителей.
– Жизнь всем посылает учителей вовремя, – проворчала я, – не все хотят учиться.
– Давай вернёмся к нашим делам, – сменил тему Сергей. – Мы улетаем завтра во второй половине дня. У нас времени больше суток. Чем ты хочешь заняться?
– Хочу в Кремль, давно не была. Можно пройтись по Арбату. Можно в Русский музей.
– А вечером потанцуем, – добавил он.
– Ну-у… Хорошо!
– Не хочешь? Маленькая, говори прямо.
– Серёжа, я сто лет не была в московских театрах. Может, удастся куда-нибудь попасть? Мне всё равно куда! Давай в кассу заглянем. Я сомневаюсь, что сегодня можно приобрести билеты на сегодня, но вдруг!
Он взял в руки телефон и, листая экран, спросил:
– Куда ты хочешь?
– Ооо, ну не знаю. Я в Театре Наций никогда не была. Можно в Вахтангова или в Современник, можно в Малый, в Ленком. Да хоть куда!
– Аллё. … Да, я, – тепло улыбнувшись, заговорил скупыми фразами и длинными паузами между ними Сергей. – Привет! … В Москве. … Нет, завтра улетаю.
Его оппонент и вне функции громкой связи просто оглушала каскадом слов, перемежая их таким же каскадным смехом. Дама явно флиртовала, и, вероятно, была не просто знакомой. «Я приехала на его территорию, – подумала я, разглядывая прохожих за окном, – и теперь на каждом шагу буду встречаться с его прошлым, но… кажется, я совсем не готова к знакомству» Я вновь взглянула на Сергея. Кивая собеседнице, он с тревогой следил за мною глазами. Я смутилась и снова отвела взгляд в окно. «А ведь я ревную. Да-а, я уже трижды допустила её присутствие. Один раз я приревновала к Акмарал, когда Серёжа откровенно любовался её свежестью, один раз к стюардессе, когда та разинула рот, любуясь, с каким аппетитом он ест, и сейчас… Нельзя, ревность штука привязчивая, один раз увязнешь, потом не отпустит. Надо прогнать…»
– Маленькая, – Сергей коснулся моей руки, – в Ленкоме – «Юнона и Авось», в Театре Наций – «Жанна», в Малом – «Король…»
– Серёжа, Ленком, конечно, Ленком! – воскликнула я, прерывая его.
Он договорился о времени и месте встречи и, отключив связь, шумно выдохнул и спросил:
– Ревнуешь?
– Угу, – виновато промычала я.
– Не ревнуй, Девочка, я никогда не смешиваю деловые отношения и секс. Эти отношения, – он указал глазами на телефон, – деловые.
Мы вернулись к дому и спустились в подземный паркинг. Навстречу нам из будки выбежал охранник.
– Здравствуй, Сергей Михалыч, с приездом! – закричал он радостно, заранее протягивая руку.
– Здравствуй, Петрович! Как себя чувствуешь?
– Так, Сергей Михалыч, живы будем, не помрём, само собой! – отшутился Петрович. – Что мне сделается? В больничке полежал, от жены отдохнул, само собой, ну и она от меня, само собой. За помощь твою премного благодарен, само собой, и жена благодарить просила, как увижу, само собой. А ты надолго к нам? Я машинку твою уже из бокса выгнал, само собой, вон она красавица стоит, ждёт тебя. – Петрович, не глядя, потыкал большим пальцем левой руки себе за спину. – Вася прибегал сказать, что ты приехал, он и ключи принёс, само собой. У них там переполох, само собой, с королевой своей уборкой у тебя занимаются. Ну и я, само собой, прибрал твою красавицу – пыль с неё смыл, само собой, внутри пропылесосил. Так что, пользуйся, само собой, милости просим!
Петрович достал из кармана ключи и вложил их в руку Сергея.
– Благодарю, Петрович, – сказал Сергей и, в свою очередь, вложил в руку Петровича денежную купюру.
Тот с небольшим поклоном принял её.
– Благодарствую, само собой, Сергей Михалыч! – Пряча купюру в нагрудный карман, Петрович подмигнул мне и шутливо пояснил: – Ребятишкам на молочишко, само собой!
Запустив двигатель, Серёжа удовлетворённо кивнул и сказал, обращаясь то ли ко мне, то ли к машине:
– Поехали, Девочка!
Гуляя на Старом Арбате мы много смеялись и много целовались.
– Давай, закажем твой портрет во-он тому художнику, – предложил Серёжа.
– Не-ет, – сморщила я нос, – у него лицо кислое. Он нарисует не портрет, а карикатуру, а я и так у тебя не красавица. Давай лучше шаржи закажем! Смотри, шаржист какой весёлый. Только ты первый, хорошо?
Сергей долго усаживался на стульчик, шутливо заваливаясь то вправо, то влево – своими размерами стульчик совсем не годился под размеры Серёжи. Наконец сел, при этом колени его задрались на уровень груди. Тогда он опустил плечи вниз, уравняв их с коленями, и спросил:
– Маленькая, посмотри, так хорошо?
Бегая вокруг и оценивая его с разных сторон, я покачала головой.
– Нет, Серёжа, я считаю самой сильной твоей стороной твою голову на шее. А в этой позе солируют колени, и шеи нет совсем. Я не спорю, колени твои красивы, но голова мне нравится в тебе больше.
Выслушав, он вытянул шею вверх, соединил колени вместе и обнял их руками.
– Так лучше, Маленькая?
Я прищурила один глаз и подтвердила:
– Так лучше, Серёжа. Мне очень нравится, как твоя голова лежит на шее. Я права, она самая красивая часть тебя. Одно мне не очень нравится, куда-то делся твой размер.
– Размер?.. – озадачился Серёжа, помолчал, размышляя, и спросил: – Что ты имеешь в виду, Девочка?
– Ну что я имею в виду? Я имею в виду размер твоей длины, конечно, – ответила я.
– Размер моей длины, Маленькая?.. А что это?
– Ну, Серёжа, мне неловко, право. Размер твоей ширины сейчас впечатляющий, а вот размер длины куда-то делся.
Сергей вновь озадаченно помолчал, кивнул и, расцепив руки, вытянул ноги перед собой и жалобно спросил:
– Ну а теперь я тебе нравлюсь, Маленькая?
Я сокрушённо всплеснула руками и, укоризненно качая головой, воскликнула:
– Очень! Более любимого мужчины я не встречала!
Пока мы забавлялись, художник успел нарисовать оба шаржа, мне и позировать не пришлось. Он уловил и теплый искристый взгляд Сергея, и его лёгкое самодовольство подметил. Какой художник увидел меня, мне тоже понравилось. Шагая по Арбату, Сергей долго рассматривал рисунок, потом положил в сумку и сказал, что будет брать его с собой в поездки.
– А вот и наши билеты, Маленькая, – сообщил он, кивнув в сторону театра имени Вахтангова.
Я увидела коротко остриженную молодую женщину в стёганом объёмном пальто до пят. Не признать её среди других людей было невозможно, опираясь рукой на колонну, она подпрыгивала и махала другой рукой. Мы подошли, и женщина, доброжелательно взглянув на меня, вместо приветствия спросила:
– Это ты на «Юнону…» вкрай захотела? – и передразнила: – «Ленком, Серёжа, конечно, Ленком!»
Получилось очень похоже, и я засмеялась. Она тоже. Смех полностью обнажал её бледные дёсны с рядом неровных, на удивление мелких зубов. Выдернув из сумки билеты жестом факира, она с поклоном подала их мне.
– Мадам!.. Лучшие места, между прочим! Я Илона, кстати.
– Лидия, – представилась я в пустоту.
Она уже потеряла ко мне интерес и обратилась к Сергею:
– Кофе угостишь? Я, между прочим, сегодня ещё не ела.
Сергей осмотрелся в поисках кафе. Илона разрешила и эту его озабоченность.
– Вы же гуляете? – риторически вопросила она и предложила: – Давай пройдёмся до «Х», там есть зал для курящих. Ты же не против, если я сигаретку выкурю за кофе? – этот вполне высокомерно заданный вопрос она адресовала мне.
Я была не против.
Илона обеими руками обхватила руку Сергея и потянула его вперёд. Но он, конечно же, не забыл про меня и, подчиняясь её понуждению, на ходу позвал:
– Маленькая, пойдём!
Я осталась стоять на месте. Тогда Сергей извинился, аккуратно высвободился из захвата Илоны, вернулся ко мне и, наклонившись, виновато потёрся кончиком носа о мой нос.
– Простишь?
Я засмеялась. Он поцеловал меня в смеющийся рот, забрал из моей руки билеты и потащил за собой. Илона прилепилась к нему с другой стороны и защебетала. То и дело прерывая себя взрывами смеха, она повела рассказ о жизни общих знакомых. Начисто вычеркнутая из беседы, я плелась сзади, на расстоянии вытянутой руки, и развлекала себя разглядыванием витрин и афиш. За нами увязался мим в белых перчатках и белой, нелепо смотревшейся в это время года, беретке с полосатым красно-белым помпоном. Пристроившись с моей стороны, он важно вышагивал, высоко задирая колени и крутя головой по сторонам. Забежав вперёд и пятясь, изображал общение моих попутчиков, затем вновь пристраивался журавлиным одиночеством подле меня. Шутка мима была правдивым отражением реальности, она была историей о третьем лишнем. В очередной раз забежав вперёд, мим вдруг припал на одно колено и протянул мне руку, приглашая отправиться в другом направлении. Посмеиваясь, я покачала головой. Тогда он опять забежал вперёд и в отчаянном порыве «вырвал» из груди пульсирующее сердце и протянул мне. Сергей сунул в его подрагивающую руку деньги, чем и пресёк дурацкий спектакль. Занятая всей этой историей, я не заметила, в какой момент Илона отлепилась от Серёжи и ушла вперёд. Я увидела её у кафе – она стояла лицом к стене, рядом с урной и торопливо, часто-часто затягиваясь, курила. Затянувшись в последний раз, она бросила окурок и успела прошмыгнуть передо мной в открытую Сергеем дверь, выдохнув дым уже за порогом. В гардеробе она небрежно сбросила с плеч пальто, так что помогающий мне снять дублёнку Серёжа едва успел его подхватить.
Я отправилась искать дамскую комнату. Илона догнала меня и, опережая, бросила на ходу:
– Вы не пара! – С силой толкнув дверь в туалетную комнату, она прошла, не потрудившись её придержать. У рукомойников развернулась и заявила: – Я много лет мечтаю о нём! – и с усмешкой передразнила: – «Маленькая»!
Сергей в её исполнении получился тоже очень похоже. Я подумала: «А ведь странно, наверное, слышать, что зрелую женщину называют «Маленькая» … и вместо имени используют эпитет… Ну и что? Мне нравится! И Маленькая, и Девочка нравится, и Малышка». Я улыбнулась и взглянула на отражение Илоны в зеркале. Ноздри её раздувались в боевом возбуждении, точнее раздувалась та, которую я видела.
– У тебя талант к пародии, – произнесла я. – Ты театральный кончила?
– Ну и? – спросила она с вызовом и тоже повернулась к зеркалу.
– Красивая ты. Череп идеальной формы, затылок красивый. И нос. Такой нос описывают в романах – тонкий, с лёгкой горбинкой и трепетными ноздрями.
Нахмурившись, она некоторое время изучала моё лицо, а потом выпалила:
– О тебе того же сказать не могу!
Я промокнула руки бумажным полотенцем, выбросила комок в урну и направилась к выходу.
– Я не уступлю! – крикнула она вслед.
Не оглядываясь, я только пожала плечами.
Мы решили здесь же и пообедать. И пожалели. Вентиляция не справлялась с табачным дымом, кухня оказалась посредственной – я вообще есть не стала, Сергей поковырял вилкой в тарелке и тоже её отставил.
Илона утомляла многословием. Села она с Серёжей рядом, отчего, ложась грудью на стол, беспрестанно заглядывала ему в лицо; одновременно жевала, одновременно балансировала вилкой, зажатой между указательным и средним пальцами, и говорила-говорила-говорила. Вдруг она увидела обручальное кольцо на пальце Сергея, взгляд её метнулся к моей руке, сравнил. Она опечалилась, уныло опустила глаза в тарелку и умолкла. Возникшая тишина была ещё хуже. Из трёх человек за столом ел только один, двое других обречённо ждали, когда первый насытится.
– Илона, расскажите, кто из актёров занят в «Юноне…»? – попросила я, только чтобы прервать молчание.
Она вяло начала, потом увлеклась, и рассказывала, к счастью, уже без того оглушающего энтузиазма, что владел ею в начале нашей встречи. К тому времени, когда ей принесли кофе, она успела рассказать и о профессиональной, и о личной жизни всех актёров когда-либо занятых в спектакле. Глотнув кофе, она закурила и спросила:
– Ну ты решил? В клуб билеты будешь брать? – и по-мужски выпустила дым через нос.
– Маленькая, Илона предлагает посетить ночной клуб и участвовать в батле – джаз против латино.
– Данс батл, – уточнила Илона и затянулась. Выпуская дым, пояснила: – Латиноамериканские ритмы против джазовых композиций. Это круто! Я сама пойду.
– А посетители клуба могут танцевать?
– В том и фишка, именно посетители – участники батла!
– Серёжа, я хочу, – определилась я.
Прощаясь, Илона помахала рукой и кивнула:
– Ну, ещё встретимся! – сбежала по ступенькам кафе и, не оглядываясь, быстро пошла по Арбату.
Сергей развернул меня к себе и, уткнувшись носом в волосы, проворчал:
– Дымом пропахла. Сегодня Кремль, Маленькая, отменяется. Пойдём купим тебе парочку тряпочек, как ты их называешь, ну и мне тоже, в джинсах в театр идти не годится.
Пережив информационно-эмоциональный ураган в лице Илоны, мы вновь вернулись к шуткам и смеху.
Первым мы посетили салон мужской одежды, изыскано-строгий интерьер которого был выдержан в серых и синих тонах разных оттенков. На полу приглушающий шаги ковер, никаких манекенов, никаких плакатов с изображением брутальных моделей, в воздухе разлит аромат холодной свежести, смешанный с едва уловимым ароматом дорогого парфюма. Из-за стойки вышел серьёзный молодой человек в очках и поздоровался. Указав рукой на мягкую мебель, предложил мне присесть и только после этого обратился к Сергею:
– Чем могу служить?
В этот самый миг откуда-то сбоку, из-за плотного ряда костюмов, выпорхнул ещё один молодой человек и, широко улыбаясь, воскликнул:
– Здравствуйте, Сергей Михайлович! Мы рады видеть вас в нашем магазине! Я Николай.
Чуть поклонившись, он приветливо кивнул и мне, мгновенно охватив оценивающим взглядом с ног до головы. «Ого! – восхитилась я. – Чувствую, как вспыхнули цифирьки на моих тряпках! Кш-ш-ш вас!» А Николай уже тем же мгновенным взглядом охватил фигуру Серёжи и, манерно уперев указательный палец в подбородок, взглянул в какую-то карточку, которую держал в другой руке, покачал головой и изрёк:
– Сергей Михайлович, боюсь, ваш размер изменился. Придётся пройти в примерочную.
Меня угостили чаем с лимоном, и пока я его пила, Сергей выбрал и костюм, и туфли, и аксессуары. Вышел он из примерочной чем-то озабоченным, расплатился, и Николай проводил нас к выходу, радушно и ненавязчиво пригласив заходить ещё.
– Приятно посмотреть на профессиональную работу, – похвалила я и спросила: – Ты давно у них обслуживаешься?
– Давно не обслуживаюсь, – рассеянно ответил Сергей, – я шью одежду на заказ. Знаешь, я как-то странно изменился, – продолжал он задумчиво. – Я думал, что просто сбросил лишние килограммы, а сейчас себя в зеркале рассмотрел. Я таким никогда не был. Маленькая, у меня торс и бёдра такие же, как в двадцать лет были, а плечи и объёмнее, и мускулистее, чем тогда. Но откуда? если всё это время я не качался.
– Что тебя удивляет? В двадцать лет ты был мальчиком, а сейчас мужчина. У мужчин и спина шире и грудная клетка больше. Это называется возмужать. – Опершись на его руку, я подпрыгнула, чмокнула его в щёку и пошутила: – Сбросил лишнее и явил миру красоту столь совершенную, что и сам чуть не ослеп? Серёжка, осторожнее, Нарцисс, увидев себя, плохо кончил.
Увернуться я не успела, захватив в кольцо рук, Сергей пригрозил:
– Покусаю!
– Давай, – согласилась я и попросила: – Только начни с поцелуя.
Добрые люди, спеша по своим делам, обходили нас, не задевая.
Мой наряд поджидал меня в салоне молодого российского дизайнера. Подобрав к нему туфли, мы почти бегом возвращались к машине. Перебежками передвигалась я, и поторапливала тоже я:
– Давай ускоримся, Серёжа! Будет жалко опоздать!
Он шагал свободно и широко и уговаривал:
– Успеем, Маленькая, не торопись.
Но… я всё равно поторапливала и всё равно торопилась, уже не раз замечая до этого, как точно Сергей умеет рассчитывать время.
На пороге квартиры мы столкнулись с мужем Маши. Он выходил из квартиры и так сильно толкнул дверь наружу, что она неминуемо снесла бы меня, если бы Сергей вовремя меня не отдёрнул назад.
– Зашиб? – испуганно вскрикнул мужчина и, перегородив собою вход, заметался виноватым взглядом между мной и Сергеем.
– Вася, домой хозяев пустишь? – поинтересовался Серёжа.
Охнув, Вася засуетился, не сразу решив, куда ему лучше двигаться, то ли наружу, то ли назад в квартиру. Залившись краской, он наконец определился и начал пятиться.
– Здравствуй, Вася, – поздоровался Серёжа.
– Ох, здравствуй, Сергей Михалыч, – охнул опять тот. – С приездом! Что-то я… – он растерянно умолк и потянулся рукой к затылку.
Сбросив дублёнку на руки Серёжи, я подошла и протянула мужчине руку.
– Здравствуйте.
– Вася, познакомься, моя жена Лидия, – представил Серёжа.
Тёплые большие мозолистые ладони объяли мою руку, не трясли, не пожимали, просто окружили и держали. Глаза мужчины осмелели – изучали, знакомились, лучась лукавством и теплом.
– Здравствуйте, – наконец ответил он. – Хорошо же я вас встретил! Я Василий, сын Василия, внук…
– Василия? – догадалась я и рассмеялась.
– Точно!
– Дважды Васильевич, значит!
Он отпустил мою руку и почесал затылок.
– Под таким углом я вопрос не рассматривал.
– Маленькая, время, – поторопил Серёжа.
– До свидания, Василий дважды Васильевич, – подхватилась я. – Рада знакомству! – последние слова я договаривала, уже взбегая по лестнице.
– Я тоже рад, Лидия! – подняв лицо вверх, крикнул Вася.
Он не ушёл, а дождался нас. Когда, переодевшись, мы спустились вниз, Вася услышал шаги и крикнул:
– Сергей Михалыч, кран придётся менять. Поставил ты эту импортную дрянь, не годится она для нашей воды. Буду российский…
Он повернулся и, позабыв о чём говорил, уставился на меня восхищёнными глазами, откровенно осматривая с ног до головы. Рука его потянулась к затылку.
Смутившись, я взглянула на Сергея, он привлёк меня к себе и шепнул:
– Пойдём, Маленькая. – А затем разрешил и Васину озабоченность: – Ставь российский, Вася.
