Борис Степанченко
50 дней из жизни Кислого или ведьмы тоже ошибаются
Эпилог
Кислый лежал на вонючей, грязной соломе и тупо пялился в темноту. Заканчивались шестые сутки заключения. Шестые и последние. Ровно в десять часов утра, состоится казнь. Накануне днём ему зачитали приговор. Судья почти пять минут перечислял, что Сергею должны отрезать и сломать, прежде чем повесят за шею. Для умершвления, как выразился слуга правосудия.
– Зверьё! – простонал Кислицин, пытаясь повернуться на бок.
После многочисленных допросов болело всё тело. Особенно суставы. Горизонтальная дыба с призмой здоровья не добавляет. В первый день был обычный допрос. Но обычным он считался лишь для этого Мира. Подвешивание обвиняемого за, вывернутые назад, руки здесь пыткой не являлось. Это делалось, чтобы подследственный быстро и правдиво отвечал на вопросы дознавателя. Ведь с гирей на ноге не по сочиняешь. Пытать всерьёз его стали позже. Когда Кислый случайно проговорился, что некоторое время служил принцу Эллиоту. Вот тут уже фантазия следока разыгралась не на шутку. Его интересовало, с какой целью Сергей был заслан мятежниками в столицу и не собирался ли он покуситься на жизнь Его величества. Кислицина пытали несколько дней, пока он не сказал, что прибыл из другого Мира. Вот тут дознаватель решил сбавить обороты, опасаясь, что подследственный чокнется, не дождавшись суда. Тем более, что Сергей уже сознался во всех, предъявленных ему, обвинениях.
Небо, которое Кислый мог видеть в небольшом зарешеченном окошке под самым потолком его камеры, стало заметно светлее. А значит скоро наступит рассвет. Его последний рассвет. Утром должен явиться священник, чтобы исповедать и отпустить грехи. Сергей горько усмехнулся, вспомнив, как монахи втюхиваюли индульгенции доверчивым простолюдинам. Им самим козлам впору каяться. Кислицин нащупал на груди под рубахой деревянный крестик. Это всё, что у него теперь осталось от многомиллионного состояния. В минуты смертельной опасности Кислый уже обращался с просьбой к небесам и каким-то невероятным образом выживал. Сергей припомнил, как обещал Небу больше не воровать и заняться честным ремеслом. Неужели он оказался здесь только из-за того, что не сдержал слово? Неужели из-за украденных брюликов Бетрис? Так она сама их заработала не совсем честно. Она сама воровка и убийца. Неужели это конец?! Неужели ничего нельзя исправить?! Небо в зарешеченном окошке стало почти светлым. До утра оставалось совсем недолго. Превозмогая боль, Сергей перевернулся на живот и медленно поднялся на четвереньки. Встать на больные колени оказалось совсем не просто, но Кислый это сделал.
– Прости меня! – глядя на зарешеченное окошко, прошептал он – Я лишь хотел жить по-человечески! По законам этого проклятого Мира, в который попал не по своей воли. Ты же это знаешь! Меня здесь вообще не должно быть! Это неправильно и несправедливо!
Сергея всего трясло. Голова шла кругом. Но он держался из последних сил.
– Помоги мне! Обещаю, это уж точно в последний раз! – прохрипел Кислицин, теряя от боли сознание.
Тут перед глазами у Сергея всё поплыло и, глухо застонав, он рухнул лицом в солому.
– Эй, Кислый! Ты это чего?
Голос показался Сергею ужасно знакомым. Кислый открыл глаза и увидел прямо над собой румяную харю друга Михи, который почему-то тряс его за плечи.
– Давай-ка Серёгу посадим – сказал рядом ещё один голос.
Кислицин почувствовал, как его подхватывают и усаживают на какую-то деревянную лавку. Медленно приходя в себя, Сергей поднял голову. Справа закадычный друг Миха, который озабочено смотрит на него и зачем-то придерживает под руку. А слева абсолютна незнакомый ему парень. Причём оба они в солдатском ХБ и с ярко-зелёными погонами на плечах. Собственно, на нём самом точно такая же форма. И точно такие же погоны с буквами ПВ. А монотонный гул, вовсе не шум в ушах. Это двигатель большого транспортного самолёта, где находится он сам и ещё около сотни парней в пограничной форме. Кто-то, как и Сергей, сидит на лавках, расположенных вдоль фюзеляжа, а кто-то устроился прямо на полу. На собственных вещмешках.
– Кислый? Ну, ты чего? Живой? – поинтересовался друг.
– Миха! Как же я рад тебя видеть! – улыбнулся Сергей.
– Узнал наконец – засмеялся Михаил – А то всё сэр, да сэр. Бубнил словно попугай. А капитана вообще милордом обзывал.
– Да, это был не я. То есть конечно я. Ну, просто меня ведьма заколдовала – попытался объяснить Кислицин.
– С тобой точно всё хорошо? Какая ещё ведьма? – удивился друг.
– Обычная ведьма. Аллой зовут – ответил Сергей – Напоила меня какой-то дрянью. Вот я память и потерял. Ничего с того момента не помню.
Про память Кислицин конечно соврал. Не рассказывать же Михе о ином Мире и о всех его приключениях. Точно решит, что свихнулся. Лучше уж сослаться на частичную потерю памяти. Так выглядит более правдоподобно.
– Ты про свою бабу, на которой жениться собирался? – засмеялся Миха – Эта действительно. Настоящая ведьма. Так в тебя вцепилась! Клещами не оторвёшь!
– Я на ней жениться собирался? – удивился Кислый – Ничего не помню. Помню, как мы познакомились в баре. Помню, как у неё дома кувыркались. Потом она мне дала выпить какую-то дрянь и больше ничего не помню. Словно отрубило.
– Так ты не помнишь, как тебя менты искали? – спросил Михаил.
– Нет – мотнул головой Сергей.
– Тебя в общаге потеряли – начал рассказывать Миха – Вещи на месте, а тебя всё нет и нет. День нет, два нет, а на третий день комендант заявил в милицию. Даже уголовное дело завели. Родителям сообщили. А первого сентября ты вдруг сам объявился. Под ручку со своей чувихой. Пришёл узнать, на какой факультет тебя приняли. Забыл, что экзамены завалил. Ну, теперь ясно почему. А потом началось самое интересное. Тебе повестка, а ты не являешься. Но тут тебя быстро разыскали. У подруги дома. Хотели уголовное дело завести, за уклонение от призыва, но отца твоего пожалели. Всё-таки передовик производства. Лучший комбайнёр района.
– А ведьма чего? Успокоилась? – спросил Кислицин.
– Куда там! Говорит ему в армию нельзя. Мы заявление в ЗАГС подали – засмеялся Михаил – Но это же не аргумент. Ей отвечают, через два года вернётся, тогда и распишетесь. За одно и чувства свои проверите на прочность. А она словно взбесилась! Жалобы на военкома строчила. Взятку предлагала. Обещала со свету сжить если тебя не отпустит. Когда мы уже на карантине были, ведьма твоя как-то через КПП пробралась и к начальнику части. Что уж она там ему сказала не знаю, но гнал он её лично. Аж до самых ворот. И ведь не успокоилась зараза! Так и дежурила возле части весь месяц, пока мы присягу не приняли. Всё надеялась тебя увидеть. Даже сегодня рано утром, когда нас на аэродром везли, за машиной бежала и что-то кричала. Типа, не волнуйся любимый, я всё исправлю.
– Обана! Получается открутила назад, клизма лысая – догадался Сергей и вдруг заржал словно сумасшедший. Он ясно представил, как стражники волокут на эшафот ничего не понимающего Артура.
– Эй Кислицин? Вновь под дурака косишь? – раздался со стороны кабины пилота строгий офицерский окрик.
– Всё нормально, командир – ответил Сергей, вытирая мокрые от смеха глаза – Просто мы тут анекдоты травим.
Кислый облегчённо вздохнул. За стеклом иллюминатора уже вступал в права новый солнечный день. Жизнь продолжалась.
