Борис Степанченко
50 дней из жизни Кислого или ведьмы тоже ошибаются
Глава 58. Посол Мерсии
На следующее утро Сергей проснулся с больной головой, но зато в настоящей постели. На белых простынях, укрытый настоящим пушистым одеялом. Разлепив наконец сонные глаза, Кислицин с трудом оторвал голову от подушки и огляделся. Обстановка в комнатке Норры заметно отличалась от обеденного зала в лучшую сторону. Чувствовалась женская рука. Всё вокруг чисто, на полу мягкий ковёр, на окошке кружевные шторки. Стены и потолок мансарды выкрашены в приятный голубой цвет, а прямо в середине комнатки сверху свисает небольшая бронзовая люстра. У противоположной стены находилась ещё одна кровать поменьше, которая по всей видимости принадлежала Бланке. Сергей попытался вспомнить, что вчера было. Раз он проснулся в кровати, а не под забором, значит это-таки свершилось. И не раз, судя по болезненным ощущениям ниже пояса. Сергей опустил на подушку голову и с удовольствием расслабился. Вставать не хотелось. Оказалось, такое счастье, просто беззаботно валяться в постели. Почему он раньше этого не замечал? Дверь отворилась и в комнату ввалилась Норра.
– Уже проснулся, мой котик? – кокетливо улыбнувшись, произнесла она.
От игривого взгляда хозяйки кабака Кислицина чуть не вырвало. Однако, Норра поняла болезненную гримасу Сергея иначе. Она хлопнула себя по лбу и выскочила за дверь. Буквально через минуту хозяйка вернулась, таща перед собой поднос с тарелкой куриного бульона и стаканом рома.
– Это лекарство! – увидев, как сморщился Сергей, заявила она – Выпей и сразу станет легче. Мой покойный муж только так и восстанавливал здоровье. А мне надо идти Бланке помогать. Народу сегодня особенно много. Прямо с самого утра.
Поставив поднос на табуретку возле кровати и стрельнув напоследок в Кислицина глазами, Норра наконец удалилась. До этого момента Сергей никогда не похмелялся. Хотя бы потому, что к утру спиртного просто не оставалось. Но о таком способе лечения Кислицин конечно знал и решил попробовать. Преодолевая приступ тошноты, он поднёс стакан ко рту, сделав три больших глотка. И свершилось чудо. Уже через минуту от похмелья не осталось и следа. Сергей был весел, бодр и готов к новым подвигам. Только сейчас он обратил внимание, что его левая рука аккуратно забинтована чистой белой тканью.
– А эта Норра неплохая бабёнка – усмехнулся Кислый и с удовольствием накинулся на куриный бульон.
Когда с лечением было покончено, Сергей встал и бодро вышел из хозяйских покоев. Возле кирпичной печки с длинной металлической плитой колдовала Норра. Она перекладывала из чугунка в тарелки, какие-то незамысловатые харчи наподобие вчерашнего рагу.
– Тебе помочь, моя пампуша? – шлёпнув хозяйку по мясистым ягодицам, игриво поинтересовался Кислый.
– Не надо. Я сама справлюсь – улыбнулась Норра – Лучше спустись в зал и прихвати лютню. Там тебя уже заждались посетители.
Такого Сергей не ожидал. Не то чтобы он стеснялся выступить. Но у Кислицина вдруг возникло чувство, что его хотят нагло поиметь.
– Мало ей ночи! Выходит, я и днём пахать должен, как папа Карла – решил про себя Сергей и ответил Норре в слух с нескрываемой обидой – Я вам не шут балаганный, милочка! И кривляться перед быдлом за еду не собираюсь.
– Ну и катись к своим попрошайкам, дурак – презрительно хмыкнула хозяйка – Только учти – я тебя в долг кормить не буду. Тоже мне, джентльмен выискался!
Норра отвернулась и с безразличным видом стала мешать большой ложкой своё варево в чугунном котелке. А Кислицин, с гордо поднятой головой, отправился на выход. Когда он спустился в зал, его встретил восторженный рёв посетителей. Раздались возгласы с просьбой спеть про маму. К такой народной любви Кислицин оказался просто неготов морально. Он растерянно поклонился посетителям и, многозначительно показав на горло, выскочил из кабака.
Далее он с удовольствием справил нужду и не спеша отправился в город. Такая внезапная популярность после его вчерашнего выступления приятно удивила Сергея. Он даже не понял, как легко сумел перевести русскую песенку на английский язык. Стихи из школьной программы давались Кислицину с большим трудом. Он мог весь вечер зубрить Пушкина и на следующий день получить по нему неуд. Но зато блатные песни Сергей запоминал моментально. Вот такой психологический парадокс. Он и сейчас, в теле Артура, помнил наизусть весь свой блатной репертуар.
– А вообще-то неплохая идея стать бардом – вдруг подумал Кислицин – Конечно, выступать только за жратву глупо. А вот за деньги… Почему бы и нет. Работёнка-то не пыльная.
Пока Сергей шёл к храму, он попытался в уме перевести на английский язык парочку известных ему песенок. Всё оказалось не так уж и сложно из-за одинаковых окончаний английских слов. Особенно глаголов. А у большинства блатных песен, как известно, основная рифма глагольная. В общем, идея зарабатывать пеньем в кабаке, Кислицину нравилась всё больше и больше.
Оказавшись на той самой площади, возле главного собора, Сергей обнаружил её практически пустой. Редкие прохожие и стражники не в счёт. Корявого с попрошайками тоже нигде не было видно. А ведь ещё вчера здесь происходило настоящее столпотворение. Сергей удивлённо огляделся по сторонам и увидел вдалеке, в самом конце той улочки, куда после мессы свернула карета графа Гауэра, большое количество, стоящих и чего-то ждущих, людей.
– А что там сегодня, сэр? Парад что ли? – поинтересовался Кислицин у одного из стражников, который со скучающим видом прохаживался по площади.
– Да, какой там парад?! – лениво зевнув, ответил вояка – Посол от принца Эллиота должен скоро прибыть. Вот бездельники и собрались поглазеть. Эх! Добрый у нас граф! Другой давно бы отправил вас бродяг на какой-нибудь рудник или каменоломню.
– Меня нельзя в каменоломню. У меня вот – показал Кислицин забинтованную руку.
Вместо ответа стражник лишь брезгливо сплюнул и отвернулся от Сергея. А Кислицин отправился глазеть на мерсийского посланца. По обеим сторонам улицы, где должен был проследовать кортеж посла, выстроились шеренги стражников. Они как могли сдерживали любопытных горожан, которые то и дело выскакивали на проезжую часть, чтобы первыми узреть гостей Их сиятельства. Судя по изысканной архитектуре зданий, тянувшихся вдоль улицы, здесь проживали далеко не последние люди графства. Однако, в окнах этих особняков виднелись только любопытные физиономии лакеев и горничных. Похоже, сами их хозяева встречали посла принца в замке, вместе с графом и графиней Герберт. Стражников было очень много и Сергей, как ни старался, так и не смог разглядеть среди них бывших сокамерников. Хотя, они наверняка тоже находились в оцеплении. Погода была отличная и Кислицин решил дождаться процессии.
Ждать пришлось недолго. Вскоре, где-то вначале улицы, послышались приветственные возгласы. Постепенно они становились ближе и громче. А через пару минут к ним прибавился и топот множества лошадиных ног. Кортеж посла приближался неспешно и с достоинством. Открывал шествие отряд из тридцати всадников в полном боевом снаряжении. В руках они держали длинные копья с красно-белыми флажками на концах. Кольчуги и шлемы воинов парадно сверкали на солнце, завораживая зрителей своим великолепием. За всё время службы у принца, подобных бойцов Сергей не встречал. На воинах, поверх кольчуг, были длинные красно-белые сюрко, а на шлемах, вместо перьев, свисали назад пушистые лисьи хвосты. Далее, за всадниками двигался экипаж самого посла. Карета была ярко-красного цвета, богато украшенная золотой инкрустацией. На её дверке красовался, обрамлённый золотом, большой пяти лепестковый белый цветок с оскаленной лисьей мордой в центре. Окна кареты небыли зашторены и Кислицин мог хорошо разглядеть посланца Его высочества. Красавец брюнет лет сорока на вид. В его чёрных волосах и бороде солидно поблескивала седина. Камзол из чёрного бархата плотно облегал стройную, атлетическую фигуру посла, а голову его венчал черный берет с ярко-красным пером, приколотым золотой брошью с большим голубым сапфиром. Довершала гардероб мерсийского посланца красивая золотая цепь с каким-то орденом или медальоном.
Восторженный крик – «Да, здравствует граф Лестер!» заставил Сергея вздрогнуть. До него вдруг дошло, что красавец в экипаже это и есть тот самый злодей Стэнли, которого просила грохнуть Джулия. У Кислицина от волнения заколотилось сердце. Он даже встал на цыпочки, надеясь увидеть в карете падчерицу графа Лестера. Но Стэнли был один. Он восседал с абсолютно равнодушным видом, никак не реагируя на приветствия горожан в свой адрес. Теперь Сергей знал врага в лицо. Остался пустяк – придумать, как к нему подобраться.
Вслед за экипажем посла ехала верхом целая свита разодетых вельмож. Внимание Кислицина переключилось на них. Сергей пытался разглядеть хоть одну знакомую харю, которую он мог видеть в свите принца, но тщетно. Никого из, сопровождавших Стэнли, Кислицин не знал. Видимо все они были вассалы графа Лестера. Правда, одно лицо показалось Сергею знакомым. Вроде бы он его уже видел, но не мог вспомнить где.
– А! И ты здесь – прервал размышления Кислого знакомый хриплый голос Корявого – Сопля вчера сказал, что тебя стражники арестовали.
– Да! Всё нормально – повернувшись, ответил Сергей – Ребята просто обознались. Приняли меня за какого-то беглого каторжника. Потом разобрались и даже выпивкой угостили. Тут другое дело возникло. Понимаешь, Корявый, я похоже работу себе нашёл. Так что извини. Попрошайничать пока не стану.
– Это тебя Норра запрягла? – почему-то рассмеялся горбун – Мне уже сообщили про твой вчерашний концерт. Сомневаюсь, что ты там надолго задержишься. Но решай сам. Передумаешь. Знаешь, как меня найти.
Корявый ушёл, а Кислицин поспешил обратно в кабак, чтобы предложить Норре взаимовыгодную сделку.
Глава 59. Менестрель
Сразу убедить хозяйку кабака Сергею не удалось. Норра согласна была кормить Кислицина за его выступления перед посетителями, но платить ещё и деньги отказывалась категорически. В доводы Сергея, что его выступления привлекут посетителей и тем самым увеличат прибыль, тупая хозяйка упорно не верила. Наконец Кислицин решил дать вечером один концерт бесплатно. Продемонстрировать, так сказать, товар лицом. А уже потом вернуться к разговору об оплате. На это Норра охотно согласилась и даже предоставила Сергею перо, бумагу и чернила для подготовки репертуара. А чтобы никто не мешал ему творить, хозяйка позволила Кислицину уединиться в своих апартаментах. До вечера.
Весь день Сергей выбирал подходящие песни и переводил их на английский язык. Он так увлёкся, что даже забыл про обед. В целом у него всё получалось неплохо. Иногда приходилось менять слова местами, чтобы выдержать рифму, но на передачу смысла песни это не влияло. К вечеру у Кислицина уже накопился приличный репертуар, с которым можно было даже гастролировать по городам. В мирное время конечно. Запомнить такое количество текста сразу Кислицин не мог. Но песен пять всё же выучил наизусть. Он решил, что для первого выступления, этого вполне достаточно. Наконец работы в порту завершились и заведение Норры стало наполняться посетителями. Сергей уже собрался начать концерт, но хозяйка посоветовала ему не спешить. Надо было сперва дать народу поесть, поговорить и хорошенько выпить. В общем, дойти до нужной кондиции. Бланка исполняла свою балладу довольно давно и Норра отлично знала тот момент, когда посетители возжаждут развлечений. Каждый кому доводилось выступать на сцене знает, как такие задержки нервируют настоящего артиста. Сергей почувствовал, что его начинает потряхивать от волнения. Видимо хозяйка это заметила. Она лично принесла Кислицину в комнату стакан рому и своё знаменитое рагу. После такого ужина Сергей заметно повеселел и продолжил репетировать. Лютню Бланки он окончательно перенастроил под шестиструнную гитару. Так что девчонка сегодня ему была не конкурент.
Прошло около часа, прежде чем вновь появилась Норра и объявила, что зритель наконец готов к восприятию прекрасного. Приняв ещё один стаканчик, как он сам выразился – для куража, Кислицин взял лютню и спустился в обеденный зал. Бумажки с записями песен он тоже прихватил с собой. На всякий случай. Не все посетители были на его вчерашнем дебюте, но многие из них присутствовали. Поэтому, подогретая ромом публика, встретила Сергея довольно тепло. Опять раздались возгласы с просьбой спеть про маму.
Довольный таким приёмом, Кислицин ломаться не стал и лихо сбацал уже знакомый шлягер о том, как опасно не слушаться родную мать. Затем, не давая публике остыть, он исполнил «На дерибасовской открылася пивная» в собственном переводе. Только вместо «на дерибасовской» он спел «прекрасным вечером», а имена «Маруся, Роза, Рая» заменил на «Мария, Лола, Фрэйя». Ну и всё остальное в таком же духе. Вторая песня прокатила с не меньшим успехом. Кое кто даже пустился в пляс. И тогда Сергей решил попробовать что-нибудь задушевное. Его английский перевод конечно не шёл ни в какое сравнение со стихами Есенина, но, когда Кислицин со скорбным лицом исполнил «Ты жива ещё моя старушка?», в зале воцарилась гробовая тишина. А потом непритязательная кабацкая публика, разразилась шквалом аплодисментов. Кто-то из зрителей даже поднёс Сергею стаканчик – промочить горло. Театральным жестом возблагодарив публику, Кислицин осушил стакан. И тут он заметил вверху на лестнице Норру. Хозяйка стояла и вытирала платком мокрые от слёз глаза.
Так Сергей исполнил ещё три песенки, периодически принимая на грудь подношение благодарных зрителей, пока не перестал попадать пальцами по струнам. Первый концерт Кислицина закончился тем, что его отнесли на верх и уложили на лавку. Прямо на кухне. Некоторое время он ещё порывался выйти «на бис», пока окончательно не отрубился.
А утром Сергей опять проснулся с больной башкой. Как он оказался спящим на лавке, Кислицин не помнил. С трудом усевшись на своём жёстком ложе, Сергей окинул сонным взглядом кухню. Норра вовсю копошилась у плиты. А рядом, на разделочном столе, Кислицина уже поджидало его «лекарство». Спорить и торговаться с хозяйкой сейчас у Сергея абсолютно не было настроения.
– Ну, так мы договоримся или мне идти в другой кабак? – спросил он, закрыв глаза и прислонившись головой к стене.
Норра оторвалась от стряпни и оценивающе посмотрела на Кислицина. Немного подумав, хозяйка достала из кармана фартука шиллинг и положила на стол, рядом с его «лекарством». Затем она отвернулась и продолжила заниматься своими делами. А Сергей, подлечившись ромом и бульоном, отправился в город, чтобы немного развеяться. В кармане штанов Кислого лежал честно заработанный шиллинг и это заметно повышало его самооценку.
Первым делом Сергей решил отправится на местный рынок, чтобы купить какую-нибудь обувку. Ходить босяком ему ужасно надоело. Да и приодеться не помешало бы тоже. Кислицин уже прикидывал, как неплохо сможет заработать, если будет получать по шиллингу за вечер. И это ведь не считая кормёжки. В общем, жизнь налаживалась. Найти местный рынок оказалось несложно. К нему вела довольно-таки широкая улица, по которой могли свободно разъехаться две телеги. Сам главный рынок Гауэра занимал весьма большую площадь. Торговали здесь не только штучно, но и оптом. Множество иноземных купцов сбывали тут свой товар и приобретали новый. Поэтому, гвалт стоял ещё тот. И на нескольких языках сразу. Продавцы активно зазывали покупателей. В общем-то самого Сергея никто не зазывал. На него вообще косились с опаской. Ещё сопрёт чего голодранец. Но Кислого не особо волновали чьи-то взгляды. Главное, что никто его не трогал. Хотя стражи на рынке хватало. Попрошайки тоже присутствовали. Видимо территория Корявого распространялась и на рынок. Так как нищих стража здесь не особо гоняла. Только если они путались под ногами у приличных людей.
Одежды и обуви на рынке продавалось много, но она оказалась слишком дорогой для Сергея. Местная обувь и одежда были исключительно кустарного производства, а мануфактуру привозили из других стран. Наконец, он нашёл-таки подходящие по размеру сандалии из свиной кожи, которые продавец согласился уступить ему за пять пенсов. На оставшиеся семь пенсов, Кислицин сумел приобрести грубо сшитую, меховую безрукавку, которую можно было надевать, как мехом вовнутрь, так и наоборот. В общем, вещь довольно-таки удобная и нужная в холодной Британии. Довольный, в принципе, покупками Сергей уже собрался уходить, как вдруг его внимание привлёк пожилой монах. Вернее, то, чем тот занимался. Устроившись под деревянным навесом, монах предлагал прохожим купить какие-то небольшие свитки, которые лежали перед ним на раскладном столике. Точно такие же свитки продавали люди брата Эвана в Ридлафаре. И Кислого это очень заинтересовало.
– Чем торгуешь, отец? – подойдя к монаху, спросил он как можно дружелюбнее.
– Отпущением грехов, сын мой – слегка удивившись вопросу Сергея, ответил тот – Скажи мне в чём ты нагрешил, и я подберу тебе нужную индульгенцию.
– И что? Я сразу стану невиновным? – теперь искренне удивился Кислицин – Даже если кого-то укокошил?
– Конечно же, сын мой! – заулыбался монах – Невиннее птичек небесных.
– И сколько обойдётся, например, убийство дворянина? – поинтересовался Кислый, которому местные порядки начинали нравится всё больше и больше.
Монах быстро заглянул в какую-то толстую тетрадь и ответил всё с той же невозмутимой улыбкой:
– Двести шестьдесят два шиллинга.
Сергей аж присвистнул от неожиданности. Нет. Сумма конечно была приличной, но вполне реальной. В лучшие времена он имел и поболее.
– Так и что? Меня после этого ни один судья не осудит? – всё ещё сомневаясь, уточнил Кислый.
– Сын мой, тебя всё равно повесят – с доброй улыбкой наставника, пояснил Сергею монах – Но ты сможешь предстать перед Господом чистым и непорочным. Как ангелочек! Вот смотри сам.
Он развернул один из свитков и показал его Кислицину. На небольшом квадратном клочке бумаги, красивым готическим шрифтом, был начертан текст на непонятном языке. Скорее всего на латыни. А под ним, внизу, красовался чернильный отпечаток большого пальца.
– Видишь? – показывая на отпечаток, загадочным голосом произнёс торговец индульгенциями – Это засвидетельствовал сам Римский Папа.
Наконец, Сергей всё понял и захохотав отошёл от прилавка. Он уже собирался вернуться в кабак, чтобы пообедать и готовиться к вечернему выступлению, но решил немного задержаться и понаблюдать – клюнет ли кто-нибудь на эту бумажную туфту, которую пытался втюхать ему хитрый монах. К большому удивлению Кислицина, такие всё же нашлись. За полчаса, индульгенцию приобрели целых три человека – двое мужчин и одна женщина. Причём каждый отстегнул монаху не менее двадцати шиллингов.
После увиденного, выступление в кабаке не казались Сергею таким уж выгодным делом. Вернувшись в Нору и отобедав, Кислицин приступил к репетиции, но из головы никак не шел проклятый монах с его бумажками. Ведь тот за каких-то полчаса урвал больше, чем Сергей сможет заработать за три месяца выступлений. А ведь нужно-то для этого совсем немного – монашеская ряса, бумага и чернила. Бумагу с чернилами можно попросить у Норры. Осталось раздобыть монашеский прикид и дело в шляпе. Денежки потекут рекой! Вот только где достать рясу Кислицин пока не знал. От этих мыслей Сергей так разволновался, что не мог никак сосредоточится на заучивании новых песенок. Только приняв на грудь стаканчик, Кислый наконец смог привести свой дух в творческое состояние.
Этим вечером выступление Сергея было гораздо длиннее. Он исполнил целых десять песен. Причем некоторые не один раз. А в самом конце, уже изрядно поднабравшись, Кислицин рассказал публике анекдот. К счастью не политический. В Гауэре многие ещё не определились на чьей они стороне – короля Эдуарда или принца Эллиота. Поэтому, неизвестно чем бы закончилась подобная выходка. Но Сергей рассказал абсолютно безобидный анекдот, как один джентльмен решил жениться на еврейке и по требованию её отца отправился к доктору делать обрезание. Но пребывая в душевном, волнении он перепутал и вместо обрезания заказал себе кастрацию.
Ржал весь кабак. И не только над анекдотом, а ещё над тем, как пьяный Кислицин пытается вскарабкаться вверх по лестнице.
Глава 60. Неплохая идея
На следующее утро Сергей опять проснулся в кровати хозяйки кабака. Причём, он точно помнил, как укладывался спать на лавке в кухне. В это время Норра и Бланка носились мимо него с подносами, обслуживая клиентов, которых заметно прибавилось за последние два дня. Так что Кислицин оказался прав. Хозяйке даже пришлось нанять старуху-кухарку, чтобы справится с таким наплывом посетителей. Правда, бабка работала не весь день, а приходила в кабак ближе к вечеру, когда собиралась основная публика, желающая отдохнуть и развлечься после тяжёлого трудового дня.
Сергей сладко зевнул, протирая сонные глаза. И тут он обнаружил, что лежит в постели абсолютно голый. Кислицин уже собирался кликнуть Норру, чтобы та вернула его шмотьё, но увидел рядом на стуле новые рубаху и штаны. То, что эти вещи теперь принадлежат ему, у Сергея не было ни малейшего сомнения. А это могло значить лишь одно – он окончательно принят на работу и выглядеть теперь должен прилично. Недолго думая, Кислицин напялил на себя новую одежду и, обув сандалии, вышел из комнаты. Норра как всегда колдовала возле плиты, но судя по всему была не в духе. Размешав что-то в котелке, она швырнула поварёшку на стол и с остервенением принялась рубить капусту. Впрочем, «лекарство» и шиллинг, как обычно поджидали Сергея на подносе.
– Что случилось, мой пупсик? Кто посмел тебя обидеть? – заедая бульоном «лекарство», поинтересовался Кислицин.
– Да, опять эти две крысы припёрлись! – возмущённым тоном ответила Норра, продолжая казнить ни в чём неповинную капусту – Корми их бесплатно! Может мне теперь всю городскую стражу кормить прикажете?! Думают, я управы не найду?! Сегодня же их начальству пожалуюсь!
– Что за крысы? – сделал грозное лицо Сергей – Ну-ка, покажи их мне, пупсик!
– Да, это те два стража, что к тебе приставали – пояснила хозяйка – Только ты с ними не связывайся сам. Таким человека убить, что в носу поковырять. Лучше я сержанту пожалуюсь. Он им быстро мозги вправит!
Сообразив, что крысы его новые друзья Секира и Уриен, Кислицин ободряюще подмигнул «пупсику» и отправился в обеденный зал. Затевать ссору он конечно же не собирался. Просто, для спокойного распространения индульгенций Сергею требовалась защита. А друзья-стражники подходили на данную роль лучше всего. Заметив Кислицина, Секира сам поманил его пальцем.
– Я гляжу, Кислый, ты тут совсем освоился. Кривляешься перед пьяным стадом за вонючую похлёбку – с презрительной усмешкой произнёс чернявый.
– Я птица вольная – с вызовом ответил ему Сергей – Сегодня песенки пою, а завтра фырр и нет меня здесь. А вот вам-то бедным какого?! Служба поди не сахар? То в оцеплении приходится стоять пол дня на жаре, то в патруль на всю ночь отправят чужое добро охранять. И платят видимо жалкие гроши, раз припёрлись в эту дыру бесплатно пожрать?
– А мы тоже скоро фырр… – оторвался от жрачки Уриен – Но зато не с пустыми руками! Так ведь, Секира?
– Заткнись, дурак! – прервал его главарь – Давно уже руки чешутся язык тебе отрезать!
– Чего ты, Джон?! – обиделся здоровяк – Он же свой!
– Вот именно! – хлопнув по плечу Уриена, засмеялся Кислый – Лично у меня от друзей секретов нет. Короче! Можно поиметь неплохие денежки. Но нужна ваша помощь.
И Сергей рассказал друзьям про монаха с индульгенциями, и как они вместе могли бы неплохо зарабатывать таким же образом.
– Мне нужна только монашеская ряса и заранее знать, где патрулирует кто-то из наших. Чтобы не было лишних вопросов. А остальное моя забота – закончил излагать Кислый.
– Видел я этого монаха на рынке – подтвердил слова Сергея Уриен – Братом Себастьяном зовут. Он из обители святого Патрика. Кстати, сегодня наша смена дежурит там. Сержант сказал, после обеда.
– Идея неплохая – согласился чернявый – Ряса будет. Но учти, твоя пятая часть от прибыли, а остальное нам с парнями.
Кислицин начал было возмущаться. Мол это форменный грабёж. Но Секира ему быстро объяснил сложившийся расклад.
– Нас вместе с Хароном сейчас восемь рыл – аргументировал своё решение чернявый – Придётся всех брать в долю, чтобы ты мог спокойно торговать в разных местах. А ещё, как не крути, сержанту необходимо отстёгивать, чтобы глаза закрывал на твои делишки. Так что, я тебе ещё много оставил. Ладно. Нам уже пора. Вечером договорим.
И прихватив недопитую бутылку, оба стражника покинули кабак. А Сергей взял у хозяйки несколько листов писчей бумаги, якобы для записи новых песен и приступил к изготовлению собственных индульгенций. Он попытался писать готическим шрифтом, но лишь испортил лист. Решив больше не выпендриваться, Кислый перешёл на простые латинские буквы. Саму же латынь Сергей, не мудрствуя, заменил русским языком. Всё равно никто ничего не поймёт, кроме него самого. А чтобы было совсем прикольно, Кислицин под каждый грех, подбирал и записывал подходящую пословицу или поговорку. Типа – «На воре и шапка горит» или «Работа не волк, в лес не убежит». Точнее, он писал подряд все знакомые ему пословицы, а совпадут они по смыслу или нет – это ведь уже не так важно. Отпечаток пальца пришлось конечно ляпать свой. Так сказать, за отсутствием поблизости Римского Папы.
Эта деятельность заняла у Сергея часа четыре. Затем он с удовольствием отобедал и завалился на лавку, отдохнуть перед предстоящим концертом. Сладкий сон прервала Норра, сказав, что вновь припёрлись стражники и требуют его в обеденный зал. Кислицин решил, что это опять Секира с Уриеном, лениво зевнул и неспешно потопал вниз по лестнице. Позвал его действительно Секира. Только явился он в этот раз не с Уриеном, а с Хароном. Ответив на приветственные возгласы посетителей вежливым поклоном, Сергей подошёл и уселся напротив стражников.
– Здорово, Харон – кивнул он лысому – Давненько мы не виделись.
– Привет, утопленник – улыбнулся в ответ тот – Рад видеть тебя живым и здоровым.
Тем временем Секира наполнил ромом три глиняных стаканы и жестом предложил выпить.
– Нужна твоя помощь, Кислый – осушив стакан, заявил чернявый – Один из Гастманов сейчас здесь, в городе. Самый младший. Принц его отправил вместе с посольством за проводника. Посол и его люди здешних мест не знают, так этот гад дорогу им показывает. Такой шанс упускать глупо. Тем более, что Харон готов его завалить бесплатно.
– Чё прямо в городе? – искренне удивился Сергей – Вы его охрану видели? Да и стражи кругом полно. Это же чистое самоубийство!
– Не в городе – продолжил излагать план Секира – Мы же не сумасшедшие! Союз с принцем подписан и завтра утром посольство покидает Гауэр. Сведения верные. Один из гвардейцев сообщил. Но мы должны их опередить. Милях в четырёх от города протекает ещё одна речка под названием Нит. Она так же впадает, а залив. Вверх по течению через неё перекинут мост. Там кроме маленькой деревушки Ферри нет ничего. Никаких сторожевых постов. Лучшего места для засады просто не сыскать. Проводник посла – Гастман будет ехать первым. Вот там его Харон и срежет. Прямо на мосту. Но чтобы добраться, нужен рыбачий баркас. Один местный пьянчуга согласился уступить свой за десять шиллингов. Корыто конечно старое, но на один раз его хватит. Правда, есть небольшая проблема. Эта скотина с сыном пригонят баркас в порт вечером. Часов в десять. А мы сменим караул порта лишь в три часа ночи. Вот тут-то и понадобится твоя помощь. Передашь этим уродам деньги и будешь караулить посудину пока мы не явимся. Да проследи, чтобы в баркасе было не менее трёх пар вёсел. Они тоже входят в эту сумму.
– А почему ваш рыбак не пригонит лодку ночью? К нужному времени? – спросил чернявого Сергей, которому совсем не хотелось принимать участие в данном мероприятии. Тем более сейчас, когда он так неплохо устроился.
– Боится гад, что мы его ночью зарежем и баркас даром отберём – засмеялся Секира – В общем-то, правильно боится. Так мы на тебя рассчитываем? Ведь ты теперь один из нас?
– Да, всё парень сделает, как надо – поставив на стол перед Кислициным мешочек с нужной денежной суммой, произнёс Харон – Даже не сомневайся.
– Я и не сомневаюсь – с той же неприятной ухмылкой произнёс чернявый и, дружески хлопнув Сергея по спине, встал из-за стола.
Харон поднялся следом и оба стража неспешно покинули заведение, не сказав больше ни слова. А Кислицин продолжал сидеть за столом, растерянно глядя, на оставленный бандитами, кошель. Теперь-то Сергей понял, почему лицо одного всадника из свиты посла ему показалось знакомым. Но ввязываться в это гнилое дело ужасно не хотелось. Тем более, что Гастманы не сделали лично ему ничего плохого. Но ведь согласие у Сергея никто не спрашивал. Он фактически получил приказ. Конечно Кислому немного льстило, что такие крутые чуваки, как Секира и Харон, считают его своим. Но ввязываться в сомнительную авантюру, когда он так неплохо устроился под крылышком у Норры, казалось Сергею большой глупостью. У Кислицина даже мелькнула мысль предупредить бедолагу Гастмана о готовившимся на него покушении. Но сделать это было ещё труднее и опаснее. Даже если он сможет встретится с кем-нибудь из свиты посла, даже если его станут слушать, где гарантия, что люди Секиры не успеют смыться. Или они могут просто обвинить Сергея во лжи. Брать убийц надо в момент совершения преступления, а это значит – Кислицину всё равно придётся плыть вместе с ними, рискуя быть зарезанным. И Сергей выбрал, как ему казалось, самый безопасный вариант. Он купит-таки лодку, дождётся Секиру с его бандой, а потом пожелает им удачи и вернётся обратно к Норре. Ну, пропустит одно выступление. Подумаешь! За один прогул ведь не увольняют. В конце-концов можно что-нибудь соврать. И Кислый, тяжело вздохнув, взял со стола проклятые деньги.
